Текст книги "Восточная мудрость. Постижение смыслов жизненного пути"

Рассказ

 
Жена мужу молвила: «Мне невдомек,
Хлеб на дом к нам носит зачем хлебопек?
Ступай на базар. Ибо плут каждый день
Под видом пшеницы приносит ячмень.
Других покупателей нет у плута,
И лавка его постоянно пуста».
Но ласково молвил супруг ей в ответ:
«Ты с этим должна примириться, мой свет.
Он начал в надежде на нас торговать.
Жестоко надежду его разбивать».
На путь добродетели если ты встал,
Протягивай руку тому, кто упал.
Будь щедрым. Достойные высших утех
Всегда покупают товары у тех,
Чья лавка без сбыта. Ах, милость творя,
Примером ты Алия знаешь царя!
 

Рассказ

 
Отправился старец в священный Хеджаз.
На каждом шагу совершая намаз,
Всецело задачей своей поглощен,
Колючек из ног не выдергивал он;
И стал науститель гордыни слова
Шептать ему на ухо. Старца глава
Наполнилась гордостью. Он возомнил,
Что более всех он создателю мил.
И если бы бог не задумал спасти,
Совсем бы он сбился с прямого пути.
Послышался голос таинственный: «Гой,
Ты, избранный господом старец честной!
Не думай, что если обряд ты свершил,
То этим ты стал для создателя мил.
Ведь добрый поступок один для творца
Милее поклонов земных без конца».
 

Рассказ

 
Гвардейцу султанскому как-то жена
Сказала: «Мой милый, нам пища нужна.
Ступай же на царскую кухню, мой свет,
Ведь нужен и нам, и детишкам обед».
Ответил: «Сегодня вся кухня пуста
Султан пожелал на сегодня поста».
Услышав, потупилась скорбно жена,
И думала, мучась нуждою, она:
«К чему этот пост, о создавший весь мир?
Ведь полдник султана – семье нашей пир».
Когда милосердия постник лишен,
Ничтожнее щедрого бражника он.
Владыке угоден лишь постник такой,
Чтоб нищим, постясь, помогал он едой.
Не то для тебя бесполезны посты,
Ведь все ж себялюбцем останешься ты.
Невеждой не будь, а не то все равно
С неверием веру смешаешь в одно.
Ведь зеркало схоже бывает с водой,
Все ж разница есть между тем и другой.
 

Рассказ

 
Был некто душою широк, тароват,
Однако при щедрости всей небогат.
О горе, богатство у низких душой,
А чистые сердцем забиты нуждой!
Высокие души стремят свой полет,
Но падают вниз, не заметив тенет,
Совсем как нагорный поток, что, с высот
Стремглав низвергаясь, в низины течет.
И вот, не по средствам живя, щедр и смел,
Сей доблестный муж под конец обеднел.
Однажды к нему обратился один
Несчастный с посланьем: «О мой господин!
Мне денег немного ссуди, помоги —
Врагом я посажен в тюрьму за долги».
Что деньги тому, в ком большая душа?
Да не было их у него ни гроша!
И вот к займодавцам посланье он шлет:
«Приветствую доблестных, славных господ!
Прошу: должника отпустите домой —
Ручаюсь я вам за него головой».
Затем он к тому, кто сидел за долги,
Идет, отпускает и молвит: «Беги!» —
Мгновенно пичужка умчится, поверь,
Заметивши клетки открытую дверь. —
Лишь вольный открылся пред узником мир,
Быстрей он умчался, чем утра зефир.
И вот поручителя тащат в острог:
Садись, если долг заплатить ты не мог.
Открылся пред мужем в узилище путь.
Коль вырвалась птица – ее не вернуть!
Я слышал, что тяжкую долю он нес
Без гнева, без стонов, без жалоб, без слез,
Но был удручен и ночами не спал.
Подвижник его увидал и сказал:
«Я мыслю: едва ль ты мошенничать мог,
Но как же, поведай, попал ты в острог?»
Ответил: «О мудрый подвижник! Ты прав!
Ничьих плутовством не нарушил я прав.
Беднягу хотел из тюрьмы я спасти,
Увы, не нашел я иного пути:
Его заменил я. Как мог я стерпеть:
Мне – воля, бедняге же – тесная клеть!»
Он умер, сей муж. Но вовеки жива
О добрых деяниях этих молва.
Такой человек и скончавшись – живой
И более жив, чем живущий другой.
Ведь дух бесконечен. И смерть не страшна
Тому, чья душа милосердья полна!
 

