Текст книги "Вблизи и далеко"

Глава 3

Лейка

Вещи я собирала в прострации, до конца не веря, что на все это подписалась. Взяла с собой лишь самое необходимое – новый маленький чемодан остался наполовину пустым. Подступила паника. Что я творю? Чужая страна, опасное расследование. Будто мне мало загадок от Хранителя! Самолет улетал через несколько часов, и еще не поздно было передумать. Отменить поездку, разобрать чемодан… Заманчивая мысль, но неправильная. Нельзя отпускать Киру одну. Неизвестно, что у Паши на уме. Эта поездка в другую страну, шуточки дурацкие про докторов и опыты… Он всегда так себя ведет, когда задумал что-то подозрительное и хочет сбить меня с толку. Да и что мне делать целый месяц одной в Москве? Сидеть и переживать, как там Кира и Артем? Нина наконец-то выбрала курорт, сняла домик на берегу моря в Испании, и через пару дней отбывала туда вместе с детьми. В случае любой, даже малейшей проблемы с Артемом, обещала немедленно позвонить, я уже и карту изучила, как можно будет до них добраться. Из Барселоны это получится куда быстрее, чем из Москвы. Из Барселоны это получится куда быстрее, чем из Москвы. Влада тут тоже не будет. Их с Колей сайт, открытый весной, стал довольно популярен. Как мне объяснили, это фотобанк для ценителей особо прекрасного. Картинки там – полный сюрреализм. Я им давно наелась, в Потоке такого добра – пятьдесят с лишним миров. Но посетителям сайта нравилось, и у его создателей появились лишние деньги. Поэтому Влад на следующей неделе отправлялся в Рим, на какие-то курсы графического дизайна.

До вечера я успела сделать генеральную уборку и провести с Артемом дополнительный инструктаж по ловушкам в Потоке. Для людей с даром она – билет в небытие, а для него – верная смерть. Если попадется, кто-то поймет, что он – Вестник, и откроет охоту. А мы еще даже не выяснили кто они, наши враги. Артем клялся быть осторожнее и уныло повторял вызубренные правила – запоминать место, из которого уходишь, и дотошно проверять обстановку сразу по возвращении. На прощанье обнял, заявив, что он взрослый, и со всем справится. Ох… Запретила бы ему вообще без меня соваться в Поток, но это бесполезно. Все равно не послушается.

Сев в такси с удушающим хвойным запахом в салоне, я приоткрыла окно, впустив побольше свежего воздуха, и уточнила адрес:

– Шереметьево, терминал «А».

– Вы не путаете? – переспросил таксист.

– Я никогда ничего не путаю.

– Девушка, – расплылся он в улыбке. – Сколько лет работаю, ни разу никого в этот терминал не возил.

– Ну так теперь отвезете, – пожала я плечами.

Он рванул с места и лихо вырулил со двора. За всю дорогу не проронил ни слова, лишь светился удивлением и недоверчиво хмыкал. Я мучила телефон, пытаясь вспомнить, как пользоваться электронным ящиком. Влад вчера мне весь вечер объяснял, какие кнопки нажимать. Увы, сейчас повторить я не могла – ткнула не туда, запустила непонятное обновление, а потом интернет и вовсе пропал. Черт!

Когда такси затормозило у красивого двухэтажного здания, маленького и аккуратного, с длинными прозрачными окнами во всю стену – в душу закрались смутные подозрения. Не было ни сотен мельтешащих отпечатков, ни давящего скопления эмоций. Расплатившись, я забрала у приунывшего водителя чемодан и вошла в широкие стеклянные двери. Внутри было светло, строго и дорого. Много кожи, дерева и цветов в горшках. Людей почти не было, дышалось легко и свободно. Тут-то меня и осенило, почему на такси в этот терминал редко кто ездит… Он же для частных самолетов!

Я направилась к стойке регистрации, чувствуя, как рядом разливается знакомая энергия. Сильная, напористая, ослепляющая. Стало жарко, мысли спутались. В тщетной попытке сосредоточиться я на секунду зажмурилась и столкнулась с Пашей.

– Молодец, не заблудилась, – подмигнул он, перехватывая у меня чемодан.

Выглядел под стать аэропорту – деловая элегантность, холеный вид и незримая вывеска того естественного благополучия, что не приобретешь нигде и никогда. Оно должно быть в крови. Цепкий взгляд глубоких темных глаз, красивые черты лица, классический костюм на хорошо сложенной фигуре. Словом, идеальный фасад. И любоваться им лучше издалека.

