Текст книги "Горец и леди"

4

Прошло несколько дней, и младший брат явился прямо в охотничий домик.

– Ты? – удивился Йен. – Что ты здесь делаешь?

– Поздоровайся сначала, – весело сказал Перси, сходя с лошади у крыльца, а глаза его быстро оглядели двор. – И где же она?

– Собирает ягоды в лесу, – проворчал Йен и добавил: – Тебе не следует приезжать сюда.

– Ты все еще не стал ей настоящим мужем? – напрямик спросил Перси.

– Это не твое дело, – раздраженно ответил Йен. – Мотай отсюда подобру-поздорову.

– Меня послал за тобой Черный Джек, – сказал Перси, игнорируя замечание брата. – Уже август, понимаешь? Урожай созрел, скот нагулял жирок, и Менци стали объявляться в наших владениях все чаще.

– Где?

– На северо-западе, там, где граница ближе всего к землям Менци. Урожай там сгорел, и часть нашего скота исчезла. Но это еще не самое худшее. Несколько наших арендаторов были убиты, когда защищали свои поля. А их жены и дети погибли во время пожара прямо в своих домах!

– Господи Иисусе! – Йен был потрясен этой жестокостью. – Мардок Менци хуже зверя. Только самый последний негодяй мог приказать сжечь беспомощных женщин и невинных детей.

– Черный Джек нуждается в твоей помощи, – бросил Перси, берясь за поводья и вскакивая на коня. – Он ждет тебя домой, Йен! Слышишь?!

– Мы приедем завтра утром, – заверил его Йен.

– Ну что ж, – Перси улыбнулся, поглядев на брата. – Желаю тебе удачного дня и еще более удачной ночи.

Йен задумчиво вернулся в дом и уселся перед потушенным очагом. Ему хотелось посидеть и подумать в одиночестве, прежде чем вернется Бригитта.

Йен всегда добивался от женщин того, чего желал, и не слишком много задумывался об этом. Но с Бригиттой было по-другому. Она была очень молода и неопытна. Мало того, она была его законной женой, поэтому Йен не мог дать волю своим страстям, нимало не заботясь о последствиях. Нельзя грубостью и хотя бы тенью насилия испортить те отношения, которые возникли между ними. Он должен был добиться любви Бригитты, ее привязанности и уважения, а не только обладания ее телом. Хотя вожделение его росло и грозило стать неуправляемым.

С раннего детства Йен усвоил, что мир вокруг замка Данридж опасен и жесток. Ему нужна была жена, с которой он мог бы жить в мире и согласии, мог отдохнуть от постоянной борьбы и бесконечных политических интриг. Но это невозможно, если жена не будет доверять ему.

Он видел, что делает с мужчиной неудачный брак. Когда его брат Малкольм безвременно скончался, это стало для бедняги избавлением от его жены Антонии. «Ну и стерва! – вспомнив о ней, усмехнулся Йен. – Впрочем, как и почти все женщины! Все они вероломны и готовы предать…» Но не его Бригитта. Она тоже, конечно, умеет лгать, но и в этом она так очаровательно наивна. «Уверен, что она лгала только для того, чтобы защитить себя, – подумал он. – И она начинает любить меня. Нет, – поправился Йен, – начинает любить Росса».

Его размышления прервал звук открываемой двери. Вошла Бригитта, за нею через порог перепрыгнул Хитрец. Повернувшись к ним, Йен сказал:

– Положи ягоды на стол, дорогая. Мы поедем кататься верхом.

– Куда?

– Не знаю. Поедем просто, куда глаза глядят. Бригитта улыбнулась.

– У тебя зубы красные, – хмыкнул он.

– Это от ягод, – засмеялась она. – А у Хитреца язык стал такой пунцовый, какого я никогда не видела.

Йен слегка обнял и целомудренно поцеловал ее в губы.

– О, и на вкус ты тоже восхитительна.

– Вчера вечером я обнаружил несколько кусочков мяса, плавающих в моем супе, – пошутил Йен, помогая Бригитте сесть на лошадь. – Ты явно совершенствуешься в стряпне.

– Это вышло случайно, уверяю тебя.

Весело болтая, они отправились верхом через долину, которая вела прямо к речке, к тому месту на берегу, где теперь они часто бывали. Это был укромный уголок, и здесь можно было не опасаться неожиданной встречи.

