Текст книги "В глуши"

12

Но пока все живы и еще ничего не случилось, я немного расскажу вам о жизни Стаи, о том, как проходят их дни, чтобы вы нашли что-то общее с героями, привязались к ним и поняли, за кого будете переживать, когда все полетит вверх тормашками.

Сейчас, например, наша пестрая компания отщепенцев распределилась вокруг чахлого костра, мечтая о воппере из «Бургер Кинга», буррито и пицце с двойным сыром. Тьма вокруг сгущается, а Эмбер и Кристиан проверяют палатки-укрытия перед отбоем.

Дон рассказывает свою Историю: как ее мать и отчим выманили ее из дома Джулиана, похитили и привезли сюда. Лукас и Кайла слушают и кивают; похоже, даже Бриэль хочет принять участие в разговоре, но не выходит: как только она открывает рот, из сумрака к костру выходит Кристиан и впивается своими безумными глазами в Дон.

– Медвежонок, – говорит он, – твое укрытие развалилось. Иди ставь снова.

Дон про себя стонет, через секунду встает, обходит костер и идет в темноту за Кристианом, пытаясь не думать о том, как он смотрит на Кайлу, и надеясь, что он не начнет смотреть так же на нее.

Ничего подозрительного: он просто ведет Дон через кусты к Эмбер, к тому месту, где Дон натянула свою ярко-оранжевую веревку между стволами двух деревьев и перекинула через нее брезент. Сегодня ветрено, так что каждый уголок брезента она придавила камнем, однако затея не выгорела, теперь брезент наполовину слетел, а рядом с ним стоит Эмбер, подсвечивая фонариком спальный мешок Дон и весь остальной скарб.

– Не лучшее убежище, Дон, – говорит Эмбер, и при тусклом свете Дон замечает, как та качает головой и плотно сжимает губы. – На следующей неделе начнутся дожди, и если ты не хочешь сидеть в сырости, то научись мастерить укрытие понадежнее.

Дон смотрит на Эмбер.

– У всех остальных есть нормальные палатки, – говорит она. – Никакой проблемы не было бы, если бы мне дали палатку, как остальным.

Кристиан то ли фыркает, то ли усмехается за ее спиной.

– Палатку еще надо заслужить! – Он разворачивается и уходит.

Эмбер и Дон смотрят ему вслед. Потом черты лица Эмбер смягчаются.

– Продолжай тренироваться, – говорит она Дон. – Если в течение недели твое убежище не будет разваливаться, мы выдадим тебе палатку, когда в следующий раз пойдем за припасами, хорошо?

Дон закатывает глаза.

– А фонарик? – спрашивает она, когда Эмбер уходит, забрав фонарик с собой и оставляя Дон возиться с брезентом в темноте. – Можно мне хотя бы немного света?

Где-то вдалеке снова хихикает Кристиан.

– Его тоже надо сначала заслужить, – бросает он, и они вместе с Эмбер исчезают, пока Дон вслепую копошится у своего брезента, думая, как она может что-то заслужить, если ей не оставили даже света.

Дон сражается с куском брезента. В спальный мешок и на остальные вещи падают комья грязи, она чешет руки и пытается нащупать в кустах камни побольше, чтобы снова закрепить углы брезента. Становится совсем темно. Слышно, как Кристиан и Эмбер объявляют остальным членам Стаи об отбое. У Дон не получается найти большие камни, края брезента полощутся на ветру

(она уже отчаялась и решилась спать так, надеясь, что Эмбер ничего не заметит и ночью не будет дождя),

когда что-то вдруг шуршит прямо перед ней, и Дон почти вскрикивает от ужаса, думая, что это пума или еще хуже – Кристиан. Однако кто-то шепчет ее имя и просит не шуметь. Это Лукас: он светит себе в лицо и дурашливо улыбается.

– Решил, что помощь тебе не помешает.

13

– Вообще-то я не сделал ничего плохого, – рассказывает Лукаc, помогая Дон достать брезент с кустов, куда его отнесло ветром. – Мой отец отправил меня сюда, потому что решил потренировать меня перед армией.

Дон щурится от яркого света фонарика.

– Стой… Так ты тут просто так?

– Да нет, не просто, – отвечает Лукас с улыбкой. – Ты не знаешь моего отца. У меня не было выбора.

– Да, но… – Дон оборачивается к расставленным по кругу палаткам, едва заметным в мерцающем свете костра. – Ты тут не потому, что ты трудный подросток. И ты не преступник.

Лукас снова смеется.

– А ты?

