Текст книги "Дорога от тебя к тебе, или Та самая история. Музыкальный роман"

Глава 2

Гузель убежала за провизией в магазин рядом с придорожным кафе. Я вглядывалась в темноту, стараясь разглядеть хоть что-нибудь на другой стороне дороги. Весенние ночи всегда немного волновали меня.

– Всё-всё! По коням! – Гузель спешила к машине.

В лунном свете она выглядела, словно лесная фея: длинные чёрные волосы, развевающиеся на весеннем ветру, стройная женственная фигура, скрывающаяся под трикотажным платьем свободного кроя, и невероятно добрые глаза.

Весенний воздух в России обладает особенным ароматом, которого нет нигде. Кажется, что, вдыхая его, вдыхаешь саму любовь. Может, поэтому многие мужчины за границей считают, что русские женщины самые красивые в мире?

– Ты чего? – оторвала меня подруга от философских размышлений. – Что там дальше было? Рассказывай!

 
* * *
 
 
Тополиный пух, жара, июль,
Ветер уносит в небо.
Только ты не веришь никому,
Ждёшь ты только снега, снега, снега.
(из песни «Тополиный пух» группы «Иванушки International»)
 

Итак, я открыла тяжёлую металлическую дверь. За прилавком стояла молодая девушка в белом медицинском халате и голубом колпаке. Я направилась к витринам и стала разглядывать травяные чаи для похудения.

– Вам что-то подсказать? – обратилась она ко мне.

Я помотала головой и, подойдя к витрине в самом дальнем углу, принялась изучать информацию на ценниках.

– Простите, а кто у вас директор? – неожиданно для самой себя спросила я, и кровь подступила к лицу, – Валерий Иванович? – имя я придумала на ходу, чтобы узнать, кому принадлежит бизнес.

– Нет, Пётр Степанович.

– Ой, извините, мне сказали… – замялась я, – видимо, ошиблась…. До свидания.

От волнения я забыла узнать фамилию директора, но и это вскоре перестало быть для меня загадкой.

Моя подруга из колледжа Маша, с которой мы сидели за одной партой, была не прочь составить мне компанию каждый раз, когда я хотела пройти мимо красной пятиэтажки и последить за белой «Волгой». Она и сама часто предлагала мне разные идеи, как организовать нашу встречу с Витей.

За месяц подобных экспедиций нам удалось узнать адрес проживания Вити, его фамилию, а однажды мы даже столкнулись с ним и Петром Степановичем в подъезде, когда пытались выяснить номер их квартиры. Ноги подкосились, я покраснела, и Маша под руки вывела меня на свежий воздух. Через неделю я взяла с собой фотоаппарат-мыльницу и вскоре распечатала фотографии, на которых Витя выносит мусор. Толком не зная, что делать со всем этим досье на Витю, мы с Машей продолжали развлекаться и играть в сыщиков.

В мае мне исполнилось шестнадцать. Вот уже три года я жила только одним человеком – незнакомцем на белой «Волге». Каждое моё утро начиналось с мысли о Вите, он был смыслом моей жизни, а в голове не прекращались диалоги с ним.

В конце учебного года мама уехала с братом на очередное обследование в Москву, оставив мне на неделю сто двадцать рублей.

Самостоятельную жизнь я решила начать с пробежек ранним утром и апельсинового сока, как это показывали в рекламе на Первом канале. Вместе с Аней мы пробегали целых два дня, а на третий выяснилось, что у неё заболела нога. При этом, если дать ей поспать до обеда, боль чудесным образом проходила.

Как-то Анка сама прибежала ко мне ранним утром и рассказала, что собирается идти в зоомагазин покупать хомяка. Я решила пойти вместе с ней, и через час мы вернулись из магазина с двумя пушистыми хомяками, выложив за них все свои карманные деньги. Сестра назвала питомца Хомой, а я своему дала имя Поликарпов Виктор Петрович, точно так же, как числилось в справочнике за адресом Вити. Там же мы узнали и номер его домашнего телефона, по которому я так и не решились позвонить.

На следующий день все мои подруги в очередной раз отказались ходить со мной взад-вперёд по любимой дороге, и мне составил компанию Виктор Петрович.

