Текст книги "Научная эффективность в работе"

Так понятый кризис научных репрезентаций или репрезентативизма провоцирует появление нерепрезентативистских концепций научного знания, предполагающих, что работа с представлением реальности не определяет науку по существу2929
  Trift N. Non-Representational Theory. London; New York: Rutledge, 2008; Non-Representational Methodologies. Re-envisioning Research / ed. by Ph. Vannini. New York; London: Routledge, 2015; Rorty R. Objectivity, Relativism and Truth. New York: Cambridge University Press, 1991.


[Закрыть]. Однако, так же как и в случае проблемы научной эффективности, проблематичность репрезентаций должна быть удержана. Признание того, что репрезентации, с одной стороны, необходимы в науке, а с другой – содержат опасность утраты собственной функции представительства, мотивирует искать причины кризиса и определять условия выхода из него с сохранением их значимого статуса. Два взаимосвязанных момента одновременно проясняют существо кризиса и указывают путь выхода. Во– первых, именно догматически принятый универсализм препятствует продолжению работы над более полной репрезентацией реальности. Этот момент не означает необходимости признания множественности представлений, что в философии науки всегда ассоциируется с недопустимым релятивизмом, но трактует единство как идеал, движение к которому никогда не завершается. Во-вторых, существо репрезентации, утрачиваемое в ситуации кризиса, – есть способность служить посредником между реальностью и познающими ее субъектами3030
  О медиальном статусе научных репрезентаций и о стратегиях его восстановления см.: Representation in Scientific Practice Revisited / eds. by C. Coopmans, J. Vertesi, M. Lynch, S. Woolgar. Mass.: MIT Press, 2014.


[Закрыть]. Соответственно, выход из кризиса представляет собой критику догматизма единого представления реальности и работу над восстановлением его медиального статуса.

В нашем случае проблемы научной эффективности речь идет о представлении науки посредством формализованной сети публикаций. Форма такого представления первоначально разрабатывается в наукометрии и используется в исторических и социальных исследованиях науки. Но она перестает быть посредником между всеми действующими субъектами, в той или иной степени заинтересованными в производстве научного знания, когда становится универсальным орудием управляющих наукой структур, заслоняя от них репрезентируемое – саму научную деятельность. Это орудие используется односторонне, без внимания к условиям производства результатов и к интересам научного сообщества. В итоге актуализируется противоречие интересов или кризис в системе научных институциональных взаимодействий, создающий препятствия развитию науки. Применение теории научных репрезентаций в качестве концептуального каркаса исследования проблемы эффективности также оказывается конструктивным, поскольку позволяет раскрыть механизм кризиса наукометрической репрезентации науки и продемонстрировать пути выхода из него.

Научная эффективность – симптомы кризиса

Следует отметить, что указанный кризис давно находится в поле внимания как самих ученых, представляющих собой объект управления, так и изучающих науку социологов, историков, науковедов, философов3131
  См., напр.: Георгиев Г. Что губит российскую науку и как с этим бороться // ТрВ-Наука. Часть 1. № 192 от 17 нояб. 2015 г. С. 3; Часть 2. № 194 от 22 дек. 2015 г. С. 9.


[Закрыть]. Предложенные концептуальные основания позволяют произвести систематизацию его проявлений.

Первая группа проявлений имеет условием потребность менеджмента в объективном, универсальном и наиболее простом инструменте управления наукой, при этом закономерно в качестве такого инструмента берется формализованная сеть научных публикаций, то есть то, что адекватным образом репрезентирует научную деятельность. Кризис возникает, когда предполагается, что адекватный инструмент уже найден и не требует совершенствования3232
  Искажающие эффекты измерения, о которых пишут специалисты по наукометрии, в частности эффект Матфея, или неоднозначность корреляции научной значимости публикации и ее цитирования, оставляются за скобками этого административного решения. См. об этом, напр.: Писляков В. В., Дьяченко Е. Л. Эффект Матфея в цитировании статей российских ученых, опубликованных за рубежом // Научно-техническая информация. Серия 2: Информационные процессы и системы. 2009. № 3. С. 19–24.


[Закрыть]. Однако очевидно, что объективность при использовании традиционной наукометрии не включает суждений ряда научных сообществ относительно признаваемых ими критериев оценки; они оказываются принципиально неучтенными «единой» метрикой, связанной с публикациями в журналах с высоким импакт-фактором3333
  Так, для представителей технических наук значимы публикации в сборниках материалов научных конференций, которые не принято активно цитировать. Для математиков слишком узким оказывается общепринятый импакт-фактор журналов, учитывающий цитирование всего за три года. Для гуманитарных исследований более адекватным способом репрезентации является монография. И хотя все эти формы публикаций включены в той или иной степени в основные информационные базы научных данных, они остаются неучтенными, когда эффективность начинает измеряться одним универсальным критерием. Об искажениях, связанных с универсализмом системы репрезентации научных публикаций, см., напр.: Hicks D. One size doesn’t fit all: On the co-evolution of national evaluation systems and social science publishing. // Confero. Vol. 1, N 1. 2013. P. 67–90; Bordons M., Fernández M. T., Gómez I. Advantages and limitations in the use of impact factor measures for the assessment of research performance in a peripheral country. // Scientometrics. 2002. Vol. 53, iss. 2. P. 204.


