Текст книги "Заговор Людвига"

11

– По-моему, ваш новый прикид смотрится не так уж плохо, – сказала Сара и включила радио на музыкальную станцию. – Во всяком случае, молодит вас.

– Уж помолчали бы, – проворчал Стивен. – Поиздеваться я и сам над собой могу. У меня такой вид, будто я к самому себе на двенадцатилетие отправился.

– Так, минутку! – Подтанцовывая под музыку «Нирваны», Сара обогнала «Форд Транзит Комби». – Интеллектом мой Дэвид, может, и не отличается от двенадцатилетнего, но одевался он всегда со вкусом.

– Если кому-то по душе всякие балахоны и штаны, свисающие до колен, у меня претензий нет. Да выключите вы, наконец, это чертово радио, пока опять про меня не заговорили!

– Как прикажете, господин.

Сара выключила радио, и Стивен уставился сквозь ветровое стекло на свое усталое, небритое лицо, отраженное в зеркале заднего вида. На нем были темные очки в серебристой оправе и кепка с логотипом «Нью-Йорк янкиз». Белую хлопчатобумажную рубашку Лукас сменил на футболку с расписанием концертного турне «Бон Джови» и поверх нее накинул потертую кожаную куртку с подплечниками. Вместо вельветовых брюк со стрелками на нем были рваные джинсы. Он походил на американского туриста, приехавшего в Германию с одной-единственной целью – как следует напиться на Октоберфесте.

– Я нарядился как на фашинг[19]19
  Фашинг – традиционные карнавальные празднества в период с 11 ноября до начала пасхального поста.


[Закрыть], – пробормотал букинист. – С той лишь разницей, что сейчас октябрь. Чем он вообще занимается, этот ваш безумец Дэвид?

– Он репортер в каком-то модном журнале, – ответила Сара и пожала плечами. – Им положено так выглядеть. Это своего рода униформа.

– Чудесно. Я догадывался, что вам по вкусу такие типы.

По встречной полосе проехала машина, и Стивен надвинул кепку на лицо.

– Я теперь сам у себя могу взять интервью. Маньяк-букинист и его жертвы. Пойдет на первую полосу.

– Хватит уже кривляться, господин Лукас, – сказала Сара и включила четвертую передачу. – Вы не так уж плохо выглядите. В некоторой степени даже привлекательно, если хотите знать. Тем более что со своей задачей этот наряд справляется. Или в магазине на вас кто-нибудь оглядывался? – Она подмигнула ему. – И кстати, с вашим именем вам больше подходит эта куртка, чем ваш скучный вельветовый пиджак.

– Если я родился в Штатах, это еще не значит, что я должен выглядеть как болван из бостонского колледжа, – проворчал Стивен.

– Вы и в самом деле американец? Только девушкам не говорите. Иначе примут вас за какую-нибудь рок-звезду и захотят к вам в постель.

Стивен раздраженно мотнул головой.

– Очень смешно, фройляйн Ленгфельд. Сосредоточьтесь лучше на дороге.

Еще в Мюнхене они заглянули в небольшой супермаркет, чтобы купить для Стивена зубную щетку, бритву и дезодорант. Учитывая все обстоятельства, в ближайшее время попасть к себе домой букинист не рассчитывал. На кассе ему улыбнулась молодая продавщица, и если какая-нибудь дама обращала на него внимание, то смотрела с явным интересом. Стивен был вынужден признать, что образ молодого мужчины, переживающего кризис среднего возраста, воспринимается людьми весьма благожелательно и не вызывает замешательства. Тем не менее он чувствовал какую-то… фальшь. Он просто не был собой и не сомневался, что люди рано или поздно это почувствуют.

– Еще час, и будем на месте. Или минут сорок, если прибавить газу.

Под визг колес Сара свернула на автобан в сторону Гармиша, и они влились в общий поток, после полудня уже не такой плотный. Осеннее солнце светило сквозь ветровое стекло. Липы и буки, одетые в яркую листву, тянулись вдоль многорядного шоссе, и впереди были видны Альпы. Казалось, достаточно проехать всего пару километров, чтобы оказаться у подножия гор. Вскоре город остался позади, справа и слева, в море цветов и среди деревьев виднелись колокольни церквушек.