Проходя мимо дома Вити, я увидела его самого. Он стоял вместе с другом у ворот и о чём-то весело спорил. Заметив меня, они оба затихли, переглянулись и направились мне навстречу.

Щёки обдало жаром, руки предательски задрожали, я наклонила голову как можно ниже и уставилась на хомяка. Молодые люди подошли ближе и перекрыли мне дорогу:

– Привет! Классный хомяк! – сказал друг Вити и доброжелательно улыбнулся.

Я остановилась, боясь пошевелиться, румянец не спадал с лица. Витя так же, как и я, прятал глаза и смотрел куда угодно, только не на меня. В руках у ребят были семечки, и они предложили накормить ими животное. Витя протянул руку и взял у меня хомяка.

– А как его зовут? – обратился ко мне Витя.

Сердце было готово выпрыгнуть из груди, и я не чувствовала землю под ногами.

«Что же мне ему сказать? Что же? Что же? Что же?! Правду говорить никак нельзя!»

– Хома! – вспомнила я имя Анкиного питомца, и моё сердце забилось вновь.

Витя протянул руку и насыпал в мои ладони семечки, наши руки на мгновение соприкоснулись, и я почувствовала, как всё тело обдало жаром.

Забрав хомяка, я быстро ретировалась, не услышав, что на прощание сказал мне Витя.

Прошёл месяц.

Во дворе за это время прибавилось несколько новых ребят. В третьем подъезде теперь жила Наташка со своим младшим братом, мамой и отчимом. Чаще всего она общалась с Анкой, но иногда гуляла и со мной.

Однажды мы с Наташкой отправились купаться на залив, где почти век назад затонула баржа. Полдня мы валялись на тёплом песке и плескались в мутной воде залива.

Переварив бутерброды, наши животы стали требовать добавки, и мы решили возвращаться домой. По пути Наташа вспомнила, что мама велела ей зайти за отчимом, который гостил неподалеку у своих родителей, и прийти домой вместе с ним. Быстро попрощавшись со мной, она скрылась за калиткой старого дома, и я осталась одна.

Домой вели две дороги, я решила пойти той, где ходило больше людей, и свернула с тропинки в сторону проезжей части.

Чтобы убедиться в безопасности движения, я повернула голову налево и уже занесла ногу на асфальтированную часть дороги, как вдруг из-за угла появился белый автомобиль. Я резко развернулась и вновь направилась в сторону пляжа. Кровь подступила к щекам, сердце забилось с неистовой силой, мне не нужно было даже оборачиваться: я знала, что это та самая белая «Волга», и что за её рулём сидит Витя.

Когда я поднялась на небольшой мост, автомобиль поравнялся со мной и сбавил ход. Тротуар отсутствовал, а автомобиль ехал так близко, что я ощущала тепло из-под капота. Стекло пассажирского сидения опустилось, и водитель посмотрел на меня. Я прибавила шаг. Автомобиль вновь догнал меня. Я ещё раз предприняла попытку ускориться, но всё повторилось. Я сделала глубокий вдох и, обойдя машину сзади, обратилась к водителю:

– Что?

– Я тебя знаю, и ты меня знаешь – садись в машину.

Голос Вити звучал немного тревожно, и мне показалось, что он был смущён.

Я ещё раз глубоко вдохнула и, топая ногами, словно капризный ребёнок, вновь обошла машину сзади и села на сидение рядом с водителем.

– На пляж идёшь?

– Да! – ответила я, игнорируя сырой купальник и полотенце, которое было всё в песке.

До пляжа мы ехали молча. Витя припарковал машину с левой стороны залива, которая была в тени. Молча вышел, снял шорты и в плавках направился к воде. Я вышла следом и пошла в противоположную сторону, но в воду не полезла, так как с этой стороны залива она была холоднее, да и я очень сильно стеснялась в тот самый момент, чтобы решиться поплавать.

Через несколько минут мы оба подошли к машине с разных сторон и молча уставились друг на друга. Витя облокотился на автомобиль и потёр царапину на правой двери – так часто делал и мой отец на своём «москвиче». В голове было пусто – ни одной идеи о том, как нужно вести себя в тот момент, когда твоя мечта сбывается.