[Закрыть]. Кроме того, остаются без внимания целевые и функциональные различия организаций (в частности, университетов), попадающих в поле единой оценки3434
  Биргер П. А. Эффективность университетов: модели и реальность // Мысль. 2015. № 19. С. 33–41.


[Закрыть]. Не замечается то, что научная деятельность осуществляется не только в форме ограниченных по времени результативных научных проектов, но и в виде длительных исследований. Стремление к новизне, сомнение в имеющемся знании остается невидимым традиционным метрикам, но без этого исследование перестает быть таковым. Значит, адекватная репрезентация научной деятельности – формализованная сеть научных публикаций – берется в абстракции от условий своего производства – конкретных научных практик, их вариативности. Более того, осуществление и поддержка этих практик ставятся в зависимость от внешнего восприятия их же результата – публикаций и прочих измеряемых эффектов. Репрезентация замещает репрезентируемое, перестает быть посредником взаимодействия всех заинтересованных в науке субъектов, вытесняя из этого взаимодействия само научной сообщество, оказываясь только средством управления. Однако и средство управления перестает действовать в качестве такового, начиная не столько измерять, сколько существовать самостоятельно, влияя на научную деятельность.

С этим влиянием связана вторая группа проявлений кризиса. Тематика научных исследований, форма презентации их результатов изменяется под давлением определенным образом заданного извне требования эффективности, причем такие изменения имеют не только позитивное значение для всего общества3535
  Bornmann L., Leydesdorff L. Scientometrics in a changing research landscape. // EMBO reports. 2014. Vol. 15, N 12. P. 1228–1232.


[Закрыть]. Часто возникает отказ от разработки актуальных проблем локальной значимости в пользу тех, которые будут востребованы в международном контексте, от междисциплинарных исследований, поскольку их результаты сложнее представить в специализированных журналах3636
  Bianco M., Gras N., Sutz J. Academic Evaluation: Universal Instrument? Tool for Development? // Minerva. 2016. Vol. 54, iss. 4. P. 399–421.


[Закрыть]. Следствием требования публикации в зарубежных журналах оказывается пренебрежение национальным языком. Концептуальный аппарат дисциплины, особенно в социально-гуманитарных науках, определяет зрелость научного языка, возможность дискуссий и развития собственных исследований. Это одна из необходимых предпосылок того, что локальное научное сообщество будет входить в международный контекст со своим вкладом, и ее приходится приносить в жертву. Последний аспект негативной трансформации связан с изменением структуры сообщества. Устойчивость научных групп и формирование школ, солидарность и взаимодействие оказываются жертвой конкурентной борьбы за эффективность – как между учеными, так и между организациями. А творческое начало научной деятельности уничтожается прагматическими требованиями непрерывно возрастающей бюрократии3737
  Watermeyer R., Olssen M. ‘Excellence’ and Exclusion: The Individual Costs of Institutional Competitiveness // Minerva. 2016. Vol. 54, iss. 2. P. 201–218.


[Закрыть].

Третья группа проявлений кризиса представляет собой закономерную реакцию научного сообщества на то разрушительное воздействие, которое производит одностороннее использование формализованной сети научных публикаций в качестве универсального критерия оценки. К этой реакции относятся различного рода игры с показателями, например публикационная инфляция, не всегда оправданное увеличение числа соавторов, известный метод salami slicing и т. п.3838
  Elliott D. B. Salami slicing and the SPU: Publish or Perish? // Ophthalmic and Physiological Optics. 2013. N 33 (6). P. 625–626; Фуллер С. Социология интеллектуальной жизни. Карьера ума внутри и вне академии. М.: Издательский дом ДЕЛО, 2018. С.9.


[Закрыть] Здесь имеет место зеркальная ситуация относительно первой группы проявлений. Если управляющие наукой субъекты перестают видеть за публикацией интересы ученых и научные практики ее создающие, то научное сообщество также начинает относиться к публикации скорее как к объекту цитирования, чем как к посреднику, позволяющему сделать собственную мысль доступной другому. Конечно же, данная тенденция отнюдь не доминирует в современном научном сообществе, но присутствие ее сложно отрицать. Непосредственно связано с указанной реакцией пренебрежительное отношение ученых к требованию эффективности, отсутствие серьезной рефлексии возможностей применения и общественного воздействия результатов собственных исследований. Негативное восприятие теперь уже внешнего требования эффективности, в свою очередь, выражается в проблематичности диалога научного сообщества с любыми аутсайдерами, будь то научный менеджмент или публика, относительно которой часто сохраняется позиция элитарного экспертного сообщества.

