Текст книги "Дьявольски красив"

Глава 6

Блейку куда больше хотелось бы принять горячую ванну и упасть на кровать, чем переодеваться в сухую одежду и опять куда-то идти, но интуиция подсказала ему, что требуются предупредительные действия. Разрази гром всех женщин, сующих свой нос куда не следует! Он просто представить себе не мог, что такой беспомощной простушке, как мисс Каррингтон, удается поставить его в такое невозможное положение, но рисковать он не будет.

Склонность к насилию, подумать только! Да он склонен к насилию не больше, чем любой другой мужчина. Ну, возможно, чуть больше, чем Огилви. Или Ник. Или… ну, не важно. У него нет ни малейшего желания вступать в вынужденный брак из-за каких-то дурацких пересудов, даже если они затрагивают его семью. А он подозревает, что именно это задумала мисс Каррингтон.

Ему вдруг пришла в голову ужасная мысль: неужели она узнала, что Каррингтон-Хаус может стать его собственностью? Если так, ее не остановить, какими бы оговорками ни обложил отец соглашение.

Если ему когда-либо придется жениться, это будет на его условиях и ни на чьих других. Он скорее отправится добровольцем в армию, чем станет плясать под дудку еще одной взбалмошной, назойливой женщины, которая примет близко к сердцу глупое мамино суеверие насчет его грядущей смерти.

После того как камердинер Огилви промыл и перебинтовал ему палец, Блейк, морщась, всунул ноги в башмаки. Сапоги ему теперь не надеть. К тому времени как он поднялся по лестнице и постучал в дверь Хойта, завтрак еще не был подан.

Лорд Квентин Хойт был младшим сыном нового маркиза Белдена. Он приехал в Лондон лет десять назад, дабы нажить состояние, и это ему удалось. Остальные члены его большого семейства оставались в Шотландии и продолжали жить скромно, потому что вдовствующая леди Белден унаследовала все неотчуждаемое богатство покойного маркиза. По счастью, Хойтов мало интересовало общество сверх того, чтобы позволить Квентину обеспечить сестер и племянниц, когда они достигнут брачного возраста.

Презрев традиционные роли младших сыновей в обществе, Квентин занялся морскими перевозками и за нетитулованные годы сам нажил целое состояние. Пока его отец не получил титул маркиза, общество презирало Квентина за его честолюбие. Теперь он намеревался стать лондонским агентом своего отца, чем-то вроде связующего звена между ним и вдовствующей маркизой. Блейк подозревал, что заполучил приглашение на этот домашний прием только для того, чтобы позлить маркизу, потому что торговцев обычно не приглашают марать герцогские гостиные.

По циничному наблюдению Блейка, его другу, видимо, доставляет удовольствие бросить вызов язвительной леди Белл. Во всяком случае, Хойт знает ее лучше, чем кто-либо другой, поэтому вполне может дать Блейку совет, в котором тот так нуждается.

Лорд Квентин сам открыл дверь. Одетый в восточный шелковый халат, уже выбритый, он вопросительно вскинул на Блейка бровь, что сказало ему, что Квентин уже в курсе утренних событий.

Войдя, Блейк заковылял взад-вперед по комнате.

– Леди Белл занимается сватовством, – заявил он. – И на сей раз наживка я. Хуже того, забракованная наживка. Она считает меня склонным к насилию.

Квентин фыркнул и вернулся за письменный стол, где, по-видимому, работал со стопкой документов, требующих его подписи.

– Я удивлен, что она вообще сочла тебя наживкой. Если Каслри все еще здесь, он не захочет слушать тебя, если узнает про эту последнюю эскападу.

Блейк поморщился, но было слишком поздно ублаготворять секретаря военного ведомства.

– Мне просто надо заполучить больше образцов этого проклятого французского шифра, чтобы суметь его взломать, – возразил Блейк. – Я должен находиться в Португалии, где могут быть перехвачены секретные донесения. К черту Каслри, мне нужен патент.