Первым молчание нарушил Витя, он предложил выдвигаться домой, и я быстро уселась на пассажирское сидение.

– Оль, закрой дверь плотнее, – сказал он и тут же покраснел, ведь имя своё я ему ещё не называла, и получается, что он выдал себя со всеми потрохами. – Кстати, как тебя зовут? – решил реабилитироваться Витя.

– Оля, а тебя? – подыграла я.

– Тебе настоящее имя назвать?

«Будто это что-то изменит», – подумала я, но всё же ответила: «Конечно!»

– Леопольд, – начал он неуверенно, – но это только в интернете, а так меня Витей зовут.

Я не сдержалась и рассмеялась.

– Очень приятно, Витя!

Мой спутник явно нервничал и переживал, поэтому шутить ему не удавалось, да и мне тоже. Разговор не клеился: то мы начинали говорить одновременно друг с другом, то резко умолкали, теряя нить разговора, то молчали и лишь изредка переглядывались, думая, что же такого особенного спросить или сказать, чтобы разрядить обстановку.

Когда мы выехали к кольцу на повороте, послышался громкий сигнал автомобиля. Витя резко повернул руль, сделал маневр и остановился вдоль обочины. Справа, параллельно нам, припарковался другой автомобиль, тонированное стекло опустилось, и оттуда показалось довольное лицо молодого человека южных кровей:

– Привет!

– Привет! – ответил Витя. – Сто лет, сто зим! Как дела? Ты откуда?

Молодой человек принялся рассказывать о том, как идут его дела и что у него нового. Я не слушала, что именно он говорил, так как всё моё внимание было приковано к груди. После пляжа я не стала надевать футболку и поехала в купальнике, чтобы тот немного подсох, и сейчас в зоне коммуникации ребят была моя грудь, что сильно меня беспокоило.

Я покраснела и вжалась в кресло как раз в тот момент, когда знакомый Вити спросил:

– А кто это с тобой?

– Соседка.

– Красивая у тебя соседка! – ответил молодой человек, и его автомобиль рванул с места, оставив за собой облако пыли.

– Никогда с ним не общайся, это не очень хороший человек, – сказал Витя и включил сигнал поворота.

Через несколько минут мы подъезжали к дому Вити. Он припарковался на залитой бетоном площадке возле ворот, я открыла дверь и, немного замешкавшись, вышла из машины. Витя доставал пляжные вещи и старался не смотреть на меня. Прощание вышло комканным. Мы не знали, что нужно сказать друг другу, и я ушла, тихо проговорив:

– Спасибо, до свидания.

Ноги были ватными, голова шла кругом, я свернула за угол своего дома и прокричала:

– Аня-а-а!

До самого вечера, находясь под большим впечатлением от знакомства с Витей, я рассказывала всем подругам о нашей незабываемой встрече и о том, как мы вместе доехали до дома на его машине.

Через месяц после нашего официального знакомства с Витей я возвращалась от бабушки домой. Поднимаясь по улице Дачной, я услышала чьи-то крики, сигналы машин и громкую музыку. Когда я обернулась, моё сердце замерло – это был свадебный кортеж, где третьей машиной была белая «Волга» с номером «м203ке», а в ней сидел Витя в чёрном торжественном костюме.

Слёзы из моих глаз хлынули ручьём.

– Аня-а-а-а! – разразилась я громким воплем во дворе своего дома, переполошив всех соседей.

Аня высунулась в форточку по пояс и увидела меня всю в слезах:

– Что случилось?! Что случилось?! – повторяла она.

– Витя … – шмыгнула я носом. – Витя женился.

Глава 3

 
Ты уезжаешь к маме,
В сердце которой камень
Не растопить слезами никогда.
Мама нас разлучает. Только она не знает,
Как она разбивает детские сердца.
(из песни «Ты уезжаешь к маме» группы «Турбомода»)
 

К осени почти все мои подруги начали встречаться с молодыми людьми, друзья разбились на несколько разных компаний, в которых неотъемлемым условием вечерних посиделок стал алкоголь и матерные слова. Первые поцелуи утратили своё волшебство и невинность, и в разговорах чаще намекали на большую близость. Музыкальные группы «Руки вверх», «Reflex», «Гости из будущего», «Пропаганда», «Тату» сменялись другими, с более тяжёлым и глубоким смыслом песен, такими как «Би-2», «Сплин», «Земфира», «Чичерина». Из детей мы превращались в подростков – хулиганов, наркоманов, проституток и самоубийц.