Я повернулась к окну. За ним виднелась взлетная полоса и пронизанное солнечными лучами небо. На земле блестели пухлыми боками несколько самолетов, совсем непохожих на громадных монстров с десятками окон.

– Маленькие какие, – зачем-то высказалась я вслух.

– Кукурузник… – вздохнул Паша. Наклонился ко мне и строго добавил: – Сядешь к окну и будешь смотреть за крыльями. Если отвалится – скажешь. Я скотч взял. Починим.

В этом он весь. Вечные шуточки на грани приличий. Его безупречные манеры обманчивы, как и внешняя сдержанность. Довести человека до белого каления, вроде бы ни разу не нагрубив – любимое развлечение. Поэтому весь таможенный контроль я молчала и разглядывала зал ожидания.

Самолет оказался не таким уж маленьким. Просторный светлый салон, разделенный перегородками на три зоны. Огромные кремовые кресла, выдвигающиеся столы, раскладной диван, телевизор в полстены и кухня, оборудованная всем, чем только можно. Въезжай и живи!

Паша сел у входа и принялся листать какой-то бизнес-журнал. По трапу зацокали каблуки, и внутрь влетела Кира. В туфлях на экстремальной шпильке и деловом костюме в вертикальную полоску. Кира и строгий стиль – вещи несовместимые, но она очень старалась соответствовать образу серьезного юриста, и мало кто чувствовал подвох.

Окинув салон придирчивым взглядом, она бросила пиджак на вешалку и повернулась к Паше.

– Дорогая игрушка. А папочка разрешил?

Схватила меня за руку и утащила за перегородку – на парные кресла. Паша проводил нас такой гаммой эмоций, будто страстно хотел выкинуть Киру за борт, но решил дождаться взлета. Нельзя их наедине оставлять – подерутся еще…

Кира усадила меня у окна, откинулась на спинку кресла и с энтузиазмом поинтересовалась:

– Чего, как?

– Никак. Не могу с телефоном разобраться, – пожаловалась я, доставая из сумки ненавистный агрегат. – Почту бы проверить…

– Дай сюда. – Кира взяла у меня телефон и начала быстро-быстро водить пальцами по дисплею. – А зачем тебе?

– Влад обещал писать письма.

Телефон выдал короткий тренькающий звук, в углу дисплея замигал значок конверта.

– Уже написал, – громко сообщила Кира, – и даже три раза.

– Мы вообще-то скоро взлетаем, – послышался недовольный Пашин голос из-за перегородки. – Если кто забыл – при взлете нельзя пользоваться техникой. Позже поиграетесь.

Я поспешно отключила телефон и пристегнулась.

– Через полчаса прочитаешь, – успокоила меня Кира. – Покажу тебе заодно, как режим чата включать. Поболтаете. – Чуть выглянула в коридор и не без ехидства спросила: – Тут же есть вай-фай?

– И полный бар вкусненького, – в тон ей отозвался Паша.

Она закатила глаза, плюхнулась обратно в кресло и спросила меня со странным воодушевлением:

– Влад на все лето в Москве?

– Нет, – ответила я, недоумевая, какое ей дело до Влада. Обычно Кира его избегала, и на предложения сходить куда-нибудь втроем отвечала отказом. – На следующей неделе будет в Италии, на курсах дизайнерских. У него теперь свой портал в интернете…

– Фотобанк? – кивнула она. Сбросила туфли на пол и забралась на кресло с ногами. – Наслышана.

– Да?

– Конечно, о нем сейчас везде пишут. В журналах обзоры, и на куче сайтов реклама висит.

Надо же… А Влад, оказывается, скромный.

– Не знала. Хотя я все равно в этом ничего не понимаю.

– Я тебе объясню, – промурлыкала Кира. – Это несложно.

Не успела. По громкой связи объявили, что самолет взлетает. Зашумел двигатель, свет в салоне погас. Я напряглась и уставилась в окно. Может, случится чудо, и не будет как в тот раз? Все-таки десять лет прошло. Замелькала взлетная полоса, голова закружилась. Мучительные мгновения, нарастающая пульсация в висках. Как только самолет оторвался от земли, я поняла – чуда не произойдет. Дышать стало нечем, уши заложило. Казалось, из них вот-вот хлынет кровавый фонтан. К горлу подкатила тошнота, желудок сжался в комок. Прекрасно… Даже если самолет рухнет, я не особо расстроюсь. По крайней мере, этот кошмар закончится быстрее!

