Текст книги "Рубайат в переводах великих русских поэтов"

Леонид Сергеевич Некора

(1886–1935) – востоковед, переводчик, теоретик восточной и европейской литературы. Активно сотрудничал с легендарным издательством «Академия». В 1924 году в издании «Восточное обозрение» (№ 1 «Новая Москва») опубликовал статью «Мотивы Омара Хайяма (Фицджеральд и Бодлианская рукопись)», а также 30 переводов рубаи. В 1935 году в сборнике «Восток» Л.С. Некора напечатал перевод еще 144 рубаи, среди которых были уже ранее опубликованные, а также варианты ранних переводов. Эта публикация была подписана инициалами «Л. Н.». Всего Л.С. Некора перевел 145 рубаи. Для переводов Л.С. Некора пользовался персидскими текстами из знаменитой Бодлианской рукописи и частично из других источников.

* * *

 
К Нему идти ты хочешь? Оставь жену, детей,
И все, что мило сердцу, и близких и друзей,
Все устрани, что может связать тебя в пути:
Чтоб двигаться свободно, все путы рви скорей.
 

* * *

 
Освободись, о сердце, от плена чувств земных,
От радостей любовных, от горестей пустых.
Иди к дервишам, сердце, присядь на их порог…
И ты, быть может, станешь святым среди святых.
 

* * *

 
Из жемчуга молений я четок не связал,
И праха прегрешений с лица я не стирал,
Надеюсь на спасенье лишь потому, что я
Единого ни разу двумя не называл.
 

* * *

 
В тоске молило сердце: «Открой мне знанья свет!»
«Вот это – знак алифа», – промолвил я в ответ.
И слышу вдрут: «Довольно! Ведь в этой букве – все.
Когда Единый в доме, другим уж места нет».
 

* * *

 
Скажу тебе, коль хочешь мой выслушать совет:
Нарядом лицемерья не обольщай наш свет.
Земная жизнь – мгновенье, другая – без конца,
Продать за миг всю вечность? Да в этом смысла нет.
 

* * *

 
Скинь ризы показные! Не поступай, как тот,
Кто платье покупает, а тело продает.
Рогожею прикройся – и вот под ней тебя
Неведомая миру порфира облечет.
 

* * *

 
Пренебреги законом, молитвой и постом.
Зато делись, чем можешь, с голодным бедняком.
Будь добр… Твоя награда, я сам порукой в том,
Теперь вино земное, небесный рай – потом.
 

* * *

 
Мои заслуги точно все до одной сочти;
Грехов же, ради бога, десятки пропусти:
Их ветреность раздует все адские огни;
Уж лучше, ради праха пророка, все прости.
 

* * *

 
Над пьяным, над безумным ты, мудрый, не глумись.
И святостью наружной пред всеми не гордись.
Ты хочешь стать всех выше и все преодолеть?
К тому, кто пал всех ниже, с любовию склонись!
 

* * *

 
Мудрец, взрастивший в сердце росток любви живой,
Бесплодно не теряет минуты ни одной.
Благоволенье ль Неба стремится он снискать, —
Земного ль ищет счастья за чашею хмельной?
 

* * *

 
Не лучше ли за кубком тебе всю мысль отдать,
Чем тупо пред михрабом поклоны отбивать?
О первый и последний, о сущность всех существ!
Дай мне блаженство, муки, что сам захочешь дать!
 

* * *

 
За гранью мира ищут и за пределом дней
Скрижаль, калам и небо, и бездну злых огней.
Но мой наставник мудрый шепнул однажды мне:
«Скрижаль, калам и небо, и ад в душе твоей».
 

* * *

 
С собой в борьбе упорной всегда я. Как мне быть?
Печали непритворной я полон. Как мне быть?
Ты милосерд. Позорный ты снимешь груз грехов.
Но с памятью тлетворной о прошлом – как мне быть?
 

* * *

 
Стряхнув одежду праха, о дух свободный мой,
Ты в небо вознесешься, сверкая наготой.
Но как же, неприкрытый, воссядешь там на трон,
Здесь не покинув мерки пристойности земной?
 

* * *

 
Кто в мир меня отправил, согласья не спросил.
Хочу ль вернуться, тоже я Им не спрошен был.
А то бы в мире праха приход мой и уход
Совсем не состоялись: я вовсе бы не жил.
 