Однажды, заблудившись в нескольких компаниях, я сидела на остановке в кругу малознакомых ребят из соседнего района. Они пили пиво, рассказывали последние сплетни города и масляными глазами поглядывали на девчонок, в том числе на меня. Когда на улице стемнело, и ребята достигли хорошей кондиции, я незаметно ускользнула домой, а через неделю узнала, что один молодой человек из этой компании чуть не спрыгнул в тот вечер с балкона своей квартиры на девятом этаже, так как расстроился, что не понравился мне. Друзья в последний момент успели его поймать и затащить обратно в квартиру.

«Какая глупая была бы смерть», – подумала я, услышав об этом. – Я ведь даже и не поняла, что ему понравилась».

Возвращаясь в Сарапул спустя много лет, я то и дело узнаю новости о том, что кто-то из одноклассников уже отбыл срок в тюрьме, кто-то умер от передозировки наркотиков или лечится от зависимости.

Я и сама не тянула на звание «Мисс Невинность-2000», но всё же смогла устоять на одной ноге, и волна разврата не поглотила меня полностью. Посиделки допоздна в подъездах и на съёмных квартирах, беспорядочный секс и алкоголь меня не заинтересовали сразу, зато привычка курить не отпускала почти двенадцать лет.

Когда вдруг нелёгкая несла меня c малознакомой компанией в ночной клуб или шатры на окраине города, у моей мамы не оставалось другого выбора, кроме как взять из ванной металлический карниз и замахнуться им на меня, угрожая расправой за непослушание. Способ был эффективным, я становилась разумней на какое-то время и оставалась дома зализывать раны, сидя на холодном подоконнике с надеждой увидеть знакомый свет фар.

Одноклассники в колледже были младше меня на несколько лет, и общение с ними не вызывало у меня большого интереса. Аня поступила в институт и уехала учиться в Ижевск, у Люды появились новые друзья в Механе, и я всё чаще проводила вечера одна.

Однажды, после очередного выступления команды КВН нашего колледжа, ко мне подошёл директор местного Дома культуры и предложил стать ведущей на дискотеках, пообещав платить тридцать рублей в час.

Я с волнением его выслушала и с энтузиазмом ответила: «Я ещё и танцевать умею!»

Так я стала подрабатывать танцовщицей в ДК «ЗиО», который из Дома культуры превратился в ночной клуб. Мне платили тридцать рублей, которые я тут же тратила на погремушки сводному брату, родившемуся в новой семье отца.

После уроков я как обычно бежала из колледжа домой, переодевалась и вновь начинала слоняться по дороге за домом, ожидая редкой встречи с Витей. Как выяснилось, в тот злополучный день он не женился, а лишь возил гостей на свадьбе своего друга.

Встретив новый 2001 год, молодёжь нашего города готовилась отмечать Татьянин день. Люда забежала ко мне рассказать последние новости Механы и позвала со своими друзьями в ДК «Электрон», на первом этаже которого располагался ночной клуб. Теперь уйти вечером на дискотеку не было для меня проблемой, главное – прибраться в квартире. Мама всё больше времени проводила со своими разведёнными подругами и задерживалась в гостях до поздней ночи.

Я долго сомневалась, идти мне на дискотеку или нет, но Люда решила сделать ход конём:

– А если там будет Витя, ты пойдёшь?

Я улыбнулась, ведь ответ был очевиден. И мы принялись разрабатывать план, как нам заманить Витю в клуб этим вечером.

На нашу удачу, мы увидели его из окна моей комнаты: он как раз мыл машину, отогнав её за ворота, ближе к дороге. Мы быстро оделись и вышли на улицу. Свернув за угол, Люда пошла по тропинке вдоль соседнего дома, а я двигалась параллельно по главной дороге, которая примыкала к дому Вити.

