Текст книги "Технологическая динамика. Институциональный подход"

1.3. Концепция взаимосвязанной технологической и институциональной трансформации Д. Норта

Существенной особенностью теории технологических революций и технико-экономических парадигм является концентрация на закономерностях становления и развития целых кластеров технологий, воспроизводственных контуров. В то же время, как было показано на примере радикальной технологической новации в авиастроительной отрасли, интерес представляют исследования динамики не только целых кластеров технологий, полезна реализация более «атомизиро-ванного» подхода, предполагающего исследование процессов становления, развития или отмирания отдельных технологий (необязательно основывающихся на революционных/радикальных новациях).

Методологическую базу для исследований такого рода можно найти в работе Д. Норта[17]17
  North, D. С. 1990. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge University Press, Cambridge.


[Закрыть], который предложил следующую схему взаимосвязанной технологической и институциональной трансформации:

1) изменение в уровне знаний ведет к появлению новых технологий;

2) новые технологии меняют относительные уровни цен на ресурсы;

3) новые уровни цен создают стимулы у владельцев потенциально возрастающих в стоимости ресурсов к трансформации прав собственности на них;

4) новые уровни цен ведут также к появлению правил, позволяющих максимизировать ценность использования таких прав;

5) вместе с тем ненулевые трансакционные издержки на политическом рынке препятствуют тому, чтобы реализовались все полезные для создания стоимости потенциально возможные институциональные изменения.

Согласно представлениям Д. Норта, раскрытие потенциала новой производственной технологии обусловлено действием институциональных факторов, в том числе действием системы формальных правил, изменение которых может осуществляться целенаправленно. Отметим, что для рассматриваемых ранее теорий технологической трансформации более характерным является акцентирование внимания на роли неформальных институтов, воплощенных в моделях лучшей практики, рутинах.

В действительности масштабы диффузии новой технологии могут быть существенно ограничены целенаправленным лоббированием, осуществляемым бенефициарами сохранения доминирующего положения устаревающих технологий (или status quo). Поскольку действие институтов связано с наличием не только координационных, но и перераспределительных эффектов, отдельные группы специальных интересов могут преследовать цель по блокированию институциональных изменений, способствующих раскрытию потенциала новой технологии.

В целом воздействие сложившейся системы институтов на динамику технологического прогресса может быть охарактеризовано в соответствии со схемой, представленной на рис. 4.

Мы исходим из предположения о том, что к моменту появления новой технологии (А) базовые общественные институты – как формальные, так и неформальные – устроены таким образом, чтобы обеспечивать реализацию производственного потенциала комплекса традиционных для данного общества технологий (В) и соответствующих отраслей.

При этом в рамках комплекса традиционных отраслей, очевидно, существуют отрасли-лидеры. С ненулевой вероятностью институциональная система общества (набор институтов В) будет организована в направлении обеспечения максимальной производственной эффективности данных отраслей.

Институты, способствующие реализации производственного потенциала комплекса традиционных отраслей, применительно к институтам, способствующим реализации производственного потенциала новой отрасли, могут находиться в отношении:

• комплементарности;

• отсутствия связи;

• противоречия, конфликта.

Рис. 4. Влияние институциональной системы на перспективы освоения новых технологий Источник: разработано автором.

С точки зрения перспектив освоения новой технологии и становления новой отрасли наиболее благоприятными являются отношения комплементарности и отсутствия связи между соответствующими институтами.

В качестве примера отношения конфликта между институтами приведем:

• налоговый режим, выстроенный в пользу предприятий определенных секторов экономики и ущемляющий интересы предприятий других секторов;

• регулирование доступа к инфраструктуре, иным ограниченным ресурсам, которое осуществляется в пользу предприятий определенных отраслей.

В качестве примера отношения безразличия (или отсутствия связи) по содержанию неформальных институтов, прежде всего, хотелось бы отметить более высокий уровень толерантности отраслей, представленных крупными предприятиями сырьевого сектора, в отношении проявлений административного давления, коррупции – при соответствующем низком уровне толерантности высокотехнологичного сектора, широко представленного сегментом малых и средних предприятий.