Дон медлит. Вообще-то она тоже не преступница, по крайней мере ее ни разу не задерживали. Однако законопослушной ее тоже не назовешь. Исповедоваться перед Лукасом она не собирается, уж точно не после его истории.

Но Лукас расценивает ее молчание как положительный ответ.

– Тебе нечего стыдиться. Мы просто неукротимые подростки. Идеальных людей не бывает.

Забавно слышать такое от Лукаса. Такое впечатление, что он играет роль хорошего мальчика – всегда открытого, готового прийти на помощь и, как правило, всегда всем довольного, словно лабрадор, – со взъерошенными светлыми волосами, голубыми глазами и непринужденной улыбкой. Может, он тоже не идеален, но уж точно гораздо ближе к идеальности, чем Дон. Интересно, что подумал бы Лукас, признайся она, что спала с тридцатилетним наркодилером. Смотрел бы на нее такими же глазами?

Она качает головой, потом хватается за брезент, стягивает его с кустов и просит Лукаса:

– Помоги, пока Эмбер и этот упырь не пришли меня проведать.

Они снова перекидывают брезент через веревку, крепят его по углам, и тут Лукас тянет руку в карман и достает что-то металлическое и бренчащее.

– Колышки для палатки, – объясняет он, ухмыляясь и светя на них фонариком. – Выдали восемь, но мне нужны только четыре. Они точно будут держать крепче камней.

Дон смотрит на неожиданный подарок. Четыре новых колышка – они идеально подойдут для четырех маленьких отверстий по углам брезента.

– Наставники не будут беситься? – интересуется она.

Лукас пожимает плечами.

– Все возможно. Прячь их под камнями и вынимай по утрам до того, как Эмбер приходит с проверкой. Все равно через несколько дней тебе, скорее всего, выдадут палатку.

– Надеюсь. Скоро начнутся дожди, да?

– Как без этого? – Лукас протягивает ей колышки. – Не попадись.

Порыв ветра опять срывает брезент, уголок выскальзывает из-под камня и хлопает на ветру.

– Черт! – подпрыгивает Дон, хватает брезент и натягивает его через веревку. Тут она понимает, что дурацкие камни точно не спасли бы.

Лукас помогает натянуть брезент и снова протягивает колышки, улыбаясь так, как умеют только хорошие мальчики.

– Спасибо, – говорит ему Дон и принимает колышки, чувствуя тепло его тела на своей коже гораздо дольше, чем готова себе признаться.

14

Обычный день в лагере «Второго шанса» выглядит примерно так.

Подъем на рассвете. Утренние хлопоты (одеться, умыться, набрать воды, развести костер, приготовить завтрак). Завтрак (всегда скудный). Сбор вещей. Поход. Перерыв, чтобы выпить воды. Поход. Обед (тоже скудный). Перерыв, чтобы набрать воды. Поход. Перерыв, чтобы набрать воды. Поход. Привал. Вечерние хлопоты (поставить палатки / натянуть брезент, набрать дров, развести костер, приготовить ужин, – угадайте, какой опять, – набрать воды, помыть посуду, умыться, подвесить повыше остатки еды). Отбой. Лечь под брезент, слушая звуки диких животных и пытаясь не думать о том, насколько они голодные.

Наконец можно попробовать уснуть.

Рассвет.

И всё по новой.

Еду и туалетные принадлежности приходится подвешивать на ночь на самых высоких деревьях, а это то еще удовольствие. Зато если полениться, к лагерю потянутся медведи, которые могут заглянуть даже к тебе в палатку или под брезент.

У Кристиана есть нож, у Эмбер – баллончик со спреем, отпугивающим медведей, а Эван и Брендон распускают слухи, будто у Кристиана есть даже пистолет. Дон не хочет проверять, но надеется, что это все-таки правда, учитывая, что их Стая бродит невесть в какой глуши, в непосредственной близости от самых разных форм дикой жизни.

(Она пока что видела только одного медведя – одного настоящего медведя. Он был далеко, на густо поросшей травой поляне, и Эмбер, кстати, сказала, что это черный медведь, и он, возможно, боится людей не меньше, чем они его.)

Еще у Кристиана и Эмбер на всякий случай должны быть рация и аварийный радиомаяк, так что, если случится что-то ужасное, они смогут связаться с базой и предупредить соответствующие службы. Лукас говорит, что компания «Второй шанс» для своей программы арендует тысячи квадратных миль угодий, которые примыкают к какому-то национальному парку, а это еще миллион акров гор, лесов и отсутствия цивилизации.

– В общем, если мы заблудимся или пойдем не той дорогой, то, скорее всего, погибнем, – жизнерадостно заканчивает он.