Увидев его, я кивнула в знак приветствия и тут же услышала Людин голос:

– Ну что? Увидимся сегодня в восемь в «Электроне»? – её голос звучал громко, и слова, которые она выговаривала почти по слогам, смогла услышать не только я, но и Витя.

– Да! – так же громко ответила я и попрощалась с ней.

Дойдя до края дороги, я свернула на тропинку, где шла подруга, и мы вместе направились к ней домой. На полпути Люда резко остановилась и уставилась на меня:

– А давай, чтоб уж точно знать, придёт он или нет, погадаем на сигаретах?

Я согласилась. Мы купили пачку синих «LM», молча распечатали её, загадали желание и прикурили.

Знаменитое гадание на сигаретах заключалось в том, что нужно молча выкурить сигарету, не стряхивая пепел, и ждать, чтобы он упал самостоятельно. Если он упадёт, когда подносишь сигарету к губам – желание сбудется, если от губ – нет.

Не успела я докурить половину сигареты, как пепел упал на пути к губам. Люда на радостях стала размахивать передо мной руками, жестами показывая, чтобы я загадала второе желание.

Я загадала желание, и вновь всё повторилось. Я оторопела. Люда с нетерпением смотрела на меня:

– Что? Что сбудется?

– Он придёт на дискотеку, и мы… мы… – замялась я, – и мы поцелуемся.

В глазах Люды появилось разочарование. Минуту назад мы не верили, что он вообще придёт. Но поцелуй! Уж это совсем нереально!

– Видимо, гадание не работает, – сказала подруга. – Ладно, не расстраивайся, просто потанцуешь, развлечёшься.

В клуб я надела чёрные брюки клёш и белую блузку, которую недавно перешила мама, укоротив рукава. Чтобы выглядеть стильно, несмотря на январский холод, вместо шубы я надела весеннюю бежевую ветровку с капюшоном.

В восемь часов мы в полной боевой готовности переступили порог ДК «Электрон», где каждый год учащиеся техникумов отмечали День студента.

На танцполе было мало людей, зато в гардеробах тянулись очереди. Пройдя охрану, я наклонилась, чтобы закрыть свою сумку, и почувствовала, как кто-то тянет меня назад за капюшон. Резко развернувшись, я встретилась глазами с Витей.

* * *

Гузель уже давно не слушала меня и блуждала где-то глубоко в своих мыслях. Я замолчала и прибавила звук магнитолы, голос диктора сменил сингл «Аиша», который тринадцать лет назад исполнил Чеб Халед. Воспоминания неумолимо уносили меня в клуб, куда однажды пришёл Витя, чтобы встретиться со мной.

* * *

Aicha, Aicha, écoute-moi

Aicha, Aicha, t’en vas pas (…)

Khaled

Окружённая друзьями, я стояла на танцполе и оглядывалась по сторонам, желая убедиться, что тот, кто мне небезразличен, смотрит на меня. Одна мелодия сменяла другую, мои друзья становились пьянее и веселее. Мы стали дурачиться: кто-то придумывал смешные движения, а все остальные за ним повторяли. В разгар веселья ко мне подошёл Витя и попросил открыть ему банку пива, так как у него по какой-то причине это не получалось. Я открыла банку, развернулась и направилась к друзьям. Не прошло и минуты, как Витя вернулся и спросил:

– Кто это с тобой?

– Друзья! – перекрикивая музыку, ответила я.

Он внимательно посмотрел на ребят, которые, в свою очередь, не обращали на него никакого внимания, затем сказал:

– Ну, если что, зови! – и скрылся в толпе.

Зазвучали первые аккорды «Аиши», пространство вокруг меня поредело, я отошла к стене, чтобы не мешать влюбленным парам, а сама стала украдкой всматриваться в темноту. Отзвучала уже половина мелодии, как я почувствовала на себе чей-то взгляд. Повернув голову вправо, я увидела Витю, но как только наши глаза встретились, он отвёл взгляд в сторону и отвернулся.