Первым знаком того, что научное сообщество стоит на пути решения проблемы становится его ответственная работа над обнаружением для управляющих наукой субъектов, судящих о науке извне, тех скрытых отношений, кои являются условием создания публикации3939
  Даже простое перечисление всех источников, критикующих воздействие наукометрии на научную деятельность и обнаруживающих то существенное, что остается неучтенным, представляет собой почти бесконечную задачу. Отчасти вклад в ее выполнение был внесен созданием «Аналитического обзора состояния проблемы эффективности научных исследований». URL: http://philosophy.spbu.ru/userfiles/kathedras/scitech/Shipovalova/effectiveness_research/Analiticheskii_obzor_dopolnen-nyi(1).pdf (дата обращения: 20.12.2017).


[Закрыть], а также формирование предложений по уменьшению искажений, связанных с использованием наукометрии. Предложения эти можно условно разделить на три группы: 1) усовершенствование существующих метрик (уточнение показателей, в том числе с целью учета вариативности различных направлений исследования)4040
  Mingers J. Leydesdorff L. A Review of Theory and Practice in Scientometrics // European Journal of Operational Research. 2015. Vol. 246, N 1. P. 1–19; Руководство по наукометрии: индикаторы развития науки и технологий / М. А. Акоев, В. А. Маркусова, О. В. Москалева, В. В. Писляков. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2014.


[Закрыть]; 2) работа над качественной экспертной оценкой – обоснование ее предпочтительной значимости и возможностей сравнения результатов экспертизы4141
  Hicks D., Wouters P., Waltman L., Rijcke S., Rafols I. Bibliometrics: The Leiden Manifesto for Research Metrics // Nature. 2015. Vol. 520, N 7548. P. 429–431; Левин В. И. Библиометрические показатели или экспертные оценки: как оценивать результаты научной деятельности // Современное образование. 2016. № 4. С. 11–28.


[Закрыть]; 3) предложения альтернативной (дополнительной) метрики, связанной с общественной видимостью результатов научных исследований4242
  Priem J., Taraborelli P., Groth P., Neylon C. Altmetrics: A manifesto. 2010. URL: http://altmetrics.org/manifesto (дата обращения: 20.06. 2017); Чеботарева Е. Э. Научные исследования в контексте цифровой экономики // International Journal of Open Information Technologies. 2017. Vol. 5, N 11. P. 36–40.


[Закрыть].

Для успешности этой работы необходима корректировка целевых ориентаций актуальной научной политики. Вопрос об эффективности и ответ на него должны учитывать интересы всех субъектов и конкретные пути развития научных исследований. Распределение финансирования или достижение международного признания государства не могут быть единственными целями научной политики, хотя и должны быть включены в общее поле интересов. Признание общности целей на словах на деле означает обращение к предложениям консолидированного гражданского общества (и научного сообщества как его части) в принятии решений, обязательность открытых обсуждений процедур, связанных с оценкой эффективности, использование в управлении тех форм представления результатов научной деятельности, которые сами ученые признают значимыми. Метрики эффективности должны отвечать интересам различных общественных субъектов: распределяющих государственное и негосударственное финансирование, принимающих кадровые решения, изучающих науку, репрезентирующих собственные исследования для публики и коллег, заинтересованных в научных экспертизах и т. п. Следует, однако, заметить, что, если тенденции осуществления научной политики в современной России будут определяться укреплением властной вертикали и увеличением бюрократического аппарата, реализация данного условия останется достаточно проблематичной.

