Текст книги "Светящееся пятно. Кольцо вечности"

Глава 25

Мисс Мастерман писала письмо. Начиналось оно словами «Дорогой мистер Трауэр…» и заканчивалось «С уважением, Агнес Мастерман». Почерк был четкий и разборчивый.

Мисс Мастерман подписалась, свернула листок, вложила в конверт, на конверте указала «Юридическая контора мистера Трауэра и мистера Уэйкфилда». Затем надела шляпку и потрепанную шубу и вышла из дому.

Вернулась она минут через двадцать. Мистер Мастерман бесцельно гонял шары по бильярдному столу. Увидев сестру – в шубе и шляпке, нахмурился и спросил:

– Ты где была?

Она ответила не сразу, сначала молча подошла к столу вплотную. Мистеру Мастерману стало не по себе.

А когда она наконец ответила, сердце его и вовсе упало.

– Письмо отправляла, – промолвила мисс Мастерман.

– Какое еще письмо? – хотел спросить брат, однако сдержался.

Не его дело, кому она пишет, просто она редко кому писала, а с тех пор как умерла Мэйбл Ледбери, вообще никому. С кем ей сейчас приспичило переписываться?

Они стояли всего в ярде друг от друга, и между ними ощущалось нарастающее напряжение. Как-то нехорошо она смотрела… Жестко, что ли… так смотришь, когда решение принято, и тебе плевать на все.

Мастерман отложил кий и посоветовал:

– Ты бы разделась… Жарко.

Она пропустила его замечание мимо ушей и буднично сказала:

– Письмо мистеру Трауэру.

– Кому-кому?

– Мистеру Трауэру. Сообщила ему, что нашлось старое завещание.

– Агнес, ты в своем уме?

– О да. Я предупреждала, что больше не могу. Я написала, что завещание нашлось в коробке из-под печенья. Я правда больше не могу.

– Ты сумасшедшая… – потрясенно выдавил он.

– Вовсе нет, – покачала головой Агнес Мастерман. – Я просто зашла поставить тебя в известность. Теперь пойду разденусь.

В это время в бильярдную забрел скучающий Леонард Кэролл, чему мистер Мастерман был даже рад. Агнес вышла с тем же независимым видом, который сохраняла на протяжении их краткого разговора, а Мастерман разгромил Кэролла в пух и прах. Все лучше, чем ссориться с сестрой. Какой смысл, если письмо уже отправлено? Что сделано, то сделано, а сдержать слово насчет пятидесяти тысяч фунтов он ее заставит. Пятьдесят тысяч ему не помешали бы, зажил бы спокойно. Знать бы заранее, как Агнес предложит распорядиться деньгами, не пришлось бы рисковать. Хотя понятно – женщина, они и не умеют бороться…

Пока в бильярдной шла партия, Джастин отправился в Милл-хаус.

– Сбегай за шляпкой и пойдем прогуляемся, – предложил он Доринде.

Доринда вернулась быстро. Они пошли по дороге к деревне. Сгущались сумерки, было туманно и влажно. Из труб деревенских домиков поднимались завитушки дыма и, сливаясь с туманом, делали его еще гуще. Из некоторых окошек сквозь неплотно задернутые шторы пробивался свет. Запах древесного дыма смешивался со слабым запахом отходов и навоза.

Не доходя до первого дома, они свернули в узкую улочку, с обеих сторон защищенную высокой живой изгородью, а сверху – кронами раскидистых деревьев. До этого оба молчали. Им было что сказать, однако хотелось найти место поукромней. Здесь, в узкой улочке, они были словно наедине.

– Как ты? – заговорил первым Джастин.

Доринда выпалила, не отвечая на вопрос:

– Полицейские приходили!

– Говорили с миссис Окли?

– Нет, мистер Окли не позволил. Сказал, она больна. Они вернутся завтра. Вызвали ее горничную и меня.

– Рассказывай скорей!

– Держались доброжелательно. Ну, то есть – я почти не нервничала. Главный инспектор задавал вопросы, а помощник записывал ответы. И представляешь, Джастин, первое, что он спросил, – как долго я знаю мистера Порлока!

– А ты что сказала?

Она обернулась и посмотрела на него в сумерках – в улочке среди кустарников и под сенью деревьев было почти темно. Хоть Джастин и отправил Доринду за шляпкой, она стояла перед ним без головного убора, в одном пальто. Медово-коричневая ткань терялась на фоне бурой земли, голых веток и желто-рыжей опадающей листвы. Волосы Доринды тоже словно растворились в сумерках. Видимым оставалось лишь лицо, бледное, с размытыми чертами, фон для будущего портрета, нанесенный на влажный мягкий холст. Темнота размыла и расстояния. Непонятно было – что близко, а что далеко. Доринда была совсем рядом – рукой подать, однако Джастину вдруг показалось, что до нее не дотянуться.