«Это могла быть приятная прогулка, – подумал Стивен. – А меня, увы, разыскивают за двойное убийство».

Он вновь опустил взгляд на небольшой рюкзак у себя на коленях. В нем, завернутая в пакет, лежала деревянная шкатулка с фотографиями, черным локоном и дневником. Поначалу Стивен порывался просто вышвырнуть его из окна. Проклятая книга перевернула его жизнь до неузнаваемости. Но любопытство все-таки оказалось сильнее. Любопытство – и то чувство, объяснить которое букинист по-прежнему был не в силах. Казалось, что-то тесно связывало его с этой книгой.

Стивен задумчиво уставился в окно. Что бы это могло быть – настолько секретное, что Теодор Марот воспользовался дополнительным кодом?

Что, черт возьми, тебе известно о Людвиге? Неужели это настолько ужасно, что потребовало дополнительного шифра?

– Упс… у нас, кажется, проблемы.

Голос Сары вывел его из задумчивости. Стивен не успел ничего ответить, он увидел все сам. На дороге, обрамленной деревьями, перед ними образовалась пробка, и в сотне метров мигал синий проблесковый маячок. Водители высовывались из окон и пытались разглядеть, что происходит. У букиниста резко зачастил пульс.

– Черт, это меня разыскивают! – прошипел Стивен. – Сначала репортаж по радио, а теперь это… Я, должно быть, сошел с ума, раз согласился на ваш план!

– С чего вы взяли, что это из-за вас? – попыталась успокоить его Сара. – Может, там авария. К тому же в этом наряде вас даже мать родная не узнает.

– А если они спросят у меня документы, что тогда?

Сара не ответила. Машина медленно приближалась к синему огоньку. Теперь они подъехали достаточно близко и убедились, что впереди действительно полицейский контроль. Возле обочины была припаркована патрульная машина, и офицер в униформе останавливал всех подряд. Стивен видел, что полицейские проверяют документы у некоторых водителей. Медленно, но верно приближалась их очередь.

– Господи, я этого не перенесу! – простонал Стивен. – Нам конец!

– Сейчас вы сделаете все как я скажу, – произнесла Сара спокойным голосом. – Снимите очки, поправьте бейсболку и улыбайтесь, как юный фермер из Висконсина. Вы же американец, это не составит вам труда. Все ясно?

Стивен закрыл глаза и выругался вполголоса. Затем сделал все, как велела Сара. Собственная улыбка казалась ему фальшивой, словно он был на похоронах. Метр за метром «Мини» приближалась к патрульной машине. Водителю перед ними разрешили проехать, и настала их очередь. Сара опустила стекло и кивнула офицеру.

– Что такое? – проговорила она и сделала вид, будто жует жвачку. – Октоберфест давно прошел. До сих пор пьяных ловите?

Полицейский долго не отвечал и заглянул внутрь машины.

– Куда едете? – спросил он наконец деловитым тоном.

– В горы, – жизнерадостно ответила Сара. – Хочу показать Альпы моему приятелю из Америки.

– Hi, any problems with the car?

Стивен говорил, растягивая слова, как на Среднем Западе, и нерешительно поднял руку. Улыбка застыла на его лице, пока полицейский задумчиво его рассматривал. Казалось, он собирается что-то сказать, но потом вдруг наклонился и показал на номерной знак.

– Техосмотр истекает через три месяца, – обратился он строгим голосом к Саре. – Не забудьте пройти.

– Обязательно. Хорошего дня.

Сара прибавила газу, и в скором времени патрульная машина осталась далеко позади. Некоторое время они ехали в молчании.

– Это… это… – пробормотал наконец Стивен. – Невероятно. Как вам удается оставаться такой спокойной?