Поскольку для восстановления медиального статуса репрезентации науки необходимо обеспечить учет всех заинтересованных субъектов, она должна быть такой, чтобы, с одной стороны, представлять многообразие различные направлений исследований, а с другой – предполагать возможность их сравнения в целях изучения и управления наукой. Ниже будет представлен эскиз такой возможной системы репрезентации научной деятельности, которая одновременно может служить и инструментом оценки. О том, что данное представление не является утопией, свидетельствует использование в качестве его основания уже описанных критических исследований, а также некоторых действующих и планируемых к использованию систем4343
  В первую очередь задействованы системы репрезентации и оценки, используемые в Великобритании. Во-первых, Research Excellence Framework, которая была введена для оценки научных и образовательных организаций в 2014 году и с этого момента активно обсуждается ее участниками и наблюдателями (URL: http://www.ref.ac.uk/2014/ (дата обращения: 20.12.2017)). Экспертная оценка – основное орудие этой системы. Во– вторых, система Snowball Metrics. Главной особенностью ее является то, что она вводится снизу и служит прежде всего интересам самого научного сообщества, его внутренней и внешней репрезентации. Характерно, что продвижение этой системы для использования фондами и администраторами с целью оценки научных исследований и распределения финансирования также признается делом самого научного сообщества (Snowball Metrics Recipe Book / L. Colledge. URL: https://www.snowballmetrics.com/wp-content/uploads/snowball-recipe-book_HR.pdf (дата обращения: 20.12.2017)). Нельзя не отметить одну любопытную деталь, относящуюся к применению основных элементов этой системы в России – позиционирование ее в первую очередь в качестве основания управления (Соболев В. А. PURE: Централизованная система управления научными исследованиями. Презентация. URL: http://www.library.spbu. ru/blog/wp-content/uploads/2015/04/PUREHostedEditionValueStory2014. pdf (дата обращения: 10.12.2017)).


[Закрыть].

В основе данной системы первый уровень – личный профиль ученого, репрезентирующий содержание и результаты его исследований. В него включаются все группы показателей эффективности, признаваемые самим научным сообществом. Среди них: награды и иные показатели репутации, полученное финансирование, аннотации исследований и проектов, группы различных публикаций, научное сотрудничество (конференции и общества), экспертная деятельность, патенты и свидетельства применения, выпускники и т. п. Публикации оказываются одним из показателей, причем обязательно предполагается их дифференциация: группы монографий, статей в рецензируемых журналах, статей в сборниках материалов конференций, архивных публикаций, переводов. Значимость той или иной группы определяется каждым конкретным сообществом. Особое место среди этих показателей занимает популяризация научной деятельности, представленная публикациями и выступлениями в различных СМИ. Группы показателей могут дополняться и изменяться в результате достигнутого в научном сообществе консенсуса и заполняются каждым ученым. Содержание этого уровня в первую очередь служит самим ученым, обеспечивая репрезентацию их деятельности и облегчая осуществление некоторых бюрократических процедур. Так, оно используется для автоматического генерирования отчетов, подбора экспертов для работы в фондах и журналах (методом структурно-семантического анализа текстов публикаций), нахождения коллег для сотрудничества. Оно же должно служить основанием для оценки, производимой на следующих уровнях. При этом оказываются представленными все возможные сферы деятельности ученого, все его пути воздействия на общество, хотя наполнение групп различается в зависимости от конкретной области науки4444
  Отчасти такая полнота показателей представлена в действующей в МГУ системе ИСТИНА (Интеллектуальная Система Тематического Исследования НАукометрических данных) (URL: https://istina.msu.ru/ (дата доступа: 20.12.2017)). Однако в связи с ограниченной видимостью материалов данной системы за пределами самого сообщества ее функции репрезентации недостаточны. Среди конструктивных моментов разработки и использования ИСТИНЫ следует отметить то, что в формировании групп значимых показателей действительно принимало участие научное сообщество МГУ и что эти показатели различаются в зависимости от направления исследований.


[Закрыть].

Второй уровень – экспертная оценка содержания первого уровня (индивидуальной работы ученого или коллективов), которая может быть использована при решении кадровых вопросов, а также при выделении дополнительного финансирования. Параметры этой оценки квантифицируются как в любой экспертной анкете, однако сама эта квантификация (уровни оценки каждой группы показателей) подлежит предварительному обсуждению в научном сообществе4545
  На данном уровне речь идет о качественном измерении, позволяющем сравнивать индивидуальных ученых или коллективы, «выстраивая их в ряд относительно измеряемого свойства» (Хайтун С. Д. Наукометрия. Состояние и перспективы. М.: Наука, 1983. С. 15).


[Закрыть]. При этом учитываются все аспекты эффективности ученого, а сравнение осуществляется между показателями одной и той же группы. Количественное значение каждой группы показателей различается соответственно направлению научных исследований4646
  Например, одно сообщество придает большее значение монографиям, другое – статьям в журналах. Для одного больший вес имеют объемы привлеченного финансирования, для другого – экспертная деятельность.


[Закрыть], причем устанавливается единое суммарное максимальное значение всех групп показателей. Вариативность групп показателей важна не только для ученых. Например, принятие во внимание только группы формализованной публикационной активности создает так называемую публикационную инфляцию, вряд ли служащую интересам науки и управляющих наукой структур. Кроме того, условием высоких показателей репутации, играющих роль в международных рейтингах, в которых соответственно заинтересовано и государство, часто в большей степени служит неформальная научная коммуникация.

