Текст книги "Слова. Том III. Духовная борьба"

– Геронда, почему в монастыре меня осаждают различные плохие помыслы, тогда как в миру со мной такого не происходило? Я что, сама попускаю им это?

– Да нет же, глупенькая! Пускай себе приходят и уходят. Разве самолёты, пролетающие над монастырём и нарушающие безмолвие, спрашивают у тебя на это позволения? Так же обстоит дело и с этими помыслами. Не отчаивайся. Эти помыслы внушает тебе диавол. Они подобны перелётным птицам, которые, паря в вышине, смотрятся очень красиво, и ты, разинув рот, ими любуешься. Однако, когда эти птицы спустятся, совьют в твоём доме гнезда и выведут там птенцов, эти птенцы изгадят тебе весь дом.

– Так почему же, геронда, мне вообще приходят такие помыслы?

– Это работа диавола. Но и в тебе самой есть некий мутный осадок. Очищения ещё не произошло. Однако раз ты не принимаешь этих помыслов, то и ответственности не несёшь. Оставь псов – пусть себе лают. И не бросай в них много камней. Ведь пока ты будешь кидать в них камни, они будут продолжать лаять. А потом из многих камней бесы построят себе «монастырь» или дом: на что хватит стройматериалов… И потом тебе уже нелегко будет разрушить то, что они построят.

– Геронда, а когда же возникает сосложение с помыслами?

– Когда ты их сосёшь, как карамельку. Постарайся не услаждаться вкусом этих помыслов, снаружи покрытых сахарной глазурью, а внутри полных ядовитой горечи, – иначе впоследствии ты будешь приходить в отчаяние. То, что через человека просто проходят нехорошие помыслы, – не повод для беспокойства. Ведь злые помыслы не приражаются только к ангелам и к людям, достигшим совершенства. Беспокоиться стоит в том случае, когда человек утрамбовывает, выравнивает часть своего сердца и начинает принимать на посадку «волколёты»[34]34
  Игра слов: образованное старцем слово «волколёт» (λυκόφτερο) в греческом языке созвучно слову «вертолёт» (ελικόπτερο). – Прим. пер.


[Закрыть] – то есть бесов. Если такое вдруг случится, необходима немедленная исповедь, вспашка волко-посадочной полосы и её засадка плодоносными деревьями – чтобы сердце вновь превратилось в райский сад.

Часть вторая. О справедливости и несправедливости

«О, если бы все люди поступали со мной несправедливо! Говорю вам со всею искренностью: самая сладкая духовная радость была испытана мной среди несправедливости».

Глава первая. О том, как принимать несправедливость

Геронда, когда со мной поступают несправедливо, моё сердце ожесточается.

– Чтобы оно не ожесточалось, никогда не думай ни о том, что виноват тот, кто поступает с тобой несправедливо, ни о том, насколько велика его вина, а поразмысли лучше о том, насколько виновата ты сама. Погляди: когда люди ссорятся, каждый из них утверждает, что прав именно он. Поэтому люди и находятся в постоянном разногласии. К примеру, двое идут в полицию и, показывая друг на друга, наперебой утверждают: «Он меня избил!» Однако ни один из них не говорит о том, сколько другому досталось от него самого! Куда там, каждый ещё и в суд на своего обидчика подаёт!

Если бы мы размышляли о том, что величайшую из всех несправедливость подъял на Себя Христос, то мы принимали бы несправедливость с радостью. Будучи Богом, Он по многой любви сошёл на землю и на девять месяцев заключил Себя во чреве Пресвятой Богородицы. Потом тридцать лет Он жил в безвестности, с пятнадцати до тридцати работал на евреев плотником. А знаете, какие тогда были инструменты? В те времена пользовались деревянными пилами с деревянными зубьями. Ему давали всякие там доски и говорили: «Сделай одно, сделай другое…» Но каково было строгать эти доски? Попробуй-ка построгай теми неуклюжими железками, которые употребляли тогда вместо рубанков! Знаешь, какой это был тяжкий труд? И после этого – три года страданий. Ради проповеди исходил Он босиком всю их землю вдоль и поперёк. Он исцелял больных, брением отверзал очи слепых, а они всё требовали от Него знамений. Он изгонял бесов из одержимых, а неблагодарные люди называли бесноватым Его Самого. О Нём было столько пророчеств и предсказаний, Он совершил столько чудес, но, несмотря на всё это, в конце концов Его подвергли издевательствам и предали крестной смерти.

