Текст книги "Домашний арест или Новый папа по соседству"

Глава 13. Личный волшебник

Надя

– Пожалуйста, – стучу в решетку, – можно мне хотя бы позвонить? У меня ребёнок дома болеет. Я лекарство должна была привезти.

– Без старшего не могу. Раньше нужно было про больного ребёнка думать, раньше, дамочка, – равнодушно отвечает дежурный. – Вот когда у гражданки Курочкиной вздумали деньги позаимствовать, тогда и нужно было думать.

– Да не брала я! – Бессильно всплескиваю руками. – Мне внук ее подбросил! Я вашу Курочкину всего три дня знаю! А он – явный наркоман!

– А можно потише! – Пьяно ворчит какой-то вонючий алкаш на лавочке справа. – Тут ващще-то люди спят.

Закрываю лицо ладонями и прислоняюсь спиной к стене. Что мне теперь делать? Что вообще бывает за кражу? Слёзы подкатывают к глазам. Господи, если об этом узнают мои родственнички… Они меня совсем утопят. Что ж я такая неудачница?!

Снова и снова прокручиваю в голове сегодняшний вечер. Закрутилась – забыла зарядить телефон. Ушла пораньше с работы. Думала, что до пробок все успею вечерних… Но нет! Принесла нелегкая внука к моей подопечной старушке. Он мне сразу не понравился. Смотрел так сально, пока я руки мыла, в коридоре не пропускал… Я считаю, что абсолютно справедливо высказала ему, чтобы подвинулся, а он… решил меня подставить, урод! Бабулька в сумочку кинулась мне платить – а денег нет. Пенсию сегодня принесли. Ее чуть инфаркт не хватанул. Она давай искать. Я стою, как дурочка, жду свою оплату. В довесок сын ей вздумал елку привезти. Заходит такой в форме… Ну бабка ему и пожаловалась.

Когда только ее внучок успел мне деньги в сумочку переложить? А его папаша и слушать ничего не стал. Щёлкнул наручниками меня и в отделение приволок.

Бью по решетке ещё раз.

– Ну человек вы или нет?!

Вдруг слышу, что со стороны лестницы к нам движутся ещё люди. Это либо новые задержанные, либо капитан Курочкин решил меня четвертовать за свою мать.

– Ты попутал капитан? – Слышу я грозный мужской голос, который от чего-то кажется мне знакомым. – Сам подумай, зачем ей эти копейки. Матери помочь решили по доброте душевной, а ты творишь. Не заставляй меня искать виноватого. Лучше сам пораскинь мозгами и найди.

Дежурный начинает суетиться, убирая со стола лишнее в ящик: судоку, тарелку с бутербродами и чашку чая.

– Куда тут у вас идти? – Спрашивает все тот же голос.

Господи, да где же я его слышала?

– Вот сюда, Иван Дмитриевич…

– Иван?! – В шоке распахиваю я рот.

Аронов выворачивает из-за угла вместе с капитаном Курочкиным и направляется ко мне.

– Откуда? – Шепчу потрясённо. – Как ты здесь?

– Открывай давай! – Рявкает Иван на капитана.

Тот нехотя снимает замок и открывает решетку. Смеряет меня презрительным взглядом.

– Забываете о девушке, всем понятно? – Давит мой сосед интонацией на полицейских и переключает внимание на меня, внимательно осматривая с головы до ног. – Тебя не били? Не обижали?

– Нет… – мотаю головой.

– Тогда поехали домой, – заключает сосед. – Девушке вещи выдайте личные.

Забираю у дежурного телефон, ключи, сумочку и, крепко держась за рукав соседа, выхожу из РУВД.

– Застегнуться забыла, – оборачивается Иван ко мне, когда мы выходим на крыльцо.

Спускается ещё на пару ступенек и вдруг сам начинает застегивать мне пуховик. Я не могу вымолвить ни слова. Просто не верю, что так легко все закончилось.

– А они меня отпустили? – Уточняю.