Рассказ

 
Раз путник в степи на собаку набрел,
Ее чуть живою от жажды нашел.
Был набожный путник растроган весьма,
Ведром стала шапка, канатом – чалма.
С готовностью полной собаке помог,
Ей дал из колодца воды он глоток.
О путнике этом пророк возвестил,
Что бог прегрешенья ему отпустил.
Подумай о том, коль погряз ты в грехах,
О верности вспомни, о добрых делах.
Господь, коль за милость ко псу наградил,
Забудет ли тех, кто людей возлюбил?
Пред милостью божьей не все ли равны,
И мы помогать без разбора должны.
Ах, скромная лепта бездольных людей
Для бога дороже, чем дар богачей.
Всяк тащит посильную ношу свою:
Нога саранчи тяжела муравью.
 

О Доброте и милосердии

 
Будь ласков с людьми, милосерд будь всегда,
И бог не забудет тебя никогда.
И если несчастье случится с тобой,
Поможет тебе вседержитель благой.
Жестоко рабов не гони. Ведь судьба
Порою высоко возводит раба.
И как бы держава сильна ни была,
Не делай несчастному, слабому зла.
Ведь в жизни возможен любой поворот,
Ведь пешка, случается, ферзя берет.
Послушай совета разумных людей,
И семени злобы в сердца ты не сей.
Ведь губишь ты собственный зрелый посев,
Когда на жнецов обращаешь свой гнев.
Будь щедр, милосерд и, несчастных любя,
Их тяжкую долю бери на себя.
Ах, часто цари под пятою судьбы!
Ах, часто на троны восходят рабы!
Сердца подчиненных, властитель, не мучь —
Ведь ты не навеки богат и могуч!
 

Рассказ

 
Я встретил однажды в пути молодца,
Бежит, а за ним поспешает овца.
«Нехитрое дело, – сказал я, – ну что ж?
Ее ты на привязи сзади ведешь».
Ошейник он тотчас же сдернул, и вот
Принялся он бегать и взад, и вперед,
Овца же за ним по пятам. Ведь ячмень
И травку он сам ей давал каждый день.
Вернувшись на прежнее место, юнец
Промолвил, ко мне обратись: «О мудрец!
Тут дело не в привязи. Это – обман,
Но держат щедроты овцу, как аркан».
Коль ласку встречает в погонщике слон,
Едва ль на него нападет, разъярен.
Будь добр и со злыми. Ведь пес, если сыт,
Исправно владенья твои сторожит.
Ведь барс присмиреет и станет ручным,
Коль дважды покормится сыром твоим.
 

Рассказ

 
Однажды бедняк перед злым богачом
Поведал о бедствии тяжком своем.
Богач медяка пожалел ему дать,
Разгневался, начал браниться, кричать.
Хоть сердце облилося кровью, бедняк
Возвысил свой голос, воскликнувши так:
«Почто богачи так гордятся всегда?
Ужель не боятся господня суда?»
Тут скряга-безумец велел, чтоб слуга
Прогнал бедняка за порог, как врага.
Не знал благодарности к богу гордец,
И вот от него отвратился творец.
Большого богатства не стало, и он
Был в черную книгу судеб занесен.
Когда-то богатый – стал нищ он и гол,
На помощь никто из друзей не пришел.
Судьбы испытав за ударом удар,
Пошел он скитаться, как нищий фигляр.
Так время бежало. Бездомен и хил,
Он долю лихую, как нищий, влачил.
Случайно из челяди прежней скупца
Какой-то богач приобрел молодца.
Богач тот был щедр, милосерд и умен,
К несчастным и бедным участлив был он.
И вот он однажды узрел бедняка,
Просившего горестно хлеба куска.
Немедля велел он рабу своему,
Чтоб тот подаяние бросил в суму.
Едва лишь приблизился раб, чтоб подать,
Как, вскрикнув испуганно, бросился вспять.
Вернулся, держася едва на ногах,
Расстроен, взволнован и очи в слезах.
Хозяин спросил у него: «Что с тобой?
И слезы ты льешь от обиды какой?»
Ответил слуга: «О, как сердце болит,
Терзает мне душу несчастного вид!
У старца сего был я прежде рабом.
Имел он богатства, имения, дом,
А ныне он – хилый, бездомный голыш —
С протянутой дланью бредет, как дервиш».
Воскликнул хозяин с улыбкою: «Ба,
Напрасно, бесцельно не бьет нас судьба!
Сей нищий не тот ли жестокий купец,
До неба главу возвышавший гордец,
А я – тот несчастный, которого он
Однажды из дома прогнал, разъярен?
Господь на меня с милосердьем взглянул,
И бедности прах он с меня отряхнул.
Господь милосерд и премудр, если вход.
Закроет один, то другой – отопрет.
Господь справедлив. Возводя бедняков,
Карает богатых и злых гордецов».
 