– Спокойной? – Сара в ужасе взглянула на него. Только теперь Стивен заметил, как она побледнела. – Да меня чуть не стошнило от страха. Черт, в последний раз я так волновалась, когда меня после пяти бокалов задержали перед ночным кафе!

Стивен невольно улыбнулся. Похоже, Сара была не такой уж бездушной, какой казалась.

– Как бы там ни было, а у вас настоящий талант к профессии детектива. Или жизнь в неблагополучном квартале Берлина учит и этому? – Он откинулся на спинку и глубоко вздохнул. – Хотя пережить нечто подобное второй раз мне не хочется.

Они снова замолчали. Шоссе бесконечной лентой тянулось через луга и леса. Слева змеился ручей Лойзах. По обе стороны от дороги простирались холмистые пейзажи с амбарами, сараями и прудами. Альпы были теперь еще ближе.

– Я тут снова подумала насчет того амулета, – сказала вдруг Сара. – Мне кажется, они носят его, чтобы показать свою преданность королю. Лебедь служит им чем-то вроде опознавательного знака.

– Может, эти Хранители как раз носят такие амулеты, вы не выясняли? – спросил Стивен и снял очки. И сразу зажмурился, ослепленный теплым октябрьским солнцем. У него раскалывалась голова, сказывалось недосыпание, а встреча с полицией добила его окончательно.

Сара помотала головой.

– Не слышала ничего такого. Но это ничего не значит. Помимо Хранителей, существует множество других помешанных. Всевозможные общества, которые поклялись в верности королю и в день его смерти, тринадцатого июня, собираются у памятного креста в Берге. Многие из них выступают за восстановление монархии и расхаживают в старинных одеждах. Хотя я не думаю, что они способны на убийство. – Она усмехнулась. – Разве что наши политики взвинтят цены на пиво.

Стивен вздохнул.

– Я люблю Баварию и рад, что есть такая страна. Иначе американцам пришлось бы ее придумать.

Между тем они свернули с шоссе и теперь ехали по крутой горной дороге, что змеилась среди еловых лесов и скалистых нагромождений. Преодолев несколько серпантинов, они выехали на вытянутое плато в Альпах Аммергау. Вокруг простирались горные пейзажи, среди лугов белел монастырь Этталь, своими приземистыми строениями напоминающий римскую крепость. Они свернули в небольшую долину и поехали вдоль мелкой речушки, мимо хвойных лесов и цветочных лугов, на которых паслись коровы и лошади. Через некоторое время впереди показалась просторная стоянка. Там уже стояли несколько автобусов и машин.

– Дамы и господа, добро пожаловать в Линдерхоф! – сообщила Сара.

Свободных мест было предостаточно. Сара припарковала машину и с удивлением огляделась.

– Народу сегодня негусто, – пробормотала она. – Видимо, сезон подходит к концу.

– Или у них на сегодня что-то намечается.

Стивен показал на четыре темно-синих «Ауди». Перед ними стояли несколько человек в деловых костюмах, некоторые из них раздавали какие-то распоряжения по телефону. Чуть дальше служащий в ливрее отгораживал часть стоянки.

– Похоже на какой-то официальный прием, – сказала Сара и вышла из машины. – Пойдемте разузнаем, в чем дело.

Они поднялись по лестнице к сувенирным лавкам и кассам, где уже собралась группа туристов, пестро одетых, с фотоаппаратами и видеокамерами в руках. В мешанине голосов Стивен различил японскую, русскую и американскую речь. Он робко взглянул на свое отражение в витрине. Увиденное повергло его в ужас.

По крайней мере, не буду выделяться из толпы.

– Вам повезло, – сказала с улыбкой девушка на кассе и вручила им два билета. – Сегодня последний день в этом сезоне. Правда, если вы собирались посмотреть Грот Венеры и Мавританскую беседку, вынуждена вас разочаровать – они уже закрыты. – Она пожала плечами. – Но вы все равно не успели бы. Сегодня мы закрываемся чуть раньше. А если точнее, то… – Она взглянула на часы. – Через два часа.

Стивен едва не выронил билет.