– Ну точно крольчиха… – усмехается. – Сами ж двери открыли. Никто не держал. Испугалась? Я почти головой поехал, пока тебя искал.

– Спасибо! Ты – мой волшебник просто… – осекаюсь.

И тут до меня доходит… что раз меня дома нет, Иван тоже здесь…

– А с кем Вера? – Коротит меня.

– С Линой. С сестрой, – отвечает Иван и подталкивает меня к большой чёрной машине. – Садись быстрее. Мне не стоит лишний раз светиться.

– Да, да, конечно… – ныряю я на заднее сиденье и неожиданно вижу за рулём ещё одного мужчину. – Здравствуйте… шепчу удивлённо.

– Мой друг, – представляет мужчину сосед. – Аркадий. Помог тебя найти и освободить.

– Спасибо… – наклоняюсь я между двумя передними сиденьями. – Спасибо вам большое!

Аркадий оборачивается и проводит удивленный взгляд с меня на Аронова.

– Да на здоровье… – бурчит.

– А разве тебе можно покидать дом? – Спрашиваю тихо Ивана.

– Нет, конечно, – пожимает плечами сосед, но это была безвыходная ситуация.

– У тебя будут проблемы?

– Штраф, скорее всего, – пожимает плечами Иван. – И то только за браслет. Скажу что случайно споткнулся и его поломал.

Я хмыкаю. Хитро…

– А ваш друг полицейский? – Понижаю голос ещё сильнее.

– Почти, – кивает Иван.

Дальше вопросы несговорчивому другу задавать стесняюсь. Рассказываю Ивану о своих путешествиях в подробностях и едва захожу в квартиру, сразу бросаюсь в комнату к дочери.

Она сладко спит, обняв рукой подушку. Маленькая такая… Мое сердце сбивается. Больше никогда и ни за что по квартирам не пойду!

– Привет! – Тихо появляется в дверном проёме за моей спиной Лина. – Не переживай. Мы лекарство выпили, мультики посмотрели, помылись, а ты задержалась на работе. Слышишь?

Я смотрю на неё и, закусив губу.

Да уж, это самый безобидный вариант оправдания для ребёнка.

– Ты бы в душ тоже сходила и поела, – предлагает мне Лина. – Я мясо запекла. А то мало ли что там в ментовке можно подхватить.

И она права…

Выхожу из спальни и прикрываю за собой дверь.

– Спасибо большое, – ещё раз с чувством говорю Ароновым. Если бы не вы…

– Да иди уже, – отмахивается Лина. – Любой нормальный человек поступил бы так же.

Глава 14. Невзаимность

Иван

Только Надя скрывается в спальне, сестра подбоченившись, поджидает меня на кухне. Так сейчас на мать похожа… Перед разносом после родительского собрания.

– Объясни мне, Аронов, – начинает она елейно. – Кем ты там работаешь? Инженером? Или мне послышалось?

– Лин… – выдыхаю, – ты только не гони. Я объясню все.

– Нет, Аронов, – рявкает она, – ты – врун. Конченый.

– Я не вру, – рычу, сжимая зубы. Потому что задевает, да. – Я говорю только часть правды. Сейчас я лишён всех регалий, кроме профессиональных.

– Ну нет, уволь, – нарочито усмехается сестра. – Я ещё помню твою предвыборную компанию. Как там было? – Она перебирает в воздухе пальцами, вспоминая. – «Я – сирота, выросший в соседской хрущёвке… Я знаю о проблемах людей все.» Кажется так? Сирота, да?

– О сёстрах речь там не шла, и родителей уже не было в живых. Это придумали маркетологи. Написали речь! Я увидел ее уже на пресс-релизе!

– Да, да, да… – ёрничает сестра. – И в жопу язык засунул! Где твои принципы, Аронов?

– Ты не понимаешь, – качаю я головой. – Так просто из системы не выйти, Лин. На месте, поверь, я смог сделать гораздо больше хорошего. Я в, конце концов, смог протащить законопроект о твоей животине!

