Текст книги "Крутой парень"

Глава 6

«Хижина Джаббы» была одним из многочисленных кофейных заведений Сиэтла, но для Джона принципиально отличалась от всех остальных. Заведение было наполнено воспоминаниями о сотнях полуночных встреч с Трейси. Пятьдесят одна неделя в году семь лет подряд. С того момента, как они встретились на уроке французского и начали помогать друг другу, до этого дня, именно здесь, над мокаччино, они ссорились, занимались, смеялись, подкалывали друг друга и даже плакали (он недолго и только раз, она подольше и не меньше дюжины). Теперь Джон сидел здесь, покончив на какое-то время с работой и с матерями. Он ждал, когда появится Трейси.

Джон держал перед собой развернутую газету и покачивал головой, отмечая разрушительную работу, которую проделал над статьей Маркус.

– Так ведет себя мой Лабрадор, когда ему в ухо попадает вода, – сказала ему Молли, их постоянная официантка в «Хижине».

Молли была высокой стройной блондинкой слегка за тридцать. Уроженка лондонского Ист-Энда, она работала в этом кафе с тех пор, как Трейси и Джон начали приходить сюда. Говорили, что раньше она кочевала с одной из рок-групп. Молли никогда не рассказывала об этом, но Джон слышал, что она была близка с кем-то из «ИНКС» [8]8
  Знаменитая австралийская рок-группа.


[Закрыть]. Трейси заявляла, что после этого Молли жила с кем-то из «Лимп Бицкит» [9]9
  Популярная американская рок-группа.


[Закрыть]. Но кем бы ни был герой ее романа, Молли с ним рассталась, оказалась в Сиэтле и полюбила этот город.

Ходили также слухи, что Молли посвящен целый зал или даже целое крыло в Музее современной музыки и что использованный ею первый противозачаточный колпачок хранится среди восьми тысяч роковских сувениров. Джон никогда не верил ничему из этого, и экспозиция музея, открытого в июне, доказала вздорность этих слухов, но даже если бы они оказались правдой, это не изменило бы его отношения к Молли. Она была остроумной и внимательной. По крайней мере, к нему. Если даже Джон и не мог назвать ее своим другом, она была его доброй знакомой, и каждый раз, проезжая мимо сверкающего здания музея, он вспоминал о Молли.

– Пока один, парень? – спросила Молли, хотя ответ был очевиден.

Джонатан все еще тряс головой, когда она жестом указала на пустой стул.

– Как обычно? «Адам и Ева на плоту»? Или ты собираешься ждать маленькую мисс Извини-я-опоздала? – с сарказмом спросила Молли.

– Я подожду, – ответил Джонатан.

– Верный, как мой Лабрадор. – Молли быстро отошла от столика и вернулась с его любимым напитком. – Один легкий мокаччино, пока она заставляет себя ждать.

Джон поднял голову.

– Тебе в самом деле не нравится Трейси?

– Как ты догадался? Ты просто гений. Наверное, поэтому тебе платят такие бабки в твоей фирме.

– Но почему? – с удивлением спросил Джон. – Она такая милая.

– Она такая глупая. Тупая, как корова, – равнодушно бросила Молли, поставила перед ним кофе и поправила салфетку и прибор напротив.

– Ты что! Она совсем не глупая, – обиженно возразил Джон. – В колледже она всегда была среди лучших по всем предметам, кажется, кроме математики. Мы ее дразнили круглой отличницей.

– А не круглой дурой? – спросила Молли. Она повернулась и увидела Трейси сквозь витрину, украшенную ко Дню матери. – Оставляю тебя ей.

Сияющая Трейси вошла в «Хижину» и поспешила к Джону. Как всегда, все мужчины в кафе провожали ее глазами, но она словно не замечала этого. Иногда Джон задумывался о том, знает ли она, какое впечатление производит на мужчин. Он поспешно свернул газету и попытался спрятать ее. Трейси села за столик, и Джон улыбнулся ей.

