Текст книги "Оазис"

Затем он протянул к ней руки, и они вместе упали на кровать. Словно в полусне Лейси ощущала, как он подготавливал ее тело. Он обладал каким-то сверхъестественным знанием всех эрогенных зон, и очень скоро ее желание стало почти нестерпимым.

Тай перевернул ее на спину и проник в нее, и Лейси предалась наслаждению от секса и кокаина одновременно. То, что она слышала о воздействии кокаина на мужскую эрекцию, оказалось верным. После своего первого судорожного оргазма Тай не смог расслабиться и в течение нескольких минут вторично довел ее до экстаза.

Даже достигнув наконец пика, Тай по-прежнему оставался внутри нее.

– Это было восхитительно, малютка, – проговорил он наконец, отодвинувшись от Лейси.

Она медленно приходила в себя после кайфа, однако еще не достигла того рубежа, за которым начиналась ломка. Каждый ее нерв был охвачен трепетом, и время от времени по телу пробегали спазмы, словно она снова оказывалась на вершине наслаждения…

Какое-то время спустя Лейси смутно расслышала его голос и взглянула на него. Тай сидел на краю постели.

– Что ты сказал?

Склонившись над столиком, он высыпал на него горку белого порошка и при помощи безопасной бритвы стал делить его на мелкие порции.

– Я спросил, не хочешь ли ты попробовать еще.

Его вопрос пробудил в Лейси чувство вины. Как могла она так легко забыть о своей твердой решимости никогда не употреблять наркотики любого рода. Из того, что ей приходилось читать о действии кокаина, она знала, что ломка не заставит себя ждать. Угрызения совести лягут тяжелым бременем на ее душу, и она снова погрузится в болото безысходного отчаяния…

Но всего этого можно избежать – стоит лишь принять одну-две дозы кокаина.

– Ну?

– Нет, Тай. Пожалуй, я обойдусь, – отказалась Лейси.

Он пожал плечами:

– Как тебе угодно.

Вынув из ящика соломинку, он вдохнул пару раз.

– Ах-х, до чего же хорошо! – И снова улегся на кровать.

– Тай… неужели ты регулярно принимаешь кокаин?

– Ты хочешь сказать, не попал ли я от него в зависимость? Отвечаю – нет. Я употребляю его только в особых случаях, вроде этого. Если я стану наркоманом, то могу с легкостью разрушить всю свою жизнь. При моем роде занятий, малютка, если голова не сидит твердо на плечах, очень скоро ее потеряешь. – Тай положил руку на ее обнаженную грудь, слегка ущипнув сосок. – А как твоя фамилия? Лейси… а дальше?

Она вздрогнула:

– А разве я тебе не говорила?

– Нет. – Он ухмыльнулся. – Только свое имя. Полагаю, тебе пора представиться как следует, учитывая, чем мы тут только что занимались.

– Да, пожалуй, – отозвалась она сухо. – Меня зовут Лейси Хьюстон.

– Лейси Хьюстон… По-моему, звучит неплохо.

Она в замешательстве взглянула на него, чувствуя себя слегка задетой. Она привыкла к тому, что ее узнавали даже без представления.

– Неужели это имя тебе ничего не говорит?

– Нет. А что?

– Я – известная актриса.

– Актриса? – переспросил Тай с бестолковым видом. – Хьюстон? Надеюсь, не та Лейси Хьюстон?

– Не понимаю, почему ты делаешь ударение на слове «та».

Он покачал головой:

– Известная актриса! Кинозвезда! О, дьявольщина, и во что я только ввязался! – Он перекинул ноги через край кровати и встал.

– Что плохого в том, что я актриса? – спросила Лейси, теперь уже переходя к обороне.

– Что в этом плохого? – Он влез в халат. – Хорошо, я тебе отвечу. Все вы, киношники, не только люди со странностями, но к тому же живете в вымышленном мире. – Он сделал презрительный жест. – Я предпочитаю жить в реальном мире, леди. И хочу, чтобы меня окружали реальные люди, а не какие-то бесплотные тени.

– С чего ты это взял? – Теперь ее охватил гнев. – Ты сам признался мне, что сражаешься за деньги. Это и есть твой реальный мир?

– Да, черт побери! Когда ты берешь в руки оружие и другой парень делает то же самое, тут уже не до пустых фантазий.