Поэтому те, кто терпит несправедливость – самые любимые Божии чада. Ведь терпя несправедливость, эти люди носят в своём сердце потерпевшего несправедливость Христа. В ссылке или в тюрьме они радуются так, словно находятся в раю, ибо рай – там, где Христос.

– Геронда, а может ли ноша человека оказаться для него неподъёмной?

– Бог не попускает ноше превышать наши силы. Это нерассудительные люди взваливают на плечи других непосильное бремя. Часто Благий Бог попускает добрым людям пройти через руки злых, чтобы они собрали небесное воздаяние.

– Геронда, а имеется ли связь недовольства с неблагодарностью?

– Да. Может быть и такое: другие, делая человеку замечание, заботятся о его благе, но он этого не понимает, чувствует себя несправедливо обиженным и выражает недовольство. Если такой человек не следит за собой, он вполне может считать, что с ним поступают несправедливо даже тогда, когда он совершает какую-то оплошность и его просят быть повнимательнее. Таким образом он может дойти и до бесстыдства. Например, монахиня, опрыскивая масличные деревья, наливает в раствор слишком много ядохимиката и сжигает на деревьях листья. Ей делают замечание, а она, вместо того чтобы осознать свою ошибку и сказать: «Простите и благословите», чувствует себя несправедливо обиженной и плачет. «Они поступают со мной несправедливо, – думает она. – Если бы листья на деревьях пожрала саранча, они не сказали бы ни слова! А сейчас, когда их испортила я, они подняли такой крик! Ах, Христе мой, только Ты меня понимаешь». И давай себе реветь! Такая монахиня даже может испытывать радость, думая о воздаянии за ту «несправедливость», которую претерпела, и благодарить за это Христа! Такое состояние – большое заблуждение.

– Геронда, чиста ли та радость, которую я испытываю, когда меня распекают за какую-нибудь мою вину?

– Принимая нагоняй за совершённые оплошности без ропота, но с радостью и со словами: «Слава Тебе, Боже, так мне и надо!» – ты будешь иметь половину радости. Но если тебя ругают незаслуженно, без вины с твоей стороны, и ты принимаешь выговор с добрым помыслом, то твоя радость будет полной. Я не побуждаю тебя к тому, чтобы ты сама напрашивалась на несправедливости, поскольку в этом случае тангалашка низвергнет тебя в гордость, но призываю к тому, чтобы ты принимала несправедливость, когда она приходит сама собой, и радовалась этому.

Существуют четыре стадии отношения к несправедливости. К примеру, кто-то тебя несправедливо бьёт. Если ты находишься на первой ступени, то даёшь ему сдачи. Если находишься на второй, то чувствуешь в себе очень сильное смущение, но сдерживаешься и ничего не говоришь. На третьей стадии ты уже не смущаешься, а на четвёртой чувствуешь большую радость и сильно веселишься душою. Если человека в чём-то несправедливо обвиняют, то, доказав, что эти обвинения несостоятельны, он реабилитирует себя и получает удовлетворение. В этом случае он испытывает радость мирскую. Однако, относясь к несправедливости духовно, с добрым помыслом и не заботясь о том, чтобы доказать свою невиновность, он испытывает радость духовную. То есть в этом случае он имеет в себе Божественное утешение и славословие Бога становится его состоянием. Знаете, какую радость испытывает душа человека, если его несправедливо обидят и он при этом не оправдывается, добиваясь, чтобы ему сказали «молодец» или «извини»? И радость, которую переживает такая душа сейчас, терпя несправедливость, больше, чем та радость, которую она испытала бы в случае, если бы ей удалось оправдаться. Те, кто достигает такого состояния, желают отблагодарить своего обидчика как за радость, которую он подарил им в жизни земной, так и за радость, которую он обеспечил им в вечности. Насколько же духовное отличается от мирского!