Дон закатывает глаза, хотя вообще-то такая перспектива ее пугает. Они идут уже пять дней, и за все это время она не видела ни души, только ребят из группы. Она не замечает абсолютно никаких признаков жизни, кроме обрывков флуоресцентной маркировочной ленты, подвязанной кое-где на деревьях, чтобы подсказать наставникам, по какой тропе идти, да следов самолета высоко в небе, напоминающих, что где-то далеко еще кипит жизнь.

Дон интересно, скучает ли кто-нибудь по ней.

Впрочем, никакого значения это сейчас не имеет.

По мнению Кайлы, у «Второго шанса» в лесу семь или восемь маршрутов.

– На каждый уходит по шесть дней, – рассказывает она Дон. – Как один большой цикл. Мы уходим на шесть дней, а потом возвращаемся к базе, берем еще еды и вещей и снова уходим. И так раз за разом, пока не сбрендишь или не заслужишь высший статус.

– Как получится, – хмыкает Лукас.

Никто никогда не видел тут других ребят, поэтому, если другие Стаи и есть, видимо, их разделили так, чтобы они не встречались. Кристиан и Эмбер никогда об этом не скажут.

– Ты тут уже несколько месяцев, – говорит Дон Кайле. – Если маршрутов всего семь, значит, ты уже ходила тут, так? Ты узнаёшь эту дорогу?

Кайла одаряет Дон выразительным взглядом: Ох, малышка!

– Я узнаю камни и эти гребаные деревья, – отвечает она. – И затылок тупицы Кристиана. А вообще-то я всегда смотрю под ноги. Ни я, ни ты не знаем, где мы сейчас. Этого не знают ни Лукас, ни вообще хоть один из нас. Мы давно тут заблудились. – Кайла щурится. – Именно это и нравится нашим дебилам-наставникам.

15

Заблудились.

Кайла права. Дон в лесу уже почти неделю, и если вдруг вся ее Стая исчезнет с лица Земли прямо в этот момент, она умрет в течение нескольких дней, если не часов.

У Кристиана есть карта, компас и рация, но Дон из гребаного Сакраменто. Пригорода Сакраменто. Она никогда не дружила с компасом. К тому же все камни и деревья выглядят для нее совершенно одинаково.

Это не совсем так. Иногда Стая проходит через дождевые леса – сырые, темные, терпкие, почва покрыта папоротниками и обнаженными корнями деревьев, о которые все запинаются, а ветви высоких раскидистых деревьев так и норовят царапнуть по лицу, разодрать одежду и уцепить что-нибудь из дурацкого рюкзака, свернутого из брезента. А порой Стая забирается высоко в горы, – большие деревья остаются позади, а вокруг оказываются только чахлые вечнозеленые деревца да голые скалы, так что можно увидеть все на мили вокруг – то есть миллионы деревьев и одинокие горы вдалеке. Высоко в горах никаких тропок нет; Кристиан ведет их по каменным долинам – вверх, к скалистым пикам, и вниз, в крутые ущелья, – по пирамидкам, выложенным из камней каждые тридцать футов. Иногда Кристиан не находит очередную пирамидку, и тогда все расходятся и ищут дорогу. Обычно этим занимаются Эмбер с Лукасом и Дон. Уорден, Эван, Брендон и Кайла помогать не торопятся: они хохочут над наставниками и кидают камни с горы, а Бриэль просто тихо стоит сама по себе.

В горах ветрено. Холод, высота, бесплодность и непривычные пейзажи нервируют Дон, поэтому она помогает Лукасу и наставникам искать следующую пирамидку. Словно голос в ее голове говорит ей: Тебе здесь не место – и чем быстрее они снова спустятся к дождевым лесам, тем лучше.

Горы рождают в Дон дурные предчувствия. Однако дождевые леса ненамного лучше, чем бурные реки, которые они переходят, балансируя по перекинутым стволам деревьев, утесы, по которым они ползут то вверх, то вниз, пытаясь сохранить равновесие, болотистые луга с липкой и вонючей грязью и постоянным комарьем и мошкой, неустойчивые камни и скользкие корни деревьев на тропе, неровная земля под туристическим ковриком, от сна на котором всегда болит шея, слишком холодные ночи и слишком жаркие дни, вкус озерной воды даже после фильтров, грязь на одежде, зловонный запах собственного немытого тела, свисающие тонкими прядями волосы, мозоли на ногах и укусы насекомых на всем теле, поддразнивания Кристиана и перешептывание Эвана и Брендона, жуткие звуки из ночной чащи и мысли о том, что делать, если Кристиан и Эмбер вдруг умрут или их не будет рядом и придется выживать в одиночку,

а кроме всего этого —

одиночество.