– А для меня это не больше, чем еще одна из мужских бредовых фантазий, – парировала она презрительно. – И если бы не они, в мире было бы гораздо меньше войн.

Тай с хмурым видом возвышался над ней, подобно грозной тени. Он поднял руку, словно собираясь ее ударить, и Лейси пришлось собрать всю свою силу духа, чтобы не съежиться от ужаса. Но он опустил руку и с отвращением в голосе произнес:

– Думаю, тебе лучше одеться и поскорее убраться отсюда, леди.

Развернувшись, он крупными шагами вышел из комнаты, полы его халата развевались, подобно гигантским крыльям.

Какое-то время Лейси сидела неподвижно, глядя ему вслед и кипя от ярости. Как он смел говорить с ней в подобном тоне! Черт побери, она ведь не кто-нибудь, а Лейси Хьюстон!

Затем она вдруг почувствовала желание расхохотаться. По-видимому, Тай осмелился говорить с ней так именно потому, что имел дело с Лейси Хьюстон.

Гнев ее тут же улетучился, уступив место крайнему унынию. Вся эта малоприятная сцена заставила ее почувствовать себя шлюхой, которую подобрали в каком-нибудь баре и с помощью уловок накачали двойной дозой кокаина.

Почему еще ни разу она не встретила на своем жизненном пути мужчину, который бы уважал ее? Вопреки всякой логике Лейси чувствовала, что и на этот раз обманула ожидания партнера. Вне зависимости от того, какими конкретными причинами были вызваны два ее предыдущих развода, с каждым из своих мужей ей доводилось пережить мгновения, когда, как ей казалось, она обманывала их ожидания.

Охваченная апатией, с отяжелевшей под бременем надвигающейся депрессии головой, Лейси слезла с кровати и натянула на себя платье. Когда она вошла в гостиную, Тай Медина, все еще в халате, стоял у окна, держа в руке рюмку водки. По тому, как напряглась его спина, Лейси поняла, что он услышал ее шаги, однако Тай даже не обернулся.

Ее охватило почти непреодолимое желание пройти мимо него на цыпочках. «Но с какой стати я должна чувствовать себя виноватой?» – подумала она. И в самый последний момент, уже оказавшись в коридоре, Лейси что было сил хлопнула дверью.

Вечером следующего дня, когда Лейси уже с трудом держалась на ногах от выпитой водки, вдруг зазвонил телефон. Это был Тай Медина.

– Лейси, я должен попросить у тебя прощения за вчерашний вечер. Признаюсь, я хватил через край.

Гнев в ее душе вспыхнул снова.

– Вот это уж верно, черт бы тебя побрал!

– Я понимаю твою обиду. В оправдание могу сказать только, что несколько лет назад я уже имел дело с одной актрисой. Это оказалось гиблым номером, полным провалом. Но я не вправе был вымещать зло на тебе.

– Зачем ты позвонил мне, Тай?

Последовала короткая пауза, за ней вздох.

– Прежде всего я хотел перед тобой извиниться. Знаешь, мне было довольно трудно отыскать тебя. Я потратил чертовски много времени, пытаясь раздобыть твой номер телефона. Наконец сообразил, что его должен знать Клифф Ван Хорн, но я вспомнил о нем только к концу дня. Я хочу сказать, что сделал все от меня зависящее, чтобы извиниться за свое поведение.

– И что ты думаешь таким образом выиграть?

– Ну во-первых, я надеялся заслужить твое прощение. И во-вторых, мне очень хочется увидеть тебя снова. Почему бы нам не пообедать вместе?

Лейси оторвала от уха трубку, недоверчиво уставившись на нее. Затем продолжила разговор:

– Ты предлагаешь мне это после того, как оскорбил меня? И более того, рассчитываешь, что я соглашусь?

– Я уже сказал, что сожалею о своем поведении. Или тебе самой никогда не приходилось делать такие вещи, за которые потом было стыдно?

Подобное с ней на самом деле случалось, и не один раз. Вполне возможно, что он и впрямь раскаивается. Кроме того, Тай был очаровательным ублюдком да и как любовник превосходил многих.

– И потом, что ты теряешь? – продолжал он. – Я тебя приглашаю, а если снова начну вести себя как подонок, ты можешь меня прогнать.