– Не нужен тебе никакой дурацкий шифр. Тебе нужна женщина, кто-нибудь милый и покладистый, вроде этой девчонки Каррингтон. – Квентин резко вскинул голову, в глазах у него появился блеск. – Леди Белл отвергла тебя как партию для своей очередной протеже?

– Так я понял. Мне и невдомек было, что я рассматриваюсь. Я больше склонен перестрелять птиц, которых мисс Каррингтон коллекционирует. Нельзя сказать, что мы подходим друг другу.

Квентин откинулся на стуле и вытянул ноги на ковре. Блейк понимал, что ему лучше убежать и спрятаться, но из любопытства ждал, чтобы понять, о чем думает друг. Ради Англии и своего будущего он надеялся, что Квентин найдет способ вернуть его на континент.

Большая семья Квентина долгие годы жила на жалкие крохи и не могла себе позволить быть слишком щепетильной в отношении того, что их отпрыск занялся коммерцией. Консервативный отец Блейка, напротив, получал солидный доход от своего имения, и его сыновьям не требовалось нигде трудиться, разве что воевать. Если Блейк не хочет окончательно отдалиться от своей семьи, то не может стать купцом и опозорить их. Он же не какой-нибудь жестокий ублюдок, который станет рисковать шансами своих сестер в обществе, но позволить заковать себя в брачные узы только ради семьи – это уже слишком.

– У девчонки Каррингтон доход тысяча фунтов в год. Очень даже неплохо, – задумчиво проговорил Квентин.

– Она прострелила мне ногу! Какая женщина способна на такое?

– У нее при себе пистолет? – спросил Квентин, с сомнением вскинув бровь.

– Пистолет был мой. Ее поведение не назовешь нормальным, – уклонился от подробностей Блейк. Палец все еще болел. Но он понимал, что лучше на этом вопросе не останавливаться, и перешел к следующему. – Мне просто нужно, чтобы ты мне помог и отвлек леди Белл, пока я отвлеку свою мать, прежде чем они состряпают план, который коснется всех нас.

– Учитывая компрометирующие обстоятельства, в которых вас застигли…

Блейк нетерпеливо отмахнулся.

– Она украла птицу! В нашем споре не было ничего компрометирующего.

– Женщины смотрят на вещи не совсем так, как мы. А мисс Каррингтон выразила интерес к браку? – полюбопытствовал Квентин.

– Да какое это имеет значение? Я не подхожу, – возразил Блейк.

Он понимал, что слишком уж горячо протестует. Но чувствовал себя загнанным в ловушку, раздраженным и хотел, чтобы кто-нибудь сказал ему, что у него есть альтернативы.

Квентин прищурился.

– Ни одна женщина не подойдет тебе, разве что какая-нибудь маркитантка. И, подозреваю, твоя брезгливость не позволит тебе принять даже эти отношения.

Черт бы его побрал! Это совсем не то, что Блейк хотел услышать.

– Будет несправедливо оставлять женщину дома одну, когда я отправлюсь исполнять свой долг на континент. Если бы мне удалось другим способом заполучить этот шифр, я мог бы рассмотреть возможность женитьбы, но армия – моя единственная надежда.

– Следует признать, мисс Каррингтон чересчур бледная и хрупкая, – заметил Квентин, устремив взгляд в потолок. – Она зачахнет от горя, если ты покинешь ее.

– Бледная и хрупкая? Ты рехнулся? Мы ведем речь об одной и той же женщине? Да она чертовски опасная Венера! – Блейк прикусил язык. Он не собирался в этом признаваться.

Квентин устремил на него проницательный взгляд, и Блейк почувствовал себя жуком, наколотым на булавку.

– А что, если твой брак с мисс Каррингтон приведет в негодование леди Белл, поможет тебе купить патент и даст мне удовлетворение от того, что я сосватал еще одного своего друга за очередную протеже Изабеллы?

У Блейка заболела нога и взбунтовалась душа.

– Ты готов сделать мисс Каррингтон несчастной ради того, чтобы разозлить леди Белл?

– Напротив, – задумчиво промолвил Квентин, улыбаясь, как кот, поймавший канарейку. – Если я правильно ее оцениваю, мисс Каррингтон очень хотела бы иметь мужа, который удалится на континент.