– За это спасибо, да! – Кивает сестра. – Потому, я вдруг и подумала, что сейчас в тебе шевельнусь что-то настоящее, но нет! Ты дуришь хорошую женщину!

– Потому что как раз и хочу честно! Чтобы между нами не стояло никаких предрассудков… – Бью кулаком по столу.

– Ребёнка разбудишь! Эгоист! – Шикает на меня сестра и усмехается. – Нееет… ты боишься, что она узнает твоё публичное лицо. Там только от количества любовниц и внебрачных детей можно прикурить.

– У меня нет внебрачных детей! – Шиплю. – Я половины этих баб, что фоткаются со мной на приемах даже не знаю! Не запоминаю!

– Аронов… – сжимает виски Лина. – Честно – это когда люди выкладывают все карты на стол сразу. А ты просто рассчитываешь на то, что Надя в тебя влюбился. Вера привяжется… А дальше что? Зачем ты вокруг них все вот это разводишь? Что прикажут тебе маркетологи?

– Ты не права, Лина, – шиплю зло. – Я просто помогаю. Ни к чему никого не обязывая. Между мной и Надей ничего абсолютно ещё не было!

– Ладно! – Поднимает вверх руки сестра. – Я сама виновата в том, что продала ей квартиру. Но ты здесь пять лет не появлялся! А мне нужны были деньги на приют. Он растёт как на дрожжах.

– Почему ты не попросила? – Хмурюсь.

– Потому что ты – сирота, Аронов!

– Лин, ну хватит, пожалуйста… – я устало опускаюсь на стул. – Мне самому эта клоунада осточертела. Я сплю спокойно здесь впервые за долгое время. Мне хорошо. Понимаешь?

– Да здесь всегда было хорошо, Вань, – пожимает Лина плечами. – Гордость и тщеславие твои неуемные всю жизнь тебе испортили. Под сорокет… и ни жены, ни детей…

– А сама? – Усмехаюсь.

– А у меня ещё время есть, – поджимает сестра губы.

– Иди ко мне… – раскрываю руки.

Лина сопит носом, а потом все-таки делает пару шагов и утыкается носом мне в грудь. Обнимаю ее и целую в макушку.

– Прости меня, злючка мелкая.

– Такси мне вызови… – пыхтит. – И Наде оплати адвоката. Ну правда. Ты чего? Предложить не мог?

– Да я думал, что нормально у неё все с этим вопросом, раз заседания уже были… Конечно, оплачу.

Сестра уезжает на такси. Я, психуя на новый неудобный браслет кое-как принимаю душ и падаю в кровать.

Под утро меня топит горячими снами. Не явными с эротическим содержанием, а фрагментами, где мне очень-очень хорошо. И от чего-то я точно знаю, что женщина, которую я целую, это именно Надя. Мы медленно двигаемся навстречу друг другу, путаясь в ее шикарных волосах. Все это очень долго, на грани, тягуче. Смотрю в ее голубые глаза, задыхаясь от короткого замыкания в груди. Смакую и сцеловываю каждый стон. И когда я вот уже почти… Надя вдруг исчезает. Просто растворяется в моих руках. А дальше я будто бы отвечаю на звонок телефона, в котором она говорит мне, что возвращается к мужу… Что любит его. И просто хотела отомстить.

Просыпаюсь я от ощущения невосполнимой пустоты в груди. Будто бы меня предали и обманули. Сердце колотится. Я замираю, пытаясь распробовать эти эмоции.

Они совсем не похожи на те чувства, которые были, когда от меня уходили женщины. Не похожи и на те, когда я застал Элен с любовником. Там была обыкновенная злоба и кураж на борзого паренька, который дофига о себе возомнил. А здесь… здесь.

Дыра… И я вдруг отчетливо понимаю, что будь тогда в машине Надя на месте Элен, я бы не стал бить ее мужчину. Я бы просто ушёл.

Ушёл учится принимать этот мир в абсолютном разочаровании, потому что если уж Надя смогла обмануть… Чего можно дальше ждать?