Третий уровень относится к оценке работы организаций. В этой ситуации также имеет значение сравнение одних и тех же групп показателей, поскольку это дает возможность увидеть сильные и слабые стороны каждой организации, вычленить основное направление ее деятельности. Квантификация показателей, обеспечивающая уже количественное, а не качественное измерение и сравнение, оказывается предметом работы специалистов, но не самих ученых. Следует подчеркнуть, что цели такого рода оценки могут быть различны: распределение финансирования может быть ориентировано на уничтожение слабых организаций и на поддержку сильных, на развитие того направления, которое на данный момент репрезентирует в большей степени деятельность организации. Однако слабая организация может и не быть слабой в полной мере, если принимать в расчет вариативность показателей. Важным дополнительным, но не альтернативным ресурсом подсчета является альтметрика, позволяющая учитывать различные пути влияния той или иной работы – ее упоминания и обсуждения в социальных сетях, просмотры и скачивания. Именно альтметрика в большей степени демонстрирует репутацию того или иного ученого, функционирование его работ в качестве «мягкой силы», способствующей формированию общественного сознания, восприятия конкретного направления исследования, имиджа государства в целом4747
  Чеботарева Е. Э. Гуманитарные исследования как ресурс мягкой силы: новый критерий эффективности? // Конфликтология. 2017. Т. 1. С. 239–250.


[Закрыть].

Существенная проблема при формировании указанной системы заключается в действительной связи уровней, поскольку они задаются интересами различных субъектов: учеными в первом случае, фондами и администрацией во втором и государством в третьем. В случае использования властного ресурса интересы государства могут проводиться и на втором уровне, как отчасти это происходит в современной России. Адекватное использование всего содержания первого уровня на втором и третьем – вряд ли достижимый идеал, поскольку в каждом случае на основании конкретного интереса выдвигается критерий оценки и основное измеряемое свойство. Движение к идеалу хотя и проблематично, но возможно, и в создании его условий ведущая роль также принадлежит научному сообществу. Приведем в завершение пример, демонстрирующий возможное пересечение интересов ученых и государства. Оценка его опять же ускользает от традиционной наукометрии и принадлежит исключительно качественной экспертизе.

Речь идет о том эффекте, который оказывает наука на формирование национальной идентичности. Он обеспечивал неслучайную связь науки и государства еще во времена реформы научных и образовательных учреждений Наполеоном после Французской революции и в эпоху создания немецкого классического университета. Именно ожидаемый общественный эффект, связанный с формированием национального самосознания, лежал тогда в основе признания автономии научных исследований государством. Такого же рода понимание роли науки в модернизации общества, причем не только в экономическом, но и в социальном и культурном контексте, движет научной политикой развивающихся государств XX века4848
  Конкретные примеры значения научных исследований для формирования национальной идентичности в истории и современности см. в тематическом номере журнала Osiris (Osiris. 2009. Vol. 24, N 1), включая вводную статью: Harrison C. E., Johnson A. Introduction: Science and National Identity // Ibid. P. 1–14.


[Закрыть]. Вместе с тем совместной задачей науки и государства, особенно если речь идет об обществах, преодолевших колониальную зависимость, оказывается рационализация мышления, создание условий для восприятия научного эффекта, образование и просвещение, осознание цельности и достоинства собственного общества4949
  Любопытен возможный вклад, который вносит в формирование национальной идентичности, например, картографирование. Исследователи отмечают, что создание политических и экономических карт может служить условием формирования образа целостной, независимой государственной территории и самосознания нации на ней проживающей (Harrison C. E., Johnson A. Introduction: Science and National Identity. P. 7).


[Закрыть].

Конечно, для многих современных обществ формирование национальной идентичности – требование, звучащее из прошлого. Именно с утратой его актуальности связываются по преимуществу изменения в академическом мире и кризис классического университета5050
  См.: Риддингс Б. Университет в руинах. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2010. 304 с.


[Закрыть]. Однако здесь можно говорить о формировании новой, постколониальной идентичности. В этом случае репрезентация научной деятельности производит иной, но тем не менее значимый эффект, если исследователями, например, подчеркивается не только и не столько очевидная связь науки с «фабрикой колониализма», сколько участие местных жителей, обладающих специфическим знанием мира в формировании научного знания5151
  Harrison C. E., Johnson A. Introduction: Science and National Identity. P. 9. О значении внимания к так называемому туземному, локальному знанию в формировании научной коммуникации, а также среды, в которой научной знание может производить эффект, см. главу 2 настоящей монографии.


[Закрыть].