Блейку совсем не понравилось, как это прозвучало. Ему потребовались годы, чтобы признать, что брак может быть единственным решением проблемы его постоянного безденежья. Он задумался над тем, какая именно жена лучше всего подойдет ему. Глупость и безрассудство не входили в набор тех качеств, которые он рассматривал.

Но он пока еще не нашел богатую привлекательную женщину, здравомыслящую, которая с готовностью согласилась бы принять обедневшего младшего сына, а мисс Каррингтон определенно не откажешь в привлекательности.

И мисс Каррингтон не зачахнет от горя, случись ему сложить голову в Португалии, если у нее будет этот проклятый дом.

Хорошенько накормив и надежно спрятав Перси в карете, Джослин переоделась в дорожный костюм и пустилась на осторожные поиски своей добычи.

Леди Белл скоро спустится, и они отправятся в путь, а она до сих пор еще не нашла ни одного джентльмена. Без сомнения, они все отсыпаются после ночных возлияний. Она испытывала чувство, близкое к облегчению, что больше не столкнулась с мистером Монтегю, но глупая идея выйти за него замуж не шла у нее из головы.

Мужская рука схватила ее за локоть и вытащила из комнаты для завтрака, куда она заглянула. Она узнала волнующе земной запах мистера Монтегю, запах лошадей и кожи. Он нашел ее первым.

– С вашего позволения, мне надо с вами переговорить, мисс Каррингтон. – Не дожидаясь согласия, он потащил ее к библиотеке.

– На улице, – возразила она. С колотящимся сердцем высвободила свой локоть и поспешила к дверям конюшни во второй раз за этот день. – Я должна проследить, чтобы Перси вел себя тихо.

– Не думаю, что конюшенный двор – подходящая обстановка для того, что я собираюсь сказать.

Она бросила на него испуганный взгляд. Неужели он передумал? Если так, то это просто невероятный случай. Джослин настороженно пригляделась к нему.

Он побрился. Капли влаги еще блестели на его квадратной челюсти. Блейка Монтегю нельзя было назвать писаным красавцем по общепринятым канонам красоты, и все же, со своим прямым аристократическим носом, впалыми щеками и весьма интригующим бронзовым цветом лица, он интересовал ее куда больше, чем было допустимо.

Не отведи она глаз, этот пристальный взгляд вогнал бы ее в краску.

Его хромота становилась заметнее, когда он приноравливался к ее шагам, и она ощутила неожиданное тепло от его внимательности.

– Напротив, мистер Монтегю: принимая во внимание наши склонности, возможно, двор – лучшее место, чтобы поговорить.

– Вы намерены кричать как попугай? – с подозрением спросил он.

– Не больше, чем вы намерены реветь как бык, – парировала она, спускаясь со ступенек.

– Я не реву. Я слыву человеком уравновешенным. – Когда она сразу не возразила, он воспользовался представившейся возможностью продолжить перечисление своих качеств. – Я честолюбив, трудолюбив и имею возможность получить дом в Челси, где, как мне сказали, имеется зимний сад, подходящий для птиц.

Джослин с трудом сдержала смех. Из всех его раздражающих черт характера ум мистера Монтегю наиболее полезен. Удивительно, но он пришел к тому же заключению, что и она, и просчитал все выгоды и преимущества в противовес возможным возражениям, и, основываясь на этом, действует без колебаний. Ей нравится деятельный мужчина, особенно тот, который согласен с ней.

Зимний сад, подходящий для птиц? В Каррингтон-Хаусе был зимний сад…

Она попросила возницу леди Белл провести ее мимо их старого дома, и знает, что он пустует, но не настолько оптимистична, чтобы поверить, что он теперь принадлежит мистеру Монтегю. Маловероятно, что Гарольд так погряз в долгах, чтобы продать его всего через каких-то шесть лет после папиной смерти.

– Вы получите этот расчудесный дом, только если отец одобрит ваш выбор жены, – напомнила ему Джослин. – И хотя леди Белл не имеет законного права препятствовать мне, я отношусь к ней с большой любовью и уважением и не оскорблю чувств леди, не посчитавшись с ее советом. А она вас не одобряет.