Я потянулась к соседнему креслу, но вместо Кириного плеча уткнулась в широкую грудь. Знакомые пальцы зарылись в мои волосы, губы коснулись макушки. Боль притупилась, пространство заволокло спасительной темнотой. Ничего не стало, кроме противного стука в висках и теплых вспышек воспоминаний.

– Да ладно тебе психовать. – Соня елозит в кресле, обматывая тонкую шею шелковым платком. – Подумай, несколько часов, и мы на чудесном пляже…

Ноги она беззастенчиво выставляет в проход – еще немного, и люди начнут спотыкаться.

– Порой и несколько минут могут показаться вечностью, – ворчу я.

– Море, соленые брызги. Белый горячий песок. Солнечный ветер… – Похоже, Соня совсем меня не слушает. – Тихий шум прибоя, мерное покачивание гамака. И коктейль со звенящими кусочками льда. Ну здорово же. Мечта!

– Слушай, поэтесса, – одергивает ее Паша с кресла у окна и бросает свою сумку Соне точно в руки. – Убери наверх, а?

Пока она возится с полкой для багажа, он берет меня за руку, нежно проводит пальцем по раскрытой ладони. Становится не так страшно. На секундочку.

– Все должно быть волшебно. – Соня садится назад и кладет голову мне на плечо. Светлые пряди щекочут нос, Паша меня тут же отпускает. – Расслабься, ну я же рядом…

Смутно помню, как выходила из самолета. Голова раскалывалась – каждый шаг отзывался пульсирующей болью. И я знала, на этот раз здесь нет волн, коктейлей и волшебства.

И Сони тоже больше нет.

Открыв глаза, я увидела потолок. Мелкая белая плитка, резной деревянный плинтус и плоская люстра с россыпью хрустальных шариков по бокам. Красивая… Только слишком блестящая.

Я прищурилась. Выбралась из-под одеяла, с трудом повернув затекшую шею, ухватилась за стоящую рядом тумбочку и села. Комната была маленькой и пестрой. Обои в мелкий ромбик, забитый книгами старый шкаф, кровать с двумя пухлыми подушками. Приоткрытая дверь на балкон, цветы в высоких горшках на подоконнике. Из-за густых листьев улицы почти не видно. На мне из одежды было лишь нижнее белье, остальное висело на спинке стула. Хм… Я глубоко вдохнула и по стеночке добралась до стола, на котором стоял графин с водой. Жаль, что здесь нет кофе… После третьего стакана в глазах перестало рябить, но голова трещала по-прежнему. Спрятавшись за занавеской, я выглянула на балкон. Там стояли разномастные глиняные горшки и пакеты с землей, в углу примостился старый заржавевший тренажер. Внизу был дворик – зеленый, словно с картинки. Садовая скамейка, пышные клумбы, заросшие розами каменные стены.

Я определенно не в гостинице…

Сзади послышались шаги, входная дверь скрипнула.

– О, смотрите кто очухался, – обрадованно воскликнула Кира и впрыгнула внутрь. На ней была футболка пронзительного желтого цвета и короткие шорты. Очень короткие. – А ну марш в постель, свалишься же сейчас.

Я послушно нырнула под теплое одеяло и спросила:

– Где мы?

– У Пашиной родственницы. – Кира с разбегу приземлилась на край кровати. – Милейшая бабуля, Бланкой зовут. Готовит вкусно и фанатеет от цветочков. Ну ты уже, наверное, заметила.

– Бланка? – пробормотала я, напрягая память. – Что-то знакомое…

– Троюродная сестра Розалии, – подсказала Кира. – Утром час по телефону трепались. Я уж думала, у нее к уху трубка прирастет. Агентурная сеть не дремлет!

Только этого не хватало… Милые семейные гнездышки родственников Паши – явно не то место, где мне следует находиться. Чем он думал? Что за радость ставить меня в неловкое положение? Даже не спросил, хочу ли я сюда ехать. Впрочем, после самолета это было трудно сделать… Сама виновата – стоило обсудить заранее.

– Где Паша? – процедила я сквозь зубы.

– Умотал к партнерам, – доложила Кира. – А мне был дан высочайший начальственный указ присматривать за тобой. Как себя чувствуешь? Тебя так срубило в самолете… Жесть. А потом на зомби была похожа, ни на что не реагировала. Слушай, тебе надо обязательно перекусить. Давай принесу?

– Лучше проводи на кухню.