Проблематично утверждать, что внимание к такому эффекту разрешает проблему эффективности научных исследований. Государство, будучи субъектом внешнего требования, может учитывать только тот научный эффект, который оно в данной исторической ситуации считает уместным. Подчеркнутое общественное единство и стабильность, внимание к традиционным ценностям и религиозной составляющей общественных практик, например, отчасти формируют заказ образованию и гуманитарной науке в России на сегодняшний день. Насколько этот заказ соотносится с объективностью научных исследований – одним из принципов автономии, скажем мягко, открытый вопрос. Вместе с тем следует заметить, что требования управляющих наукой структур, так же, впрочем, как и направления развития общества и научных исследований, не так однозначны. Консервативные ожидания сочетаются в них с установкой на инновационность, причем не только самой науки, но и общественного сознания, готового воспринимать научную новизну. То есть внешнее требование эффекта чаще всего достаточно абстрактно и должно восприниматься научным сообществом не как определенный заказ, нарушающий автономию и объективность исследований, но как неопределенное выражение характера исторического момента, конкретная рационализация и адекватная разработка которого – дело самой науки5252
  Например, требование формирования национальной идентичности посредством философских и гуманитарных исследований возможно реализовать через актуализацию внимания к тем моментам самосознания и истории, в которых подчеркивается специфический путь России (славянофильство, евразийство и т. п.). Такой ответ на требование эффекта может иметь место в процессе преподавания (открытие новых образовательных программ), в исследовательских проектах и проводимых мероприятиях. Однако при этом велика опасность уклонения в пропаганду изоляционизма. Поддержке национальной идентичности, не исключающей Россию из мировых культурных процессов, но способствующей ее вхождению в международное сообщество, могла бы служить и иная тактика. Речь идет, например, об изучении рецепции отечественной научной и философской традиции за рубежом. Об актуализации того реального вклада, который вносили отечественные исследования в мировую науку и о котором мало известно у нас в стране, о конструктивном восприятии и развитии за рубежом идей и разработок отечественных авторов (см. об этом: Аналитическая записка об использовании теоретических результатов второго года реализации проекта «Проблема эффективности научных исследований: философский и исторический контексты». URL: http://philosophy.spbu.ru/userfiles/kathedras/scitech/Shipovalova/ effectiveness_research/Analiticheskaia%20zapiska.pdf (дата обращения: 20.12.2017)).


[Закрыть].

Научное сообщество, преодолевающее кризис и решающее проблему эффективности, должно работать не столько над ответом на внешнее требование, сколько над актуализацией его определенного содержания, соответствующего представлениям ученых о существе научного исследования. Но это будет возможно только тогда, когда эффективность будет понята как собственная характеристика науки, а разделение требований и целей на внешние и внутренние истолковано в качестве необходимого, но не абсолютного результат бытия науки, являющейся социальным институтом.

Заключение

Путь к решению рассматриваемой проблемы – восстановлению взаимосвязи автономии научной деятельности и требования эффективности – лежит через использование таких адекватных систем репрезентации науки, которые будут одновременно служить и средством ее анализа, и основанием оценки и управления. Однако для этого необходима воля к ее решению с двух сторон: консолидированного научного сообщества, способного трудиться над разработкой и уточнением таких систем, не существующего пока в силу различных обстоятельств, а также научного менеджмента, расположенного к трансформации целевых ориентаций научной политики. Вместе с тем нельзя забывать, что проблема эффективности научных исследований относится к проблемам, которые вряд ли можно когда-то окончательно решить, но следует постоянно быть готовыми их решать, продолжая учитывать новые заинтересованные стороны и неизвестные ранее аргументы.

Список литературы

1. Абрамов Р., Груздев И., Терентьев Е. Тревога и энтузиазм в дискурсах об академическом мире: международный и российский контексты // Новое Литературное обозрение. 2016, № 2(138). URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2016/2/trevoga-i-entuziazm-v-diskursah-ob-akademicheskom-mire-mezhduna.html (дата обращения: 15.12.2017).

2. Аналитическая записка об использовании теоретических результатов второго года реализации проекта «Проблема эффективности научных исследований: философский и исторический контексты». URL: http://philosophy.spbu.ru/userfiles/kathedras/ scitech/Shipovalova/effectiveness_research/Analiticheskaia% 20zapiska.pdf). (дата обращения: 20.12.2017).

3. Аналитический обзор состояния проблемы эффективности научных исследований. URL: http://philosophy.spbu.ru/userfiles/kathedras/scitech/Shipovalova/effectiveness_research/ Analiticheskii_obzor_dopolnennyi(1).pdf (дата обращения: 20.12.2017).

4. Бунге М. Философия физики. М.: Прогресс, 1975. 352 с.

5. Георгиев Г. Что губит российскую науку и как с этим бороться // ТрВ-Наука. Часть 1. № 192 от 17 нояб. 2015 г. С. 3; Часть 2. № 194 от 22 дек. 2015 г. С. 9.

6. Грановский Ю. В. Можно ли измерять науку? Исследования В. В. Налимова по наукометрии // Науковедение. 2000. № 1. С. 160–183.

