Текст книги "Танцующие тени"

4

Остаток дня тянулся мучительно долго. Голова у Саманты все еще побаливала, а от одной мысли о предстоящем разговоре с матерью к горлу подступала тошнота. Она закрыла галерею раньше обычного и вернулась домой, чтобы вздремнуть до приезда матери. Однако ни заснуть, ни даже расслабиться ей так и не удалось. Она вздрагивала от каждого шороха за окном, несколько раз вставала, чтобы проверить, заперты ли окна и двери, и наконец поймала себя на мысли о том, не пора ли установить решетки и сигнализацию. Никогда прежде Саманта не стремилась спрятаться от мира за семью замками – но теперь все изменилось, и в собственном доме она больше не чувствовала себя в безопасности.

Покормив Сарси и полив цветы, Саманта наконец поняла, что отдохнуть ей так и не удастся, и, сунув в карман связку ключей, отправилась к матери.

Войдя в пустую квартиру, она налила себе бокал красного вина и вышла на балкон. В воздухе пахло дождем; над городом нависали тяжелые низкие тучи. Оставалось надеяться, что мать успеет добраться до дома, пока не разразится гроза.

Вернувшись в гостиную, Саманта остановилась перед семейными фотографиями на рояле. Ее мать прекрасно играла, хоть никогда и не училась музыке…

По крайней мере, так она говорит.

Страшно подумать: теперь она вынуждена сомневаться во всем, что знает о собственной матери.

Саманта долго вглядывалась в фотоснимки.

Никаких ключей к разгадке не обнаружила – по крайней мере, на поверхности. Она задумалась, перебирая в памяти все, что знала о прошлом родителей. Отец в юности воевал во Вьетнаме – об этом она узнала из какого-то случайного упоминания. Он никогда об этом не рассказывал. Как не рассказывали отец и мать и о том, что важно для каждой супружеской пары, – где познакомились, как поженились…

– Мама, где ты училась?

– В маленьком колледже на Среднем Западе. А потом появился твой отец, и я так и не получила диплом.

– Может быть, и мне поступить туда же?

– Что тебе там делать, милая? Я туда поступила только потому, что ни на что получше денег не хватало. А ты должна получить самое лучшее образование…

Так и случилось: Саманта окончила Стенфорд и получила два диплома – по веб-дизайну и менеджменту…

– Мама, мама, что же мне теперь делать? – прошептала она, обхватив себя руками.

За окном быстро темнело, но Саманта не стала зажигать свет. Она сидела на диване в гостиной, сжимая сумочку с фотографиями и свидетельством о рождении, и с трепетом ждала, когда в дверях повернется ключ.

Когда это наконец случилось и мать вошла в гостиную, сердце ее едва не выскочило из груди.

Комнату залил поток яркого света; Пэтси Кэрролл удивленно подняла брови, увидев дочь.

– Здравствуй, детка. Что это ты сидишь в темноте?

– Привет, мама. Нашла что-нибудь интересное? – непослушными губами выговорила Саманта.

– Да, есть несколько отличных полотен. Тебе понравятся. Я купила их для галереи. Выставим их в… – Вглядевшись в лицо дочери, Пэтси оборвала себя: – Что случилось?

Слова застряли у Саманты в горле. Может быть, еще не поздно? Что, если промолчать? Нет. Она должна знать правду.

– Вчера ко мне в галерею зашли двое мужчин. И сегодня пришли еще раз. Они… они сказали, что мой отец… мой родной отец жив. Что он умирает и хочет меня видеть.

Вся кровь отхлынула от лица матери; в этот миг Сэм поняла, что зловещие незнакомцы ей не солгали.

Пэтси уронила сумочку и, пошатнувшись, вцепилась в подлокотник кресла.

– Нет! – прошептала она. – Боже мой, нет!

– Еще они сказали, что у меня есть брат. Брат-близнец.

Мать бессильно рухнула в кресло.

– И что ты им ответила?

– Я ответила, что это какая-то ошибка. Что мой отец – Дэвид Кэрролл.

– Так оно и есть, – пробормотала мать.

– Он мой родной отец?

Пэтси молчала. Лицо ее, казалось, превратилось в застывшую маску боли.

– Ты была замужем за Полом Мерриттой?

Сэм чувствовала себя последней негодяйкой, но не могла прекратить расспросы. Она должна была выяснить правду – и как можно скорее, пока остатки мужества ее не покинули.