В жизни духовной иная система измерений. Если ты оставляешь какую-то некрасивую или негодную вещь себе, то чувствуешь себя прекрасно. Если отдаёшь её другому, то чувствуешь себя нехорошо. Если ты безропотно принимаешь несправедливость и оправдываешь своего ближнего, то в своём сердце ты принимаешь многажды онеправдованного Христа. Тогда, по существующему духовному, закону Христос «продлевает срок аренды» твоего сердца. Он остаётся в нём и исполняет тебя миром и радованием. Ах, голубушки мои, попробуйте и вы пережить эту радость сами! Выучитесь радоваться не той мирской радостью, а этой – духовной. Когда вы этому научитесь, у вас каждый день будет Пасха.

Нет радости большей, чем та, которую испытываешь, принимая несправедливость. О, если бы все люди поступали со мной несправедливо! Говорю вам со всею искренностью: самая сладкая духовная радость была испытана мной среди несправедливости. Знаете, как я радуюсь, когда кто-нибудь называет меня прельщённым? «Слава Тебе, Боже, – говорю я, – ведь за эти слова я получу мзду. А вот если меня назовут святым, то я окажусь в должниках». Нет на свете вещи более сладкой, чем принимаемая тобой несправедливость!

Однажды утром кто-то постучал железным клепальцем возле калитки моей кельи. Было ещё слишком рано, чтобы принимать посетителей. Я посмотрел в окно и увидел юношу с просветлённым лицом. Я понял, что, раз благодать Божия так его «выдаёт», значит, что он на собственном опыте пережил что-то духовное. Поэтому, хотя у меня и были неотложные дела, я оставил их, открыл ему дверь, завёл в келью, принёс ему воды и, видя, что в нём скрыто что-то духовное, осторожно начал расспрашивать о его жизни. «Кем работаешь, молодец?» – спросил я его. «Какая там, отче, работа, – ответил он. – Ведь я вырос в тюрьме. Сейчас мне двадцать шесть лет, и большую часть своей жизни я провёл там». – «Что же ты такое натворил, что оказался в тюрьме?» – спросил я, и он открыл мне своё сердце. «С детских лет, – начал он свой рассказ, – мне было очень больно видеть несчастных людей. Я поимённо знал всех, кто страдает и испытывает нужду, – не только в нашем приходе, но и в других. Наш приходской священник и староста прихода всё собирали и собирали деньги, расходуя их на строительство различных зданий, залов, на благоустройство храма и тому подобное, а бедные, нуждающиеся семьи оставались совершенно никому не нужными. Я не берусь судить, была ли действительная нужда во всех этих постройках, но просто говорю о том, что я видел множество обездоленных. Ну вот тогда я и стал тайком брать собранные на пожертвования деньги. Я брал не всё, а сколько было необходимо. На ворованные деньги покупал продукты, разные необходимые вещи и оставлял это под дверями бедняков. Сразу после этого, не желая, чтобы по подозрению в краже схватили ни в чём не повинного человека, я приходил в полицию и говорил: „Я украл деньги из церкви и их потратил“. Больше не говорил ничего. Меня били, называли „шпаной“ и „вором“, но я молчал. Потом сажали в тюрьму. Так продолжалось несколько лет. В нашем городе тридцать тысяч жителей, все они про меня слышали и иначе, как „шпаной“ и „вором“, не величали. А я молчал и испытывал радость. Как-то я просидел в тюрьме целых три года. Иногда меня сажали по одному лишь подозрению в краже – без вины с моей стороны, и когда задерживали настоящего преступника, меня отпускали. А если виновного в преступлении, которое я не совершал, не находили, я отсиживал в тюрьме весь полагавшийся этому вору срок. Поэтому, отец мой, я и сказал тебе, что большую часть своей жизни провёл в тюрьмах».