7. Грановский Ю. В. Выходить или остаться. О выходе из кризиса российской науки // ТрВ-Наука. Гайд-парк онлайн. 30 мая 2016 г. URL: http://trv-science.ru/2016/05/30/vykhodit-ili-ostat sya/ (дата обращения: 20.12.2017);

8. Декарт Р. Размышления о первой философии // Декарт Р. Соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 3–417.

9. Демин М. Университеты на рынке. Академический капитализм как вызов и как окно возможностей // Новое литературное обозрение. 2016. № 2(138). URL: http://magazines.russ.ru/ nlo/2016/2/universitety-na-rynke-akademicheskij-kapitalizm-kak-vyzov-i-kak.html (дата обращения: 05.11.2017).

10. Дмитриев И. С. Homo Mathematicus как эффективный менеджер природы // Мысль. 2015. № 19. С. 61–89.

11. Завершнева Е. Ю. Превращенные формы в теории архетипов К. Г. Юнга // Вопросы психологии. 1999. № 6. С. 70–77.

12. Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований. М.: Прогресс-Традиция, 2016. 272 c.

13. Касавин И. Т. Зоны обмена как предмет социальной философии науки // Эпистемология и философия науки 2017. Т. 51, № 1. С. 8–17.

14. Кузнецова Н. И., Розов М. А., Шрейдер Ю. А. Объект исследования – наука. М.: Новый хронограф, 2012. 554 с.

15. Левин В. И. Библиометрические показатели или экспертные оценки: как оценивать результаты научной деятельности // Современное образование. 2016. № 4. С. 11–28.

16. Мамардашвили М. К. Превращенные формы (о необходимости иррациональных выражений) // Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. С. 115–128.

17. Маркс К. Капитал. Т. 1. М.: Политиздат, 1988. С. 547.

18. Москалева О. В. Научные публикации как средство коммуникации, анализа и оценки научной деятельности. // Руководство по наукометрии: индикаторы развития науки и технологий / М. А. Акоев, В. А. Маркусова, О. В. Москалева, В. В. Писляков. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2014. С. 110–163.

19. Наука: испытание эффективностью / П. А. Биргер, И. С. Дмитриев, В. А. Куприянов, Л. В. Шиповалова. СПб.: Фонд развития конфликтологии, 2016. 212 с.

20. Писляков В. В., Дьяченко Е. Л. Эффект Матфея в цитировании статей российских ученых, опубликованных за рубежом // Научно-техническая информация. Серия 2: Информационные процессы и системы. 2009. № 3. С. 19–24.

21. Риддингс Б. Университет в руинах. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2010. 304 с.

22. Руководство по наукометрии: индикаторы развития науки и технологий / М. А. Акоев, В. А. Маркусова, О. В. Москалева, В. В. Писляков. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2014. 250 с.

23. Соболев В. А. PURE: Централизованная система управления научными исследованиями. Презентация. URL: http://www. library.spbu.ru/blog/wp-content/uploads/2015/04/PUREHosted EditionValueStory2014.pdf (дата обращения: 10.12.2017).

24. Ученые и наукометрия. В поисках оптимума для России / Л. П. Чурилов и др. // Биосфера. Междисциплинарный научный и прикладной журнал. 2017. Т. 9, № 1. С. 1–12.

25. Фуллер С. Социология интеллектуальной жизни. Карьера ума внутри и вне академии. М.: Издательский дом ДЕЛО, 2018. 384 с.

26. Хайтун С. Д. Номенклатура против России. Эволюционный тупик. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. 728 с.

27. Хайтун С.Д. Наукометрия. Состояние и перспективы. М.: Наука, 1983. 346 с.

28. Чеботарева Е. Э. Гуманитарные исследования как ресурс мягкой силы: новый критерий эффективности? // Конфликтология. 2017. Т. 1. С. 239–250.

29. Чеботарева Е. Э. Научные исследования в контексте цифровой экономики // International Journal of Open Information Technologies. 2017. Vol. 5, N 11. P. 36–40.

30. Шиповалова Л. В. Эффективность науки в горизонте конфликтов // Конфликтология. 2017. № 1. С. 159–173.

31. Эйнштейн А. Мотивы научного исследования // Эйнштейн А. Собр. науч. трудов: в 4 т. Т. IV. М.: Наука, 1967. С. 39–41.

32. Эрштейн Л. Б. Индекс цитирования как способ разрушения науки в России и мире. Влияние на научное руководство и образование // Alma Mater. Вестник высшей школы. 2016. № 11. С. 97–101.

33. Юдин Г. Иллюзия научного сообщества // Социологическое обозрение. 2010. Том 9, № 3. С. 57–88.