Слышу звон посуды. Мы вчера не помыли чашки…

Желая получить своим неудобоваримым эмоциям какое-то немедленное обезболивающее, я выхожу из комнаты и иду на кухню.

– Доброе утро… – разворачивается ко мне от раковины лицом Надя.

Я смотрю на неё в коротком домашнем халатике, и в моем ещё не проснувшемся мозге меркнет. Я путаю сон и явь. И с абсолютным ощущением своего права вжимаю Надежду в кухонный гарнитур.

– Что вы… – шокировано расставляет она в стороны мыльные руки и распахивает глаза.

Я не дожидаюсь протестов. Запускаю пальцы в ее волосы, сжимаю их в кулак на затылке, притягиваю желанную женщину к себе и… целую. Так долго, на сколько хватает дыхания.

Чувствую, что Надя замерла и не отвечает.

С трудом отрываюсь смотрю ей в глаза, не зная, что говорить.

– Кто кого сейчас успокаивал? – Шепчет Надежда.

– Видимо, ты меня, – отвечаю севшим голосом.

– Тогда все честно, – кивает девчонка, – я была вам должна.

– Ты мне ничего не должна, – морщусь болезненно. Только этого ещё не хватало. – Просто ты, кажется, нравишься мне гораздо больше, чем случайная соседка.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю… – отвечаю честно и пожимаю плечами. – У меня такое в первый раз.

– Иван… – расстроенно вздыхает Надежда и ищет на ощупь полотенце, чтобы вытереть руки. – Извините, но я не могу ответить вам взаимностью.

– Почему? – Спрашиваю, чувствуя, как внутри второй раз за утро все обрывается.

– Потому что… – закусывает губку Надя и вдруг начинает тяжело дышать. – Извините…

Отворачивается ко мне спиной и упирается ладошками в столешницу.

Я стою и обтекаю. Все? Вот так тебя, Аронов.

– Извини… – делаю шаг назад.

Почему? И как теперь дальше то быть?

Глава 15. Дзинь

Надя

Я не могу! Иван прав. Я – глупая крольчиха, которая боится до горячего обморока, что с ней снова случиться чувство. Господи, да даже обыкновенной симпатии. Тут важно уточнить, что взаимной… Потому что невзаимность – это прекрасно. Это идеально. Повздыхала и пошла восвояси. Я искренне думала, что так и случится с моим соседом, но он вдруг оказался не просто рыцарем, но ещё претендентом на роль принца. «Вперед, мой конь! Мы скачем в замок Менестреля! С нами виконт…»

Все. Все, Надежда! Ты поклялась себе, что больше никаких мужчин. От них одни беды. И от чувств тоже. Сразу чувствуешь себя вечно раненной и жалкой.

А ещё у меня «там»… после рождения дочери все совсем не так, как было «до». Мне нужна долгая прелюдия, на которую у мужчин нет желания, мне нужна нежность и какая-то связь психологическая, чтобы настроится… О, Господи, короче, не гожусь я уже в любовницы. Геморроя больше, чем удовольствия.

Но Вере, которой вдруг резко похорошело, совершенно плевать на проблемы взрослых. Она хочет маму и Ваню. Рядом. Смотреть мультики. А сосед, вместо того, чтобы уйти, всячески эту затею поважает. Вот, даже попкорн принёс. Сидит, хрустит.

На экране мультик про любовь человека и дочки графа Дракулы:

– Папа, как ты не понимаешь?! – Вопрошает расстроенная молоденькая вампирша. – Это точно был тот самый «дзинь». Как у вас с мамой. Зачем ты его прогнал? Мы с ним больше никогда не увидимся!

– Но куколка, – пытается вразумить ее отец. – Он же человек. А мы – монстры. Мы ненавидим людей!

– Я люблю его! Люблю! А ты… – убивается девчонка.

Я чувствую на себе пристальный взгляд Ивана и не выдерживаю.

– Да что вы хотите от меня?

– Мама, у нас «дзинь, – сообщает мне дочка радостно и обнимает соседа за руку.