– Извини, я опоздала, – сказала она. – Спасибо тебе за деликатность, – указала она на торчащий из кармана уголок газеты, – но я уже видела эту работу мясника. Как ты думаешь, Маркус может быть близнецом человека-ножниц?

Трейси сбросила куртку и взяла меню. Джон отлично понимал, что она серьезно огорчена, но не хочет этого показывать.

– Я умираю с голоду, – сказала Трейси и внимательно посмотрела на него. – Господи, ты выглядишь совершенно разбитым!

Джон попытался улыбнуться и пожал плечами.

– Сегодня у меня был ежегодный материнский марафон.

– О господи! Я так переживала из-за статьи и вообще, что совсем забыла. Ты проведал всех своих мачех? И как тебе удалось выкроить время для мамы?

– Я встретился с ней за ленчем.

– Ей понравились серьги? – Трейси смотрела на Джона с надеждой.

– Очень! – обрадовал ее Джон. – И вся благодарность досталась мне. Но она передает тебе привет. А до и после я навещал мачех с первой по пятую.

– И ты ездил к той жабе, которая не пустила отца в колледж на твой выпускной?

– Ну, Джанет не такая уж плохая.

Трейси недовольно фыркнула.

– У тебя слишком много терпения и слишком много матерей. У меня нет ни того, ни другого.

Джон не удержался от улыбки.

– Наверное, поэтому мы с тобой так дружим, ведь противоположности притягиваются. Ты скучала сегодня по своей маме? – тихо спросил Джон.

– Нельзя скучать, если не помнишь.

Трейси уставилась в меню, избегая смотреть на Джона. За все годы их дружбы она ни разу не говорила с ним о смерти матери. Джону стало неловко, повисло тяжелое молчание.

– В любом случае, – сказала Трейси, – материнская забота мне обеспечена: Лаура у меня дома уже напекла столько пирогов, что их хватит на целый благотворительный базар.

Появилась Молли.

– Ну что, как всегда, яйца-пашот [10]10
  Яйцо-пашот – яйцо всмятку, сваренное без скорлупы.


[Закрыть] на тосте? – спросила она Джона.

– Да, по традиции.

– А тебе? – обратилась она к Трейси с плохо скрываемым вызовом.

Трейси задумчиво изучала меню.

– Я буду тосты с беконом.

Молли не записала заказ. Она осталась стоять как стояла. Трейси решительно закрыла меню. Молли не трогалась с места. Трейси подчеркнуто смотрела только на Джонатана. Молли не шелохнулась.

– Ты не должна есть свиней, – сказал Трейси Джон. – Знаешь, они даже умнее собак.

– Не начинай, – попросила Трейси. – У тебя был материнский марафон, зато я потерпела фиаско со статьей о Дне матери. Но и это еще не все. Приготовься: полоса твоих выигрышей закончилась, потому что у меня был самый худший уик-энд за всю жизнь.

Трейси взглянула на Молли, которая продолжала стоять рядом с их столиком, словно была статуей, а не официанткой. Трейси ждала, когда она уйдет.

– Я бы выпила кофе, если у тебя нет возражений.

Молли наконец сдвинулась с места, но тут Трейси схватила ее за руку, как она всегда делала. Джон подавил смешок.

– Подожди. Я лучше поем блинов. Да, мне блины и порцию ветчины. – Трейси посмотрела на Джона и добавила: – Ладно, к черту свиней! – Она снова повернулась к Молли. – На этот раз все. .

Молли тяжело вздохнула, отодвинула стул и села.

– В чем дело? – резко спросила Трейси. – Не помню, чтобы я тебя приглашала. По-моему, я сделала заказ.

– Признайся, – посоветовала Молли. – Ты хочешь омлет и хочешь, чтобы он был слегка подсушен.

– Я заказала блины, – упрямо начала Трейси, затем покачала головой и уступила сама себе. – Хорошо. Ладно. Я буду омлет.

– Без картошки, ломтики помидоров рядом на тарелке.

Торжествующая Молли показала Трейси уже записанный на страничке блокнота заказ и отправилась на кухню.