«Всего два часа! – подумал он в отчаянии. – Чудесно! А мы даже понятия не имеем, что нам следует искать. Разве что это связано со словом «любовь».

– А это ведь как-то связано с теми людьми возле машин? – спросил вполголоса букинист и показал в сторону парковки.

Девушка вскинула брови, после чего осторожно огляделась.

– Высокие гости, – прошептала она. – Часть парка отдана под завтрашний праздник, организованный Манштейном.

– Манштейном? Боюсь, я не вполне понимаю.

– Полагаю, речь идет о «Манштейн системз», – перебила его Сара. – Одно из ведущих информационно-технологических предприятий в Европе. Этот тип ворочает миллиардами, при этом микрочипы для него собирают умелые китайцы, а здесь люди сидят без работы. Похоже, с деньгами в Баварии действительно туго, раз бессовестные магнаты уже могут арендовать здешние парки.

Улыбка на лице кассирши внезапно померкла.

– Как я уже сказала, с завтрашнего дня парк все равно закрыт. Так что туристам…

– Да-да, хорошо, – Сара направилась к двери. – В любом случае король в гробу перевернулся бы.

Стивен пожал плечами и поспешил следом. Они пошли по парку, вдоль небольшого пруда, мимо буков и елей. Время от времени навстречу им попадались туристы, которые уже завершили осмотр и возвращались. Замка по-прежнему не было видно.

– Два часа! – прошипела Сара. – Как мы за два часа разыщем то, что поможет нам разобраться в этом шифре? Клянусь, теперь даже не подумаю купить у Манштейна ни одной его вшивой программы. Капиталист чертов, просто взял и арендовал парк, а простым смертным вход закрыт!

– Так мы все равно ничего не добьемся, – попытался успокоить ее Стивен. – Предлагаю разделиться. Вы осмотрите парк, а я возьму на себя замок.

– Тут вы явно не прогадали, – проворчала Сара и показала вперед: – В замке, в отличие от парка, все на виду.

Они поднялись на возвышенность, и перед ними открылась долина с покатыми склонами. Слева, в обрамлении крытых аллей, сбегал ручей и каскадом стекал в бассейн. Справа на холме стоял белый храм, а чуть ниже располагались раскинутые на террасах сады и еще один бассейн с фонтанами. Посередине стоял белый дворец, похожий на миниатюрную копию Версаля.

Стивен замер в растерянности. Он ожидал увидеть импозантное строение, что-то наподобие Нойшванштайна или по меньшей мере Нимфенбурга в Мюнхене. Но назвать Линдерхоф замком у него не поворачивался язык. Посреди огромного парка он походил скорее на забавную игрушку.

Игрушка для короля.

– Я рассчитывал увидеть нечто более внушительное.

Сара улыбнулась.

– Так говорят многие, когда приезжают сюда впервые и ожидают увидеть второй Нойшванштайн. Тем не менее в последние годы жизни король большую часть времени проводил здесь. Он, как вы знаете, был большим почитателем Людовика Четырнадцатого, – она показала на фонтаны высотой в двадцать метров. – Это Малый Версаль и сады в стиле барокко. А в самом парке расположены места, где Людвиг чаще всего предавался своим играм. Грот Венеры, Марокканский домик, хижина Гурнеманца, храм Венеры там, наверху, и, конечно же, хижина Хундинга.

– Хижина Хундинга? – удивился Стивен. – Я про такую еще не слышал.

– Это из «Кольца Нибелунгов» Вагнера. Людвиг приказал выстроить ее по описаниям композитора. Что-то вроде германского бревенчатого дома. Когда король бывал в особом расположении духа, его лакеи должны были носить шкуры, пить мед из рогов и водить хороводы.

Стивен нахмурил лоб.

– И вы уверены, что король был в своем уме?