Муравей

 
Послушай-ка случай из жизни святых,
Итти если хочешь дорогою их.
Однажды, пшеницы купивши, домой
Ее притащил шейх Шибли прелестной.
Раскрывши, увидел, что мечется в ней
Растерянно взад и вперед муравей.
Не спал он, жалея бедняжку до слез,
А утром на прежнее место отнес,
Сказав: «Милосердья не будет, коль я
К родимым местам не верну муравья».
Смятенные души, о друг, успокой,
И будешь утешен счастливой судьбой.
Как чудно сказал этот стих Фердовси —
О господи, душу поэта спаси! —
«Влачащего травку не тронь мураша,
Ведь полон он жизни, а жизнь хороша!»
Лишь может один бессердечный злодей
Желать, чтоб несчастный страдал муравей.
Ах, ежели волю насилиям дашь,
Растоптан ты будешь врагом, как мураш.
Свеча с мотыльком жестока и грозна,
И что ж? – Одиноко сгорает она!
Конечно, сильнее ты многих людей,
Но есть ведь и тот, кто тебя посильней!
 

О щедрости и великодушии

 
Будь щедр, и уловишь людские сердца,
Оставь лишь для зверя тенета ловца.
Будь добр, обходителен даже с врагом —
Аркана сего не рассечь и мечом.
Противник, увидев и ласку, и честь,
Забудет свою озлобленную месть.
Не делай же зла, и замолкнет вражда,
Сев злобы добра не родит никогда.
С друзьями ты ежели дерзок и крут,
Конечно, они от тебя убегут,
А если к врагу подойдешь ты любя,
Приятелем станет твой враг для тебя.
 

Подвижник-скряга

 
Жил в Азии Малой подвижник. Речист,
Учен, родом знатен и жизнию чист.
Прослышав о нем, я отправился в путь
С толпою друзей, чтоб на мужа взглянуть.
Подвижник был рад иноземным гостям,
Радушную встречу устроил он нам.
Но много имея богатых жилищ,
И злата, и нив, был он щедростью нищ.
Он был в обращенье и ласков, и благ,
Но пуст был и холоден в кухне очаг.
Всю ночь он молился, усерден зело,
Не спали и мы – животы подвело!
Чуть утро хозяин является к нам
С приветом, расспросами, с лаской к гостям.
Меж нас находился один весельчак,
Который ответил хозяину так:
«Созвучьем лобзанье лишь мило своим
Со словом „питанье”, которое чтим.
Сапог не целуй, но корми, а потом
Хотя б ты ударил меня сапогом».
Блажен только тот, кто стяжательству враг,
А постник бессонный, но черствый – не благ.
Вот так же татарин на страже стоит —
Хоть очи бессонны, да сердце в нем спит.
О да! Святость – в милости. Это усвой,
А хладная речь – барабан лишь пустой!
Тот будет блажен, кто взыскует во всем
Лишь тайного смысла, забыв о пустом.
Дает лишь идея значенье словам,
Поступки, слова без идеи – лишь хлам!
 