Совершенно обезоруженная, Лейси невольно рассмеялась:

– Ладно. Не исключено, что я об этом пожалею, однако попробую рискнуть.

Выйдя из задумчивости, Лейси беспокойно зашевелилась на своей кровати в Клинике.

Пришлось ли ей впоследствии пожалеть о своем решении? Пожалуй, это еще слишком мягко сказано. Само собой разумеется, она согласилась пообедать с Таем, а спустя всего три недели они поженились. Это был бурный брак, окончившийся полным провалом. Из всех нелепых поступков в жизни – а Лейси готова была признать, что совершила их немало, – ее брак с Таем Мединой был одним из самых глупых.

Вскоре после свадьбы выяснилось, что он лгал насчет своей зависимости от кокаина, – обычное заблуждение почти всех законченных наркоманов. Не исключено, что он обходился без наркотиков во время своих военных рейдов, однако у нее не было никакого способа это выяснить.

Их брак длился меньше года. В течение этого времени Тай бывал попеременно то грубым, то нежным с нею; и очень скоро роль мужа Лейси Хьюстон стала ему претить. В конце концов между ними произошла крайне неприятная ссора, после чего Тай порвал с ней и направился в Центральную Америку, в очередную «горячую точку».

Лейси подала на развод. Он не стал противиться, и с тех пор она больше ничего о нем не слышала.

В который уже раз она потерпела неудачу, в который раз была отвергнута. И когда Курт снова пристрастил ее к кокаину, Лейси стала все чаще и чаще прибегать к порциям белого порошка, чтобы продержаться в течение дня. И ночи. Результатом стало то, что она явилась на съемочную площадку, где шла работа над «Песнями сердца», нетвердой походкой, совершенно потеряв ориентацию и не в состоянии произнести ни слова из роли, словно находилась вне этого мира. Дон Спарр, режиссер фильма, решил, что с него довольно. Если она не придет в норму, он покинет съемочную площадку. В конце концов между Лейси и продюсером картины было достигнуто соглашение. Съемки будут прерваны на срок примерно от месяца до шести недель, которые понадобятся ей, чтобы пройти курс лечения. Конечно, все это обойдется ему в очень крупную сумму, однако единственной альтернативой было вообще снять картину с производства, а это означало, что все деньги, уже вложенные в нее, вылетят в трубу.

Лейси была так напугана, что охотно согласилась, и у нее еще сохранилось достаточно здравого смысла, чтобы понять: для нее это самая выгодная из всех возможных сделок. Если бы работа над фильмом прекратилась по ее вине, это стало бы концом ее карьеры. Если она перестанет входить в первую десятку актрис, делающих самые большие кассовые сборы в Голливуде, ей очень быстро найдется замена. А Лейси, хотя ей очень этого не хотелось, все же признавала, что с утратой положения звезды будет чувствовать себя опустошенной.

Вздохнув, она поднялась с кровати. Действие успокоительного постепенно проходило, и палата вдруг показалась ей душной. Интересно, заперта ли дверь? Лейси не запрещали покидать комнату, поэтому она подошла к двери и повернула ручку. Замок не был заперт. Сняв пижаму, Лейси распахнула платяной шкаф. Теодор перенес сюда ее одежду и сам развесил. Лейси натянула на себя широкие темные брюки, белый пуловер и вышла в коридор. В этот момент он был совершенно пуст, если не считать дежурного за столиком в дальнем конце. Лейси помнила, что как раз в той стороне находится главный вход.

Она двинулась в противоположном направлении. Между Клиникой и обычной больницей существовало по крайней мере одно различие – все двери, мимо которых она проходила, были закрыты.

В торце здания коридор поворачивал направо и заканчивался стеклянными дверями, ведущими в солярий. Он был пуст, двери кто-то оставил открытыми. Лейси вошла туда. Яркий солнечный свет заливал помещение; потолок и три стены были сделаны из стекла.

Она подошла к восточной стене. Впереди, насколько видел глаз, простиралась пустыня, начинавшаяся сразу же за территорией Клиники.

Лейси вынула из сумочки сигарету, но тут же сообразила, что у нее нет с собой спичек. Она так и осталась стоять, глядя на пустыню и зажав между пальцами сигарету.