Вообще говоря, бенефициары отраслей, представленных крупными предприятиями, зачастую способны оказывать давление на процессы выработки нормативно-правовых актов, затрагивающих их интересы[18]18
  В данном случае целесообразно рассматривать как легальную лоббистскую деятельность, так и деятельность, связанную с захватом регулятора (regulatory capture).


[Закрыть], сегмент МСП подобными ресурсами, как правило, не обладает. Поэтому мы считаем полезными разработку и институционализацию инструментов экономической политики, которые способствовали бы расширению доступа представителей новых высокотехнологичных компаний к процессу настройки институциональной системы общества в рамках нормотворческой деятельности.

В заключение хотелось бы отметить, что успешное развитие процесса диффузии радикальных технологических новаций в условиях сложившихся институтов (и связанных с их действием моделей распределения стоимости) объясняется прежде всего действием экономических факторов. Радикальные технологические новации, как правило, связаны с разработкой и введением в хозяйственный оборот новых, более дешевых и совершенных источников энергии и материалов, что создает значительный потенциал приращения в экономике добавленной стоимости. Иными словами, экономические выгоды от использования системообразующих (радикальных) технологических новаций могут быть достаточно большими, что позволяет (в том числе и при использовании механизма компенсаций) преодолеть давление бенефициаров сохранения доминирующего положения устаревших производственных технологий. В то же время перспективы диффузии инкрементных (в противовес радикальным) технологических новаций могут быть менее оптимистическими.

1.4. Проблема зависимости от траектории предшествующего развития для технологий и институтов

В экономической литературе существует дискуссия о возможности институциональной блокировки — ситуации, при которой ряд позитивных с точки зрения приращения в экономике стоимости изменений не происходит внутри действующей институциональной системы. Иными словами, действующие «правила игры» сохраняются, несмотря на существование обозримых перспектив улучшения состояния экономики.

Примечательно, что заблокированными могут оказаться не только изменения институтов, но и изменения используемых в хозяйственной системе на тот или иной момент технологий. В некотором смысле институциональная и технологическая блокировка имеют сходные причины. Существует даже точка зрения, согласно которой институты представляют собой некоторую разновидность технологий, связанных с управлением общественными отношениями, взаимодействиями. Иными словами, институты представляют собой разновидность «общественных» технологий[19]19
  См., например: Nelson, R., Sampat, В. 2000. Making Sense of Instituions As a Factor Shaping Economic Performance. Journal of Economic Behavior and Organization; Nelson R.R., Nelson, K. 2002. Technology, institutions, and innovation systems. Research Policy, 31, 265–272.


[Закрыть].

Проблему блокировки институциональных изменений связывают также с проблемой зависимости от траектории предшествующего развития (path dependence) – ЗТПР.

Целесообразно упомянуть, что проблема блокировки институциональных изменений может рассматриваться с точки зрения сознательных действий группы экономических агентов, направленных на формирование препятствий для институциональных изменений с целью сохранения действующей системы институтов – и, соответственно, практик перераспределения создаваемой в хозяйственной системе стоимости. Нередко институциональные изменения блокируются в связи с целями, связанными с извлечением ренты – административной, монопольной и т. п. Однако институциональные изменения могут быть заблокированы и в других случаях, которые не связаны с активностью действующих групп специальных интересов. Мы уже упомянули о том, что невозможность осуществления институциональных изменений иногда связана с проблемой ЗТПР.

Механизм проявления ЗТПР связан с принятием в прошлом, нередко далеком историческом прошлом, решений, последствия которых не могли быть в тот момент просчитаны на годы и десятилетия вперед, но предопределили ход истории, формирование определенного типа общественного устройства. Причем экономические отношения в обществе могли оказаться организованными эффективным или не самым эффективным образом. В концепции ЗТПР подчеркивается, что независимо от того, какой выбор был сделан (привнесший эффективность или неэффективность), изменение принятого образа поведения, изменение институтов и технологий на современном этапе представляются сопряженными с необходимостью нести издержки переключения в режим использования альтернативных институтов, технологий. Нередко подобные издержки являются запретительно высокими, поэтому изменения могут оказаться неосуществимыми по рациональным основаниям.

Исторический пример проявления проблемы ЗТПР представляют различия в институциональном устройстве стран Северной и Южной Америки. Как полагает Д. Норт[20]20
  North, D. 1990. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge University Press, Cambridge.