– Да, – еле слышно выдохнула мать.

– Он – мой отец?

– Нет! Твой отец – Дэвид!

– Но не родной.

– Дэвид – единственный настоящий отец, который у тебя был, – прошептала Пэтси.

За окном загрохотал гром, и зубчатая молния разорвала темное покрывало туч. А в следующий миг по стеклу застучали частые капли дождя.

– Значит, это правда, – дрогнувшим голосом произнесла Сэм.

– Пол поклялся…

– Поклялся в чем?

– Что не станет тебя разыскивать. – По щеке матери скатилась одинокая слеза. – И Дэвид принял меры предосторожности… – Она вдруг всплеснула руками. – Это я во всем виновата! Боже мой, что я наделала!

Саманте вдруг показалось, что пол уходит из-под ног, а сама она, словно Алиса из детской книжки, проваливается все глубже в кроличью нору. Только сейчас она осознала, что до последней секунды не желала верить незнакомцам из Бостона. Отчаянно надеялась, что все это окажется ложью. Что мать со смехом разуверит ее, докажет, что документы и фотографии подделаны, даст хоть какое-то объяснение…

– Саманта!

Но Сэм не могла вымолвить ни слова.

Ее мир – уютный, налаженный мир, в котором она прожила тридцать пять лет, – разлетелся вдребезги.

Сэм не знала, сколько времени прошло, прежде чем она вновь обрела дар речи.

Мать сидела в кресле, прямая, как статуя, и бледная, как полотно. Глаза ее блестели от слез. Саманта догадывалась, что и сама сейчас выглядит немногим лучше.

– Значит, Дэвид принял меры предосторожности, – словно эхо, повторила она. – А ты… Почему ты говоришь, что виновата во всем? Что ты сделала?

– Встретилась со своей сестрой. Столько лет прошло… мне казалось, теперь мы в безопасности.

С сестрой? Еще одна ложь: мать всегда уверяла, что у нее не осталось родственников. С трудом сдерживая гнев, Саманта достала из сумочки фотографии и бросила их на кофейный столик.

– Взгляни на это!

Мать так и впилась глазами в один из снимков – изображение взрослого Ника Мерритты. Она погладила снимок кончиками пальцев – легкий, ни с чем не сравнимый жест материнской ласки. Затем подняла на дочь полные слез глаза.

– Пойми, я не могла поступить иначе!

– Вот как? За тридцать пять лет ты не нашла времени рассказать мне правду! Боже мой, я так мечтала о брате…

Голос Саманты дрогнул и прервался, а мать все смотрела на фотографию, словно не могла наглядеться.

– Знаю, – хрипло ответила она наконец. – Но поверь мне: не было дня, когда бы я не вспоминала о нем.

– Да неужели? – с сарказмом отозвалась Саманта. Боль и гнев разрывали ее сердце.

– Так ты говоришь… этот человек… хочет тебя видеть?

– Мой отец, – поправила Сэм, хотя эти слова холодным комом застряли у нее в горле.

– Верно, в твоих жилах течет его кровь. Но больше ты ему ничем не обязана. Не езди, Саманта, прошу тебя! С этим человеком лучше не иметь ничего общего! – И Пэтси снова посмотрела на фотографию Николаса. Брата Саманты.

– Меня звали Николь?

– Я хотела, чтобы вы носили похожие имена, – со слабой улыбкой пояснила мать. – Имя Николь мне всегда нравилось.

– Да… красивое имя.

– В младенчестве ты была очаровательна… впрочем, об этом я тебе не раз рассказывала.

– А мой брат? Он тоже был очаровательным младенцем?

– Да, – сдавленно ответила мать. – Саманта…

– Мы с ним любили друг друга? – продолжала Сэм, проклиная себя за жестокость, но не в силах остановиться. – Играли вместе?

– Да. – Пэтси покорно вздохнула.

– Как ты могла?! Как могла бросить родного сына?

– У меня не было иного выхода, – ответила мать. – Чтобы вернуть мальчика, он готов был убить нас обеих.

– Значит, ты выбирала между мной и им? И выбрала меня?

По щекам матери заструились слезы. Но сейчас Сэм переполняла ярость, не оставлявшая места состраданию. Как она могла?! Отречься от сына, разлучить ее с братом… и теперь называть его не «Николас», не «мой сын», а «мальчик», словно какого-то чужого ребенка?!