Трейси подождала минутку, чтобы оправиться от удара. Джон молча смотрел на нее. Уже давно они встречались каждое воскресенье, чтобы обсудить друг с другом свою личную жизнь. И Молли, откровенно и регулярно подслушивая, похоже, досконально знала их подноготную.

– Ты сейчас поймешь, – приступила к главному Трейси, – что мои выходные достойны победы. Это был сплошной кошмар.

– Нетрудно представить, – кивнул Джон. – В пятницу «Распухшим железам» так и не дали сыграть, и Фил со злости напился. В субботу «Железы» играли, но не пригласили Фила, и он со злости напился. Потом он флиртовал с какой-то девицей, ты ушла, надеясь, что он пойдет за тобой, но он не пошел. Тогда ты отправилась домой. Но он очень поздно все-таки явился к тебе и вырубился прямо в холле.

– Думаешь, что ты все знаешь? – спросила Трейси. Ей было и смешно и досадно. – Ты тоже можешь ошибаться.

Она сделала паузу, но Джон ждал продолжения.

– Представь, он не засыпал в моем холле, – объявила наконец Трейси, – но все остальное ты изложил правильно.

Джон вздохнул и покачал головой.

– Трейси, почему бы тебе не выдать этому парню билет в один конец?

Как раз в этот момент вернулась Молли. Она аккуратно поставила перед Джоном его тарелку, а Трейси толкнула тарелку через стол.

Трейси посмотрела на свой шипящий омлет.

– Я знаю, что это глупо… но я его действительно люблю.

– Это не любовь, это навязчивая идея, – авторитетно заявила Молли, наливая кофе. – И даже неинтересная навязчивая идея.

Трейси повернула к Молли голову, но смотрела на Джона.

– Она меня не любит, – вздохнула Трейси.

– Это неправда, – ответил Джон, надеясь, что его голос звучит убедительно.

– Нет, правда. Я тут слушаю твои рассказы о крутых парнях черт знает сколько лет. Ты годами меняешь одного придурка на другого. Если честно, ты мне надоела.

Молли отошла к другому столику.

– Молли, не будь такой злюкой! – прокричал ей вслед Джонатан.

И тут наступил момент, которого он так боялся.

– Ну а как прошли твои выходные? – спросила Трейси.

Глава 7

Джон оказался в затруднении. Обычно он рассказывал Трейси все – или почти все – хорошее. Но предстать идиотом и недотепой, а тем более выглядеть жалким – это не по-мужски. Он нуждался в ее сочувствии и совете, но боялся ее жалости. Поэтому обычно он излагал свои жалобы в шутливой форме. Джон поднял руки, сцепил кисти в замок и победно потряс ими над головой.

– Перед тобой непобедимый чемпион мира с самой худшей личной жизнью в Америке…

– Слушай, конечно, День матери для тебя…

– Нет. Все несчастья случились до Дня матери.

Трейси подняла брови и закатила глаза, припоминая. Ей очень шла эта гримаска.

– Ну конечно! Прости, я совсем забыла. У тебя ничего не получилось с этой красоткой? – вздохнула Трейси. – И как свидание с подругой по переписке?

В этот момент появилась Молли. Она налила Трейси кофе, молча покачала головой и отошла. Трейси наклонилась к Джону и понизила голос:

– Что произошло? Что-то пошло не так? Ты не надел клетчатый пиджак, да?

– Нет, – попытался успокоить ее Джон. – Я надел свой синий блейзер.

Трейси чуть не выплюнула кофе.

– Ты надел ради этой красотки блейзер?

– Да, я…

– Никогда, слышишь, никогда, не выряжайся для таких, как она. Все дело в том, чтобы быть небрежным. – Трейси раздраженно вздохнула: она объясняла это не в первый раз. – Ну, и что произошло?

– Ну, я вошел в бар, она помахала мне. Она оказалась привлекательной, такая худенькая, рыженькая. Я подошел и отдал ей цветы…

– Ты принес цветы? – вскричала Трейси, взмахнув руками от возмущения. – Да это же провальный номер!