* * *

 
Зачем смертей, рождений бессмысленный поток?
Где в ткани жизни нашей основа, где уток?
В огне стремлений тщетных сгорело столько душ,
От них, испепеленных, остался ль хоть дымок?
 

* * *

 
Когда отлита чаша – искусства хрупкий плод, —
Ее и пьяный мастер хранит и бережет.
Но очи, как нарциссы, уста, как сладкий мед…
Чья создала любовь их, чья злоба – разобьет?
 

* * *

 
Все обсудив без страха, мы истину найдем, —
Небесный свод представим волшебным фонарем:
Источник света – солнце, наш мир – сквозной экран,
А мы – смешные тени и пляшем пред огнем.
 

* * *

 
Мы все – простые шашки. На клетках дней, ночей
Играет нами Небо по прихоти своей.
Мы движемся, покамест забавны для него.
Потом вернут нас в ларчик несозданных вещей.
 

* * *

 
Дай чашу мне и слушай. В могилу ляжешь ты.
Где нет веселья, дружбы, любви и красоты.
Запомни это слово – другим не открывай, —
Не расцветают снова увядшие цветы.
 

* * *

 
В стенах церквей, мечетей и синагог засев,
Вопят: «Помилуй, Боже, и отврати свой гнев!»
Кто знает – не трепещет; он в сердца глубине
Семян не сеет страха и не растит посев.
 

* * *

 
Иди зарей весенней к ручью – меже полей,
С друзьями иль подругой, небесных дев милей;
Пей утреннюю чашу… Свободен будешь ты
От призраков и страхов, мечетей и церквей.
 

* * *

 
Как чаша, опрокинут над нами небосвод,
Он все живое давит и разум наш гнетет.
А посмотри, как нежно слились, уста к устам,
В лобзанье чаша с кубком, хоть кровь и там течет.
 

* * *

 
Наш мир – Творца ошибку, плохой приют на час —
Ты скрась вином, улыбкой и блеском милых глаз.
Что спорить, мир предвечен иль создан был для нас…
Пусть он и бесконечен, да нам конец сейчас.
 

* * *

 
Проникнуть за покровы загадки мировой
Дано лишь тем, чье тело рассталося с душой.
Живи и пей, не зная, откуда ты пришел,
Будь весел, не гадая, что станется с тобой.
 

* * *

 
О сердце! Не проникнуть за тайн густой покров.
Не расплести нам хитрой работы мудрецов.
Так из вина и чаши мы рай устроим свой,
Куда уж нам забраться превыше облаков!
 

* * *

 
Хайям, за прегрешенье печалью платишь ты.
В бесплодном сокрушенье все дни потратишь ты.
А милость и прощенье для тех, кто нагрешил.
Нет без греха спасенья. О чем же плачешь ты?
 

* * *

 
«Что каяться? – решило Предвечное вчера. —
Чтобы сегодня этак ты поступал с утра?»
Решать, чем будешь завтра, бесплодная игра.
Все «завтра» жизни нашей наметило «вчера»…
 

* * *

 
Наш мир – поток метафор и символов узор.
Зачем же брать всерьез нам их мнимосущий вздор?
Мирись и с болью, сердце! Ее не устранить,
Ведь текст пером небесным записан с давних пор.
 

* * *

 
В божественной скрижали начертаны давно
Все радости, печали и все, что суждено.
Мольбами и слезами, обильными, как дождь,
Мы капли не прибавим к тому, что нам дано.
 

* * *

 
Заря! Дай чашу с ярким, как пурпур роз, вином;
Сосуд же доброй славы о камень разобьем.
Что за мечтой тянуться? Хочу я здесь перстом
Твоих кудрей коснуться и лютни струн потом.
 

* * *

 
Коран Всевышним Словом все верные зовут.
Коран читают часто, но чаще – только чтут.
Ах, на краях у чаши яснее надпись есть —
И днем, и ночью наши уста ее прочтут.
 

* * *

 
Я пьян, и в том дурного не вижу ничего:
Аллах карать не может за пьянство никого.
Ведь он же все предвидел, когда меня творил:
Могу ль не оправдать я предвиденья его?
 

* * *

 
Довольно в бездну моря по камешку кидать:
Покланялся кумирам – пора и перестать.
О том, что ждет Хайяма, тот может рассказать,
Кто был в аду иль в небе и к нам пришел опять.
 