Рассказ о Йеменском царе и Хатэме

 
Не помню я, кто-то рассказывал мне
О некоем князе в Йеменской стране;
Никто с ним сравняться не мог из царей,
Он всех превзошел добротою своей;
Он мог прозываться бы тучей добра:
Кругом изливал он дожди серебра;
Кто имя Хатэма при нем поминал,
В уныние сердце его повергал:
«Мне слушать доколь про сего хвастуна?
Где власть, где владенья его, где казна?»
Однажды роскошный устроил он пир,
Гостей угощая под музыку лир;
Вдруг кто-то Хатэма назвал, а другой
О нем отозвался с большой похвалой;
Осилил тут князя завистливый пыл —
Убийц подослать он к Хатэму решил:
«Доколь будет жив ненавистный таит,
Дотоле не сделаюсь я знаменит».
И вот, чтоб с Хатэмом покончить, пошел
К становьям таитским зловещий посол.
В дороге попутчика он получил;
Попутчик был юн, обхождением мил,
Речист, образован, приятен лицом,
К себе пригласил он посланника в дом,
Его обласкал, предоставил ночлег,
И был очарован им злой человек.
Стал утром упрашивать гостя юнец:
«Будь добр, погости хоть немного, отец!»
Ответил: «О друг, не могу я, прости!
Я важное дело имею в пути».
Но юноша молвил: «Его не таи —
К твоим приложу я усилья мои».
Ответил посол: «Поделиться я рад:
Такие, как ты, знаю – тайну хранят.
Так слушай. Быть может, известен тебе
Хатэм благородный, угодный судьбе.
Йеменскому князю, не ведаю чем,
Но стал ненавистен сей славный Хатэм.
Я послан теперь за его головой,
Хатэма ты мне укажи, милый мой!»
Юнец рассмеялся: «Хатэм – это я.
Рази! Что же медлишь? Вот шея моя!
Нисколько не думаю я о борьбе,
Препятствовать я не желаю тебе».
И так говоря, он склонился главой.
Посол, уничтоженный жертвой такой,
Простерся вдруг ниц и, поднявшись опять,
Стал руки и ноги его целовать,
Отбросил он саблю, и лук, и колчан
И молвил, смиренно склонивши свой стан:
«Ах, стал бы, убивши тебя, как злодей,
Ничтожнее баб я во мненьи мужей!»
Тут обнял Хатэма он, кроток, смирен.
Простившись, обратно пустился в Йемен.
По хмурому виду властитель прочел,
Что волю его не исполнил посол.
«Что нового, – задал ему он вопрос, —
Хатэмову голову что ж не принес?
Быть может, противник, бесстрашен и смел,
Напал, и отбить ты его не сумел?»
Приветствуя князя, посланец тогда
Простерся пред ним и воскликнул:
«О да! Нашел я Хатэма. Был доблестен он,
Красив, обходителен, мил и учен,
В нем встретил избыток душевных я сил,
Он мужеством также меня победил,
Он, щедрости тяжким навьючив тюком,
Меня поразил милосердья мечом».
Тут князю посланец о всем рассказал,
И тот разразился потоком похвал,
Мешок запечатанный злата затем
Послал он Хатэму и молвил: «Хатэм
Поистине славы отмечен клеймом,
И правда все то, что глаголят о нем».
 

Рассказ о пророке Мохаммеде и дочери Хатэма

 
Во время посланника божьего знай,
Ислама не приняли в племени Тай.
Пророк в наказанье к ним двинул отряд
И пленников много забрал, говорят.
Безжалостно он приказал убивать
Безбожных, отвергших небес благодать.
Из пленниц одна заявила: «Я – дщерь
Хатэма, а если не веришь, проверь.
Меня пощади, господин! Мой отец —
Величья души и добра образец».
Смягчился Мохаммед от женщины слов,
Избавить ее повелел от оков,
На прочих же пленников, жалость презрев,
Решил беспощадный обрушить он гнев.
Тогда обратилась жена к палачу
С рыданьем: «Предай и меня ты мечу!
Ужели свободой воспользуюсь я,
Меж тем как мои погибают друзья?»
Хатэмовой дочери горестный крик
До слуха посланника божья достиг,
Он всех из-за женщины этой простил:
«Немало в сем племени доблестных сил!»
 