Только этого мне ещё не хватало…

– Прекратите… – шиплю ему.

Аронов пожимает плечами. Типо он не при чем. Нет, я прекрасно понимаю, что любовь ребёнка стоит дёшево, когда с ним остаёшься рядом в дни болезни, но все-таки… Иван же должен понимать, какая это ответственность? Или нет… Ох, какая ответственность! Тут родному отцу совершенно наплевать.

Выхожу ну кухню, чтобы принести Вере таблетки и, уже возвращаясь в комнату, сталкиваюсь в коридоре с соседом.

– Надя, прекратите смотреть на меня волком, – строго говорит он. – Я действительно ничего плохого не делаю.

– Я так не думаю, – говорю гордо. – И безумно благодарна вам за заботу. Но если вы решили, что за адвоката, я буду с вами спать…

Иван не двигается с места. Просто как истукан.

– Разрешите мне пройти… – прошу его возмущённо.

– А ты не думала, Надя… – сделав шаг вперёд, вжимает он меня в стену. – Может быть, у нас с тобой тоже «дзинь».

– Перестань… – отворачиваюсь я от его приближающегося к моим губам лица. – Это все только мультик для детей.

– Тогда скажи, почему «нет», – усмехается Аронов.

– Вам обычно не отказывают? – Спрашиваю с вызовом.

– Мне и изменяют, и отказывают, – кивает Иван, – но речь сейчас только о тебе. – Почему ты не хочешь дать мне шанс? Ммм? Или думаешь, я – мальчик. И не вижу, когда женщина отвечает на симпатию? Когда ее тело реагирует?

– Я не отвечаю! – Вспыхиваю. – Я испытываю благодарность и вину за случившееся вчера, позавчера и так далее… Господи! – Срываюсь и повышаю голос. – Если это потешит вашу самооценку, то для меня действительно никто и никогда не делал ничего хорошего!

– А муж? – Искренне удивляется Иван.

– Я вас умаляю, – фыркаю. – Они даже маму ни дня лишнего в больнице не поддержали после операции. И на вторую квоту ждали. А пока ждали, она… – делаю судорожный вдох. – А уходить поздно мне было. Рожать было пора. Простите, Иван. Я ещё вся там… в переживаниях и обидах. Может быть, мне тоже нужно было им что-то сломать. Окна побить… не знаю. Как вам? Работает метод? Стало легче после драки?

Выпиваю залпом воду из стакана, которую несла дочери.

– Работет, – ухмылчется Аронов. – У меня есть к тебе предложение, Надя.

– Какое?

– Ты просто расслабиться и не будешь мне мешать за тобой ухаживать. Дружить с Верой. А дальше… видно будет. Идёт?

Он поднимает двумя пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. Ох, мамочки… Кого я обманываю. Мой сосед хорош. Как отказать?

– Идёт… – сдаюсь я и позволяю притянуть себя к твёрдому мужскому телу.

Иван выдыхает мне в шею.

– Спасибо…

По моей спине бегут мурашки.

– А что это вы тут делаете? – Появляется в дверях дочка. – Обнимаетесь?

– Свет чиним… – Щёлкает выключателем Аронов. – Пошли пить таблетки?

– А ты тоже будешь? – Прищуривается Вера.

– Буду, – кивает сосед.

– Ну ладно… – недоверчиво тянет дочь. – Тогда пошли. Только ты первый.

У меня забирают стакан и лекарство из рук. Я ошарашено смотрю, как эти двое проходят на кухню. В смысле? Вот так легко? Без танцев с бубнами? Кажется, я ещё и мать никудышная…

Глава 16. Первое свидание

Надя

Я чувствую, что Иван напряжен и улыбается только на показ, рассматривая платье Веры.

– Я красивая? – Кружится она посреди комнаты.

Вся в цветных рюшах и блестках, как и положено мультяшной пони.

– Красивая, – подтверждает Иван, но когда дочь убегает к зеркалу, переводит на меня строгий взгляд. – Мне кажется, что два дня после ангины – это очень мало, чтобы посещать людные места.