Бригитте казалось странным поведение людей из клана Макартуров. Проезжая вместе с Россом через долину, она иногда видела их издали. Всадники всякий раз поспешно скрывались, словно избегая встречи с ними. Не может быть, чтобы Макартуры не узнали ее. Так почему же они ничего не предпринимают? Это было совершенно непонятно. Но она и не собиралась задумываться над всем этим, предпочитая просто наслаждаться тем временем, которое ей осталось еще провести вместе с Россом.

«Возможно, – думала она иногда, – Росс бы захотел остаться со мной. Похоже, я ему нравлюсь, хотя он бывает иногда грубоват и резок, ну такой уж характер, ничего не поделаешь!»

Да, она не стала бы возражать против такого неожиданного оборота, но, увы, они были обречены. Ведь она принадлежала Йену Макартуру, этому варвару из Данриджа! Если только…

При мысли об этом по лицу Бригитты пробежала улыбка, и она теснее прижалась к Россу, сидевшему на лошади за ее спиной. Ведь брак не может считаться законным, пока они не осуществили его на деле. А Йен Макартур ее еще даже в глаза не видел. «Если я отдамся Россу, станет ли Йен настаивать на браке? – подумала она. – И что он сделает: отпустит ли меня или убьет нас обоих?» Да, тут было над чем поразмыслить…

– Ты цыганка и, наверное, повидала мир, – сказал Йен, задумчиво бросая в воду мелкие камешки. Они уже спешились и медленно брели по берегу реки. – Тебе нравится Хайленд?

– Да, здесь прекрасно!

– А ты не хотела бы жить здесь? Я имею в виду остаться навсегда?

– Мне кажется, – тихо ответила Бригитта, – что женщина может быть счастлива везде, если только она счастлива в браке.

«Он меня любит! – решила она, но тут же в душу ее закрался страх. – Как же мы с Россом поселимся здесь, если мой муж живет рядом? Может быть, граф позволит нам остаться, выделив часть имущества?»

Повернувшись к ней, Йен заметил тень печали, затуманившей ее глаза.

– В чем дело, дорогая? – ласково спросил он.

– Да так, ничего. – Она еще не успела решить для себя, как быть.

«Это нежные чувства к Россу делают ее такой грустной, – решил Йен. – Когда она узнает, что я и есть ее муж, то-то будет радости!» Если бы только она сама призналась ему в своей лжи, как все было бы просто.

– Не верю, что ты хмуришься из-за пустяков, – сказал он мягко. – Что за тревоги у тебя на душе?

Бригитта заставила себя улыбнуться.

– Видишь, никаких тревог уже нет.

Они спешились у прозрачной горной речушки.

– Хочешь посмотреть, как я ловлю форель руками? – спросил Йен, стараясь развеселить ее.

Он шагнул в воду прямо в кожаных сапогах, бросив через плечо:

– Стой спокойно и не двигайся, поняла?

Заинтригованная, Бригитта только кивнула головой.

Наклонившись, Йен медленно, очень медленно погрузил руку в холодную воду и застыл неподвижно, как статуя. Довольно крупная рыбина приблизилась к нему и несколько раз проплыла вокруг его ног, будто проверяя, что это такое. Йен осторожно вытянул палец и погладил ее по брюшку, щекоча его.

– Что ты там делаешь? – вытянув шею, нетерпеливо крикнула Бригитта в тот самый момент, когда он уже собирался схватить рыбу. – Мне не видно!

Рыба испуганно метнулась в сторону и тут же исчезла. Йен тихо выругался, укоризненно глядя на Бригитту, которая и сама уже поняла свою оплошность.

– Извини, – пробормотала она. – А можно я попробую?

– Ну что ж, давай.

Бригитта сбросила туфли, потом аккуратно подоткнула юбку, позволив Йену лицезреть свои стройные ноги. Она вошла в реку, слегка поеживаясь от холода, и вопросительно взглянула на него.

– Наклонись, – начал поучать он. – А теперь медленно опускай руку в воду.

– А дальше что?

– Теперь жди. Когда рыба подплывет, ласково пощекочи ей под брюхом пальцем. Когда она замрет от удовольствия, быстро хватай и выбрасывай ее на берег.

Бригитта замерла в ожидании, а он откровенно любовался ее соблазнительным задом, обтянутым юбкой.