Со вниманием выслушав его рассказ, я сказал: «Вот что, парень. Хоть всё, что ты мне рассказал, и кажется, на первый взгляд, хорошим, но на самом деле ничего хорошего в этом нет. Больше так не делай. Я тебе кое-что посоветую. Послушаешься моего совета?» – «Послушаюсь, отец», – ответил он. «Из своего родного города тебе нужно уехать, – сказал я. – Поезжай туда, где тебя не знают: в город такой-то. Я позабочусь о том, чтобы ты сошёлся там с добрыми людьми. Начинай работать и по силе помогай обездоленным, делясь с ними последним куском хлеба, потому что это имеет бо́льшую цену, чем то, что ты делал до сих пор. Но даже если человеку нечего дать нищему и у него болит от этого сердце, то он даёт ему милостыню высшего порядка. Он даёт ему милостыню кровью своего сердца. Ведь если человек даёт милостыню из того, что имеет, то при этом он испытывает и радость, а вот если ему нечего дать, то он чувствует в сердце боль». Выслушав меня, юноша пообещал послушаться моего совета и ушёл в радостном состоянии духа.

Прошло семь месяцев. Однажды я получил письмо из тюрьмы Коридаллу́[35]35
  Коридаллу́ – одна из центральных греческих тюрем. – Прим. пер.


[Закрыть]. Раскрыв конверт, прочитал следующее: «Отец мой, ты, конечно, удивишься тому, что после стольких полученных от тебя советов и данных тебе обещаний я пишу тебе опять из тюрьмы. Но знай, что на этот раз я отсиживаю срок, который уже отсидел раньше. Произошла какая-то судебная ошибка. Слава Богу, что среди людей нет справедливости: ведь если бы она существовала, это было бы несправедливостью по отношению к людям духовным, которые теряли бы тогда небесную мзду». Прочитав последние слова, я поразился этому молодому человеку, который столь горячо взялся за жизнь духовную и столь глубоко постиг глубочайший смысл жизни вообще. Вор ради Христа! Он имел в себе Христа. Он не мог сдержать себя от радости, которую переживал. Он переживал божественное сумасбродство, праздничное веселие!

– Геронда, эта радость происходила от того, что люди покрывали его позором?

– Эта радость происходила от того, что он терпел несправедливость. Он был мирским человеком – не читал ни житий святых, ни сочинений святых отцов, и, несмотря на то что его незаслуженно били, сажали в тюрьму, несмотря на то что в городе его считали шпаной, негодяем и вором, несмотря на то что его срамили и стыдили, – несмотря на всё это, он не оправдывался и ко всему относился настолько духовно! Молодой человек – а заботился не о том, как восстановить свою репутацию, но о том, как помочь другим. Больших, настоящих ворюг часто не сажают в тюрьму ни разу, а этого горемыку дважды посадили за одну и ту же кражу. А сколько раз его сажали в тюрьму невинно – пока не был найден настоящий преступник! Однако той радости, которую испытывал он, не испытывали даже все жители того города – вместе взятые. Тридцать тысяч их радостей не смогли бы перевесить одной такой радости, как у него.

Вот поэтому я и говорю, что у человека духовного нет скорбей. Когда в человеке умножается любовь и его сердце опаляется божественным рачением, то скорбь уже не может найти в нём места. Люди причиняют такому человеку боль и страдания, однако их побеждает его великая любовь ко Христу.