[Закрыть], страны Южной Америки не смогли импортировать более эффективные институты США по причине изначальной ориентированности на институциональную структуру, созданную колониальными властями, происходящими из Испании и Португалии. Колониальные властные структуры способствовали развертыванию в Южной Америке феодальных институтов, которые не обеспечивали эффективной зашиты прав собственности, а следовательно, не обеспечивали стимулы для предпринимательской деятельности, связанной с инвестированием ресурсов в экономику.

Почему же неэффективные институты устойчиво поддерживались в Южной Америке в течение столетий? Институциональные проблемы неплохо иллюстрируются аналогичными технологическими проблемами. Часто используется пример QWERTY-эффекта[21]21
  David, P. A. 1985. Clio and the economics of QWERTY. American Economic Review, 75, 332–337.


[Закрыть]. Он состоит в том, что клавиатуры с раскладкой QWERTY используются сегодня повсеместно, т. е. во внимание следует принимать сетевые эффекты – дополнительные выгоды для конечного пользователя некоторого товара или услуги, которые возникают вследствие массовой популярности такого же товара или услуги среди других пользователей. Таким образом, практически за любым современным компьютером, а некоторое время назад речь шла о печатных машинках, специалист, знакомый с данной раскладкой, мог эффективно работать без необходимости переобучения. При этом, как утверждает П. Дэвид, раскладка QWERTY не является самой эргономичной из существующих, по ключевым характеристикам она уступает, например, упрощенной раскладке клавиатуры Дворака (DSK).

Таким образом, отказ от раскладки QWERTY с целью перехода на более производительную технологию печати, очевидно, ведет к созданию издержек у огромного количества пользователей, связанных не только с заменой физических устройств ввода печатного текста, но и с переобучением, необходимым для работы с новой раскладкой клавиатуры.

Отметим, что преимущество в эффективности раскладки Дворака не является общепризнанным. В частности, согласно работе С. Лейбовица и С. Марголиса[22]22
  Liebowitz, S. Margolis, S. Е. 1994. Network externality: an uncommon tragedy. Journal of Economic Perspectives, 8, 133–150; Liebowitz, S. /., Margolis, S. E. 1995. Path dependence, lock-in, and history. Journal of Law, Economics, and Organization, 11, 205–226.


[Закрыть], утверждение П. Дэвида некорректно (т. е. QWERTY не уступает DSK).

Но даже если предположить, что П. Дэвид прав, то неэффективность какой-либо распространенной технологии еще не означает, что имеется какой-либо провал рынка, поскольку неэффективность технологии, как мы уже упоминали, может компенсироваться сетевыми эффектами.

Если исходить из предпосылки о желательности замены неэффективной технологии на эффективную, немаловажно продемонстрировать конечным пользователям все выгоды, связанные с происходящими переменами, снизить уровень неопределенности, который является источником необходимости принимать во внимание дополнительные ожидаемые или вероятные издержки.

С. Лейбовиц и С. Марголис приводят концепцию подразделения видов зависимости от траектории предшествующего развития на три множества:

1. ЗТПР первого рода (first-degree of path dependence) отражает равновесие по Нэшу. Альтернативные институты/технологии не способны принести дополнительный выигрыш в полезности/стоимости. Примером такой ситуации является принятие внутри страны право– или левостороннего режима организации дорожного движения. При переключении из одного режима в другой дополнительные выгоды не формируются ни для одного из участников некоторого сообщества.

2. ЗТПР второго рода представляет собой ситуацию использования устаревших технологий/институтов. Переход на новую технологию/институт не осуществляется вследствие того, что сама по себе стоимость перехода превышает все возможные выгоды от его осуществления. Использование устаревшей технологии в данном случае является оптимальным.