– Может быть, поэтому все продолжалось одиннадцать минут. Мы только начали разговаривать, как она сказала, что забыла вынуть белье из сушилки и боится, что его потом не разгладишь.

– Новая отговорка! – решительно сказала Трейси.

Они оба помолчали, чтобы дать кошмару происшедшего развеяться в воздухе. Затем Трейси, как всегда, повеселела. Джон был уверен, что оптимизм у нее в генах.

– Забудь о ней! Я уверена, что она крашеная. Зачем тебе второй сорт?

Джон попытался улыбнуться, и Трейси засияла в ответ.

– А что насчет субботнего вечера? Ну ты знаешь, насчет свидания с девушкой, с которой ты вместе работаешь? Как там ее?

– Сэм, Саманта, – напомнил ей Джон.

На минуту он задумался, почему он всегда помнил имена, прозвища и даже фамилии всех ее подруг и возлюбленных, а она… Джон вздохнул.

– На самом деле с этим вышло еще хуже, – признался он.

– Что же может быть хуже, чем одиннадцатиминутное свидание?

– Ну, во-первых, я ожидал ее на улице. Во-вторых, шел дождь. И наконец, в-третьих, она так и не пришла.

Трейси от удивления открыла рот. И тут же притворилась, что сделала это нарочно.

– Она действительно наколола тебя? А может быть, она просто опоздала? В смысле, ты достаточно долго ее ждал?

– Два часа.

– Джон! Ты стоял под дождем два часа?!

– Да. Но меня не это так убивает, а то, что я увижу ее завтра на работе.

– Ох! – Трейси поежилась, представив предстоявшее ему унижение, но тут же попыталась овладеть собой. – По крайней мере скажи, что она позвонила и оставила сообщение с какой-нибудь правдоподобной ложью, – взмолилась она.

– Ничего подобного. Ничего не было ни дома, ни на работе, ни по электронной почте. А я оставлял для нее сообщения всюду.

Трейси скорчила гримаску. Джон покраснел, снова смутившись.

– Лучше бы ты этого не делал, – сказала Трейси.

Джон начал оправдываться.

– А что, по-твоему, я должен был делать?

Трейси прищурилась.

– Все это напоминает мне строчку из Дороти Паркер: «Заткнись! – объяснил он» [11]11
  Дороти Паркер (1893– 1967) – известная американская писательница и поэтесса.


[Закрыть].

– Но как еще она могла узнать, что я ее жду?

– Как будто ей это было нужно! Ты что, был еще недостаточно унижен?

Теперь он ее просто раздражал. И Джон заметил в ее глазах что-то очень похожее на жалость.

– Ладно, но что еще я мог сделать?

Прежде чем Трейси успела ответить, у их столика появилась Молли, очевидно, привлеченная подслушанными обрывками разговора.

– Может, найти девушку, которой ты нравишься? Кого-нибудь постарше? – предложила Молли, строя ему глазки.

Трейси даже не взглянула на нее, но Джон сделал слабую попытку улыбнуться.

– Ладно, я вижу, это глупая мысль. Но я же не училась в колледже. – Молли собрала пустые тарелки и уплыла в кухню.

Трейси вздохнула:

– Да, Джон, ты действительно выиграл. Твои выходные хуже моих. По-моему, это уже восемьдесят третья победа. Новый мировой рекорд.

Она вытащила из сумочки свой неизменный блокнотик, нарисовала на листочке синий бантик и приклеила на рубашку Джона.

– Отлично. Победитель среди неудачников.

На мгновение Трейси замерла, задумчиво глядя на него.

– Знаешь, дело не только в тебе. Женщин привлекают трудности. Им нужны мужчины, которых трудно завоевать. Знаешь, в пятницу приехала моя подруга Лаура…

– Лаура? Она наконец приехала? Неужели мне действительно удастся познакомиться с ней? – Джон много лет слушал рассказы о Лауре.

– Конечно. Но я хотела сказать не об этом. Она приехала ко мне, потому что порвала с Питером. Она сходила по нему с ума, но знаешь, как Лаура его называла? Дэче.

– И что это значит?