Кира кивнула, выудила из-за кровати чемодан и молча плюхнула передо мной. Нацепив первое попавшееся платье, я пригладила волосы и подошла к зеркалу. Ох…

Дом был наполнен солнцем, уютом и домашним теплом. Старая потертая мебель, вязанные салфетки, бесчисленное множество статуэток и фотографий… Все было расставлено с той редкой любовью, когда хозяйка точно знает – место этой вещи именно здесь, в этом углу, и нигде больше. Повсюду цветы – в вазах, горшках, на полу, на стенах, на подоконниках. Уже и не понять, от чего у меня болит голова – от самолета или густого пряного запаха.

На кухне что-то шкворчало и булькало, пахло свежей выпечкой и рыбой. Шустрая сухонькая старушка носилась между плитой и холодильником, одновременно умудряясь накрывать на стол и помешивать содержимое разнокалиберных кастрюль и сковородок. Наверное, это и есть Бланка. Безостановочно тараторя и светясь неистовым любопытством, она поставила передо мной луковый суп, сыр, какой-то пирог, овощной салат, нарезанные дольками фрукты и рыбу с широко распахнутыми глазами. Я выгляжу настолько голодной? Кира покосилась на меня, хихикнула и сказала Бланке что-то непонятное. Та метнулась к плите.

– Ты знаешь испанский? – удивилась я.

– Подсмотрела кое-что в разговорнике, – отмахнулась Кира, уминая пирог за обе щеки. – Хватает, чтобы не чувствовать себя полной дурой.

Именно так я себя и чувствую. Иностранные языки для меня – темный лес, произнести вслух даже одну фразу настоящая пытка. Не могу говорить то, в чем до конца не уверена. А с этими словарями попробуй разбери, что в итоге получится.

По кухне поплыл дразнящий аромат кофе. Бланка поставила на стол большой кофейник, ласково улыбнулась и скрылась в коридоре. Я жадно выпила две чашки, потом еще одну. Хорошо… Четвертой чашкой пришлось запить суп – во рту пылал настоящий костер, а рыбу я попробовать не рискнула. Уж слишком укоризненно она на меня таращилась… Я поковыряла вилкой в салате, выловив из оливкового масла несколько кусочков овощей, и вернулась в комнату.

Кира примчалась следом, быстро пробежалась по кнопкам телефона и открыла почтовый ящик. Писем от Влада было уже пять. Он сообщал, что ему наконец-то доставили заказанную из Америки новогоднюю елку, хвастался кулинарными подвигами по приготовлению макарон и слал картинки с кроликами. С Артемом меня перепутал, что ли? Я честно пыталась ответить на письма. Почти час. Промахивалась мимо крошечных кнопок и путала буквы. Кроме того, дурацкий телефон заменял слова, причем на совершенно неподходящие! Столько всего хотелось написать, но в итоге ограничилась скупым предложением: «Долетела, живая». Отправив вымученное письмо, я прямо в платье забралась под одеяло и уснула.

Разбудил меня взгляд. Нет ничего неприятнее, чем чье-то напряженное внимание, которое ощущаешь каждой клеточкой тела. Толком не проснулся, а тебя уже вытягивает в колючую реальность. И я прекрасно знала, кто ко мне пожаловал.

– Вставай, – сказал Паша еще до того как я открыла глаза. – Нас ждут великие дела.

Я с трудом разлепила веки, приподнялась на локтях. Он сидел напротив – на пододвинутом к кровати стуле, по-хозяйски закинув ногу на ногу. Трикотажная майка, свободные клетчатые штаны… Идеально для великих дел!

– Например, какие? – поинтересовалась я, поправляя под одеялом платье.

– Забыла, зачем мы здесь? – Паша насмешливо изогнул бровь. – Или собираешься до отъезда валяться в постели и наслаждаться изысканной стряпней Бланки?

Издевается?! Я села, сдула со лба прилипшую прядь волос и заявила:

– Я не хочу у нее оставаться.

– Лейка… – с укором произнес он. – За что ты хочешь обидеть мою тетушку? Если мы съедем, она решит, что нам у нее не понравилось и жутко расстроится.

Так нечестно! Голова снова затрещала, к вискам прилила кровь. Паша наклонился ко мне, отбросил одеяло в сторону. Его ладонь коснулась моей щеки, скользнула по шее вниз, к плечу.

– Что ты делаешь? – возмутилась я.

– Угадай, – хмыкнул он, опустив руку мне на спину.