Одна из рыб отделилась от стайки и медленно подплывала все ближе и ближе к ногам Бригитты. Девушка потянулась, чтобы погладить ее.

– Ой! – Она вдруг неловко отпрыгнула назад, и рыба тут же исчезла.

Йен попытался подхватить потерявшую равновесие Бригитту, но было уже слишком поздно! Подняв тучу брызг, она плюхнулась в речку, а Йен, не выдержав, закатился от смеха.

– Чего ты хохочешь? – возмущенно закричала она. – Это ты виноват! Подговорил меня потрогать эту скользкую тварь!

– Ничего подобного. Ты сама напросилась. Бригитта притворно улыбнулась и протянула ему.

– Помоги-ка.

А когда Йен подал ей свою руку, она вдруг дернула его изо всей силы. И с таким же шумом он плюхнулся в воду рядом с ней! Бригитта громко расхохоталась.

– Ах, так! Ну, я сейчас тебе задам! Бригитта тут же вскочила на ноги и пустилась наутек, а Йен бросился за ней в погоню. Едва она выскочила на берег, как он уже схватил ее за локоть и резким движением развернул к себе лицом. С размаху она уткнулась в его широкую грудь, и Йен крепко обнял ее, не давая упасть.

Всякие мысли о возмездии тут же покинули его, как только взгляд его погрузился в бездонные глубины ее зеленых глаз.

– Я собирался отшлепать тебя, – прошептал он, – но, пожалуй, вместо этого лучше поцелую.

Когда она подняла лицо, так что он мог легко коснуться ее рта, Йен застонал. Губы их слились в бесконечном умопомрачительном страстном поцелуе, поглотившем их обоих.

Отпрянув, наконец, чтобы перевести дыхание, Йен увидел ошеломленное выражение на лице Бригитты и понял, что пришло время сделать ее своей женой на самом деле.

– Пошли домой, дорогая, – прошептал он. – Там мы согреемся.

Хитрец встретил трясущуюся от холода парочку радостным повизгиванием. Бригитта рассмеялась, тронутая такой преданностью, а Йен улыбнулся, глядя на ее счастливое лицо. Он надеялся, что завтра утром, когда они уладят свои отношения, его жена будет так же счастлива, как сейчас.

– Раздевайся и завернись вот в это, – приказал он, сунув в руки Бригитте одеяло, и добавил: – Оно согреет тебя, пока я разведу огонь.

Бригитта стояла неподвижно, ожидая, когда он уйдет, но Йен только отвернулся, встав на колени перед очагом.

– Выйди, пожалуйста, чтобы я могла переодеться.

– Не беспокойся, я не буду подглядывать, – ответил он, не поворачивая головы.

Не желая затевать спор, тем более что она очень замерзла, Бригитта быстро скинула свою мокрую одежду и завернулась в одеяло. Потом села на расстеленную на полу шкуру и подозвала к себе Хитреца.

Йен развел в очаге огонь, завернулся в плед и устроился на шкуре рядом с ней.

– На, выпей вот это, – сказал он и сунул ей в руки флягу с виски. – Это тебя согреет.

Она немного отхлебнула, рассеянно вернув ему флягу, и уставилась в гипнотически-зачаровывающее пламя очага. Йен тоже приложился к виски разок-другой, поглядывая на Бригитту. Та лениво поглаживала пушистую шерсть лисенка. Чувствовалось какое-то умиротворение в ее расслабленной позе. Непринужденно, словно бы случайно, Йен обнял ее за голые плечи и притянул поближе к себе. Она подняла глаза на него так невинно, что ему стало жаль нарушать эту установившуюся между ними гармонию. Но делать нечего: он должен предпринять решительные действия – больше откладывать было нельзя.

– Я когда-нибудь рассказывал тебе, – начал он, – славную историю клана Макартуров? Бригитта отрицательно покачала головой.

– В былые времена, – начал он, – Макартуры были первым по знатности родом в Шотландии, конечно, после Стюартов. Мы возглавляли то, что сейчас называется кланом Кэмпбел. Однако в течение последних двух веков произошло много всякого. Теперь Макартуры уже не возглавляют клан, хотя и сохранили все свои владения, а также особые привилегии, дарованные нашей семье много лет назад.

– Это какие же? – спросила Бригитта.