– Господин Лукас, вы разве никогда не мечтали? – спросила с улыбкой Сара. – У Людвига были деньги на воплощение своих желаний. Он, как и многие из нас, хотел сбежать в собственный мир, – она украдкой показала на двух туристов в шортах и спортивных куртках. – Поверьте, если б у каждого из нас было достаточно денег, мир походил бы на сплошной парк развлечений с космическими кораблями, игровыми залами и борделями. Поэтому причуды мечтательного короля мне как-то больше по душе.

Перед замком в ожидании следующей экскурсии собрались несколько десятков человек. Кто-то курил со скучающим видом, другие фотографировались со всех мыслимых ракурсов, где-то плакал ребенок.

– А это что за дерево? – спросил Стивен, показав на невзрачную липу, растущую справа за бассейном; она единственная не вписывалась в идеальную симметрию замкового сада.

Сара пожала плечами и взглянула на мятую схему, которую взяла у кассы вместе с другими проспектами.

– Так называемая королевская липа, – прочла она скучным голосом. – Росла здесь еще задолго до того, как построили замок. Но хватит болтать, времени мало, – она показала на очередь перед входом. – Толпа уже теряет терпение. Сделаем, как вы сказали. Я осмотрю парк, а вы присоединитесь к экскурсии. Не скучайте!

Сара подмигнула ему и скрылась в одной из аллей.

Стивен вздохнул и встал в очередь за тучными американскими туристами, судя по акценту, из Техаса. Кто-то прилепил жвачку к стене замка; очередь постепенно пришла в движение.

12

Спустя полтора часа Стивен знал не больше прежнего.

Внутреннее убранство замка действительно производило впечатление. Но это ничего не меняло, Стивен по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что ему следует искать. Он прослушал три экскурсии подряд, на английском, немецком и на голландском, запомнил все комнаты до мельчайших подробностей. А когда осведомился у экскурсовода об имени «Марот», женщина лишь пожала плечами и бросила на него недовольный взгляд. Его не удивили бы слухи об американце в кепке и кожаной куртке, помешанном на короле Людвиге. Стивен утешал себя тем, что был в этом не одинок. Здешним экскурсоводам, наверное, и не с таким доводилось сталкиваться.

Букинист стоял один в пышном вестибюле перед статуей Людовика XIV. На потолке, втиснутый между двумя фресками, красовался один из девизов Короля-Солнца: NEC PLURIBUS IMPAR.

«И для многих равный, – перевел про себя Стивен. – Полная противоположность моим нынешним ощущениям».

Он обвел взглядом вестибюль, но и здесь не заметил ничего, что могло быть связано со словом «любовь». Но что действительно привлекало внимание, так это интерьеры замка, в которых явно прослеживалось влияние античных культур и французского барокко. Всюду висели портреты французских дворян, один из залов имитировал Зеркальную галерею Версаля, а в спальне стояла кровать с балдахином немыслимой высоты. Наиболее примечательной оказалась столовая, в центре которой стоял стол, так называемая «скатерть-самобранка»: он представлял собой механизм, с помощью которого накрытый стол поднимался прямо в королевские покои. Стивен представил, как Людвиг ужинал ночью в полном одиночестве, среди зеркал и тысячи отраженных огней.

А после он лежит, покуривая чубук, на марокканском диване или валяется на медвежьих шкурах в бревенчатой хижине, а его слуги переодеваются в германцев и исполняют любой его каприз. Простите, фрау Ленгфельд, но у этого человека явно были не все дома…

Стивен до такой степени был погружен в раздумья, что не сразу почувствовал у себя на плече руку Сары.

– Ну как? Нашли что-нибудь? – спросила она бодро.

Букинист угрюмо покачал головой:

– Ничего, что хоть как-то могло бы помочь нам. И никаких упоминаний о Мароте.

Сара вздохнула.

– У меня тоже ничего. Я все тут облазила. Хижину Хундинга, храм Венеры, домик Гурнеманца, часовню, фонтан Нептуна… Это не парк, а целый лабиринт! К тому же верхняя часть уже закрыта. Думаю, эта затея с самого начала не имела смысла. Сожалею.

Она вышла на улицу, закурила и устало опустилась на скамейку.