– Вы позволите?

Вздрогнув, она резко обернулась. Прямо за ее спиной стоял стройный мужчина лет сорока или немногим больше, в коричневом костюме. У него были темные густые волосы, зачесанные назад, спокойные черты лица, темно-карие глаза и нос римского патриция. В руке он держал зажигалку. Незнакомец повернул колесико, и тут же вспыхнуло крошечное пламя.

– Хотите прикурить?

– Благодарю вас.

Он поднес зажигалку к ее сигарете. Глаза их встретились, и он улыбнулся, обнажив ровные белые зубы.

– Вы – Лейси Хьюстон? – И в ответ на ее безмолвный кивок добавил: – Я бы узнал вас повсюду, поскольку являюсь вашим большим поклонником. Меня зовут Джеффри Лоуренс.

Глава 8

Сьюзен просто не знала, что думать. Предложение Ноа застало ее совершенно врасплох. Она никогда не горела желанием увидеть это место изнутри, однако такой случай нельзя было упускать. Внутренние помещения Клиники всегда представлялись ей чем-то вроде лечебницы для душевнобольных, наподобие той, которую она видела однажды в старом телефильме «Змеиное логово», где мужчины и женщины с пеной на губах и нечесаными волосами испускали душераздирающие вопли или неприкаянно слонялись из стороны в сторону, словно души грешников в аду.

Но вместо этого она очутилась в атмосфере строгого порядка. Сьюзен поймала на себе взгляд Ноа, он усмехнулся:

– Это не совсем то, что вы ожидали увидеть, не так ли?

Она невольно улыбнулась:

– Пожалуй, вы правы. Мне это место всегда представлялось довольно жутковатым.

– Именно поэтому я и предложил устроить для вас экскурсию.

– Одно мне все же кажется странным – охранник с оружием.

– О, это только для вида. Мы уже убедились на опыте, что это вызывает у пациентов чувство безопасности и к тому же отваживает незваных гостей, что немаловажно для находящихся здесь знаменитостей.

Ноа открыл дверь, и они оказались в довольно большой комнате, где удобные кресла были расставлены вокруг низкого круглого стола. В углу стоял маленький холодильник и на нем – кофейник.

– Пожалуй, это самая важная комната во всем здании, в чем-то сродни операционной в больнице, – сказал Ноа.

Сьюзен осмотрелась вокруг.

– Мне она кажется совершенно обычной.

На его губах играла усмешка.

– Некоторые из наших пациентов так не думают. Они прозвали ее «Змеиным логовом».

Его слова до того поразительно совпали с тем, о чем Сьюзен подумала всего лишь минуту назад, что она ахнула.

– Да, как в том старом фильме. Именно здесь пациенты пытаются бороться с обуревающими их демонами. Они огрызаются и рычат друг на друга, раскрывая свою внутреннюю сущность. Когда я здесь, мне приходится быть отчасти третейским судьей, отчасти укротителем хищных зверей, отчасти отцом-исповедником, отчасти заклинателем злых духов – и все в одном лице. Это комната для сеансов групповой терапии. Тут мы поверяем друг другу свои секреты, делимся своими кошмарами и разыгрываем психодрамы.[6]6
  Психодрама – вид групповой психотерапии, когда пациенты выступают в качестве актеров и зрителей, причем их роли направлены на моделирование жизненных ситуаций, имеющих личностный смысл для участников, с целью устранения неадекватных эмоциональных реакций и более глубокого самопознания.


[Закрыть] Мы пытаемся заставить пациента открыть свою душу перед другими такими же, как он, алкоголиками и наркоманами. Если пациенту это удается, то он или она уже на полпути к выздоровлению.

– Очень любопытно, – заметила Сьюзен. – А вы хоть изредка допускаете сюда посторонних? Как студентов в колледже, свободно посещающих лекции.

– Ни в коем случае… – Он вдруг пристально поглядел на нее. – Вы хотите?..

– Вы же сами говорили, что намерены показать мне, как вы тут работаете. Можно ли придумать лучший способ?

– Это стало бы нарушением прав наших пациентов и подорвало бы их доверие к терапевту. А для успешного лечения доверие между врачом и пациентом должно быть полным.

– А если они сами позволят мне присутствовать на сеансе?