– Я должна его увидеть, – твердо сказала она.

– Пола Мерритту? – В голосе матери звучал неподдельный ужас.

– Моего брата. И, может быть… мистера Мерритту. – Несмотря на все, что только что узнала, Саманта не могла назвать Мерритту отцом – это слово в ее сознании ассоциировалось только с одним человеком – Дэвидом Кэрроллом.

– Нет!

– Почему?

– Эти люди тебя уничтожат!

– Как уничтожили тебя? – спросила Сэм, встретившись взглядом с матерью.

– Они… пытались.

– И ты оставила этим людям моего брата?! – Голос ее задрожал. – Сколько ему было, когда ты… ушла?

– Восемь месяцев, – опустив голову, прошептала мать.

– Но как же… у меня же есть свидетельство о рождении с папиным именем! – воскликнула вдруг Саманта, хватаясь за соломинку – словно эта бумага могла что-то изменить.

– Дэвид все устроил, – ответила мать.

– Вот как?.. Мой папа, герой войны? Я всегда знала, что у него много талантов, – но не подозревала, что он умел и документы подделывать!

Мать вскинула голову.

– Что бы ты ни думала обо мне, помни одно: твой отец – лучший из людей, каких я когда-либо встречала в жизни.

– Но почему? Почему ты ничего мне не рассказала?!

– О чем? Что твой родной отец – преступник, главарь мафии? Зачем ребенку это знать?

– Ребенку, может быть, и незачем. Но я давно уже не ребенок. И имею право знать, кто я и откуда. Что, если бы я захотела выйти замуж, завести детей? Ведь нельзя рожать, не зная, какая у тебя наследственность!

– Наверное, тогда бы я все рассказала. Но до сих пор ты замуж не собиралась, и…

– А мой брат? – Сэм вздрогнула при мысли о том, с какой легкостью ее язык выговаривает эти два слова. – Неужели я не имела права знать, что…

– Он для нас потерян, – безжизненным голосом ответила мать. – Каждый, кто вырос в этой семье, безнадежен.

Сэм недоверчиво взглянула на нее.

– А мой отец? Неужели ты ничего не заметила? Как же ты?..

– Вышла замуж за гангстера? – горько усмехнулась Пэтси. – Я была очень молодой. И очень бедной. Окончила школу с отличием и поступила на бесплатную вакансию в Чикагский университет. Познакомились мы в библиотеке. Пол учился там же – на юридическом, на последнем курсе. Он был старше большинства студентов. Красивый, обаятельный… Он вел себя со мной, как с принцессой. Мне казалось, что сбылись все мои мечты.

Руки ее сжались в кулаки.

– Я влюбилась. Влюбилась, понятия не имея, кто он, из какой семьи и что за человек. Едва он окончил курс, мы уехали в Лас-Вегас и поженились. В то время я не задумывалась о том, почему Пол не хотел устраивать свадебное торжество, почему не познакомил меня со своей семьей. Смутно догадывалась, что родные могут не одобрить его выбор, но не более того. Наш медовый месяц был прекрасным сном; но потом мы вернулись домой – и начался кошмар. Мы поселились в фамильном особняке Мерриттов, с семьей Пола. Мне сразу дали понять, что я здесь лишняя. Отец Пола не одобрял его выбор: Мерритты – итальянцы, католики, а я – англосаксонка и протестантка, да к тому же без гроша за душой. Но я любила Пола и старалась угодить его родным. А это означало прежде всего – не задавать вопросов. Я хотела работать учительницей, преподавать музыку или рисование – предметы, которые изучала в университете. Но Пол воспротивился. Я была беременна и поначалу думала, что он просто оберегает меня. Теперь я понимаю: это было не так. Он просто боялся, что до меня дойдут слухи о его семье. Под предлогом заботы о моем здоровье он превратил меня в пленницу.

Скоро я поняла, что Мерритта – мафиозный клан. Пол клялся, что не принимает участия в делах семьи, и поначалу я ему верила. Но однажды я подслушала один разговор… То, что я узнала, привело меня в ужас. Но что мне было делать, куда идти? Я была беременна, без денег, без друзей, без единого родного человека – если не считать сестры, которая вырастила меня после смерти матери. Но у сестры была своя семья и свои проблемы. Кроме того, обратившись к ней, я могла навлечь на нее беду… Однако я точно знала одно: я не допущу, чтобы мой ребенок рос среди этих людей. Не имею права допустить.