– Видишь ли, очень давно, – вкрадчиво заговорил Йен, и его рука, лежащая на плече Бригитты, начала медленно поглаживать его, – король Малкольм пожаловал особые привилегии Макартурам и их потомкам. В любом сражении, когда развернуто королевское знамя, Макартуры ведут шотландскую армию.

– Быть первым в сражении – не очень завидная роль.

– Это только если ты трус, – возразил Йен, ласково целуя ее в лоб, – или женщина, но Макартуры издавна известны своей храбростью. Однако есть и другое. Когда коронуют короля или королеву, глава Макартуров, граф Данридж, возлагает корону на голову помазанника Божия.

– В самом деле? – удивилась Бригитта.

– Граф Данридж, – продолжая нежно поглаживать ее плечо, говорил Йен, – имеет право садиться без разрешения в присутствии шотландского короля. И, когда коронуется новый монарх, граф первым делом так и поступает, чтобы Стюарты ничего не забыли. Это даже стало предметом шуток среди вождей шотландских кланов.

– А почему?

– Все уже заранее знают, что, когда коронуется король или королева, первое, что делает Макартур, – это садится в присутствии их величеств. А когда появляется новый граф Данридж, то первое, что он делает, прибыв ко двору, – это садится в присутствии короля. Особенно забавно, когда громко ахает кто-нибудь из несведущих.

Бригитта засмеялась, а потом спросила:

– Но если Макартуры стояли во главе клана, то, как же могло произойти их смещение? Разве это чье-то право, назначать вождя?

– Мы родоначальники клана Кэмпбел, – ответил Йен. – Джон Макартур, выдающийся человек, предводитель тысячи воинов. Он правил кланом в царствование короля Якова Первого. Преданность Макартура не вызывала сомнений, так же как и его могущество. Увы, король Яков был слишком ревнив к таким вещам.

– И что произошло?

– Король приказал отрубить Джону Макартуру голову, а руководство кланом перешло к семье Кэмпбел.

– Грустно… – Бригитта повернула голову и взглянула на Йена.

Они сидели так близко, что их тела соприкасались. Она улыбнулась и, как бы желая забыть эту печальную историю, потерлась щекой о его плечо.

Прижав ее к себе покрепче, Йен заглянул в ее неправдоподобно зеленые глаза, которые светились любовью. И, утопая в этом бездонном омуте, он непослушным от волнения голосом произнес:

– Я люблю тебя, дорогая.

Его губы слились с ее губами, вкладывая все чувство, переполнявшее его сердце, в этот единственный, упоительный поцелуй. И, как цветок под солнечными лучами, нежный рот Бригитты полураскрылся навстречу его неуемной страсти. Поцелуй длился так долго, что взаимное желание стало нестерпимым.

Не в силах больше сдерживаться, они упали на расстеленную, на полу шкуру. Йен лихорадочно покрывал поцелуями ее виски, глаза, шею. А потом, не отрываясь от ее восхитительно горячих губ, медленно развернул одеяло, заменяющее ей одежду. О, как она была великолепна, вся пылающая от смущения. Нагота ее сияла, ослепляя взор совершенством.

– Ты настоящая красавица, – прошептал он, задыхаясь от вожделения.

Его руки скользили по ее телу, наслаждаясь шелковистостью ее кожи, глаза потемнели от страсти, дыхание стало прерывистым и тяжелым. Он гладил ее груди, дразня розовые соски, пока они не затвердели от возбуждения, а когда Йен опустил голову, проводя языком по этим трепещущим бугоркам, у Бригитты занялось дыхание и стон желания вырвался из груди.

Рука Йена скользнула ниже, по ее животу. И, будоража ее чувственность, нежно поглаживала кожу с внутренней стороны бедер. Бригитта вздрогнула, прислушиваясь к новым ощущениям.

Он что-то шептал ей в самое ухо, слегка касаясь языком, а пальцы его продолжали свое медленное чувственное кружение по ее телу.

Он искусно заставлял ее смущение отступать, завоевывая все новые и новые места, подчиненные отныне только его властному зову. Наконец он коснулся средоточия ее чувственности. Бригитта задрожала, и вспышка жаркого чувства взорвалась в этом крошечном центре ее существа. Она закрыла глаза, готовая на все, лишь бы не прекращались его ласки, лишь бы не опадала эта волна возбуждения, которая несла ее к неведомым вершинам сладострастия.