Все еще держа ее за руку, Монтегю оглядел двор и ожидавшую карету и, не обнаружив никого поблизости, с циничным неверием воззрился на нее.

– Как, черт возьми, вы можете быть уверены, о чем я хочу просить? – спросил он. – Мы же едва знаем друг друга.

– Может, я и не такая ученая, как мужчина, который учился в Оксфорде, но зато хорошо подкована в делах матримониальных. После утреннего происшествия ваше решение – простой случай дедукции. Общество довлеет над нами, нравится нам это или нет. Досужие сплетни могут подпортить как ваши шансы, так и мои. Возможно, брак и неприятный выбор, но порой это меньшее из всех зол.

Она обычно говорила без умолку, когда нервничала. Джослин сделала глубокий вдох и сменила тему. Пора проверить, можно ли ему доверять.

– Вы отвезете Перси для меня в Лондон? Боюсь, леди Белден будет не в настроении выслушивать мои аргументы, если обнаружит, что я присвоила герцогского попугая.

От изумления его серые глаза потемнели чуть ли не до черноты.

– Вы хотите, чтобы я украл птицу?

– Она уже украдена. Вам надо только переправить ее. Полагаю, у вас есть комнаты, где вы могли бы подержать попугая, пока я не сделаю все необходимые приготовления? – Она удостоверилась, что возница все еще слоняется в каретном сарае, и открыла дверцу экипажа.

– Почему? – вопросил он. – С какой стати мне вообще соглашаться на эту глупость?

Ну, если он вознамерился изображать мужскую тупость… Джослин обернулась и похлопала длинными ресницами. Постучав пальчиком о ямочку на щеке, ангельски улыбнулась. – Потому что вы думаете, что можете рассказать леди Белден о том, что я украла попугая, и шантажом вынудить меня выйти за вас замуж, дабы получить доступ к моим деньгам и присоединиться к армии весной?

– Что за бредовая… – Он остановил поток возмущений и воззрился на нее с циничным интересом. – Полагаю, вы знаете это, потому что намерены шантажом принудить меня жениться на вас, чтобы заполучить мой дом с птичником?

Когда он злился, глаза его становились цвета черненого серебра. Джослин ощутила опасно волнующий трепет от напряженности его пристального взгляда. Она порадовалась, что имеет некоторый опыт в том, как справляться с результатами рискованного поведения, иначе лишилась бы чувств.

– Шах и мат. Думаю, мы с вами прекрасно поладим, – объявила она. – Особенно если будем в тысяче миль друг от друга.

Она наклонилась внутрь кареты и, подняв сиденье, извлекла из-под него коробку с дырочками для вентиляции. Перси вскрикнул: «Африка знает!» – и перенес свой вес так, что она чуть не уронила его.

– Ему, пожалуй, будет легче путешествовать у вас на плече, но клетку можно привязать к седлу.

– Вы ненормальная, вам это известно? – спросил он, с опаской поднимая коробку, заглушающую протесты Перси. – Женщины не выходят замуж ради птиц.

– Большинство мужчин не женятся, чтобы отправиться на войну и быть убитыми, – весело отозвалась она. – Нам надо получше узнать друг друга, прежде чем принимать такое серьезное решение, полагаю. Считайте это предварительными переговорами на предмет того, подойдем ли мы друг другу. Постарайтесь давать Перси как можно больше свежих овощей и фруктов. Можно яблоки, только если не позволять ему есть семечки. Листья репы и одуванчика просто отличны. Его питание влияет на его поведение, вот почему он выдергивает перья. Как только он станет питаться лучше, то и вести себя будет лучше.

У мистера Монтегю все еще был такой вид, будто его ударило молнией. Наверное, она была слишком настойчива, но у них мало времени и он показался ей решительным джентльменом, который не меняет своего однажды установленного курса. В будущем это может обернуться против нее, но она уже знала, что выбор у нее ограничен. И возможности Каррингтон-Хауса… это надо разузнать. Нельзя обнаруживать свой интерес слишком рано в этой сделке.