* * *

 
Мир призрачен. Ищу я и призрак счастья в нем,
И пьяным быть хочу я любовью и вином.
Твердят мне: «Подаянье подай тебе Господь!»
Ну, что за пожеланье… Что в даре мне таком?!
 

* * *

 
Вхожу в мечеть смиренно, с поникшей головой,
Как будто для молитвы… Но замысел иной:
Здесь коврик незаметно стащил я в прошлый раз;
А он уж поистерся, хочу стянуть другой.
 

* * *

 
Не лучше ль упоенье любовью и вином,
Чем плоти умерщвленье молитвой и постом?
И если всех влюбленных и пьяных примет ад,
То кто же рай увидит, кто быть захочет в нем?
 

* * *

 
Ты льешь щедроты, Небо, на весь негодный люд.
В их мельницы и бани арыки все текут.
А добрый – голодает. Ну, кто ж хоть фигу даст
За все благодеянья, что от тебя идут.
 

* * *

 
Восстань! Пригоршню праха в лицо кинь небесам.
Конец надеждам, страхам, молитвам и постам!
Люби красу земную, земное пей вино:
Никто не встал из гроба, и все истлели там.
 

* * *

 
Как? Тысячи ловушек расставив вдоль дорог,
За каждый шаг неверный грозит нам карой Бог?
Все в мире неизбежно, всем движет Твой закон.
Не будь Твоей здесь воли, как я восстать бы смог?
 

* * *

 
Пока твой не смешали с гончарной глиной прах,
Пока другим не служишь ты кружкой на пирах,
Пей сам, скорее, чаще! Про ад и рай забудь…
Нет времени нам думать о всяких пустяках.
 

* * *

 
Не знаю, не гадаю, чем наградит меня
Создатель сеней рая и адского огня.
Ценю вино, подругу, прохладу у ручья —
Наличными давай мне, в кредит не верю я.
 

* * *

 
Пусть вечно в чаше плещет напиток золотой.
Пусть вечно в сердце блещет твой образ молодой!
Бог не дал благодати раскаянья и слез.
Да я б не мог и взять их! На что мне дар такой?
 

* * *

 
Оделся мир в зеленый наряд весенних дней.
И слез ручей струится у тучки из очей.
Цветы, как руки Мусы, сребрятся средь ветвей,
И пар, дыханье Исы, восходит от полей.
 

* * *

 
Росинки на тюльпане – жемчужины цветка.
Свои головки клонят фиалки цветника.
Но как соблазна полон душистых роз бутон,
Что прячется стыдливо в одежд своих шелка!
 

* * *

 
Взгляни, вот платье розы раздвинул ветерок.
Как соловья волнует раскрывшийся цветок!
Не проходи же мимо. Ведь роза расцвела
И распустилась пышно лишь на короткий срок.
 

* * *

 
Как нежно щеки розы целует ветерок!
Как светел лик подруги, и луг, и ручеек!
Не говори о прошлом: какой теперь в нем прок?
Будь счастлив настоящим. Смотри, какой денек!
 

* * *

 
Смотри: кружась, садятся с лиловой высоты
Бутонами жасмина снежинки на цветы.
Из лилий-кубков льется вино, алее роз.
А облака-фиалки шлют белые цветы.
 

* * *

 
Отрадно и прохладно в саду весенним днем.
Ланиты роз омыты живительным дождем.
Но соловей – в тревоге: пехльвийским языком
Дать бледной розе молит румяный блеск вином.
 

* * *

 
Где расцвели тюльпаны, алея и горя,
Там кровь была пролита великого царя.
А где фиалок бархат – как родинки ланит,
Там прах зарыт красавиц, прекрасных, как заря.
 

* * *

 
Грозит нам свод небесный бедой – тебе и мне,
И надо ждать разлуки с душой – тебе и мне.
Приляг на мягком дерне! В могиле суждено
Питать все эти корни собой – тебе и мне.
 

* * *

 
Как будто шепот Неба ловлю я в тишине.
Смотри, судьбы веленью покорен я вполне.
От вечного вращения, от бега в вышине
И головокруженья нет избавленья мне.
 