3. ЗТПР третьего рода напоминает ЗТПР второго рода, но имеет одно существенное отличие. Экономические издержки перехода на новую технологию/институт для ЗТПР третьего рода ниже, чем дополнительные выгоды, которые может принести переход. Концепция ЗТПР третьего рода предложена П. Дэвидом, который предположил, что экономические агенты продолжают в ряде случаев пользоваться устаревшей технологией в силу действия привычек и рутин[23]23
  В некоторых работах рассматривается концепция ЗТПР четвертого рода, суть которой сводится к тому, что институциональные барьеры в некоторых странах существуют/вводятся вследствие зависимого (колониального) положения этих стран. В качестве примера можно привести работу, в которой описан период зависимого положения корейских государственных институтов от внешних политических и экономических решений. Институциональные рамки, устанавливаемые метрополией/колонизатором для зависимого государства, практически невозможно изменить – они рассматриваются как заданные экзогенно. По вышеуказанным вопросам см.: Choi, Y. В. 2008. Path dependence and the Korean alphabet. Journal of Economic Behavior and Organization, 65,185–201.


[Закрыть].

Феномен ЗТПР первого рода, по нашему мнению, не требует развернутого обсуждения.

Что касается феномена ЗТПР второго рода, то необходимо заметить, что любое рациональное экономическое решение должно приниматься с учетом ресурсных ограничений, в том числе ограничений, унаследованных из исторического прошлого. В сущности издержки переключения от одной технологии/институциональной модели к другой тесно связаны с учетом унаследованных из прошлого ресурсных ограничений.

Таким образом, та или иная фирма, то или иное общество не должны подражательно заимствовать «лучшие» технологии/институты других фирм/обществ без тщательного анализа ограничений, сформированных предшествующей траекторией развития, взвешивания выгод от перехода на новую технологию и издержек, связанных с ее внедрением. В принципе подражательное копирование может оказаться в результате весьма неэффективным, даже если новые технологии/институты успешно заработают. И это притом что приведение институтов в работоспособный режим – задача, как правило, далеко не тривиальная.

Существование феномена ЗТПР третьего рода некоторыми учеными ставится под сомнение. В частности, С. Лейбовиц и С. Марголис полагают, что теоретически сложно обосновать факт существования в долгосрочном периоде возможностей увеличения благосостояния и одновременного отсутствия попыток ими воспользоваться. По крайней мере, в конкурентной экономической системе существование ЗТПР третьего рода, по мнению данных авторов, практически невозможно.

Фактор привыкания

В одной из недавних работ Э. Халила[24]24
  Khalil, E.L. Lock-in institutions and efficiency. J. Econ. Behav. Organ. 2011. doi: 10.1016/j. jebo. 2011.10.017


[Закрыть] сделана попытка выявления причин проявления феномена ЗТПР третьего рода. Haпомним, что зависимость от траектории предшествующего развития третьего рода представляет собой использование устаревших технологий/институтов, притом что общественные экономические выгоды перехода к использованию новых технологий/институтов превышают общественные экономические издержки подобного перехода.

В данной работе автор делает предположение о том, что экономические агенты могут пользоваться устаревшими технологиями вследствие привыкания к их использованию. Привыкание сегодня, как правило, не рассматривается как экономическая категория, вообще говоря, в модели Homo economicus объяснение поведения человека вследствие действия таких факторов, как привыкание – не анализируется. Упоминание подобных категорий тем не менее встречается в модели Homo sociologicus, где человек может рассматриваться как совокупность привычек (creature of habit).

Склонность к повторяющемуся использованию эвристик, рутин, по мнению автора, присуща в действительности индивидам. Эта склонность органично ведет к формированию зависимости от траектории предшествующего развития. Именно в связи с действием этих причин сегодня можно приводить исторические примеры того, как выбор используемых технологий не был подкреплен рациональными основаниями, связанными с повышением эффективности хозяйственной деятельности.

Рассмотрим причины таких явлений более подробно. В рассматриваемой работе Э. Халила приводятся две группы причин, по которым экономические агенты используют раз за разом одни и те же эвристики и привычки, а соответственно и технологии/институты.

1. Парадокс мышления, известный как смещенность оценки последствий бездействия (omission bias). Согласно выводам, которые можно сделать на основе результатов ряда исследований[25]25
  Kahneman, D., Slovic, Р, Tversky, A. (Eds.). 1982. Judgment under Uncertainty: Heuristic and Biases. Cambridge University Press, Cambridge; Baron, J. 2008. Thinking and Deciding, 4th ed. Cambridge University Press, Cambridge.