Я направилась к бару, но мне перегородил путь Фикс – друг Людиного младшего брата. Он пригласил меня на медленный танец, и я согласилась. Крепко обхватив меня за талию, Фикс принялся рассказывать, как его только что бросила девушка, и, танцуя со мной, он хочет заставить её ревновать. Мне это было только на руку, ведь и мне нужны были подобные спецэффекты.

Не успела мысль о возмездии прийти мне в голову, как кто-то резко вырвал меня из объятий партнёра, я отлетела в сторону и чудом смогла удержать равновесие на одной ноге. На правом плече заныли царапины от ногтей, и на них начала скапливаться кровь. Подняв голову, я увидела пухленькую блондинку, повисшую у Фикса на шее, которая в слезах что-то объясняла, покрывая его щёки поцелуями. Переведя взгляд в сторону, я увидела Витю, который посмотрел на меня и ехидно улыбнулся.

Сгорая от стыда, злая на судьбу, Фикса и его пышку-блондинку, я стала нервно оглядываться в поисках Люды, чтобы сообщить ей о своём намерении уйти домой, но подруги как назло нигде не было.

Обойдя клуб несколько раз, я решила сделать последний круг по танцполу и, пробираясь сквозь толпу, увидела Витю в объятьях двух девиц в коротких шортах и откровенных топах. Обида и разочарование комом подкатили к горлу, слёзы навернулись на глазах, я ускорила шаг и, когда миновала Витю с его спутницами, кто-то очень сильно ущипнул меня за левый бок, я медленно повернула голову и вновь встретилась взглядом с Витей.

Земля уходила из-под ног, я не могла поверить, что тот, кто не давал мне покоя три года, может оказаться обыкновенным среднестатистическим бабником, коих в нашем городе было хоть отбавляй. Я не слышала грохочущей музыки, которая заполнила собой пространство вокруг, и не обращала внимания на людей, которые толкали меня, пробираясь ближе к сцене. С грустью опустив глаза, я направилась к выходу. Компания справа разразилась громким смехом, чем сильно меня напугала. Обхватив себя за плечи, я стала продвигаться вдоль стены. Диджей сменил трек, заиграла популярная песня примадонны «Будь или не будь», которую она исполнила вместе с Максимом Галкиным. Подходя к выходу, я почувствовала, как кто-то резко потянул меня назад: это опять был Витя. Он схватил меня двумя руками за плечи, прижал к стене, и сказал:

– Ты уже будь или не будь!

Я растерялась. Его лицо было так близко, что я чувствовала его дыхание у себя на губах.

– Меня бабники не интересуют! – ответила я и гордо отвернула голову влево.

– А кто сказал, что я бабник?! – возразил он.

– Я всё ви… – не успела договорить я, как он меня поцеловал.

Я откликнулась на поцелуй. Его нельзя было сравнить с тем, что было у нас с Володей. Чутко и нежно мы оба растворялись в нём. Мне показалось, что музыка стихла, и все люди вокруг исчезли. Гадание на сигаретах сработало!

* * *

До Казани осталось чуть меньше часа. Гузель продремала почти половину пути. Проснувшись, она потянулась и посмотрела в окно.

– Что я пропустила?

– Волну моих воспоминаний. Давно я эту историю никому не рассказывала.

– Да… – многозначительно протянула она. – Ох уж эта первая любовь!

* * *

Домой после клуба мы возвращались вчетвером: я, Витя, Люда и наш друг Боря, которому было с нами по пути. У меня сильно замёрзли ноги, но я не подавала виду. Проводив меня до подъезда, Витя сел на жёлтую трубу, которая огораживала палисадник, подтянул меня к себе и снова поцеловал. Так мы простояли ещё около часа.

На следующий день я заболела. Мама не отпустила меня гулять, и в тот день Витю я не увидела. Через несколько дней поздно ночью я услышала за окном тихий шорох. Спросонья я не сразу поняла, что кто-то стучит в окно. Нэнси, моя русская голубая кошка, запрыгнула на подоконник и стала ходить по нему взад-вперёд. Я открыла занавеску и увидела чью-то тень на стекле. Ссутулившись, пряча голову в воротник пальто с другой стороны окна на меня смотрел Витя. Я кивнула в знак приветствия и закрыла занавеску. Тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить маму, я принялась бегать по комнате в поисках приличной одежды.