* * *

 
В свой час горит на небе лучистых звезд венец,
Восходит и заходит и меркнет наконец.
За пазухой у неба, в карманах у земли
Запас рождений новых… Ведь вечно жив Творец.
 

* * *

 
Светила ночи в высях сверкающих «домов»
Своим движеньем с толку сбивают мудрецов.
Держись за нить рассудка – он там нас проведет,
Где головы кружатся других проводников.
 

* * *

 
Плодов от древа знанья дано вкусить не нам,
Идущим по неверным дорогам и тропам.
Лишь края ветки гибкой коснуться можем мы,
Вчера, сегодня, завтра – как в первый день Адам.
 

* * *

 
Когда-то просвещал нас синклит седых бород,
Когда-то восхищал нас и нашей мысли плод…
А что в конце осталось? Последний вывод вот:
Сюда прилив примчал нас, отсюда вихрь несет.
 

* * *

 
Никто из тех, кто гонит из фиников вино,
И тех, что ночь проводят в молитве, все равно
Не знают твердой почвы; все тонут, как в волнах…
Не спит один, а в мире все в сон погружено.
 

* * *

 
Где корм, а где ловушка, не мог я рассмотреть;
Влечет хмельная чаша, влечет к себе мечеть…
А все ж с такой подругой и с кубком огневым
Уместней мне не в келье, а в кабачке сидеть.
 

* * *

 
Рабы застывших формул осмыслить жизнь хотят.
Их споры мертвечиной и плесенью разят.
Ты пей вино; оставь им незрелый виноград.
Оскомину суждений, сухой изюм цитат.
 

* * *

 
Твердят нам лицемеры: то – тело, это – дух.
Не признают единства нигде субстанций двух.
Вину с душой не слиться? Да будь все это так,
Давно б всадил в свой череп я гребень, как петух.
 

* * *

 
Все мудрецы, что раньше ушли, о мальчик мой,
Гниют в своих ошибок пыли, о мальчик мой.
Ты пей и слову правды внемли, о мальчик мой,
Всю их постройку ветры снесли, о мальчик мой.
 

* * *

 
Рожденье наше миру красы не придает,
И наша смерть Вселенной вреда не принесет.
Я никого не встретил, кто мог бы мне сказать
Кому, зачем был нужен приход наш и уход…
 

* * *

 
Всех нас, помимо воли, втолкнули в мир людей.
И выйдем из него мы по воле не своей.
Так будь проворней, мальчик, неси вино скорей,
Чтоб смыть вином могли мы тоску и тяжесть дней.
 

* * *

 
Всегда будь осторожен – все дни бедой грозят.
Покой считай отсрочкой – то меч судьбы острят.
И если рок подносит к устам твоим миндаль,
То можешь быть уверен – в нем скрыт смертельный яд.
 

* * *

 
Имей друзей поменьше, не расширяй их круг.
И помни: лучше близких вдали живуший друг.
Окинь спокойно взором всех, кто сидит вокруг.
В ком видел ты опору, врага увидишь вдруг.
 

* * *

 
О тайнах сокровенных невеждам не кричи.
И бисер знаний ценных пред глупым не мечи.
Будь скуп в речах и прежде взгляни, с кем говоришь.
Лелей свои надежды, но прячь от них ключи.
 

* * *

 
Мир – солончак бесплодный и пищи не дает;
Печаль здесь душу гложет, а сердце скорбь грызет.
Блажен, кто, в мир явившись, тотчас же и уйдет,
А тот еще блаженней, кто вовсе к нам нейдет.
 

* * *

 
Давно готовый к смерти, от страха я далек.
Из половин неравных слагается наш рок.
Небытие – подарок, а жизнь взаймы дана.
Ее верну без споров, когда наступит срок.
 

* * *

 
Не жди от мира много, доволен малым будь;
Добра и зла оковы сумей с себя стряхнуть.
Ласкай устами чашу, рукою шелк кудрей…
Мелькают дни, и скоро пройдешь ты краткий путь.
 

* * *

 
Мы скромный хлеб и угол предпочли
Роскошным яствам мира, величию земли.
Ценой души и тела купили нищету
И в ней нежданно груды сокровищ обрели.
 

* * *

 
К краям манящим чаши приник устами я —
«Открой мне тайну срока! продлится ль жизнь моя?»
Слилась со мной в лобзанье и тихо шепчет: «Пей!
Мгновенна жизнь. Не будет возврата бытия».
 