– Если вы передумали, скажите об этом сейчас, и я найду другой способ переправить Перси, – попросила она с нотками сочувствия. – Возможно, к началу сезона весной все позабудут о нашем маленьком приключении.

– Нас застигли в конюшне на рассвете. Вы прострелили мне палец на ноге. Сомневаюсь, что мы когда-либо услышим конец нелепым россказням, которые, уж будьте уверены, распространятся в свете.

Он просверлил ее гневным взглядом, и она чуть не затрепетала от страха, пока не заставила себя мысленно встряхнуться. Монтегю доказал, что благороден и не причинит вреда женщине, даже если она выстрелит в него. Теперь, побрившись и завязав шейный платок, он не так уж сильно походил на пирата. Всю жизнь Джослин игнорировала оскорбления и благодаря этому осталась жива. А уж с этой работой она и подавно справится – особенно если они будут держаться подальше друг от друга. И если он примет странности Ричарда. Это может быть проблематично. Она не осмелилась упомянуть о маминых пристрастиях. Кроме того, мама скорее всего предпочтет жить в деревне.

– Я согласен, что нам надо продолжить обсуждение, прежде чем мы достигнем договоренности, – сказал он, к ее огромному облегчению. – Но моя лошадь уже оседлана. Я могу ненадолго взять Перси.

– Если вы намерены придушить его, то вы недооцениваете мою ярость, – предостерегла его Джослин. – Было время, когда птицы были моими единственными товарищами, а я преданный друг.

Впервые он показался больше заинтригованным, чем рассерженным. Несмотря на его образованность и здравомыслие, пожалуй, есть кое-что, чему она могла бы его научить, подумала Джослин.

– Полагаю, вы так же преданы своим человеческим друзьям, как и пернатым, мисс Каррингтон. Я навещу вас по возвращении в Лондон. А пока, возможно, вы пожелаете убедить леди Белден, что я человек достойный и вполне сдержанный.

Он поклонился и захромал прочь – сплошь непреклонная благородная гордость и решимость, – воистину отважный, бесподобный мужчина. До нее донесся приглушенный птичий крик, прежде чем мистер Монтегю скрылся в конюшне.

Неужто она всерьез думает о том, чтобы выйти замуж за Блейка Монтегю?

Глава 7

Неужто он всерьез думает о том, чтобы жениться на Джослин Каррингтон? Нет, он вовсе не думает. Во всяком случае, не головой. Нижними частями тела, без которых тут явно не обошлось. Стоило ей только обратить на него свои голубые глаза, как все мысли улетучивались. Слова «пленительная» и «обольстительная» глупо вертелись в его пустой голове.

Перси, этот проклятый сквернослов, отнюдь не помогал перевести мысли на интеллектуальный путь, распевая похабные куплеты, когда Блейк направлял своего коня по живописной проселочной дороге вдоль Темзы.

Он не собирался везти это несносное создание в Лондон, если можно сбагрить его с рук раньше. Не хотелось бы, конечно, злоупотреблять добротой друзей, но у Фица Уикерли, ныне графа Дэнкрофта, неподалеку имение, достаточно большое, чтобы спрятать целую стаю птиц. Ему не составит никакого труда приютить шелудивого попугая. Блейк в любом случае собирался съездить в гости, хотя теперь не мог задержаться там, как намеревался.

Мисс Каррингтон будет ждать в Лондоне его возвращения… если только ему не удастся отговорить себя от решения жениться.

Он дорожит своей независимостью. Ему претит сама мысль о том, чтобы ходить перед кем-то на задних лапках. Но как только период ухаживания закончится, он снова будет свободен как ветер в поле. Женатые пары не торчат друг у друга на глазах, а, как правило, живут каждый своей жизнью. Он сохранит свои меблированные комнаты в Лондоне. У нее будет ее драгоценный дом в захолустном Челси.

Женитьба означает, что у него не только будут денежные средства, чтобы приобрести патент, но и, даст Бог, удастся наконец-то избавиться от родительских придирок и бесконечного пиления.