У Сэм голова шла кругом. Ее мать – и замужем за мафией9 !

– А Николас… он знает о нас? – спросила Пэтси.

– Те двое сказали, что нет.

Мать вздрогнула и покачала головой.

– Не езди к ним, Саманта. Ты не представляешь, что это за люди. Они способны на все.

Саманта молчала, подавленная сумятицей собственных чувств. Ее все еще душил гнев – гнев на мать, которая столько лет скрывала от нее правду; но сквозь пелену ярости пробивалось пронзительное сострадание. Теперь многое в поведении Пэтси становилось для дочери понятным. Ясно, почему мать всегда была так осторожна. Почему они с отцом, несмотря на протесты маленькой Саманты, каждое утро отвозили ее в школу на машине и забирали после уроков. Почему в доме Кэрроллов была установлена сигнализация. Почему родители старательно учили Саманту запирать двери и окна, никогда не разговаривать с незнакомцами, а если кто-то попробует завести с ней разговор, бежать от него во все лопатки.

И охотничий домик в лесу, возле озера, который Дэвид называл «нашей хижиной», «нашим тайным убежищем»… Да, теперь все становится понятным.

Понятно, почему отец не разрешал Саманте приглашать в «хижину» друзей и даже рассказывать о ней кому-нибудь. «Это наше тайное место, – говорил он. – Как пещера Али-Бабы». Саманта не возражала – ей нравились тайны. Но теперь даже светлые воспоминания детства приобрели для нее иной, зловещий смысл…

– Почему ты позвонила сестре? – спросила Сэм.

– Я не виделась с ней больше тридцати лет – с тех пор, как уехала из Бостона. Во время войны Дэвид служил в войсках спецназа, ему случалось выполнять секретные задания. Он знал, как затеряться, чтобы тебя никто и никогда не нашел. Это он предупредил, чтобы я не вздумала связываться ни с кем из тех, кого знала в прежней жизни. Но после его смерти мне было так одиноко… Я не могла противиться желанию поговорить с сестрой. И позвонила ей, а потом, три недели назад, съездила к ней в гости. Прошло столько лет… Не могу поверить…

Саманта вспомнила, что три недели назад мать действительно уезжала на выходные – как она объяснила, «к друзьям». И Сэм не насторожилась, хотя насторожиться следовало: впервые на ее памяти мать уезжала из города одна – если не считать деловых поездок в поисках полотен для галереи.

– Я была уверена, что нам ничего не грозит! – простонала мать. По щекам ее двумя ручьями текли слезы.

Сэм вздрогнула. Тридцать с лишним лет кто-то сидел в засаде, выжидая, когда Пэтси совершит ошибку. Подстерегая ее.

– Не встречайся с ним! – прошептала мать. В глазах ее читалась отчаянная мольба. – Мы с тобой можем спрятаться, уехать отсюда. Сегодня же. В Мексику, или…

– Снова бежать? – воскликнула Саманта. – А как же галерея? Наши друзья?

– Саманта, ты не понимаешь!

– Верно, не понимаю! Не понимаю, как могло случиться, что где-то живет мой брат-близнец, о котором я до вчерашнего дня даже не слышала! Что вся моя жизнь оказалась ложью!

– Мы думали, так будет лучше.

– Вы с Дэвидом? Кстати, а с ним ты как познакомилась?

Мать тяжело сглотнула.

– Я… наняла его. Знала, что Пол и его люди идут за нами по пятам, и попросила сестру найти надежного человека, который помог бы мне скрыться. Она посоветовала Дэвида. Ну а потом мы полюбили друг друга.

В этом Саманта усомниться не могла – ей много раз случалось видеть, с какой любовью смотрят друг на друга отец и мать. И как же давил на плечи матери груз одиночества, если она решилась, нарушив собственные правила безопасности, встретиться с сестрой! Сэм ощутила укол вины: ей следовало быть внимательнее к матери, вовремя понять, что с ней происходит.

– Расскажи мне о Поле Мерритте, – попросила она. Пэтси покачала головой.

– Тридцать четыре года я старалась о нем забыть…

– А… а мой брат? О нем ты вспоминала?

– Каждый божий день, – сдавленным голосом прошептала мать.

– Как же ты могла его бросить?!