Ноа встревоженно посмотрел на нее:

– Погодите минуту! Уж не думаете ли вы просить у них разрешения?

– Нет-нет, Ноа, не волнуйтесь. – Она коснулась его руки. – Это не входит в мои намерения.

– Слава Богу! – воскликнул он с облегчением. – Хэнкс, наш уважаемый директор, и так уже на взводе из-за того, что я вообще впустил вас сюда. Стоит вам сделать что-нибудь подобное, и нам обоим не сносить головы.

Они направились к выходу из комнаты.

– Все ваши пациенты подвергаются групповой терапии?

– Почти все, но время от времени терапевт проводит сеанс один на один с пациентом.

– С некоторыми из ваших знаменитостей? Вряд ли им придется по вкусу каяться в своих слабостях в присутствии других.

– Разумеется, мы обеспечиваем полную секретность, если они сами того желают. Но я настоятельно рекомендую пациентам групповую терапию, и лишь немногие из них упрямятся.

– Я была бы не прочь познакомиться с Лейси Хьюстон, – произнесла Сьюзен задумчиво. Теперь они медленно шли по коридору. – Едва ли она станет возражать. После заметки Синди Ходжез всему миру известно, что она здесь.

– Сначала нужно спросить у нее, – ответил Ноа несколько натянуто. – Мисс Хьюстон производит на меня впечатление довольно замкнутой натуры.

– Я знаю, это звучит банально, но что на самом деле представляет собой Лейси Хьюстон? Мнения о ней настолько расходятся, что…

Двери, ведущие в боковой коридор, с шумом распахнулись, и оттуда выскочил молодой человек в больничной одежде. Он резко остановился, оглядываясь по сторонам.

– Билли! – Сделав два больших шага, Ноа оказался рядом с ним и крепко схватил его за руку.

Длинные, нечесаные белокурые волосы падали на лоб молодого человека, из-под этой завесы смотрели темные глаза, горевшие фанатическим огнем. Взгляд его остановился на Сьюзен. Ей глаза этого пациента показались безумными, однако от них исходило какое-то гипнотическое притяжение.

Молодой человек попытался вырваться, но тут раздался сигнал тревоги, и он сразу сник. Свободной рукой Ноа вынул из-за пояса передатчик и рявкнул в него:

– Говорит доктор Брекинридж. Выключите этот проклятый звонок!

Через мгновение звон прекратился.

– Кто приказал включить сигнал тревоги? – продолжал Ноа гневно. – Им можно пользоваться только в экстренных случаях. Вы, наверное, уже напугали до смерти всех в этом помещении.

– Но случай действительно экстренный, доктор, – донесся слабый, как жужжание насекомого, голос из передатчика. – Билли Рипер потерялся где-то в коридорах Клиники.

– Теперь уже нашелся. Он со мной. Как ему вообще удалось выбраться? Я же распорядился, чтобы двери в его палате всегда оставались запертыми.

– Мы не знаем, доктор.

– Так выясните, черт бы вас побрал!

Ноа снова закрепил передатчик у себя на поясе, и как раз в этот момент они увидели устремившегося к ним по коридору Бада Лонга. Охранник остановился перед Ноа, тяжело дыша, с пунцовым от бега лицом.

– Ради всего святого, Бад! Как он выбрался из палаты?

Охранник пожал плечами, засовывая револьвер в кобуру.

– Понятия не имею. Должно быть, кто-то забыл запереть дверь.

Ноа мрачно взглянул на певца:

– Может быть, ты объяснишь мне, Билли?

– Ни за что! – На губах Билли появилась злобная ухмылка. – Единственное, что тебе нужно знать, док, это то, что старину Билли никто не запирал.

– Если бы это зависело от меня, ты бы немедленно вышел отсюда прямиком через главный вход, – произнес Ноа с отвращением. – Тебе нужно не лечение, а хороший сторож. Но если принять во внимание, как ты одет… – Ноа ухмыльнулся. – В больничной одежде, с голой задницей, обдуваемой ветром, – и в таком виде ты предстанешь перед своими поклонниками?

Билли усмехнулся в ответ:

– Им это может даже понравиться, док.

– Ну ладно, я провожу тебя в палату. – Ноа, обернувшись, бросил взгляд на девушку: – Оставайтесь здесь, Сьюзен. Я скоро вернусь.