– Ты прав, – вздыхаю я. – Только как ты ей это объяснишь? Она же ждёт елку.

– Не знаю… – качает головой сосед. – Опыт у меня, понимаешь ли, есть специфический. И он подсказывает мне, что кто-то решил поиграть в нехорошую игру.

– Что за опыт? – Интересуюсь обеспокоено.

– Да так… – уклончиво отвечает Иван. – Шахматы в детстве любил. Ладно… – кивает, что-то решая у себя в голове. – Действительно не объяснишь ребёнку. Тут ты права.

Я смотрю с интересом на поведение соседа. Собственно, это когда я была не права?

– Какие у вас места?

– В кошельке билеты, – пожимаю плечами. – Нужно посмотреть.

– Ясно, – кивает Иван. – Ладно, вы топайте спать, а я пойду на балконе погуляю.

– Там же минус… – удивляюсь я.

– Мне не холодно, – резко отзывается он.

Уложив Веру, я возвращаюсь в гостиную и неожиданно обнаруживаю, что сосед все ещё находится на балконе. Огонёк сигареты отражается в стекле. Я чувствую, что что-то не так, поэтому иду ставить чайник. Иван придёт пить чай…

– Ты почему ещё не легла? – Заходит он на кухню. – Одну ночь, считай, нормально поспала.

– Объясни мне, – оборачиваюсь я и упираю я руки в бока. – Почему ты не хочешь, чтобы мы шли на елку? Это мужская ревность или есть объективные причины?

– Ревность? – Дергает бровью Иван. – Странное предположение. Поставь на место, – кивает на типод в моих руках. – Я сам заварю.

Психуя и находясь в растерянности от беспокойства, хлопаю чайником о столешницу.

– Извини… – тут же спохватываюсь, понимая, что могла его разбить. – Я просто не понимаю…

Иван подходит ко мне ближе и крепко сжимает плечи.

– Все хорошо, Надя. Я просто за вас с Верой очень волнуюсь. Будьте осторожны. Не отходите от охраны и не лезьте в толпу.

– Ты о чем? – Начинает вибрировать у меня внутри. – Ты думаешь, что мои бывшие родственники хотят забрать Веру? Но зачем тогда нужна ёлка? Там везде полиция, телевидение. Из сада было бы гораздо проще…

– Не знаю… – выдыхает сосед. – А может быть, у меня от недостатка кислорода крыша подъезжает.

Примерно с минуту мы просто молчим, переваривая ситуацию. Уходить сейчас совсем не хочется.

– Можно я с тобой посижу? – Спрашиваю осторожно.

– Можно… – улыбается Иван уголками губ. – Только учти, я буду считать, что у нас свидание.

– На кухне? – Хмыкаю я.

– Идеально, я считаю, – подмигивает мне Иван. – И не убежишь. И романтично… – щёлкает он выключателем, оставляя из освещения только гирлянду на окне, – и до постели не далеко. Если вдруг что…

Мои щёки вспыхивают при упоминании постели. Благо, в сумерках этого не видно.

– Будем считать, что я приняла предложение, – отвечаю смущенно. – И что обычно люди делают на свиданиях?

В голову неожиданно закрадывается мысль, что я действительно никогда не была на свиданиях… Разве что в кино пару раз на первом курсе.

– Разговаривают, пьют чай, – начинает колдовать с заваркой Иван. – Едят разные вкусности.

– Конфеты подойдут? – Засуетившись, я достаю из шкафа коробку конфет в кокосовой стружке, которую приготовила для подруги на Новый год.

– Вполне, – одобряет Иван, ставя на стол чашки.

Я пересыпаю конфеты в вазочку и сажусь за стол.

– А скажи… – решаюсь на вопрос, который меня давно интересует, – твой дом… Ну, та, другая квартира. Почему ты не прописался там?

– Да не до того было… – чуть помедлив, отвечает Иван. – Работы много.