На вопрос Доринда ответила не мешкая:

– Я сказала инспектору, что еще не была знакома с мистером Порлоком, когда ехала в гости вчера вечером. Неужели это было только вчера, Джастин? – Девушка перевела дыхание. – Прости, только сейчас об этом подумала… А потом я сказала, что сразу узнала его, когда зашла в гостиную.

– Ты им рассказала?

– Подумала, что все равно придется. Лучше уж сразу…

– Ничего страшного. Продолжай.

– Ну, вопросов у них было много. Я сказала, что знала мистера Порлока как Глена Поршеса, мужа моей тети Мэри. Они спросили, когда она умерла. Я сказала – четыре года назад. Спросили, был ли развод. Я сказала – да, развелись семь лет назад после того, как он в последний раз пропал, и больше я его не видела. Спросили – уверена ли я, что Грегори Порлок и Глен Поршес один человек. Я сказала – да, и сам он понял, что я его узнала. А он точно понял! Да сразу было видно! Потом спросили про фотографию, которую я нашла в детской на полу. Откуда они про нее узнали? Я сказала, что у тетушки Мэри в альбоме была такая же. Потом обсуждали этот ужасный случай в «Делюксе». Наверняка Подлый дядюшка все подстроил, чтобы Окли уволили меня с работы! Я бы его в любом случае узнала, а как ему разыгрывать Грегори Порлока, если вдруг появлюсь я и скажу: «О нет, это Глен Поршес, негодяй, с которым развелась тетушка Мэри!» Представляешь?

– Да уж.

– Кажется, они знакомы с мисс Сильвер. У молодого инспектора глаза заблестели, когда я упомянула, как мисс Сильвер поставила на место управляющего этого мерзкого магазина! Он еще сказал: «Вполне в ее духе!», а главный инспектор напустил строгий вид и велел отзываться о мисс Сильвер с должным уважением, так как ее ценит весь Скотленд-Ярд. Ох, Джастин, вот бы она приехала!

– Зачем ей приезжать?

Доринда перевела дыхание.

– Понимаешь, Джастин, я волнуюсь за Окли… Помнишь, как она кричала, когда увидела его? И называла Гленом… Видно, они были знакомы до того, как он стал Грегори Порлоком. Она плачет не переставая, а мистер Окли бродит мрачный как туча. И оба ужасно боятся. Она – признаться, а он – спросить. Жуткая история.

– Забрать бы тебя оттуда!

– О нет, Джастин, не в этом дело. Просто мне их ужасно жалко, даже если…

– Даже если что, Доринда?

– Не хочу говорить… – чуть слышно пролепетала она.

Невысказанный страх повис между ними в темноте.

– Вообще, неудивительно, он давно напрашивался… – вздохнула Доринда.

Глава 26

– К вам мисс Мойра, миледи! Примете?

Леди Пемберли завтракала в постели и читала утреннюю газету.

– Мисс Мойра? – переспросила она. – Что-то рано… Да, конечно, приму. Заберите поднос и пригласите ее войти.

Газета, которую читала леди Пемберли, была повернута к свету. На первой странице чернел заголовок «Убийство в загородном доме. Полиция допрашивает свидетелей». Открыв дверь спальни, второе, что увидела Мойра, была газета. Первое же – бледное и суровое лицо Сибиллы Пемберли в обрамлении волос стального цвета, высоко убранных на манер восемнадцатого века. Обстановка комнаты была простой и добротной – никаких безделушек и кричащих цветов: масляный портрет покойного лорда Пемберли над камином, белые камелии в вазе на каминной полке, лиловое покрывало на кровати, которую Мойра непочтительно называла про себя «катафалком», изысканная шетландская шаль поверх ночной сорочки, кружевной чепчик с лиловыми лентами и подоткнутой под край монашеской вуалью. Знакомая картина. Мойра ничего другого и не ожидала. Сначала она взглянула в лицо леди Пемберли, а потом на газету, – и ей многое стало понятно. Во-первых, кузина Сибилла обычно не читает газет подобного содержания. Следовательно, Доусон купила газету специально, а значит, там не только описано убийство, но и упоминается имя Мойры Лейн.

«Среди гостей также присутствовала Мойра Лейн». Подобная строчка то и дело мелькала в прессе. Мойра к этому давно привыкла. «Очаровательная мисс Мойра Лейн», «Лорд Блэнк и мисс Мойра Лейн побывали в Эпсоме», «Герцог Дэш, Леди Астерикс и мисс Мойра Лейн приняли участие в пикнике», «Мисс Мойра Лейн и Джастин Лей посетили…» И совсем другое дело, если речь идет об убийстве – «Убийство Грегори Порлока. Полиция берет показания у мисс Мойры Лейн».