– Дикое членоподобное. Мне кажется, женщины предпочитают эгоистов до тех пор, пока не бросят их.

– Это несправедливо. Я так стараюсь.

– Быть эгоистом?

– Нет, наоборот.

– Я знаю. Это была шутка. Но послушай, может быть, причина как раз в этом. Ты слишком стараешься, и ты слишком хороший.

– Разве можно быть слишком хорошим?

– Джон, ты слишком хороший. Ты слишком внимательный и заботливый. Посуди сам: сегодня ты навестил маму и всех злых мачех. Ты слишком добрый.

– Все это нелепо, – сказал Джон.

– Я знаю, что для тебя это звучит бессмысленно, – согласилась Трейси. – Для женщин это тоже звучит бессмысленно. И я не понимаю, почему нам нравится страдать. Но я знаю, что мы ненавидим скуку. Возьми, к примеру, Фила. Он меня просто завораживает. Он делает мою жизнь такой интересной.

– Господи, он же всего-навсего играет на гитаре, – не выдержал Джон. – Он глуп как пробка. Самовлюбленный. Эгоистичный. И ты называешь его интересным? – спросил он и немедленно понял, что зашел слишком далеко и задел ее чувства.

Но Трейси только улыбнулась.

– Ты что-то имеешь против парней, которые играют на четырехструнных инструментах?

Джон попытался успокоиться.

– Совсем нет. Только против него. Он тебя не стоит.

– Но он такой милый. И не забывай о сексе, – покраснела Трейси.

Джон отвел глаза. Он был наказан за то, что зашел слишком далеко. Существовали такие вещи, о которых он не хотел бы знать. Джон вздохнул.

– Я бы все отдал, чтобы укладывать в постель девочек, как парни вроде Фила. Если бы я только мог научиться быть тупым. Или притвориться эгоистичным. – Он помолчал. – Слушай, Трейси, у меня появилась идея.

– У тебя всегда появляются идеи, – сказала она, собираясь уходить. – Именно поэтому ты сверхгалактический алхимик космологических исследований и системных концепций всего мира – или кто ты там есть в электронном мире.

– Нет. Это идея совсем другого рода, – сказал Джон, удерживая ее на месте. Она не должна так уйти. – У меня появилась идея, как наладить мою жизнь.

– Отлично. Может, мы обсудим это в следующий раз? Мне нужно зайти в супермаркет.

– Зачем? Порвались колготки? – Трейси не заходила в супермаркет годами.

– Нет. Нужна сода. И мука.

– Ты проводишь исследование? Или это для волос?

– Это нужно, чтобы печь, – сказала Трейси, пытаясь сохранить достоинство, что ей не всегда удавалось в присутствии Джона.

– С каких пор ты печешь? И почему ты собираешься делать это в полночь?

Джон слишком хорошо знал Трейси и прекрасно понимал, что она считает, что черная штука в ее кухне с дверкой в передней панели предназначена для хранения лишней обуви. И он горячо надеялся, что в ее животике не подходит булочка, посаженная Филом.

– Или это ловкий способ уморить Фила? – продолжал Джон. – Потому что твоя выпечка точно убьет его, хотя я не считаю это трагедией.

– Я не собираюсь отвечать на эти оскорбления, – сказала Трейси, вставая.

Джон тоже встал. Ему не хотелось показывать, как он нуждался в компании. Кроме того, его заинтересовала внезапная хозяйственность Трейси. Наконец до него дошло.

– А, это для твоей подруги из Сан-Антонио, для Лауры. Она что, повар?

– Ну и что из этого? – ответила Трейси, натягивая куртку. – Это не значит, что я ничего не умею делать.

– Ты умеешь делать очень многое, – согласился Джон. – Ты хороший журналист, прекрасный друг и ты умеешь одеваться. И ты потрясающе выбираешь подарки для матерей. Но печь…

Трейси серьезно посмотрела на него.

– Лаура из Сакраменто, – поправила она Джона, признаваясь, что он прав.

Джон улыбнулся.

– Я помогу тебе сделать покупки, – предложил он.