Когда он повернул лошадь на обсаженную деревьями подъездную дорогу, показалась крыша широко раскинувшегося особняка Дэнкрофтов, и Блейк вспомнил посеребренные лунным светом волосы мисс Каррингтон, фиалковые глаза и насмешливые алые губки. Она нежная, женственная, сладкоголосая… и настоящая интриганка. Он терпеть не может обман, но следует признать, что леди определенно не бледная изнеженная мисс, которая сидит и ждет, чтобы все само шло ей в руки. Это плюс. Однако Перси, выкрикивающий непристойности от его седла, – жирный минус.

Он поморщился при виде детей, высыпавших из дома ему навстречу, и мысленно поставил еще один решительный минус в своей брачно-учетной книге. Дети его нисколько не интересуют. Жены, волей-неволей, означают появление детей, хотя большинство этих сорванцов – братья и сестры графини, а не потомство Фица.

Глядя на стайку детворы, он размышлял, хорошо ли оставлять с ними сквернословящего попугая, покуда на дорогу не выскочил кот. Дабы не раздавить домашнего любимца, Блейк откинулся назад и натянул поводья. Его обычно спокойный конь заржал, встал на дыбы и сбросил его. Он так сильно ударился задом о твердую землю, что на несколько секунд из него вышибло дух.

Вот дьявольщина, мрачно подумал Блейк, устремив взгляд в небо и дожидаясь, когда боль скажет ему, какую часть тела он покалечил на этот раз.

Свидетели его неловкости, дети и няньки, с визгом и криками бросились к нему. Черт, черт, черт. Теперь ему придется подниматься и делать вид, будто все хорошо. Он взглянул на своего мерина, дабы убедиться, что тот не затопчет малышей, но глупое создание спокойно щипало траву.

Дородная нянька бежала за маленькими хулиганами, но не успела поймать их раньше, чем Перси разразился моряцкими куплетами. По счастью, самой разборчивой частью было «хей-хо» и «трам-пам-пам». Вне себя от радости, дети схватили Блейка за руки и потянули к дому, восторженно подпевая Перси и пытаясь заглянуть в клетку, свисавшую с седла.

Сильно хромая, Блейк с трудом поспевал за самым маленьким карапузом, но, похоже, обошлось без сломанных ребер.

Старший мальчуган и дочурка Фица ссорились за право нести клетку, а старшая девочка держала за руку розовощекого, фальшиво поющего карапуза, когда они подходили к ступенькам заднего крыльца. Серьезный четырехлетний малыш шагал один, пока Блейку не пришлось схватить его за руку, когда тот покачнулся и чуть не упал.

При виде слезинки унижения, скатившейся по замурзанной щечке, Блейк вздохнул, посадил мальчика на плечо и, морщась, стал подниматься по лестнице навстречу графине Дэнкрофт, которая ждала наверху, качая на руках нового наследника графского титула, и смотрела на него так, словно у него выросла вторая голова.

Ей-богу, если бы Фиц не был его самым близким другом, Блейк повернулся бы и дал деру в Лондон при виде этой семейной идиллии.

– Отец готов предоставить дом в Челси за девицу, но дать денег на покупку патента – ни за что на свете! – возмущался Блейк, меряя шагами обширное пространство библиотеки Дэнкрофтов позже вечером. Все тело болело, но ему еще крупно повезло, что он не сломал шею, когда свалился с лошади. – Это смахивает на старческое слабоумие.

Два этажа библиотечных полок были пустыми, когда Фиц только получил титул и поместье, но, несмотря на близость графских владений к банкротству, полки, похоже, медленно, но неуклонно заполнялись. Блейк подумал, что надо бы пожертвовать им свою коллекцию, прежде чем он отправится на войну, что вновь вернуло его мысли к мисс Каррингтон. Читать-то она хоть умеет? Принимая во внимание представления с хлопаньем ресницами, которые она давала на вечеринке, он в этом сомневался.

– Довольно с тебя бренди, старик, а то ты уже перешел на грубости. – Фиц откинулся в старом кожаном кресле и насмешливо воззрился на него.