– Геронда, бывает, что какая-нибудь сестра возводит на меня напраслину, а я не могу перенести этого, как должно, и охладеваю по отношению к ней.

– Погоди немного! Чему учит нас Церковь? Как надо поступать в подобных случаях? И сама ты в каком случае получаешь большую пользу? Хорошо, допустим, дело действительно обстоит так, как ты говоришь: то есть ты не виновата. Ну так что же? Если с тобой обошлись несправедливо, ты получаешь прибыль. А та сестра, которая, желая себя оправдать, возвела на тебя напраслину, впоследствии почувствует угрызения совести, будет каяться и относиться к тебе с большей любовью. Таким образом, от того, что с тобой обошлись несправедливо, происходит не одно добро, а сразу два или три. Тем самым тебе даётся благоприятная возможность разбогатеть и из цыганки-оборванки стать благородной барышней. Отчего же ты хочешь и дальше цыганить, оставаться побирушкой, когда Бог даёт тебе возможность разбогатеть и делиться своим богатством с другими?

– А мой помысел настаивает на том, чтобы я спросила сестру, каким образом она истолковала моё поведение и возвела на меня напраслину…

– Ну конечно, разве тангалашка может вытерпеть, видя, что у тебя есть кое-какие духовные сбережения? Он вынуждает тебя оправдываться, чтобы таким образом ты изгнала из себя Христа.

– Геронда, но всё же я бы хотела, чтобы мне хоть иногда прощали мои погрешности.

– Хочешь, чтобы тебя оправдывали? Хорошо, допустим, тебя оправдывают. Ты от этого получаешь духовную прибыль или же терпишь духовный убыток?

– Терплю убыток.

– А вот если бы у тебя был магазин, то что бы ты хотела: получать прибыль или терпеть убытки?

– Получать прибыль.

– Ну так вот: если мы не хотим потерпеть убытка в вещах материальных, суетных, то насколько больше мы должны стараться не потерпеть убытка в духовном отношении! Люди мирские преследуют материальную выгоду и не упускают её – так разве правильно будет людям духовным пренебречь духовной выгодой? Но люди мирские – ещё куда ни шло: разбазаривая свои деньги, они расточают лишь своё материальное состояние, тогда как мы, если не терпим по отношению к себе несправедливости, пускаем на ветер своё духовное, небесное состояние. Всё это состояние мы растрачиваем здесь, на земле. Так зачем же мы будем менять небесное на земное? А кроме того, несчастные мирские люди пребывают в духовном неведении, тогда как нам небезызвестен смысл нашей жизни. Мы становились монахами для того, чтобы стяжать небесное, а получается, что, направившись к одной цели, мы движемся совсем к другой. Если мирского человека ранят, изобьют или просто неправедно изгонят, то для него это очень горько. Однако мы, монахи, должны сами стремиться ко всему этому, мы должны терпеть всё это ради любви ко Христу. Мы должны стремиться к тому, чтобы принять бесчестие, презрение, оскорбления, поскольку они приносят прибыль нашей душе. Семейный человек стремится себя оправдать, потому что имеет житейские попечения. Ведь он думает о том, как будет жить он сам и его несчастные дети, если он, к примеру, потеряет репутацию или обанкротится. Поэтому у людей мирских есть смягчающие вину обстоятельства, тогда как у нас таких обстоятельств нет.

Когда с нами поступают несправедливо, то, принимая эту несправедливость, мы, в сущности, принимаем благодеяние. К примеру, меня оклеветали и неправедно заключили в тюрьму. Ну так что же? Во-первых, поскольку никакого преступления я не совершал, моя совесть спокойна. А во-вторых, меня ждёт небесная мзда. Разве можно оказать мне большее благодеяние? Я не ропщу, но славословлю Бога: «Как благодарить Тебя, Боже мой, за то, что я не совершал этого преступления? Ведь если бы я его действительно совершил, то не мог бы вынести угрызений совести». Для тех, кто думает так, тюрьма становится раем. Или другой пример: кто-то меня несправедливо ударил. «Слава Тебе, Господи! – говорю я. – Может быть, таким образом я искуплю какой-то из моих грехов, ведь когда-то и я поднял руку на своего ближнего». Или же меня несправедливо обругали – и я благодарю: «Слава Тебе, Господи! Я приемлю это ради Твоей любви, по которой Ты претерпел ради меня заушения и оскорбления».