34. Bianco M., Gras N., Sutz J. Academic Evaluation: Universal Instrument? Tool for Development? // Minerva. 2016. Vol. 54, iss. 4. P. 399–421.

35. Bordons M., Fernández M. T., Gómez I. Advantages and limitations in the use of impact factor measures for the assessment of research performance in a peripheral country. // Scientometrics. 2002. Vol. 53, iss. 2. P. 195–206.

36. Bornmann L., Leydesdorff L. Scientometrics in a changing research landscape // EMBO reports. 2014. Vol. 15, N 12. P. 1228–1232.

37. Cummins R. Meaning and Mental Representation. Cambridge: MIT Press, 1991. 180 p. Marcus G. E., Fischer M. M. I. Anthropology as Cultural Critique: An Experimental Moment in the Human Sciences. Chicago; London: University of Chicago Press, 1986. 180 p.

38. Elliott D. B. Salami slicing and the SPU: Publish or Perish? // Ophthalmic and Physiological Optics. 2013. N 33(6). 312 p.

39. Galison P. Trading with the enemy // Trading zones and interactional expertise: creating new kinds of collaboration / ed. by M. E. Gorman. Cambridge: MIT Press, 2010. P. 25–52.

40. Garfield E. Has Scientific Communication Changed in 300 Years? // Current Contents. N 8. February 25, 1980. P. 5–11.

41. Garfield E. From the Science of Science to Scientometrics Visualizing the History of Science with HistCite Software // Journal of Informetrics. 2009. N 3. P. 173–179.

42. Harding S. “Strong objectivity”: a Response to the New Objectivity Question // Synthese. 1995. N 104. P. 331–349.

43. Harrison C. E., Johnson A. Introduction: Science and National Identity // Osiris. 2009. Vol. 24, N 1. P. 1–14.

44. Hicks D. One size doesn’t fit all: On the co-evolution of national evaluation systems and social science publishing. // Confero. Vol. 1, N 1. 2013. P. 67–90.

45. Hicks, D. Wouters P., Waltman L., Rijcke S., Rafols I. Bibliometrics: The Leiden Manifesto for Research Metrics // Nature. 2015. Vol. 520, N 7548. P. 429–431.

46. Khvatova T., Dushina S. To Manage or Govern? Researching the Legitimacy of NPM-based Institutional Reforms in Russian Universities // Journal of Management Development. 2017. Vol. 36. N 2. P. 250–267.

47. Kronick D. A. “Devant Le Deluge” and Other Essays on Early Modern Scientific Communication. Latham, MD; Oxford, UK: Scarecrow Press, 2004.

48. Marcus G. E., Fischer M. Anthropology as cultural critique: An experimental moment in the human sciences. Chicago; London: University of Chicago Press. 1999. 194 p.

49. Mingers J. Leydesdorff L. A Review of Theory and Practice in Scientometrics // European Journal of Operational Research. 2015. Vol. 246, N 1. P. 1–19.

50. Močnik R. Ricardo – Marx // Foucault – Altusser // (Mis)readings of Marx in Continental Philosophy / eds. J. Habjan, J. Whyte. Springer, 2014. P. 67–82.

51. Non-Representational Methodologies. Re-envisioning Research / ed. by Ph. Vannini, Ph. New York; London: Routledge, 2015. 204 p.

52. Price D. J. de S. Networks of Scientific Papers: The Pattern of Bibliographic References Indicates the Nature of the Scientific Research Front // Science. Vol. 149, iss. 3683. July 30, 1965. P. 510–515.

53. Priem J., Taraborelli P., Groth P., Neylon C. Altmetrics: A manifesto. 2010. URL: http://altmetrics.org/manifesto (дата обращения: 20.06. 2017).

54. Representation in Scientific Practice Revisited / eds C. Coopmans, J. Vertesi, M. Lynch, S. Woolgar. Mass.: MIT Press, 2014. 384 p.

55. Research Excellence Framework. URL: http://www.ref.ac.uk/2014/ (дата обращения: 20.12.2017).

56. Rorty R. Objectivity, Relativism and Truth. New York: Cambridge University Press, 1991. 226 p.

57. Snowball Metrics Recipe Book / L. Colledge. URL: https://www. snowballmetrics.com/wp-content/uploads/snowball-recipe-book_ HR.pdf (дата обращения: 20.12.2017).

58. Trift N. Non-Representational Theory. London; New York: Rutledge, 2008. 336 p.

59. Watermeyer R., Olssen M. ‘Excellence’ and Exclusion: The Individual Costs of Institutional Competitiveness // Minerva. 2016. Vol. 54, iss. 2. P. 201–218.

© Шиповалова Лада Владимировна – доктор философских наук, доцент, Санкт– Петербургский государственный университет; е-mail: ladaship@ gmail.com