– Загнанные в угол животные рычат и кусаются. Грубость – моя идея цивилизованности. – Блейк бросил взгляд на палец, за который его цапнул Перси, когда он попытался покормить паршивца. Он почти сочувствовал его положению. Попугаи, как и мужчины, должны быть вольными птицами.

Словно прочитав мысли Блейка, Перси вытянул шею, горделиво прошелся по насесту в своей клетке и запел непристойные куплеты. Блейк сунул пальцы в рот и резко свистнул. Фиц прикрыл уши, но испуганная птица притихла.

– Твой отец должен понимать, что ты возьмешь деньги мисс Каррингтон и купишь на них патент, – напомнил ему Фиц, подливая им немного бренди.

– Излюбленное занятие моего отца – добавлять всякие условия и оговорки к контрактам. Он опутает соглашение цепями, которые не позволят мне сделать то, что я хочу, – мрачно предрек Блейк. – Но я не узнаю условий, пока не сделаю предложения, а мисс Каррингтон его не примет. Надеюсь, мне удастся найти альтернативы.

– Хотел бы я помочь, но весь Лондон в курсе состояния моих финансов. Если мисс Каррингтон, как ты говоришь, тоже преследует свои цели, то она не будет убита горем, когда ты отправишься на войну. – Фиц предложил попугаю ядрышко ореха, и Перси аккуратно взял его у него из пальцев.

– Почему этот паршивец клюнул меня, когда я кормил его? – Блейк зыркнул на полуоблезлую серую голову попугая. Прямо какая-то жалкая пародия на птицу. Он не мог взять в толк, что мисс Каррингтон нашла в нем.

– Потому что ты его не любишь. Очень умное создание. Леди такая же сообразительная?

– Она меня пока еще не кусала. – Блейк снова стал ходить взад-вперед.

Фиц фыркнул, услышав такую сомнительную похвалу, но мудро воздержался от комментариев.

– Я приехал не для того, чтоб тебя о чем-то просить, – продолжал Блейк. – Ты и так мне здорово помог. Просто я… – Он нахмурился и попытался точно сформулировать, чего именно ожидает от друга.

– Ты хочешь знать, стоят ли брачные оковы того, чтобы позволить нацепить их на себя, – закончил за него Фиц. – Я представлял себе золотую цепь на своем члене до того, как произнес обеты. Но наш случай другой. Я беспредельно восхищался Эбби еще до того, как мы заговорили о браке. Ты же едва знаешь мисс Каррингтон. Я встречался с ней только однажды, когда мы навещали леди Белл несколько месяцев назад. Она показалась мне довольно приятной.

– Она выстрелила мне в ногу и украла чертова попугая! Вряд ли это можно назвать приятным. К тому же она Каррингтон! Уже одно это должно настораживать. – Блейк зло зыркнул на противного попугая, который тут же захлопал крыльями и пробормотал:

– Вот дерьмо собачье.

Фиц хмыкнул.

– Сдается мне, он уловил твое настроение, Монтегю. Взгляни на это с другой стороны: она спасла беспомощное создание от кретина. Значит, не может она быть так уж плоха.

– Правила существуют в обществе не без причины, – возразил Блейк. – Нельзя просто взять и украсть то, что принадлежит другому, только потому, что он плохо о нем заботится!

– А, быть может, следовало бы, – отозвался Фиц. – Быть может, правила надо изменить. Разве не это ты хочешь сделать с военными уставами?

– Военные уставы не прописаны в законах. – Но Блейк понял, что он имел в виду. Правила любви и общества тоже не прописаны в своде законов. Может ли он установить свои собственные правила?

– Ты уже испробовал все имеющиеся способы добиться желаемого, – стоял на своем Фиц. – Я попытался порекомендовать тебя в министерство внутренних дел, но титул Дэнкрофта производит впечатление только на несведущих, а больше у меня связей нигде нет.

– Да если бы и были, это не помогло бы. Каслри уже отверг меня. Премьер-министр тяжело болен. И ему не до того, что Каннинг и Каслри рвут друг другу глотки и ничего не делается, пока они грызутся друг с другом. Адмирал Нельсон был прав, когда назвал министерство устаревшим. В министерстве иностранных дел есть зашифрованные документы, которые лежат нераспечатанными со времен колониальной войны!