Ноа повел Билли прочь. Прежде чем дверь закрылась за ними, певец обернулся, откинул со лба волосы и подмигнул Сьюзен.

Все это время она с испугом наблюдала за происходящим. Пациент, с диким видом носящийся по коридорам, – это уже больше похоже на то, что она ожидала здесь увидеть. Сьюзен улыбнулась, понимая, что Ноа, судя по всему, теперь просто кипит от ярости. Безусловно, это совсем не то зрелище, которое он хотел ей показать.

Оставшись одна, она неуверенно осмотрелась вокруг. Коридор был пуст. Возможно, ей представился случай для небольшого самостоятельного расследования. После некоторого колебания она направилась в конец коридора. По правую сторону находился солярий, и двери его были открыты.

Сьюзен вошла туда. Высокий мужчина и стройная женщина, стоящие у восточной стены, с беспокойством поглядели на нее. Сьюзен подошла ближе к ним.

– Из-за чего тревога? – спросил мужчина. – Не пожар ли? Мы уже подумывали, не покинуть ли нам здание.

– Нет, вам не о чем беспокоиться, – ответила Сьюзен. Присмотревшись к женщине, она сообразила, что перед ней сама Лейси Хьюстон! – По-видимому, сигнал тревоги включают, когда пациент оказывается не там, где ему положено находиться.

– Кто-то выбрался наружу? – спросила Лейси.

– Да, но теперь уже все в порядке. Он под надежным присмотром, – сообщила Сьюзен. – Вы ведь Лейси Хьюстон?

– Я… о черт, какой смысл отрицать очевидное? Всему миру известно о том, что я здесь. Да, я Лейси Хьюстон.

– Меня зовут Сьюзен Ченнинг. Я очень рада нашей встрече, мисс Хьюстон, поскольку являюсь большой поклонницей вашего таланта. Впрочем, я почти не встречала людей, которые бы не разделяли мое мнение.

– Очень признательна за ваши любезные слова, мисс Ченнинг, – приветливо улыбнулась Лейси. – Это Джеффри Лоуренс. – И смущенно добавила: – Мой товарищ по заключению.

– Рад познакомиться, мисс Ченнинг.

Сьюзен задержала взгляд на Джеффри ровно настолько, сколько требовалось, чтобы ответить на его приветствие, затем снова обернулась в сторону Лейси. Как показалось Сьюзен, вблизи актриса выглядела менее величественной, чем на экране, и несколько ниже ростом. Конечно, в подобных обстоятельствах едва ли кто-нибудь сумел бы сохранить внушительный вид. Лейси к тому же произвела на Сьюзен впечатление человека, крайне уязвимого по натуре. На экране она обычно выступала в роли роскошной, соблазнительной, светской с головы до ног женщины. Впрочем, напомнила себе Сьюзен, за внешним лоском почти всегда скрывается определенная доля уязвимости. Актриса явно не соответствовала тому стереотипу наркоманки, который сложился у девушки, если только такой стереотип вообще существовал.

– Ах вот вы где, Сьюзен!

Обернувшись, Сьюзен увидела Ноа. Он кивнул Лейси и Джеффри Лоуренсу:

– Надеюсь, звонок вас не потревожил? Его включили по ошибке.

– Я немного разволновалась, доктор, – призналась Лейси. – Но мисс Ченнинг была настолько добра, что объяснила нам ситуацию.

– Ах вот как? – Взгляд Ноа метнулся к Сьюзен. – Очень мило с ее стороны.

– Мне лучше вернуться к себе, – сказала Лейси. – Надеюсь, я не преступила правил, доктор. Лежала на койке без сна, чувствуя себя заключенной в четырех стенах, и вот решила на несколько минут выйти прогуляться.

– Нет, вы не нарушили никаких правил, Лейси. Вы вольны совершать прогулки по своему желанию, и вы тоже, Джеффри. В конце концов у нас здесь не тюрьма.

– Я провожу вас в палату, Лейси. – Джеффри подал актрисе руку, и они вместе покинули солярий.

Как только они скрылись из виду, Ноа обернулся к Сьюзен:

– Что вы им сказали?

– Только правду и ничего больше, – отозвалась та простодушно. – Я объяснила им, что один из пациентов оказался не там, где ему положено.