Рассказ о Хатэме Тайском

 
Я слышал, что Тайский Хатэм скакуна
Имел вороного среди табуна.
Он легкостью – ветер, а ржанием – гром,
Мгновеннее молнии в беге своем.
Он камни разбрасывал из-под копыт —
Не туча ли вешняя с градом летит?
Пустыня ему, как вода кораблям;
За лётом его не поспеть и орлам.
О щедром Хатэме молва и хвала
До слуха царя Византии дошла:
«В щедротах Хатэму подобного нет,
А лошади равной не видывал свет».
Сказал царь везиру: «Прекрасна молва,
Но нет доказательств того, что права;
Хочу получить я такого коня,
И если отдаст он его для меня,
Поверю тому, что высок его сан,
А нет, так молва – лишь пустой барабан».
В далекий Йеменский отправлен был край
Посланник со свитою к племени Тай.
Над мертвой землею в слезах небосвод,
Но ветер весенний вновь жизнь ей несет;
Под ливнем весенним усталый посол
Со свитою поздно к Хатэму пришел;
Им злата Хатэм предложил и сластей
И тотчас коня заколол для гостей.
Здесь сутки пробыв, до Хатэма довел
Свое поручение царский посол.
Услышав об этом, был щедрый таит
Расстроен, взволнован и духом убит.
«Ах, раньше о просьбе своей почему ж
Ты мне не сказал, о мой доблестный муж?
Здесь только вчера для тебя, о посол,
Сего быстроногого я заколол.
В тот вечер не мог я до пастбищ дойти,
Был ливень и мрак, залило все пути,
Что было мне делать? А ночью вчера
Стоял лишь мой верный скакун у шатра.
Ужель мог хозяин стерпеть, о мой друг,
Чтоб мучили гостя и глад, и недуг?
Пускай пропадает мой конь вороной,
Лишь добрая слава была бы со мной».
Сказал и посланников царских затем
Осыпал подарками щедрый Хатэм;
Достигло об этом известие в Рум,
И молви восторженной вызвало шум.
Но это не все о Хатэме. Сейчас
Еще занимательней будет рассказ.
 

Рассказ

 
Раз некто калеку-лису увидал,
Увидев, на господа вмиг возроптал:
«Для твари безногой ну что за житье,
Откуда достанет и корм, и питье?»
Лищь это подумал, как льва увидал,
Был в пасти у зверя убитый шакал.
Пожрал этот хищник добычу, а все
Остатки достались калеке-лисе.
Столкнувшись с подобным же случаем вновь,
И видя господню к творенью любовь,
Решил наш дервиш многомысленный впредь,
На промысел божий надеясь, сидеть.
Ведь львов многомощных и то, наконец,
Питает всегда вседержитель-творец.
Так, руки сложа, он сидел, убежден,
Что будет накормлен создателем он.
Однако не шел ни родной, ни чужак,
От глада дервиш превратился в костяк.
Терпенье иссякло, рассудок угас,
Но, к счастью, раздался таинственный глас:
«С безногой лисицы берешь ты пример.
Нет! Льва избери образцом, лицемер!
Таким будь, как лев, чтоб от трапез твоих
Остатки могли напитать и других.
Кто силен, как лев, но как эта лиса
Беспомощным стал, тот презреннее пса.
Добычу бери, наделяя других,
Отнюдь не надеясь на милости их.
Работай, покуда имеешь в руках
Ты силу – и взвесят твой труд на весах.
Будь мужем – трудись для себя и других,
Не будь прихлебателем трапез чужих.
Несчастным поддержки протягивай длань,
А помощи ждать от других перестань.
Господь только тем помогает, кто сам
Готов постоянно помочь беднякам».
К щедротам, к даяньям лишь умный готов,
Не ждите щедрот от безмозглых голов.
Блажен в этом мире и в том только тот,
Кто полон к творениям божьим щедрот.
 
 
Близ города Кеша однажды один
Погонщик верблюдов промолвил: «О сын,
Кормись близ богатых и щедрых: они
Не любят сидеть за обедом одни».
 

Еще о щедрости Хатэма

 
Старик заглянул раз в Хатэмов намет,
Прося одолжить ему сахару лот;
Хатэм, услыхавши мольбу старика,
Дал сахару тотчас ему полвьюка.
Жена закричала: «Так много к чему?
Сказал он, что лота довольно ему!»
Услышавши это, Хатэм ей в ответ
Воскликнул со смехом: «О племени цвет!
Он просит немного, но ты невзначай
Забыла о щедрости племени Тай».
Велик сей Хатэм, но таким же, как он,
Явился пред нами в потоке времен
Бу-Бекр, сын Саада Зенги, чья рука
Всегда утоляет алчбу бедняка.
Прибежище подданных, радуйся, царь!
Тобой да упрочится веры алтарь!
Шираз наш родимый под властью твоей
Стал Греции и Византии славней.
Ведь если бы не жил на свете Хатэм,
О племени Тайском забыли б совсем.
Досель жив в преданиях сей человек,
И ты знаменитым пребудешь вовек.
Хатэм подвизался, чтоб славу снискать,
А ты, чтоб небес обрести благодать.
Ах, добрая память навеки жива,
И также бессмертны поэта слова!
 