– Иного выхода не было. Я оставила его, чтобы сохранить тебя.

Сэм подумала, что мать, должно быть, все тридцать четыре года повторяла про себя эту фразу, словно бесконечную молитву.

– Спасти одного ребенка ценой другого?

– У меня не было иного выхода, – повторила мать, и Саманте показалось, что она сама изо всех сил старается – и не может – поверить в собственные слова.

Гнев ее отступил, сменившись пронзительной жалостью. До сих пор мать казалась Саманте сильной женщиной, всегда собранной, уверенной в себе и не склонной к сантиментам. Теперь она знала, какая бездна страдания таилась все эти годы за безупречным фасадом.

– Возможно, Николас в спасении и не нуждался, – осторожно заметила она. – Он ведь мог унаследовать гены своего… нашего… отца. – При этих словах по коже у нее пробежали мурашки. – Когда ты вышла замуж за папу? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Тебе тогда был годик. Мы переехали сюда, сменили имена, получили новые документы. Купили галерею и начали новую жизнь.

Перед глазами Сэм, как живой, встал человек, которого она все эти годы считала своим отцом. Все говорили, что они с Дэвидом очень похожи – оба рослые, сильные, спортивные, оба принимают жизнь такой, как она есть, и не боятся рисковать…

– Дэвид хотел, чтобы я тебе все рассказала, – добавила мать. – Он считал, что рано или поздно они нас найдут и лучше, чтобы ты была к этому подготовлена. – Помолчав, она проговорила: – Что бы ты ни думала обо мне и о моем решении – умоляю тебя, не езди в Бостон!

– Пол Мерритта мне не враг, – медленно ответила Саманта. Ей вспомнилась завуалированная угроза в адрес матери, но она решила, что об этом говорить не стоит. По крайней мере, пока. – Те двое сказали, что он разыскивал меня все эти годы. А вы с Дэвидом? Вы следили за жизнью Николаса? Или Дэвид ничего о нем не знал?

– Он все знал, – тихо ответила мать, машинально коснувшись браслета на левой руке – браслета, который она никогда не снимала, который Сэм привыкла считать подарком Дэвида.

Теперь она не была уверена и в этом.

– Я хочу увидеть брата. И выяснить, чего хочет от меня Пол Мерритта. – Поколебавшись, она добавила: – Если он и вправду умирает, это мой единственный шанс…

Шанс на что? Этого она и сама не знала.

– Тогда я поеду с тобой, – сказала Пэтси, но в ее голосе Саманта ясно расслышала страх.

– Нет, – твердо ответила она. – Это я должна сделать одна. А ты отправляйся в нашу хижину, пересиди эти дни там.

– Но галерея…

– За галереей присмотрят Хелен и Терри.

– Нет. Я не стану прятаться там без тебя. Не хочу больше убегать.

– Но почему ты убежала тогда? – не выдержала Сэм.

– Были причины. Поверь мне, Саманта. Причины, о которых я пока рассказать не могу. Как-нибудь потом, позже.

По плотно сжатым губам матери Сэм поняла, что иного ответа от нее не добьется.

– Прошу тебя, Саманта, не уезжай! – снова взмолилась Пэтси. – Останься здесь – среди друзей, людей, которые тебя любят, и…

– И – что?

– Ничего. – Мать снова замкнулась в себе. Саманта чувствовала, что мать о чем-то умалчивает, но понимала, что сейчас не время давить на нее и добиваться правды. Достаточно уже и прозвучавших откровений.

– Думаешь, он… он может причинить мне вред?

Он. Пол Мерритта. Бостонский адвокат. Глава мафиой «семьи». Отец, которого она не знает.

– Он на все способен, – тихо ответила мать.

– Если бы он хотел что-то с нами сделать, давно бы сделал. Ему ведь известно, где мы. Я встречусь с ним, поговорю, и, возможно, он больше не будет нас беспокоить.

– Ты не знаешь семью Мерритта. – Мать резко встала. – Пойду поставлю чайник.

Чай в семье Кэрролл служил панацеей от всех бед. Но Саманта понимала: от того шквала, что обрушился на них с матерью, чаем не спасешься.

Она пошла следом за Пэтси на кухню.

– Мне кажется, тебе все же стоит пожить в нашем домике, пока я не вернусь. Не хочу, чтобы кто-то использовал тебя для давления на меня. – Сэм понимала, что такой довод подействует на мать сильнее, чем рассуждения о ее собственной безопасности.