– Ты хочешь этого? – тихо спросил Йен. Пылая от желания, Бригитта не отвечала. Она лишь слегка развела ноги, приподнимаясь навстречу его ласкающим пальцам, и этого было достаточно. Она почувствовала на себе тяжесть его крупного мускулистого тела.

– Я люблю тебя.

Он глубоко вошел в нее, одним мощным толчком разрушив преграду, и это произошло так быстро, что Бригитта не сразу почувствовала боль. Она вскрикнула, слезы брызнули из ее глаз, но губы Йена ласкали ее рот, руки его нежно касались ее грудей, поглаживая и успокаивая. Несмотря на безумное желание, Йен лежал неподвижно, позволяя ей забыть о боли и ощутить, наконец-то, другое, для чего, собственно, он все и затевал. Йен хотел доставить ей удовольствие в первую же их ночь, чтобы потом оно никогда не покидало их брачное ложе.

Он начал двигаться, делая это медленно и осторожно. Бригитта судорожно и прерывисто задышала, а чувство острого наслаждения становилось все жарче и жарче с каждым его движением.

– Обвей меня ногами, – приказал он. А когда она послушалась, его толчки стали глубже и быстрей.

Проснувшийся инстинкт безошибочно вел ее к наиболее полному удовлетворению неистовой жажды. Бригитта приподняла бедра, встречая его каждый толчок, испытывая такое острое сладострастное напряжение, которое, казалось, должно было убить ее. Она взлетала на самый высокий гребень волны океана наслаждений и еще… и еще.

Вздрагивая всем телом, она почувствовала, как Йен напрягся и, застонав, извергнул в нее свое семя. Слившись в одно целое, они какое-то время лежали неподвижно. Потом Йен поцеловал ее благодарным коротким поцелуем, но Бригитта уже ничего не сознавала. Мягкий сон окутал ее, сон пресыщения.

Чувствуя, как что-то теплое и влажное щекочет ей лицо, Бригитта шевельнулась во сне и натянула одеяло до бровей.

– Не надо, Росс, – сонно пробормотала она и услышала его веселый смех.

– Я тут ни при чем, – сказал он, а щекотка продолжалась.

Морщась, она открыла глаза, и все сразу стало ясно: это Хитрец лизал ее щеку.

– Я выйду с ним, – сказала Бригитта.

Она встала с постели и, завернувшись в одеяло, вышла с лисенком из дома.

С удовольствием вдыхая свежий утренний воздух, Бригитта постояла на крыльце, дожидаясь, пока Хитрец нагуляется, и вернулась в дом. Там она опять улеглась на расстеленную, на полу шкуру, чувствуя истому во всем теле. Йен устроился рядом с ней и нежно поцеловал в губы.

– Я знаю, что женщина не должна быть слишком нетерпеливой, – сказала Бригитта, первой начав неизбежный разговор, – но я хочу, чтобы мы поженились.

– А мы уже сделали это, – ответил он и добавил, как нечто само собой разумеющееся: – Сегодня утром мы возвращаемся в Данридж.

– Что?.. – Бригитта непонимающе уставилась на него.

– Мы возвращаемся в Данридж, дорогая, и сегодня же утром.

– Но нам нельзя ехать туда! Ты разве забыл, кто я?

Йен рассмеялся и ласково обнял ее.

– Я прекрасно знаю, кто ты. Ты леди Бригитта, Моя жена.

– То есть как? Ты понимаешь, что говоришь?! – Она была ошеломлена. – Я жена твоего брата.

– Ты вовсе не жена моего брата, дорогая. Ты моя жена!

– Но ведь нас же… – запротестовала она и вскочила. – Нас с Йеном поженили по доверенности еще в Англии…

– Ну, вот видишь, дорогая, – мягко, но настойчиво прервал он. – А поскольку я и есть тот самый Йен Макартур, то, значит, я твой единственный и законный муж.

– Но ты же говорил, что ты Росс Макартур, побочный сын графа Данриджа…

– Меня зовут Йен Росс Макартур, так что это правда. Хотя я наследник графа Данриджа, – улыбаясь, сказал он. – А ты моя законная жена, графиня Данридж. – Его рука потянулась, чтобы погладить ее по щеке.