16

У Дон много времени на раздумья, пока она борется с бесконечным марш-броском и чувствует, как медленно умирает от голода.

Бо`льшую часть времени она тоскует по дому. По Кэму, конечно, не очень, и на Венди она по-прежнему злится, ведь мать, похитившая и отправившая свою дочь в этот ад, не заслуживает того, чтобы по ней скучали.

Но по Брайсу, своему братишке, она скучает. А еще по ба, папиной маме, которая живет в Чикаго; хотя Дон видит ее нечасто, все равно любит больше всех на свете, за исключением разве что Брайса.

Дон истязает себя, думая о ба.

Она вспоминает, как ездила повидать ба в Чикаго прошлым летом, как постоянно навещала ее еще ребенком, и это было правда весело, как они гуляли по берегу озера, ходили по музеям, ели пиццу и просто проводили время вместе.

Она вспоминает, как не поехала к ба этим летом, потому что сбежала от родителей и застряла у Джулиана, но все равно искала способ связаться с ба и уехать к ней так, чтобы мама ничего не узнала, однако всегда появлялись дела поважнее и она так ничего и не сделала, а теперь уже поздно: все лето потрачено зря.

Потом Дон думает: лишь бы ее ба не заболела и не ослабла, лишь бы с ней ничего не случилось! Но она все равно стареет, а Дон не увидит ее как минимум до следующего лета. Вдруг она упустила последний шанс повидать ба, потому что была слишком занята, напиваясь и обдалбываясь с Джулианом?

То ли из-за постоянной ходьбы и усталости, то ли из-за шока от нового опыта, или просто из-за постоянного одиночества эти мысли очень расстраивают Дон.

Возможно, в этом и состоит главная цель всего похода.

Еще Дон думает о Брайсе.

Она думает о том, что ее младший брат в этом месяце пошел в старшую школу и ему, возможно, ужасно страшно и не с кем поговорить.

Думает о том, что вся семья чуть не с самого его рождения прекрасно знает, что Брайс гей, но он пока не признается; хорошо бы ребята в старшей школе не стали над ним издеваться.

Думает о том, как одиноко и страшно было ей самой в старшей школе и что один лишь папа помог ей справиться с одиночеством и страхом, а у Брайса нет папы, к которому можно обратиться, а теперь нет и Дон.

Думает о том, что видела Брайса в последний раз, когда заставила Джулиана отвезти ее домой за платьем, которое ей вдруг захотелось надеть на концерт Поста Малона, и что Кэма с Венди не должно было быть дома, но они там были, однако Дон так набралась и ей так хотелось то платье, что она незаметно забралась в дом и нашла его; тем не менее весь план провалился, когда Кэм вышел из туалета, увидел ее и позвал по имени. Тут же из комнаты выбежала Венди, попыталась остановить Дон, завязалась потасовка, переросшая в громкую ссору, Венди схватила Дон за руку, Дон вырвалась, тогда Венди выхватила платье, и Дон крикнула что-то злобное. Венди крикнула что-то в ответ, между ними попытался вклиниться Кэм, чтобы разнять их. Кэм всегда совал нос в дела их семьи, хотя его никто не просил. Потом Дон все же вырвалась и, выбегая за дверь, краем глаза увидела в углу, на диване, Брайса: в его руках была книга, но смотрел он на Дон – с такой печалью и страданием на лице, что Дон на долю секунды замерла. Ей захотелось подбежать к нему, обнять и извиниться за то, какая она стерва и как мучает всю семью. Захотелось сказать ему, что вернется домой и точно останется, и все будет хорошо, все будет так же прекрасно, как во времена их детства.

Но, конечно, она повернулась к брату спиной и припустила к Джулиану, который ждал ее в своем джипе. Он газанул, а Кэм и Венди смотрели с порога, как Дон запрыгивает на переднее сиденье, держа в руках платье и даже не оглядываясь.

Хуже всего было то, что во время ссоры Венди и Дон порвали платье, так что Дон так и не смогла надеть его на концерт. Она засунула его подальше в шкаф Джулиана и больше никогда не видела. Наверное, платье все еще там, похороненное под мусором и грязным бельем, в ожидании выхода в свет, которого так и не случится.

Дон о многом думает во время ходьбы. Но только не о своем отце.

У нее просто не получается.

17

После шести дней похода, миллиона укусов насекомых и такого количества мозолей, что не сосчитать, Дон вместе со всей Стаей выходит вслед за Кристианом и Эмбер из дождевых лесов на открытую поляну. В дальнем ее конце стоят несколько зданий, за ними тянется проселочная дорога.