– Вот если б мы знали, что нам следует искать… Какое-нибудь число, фразу, рисунок… А так что? Мы лишь догадываемся, что должны искать нечто, связанное со словом «любовь».

– Я вот еще о чем подумал, – проговорил Стивен. – Шифр Цезаря, про который я рассказывал вам за завтраком. Очевидно, Марот воспользовался другим способом шифрования. Насколько я знаю, есть куда более сложная техника. Так называемый шифр Виженера. Если мне не изменяет память, в середине девятнадцатого века эта техника пользовалась популярностью. Марот наверняка знал о ней. Минутку… – Стивен закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. – При таком способе буквы в зашифрованном слове смещаются иначе. Число позиций определяется порядковым номером буквы в ключевом слове. При этом исключаются совпадения, которые позволили бы вычислить определенные буквы.

– Для меня это слишком, – простонала Сара.

– В действительности все очень просто. Вот, посмотрите.

Букинист отломил ветку с куста и принялся чертить буквы на земле. Вскоре одно под другим получились два слова.

СЕКРЕТ

ЛЮДВИГ

– Предположим, что мы хотим зашифровать слово «секрет». Ключевым словом будет «Людвиг», – начал объяснять Стивен. – Буква «л» у нас тринадцатая буква алфавита. Значит, «с» в слове «секрет» смещается на двенадцать позиций и превращается в… – он подумал немного и начертил на земле еще одну букву, – …в «э». Следующая буква в «секрете» «е» становится «г», «к» становится «о» и так далее.

Он начертил на земле еще несколько букв и с удовлетворением взглянул на результат.

СЕКРЕТ

ЛЮДВИГ

WCMPMS

– Выглядит, во всяком случае, так же запутанно, как наборы букв в дневнике Марота, – произнесла через некоторое время Сара. – Может, вы и правы. Только мы не знаем пока ключевого слова.

– Может, «любовь»? – предложил Стивен задумчиво.

Сара пожала плечами.

– Возможно. Но, по-моему, это слишком просто. Должно быть какое-то другое слово, которое… скажем, символизирует любовь.

– Символизирует? – спросил букинист. – И что это может быть за слово? Существуют сотни…

Он вдруг замолчал, и Сара взглянула на него в недоумении.

– Что такое?

– Кажется, я знаю, что это за слово, – пробормотал Стивен и показал на холм, где стоял белый храм. – Вы вроде бы говорили, что этот храм посвящен Венере? Кроме того, здесь есть грот Венеры, всюду стоят ее статуи, и в самом замке я видел несколько изображений богини.

– Богини любви! – простонала Сара. – И как же я сама об этом не подумала?

Стивен усмехнулся.

– Может, потому, что вас эта тема мало трогает?

– Очень смешно, господин Лукас. Давайте лучше проверим, подойдет ли «Венера» в качестве ключевого слова. Если вы окажетесь правы, я вас расцелую и докажу вам обратное.

– Для расшифровки нужен так называемый квадрат Виженера. – Стивен попытался вспомнить. – Нужно только раздобыть карандаш и поразмыслить…

– Вы совсем спятили? – Сара захихикала так громко, что на них стали оглядываться некоторые туристы. – Для чего, по-вашему, существует компьютер? Уверена, мы найдем в Интернете какой-нибудь сайт, который сделает все за нас. – Она бросила взгляд на храм Венеры и зашагала в сторону стоянки. – Предлагаю снять номер в отеле и воспользоваться их компьютером.

– А если у них нет компьютера?

Сара взглянула на него с долей ужаса и сочувствия.

– Господин Лукас, господин Лукас, – проговорила она. – Иногда мне кажется, что вы действительно родились не в тот век.

* * *

Отель оказался довольно старым и ветхим, его лучшие дни явно остались позади. В ресторане на первом этаже пожилой официант обслуживал немногочисленных посетителей, вдоль лестницы висели фотографии баварских пейзажей, где-то играли на цитре. Тем не менее в фойе имелся компьютер, пусть и устаревшей модели. Сара заказала в баре мартини, слишком теплый, и принялась стучать по клавиатуре. Стивен с интересом следил за ее действиями.