И тут Бригитта, наконец, все поняла. Она резко отбросила его руку и, вне себя от бешенства, взглянула на него.

– Ах, так?.. Значит, ты лжец… обманщик… Ты вероломный предатель!.. – закричала она, подыскивая самые оскорбительные слова, чтобы сильнее уязвить его.

Йен поднялся и встал во весь рост, нависая над ней. Вид у него был угрожающий. Улыбка исчезла с его лица, а глаза, еще недавно горевшие любовью, смотрели холодно и сурово.

– Это ты осмеливаешься называть меня обманщиком и лжецом? – сказал он. – Ты, которая твердила: «Я дочь цыганского барона… У меня много слуг. Я ясновидящая…» – издевательски передразнил он ее. – И теперь упрекаешь меня в обмане?!

Испугавшись, Бригитта отступила на шаг, но Йен железной хваткой схватил ее за руку.

– Мы возвращаемся в Данридж сегодня же, – повторил он.

– Я не поеду! – с вызовом заявила Бригитта, задетая его властным тоном. Никто, за исключением разве что самой королевы, не смел, разговаривать с Деверо таким тоном. – Я возвращаюсь в Англию, – уже более спокойно добавила она. – А брак наш будет аннулирован.

– Замолчи! – взревел Йен. – Наш брак осуществился – так что о расторжении его и речи быть не может.

– Негодяй! – взорвалась Бригитта. – Ты подлый, мерзкий, гнусный негодяй! Я ненавижу тебя!

Услышав это, Йен схватил ее за плечи и яростно тряхнул, впившись пальцами в ее нежную кожу.

– Ах, так?! Ты меня ненавидишь? – опасно понизив голос, с ледяным спокойствием спросил он. – Ну что ж, моя крошка, тогда тебе предстоит узнать, каково жить с мужем, который не любит тебя.

Сорвав одеяло с ее дрожащего тела, Йен протащил ее через комнату и швырнул на кровать.

– Когда мужчина вынужден жить с женщиной, которая его ненавидит, она становится для него лишь породистой самкой, предназначенной для рождения наследников, – мрачно проговорил он. – Сейчас ты увидишь, как это делается.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – взмолилась Бригитта со слезами на глазах.

Йен остановился, как будто только сейчас осознав, что намеревался сделать с женщиной, которую любил.

– Черт бы тебя побрал! – выругался он и, повернувшись, выскочил из домика, хлопнув дверью.

Уязвленная до глубины души, Бригитта сжалась на кровати, глотая слезы. Потом подобрала одеяло и вновь завернулась в него. Она сидела, уставившись в одну точку, и проклинала тот день, когда впервые услышала имя Макартура.

– Какие же они вероломные обманщики! – простонала она и, не выдержав, разразилась бурными рыданиями.

Как ужасно, что она отдала свое тело и свое сердце этому Россу, который внезапно превратился в чудовище по имени Йен. Права была ее сестра Хэтти: эти горцы убивают ради развлечения. И мучают для собственного удовольствия ничего не подозревающих невинных людей!

Вернувшись в дом, Йен уселся за стол и молча смотрел на всхлипывающую Бригитту. Понемногу его начали мучить угрызения совести за то, что он так жестоко обошелся с ней. Он ведь понимал, что, несмотря на свою зрелую красоту, жена его была все еще ребенком, не знающим жизни, не знающим мужчин. Но сам-то он взрослый человек и должен был бы владеть собой. Ему следовало бы проявить больше терпения, но эти в запальчивости, брошенные ею, слова о ненависти совершенно лишили его способности здраво рассуждать. Теперь он уже сожалел об этом.

Нагнувшись, Йен потянулся, чтобы погладить лисенка, но Хитрец вдруг оскалил зубы и угрожающе зарычал. А затем прыгнул на кровать к своей хозяйке, злобно сверкая глазами.

По мере того как утихал гнев в душе, Йену захотелось приласкать жену, но разум возобладал над этим сердечным порывом. Бригитта должна научиться слушаться и уважать мужа, его молодая жена сама должна сделать первый шаг к примирению, а уж потом и он проявит к ней участие. А если она этого не сделает?.. Но Йен отказывался даже вообразить себе такое. Этого просто не могло быть.

Впервые за все время они провели ночь порознь – она, всхлипывая во сне на кровати, а он без сна, завернувшись в свой плед, на полу.