– Что? Разве тебе не нужно работать или спать? Тебе же всегда нужно или то, или другое. И вообще это страшно скучно.

– Но не для человека, который предложил помочь сложить постиранное белье и был отвергнут, – заметил Джон. – Я могу везти твою тележку.

– Ну если ты так хочешь…

Трейси пожала плечами и отошла, а Джон задержался, пошарил по карманам и бросил на стол смятую двадцатку. Трейси сказала не оборачиваясь:

– Как всегда, безумные чаевые. Твоя проблема в том, что ты слишком добрый. – Пробираясь между столиками, Трейси качала головой. – Женщинам не нравятся добрые мужчины.

Возбуждение Джона нарастало. Именно так. Почему он не подумал об этом раньше? Это просто идеально: концепция была ясна ему полностью от начала до конца, как проект «Парсифаль». Он должен заставить Трейси его понять и согласиться воплотить его идею в жизнь. Но тут Джон был в своей стихии.

– До следующего воскресенья! – прокричал он Молли и отправился догонять Трейси, выходящую на улицу.

* * *

– Так что у тебя за идея? – спросила Трейси, выкатывая из загончика тележку для покупок. – Если ты собираешься снова знакомиться по Интернету, то я в этом не участвую.

– Подожди, Трейси. Я серьезно. Я хочу изменить свою жизнь, пока мне не понадобилась виагра.

– О, не надо трагических преувеличений, – ответила Трейси, проходя между писчебумажными и аптекарскими товарами. – Твое последнее удачное свидание было не так уж давно. У тебя еще есть два-три года в запасе.

– Я не преувеличиваю. Я смотрю на вещи реально. – Джон сделал глубокий вдох. Он должен добиться ее сотрудничества. – Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать крутым парнем.

Трейси уже почти миновала отсек с товарами для ухода за волосами. Она резко остановилась и развернулась, чтобы видеть лицо Джона.

– Что?!

– Я хочу, чтобы ты научила меня, как стать одним из тех парней, которые нравятся девушкам. Ну ты понимаешь, одним из тех парней, с которыми ты встречаешься. Как Фил. А до него у тебя был Джимми. Кстати, ты помнишь Роджера? Он еще баловался наркотиками. Он был суперкрутым. И вы все были от него без ума.

– Сам ты без ума, – сказала Трейси и повезла тележку дальше, оставив Джона позади. Она схватила бутылочку «Перта» – она бы никогда не выбрала этот шампунь, если бы не была в бешенстве. Но Джон быстро догнал ее в почти пустом бакалейном отделе.

– Пожалуйста, Трейси. Я серьезно прошу тебя об этом.

Нужно было успокоить ее и заразить своей идеей. Джон напомнил себе, что он умеет сколачивать рабочие группы.

– Не будь смешным. Зачем тебе становиться хамом? Это просто невозможно. Ты никогда не сможешь вести себя…

– Нет, смогу. Я смогу, если ты меня научишь.

«Сначала надо опровергнуть возражения, – сказал он себе, – затем отметить ее талант и воззвать к самолюбию».

– Вспомни, каким я был способным студентом. Соглашайся, Трейси. Взгляни на это как на эксперимент, как на способ применить результаты своих исследований, полученных в ходе общения с татуированными друзьями.

Джон заметил, что у Трейси пробудился интерес к его словам.

– В противном случае, – добавил он как мог небрежнее, – Молли права.

При упоминании имени официантки Трейси снова остановилась и повернулась к нему.

– Права насчет чего? – резко спросила она и снова отвернулась, исследуя полки с мукой.

– Мания повторения, – объяснил Джон. Его сердце билось учащенно: он зацепил ее. – Последние семь лет ты без всякой причины повторяешься. Тратишь время зря. Но если ты сможешь стать исследователем…

Трейси нагнулась, чтобы прочитать надпись на этикетке пакета с мукой.

– Кто бы мог подумать, что бывает столько сортов муки? – спросила она – обычный прием для отвлечения внимания, который не стал для него неожиданным. – Как ты считаешь, ей нужна просеянная, высшего помола или непросеянная грубого? А может, непросеянная высшего или просеянная грубого?