* * *

 
Для тех, кто умирает, Багдад и Балх – одно;
Горька ль, сладка ли чаша, мы в ней увидим дно.
Ущербный месяц гаснет – вернется молодым,
А нам уж не вернуться… Молчи и пей вино!
 

* * *

 
Хайям, наполни чашу пьяней и – веселись!
Подруги лик тюльпанов алее – веселись.
Тебя не будет скоро? Так ты реши сейчас,
Что нет тебя. И действуй смелее – веселись.
 

* * *

 
Как вихрь в степи, промчалась бесследно жизнь моя.
И от нее осталось, быть может, два-три дня.
Ну что ж? Ни день минувший, ни день, что не настал,
Нимало не заботят, пока живу, меня.
 

* * *

 
Я вымел бородою пороги кабаков,
С добром и злом простился в пределах двух миров.
Вкатись они вдруг оба, как два мяча, в мой двор,
Тогда б я не оставил блаженства пьяных снов!
 

* * *

 
Кто помнит, как немного прожить нам суждено,
Для тех печаль и радость, и боль, и смех – одно.
Полна ли жизнь страданьем, лекарство ль нам дано.
Все это так недолго, неважно… Все равно!
 

* * *

 
Вращаясь, свод небесный нас давит и гнетет,
Пустеет мир и многих друзей недостает.
Чтоб вырвать хоть мгновенье у рока для себя,
Забудь о том, что было, и не гляди вперед.
 

* * *

 
Беги от поучений святых учителей.
Хотя бы в сеть красавиц, в тенета их кудрей.
И прежде чем кровь сердца всю выпьет жадный рок,
Ты сам кувшина кровью наполни кубок, пей!
 

* * *

 
Сосуда кровью чистой и алой, как тюльпан,
Из горлышка кувшина наполни свой стакан.
Нет друга с чистым сердцем и чистою душой,
Как влага из кувшина, что мне судьбою дан.
 

* * *

 
Где ты найдешь поруку, что завтра будешь жив?
Так веселись сегодня, все скорби позабыв.
И пусть сверкнет, играя, вино в лучах луны.
Луна найдет ли вновь нас, урочный круг свершив?
 

* * *

 
На «завтра» у «сегодня» нет власти никакой.
Зачем себя ты мучишь заботою пустой?
Зачем ты отравляешь веселья краткий час?
Быть может, ты не знаешь, то – час последний твой.
 

* * *

 
Наполни чаши. Бледно струится свет дневной.
Пусть, как рубин, сверкает мой кубок огневой!
Вот два куска алоэ – один послужит нам
Основой звонкой лютни и факелом – другой.
 

* * *

 
Когда уснул я, вот что сказала мудрость мне.
Ни разу роза счастья не расцвела во сне.
Зачем же смерти-брату предался ты во власть?
О, пей! Еще века ты спать будешь в тишине.
 

* * *

 
Мне каждый день рассудок, познавший звезд пути,
Твердит: «Минуты счастья – лови не упусти,
Пойми же, не трава ты и, срезанный косой,
Ты не зазеленеешь, не сможешь отрасти…»
 

* * *

 
Не дай тискам печали себя зажать, Хайям!
Ни дня в пустых заботах нельзя терять, Хайям!
Впивай же свежесть луга, стихов и милых губ.
Потом в могиле душной ты будешь спать, Хайям!
 

* * *

 
Сосуд веселья, сердце, печалью не разбей.
Не сыпь крупинок счастья под жернова скорбей.
Никто сказать не может, что будет впереди.
Так лучше беззаботно живи, люби и пей!
 

* * *

 
Идем с кувшином, чашей к ручью, на свежий луг.
Урвем минуты счастья, прекрасный юный друг!
Ведь столько луноликих – то в чашу, то в кувшин
Уж превратил, вращаясь, небес гончарный круг.
 

* * *

 
К чему печали нам служить? Смелее, веселись!
Неверен рок? Себе будь вернее, веселись!
Весь мир ничто? Тем лучше! Вообрази скорей
Что нет тебя, и действуй вольнее, веселись!
 

* * *

 
Лишь память мне осталась от счастья прежних дней.
Опять со мною чаша, но нет былых друзей.
Смотри, чтоб не иссякла, налей ее полней —
В ней все мое богатство, запасы жизни всей.
 