Мир потеплел, наполнился яркими красками. Обжигающее прикосновение, одно дыхание на двоих. Хлынула горячая энергия, окутала все вокруг. Стремительно проникла в меня, переполнила изнутри. И так же быстро рассеялась, оставив от боли лишь легкое головокружение.

– Выживешь, – усмехнулся Паша и отпустил меня. – Как ты умудряешься столько энергии терять?

– Ненавижу самолеты, – выдохнула я, заново привыкая дышать одной. – Как ты там говорил, надо уметь выбирать рейс, да? А получилось точь-в-точь как в прошлый раз.

– И это странно. Не должно быть такой реакции ни от дара, ни от низкого давления.

– Ты что, доктор? – рассердилась я. – И какие великие дела нас ждут? Посещение всех твоих родственников по очереди?

Паша закатил глаза и встал со стула.

– Вряд ли ты знаешь, но испанский офис Совета находится в Барселоне. Местные сильные вемы сегодня приехали сюда, чтобы получить официальный ответ по поводу пропажи той троицы. Предлагаю присоединиться.

– А можно? – засомневалась я. – Я там никого не знаю.

– Почему нет? Нас это напрямую касается. И я давно со многими знаком, не в первый раз тут. Собирайся быстрее. – Он направился к двери. – По дороге расскажу все, что тебе нужно знать.

– Кира с нами не поедет?

– Ей на этой встрече нечего делать, это раз. И она уехала проверять документы, это два. Кое-кто здесь по работе.

Несколько минут я смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь, пытаясь понять – как так опять вышло? Я надеялась на тихое расследование, а не на поездки в Совет и новые знакомства. Да я в Москве-то мало кого знаю! И ничуть по этому поводу не страдаю.

Я покосилась на чемодан. Следовало бы, конечно, переодеться. Но не хотелось. Ни наряжаться, ни вещи разбирать. Что-то во мне яростно сопротивлялось. К тому же нет времени. Паша, судя по энергетическому следу, уже ждал на улице. Я приняла душ, с трудом разобравшись в заумных кранах, наспех заплела косу и выбежала из дома. Прямо к красной машине с открытой дверцей. Паша был при полном параде, словно к деловым партнерам собрался, а не к старым знакомым. Черт! Надо было все-таки переодеться.

– Зачем Совету столько офисов? – спросила я, когда машина вырулила из двора на обильно покрытую разметкой дорогу.

– Потому что официально они международная благотворительная организация при поддержке правительства, – пояснил Паша, щелкая кнопками в попискивающем навигаторе. – Исследуют расстройства психики, особенно внезапные помешательства. Помогают заболевшим людям, в том числе детям. Надеюсь, не нужно объяснять зачем.

Глобальный подход! Подростки с даром часто при инициации в больницы попадают. Сразу ставят на учет, или что у них там… Еще можно отследить практически все случаи проникновения в подсознание. Ну и вычислить, кто к ним причастен. А если у ребенка после агрессивного вмешательства в подсознание открывается иммунитет к ментальным воздействиям, то место в клубе обеспечено. В смысле, в штате. Анита упоминала, что ей в Совете сначала помогли, а потом и на работу взяли. А я-то гадала, каким образом им удается обзаводиться такими сотрудниками.

– На встрече ты все равно мало что поймешь, – продолжил Паша, – но на всякий случай объясняю. В Европе общество вемов несколько кучнее. Все всех знают, живут рядом, общаются… близко. Напоминает больше семью, чем группу однокурсников. Не удивляйся, если начнут приставать с неуместными, с твоей точки зрения, жестами и вопросами.

– Понятно, – буркнула я, заранее испугавшись. Может, повезет, и меня никто не заметит?

– Теперь что касается названий. Даже те, кто говорит на русском, порой используют другую терминологию. Тут много всякого намешано. Поток – это Дромос, поскольку миры для них не что иное, как путь. Верхние миры – даат, несущие знания. Нижние – скафос, считай, что пропасть. Граница – лимес. А вемы здесь – эсперы, то есть люди с экстрасенсорным восприятием.

Услышанные названия смешались в неразборчивую кашу, голова пошла кругом.

– Зато Лектум тоже Лектум, – добавил Паша.

– О, это обнадеживает!

– Запиши, – посоветовал он.

Так и поступила. Благо, блокнот лежал в сумке, вместе с кошельком, зонтиком, телефоном и паспортом. Напридумывали же названий… Зачем люди все усложняют?