Мы жили бедно, и хороших вещей в достатке у меня не было. Один костюм на праздник, две блузки, одна юбка и брюки клёш, которые я надевала в колледж, а также пара штанов с начёсом вместо пижамы, так как зимой температура в квартире не поднималась выше восьми градусов тепла.

Месяц назад перед новым годом мы с мамой ходили по магазинам и смотрели, какие наряды нынче в моде. Нам понравился один тёмно-синий брючный костюм из шёлка – брюки-трубы и блузка с рукавами-воланами. После мы зашли в отдел тканей, где мама подобрала подходящий материал, и через неделю точно такой же костюм висел у меня в шкафу, сшитый на старой «Чайке». Именно его я и решила надеть для встречи с Витей в подъезде. Но костюм был слишком тонким, поэтому под шёлковые брюки мне пришлось надеть ещё и две пары колготок.

Витя стоял в пролёте между первым и вторым этажом, облокотившись на перила спиной. Не в силах справиться с волнением я не решилась заговорить первой. Всё тело трясло. Витя тоже стоял молча, опустив глаза. Я подошла чуть ближе и медленно запустила руки ему под пальто. Он обхватил меня двумя руками за талию, прижал к себе и нежно поцеловал.

Это было одно из немногих свиданий на лестничной площадке. Витя приходил раз в неделю, поздно ночью стучался в окно. Я, полусонная, бежала к нему и, морщась от света, поднималась в пролёт между этажами. При встрече мы оба долго молчали, смотрели друг другу в глаза, потом он чуть заметно улыбался, обнимал меня и нежно целовал, запустив в мои волосы руки. Он гладил мои щёки, губы, шею и крепко обнимал, долго не отпуская домой. На следующий день в колледж я приходила только ко второй паре.

Я ждала его каждый вечер. Перед сном заранее готовила шёлковый костюм. Разукрасила гуашью почтовый ящик, чтобы он выделялся на фоне остальных. Передвинула диван ближе к окну, чтобы не пропустить, когда он постучит в него ночью. Но чаще всего, открывая глаза утром, я понимала: этой ночью он не пришёл.

 
Люби меня за то, что я другая.
За то, что не такая я, как все.
За то, что лжи и зла не замечая,
Я верю воле случая, судьбе.
Люби меня за то, что Гений
По образу, подобию Свое
Создал меня, не слушав ни чьих мнений.
На радость небу, солнцу и тебе.
Вите П.
 

Наши встречи становились всё реже. Витя всё дольше смотрел мне в глаза и молчал. Я писала стихи о своих чувствах в тетради, а если слова, мысли и чувства не рифмовались, то строчка за строчкой я исписывала всю тетрадь его именем.

Однажды ночью я сидела в темноте у окна, выжидая Витю, дверь открылась, и в комнату вошла мама, а вместе с ней и аромат белого вина. Мама села на край кровати и спросила:

– Оля, ну что ты его ждёшь? Разве ты не видишь, что он с тобой играет? Вырастит тебя для себя, наиграется, использует и бросит.

Мои ноздри вздулись, я поджала губы и коршуном взглянула на неё. Я не любила говорить с ней, когда она выпившая, а в последнее время у неё это входило в привычку. Мама кивнула и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты, а я, подхватив одеяло и подушку, перебралась с кровати на узкий подоконник. Так прошла ночь. Потом вторая, третья…

Спустя три месяца Витя пришёл ко мне, как обычно постучав в окно поздней ночью. Всё так же долго молчал и смотрел мне в глаза, затем, наконец, произнёс:

– Нам не нужно больше встречаться.

Я промолчала в ответ. Он ушёл.

За то время, что мы виделись в подъезде возле моего почтового ящика, я узнала о нём всё. Он был немногословен, но я видела все его страхи и желания. Я знала, что он встречался с другими девушками, которые оставляли следы помады на его воротнике и запах духов на его шее. Он проводил с ними дни и ночи, но потом возвращался ко мне, когда хотел поговорить по душам, или когда нуждался в поддержке. Только меня он целовал искренне, не требуя большей близости. Я знала, как он боится измен, но больше всего он боялся, что с ним встречаются только из-за денег. Всё, что он когда-либо покупал мне – это бутылка воды и половина шоколадки «Сникерс», вторую половину он съел сам, пока шёл из магазина. Он боялся быть обманутым, поэтому обманывал сам. И даже зная всё это, я не могла его отпустить.