[Закрыть], вредоносное действие оценивается индивидами, как правило, как более негативное (или аморальное), чем приносящее такой же по величине ущерб бездействие. Если рассматривать данную проблему в несколько иной плоскости, то неудачная попытка предотвратить материальный ущерб доставляет субъекту более значительный психологический дискомфорт, чем события, принесшие аналогичный ущерб, наступление которых произошло при бездеятельной позиции субъекта. В традиции данных исследований обосновывается смысл поговорки «не стоит чинить то, что не сломано».

Рассматриваемый парадокс мышления связан с эффектом определенности (certainty effect), который в свою очередь известен как парадокс Алле[26]26
  Подробности см. в работе: Kahneman, D., Tversky, A. (Eds.). 2000. Choices, Values, and Frames. Cambridge University Press, Cambridge.


[Закрыть]. Здесь имеется в виду результат психологических экспериментов нобелевского лауреата М. Алле, которые были им проведены в 1952 г. с целью проверки теории ожидаемой полезности; опыты показали, что поведение реально действующего экономического агента не согласуется с принципами максимизации ожидаемой полезности. В соответствии с эффектом определенности экономические агенты, как правило, предпочитают определенные конкретные результаты неопределенным, наступающим с некоторой вероятностью (вероятностным). Это верно даже в том случае, когда математико-статистическое преимущество находится на стороне вероятностной альтернативы[27]27
  Напомним, что преобразования, нацеленные на смену институтов/технологий, характеризуются вероятностным характером наступления результатов.


[Закрыть].

В связи с проявлением данного феномена тем не менее могут быть сформированы метаинституты, которые бы подталкивали экономических агентов к принятию и реализации более рациональных решений, чем те, которые принимаются и исполняются в результате действия эффекта определенности (парадокса Алле)[28]28
  Thaler, R. Н., Sunstein, С. R. 2008. Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth and Happiness. Yale University Press, New Haven, CT.


[Закрыть]. Таким образом, с помощью данных метаинститутов может быть преодолена неэффективность действующих институтов и технологий, образующих суть феномена ЗТПР третьего рода.

2. Вторым объяснением феномена ЗТПР третьего рода может являться концепция процедурной рациональности Герберта Саймона[29]29
  Simon, Н А. 1976. From substantive to procedural rationality. In: Latsis, S. J. (Ed.). Method and Appraisal in Economics. Cambridge University Press, Cambridge, 129–148.


[Закрыть], которая противопоставляется концепции «обычной» рациональности. Саймон полагает, что по крайней мере в первом приближении экономические агенты действуют, руководствуясь процедурами (рутинами) или привычками. Эти процедуры выбираются постольку, поскольку они жизнеспособны, т. е. эффективны – удовлетворяют минимальным требованиям, устанавливаемым индивидом. Таким образом, выбор технологий и привычек зачастую является выбором не наилучшей доступной альтернативы, а выбором первой альтернативы, которая обеспечивает минимальный уровень существования и функционирования организма[30]30
  При этом, конечно, стоит оговориться, что для некоторых индивидов поиск и рациональный выбор наилучшей альтернативы может являться стандартной рутиной.


[Закрыть].

Аргументация Г. Саймона нередко рассматривается вкупе со взглядами Ф. Хайека[31]31
  Hayek, F. А. 1967. Notes on the evolution of systems of rules of conduct: (the interplay between rules of individual conduct and the social order of actions). In: Hayek, F. A. (Ed.). Studies in Philosophy, Politics and Economics. University of Chicago Press, Chicago, 66–81; Hayek, F. A. 1978. New Studies in Philosophy, Politics. Economics and the History of Ideas. University of Chicago Press, Chicago.


[Закрыть] и В. Смита[32]32
  Smith, V. 2003. Constructivist and ecological rationality in economics. American Economic Review 93, 465–508.


[Закрыть] в отношении проблемы рационального выбора, а также вкупе с ключевыми положениями концепции ограниченной рациональности.

Суть концепции ограниченной рациональности состоит в признании ограниченных способностей человека к восприятию и переработке потоков информации. Фактически речь идет об учете когнитивных издержек осуществления той или иной деятельности. Г. Саймон, в частности, указывает, что использование эвристик и привычек (рутин) является способом адаптации экономических агентов к фактору когнитивных ограничений в процессе принятия экономических решений.