* * *

 
Сегодня возвратилась мне свежесть юных дней.
Подай живее чашу – вино и радость в ней.
Пусть будет даже горько на вкус твое вино,
Я выпью – вкус такой же и жизни всей моей.
 

* * *

 
В вине таится вечность, бессмертных сил запас,
Огонь живой и юный, давно угасший в нас.
Так пей его с друзьями порой весны и роз,
Впитай всю силу жизни и всю истрать за час!
 

* * *

 
Налей! Вино – целитель сердечных ран – забот,
Наперсник тех, кто знает любви печаль и гнет.
Милей его обманы и пьяные мечты,
Чем этот череп мира, нависший небосвод.
 

* * *

 
И слева мне и справа твердят: не пей, Хайям!
Вино враг веры правой, сок лоз – отрава нам.
Вино – враг веры правой? Так лей же кровь лозы, —
Ведь кровь врагов лукавых нам пить велит Ислам.
 

* * *

 
Вино – рубинов россыпь, и шахта – чаши дно;
Сосуд хрустальный – тело, душа – его вино.
Когда в прозрачной чаше вино заключено,
Ты скажешь: капля крови внутри слезы оно.
 

* * *

 
Быть может, алость розы – застывший пурпур вин;
Вино в прозрачном кубке – расплавленный рубин;
Вода – алмаз текучий; быть может, диск луны
Покров для лика солнца, и свет везде един.
 

* * *

 
Жизнь пестрым караваном проходит мимо нас.
Смотри, она увозит всех радостей запас.
Эй, виночерпий, утром не будет здесь вина.
Теперь темно: проворней! Стащи кувшин вина!
 

* * *

 
Снеся в кабак одежды, мы бражничаем в нем,
Теряя и надежды, и страх пред Судным днем;
Тела, сердца и души вознесены вином
Над воздухом, землею, водою и огнем.
 

* * *

 
Свершить здесь омовенье ты можешь лишь вином,
А им не смыть порухи на имени твоем.
Да что там! Покрывало воздержности святой
В лохмотья изодралось, и дыр мы не зашьем.
 

* * *

 
Уж мне плащом приличий кувшина не прикрыть.
И я до самой смерти не перестану пить.
Нелепые расчеты у продавца вина:
Ну что ценнее, лучше он думает купить?
 

* * *

 
Лихой судьбы набеги нам гибелью грозят…
В вине вся алость розы и розы аромат.
Пей и пойми, безумец: не злато ты, не клад;
Тебя, упрятав в землю, не выроют назад.
 

* * *

 
Вином мне жизнь продлите. Вернее средства нет
Вернуть щекам янтарным рубина алый цвет.
А если все ж умру я, тогда, омыт вином,
В гробу из лоз хочу я покинуть бренный свет.
 

* * *

 
Друзья, собравшись снова редеющим кружком,
О друге не забудьте, когда-то дорогом,
Когда приникнуть к чаше настанет мой черед,
Ее вы опрокиньте, полейте прах вином.
 

* * *

 
Вино дает нам силу забыть весь бред пустой
И семьдесят две секты с бесплодной их возней.
Алхимии вершина и жизни эликсир,
Вино целит страданья и скорбь души больной.
 

* * *

 
Ты – дух животворящий, ты – чистое вино,
От всех скорбей целенье в тебе одном дано.
Еще мне две-три чаши! Как можно говорить,
Что лучшее лекарство больным запрещено.
 

* * *

 
Заря. Пора проснугься, пора вина искать,
Чтобы чертам увядшим румяный блеск придать.
А заворчит рассудок, ему в лицо плесну
Глоток вина скорее, чтоб он уснул опять.
 

* * *

 
Запрет вина условен: в нем оговорено,
Кто пьет, когда и сколько, и с кем он пьет вино.
Чтоб соблюсти все пункты, ученым надо быть.
Так, значит, нам, ученым, вино разрешено.
 

* * *

 
О, мальчик! Каждой каплей вина, пролитой в прах,
Огонь тоски залил ты в сокрытых там очах.
Хвала Аллаху! Можем и сами мы с тобой
Изгнать напитком дивным из сердца скорбь и страх.
 