Простояв несколько минут в подъезде, я вышла во двор и направилась в сторону бараков. Я почувствовала, что он стоит за углом дома и наблюдает за мной. Я шла всё дальше и дальше вглубь дворов. Когда тень дома скрыла меня из виду, Витя догнал меня, крепко прижал к себе и отвёл домой.

Вскоре он пришёл вновь и долго смотрел мне в глаза:

– Нам не нужно больше встречаться, пойми же!

Я опять промолчала в ответ.

Он ушёл, но вновь пришёл через неделю, а потом ещё через пару дней. Так прошёл месяц.

Однажды по дороге домой из колледжа мне стало не по себе. Я не могла стоять на ногах и присела на поребрик. Мне понадобилось некоторое время, чтобы восстановить дыхание. До дома я добралась сама, но как только оказалась в своей комнате, легла на диван и сразу же уснула.

Я проспала больше суток, изредка приоткрывая глаза и что-то бормоча в ответ маме на её расспросы об учёбе. Витя пришёл ко мне через неделю. Выйдя к нему, я облокотилась спиной на стену и некоторое время смотрела в одну точку. Потом перевела взгляд на него, наши глаза встретились, и я спросила:

– Где ты был в прошлый четверг вечером? Примерно с четырёх до семи.

Он долго молчал. Затем тяжело вздохнул и спросил:

– Как ты узнала?

– Почувствовала… – ответила я и спустилась на первый этаж.

Подходя к своей двери, я взглянула на него сквозь слёзы и сказала:

– Нам действительно не нужно больше встречаться.

Закрыв дверь, я зарыдала, спускаясь вниз по стене на корточки, и я слышала, как с другой стороны двери плачет он.

Два месяца спустя, возвращаясь из колледжа домой, я свернула на любимую дорогу и увидела, как от дома Вити отъезжает белая «Волга», направляясь в мою сторону. Я ускорила шаг, чтобы не встречаться с ним, но огромная лужа перегородила мне путь, и я оказалась со стороны водителя. Поравнявшись со мной, Витя открыл окно, чтобы поздороваться, но я прошла мимо, не взглянув в его сторону, как всегда сильно покраснев от волнения.

К вечеру у меня поднялась температура. Мама приносила лекарства каждый час, иногда сменяя их на куриный бульон. Открыв дверь, чтобы пожелать мне спокойной ночи, она застала меня сидящей в полумраке по пояс окутанной одеялом, сильно вспотевшей и с поднятыми вверх руками: выгнув настольную лампу, я создавала разные фигуры из пальцев. На серых шторах тенями прыгали зайчики, летали бабочки, а лоси превращались в профили ворчливых старух. Мама, пожелав спокойной ночи, чуть слышно закрыла за собой дверь. Я продолжала крутить фигуры из пальцев, как вдруг в окно ударил яркий свет, он моргнул несколько раз, прежде чем я поняла, что кто-то хочет привлечь моё внимание. Подойдя к окну, я медленно открыла занавеску, украдкой кивнула, умылась, оделась и вышла в подъезд.

Витя стоял возле моей двери и что-то прятал за пазухой. Когда я подошла ближе, то увидела маленького ежа. Колючий комочек казался совершенно неожиданным в его больших руках.

– У тебя есть дома молоко? – улыбаясь, спросил он.

– Да, сейчас принесу, – ответила я и скрылась за дверью.

Через минуту мы оба сидели на ступеньках в подъезде и наблюдали, как маленький сонный ёжик слизывает молоко с крышки из-под минералки.

Уже больше месяца я боялась этой встречи. С того самого дня, как мама приняла решение переехать жить в Казань. Я молила бога о том, чтобы она передумала, но с каждым днём мама планировала переезд всё тщательнее.

– Мы переезжаем жить в Казань, – сказала я дрожащими губами и отвернулась.