– Геронда, я расстраиваюсь, что у других не складывается хорошее мнение обо мне.

– Как хорошо, что ты мне об этом сказала! Начиная с сегодняшнего дня я буду молиться о том, чтобы у других никогда не было о тебе хорошего мнения, поскольку хорошее мнение других, детонька моя, тебе не на пользу. Бог, промышляя о нас, попускает людям поступать с нами несправедливо, оскорблять нас для того, чтобы мы искупили этим какие-то из наших грехов или же отложили некоторый капитал для будущей жизни. Но я не могу понять: какой духовной жизни вы хотите? Вы ещё не поняли, в чём заключается ваша духовная выгода, вы хотите потратить весь свой капитал уже здесь – а для Неба не оставляете ничего. Почему ты понимаешь всё подобным образом? Какие книги ты читаешь? «Эвергети́н»[36]36
  «Эвергети́н» – систематизированный сборник аскетических поучений святых отцов, составленный около XI века основателем и игуменом константинопольского монастыря Эвергетин (Богородицы «Благодетельницы») преподобным Павлом и впервые изданный в конце XVIII в. преподобным Никодимом Святогорцем.


[Закрыть] читаешь? Разве там не написано, как ты должна поступать? А Евангелие читаешь? Смотри, чтобы читала каждый день.

– Геронда, а я, делая какое-то доброе дело, огорчаюсь, если оно не получает у других признания.

– Послушай, но какого признания ты хочешь: от Христа или же от людей? Разве ты можешь получить от чего-либо пользу бо́льшую, чем признание Христа? И что за польза в том, что люди будут обращать на тебя внимание? Если люди будут признавать сделанное тобой добро уже сейчас, то потом, в жизни вечной, ты услышишь: Восприя́л ecú блага́я твоя́…[37]37
  Лк. 16:25.


[Закрыть] Нам следует радоваться тому, что другие не признают наших трудов и оставляют нас без воздаяния, поскольку Бог учтёт эти неоплаченные труды и воздаст нам за них вечной платой. Поскольку существует Божественное воздаяние, будем стараться сделать какой-нибудь – пусть и малый – вклад в Божию сберегательную кассу. Несправедливость по отношению к себе мы должны принимать как великое благословение, поскольку благодаря несправедливости на наш банковский счёт перечисляется определённая сумма – в небесное благословение.

– Геронда, а если человек благодушно принимает несправедливость по отношению к себе, но не потому, что думает о грядущем Суде, а просто оттого, что считает, что так лучше, то он ведёт себя правильно?

– Ну а разве мысль о том, что так лучше, не приведёт его в конце концов к мысли о грядущем Суде? Только пусть он остерегается вести себя так ради того, чтобы быть «просто хорошим человеком», потому что так поступают европейцы[38]38
  Говоря о европейцах, преподобный Паисий не уничижает народы Западной Европы, но желает предохранить нас от господствующего в этих странах духа рационализма.


[Закрыть]. Надо думать о том, что ты – образ Божий и тебе во всём следует быть похожим на своего Творца. Если человека побуждает к действию именно эта мысль, то он движется в верном направлении. В противном случае он подвергается опасности впасть в гуманизм европейцев[39]39
  Гуманизм – культурное движение, в центре которого стоит самоуправляемый – то есть оторванный от Бога и Церкви – человек; получило своё развитие на Западе в послесредневековую эпоху.


[Закрыть].