Джон вспомнил печенье Барбары, которое он ел пятнадцать часов назад, и взял просеянную высшего помола.

– Вот эта, – сказал он, подавая пакет.

Трейси выпрямилась и взяла у него муку.

– Так что ты скажешь? Ты согласна меня научить?

Она пожала плечами, положила муку в тележку и пошла дальше вдоль полок.

– Послушай, – призналась она, – может, я и могу написать отличную статью и насухо высушить волосы на ветру в дождливый день в Сиэтле и не схватить простуду, но я не умею печь, и никто не сможет научить тебя, как стать плохим. Ты не можешь быть плохим, поэтому все это несерьезный разговор. – Трейси отвернулась.

Джон был в отчаянии. Он представил себе, как завтра на работе встретится с Самантой, и ему стало тошно. Кроме того, Трейси была права: то, что он звонил, еще больше портило дело. Почему он иногда становится просто безнадежным идиотом?

Но что бы Трейси не говорила, она могла ему помочь, если бы захотела. У нее в руках ключ, но она не хочет его отдать. Разве друзья так поступают? Джон сказал себе, что нужно нажать посильнее. Ему удалось добиться руководства проектом стоимостью в миллион долларов. Он сможет и это. Джон схватил Трейси за руку, развернул лицом к себе и посмотрел ей прямо в глаза.

– Никогда в жизни я не был серьезнее. И ты единственный человек во всем мире, который может мне помочь. Ты знаешь все мои слабости и заслужила ученую степень за исследование крутых парней. Ты специализировалась по крутым парням еще в колледже, а в «Таймс» защитила диссертацию.

– Да, это точно было бы серьезное испытание, – сказала Трейси, улыбаясь ему. С нежностью.

Джон чуть не закричал от радости, но ему удалось скрыть свои чувства. Трейси подняла брови и выдвинула последнее возражение.

– Но зачем алхимику превращать золото в свинец? – спросила она, положив ему руку на плечо.

– Потому что золото хочет измениться, – ответил Джон. – Что, если золото умоляет алхимика?

И тут же почувствовал, что перестарался. Трейси убрала руку.

– Я не согласна, Джон. Я люблю тебя таким, какой ты есть, – добавила она. Это прозвучало совсем как в устах его матери.

– Да, но больше никто меня не любит, – напомнил ей Джон, но момент был упущен. Трейси пожала плечами и двинулась дальше.

– Я не могу это рделать. Слушай, что я говорила: пекарский порошок или сода? – спросила она, глядя на десятки различных упаковок того и другого.

– Ты сказала «сода», – ответил он. – И ты можешь переделать меня, если захочешь.

Трейси помолчала. Джон надеялся, что она обдумывает его просьбу, но через минуту она покачала головой.

– Думаю, мне нужно купить соду. Или все-таки порошок?

Джон вздохнул.

– А в чем разница? – расстроенно спросил он.

– Они используются в разных целях.

– А! И что это за цели? – спросил он. Джон злился на Трейси и не упустил случая придраться. – И насколько они разные?

– Пекарский порошок кладут для того, чтобы тесто поднялось.

– Я тоже могу прочесть надпись на пакете, Трейси, – заметил Джон. – А что насчет соды?

– Ну, ею можно почистить зубы или положить в холодильник от неприятного запаха.

– А твоя подруга из Санта-Барбары забыла дома зубной порошок или ей стало плохо от запаха в твоем холодильнике?

Трейси недовольно посмотрела на него, пожала плечами и бросила в тележку и то и другое. Она повернулась и решительно направилась к кассам. Джон пошел за ней. Он не собирался отказываться от своего плана. Он никогда не добился бы своего положения в «Микроконе» без упорства. Может быть, поможет юмор. Он встал на колени и, держась за ручку тележки, принялся канючить, как это делают капризные дети:

– Ну пожалуйста, я тебя прошу… Пожалуйста… Я буду тебя слушаться, обещаю.