Дон узнает эти домишки. Именно сюда Стив привез ее из аэропорта, и именно тут ее раздела и обыскала Таня, забрав телефон и выдав кусок брезента. Это база «Второго шанса».

– Даже не думай, – говорит ей Кристиан, замечая мелькнувшую на лице Дон искру узнавания. – Мы пришли пополнить припасы, вот и все.

Не совсем так. Когда Стая выходит из леса, на пороге одного из домишек появляется Стив и машет Кристиану и Эмбер рукой. Он сдвигает большую дверь на шарнирах, и за ней Дон видит огромные запасы еды, одежды и других вещей, сложенных, как на складе.

Среди них и футболки. Много разноцветных футболок для Медвежьей Стаи.

– Халявная выдалась у ребят неделька, – говорит Кристиан, берет из кучи красную футболку и передает ее Эвану. – В этот раз мы повышаем только Эвана. Всем удачи на следующей неделе.

Эван выхватывает из рук Кристиана красную футболку, сдирает с себя оранжевую и делает вид, что подтирает ею задницу. Он стоит с голым торсом, худой как скелет, и улюлюкает, глядя на Брендона, словно только что выиграл в лотерею.

– Выкуси, Брендо! – злорадствует он. – Черный Медведь! Видал?

Брендон в ответ показывает Эвану средний палец.

– Прикройся, педрила, всем противно на тебя смотреть.

Как сказал Кристиан, больше никого не повышают. Дон остается Медвежонком. Брендон по-прежнему Бурый Медведь, и по его лицу видно, что он не в восторге. Лукас и Бриэль остаются Черными Медведями; такое впечатление, что их это не слишком волнует.

А Белые Медведи просто в бешенстве.

Уорден и Кайла стоят позади всех и шепчутся, бросая на Кристиана и Эмбер косые взгляды. Дон решает, что, пожалуй, они имеют право злиться: она не уверена насчет Уордена, но Кайла здесь уже больше трех месяцев.

Кристиан держит меня при себе, потому что любит пялиться на мою задницу, говорила Кайла. Дон начинает подозревать, что это правда.

После повышений (и не-повышений) вся группа пополняет припасы. Кристиан и Эмбер раздают каждому недельный запас еды и чистую одежду, а потом у каждого члена Стаи есть пятнадцать минут, чтобы почистить зубы и освежиться в маленькой ванной базы.

Все это для того, чтобы их можно было узнать по фотографиям, которые администрация «Второго шанса» рассылает семьям и надзирателям по УДО в доказательство, что их драгоценные чада и преступники-рецидивисты еще живы.

Дон хмуро смотрит в камеру и на стоящего за ней Кристиана, надеясь, что, когда Кэм и Венди увидят это фото, им станет невыносимо стыдно и они заберут ее домой раньше.

Но Кристиан только ухмыляется.

– Твои предки читали брошюры. Они в курсе, что у нас тут не детский лагерь. – Он бросает ей налобный фонарик. – Поздравляю с прохождением первой недели. Лови награду.

Дон смотрит на фонарик, не веря своим ушам.

– Награда? – переспрашивает она. – А где моя сраная палатка?!

Кристиан опускает фотоаппарат.

– Ах да, твоя палатка…

– Вы сказали, что если с брезентом проблем не будет, я больше не буду под ним спать, – заявляет Дон. – Вы так и сказали!

– Ну да, ты права, – говорит Кристиан, но по его слащавому голосу Дон тут же понимает, что он издевается. – Какой же я дурак. Может, тогда забронировать тебе номер в «Рице»? Как тебе такая идея?

Дон упрямо смотрит на него.

– Вы обещали!

– Ты здесь всего шесть дней, – отвечает Кристиан, его голос вновь становится жестким. – Надо стараться усерднее, если хочешь заслужить палатку, Дон.

Он снова поднимает фотоаппарат. Оборачивается к остальным членам Стаи.

– Следующий!

Пополнение припасов и остальные действия занимают у них от силы пару часов. Кристиан и Эмбер просят группу собраться, и Дон всеми силами пытается запихнуть новую провизию в свой дурацкий самодельный рюкзак из брезента. Наставники что-то быстро обсуждают над картой и, очевидно, приходят к решению.

– Итак, Стая! – провозглашает Кристиан, распрямляя плечи. – Попрощайтесь с цивилизацией еще на неделю.

В ответ только ворчание да ругательства, которые каждый бубнит под нос. Но Кристиан ничего не слышит. Он уже исчез на тропе в дождевой лес.