Р. Нельсон и С. Уинтер[33]33
  Nelson, R. R., Winter, S. G. 1982. An Evolutionary Theory of Economic Change. Harvard University Press, Cambridge, MA.


[Закрыть] дают два определения понятию рутины: во-первых, это модель поведения, направленная на решение конкретных задач, во-вторых, это метамодель, согласно которой формируются модели поведения, направленные на решение конкретных задач. В первом значении рутина является навыком или неотъемлемым элементом человеческого капитала данного индивида. Здесь рутина представляет собой аналог фенотипа, если обращаться к биологической интерпретации. Во втором значении рутина представляет собой аналог генотипа.

Критический анализ фактора привыкания

Итак, разумным способом объяснения возможности устойчивого долгосрочного использования сравнительно неэффективных, устаревших институтов или технологий в случае, когда экономические выгоды перехода к более совершенным технологиям/институтам превышают издержки такого перехода, является обращение к концепциям поведенческой экономики, в которых авторами анализируются такие факторы, как привыкание, использование рутин. При этом необходимо заметить, что поведение экономических агентов не всецело укладывается в рамки концепции рационального принятия решений. Парадокс Алле, основанный на эффекте определенности, обосновывает возможность существования ЗТПР третьего рода.

Вместе с этим следует ответить на вопрос о том, является ли непосредственный выбор тех или иных рутин рациональным или иррациональным действием.

В теории поведения Г. Саймона в условиях существенного изменения условий окружающей среды (экзогенного шока) использование прежних рутин может стать вредоносным для экономических агентов. В таком случае происходит переключение на использование новых моделей поведения (рутин). Если исходить из подобной логики, согласно которой выбор рутин осуществляется под действием стимулов ввиду неэффективности следования по траектории предшествующего развития, следует, пожалуй, согласиться с утверждением о том, что сам по себе выбор рутин является действием рациональным. Однако рациональность такого рода является ограниченной, поскольку однозначным фактором переключения к использованию новых рутин является проявление ущерба от их действия, в то же время поиск наилучшей альтернативы при наличии приемлемой действующей альтернативы может и не осуществляться.

Факт отсутствия изменений рутин вплоть до момента их устаревания и превращения из практик, способствующих увеличению полезности индивидов, в практики вредоносные, может являться проявлением эффекта смещенности оценки последствий бездействия (omission bias), связанного с ним парадокса Алле.

В целом же обоснование возможности существования ЗТПР третьего рода в области использования не самых эффективных институтов/технологий не выходит за рамки модели рационального принятия решений.

Если вспомнить, что использование рутин является способом экономии когнитивных издержек, то можно утверждать, что постоянный анализ существующих рутин и принятие решений о смене рутин влечет за собой не только трансформационные потери, связанные с переходом к использованию обнаруженных более эффективных рутин, происходит и расход когнитивного капитала индивида, причем расход невосполнимый, учитывая 24-часовую ограниченность суток, а также ограниченность продолжительности жизни индивида.

Безусловно, следует предположить, что для некоторых видов деятельности перманентная выработка все новых и новых рутин, новых эвристик, способствующих принятию более эффективных решений – т. е. фактическое расходование когнитивного капитала, является деятельностью производительной, связанной с созданием добавленной стоимости.

Однако и в рамках такой деятельности разумно предполагать наличие некоторого оптимального соотношения времени, затрачиваемого на выработку новых рутин и времени, которое расходуется на применение уже сформированных рутин. Деятельность, связанная с применением рутин, способствует формированию когнитивного капитала другого рода – накоплению практического опыта.

Для видов деятельности, связанных с выполнением упрощенных, однообразных, рутинных задач, расходование когнитивного капитала для выработки новых рутин является поведением нецелесообразным.

Что касается проблемы существования институтов/технологий предшествующего поколения, которые теоретически можно заменить на более совершенные при экономической целесообразности такого перехода, то при реализации перехода, согласно исследованиям из области поведенческой экономики, необходимо в сумму издержек перехода включить когнитивные издержки, связанные с разработкой и освоением новых рутин. В таком случае феномен ЗТПР третьего рода будет сводиться к более тривиальному случаю ЗТПР второго рода.