– Превосходно! – пробормотал Ноа угрюмо. – Они, наверное, теперь думают, что разного рода извращенцы слоняются тут по коридорам, когда им только взбредет в голову. Почему вы не остались там, где я вас просил?

– Почему? Уж не боитесь ли вы, что я увижу нечто такое, чего мне видеть не следует?

– Разумеется, нет, – огрызнулся он. – Вы мне не поверите, но подобное у нас случается крайне редко. Я сам не понимаю, как это произошло сегодня. У меня есть подозрение, что маленький стервец Билли подкупил кого-нибудь из сотрудников и тот оставил его дверь незапертой, хотя понятия не имею, откуда он взял деньги. Но я непременно все разузнаю, и когда это произойдет, чьи-то головы полетят с плеч!

– А я из ваших объяснений сделала вывод, что в Клинике нет замков и никого не удерживают тут против его воли.

– Существуют и исключения. Палаты в отделении детоксикации обычно остаются запертыми. Этот пациент отличается необузданным нравом, и он был в совершенно невменяемом состоянии, когда его доставили сюда. Однако он находится здесь по своей воле. Он сам поставил подпись под документами… – Ноа замолчал, сообразив, что нарушил одно из главных правил Клиники – никогда не обсуждать пациентов с посторонними, тем более враждебно настроенными.

– Пойдемте, Сьюзен. Близится время ленча. Вы и так уже достаточно успели повидать за один день. У нас есть небольшая закусочная для обслуживающего персонала. Еда там ничуть не хуже, чем в любом другом ресторане Оазиса.

Сьюзен взяла его под руку. Когда они вошли в закусочную, она спросила:

– А как насчет ваших заключенных? Им подают такую же еду? – Увидев хмурую складку на его лбу, она рассмеялась. – Пожалуйста, не надо снова набрасываться на меня. Я просто повторяю слова Лейси Хьюстон.

– Он очень мил, Зоя, – возбужденно рассказывала Сьюзен. – Правда, он всякий раз выходит из себя, когда задевают Клинику. Но если не касаться этой темы, он вполне дружелюбен и даже занятен.

День близился к вечеру, и они вместе сидели в атриуме за прохладительными напитками. Мадам, примостившись на плече хозяйки, чистила клювом перышки. Зоя не без внутреннего удовольствия наблюдала за Сьюзен, дымя маленькой сигарой над стаканом коктейля «Маргарита».

– Мне тоже доктор Брекинридж показался человеком приятным. Впрочем, я и не ожидала увидеть какого-нибудь людоеда из страшной сказки. Разумеется, я всего лишь старуха и не удостоилась его особого внимания, но, вне всяких сомнений, он изо всех сил старался произвести впечатление на тебя, дитя мое.

Румянец на щеках Сьюзен, и без того яркий, стал теперь еще гуще.

– Если ты имеешь в виду, что он пытался за мной ухаживать, то ты ошибаешься. Но я бы не…

– Ты бы не стала противиться, – подхватила Зоя, голос ее прозвучал несколько сухо. – Ты ведь это хотела сказать? По-моему, мысль не так уж плоха, Сьюзен. Рано или поздно ты должна избрать себе спутника жизни. Но об одном тебе нужно помнить твердо. – Она подалась вперед, заговорила с неожиданной силой и страстью: – Мы ведем борьбу не с ним, а с Клиникой. Никогда об этом не забывай.

– Я не забуду, Зоя, – заверила ее Сьюзен. – Мои убеждения остаются неизменными.

Зоя удовлетворенно кивнула:

– Надеюсь, что так будет и впредь. Ну а пока что… – Она сделала глоток из своего стакана. – Расскажи мне о Клинике.

– Судя по тому, что я видела, место довольно приличное. Чисто, повсюду полный порядок. Правда, одна вещь, о которой говорил доктор Брекинридж, показалась мне немного странной. Многие из сотрудников Клиники, в том числе и кое-кто из медицинского персонала, в прошлом сами были алкоголиками или наркоманами. По его словам, их собственный жизненный опыт делает их незаменимыми…

Телефонный звонок заставил ее замолчать. Зоя направилась на кухню и сняла трубку с настенного аппарата.

– Алло?

Мужской голос произнес:

– Мэй Фремонт? Это ты, Мэй?