Паша замолчал и включил радио. Я отвернулась к окну. Все было чужим и каким-то нереальным. Вывески с непонятными словами, вымощенные плиткой проспекты, неправильные здания с тесно налепленными окнами, бесконечные велосипедные дорожки, безумное количество пандусов. Кругом пальмы, такие же непривычные, как узкие улочки или фонтанчики с питьевой водой. Я быстро устала от всего этого и уткнулась в блокнот, снова и снова перечитывая записанное. Толку было ноль. Незнакомые запахи раздражали, волнение мешало сосредоточиться. Запомнила только «скафос» и то потому что похоже было на «шкаф».

Сосредоточение мощной энергии, поднимающейся голубовато-белым сиянием до самого неба, я заметила издалека. Вскоре мы выехали к готическому зданию с массивными колоннами и широкой мраморной лестницей. Острый шпиль крыши и каменные стены навевали мысли о старинной крепости с боевым арсеналом и подвалом для пыток. Это и есть офис Совета? Прекрасно…

В холле было прохладно и тихо. Блестящая плитка на полу, автоматические двери, пластиковые панели на стенах. Кофейный автомат, удобные кожаные диваны. Вполне современно и безобидно. Если не знать, где находишься. Паша подошел к ресепшен и негромко спросил что-то у девушки с бейджиком. Та кивнула, пошуршала бумажками и нажала кнопку. Надеюсь, не тревожную… Через пару минут появился запакованный в строгий костюм молодой человек, безошибочно вычислил нас среди посетителей и проводил сначала в лифте на третий этаж, потом по лестнице на четвертый и оставил за кодовой дверью, махнув рукой куда-то вдоль коридора. Длинного, с чередой бесконечных дверей. Я поймала себя на том, что замедляю шаг и сжимаю Пашину руку все сильнее. Сердце билось как бешеное, энергия становилась ближе и ярче. Дух захватывало, внутри нарастала эйфория – странная, согревающая. Никогда не чувствовала подобного…

– Не волнуйся, – шепнул Паша перед дверьми, окутанными теплым светом. – Так и должно быть.

И буквально затащил меня внутрь. Комната была большой, светлой и напоминала конференц-зал. Жалюзи на окнах, длинный стеклянный стол, окруженный мягкими черными креслами. В них – люди, мгновенно обратившие на меня любопытные взгляды. Человек десять, не меньше. Ослепительная энергия была везде, такая разная, но невероятно сильная и насыщенная.

Худой смуглый парень с кудрявыми волосами до плеч отлип от подоконника, с края стола спрыгнула похожая на стриптизершу брюнетка в облегающем кожаном костюме и ботфортах. Секунда, и нас окружили со всех сторон, наперебой что-то затараторили. Ничего не поняла, но «Валери» расслышала отчетливо. Откуда здесь знают мое имя? Паша бросил им пару коротких фраз, толпа разочарованно вздохнула.

– Здравствуй, – перешла на ломаный русский брюнетка. – Извини! Мы не подумали, что ты не говоришь по-испански и по-английски. Меня зовут Присцилла, и я давно мечтала с тобой познакомиться!

– А? – опешила я.

– Конечно! – Она подтянула повыше расходящуюся на пышной груди молнию кожаной жилетки. – Ты видела Хранителя, была в первородном мире, победила тьму. Разгадала загадки Дромоса и запустила два мира. Ты – невероятно крутая!

Приплыли… Толпа радостно загалдела, кто-то схватил меня за руку. Я выдернула ее и спрятала за спину, но никто не проникся. Гомон и тарахтенье слились в невообразимый шум. Видимо, плевать им было, на каких языках я говорю.

– Ну, ты тут как бы звезда, – постфактум сообщил Паша мне на ухо.

Великолепно! Расскажет он мне по дороге все, что нужно знать. То есть вот об этом мне знать было не надо? Конечно, ему виднее! Ничего не меняется. И никогда не изменится.

За спиной скрипнули двери, и я вспомнила, где нахожусь. Совет или, как говорит Кира, вемконтроль. В России они толком не освоились, но здесь их территория, и все может быть иначе. А еще есть вероятность одной очень, очень неприятной встречи… Захотелось забиться в самый дальний угол и сделать вид, что меня нет.

– Приветствую, – раздался сзади знакомый властный голос, разом заглушивший галдеж. Стало тихо, Паша поморщился. Я обернулась. В дверях стоял Алекс и вертел в руках приплюснутую шляпу. – Рад, что вы все-таки приехали.