– Ты жил в ней с той женщиной? – выпуливаю и замираю, мысленно ругая себя за любопытство. Ну какое мое дело?

– Жил, – кивает сосед. – Какие-то странные у вас вопросы, девушка, для свидания…

– Извини… – осаживаясь, лепечу и поспешно делаю глоток из чашки. – Ой, горячо! – Обжигаю губы и язык.

– Осторожнее… – дергается с места Иван. – Налил же только. Давай, остужу.

Я чувствую себя максимально неловко и странно. Будто пазл в голове не складывается.

Вот он – Аронов Иван Дмитриевич сидит передо мной и переливает мне чай из чашки в чашку, как маленькой девочке. Он ответственный, строгий, точно любит свою сестру Лину. Заботится о нас с Верой. Немного циничный, но для мужчины это, скорее, плюс. Щедрый, веселый… и бесконечно далёкий. Почему Иван говорит о себе одновременно все и ничего. Какой этот человек на самом деле? С другими? На работе? Я ощущаю в нем налёт властности, и это меня очень сильно беспокоит.

– Ты знаешь, – вдруг снова улыбается сосед, – когда я из армии вернулся, с девчонкой познакомился. Мне казалось, что все – любовь до гроба. Сюда ее привёл с матерью познакомить…

– А маме она не понравилась, – предполагаю я.

– Точно, – щёлкает пальцами он. – Вот она только ничего не сказала. Мудрая была женщина. А знаешь что сделала?

– Что?

– На дачу нас поехать заставила. Ягоды собирать и варенье с компотами варить.

– Жестоко… – хихикаю.

– Да не то слово! – Ещё шире начинает улыбаться Иван. – У девушки оказалась аллергия на смородину, на пчёл, от жуков и пауков она визжала как потерпевшая. Собственно, так таз клубнично варенья на себя и перевернула с плиты. Ты просто не представляешь, какую эпичную картину застала скорая. Они думали, что мы ее убили!

– Кошмар… – рисуя в воображении картинку, смеюсь я. – Чем же все закончилось?

– Она меня бросила, как только вышла из больницы, – отвечает сосед. – И ты знаешь, с той поры я каждый раз примерял к женщине этот вопрос: «А понравится ли она маме?» Отвечал нет и жутко на себя злился. Принципиально выбирал тех, которых никогда не привёл бы в дом.

– На зло маме укушу пальчик? – Хмыкаю.

– Странно да… – задумчиво качает головой Иван. – А Мама откуда-то про все мои похождения знала и обвиняла в том, что я такой же, как отец.

– Как врач тебе говорю, – складываю на груди руки, инстинктивно закрываясь, – мужская полигамность не имеет никакого отношения к генетике.

– Важно другое, – сосед снимает с конфеты упаковку и подносит ее к моим губам, – важно, что ты подходишь, Надя. Ты бы ей понравилась…

– Сомнительно, – морщусь, разгрызая орешек из конфеты. – Моя драгоценная свекровь приведёт тебе кучу аргументов в пользу того, что я никчёмная жена.

– Уж поверь, раз ты понравилась сестре, значит я прав.

– А моя мама приняла бы любого человека… – говорю задумчиво. – Она была очень добрая и терпеливая. После смерти папы она в лавке церкви работала, чтобы иметь возможность меня из школы забирать. Дедушка с бабушкой очень финансово нам помогали.

– Значит, у тебя правильное религиозное воспитание? – Искреннее удивляется сосед.

– Абсолютно никакого, – развожу руками. – Вечерняя школа не всегда оказывается приличным местом. Кроме хора ничего хорошего не было. А в православном лагере все только и делали, что квасили. Самым большим событием было сыграть в футбол с соседним лагерем. Я, кстати, именно там с медсестрой подружилась, а после с ее помощью поступила в мед.

* * *

– Вот уж, действительно, не угадаешь, где найдёшь, а где потеряешь… – Задумчиво делает вывод Иван.

За окном начинают бить салюты.

– О, пошла жара, – оборачивается он в их сторону. – Ещё ж неделя до праздника целая.