Кровь застыла у Зои в жилах, она слегка пошатнулась, и на какое-то мгновение ей даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Судя по потрескиванию в трубке, звонок был междугородным.

– Кто вы? – с трудом выговорила она.

– Это Сэм Уотсон, Мэй. Я ведь говорю с Мэй, не так ли?

Зоя крепко зажмурила глаза, уносясь мыслями в прошлое. Когда она только-только открыла свое заведение в Неваде, ей было необходимо заручиться поддержкой в правительственных кругах, и она обрела ее в лице Сэма Уотсона, который считался непревзойденным мастером закулисной игры в политической жизни штата. Сэм не раз оказывал ей услуги разного рода, и за это она предоставила ему право свободного посещения «Райского уголка» в любое время.

Голос из прошлого! Наверняка следует ожидать дурных новостей. Зое хотелось бросить трубку, однако необходимо было сначала все разузнать.

– Да, это я, Сэм, – произнесла она спокойно. – Как поживаешь?

– Старею, Мэй, – в трубке раздался короткий смешок. – Если ты все еще при деле, то боюсь, что больше не смогу позволить себе некоторые вольности, хе, хе!

– Сэм, как ты узнал мой номер? Его же нет в справочниках.

– Это было не так-то просто, поверь мне. Но даже у такой древней развалины, как я, все еще сохранилась некоторая доля влияния. И ведь это именно я в старые добрые времена посоветовал тебе сменить имя и превратиться из Зои Тремэйн в Мэй Фремонт.

– Да, я прекрасно это помню, Сэм. Не то чтобы я была не рада твоему звонку, но…

Его резкий, дребезжащий смех не дал ей договорить.

– Готов держать пари, что не рада. Ушла на покой, превратилась в респектабельную особу, и вдруг твои прошлые… э-э… грешки всплывают наружу.

– Сэм, что все это значит? Я уверена, ты позвонил мне не ради того, чтобы поболтать о «старых добрых временах».

– Пожалуй, Мэй, пожалуй. – Голос Сэма стал серьезным. – Должен признаться, я немного обеспокоен. Кто-то наводил справки насчет Зои Тремэйн. Слухи дошли до меня окольными путями, и я решил, что должен известить тебя.

Зоя напряглась.

– Кто, Сэм? Кто интересовался мной?

– Пока что не знаю. Я даже не уверен, проходил ли запрос через официальные каналы, или это инициатива частного лица. Само собой, я попытаюсь все выяснить, Мэй, однако поиски потребуют времени. А тебе никто не приходит на ум? У тебя есть враги?

– О да, я их нажила немало, – призналась Зоя.

В голове у нее вертелось имя Тодда Ремингтона. Он не был ее врагом, но что, если именно он стоял за всей этой историей? Вполне возможно, что Рем ее узнал. Но если даже и так, зачем ему понадобилось копаться в ее прошлом? Оно ему и без того известно.

– Все та же тонкая, деликатная Мэй, – с иронией заметил Сэм Уотсон. – Однако тут есть одна деталь… Кто бы ни затеял эту возню, имя Мэй Фремонт, по-видимому, ему пока еще неизвестно.

– Ты думаешь, кто-нибудь может установить связь между двумя именами?

– Трудно сказать. Все зависит от того, кто взялся за это расследование. Если те, кто его затеял, имеют доступ к полицейским каналам, то рано или поздно они найдут зацепку. Но если речь идет просто о частном лице, ему будет гораздо сложнее. Тебе не приходит в голову, по какой такой причине тобой может интересоваться полиция, Мэй?

– Нет, я не могу ответить тебе прямо сейчас.

– Ладно, попытаюсь еще что-нибудь выяснить, а там уж будет видно, что из этого выйдет.

– Буду тебе очень признательна, Сэм.

– Не стоит, Мэй. Я перед тобой в долгу. Редко мне выпадали в жизни такие славные моменты, как те, что я провел в твоем заведении. Одно воспоминание почти приводит меня в раж, а в моем возрасте это что-нибудь да значит.

Зоя повесила трубку, совершенно сбитая с толку. Едва завидев ее, Сьюзен вскочила и в тревоге спросила:

– Что-нибудь случилось, Зоя? Ты побелела как полотно.