– Здесь сказано, что Блез де Виженер был французским дипломатом шестнадцатого века и написал немало книг по криптологии, – сообщила Сара, глядя в пошарпанный монитор. – Долгое время считалось, что созданный им код невозможно расшифровать. Но в 1863 году сначала британский математик, а потом прусский офицер разгадали алгоритм. Сейчас, конечно, все намного проще. Вуаля! – Она с довольным видом откинулась на спинку и показала на таблицу на экране. – Вот программа, которая поможет нам справиться с месье Виженером.

– Попробуем сначала слово «любовь», – предложил Стивен. – Так, для гарантии.

Сара кивнула и ввела первый шифр, ßMAMIJH. В поле ключевого слова она вбила слово «любовь». Через пару секунд программа выдала результат.

– Не угадали, – сказала Сара разочарованно. – Это было бы слишком просто. Теперь попробуем вашу «Венеру».

Она торжествующе ввела в поле шесть букв, но программа выдала очередной набор знаков.

– Черт! Может, что-то не так сделала.

Сара попробовала еще раз, но результат был тот же.

– Может, «Афродита»? – предложил Стивен неуверенно.

Но и в этот раз они получили лишь бессмысленный набор букв, как и со «страстью», «сердцем», «Эросом» и еще десятком слов, связанных с любовью.

Сара молча потягивала мартини, а Стивен мучительно подбирал возможные ключевые слова.

– Дьявол! – прошипел он в конце концов. – А ведь я так надеялся на этот шифр!

– Может, вы все-таки правы и мы просто не можем подобрать нужное слово, – попыталась утешить его Сара. – Думаю, не стоит сдаваться так скоро.

Она полистала буклеты, которые взяла у кассы и в которых упоминались другие замки сказочного короля.

– Что ж, по крайней мере, это самый маленький замок Людвига. Нам повезло, что не приходится искать в Херренхимзее или Нойшванштайне.

Букинист вздохнул и поднялся с дивана.

– Видимо, не остается ничего другого, кроме как перевести еще несколько страниц из дневника, – сказал он устало. – Все-таки наш Теодор еще не добрался до Линдерхофа. Может, по записям Марота мы угадаем нужное слово… – Он решительно кивнул. – Лучше начать прямо сейчас. Вы уже забронировали мне номер?

– Тут у меня две новости, хорошая и плохая. – Сара одним глотком допила мартини и выловила оливку. – Да, я успела урвать номер, что было не так уж просто, потому как Манштейн забронировал почти весь отель. Но он не только для вас, это двухместный номер, и ночевать нам придется вместе. Он расположен прямо под крышей и изначально предназначен для персонала. Ничего другого, к сожалению, не было. Надеюсь, вы не будете храпеть, как в прошлую ночь.

* * *

Номер оказался размером со средний шкаф. Там имелись продавленная двуспальная кровать, телевизор и шаткий стол, за которым Стивен и сидел, сгорбившись на низком стуле. Единственным источником света служил покрытый пылью ночник. Из окна открывался вид на долину, и по другую ее сторону в сумерках еще угадывались горы. Они отбрасывали тени, словно длинными пальцами тянулись к отелю. Еще несколько минут, и Линдерхоф погрузится во мрак.

Стивен раскрыл дневник с блокнотом и при свете лампы взглянул на витиеватые значки. Они казались уже не такими беспорядочными. На каком уж месте он остановился?

Но еще долго в ушах у меня звучали выстрелы фон Штрелица. Мне еще не раз доведется услышать их…

Несмотря на долгий и напряженный день, букинист попытался сосредоточиться. Сара позаботилась о том, чтобы блюдо с бутербродами и бутылка красного вина были в пределах досягаемости, но есть не хотелось. Стивен перевел рассеянный взгляд на смятое покрывало, пустую пачку из-под чипсов и, наконец, на Сару в наушниках. Она смотрела какой-то сериал по телевизору и при этом листала буклеты из замка.