* * *

 
Великого Китая кувшин вина – ценней.
Сердец, что жаждут рая, кувшин вина ценней.
И муть на дне, и горечь, но сотни чистых душ,
Где сладость неземная, кувшин вина ценней.
 

* * *

 
В стекле прозрачной чаши рубин вина неси —
Товарища беседы, где мысль вольна, неси.
Нас вихрь из мира праха умчит чрез день, чрез два…
Пустеет чаша жизни. Твоя ж полна. Неси!
 

* * *

 
Противоядье скорби, рубин целебных лоз
Душист, как мускус черный, и ал, как пурпур роз.
Подай вина и лютню, и обезвредим мы
Смертельный яд печали, отраву едких слез.
 

* * *

 
Вино – источник жизни. Вот вечность в чаше. Пей!
В нем сила молодая, в нем юность наша. Пей!
Сожжен его огнями, омыт живой водой,
Воскреснет мир пред нами – светлей и краше. Пей!
 

* * *

 
Пока лучи заката шлет солнце с высоты
И дымкой аромата окутаны цветы,
Не спи! Тоски сердечной огонь вином туши.
Для сна есть отдых вечный средь вечной темноты.
 

* * *

 
Придя в кабак обратно, мы все – еще пьяней;
С молитвой пятикратной простились мы: бог с ней!
И к фляжке длинношеей, где булькает вино,
Вытягиваем шеи все мы – еще длинней.
 

* * *

 
Стеклянный кубок полон вина живой игрой
И стал подобен телу с кипучею душой.
Кто грузен, вял, недвижен, тот недостоин нас;
Но этот грузный кубок теперь нам не чужой.
 

* * *

 
Оставь про бесконечность и безначальность речь
И дай струе бесценной свободно в кубке течь.
Сомнений и решений мы сбросим тяжесть с плеч.
Узлы хитросплетений вино должно рассечь.
 

* * *

 
Судьба меня растопчет тяжелою пятой
И птицу-жизнь ощиплет безжалостной рукой.
Но вы кувшин слепите из праха моего
И жизнь в нем воскресите вина струей живой.
 

* * *

 
Я буду, как описка, подчищен в книге дней,
Я стану скоро прахом… Но ты его полей
Вином, пока есть время, чтоб стал пригоден он
Для зерен новой жизни иль хоть для кирпичей.
 

* * *

 
Всего, что есть иль было, я формы изучал.
И все горе и долу субстанции познал.
Но пусть меня невеждой объявят, коль скажу,
Что выше опьяненья я что-нибудь знавал.
 

* * *

 
За чашей мы, дервиши, беспечны и пьяны,
И все богатства мира нам вовсе не нужны.
Вино из рук красавца! Других такой цены
Нет благ на всем пространстве – от Рыбы до Луны.
 

* * *

 
Когда ты раздобудешь кувшин вина,
То пей его открыто – нам тайна не нужна.
Кто пьян, тот всех свободней. Душа сильна, вольна…
Чьих нам усов бояться? Чья борода страшна?
 

* * *

 
За постным Рамазаном и праздник настает:
Здесь сказочник веселый собрал вокруг народ;
А там носильщик с мехом тяжелым на плече,
Толкая всех прохожих, для нас вино несет.
 

* * *

 
И я, седобородый, в силок любви попал,
И вот в руке сверкает искрящийся бокал!
Рассудок терпеливый мне сшил халат заслуг,
А рок мой прихотливый все в клочья изорвал.
 

* * *

 
Раскаянья обеты забыли мы теперь
И наглухо закрыли для доброй славы дверь.
Мы вне себя; за это ты нас не осуждай:
Вином любви мы пьяны, не лоз вином, поверь!
 

* * *

 
Дай чашу мне скорее! Раскаяние спит…
Сегодня все желания твой ротик утолит.
Сплелись мои обеты, как локоны твои.
Мое вино румяно, как цвет твоих ланит.
 

* * *

 
О горе, горе сердцу, где жгучей страсти нет,
Где нет любви мучений, где грез о счастье нет!
День без любви – потерян; тусклее и серей,
Чем этот день бесплодный, и дней ненастья нет.
 

* * *

 
Художник твой взял краски у розы полевой.
У идолов Китая – весь нежный облик твой.
Шах Вавилона, встретив вчера твой нежный взор,
Стал шахматной фигурой и в плен был взят тобой.
 