– Я не стану прятаться, пока ты идешь прямо в пасть к…

– Они ясно дали понять, что не оставят меня в покое, – прервала ее Сэм. – Здесь не безопаснее, чем в Бостоне, а бегать и прятаться всю жизнь я не собираюсь.

– Детка моя! – простонала мать. – Как я надеялась, что все это не коснется тебя! Как надеялась…

Много лет прошло с тех пор, как Пэтси в последний раз называла Саманту «деткой». Мать и дочь крепко обнялись. В глазах у обеих стояли слезы.

– Ты права, – проговорила наконец мать. – Если уж он решил… – Вдруг она вскинула голову: – Но мы можем спрятаться в хижине вдвоем!

– А галерея? А наши дома?.. Рано или поздно он все равно нас разыщет. Я хочу встретиться с ним, поговорить и положить этому конец.

Пэтси молча покачала головой. На лице ее матери отражался непреодолимый ужас, и Саманта решила сменить тему, чтобы хоть немного снять напряжение.

– Тебя действительно звали Трейси? – спросила она. – Это имя стоит в свидетельстве о рождении.

Мать закусила губу.

– А девичья фамилия – Эдвардс?

– Да, так и есть. Хотя давным-давно никто не звал меня этим именем.

– Ты говорила о сестре… А какие-нибудь другие родственники у тебя есть?

– Никого, кроме Сьюзен, – ответила Пэтси. – Она на восемь лет старше и вырастила меня после смерти матери.

– И все эти годы ты с ней не виделась?

– Нет. Если не считать той поездки три недели назад.

Сэм невольно вздрогнула, подумав о том, какой ценой Пэтси заплатила за их безопасность. И все же ее обуревал гнев – уже не столько на мать, сколько на мир, в котором вся ее жизнь в одно мгновение рассыпалась, словно карточный домик. Идеальная семья, безоблачное существование в тихом маленьком городке – все это оказалось лишь декорацией, картонным фасадом, скрывающим пустоту.

Саманте предстоит еще очень многое узнать, но она чувствовала, что продолжения «допроса» мать не выдержит. Позже. Быть может. Рано или поздно она найдет ответы на все свои вопросы.

– Так ты спрячешься в хижине? – спросила она еще раз.

Саманта знала, что найти охотничий домик очень нелегко даже для опытной ищейки. Он был приобретен на имя несуществующей фирмы; а налоги на него регулярно выплачивал личный адвокат Дэвида. Прежде Сэм не понимала, к чему такие предосторожности, видела в этом лишь чудачество отца, ревнивое желание оградить свою личную жизнь от посторонних глаз. Теперь она поняла, что причины были гораздо серьезнее.

Устало вздохнув, Пэтси подняла глаза на дочь:

– Когда ты выезжаешь?

Это было признание поражения. Но, глядя в измученное, разом постаревшее лицо матери, Сэм больше не чувствовала ни гнева, ни радости от своей победы – лишь сострадание и глубокую печаль.

– Через два дня. Надо кое-что доделать в галерее.

– Я позвоню Хелен и попрошу ее присмотреть за галереей, – предложила мать. – И заберу с собой Сарси.

– Лучше всего тебе завтра же уехать, – посоветовала Сэм. – Или… послушай, может быть, просто обратиться в полицию?

При этих словах мать побелела, как мел.

– Нет! – вырвалось у нее.

Саманта уставилась на мать, как на сумасшедшую. Ей казалось, что ничто уже не сможет ее удивить, но этот ужас при упоминании о полиции…

– Ни в коем случае, – проговорила мать, справившись с собой. – Нам не нужна огласка. Скандал погубит наш бизнес. А «семья»… – Это слово она произнесла так, что Сэм невольно вздрогнула. – В полицию мы пойдем, только если не останется другого выхода.

На мгновение Саманту охватил ужас. Что она делает? Во что ввязывается? Что, если совершает роковую ошибку?

Но она напомнила себе, что за много тысяч километров на восток, в Бостоне, живет ее брат-близнец, не подозревающий о ее существовании. И родной отец, которому осталось жить несколько месяцев.

Она должна с ними встретиться. И дело не в угрозах незнакомцев. Просто бывают случаи, когда делаешь то, что должен, – потому что не можешь поступить иначе.