Рассказ

 
Однажды богач пред одним бедняком,
Ругаясь, захлопнул ворота в свой дом.
Куда оставалось итти бедняку?
Он горько заплакал, присев в уголку.
Услышавши плач, проходивший слепой
Спросил о причинах печали такой.
Поведал, обильные слезы точа,
Бедняк о насилии злом богача.
Слепец же сказал: «Не кручинься о том.
Тебя покормлю я, со мною пойдем!»
В жилище к себе он дервиша привел,
Его усадил он за убранный стол.
Дервиш, напитавшись, воскликнул: «Творец,
Тебе да поможет прозреть, о слепец!»
В ту ночь потекла у слепого слеза,
А утром открылись, прозрели глаза.
Волнуясь, твердили о том стар и мал:
«Слепец наш – не чудо ли? – свет увидал!»
Достиг этот слух и того богача,
Который прогнал бедняка сгоряча.
К прозревшему он обратился: «Открой,
Как чудо такое случилось с тобой?
Как свет ты увидел во тьме слепоты?»
Ответил: «Не я в слепоте был, а ты!
Ты был близоруким безумцем. Увы,
Хомаем ведь ты пренебрег для совы!
Мне дверь человеком была отперта,
Которого ты не пустил в ворота.
Лобзай под стопами у праведных прах,
И свет просветленья заблещет в очах.
Глазной этой мази не знают никак
Те люди, в ком слепы и сердце, и зрак».
Услышал сие возлюбивший корысть
И руки в отчаяньи принялся грызть:
«Ах, сокол чуть-чуть не попался мне в сеть,
Его я спугнул, дал к тебе улететь!»
Коль жадности зуб изострил ты, как мышь,
Напрасно поймать среброкрылого мнишь.
Коль помощи жаждешь от божьих людей,
В служении им ты себя не жалей.
Различным пернатым приманку бросай,
Быть может, к тебе попадет и Хомай.
Мечи в разны стороны стрелы, и дичь,
Быть может, удастся случайно достичь.
Из сотни одной попадаешь стрелой.
Глянь, раковин сколько! Но перл лишь в одной!
 

Рассказ

 
Завяз раз у путника в глине осел,
И путник от этого в ужас пришел.
Пустыня, и ливень, и холод суров,
И ночь опустила свой черный покров.
Что делать? Зажегся в нем ярости пыл,
Он брани ужасной потоки излил
На всех и на все, на врагов, на друзей,
На шаха – властителя тех областей…
А царь тот как раз проезжал в стороне
Со свитой своею, верхом на коне.
Услышал он ругань – стерпеть нету сил,
А всякий ответ только б сан уронил.
На дерзкого грозно властитель воззрел:
«Кто этот смутьян, что так дерзок и смел?»
Вельможа к царю обратился: «Вели
Стереть поносителя с лика земли».
Но царь в это время заметил как раз,
Что путник в беде и что ослик увяз.
К бедняге проникся сочувствием он,
Хотя перед этим и был разъярен,
Дал денег, конем заменивши осла, —
Что может быть лучше? Добро против зла! —
Тут путнику кто-то сказал: «Ты – счастлив,
Я, право, дивлюсь, что остался ты жив».
Ответил: «Меня разъярила беда,
А царь милосердным быть должен всегда».
Насильем на злобу легко отвечать,
Но к злым милосердие – вот благодать!
 

Рассказ

 
Раз сына в дороге отец потерял;
Он ночью стоянку кругом обыскал.
Повсюду расспрашивал: тут или нет,
Во тьме наконец отыскал этот свет!
Придя после поисков долгих в шатер,
Вступил с караванщиком он в разговор:
«Ты знаешь ли, как мой сынок был найден?
Кого б я ни встретил, я думал, то – он».
Все мудрые ищут прилежно весь век —
Быть может, найдется в толпе человек.
Чтоб сердце найти, сколько схваток с судьбой!
Ах, сколько шипов ради розы одной!