* * *

 
Любовь в неверном сердце не стоит ничего.
Огонь полупотухший согреет ли кого?
Кто любит, сна-покоя не знает целый век —
Ни отдыха, ни мира нет в жизни для него.
 

* * *

 
Люблю тебя и слышу со всех сторон укор.
Терплю, боюсь нарушить жестокий договор.
И если жизни мало, до дня суда готов
Продлить любви глубокой и мук суровых спор.
 

* * *

 
Заботам и тревогам души не отдавай.
О тех, кто мир покинул, с тоской не вспоминай.
К вину и сладким губкам, как пери, стройных дев
Прильни! Таких сокровищ на ветер не бросай.
 

* * *

 
Тебе престол Хосроев судили звезды, шах!
Был царский конь оседлан заране в небесах.
Из золота отлиты подковы у него —
Где ступит конь копытом, там золотится прах.
 

* * *

 
Пусть будет мне судьбою покой и отдых дан,
Запас вина и хлеба и звучных строк диван,
Я в хижине с подругой, румяной, как тюльпан,
Узнаю больше счастья, чем во дворце султан.
 

* * *

 
Хоть лет тебе считают за шестьдесят – пускай!
Как встарь, вино пей смело и хмеля не скрывай.
Пока еще твой череп не глиняный кувшин,
Кувшина с плеч и чаши из рук не выпускай.
 

* * *

 
Когда-нибудь устанем рабами быть забот
И жить мы перестанем – чрез час, чрез день иль год.
Так пей! Ведь мы же глина; гончар нас соберет
И вылепит кувшины и в них вина нальет.
 

* * *

 
Вчера горшечным рядом я шел через базар;
Там комья свежей глины сердито мял гончар.
И слышался – о диво! – как будто глины стон:
«Ведь гончаром был я… Смягчи же свой удар!»
 

* * *

 
Я сам в посудной лавке подслушал вечерком,
Как там горшки на полках беседуют тайком.
Один спросил соседей, кто делал, покупал,
Кто торговал горшками, пока стал сам горшком.
 

* * *

 
Кувшин мой жил когда-то, томленье страсти знал
И, раб кудрей душистых, в силке их изнывал.
У горлышка есть ручка. Она рукой была,
И ею шейку милой он нежно обвивал.
 

* * *

 
Вчера я пил без счета и, буйный и хмельной,
До дна исчерпав влагу, разбил кувшин пустой:
И вдруг услышал голос, да жалобный такой:
«Как ты, я жил когда-то, и сам ты станешь мной».
 

* * *

 
Ты нас давно покинул и возвращен, когда
Твое исчезло имя из мира без следа,
Когда срослися ногти в копыта у тебя
И в хвост переродилась ослиный борода.
 

* * *

 
Питаешься ты дымом из кухни мировой…
И сущность, и явленья подсчитаны тобой,
Запасы все и траты на штопку бытия…
Что трудишься без платы? Ведь капитал не твой!
 

* * *

 
Для мудрости высокой Хайям палатку шил,
Сгорел в горне печали и труд не довершил.
И ножницами скрепы палатки срезал рок,
А продавец надежды ее задаром сбыл.
 

* * *

 
Из тех, что вопрошали молчание тюрьмы,
Никто не сделал шагу из круга вечной тьмы.
О, чей ты, Мать, лобзала немой и страшный рот,
Что так бессильно немы твои потомки – мы?
 

* * *

 
Прощалась капля с морем и плакала она;
Смеялась горю капли безбрежная волна:
«Я все, везде, и делит нас линия одна;
Ты лишь «движеньем точки» на миг отделена».
 

* * *

 
Я так устал, что в небе я вижу лишь покой;
Глаза почти ослепли от слез, пролитых мной.
Я знаю – пламя ада есть искра здешних мук,
Я верю в рай в час мира и тишины земной…
 

* * *

 
Сосуд с вином душистым ведь ты разбил, Господь?
Дверь радости и счастья мне ты закрыл, Господь!
Вино мое на землю ты чистое пролил…
Карай меня! Но пьяным не ты ли был, Господь?!
 

* * *

 
Но кто же из живуших не мог грешить, скажи?
А если был безгрешный, как мог он жить, скажи?
Я сделал зло, за это ты злом же мне воздал,
И разницу меж нами кто б мог открыть, скажи?