– Люди отмечают уже, – пожимаю плечами и подбегаю к окну. – Мне нравится. Жалко, что Вера уже спит…

Я подхожу к подоконнику, завороженно смотрю на яркие шапки в ночном небе и вдруг чувствую, как ко мне сзади подходит сосед. Он сжимает мою талию и зарывается носом в волосы на макушке.

– Ты сейчас спать убежишь, – тихо и хрипло шепчет, – а я буду видеть тебя всю ночь во снах. Все, что пожелаю делать…

– Я тебе ничего не обещала, – напрягаюсь всем телом. Дрожу, но все равно даю нам несколько секунд времени, пока сосед скользит губами по моей шее. Господи, как же это приятно!

Тело покрывается мурашками. Я закусываю губы, гася готовый сорваться вздох и отлетаю от Ивана, как ошпаренная.

– Все, все… – поднимает он руки в верх. – Не дёргайся. Я ни на чем не настаиваю.

– Спасибо… – обхватываю себя за плечи и смотрю на часы. – Наверное, нам правда пора ложиться…

– Конечно, беги, спасайся, – хмыкает он.

– Прослушай… – делаю я глубокий вдох для праведной тирады. – Что плохого в том, что я не готова сразу в омут с головой?! Я знаю тебя неделю. Ты, кстати, имея о моей жизни полное представление, не спешишь пускать меня в свою. Все кормишь рассказами и воспоминаниями…

– Разве я ухожу от вопросов? – Хмурится он. – Или чем-то обижаю?

– Нет… – мотаю головой и осекаюсь, вдруг осознавая, что все мои сомнения основаны исключительно на страхах. По-факту упрекнуть соседа мне не в чем. – Прости…

Иван снова сокращает между нами расстояние и берет мое лицо в ладони.

– Ты даже не понимаешь, как каждый раз своей дистанцией подогреваешь азарт, Надя. У меня есть только одно плохое качество – я не люблю долго ждать, если принял решение.

– И какое решение ты принял? – Шепчу в ответ, ощущая губы Ивана на своих.

– Что буду большим идиотом, если не использую шанс забрать вас с Верой себе.

– Мы не трофей, чтобы присваивать и забирать…

– Не трофей, – соглашается сосед. – Вы – большая ценность. Знаешь, как картина. Валяется в подвале у человека, который ничерта не смыслит в искусстве, и вдруг попадает к человеку знающему… И сразу обретает новую жизнь…

– И давно ты стал ценителем?

В ответ он впивается в мои губы поцелуем. У меня начинает кружится голова. Я хватаюсь за плечи Ивана, чтобы не упасть.

– Все, теперь точно спасайся, – хмыкает сосед и, выпуская меня из объятий, делает шаг назад. – Спокойной ночи, Надя…

– Спокойной ночи… – лепечу, прикрывая губы пальчиками и сбегаю из кухни.

Засыпаю я в терзаниях между абсолютным счастьем и здоровым скептицизмом уже обжегшейся на отношениях женщины. Господи, ну хоть убейте меня дуру! Но как можно сопротивляться, когда Иван пробивает мою оборону в тактически правильных местах. Забота, дочь, ночные разговоры…

Слава Богу, утром, когда мы собираемся на елку сосед оказывается занят работой и выходит из своей комнаты только для того, чтобы нас проводить. Он снова хмур и строг, но при дочери поговорить о причине, конечно, нет никакой возможности.

– Красный седан номер триста сорок пять, – глядя в экран телефона вдруг говорит сосед. – И когда все закончится, напиши мне. Я вызову машину.

– Иван, – перестаю я заматывать шарф, примерно прикинув цену поездки. – Это уже слишком дорого даже для…

– Здоровья? – Перебивает меня сосед и дергает бровью. – На улице минус пятнадцать. А ты обещала не мешать мне заботиться о вас.

– Хорошо, – с трудом удерживая себя от спора, соглашаюсь я. – Спасибо большое.

– Будьте осторожны, – закрывая дверь напоминает Иван.