Трейси смущенно огляделась по сторонам.

– Встань! – прошипела она сквозь зубы.

Джон знал, как Трейси не любит привлекать к себе внимание, но как раз на это он и рассчитывал.

– Джон, у тебя отличная квартира, потрясающая работа. Скоро ты будешь иметь право продать свои акции «Микрокона» и по-настоящему разбогатеешь.

Трейси старалась не обращать внимания на пожилую женщину с корзинкой в руках и на высокого молодого человека с тележкой, полной пива.

– Встань, – повторила она. – Будет еще много девушек, которым ты понравишься.

Но он не поднялся с колен.

– Но не в том смысле, – заныл Джон. – Всегда не в том смысле. Женщины хотят, чтобы я был их другом, начальником, братом.

Он пытался, чтобы в его голосе не слышалось отчаяния. Отчаяние отталкивает. В сущности, Трейси была одной из этих женщин, главной из них, но он не должен был этого говорить.

– Встань, пожалуйста, – снова попросила она. – Люди смотрят.

На самом деле те двое покупателей ушли и остался один служащий магазина, который не обращал на них внимания, потому что сосредоточенно наклеивал ценники на грейпфруты. Трейси отошла от Джона. Тем лучше. Он использует ее смущение против нее. Он заставит это работать на него. Трейси везла тележку к кассе у выхода из магазина. Отлично, там полно народу. Джон помог ей выложить покупки на ленту конвейера. Снова встав на колени, он громко заныл:

– Мне нужны интересные девушки. Сексуальные. Но всем им требуются крутые парни.

– Встань, – прошипела Трейси. – Ты переигрываешь.

К сожалению, было слишком поздно и ему не удалось собрать толпу. Что ж, он использует свой козырь: ее честность.

– Трейси, ты же знаешь, что это правда.

– Ну…

Кассирша наконец обратила на них внимание. Затем пожала плечами и суммировала стоимость покупок. Трейси вытащила деньги из сумочки. Джон вздохнул, встал и равнодушно взглянул на стеллаж с рекламой и женскими журналами. Его колени ныли. Попрошайничество не такое уж легкое занятие. Он заметил журнал, на обложке которого был изображен молодой киноактер, который недавно публично оскорбил свою подружку прямо на телевидении, непосредственно перед церемонией вручения «Оскара». Джон повернулся к Трейси и показал ей на обложку журнала.

– Я хочу выглядеть, как один из таких парней, – сказал он.

– Дело не только в том, как выглядишь, – сказала Трейси. – Ты симпатичный, но ты производишь приятное впечатление.

Джон взял у нее сумку, и они вместе пошли к выходу.

– Точно. Этот парень не выглядит приятным, он выглядит сексуальным. Уж он не ездил поздравлять своих мачех в День матери. – Джон обернулся и снова показал ей парня на обложке. – Что он сделал? Ты ведь знаешь.

Трейси взглянула на журнал и пожала плечами.

– Он просто сказал своей девушке, что хочет пообщаться с другими людьми, – ответила она, выходя на улицу.

Джон вышел следом.

– Я мог бы это сделать! Если бы у меня была девушка. И если бы ты мне помогла. – Он сделал новую попытку. – Смотри на это как на свою диссертацию.

Джон бросился назад в магазин, схватил журнал со стойки, бросил на прилавок пятерку и снова догнал Трейси.

– Ты ведь настоящий эксперт, – не унимался он. – Только ты можешь выделить квинтэссенцию поведения крутых парней и влить ее в меня.

В этот момент Трейси уже открывала дверцу своей машины, неловко орудуя ключом. Она взяла у Джона сумку, открыла дверцу и села в машину.

– Забудь об этом, ладно? – попросила она. – Ты просто получил слишком большую дозу еженедельного самоедства. Завтра ты снова будешь в порядке.

– Точно. Как только увижу Саманту, – мрачно согласился Джон, – я окажусь на седьмом небе.

– Слушай, Джон, садись на свой велосипед и отправляйся домой, – не выдержала Трейси.

Так он и сделал.