Женская многозадачность, никогда не понимал…

– И как вы смотрите этот ширпотреб? – воскликнул наконец Стивен.

Тихое бормотание из наушников начинало действовать на нервы. Сгущавшиеся сумерки усиливали беспокойство; вспоминался темный подвал в магазине, где Стивен еще прошлой ночью вынужденно убил человека. Букинист чувствовал, что ему необходимо с кем-то поговорить – пусть этот кто-то жевал чипсы и безучастно пялился в телевизор.

– Инструкторы по серфингу, барбекю и грудастые блондинки! – проворчал он и показал на экран. – На кого вы вообще учились?

– Что? – Сара сняла наушники. – Вы это мне? – Заметив его раздраженный взгляд, она невольно улыбнулась. – Мужчинам этого не понять. Нам это необходимо, чтобы войти в состояние транса и достичь высшего уровня сознания. – Девушка подмигнула ему. – Кроме того, этот ширпотреб с вашей родины. Так что проявите хоть каплю патриотизма, мистер Лукас.

– Если это Америка, то я рад, что мои родители вернулись в Германию, когда я был еще маленьким, – не унимался Стивен.

– Вернулись? – Сара наморщила лоб.

– У меня немецкие корни.

Букинист глотнул красного вина и скривился. Как и следовало ожидать, оно оказалось скверным на вкус, однако навевало приятное чувство тяжести. Приятно было поговорить. Лукас уже давно не разговаривал о прошлом. На фоне всех недавних событий к нему вновь вернулись детские воспоминания.

«Главное – не молчать, – думал он. – В тишине приходят воспоминания. В тишине и в темноте. Как в детстве, в комнате, когда по коридору кто-то крался».

– Мой дед перебрался в Америку во времена нацистов, – начал Стивен неуверенно. – Но его сын так и не стал американцем. Уже взрослым он вместе с семьей вернулся сюда, – Лукас слабо улыбнулся. – Моя мать была студенткой из Германии и училась в Бостонском университете. Отец был ее преподавателем по англистике.

Сара вскинула брови.

– Полагаю, он зачитывал вам драмы Шекспира. Значит, одержимость книгами у вас наследственная?

– Книги и немецкое самосознание, – Стивен вздохнул. – Иногда я ощущаю в себе немецкого больше, чем в братьях Гримм. – Он чуть помедлил, а потом спросил: – А вы, фрау Ленгфельд? Где ваш дом? В Сети или в берлинском Веддинге?

Сара рассмеялась.

– Боюсь, что нигде. Если вырос в Веддинге, то гордиться тут нечем. Другое дело, если сумел забыть его.

– И лучше всего в этом помогают телевизор и Интернет? – спросил Стивен с любопытством.

– Ну, и то и другое открывает окно в мир, – пояснила Сара. – Если в детстве у вас, кроме комиксов и книги про Белоснежку, ничего не было, Интернет открывает небывалые возможности. – Она снова надела наушники. – А теперь возвращайтесь к чтению, мистер Гримм. Для скромного книгочея вы слишком уж любопытны.

Стивен невольно усмехнулся. Эта дерзкая, развязная девушка порой казалась ему существом из другого мира. Тем не менее она нравилась ему все больше. Он уже давно не проводил так много времени с другим человеком. Бо́льшую часть своей жизни букинист провел среди книг и пергаментов и не любил, когда кто-то его беспокоил. Сара была права, когда говорила, что ему следовало жить в другом столетии. Иногда он чувствовал себя чудаком, ученым из другой эпохи, еще свободной от телефонов, компьютеров и Интернета.

Исполненный предвкушения, Лукас вернулся к зашифрованным записям. Поначалу, перелистывая пожелтевшие страницы, он ощущал уже знакомое головокружение. Но страх перед тишиной постепенно исчезал и сменялся чувством тоски. Для него в большинстве случаев прошлое действительно выглядело куда красочнее и увлекательнее, чем жизнь в унылом XXI веке.

В особенности прошлое Теодора Марота.