Блейк повернулся и вперил гневный взгляд в своего друга.

– Бьюсь об заклад, ты даже не догадываешься, что почтовое министерство может отсылать иностранные письма в дешифровальный отдел, где их открывают без ведома получателя. Они, черт побери, мастера декодировать любовные послания какого-нибудь олуха-иностранца, а военные донесения им побоку. Никому там наверху нет никакого дела до того, что происходит за пределами их личной вендетты!

Фиц пожал плечами.

– Хорошо, что ты предпочитаешь военную службу гражданской. Стрелять во врага благороднее, чем в правительственных чиновников.

– Я предпочитаю умереть благородно, чем быть сброшенным лошадью, – пробормотал Блейк. – Не могу себе представить, как эта заноза попала под седло. Я не имею привычки ездить через лес, где мог бы ее подцепить. До этого мой конь никогда меня не сбрасывал. Мама запрет меня в комнате из страха, что ее глупое суеверие сбудется.

Тут Эбби, графиня Дэнкрофт, вошла в комнату с подносом разных сортов сыров. Она поставила поднос на письменный стол и мимоходом поцеловала Фица в голову.

– Дети желают тебе спокойной ночи и надеются, что утром ты их прокатишь.

Она повернулась к Блейку.

– Я знаю, что вы не спрашиваете моего мнения, мистер Монтегю, но если леди Белл одобряет мисс Каррингтон, значит, она наверняка хороший человек. Леди Белл не делает ничего без тщательной проверки.

Прелестная маленькая графиня удалилась, не дожидаясь ответа.

Вот она, причина, по которой брак его не устраивает, вспомнил Блейк. Женщины вьют гнезда. Им нужны дома, дети, нежные слова и все то, что его совершенно не интересует. Ему требуется физическая и умственная стимуляция, а не сыры и детишки.

Фиц вскинул бровь и ухмыльнулся, глядя, как Блейк мучается из-за решения, которое должен принять.

Спустя два дня после домашнего приема Огилви Изабелла Хойт, леди Белден, вышла из кареты перед лондонским домом лорда Элвенли, одного из самых компанейских светских львов.

Перед ней лорд Квентин Хойт как раз вручал свою бобровую шапку лакею.

– Добрый вечер, Изабелла. Вы выглядите восхитительно, как всегда.

Изабелла могла бы поклясться, что этот негодник поджидал где-нибудь в сторонке, когда подъедет ее карета, чтобы войти в дом первым.

– А вы выглядите, как обычно, самодовольным, Квентин, – произнесла она, принимая предложенную руку. – Скажите мне, ваш отец намеревается когда-нибудь занять место в палате лордов или просто предоставляет вам выкручивать за него руки?

– Бог мой, мы сегодня настроены на родственный лад. – Он сжал ее локоть своей затянутой в перчатку рукой и повел вверх по лестнице в музыкальный салон хозяина, создавая впечатление, будто они приехали вместе. Более высокое положение Изабеллы в обществе возвышало лорда Квентина благодаря лишь их общению.

Изабелла возразила бы, но не видела причины, почему ее должно волновать, о чем будут судачить сплетники. Ее богатства хватит, чтобы купить половину присутствующих в этом салоне, и они это знают. Она улыбалась и делала реверансы, когда они шли по проходам между рядами стульев, отыскивая места.

– Не вижу в этом ничего особенного, милорд. Вы утверждаете, что мы семья, вот я и обращаюсь с вами как с родственником.

– Это должно означать, что вы уже чувствуете себя удобнее в моем присутствии. Отлично. Итак, скажите, вам удалось узнать, где ваша протеже спрятала попугая?

– Попугая? – Вздрогнув, она совершила ошибку и взглянула на него. Квентин был крупным, внушительным мужчиной. Его черные глаза лукаво поблескивали. У нее возникло сильное желание стукнуть его и сказать, чтобы прекратил свои игры. И в то же время он пробуждал в ней долго подавляемое кокетство, которое ей так и не удалось в себе задушить.