Мойра нагнулась к постели, прикоснулась сияющей щечкой к впалой щеке кузины, тут же выпрямилась и сказала:

– Доброе утро, Сибилла!

– Ты рано, Мойра.

– Меня подвез Джастин Лей. Ему нужно забрать из города бумаги. Вы, наверное, все уже знаете из газет?

Сибилла вскинула тонкие брови. Между молодой и пожилой родственницей не было сходства – за исключением изящных выгнутых бровей. Леди Пемберли они придавали строгости. Глаза у нее были серыми, а не голубыми, как у Мойры. Серые глаза бывают необыкновенно нежными, а бывают суровыми. На аскетичном лице леди Пемберли глаза смотрелись сурово.

– Печально, – произнесла она. – Крайне неприятная история.

Мойра кивнула и присела на краешек кровати.

– Я вам все сейчас расскажу.

Рассказывать было трудно. Воздух словно загустел от всего того, что леди Пемберли наговорила ей раньше. А рассуждала она примерно так: «Когда общаешься с людьми своего круга, хотя бы знаешь, по каким правилам играть. А когда выходишь за пределы – рискуешь потеряться, и с тобой может случиться все что угодно. Мужчине еще дозволительно рискнуть, но для женщины это ужасная глупость».

Эту песню в разных вариациях Мойра слышала миллион раз и угадывала с первой нотки.

Она все же закончила рассказ.

– Печально, – повторила леди Пемберли. – Крайне неприятная история…

– А теперь несколько слов об усопшем, – резко сказала Мойра.

Леди Пемберли снова вскинула брови.

– Не стоит, дорогая…

Мойра не сводила с кузины потемневших глаз.

– А я скажу!

– Дорогуша, я думаю…

Мойра мотнула головой. Привычный румянец сошел с ее лица.

– Он был сущим дьяволом!

– Мойра!

– Он был шантажистом! – Мойра уже стояла рядом с кроватью. – Он меня шантажировал! Я пришла рассказать, почему.

Леди Пемберли тоже слегка побледнела и произнесла после небольшой паузы:

– Ты лучше присядь!

– Я постою, – покачала головой Мойра. – Кузина Сибилла, вы вряд ли поверите… да и кто бы поверил на вашем месте… Только я пришла не потому, что его убили. Я бы и так пришла! Я твердо решила еще в субботу, когда он предъявил мне свои требования взамен на молчание. Я собиралась приехать и рассказать. Хотя вы не поверите…

– Ну почему же. Рассказывай.

Синие глаза Мойры не отрывались от лица кузины.

– Какое-то время назад я оказалась в ужасном положении – в плане денег. Поехала играть на выходные с компанией, в которой приняты слишком высокие для меня ставки. И мне зверски не повезло. Ситуация была отчаянная.

– И?

Мойра стиснула зубы, затем продолжила:

– Помните, я приезжала навестить вас в начале ноября?

– Почему же ты не сказала, что у тебя неприятности?

– Я собиралась… Однако у вас в гостях были Ламонты, и вы были раздосадованы.

– Да, помню.

– Это все миссис Ламонт – вечно она вас раздражает.

– Она моя давняя подруга!

– Меня она люто ненавидит. Всегда ненавидела.

– Не преувеличивай, Мойра!

– Хорошо – скажем: недолюбливает.

– А с чего бы ей тебя любить? Ведешь ты себя с ней…

– О, разумеется, я была чертовски невежлива! В тот вечер я хотела, чтобы они поскорей ушли, а они сидели и сидели. А потом… – Мойра запнулась.

– Что потом?

– Вы послали меня к Доусон за шкатулкой с драгоценностями. Обсуждалась свадебная церемония Молли Ламонт, и вы предлагали подарить брошь, которую надевали на собственную свадьбу. Потому что брошь вам преподнес кузен Роберт, который приходится Молли крестным отцом. Я принесла шкатулку, вы отдали брошь, затем гости ушли. А вы стали показывать мне остальные украшения.

– Что дальше, Мойра?

– Среди них был браслет – с гранатами и бриллиантами. Вы упомянули, что завещаете его мне. Потом пришла кузина Софи Арнот, и вы сказали: «Отдай шкатулку Доусон, Мойра».

Я тогда сказала:

– Что ж, я прощаюсь! – Ждать было бесполезно. Кузину Софи не выпроводишь.

Тут Мойра замолчала. Бывают задачи трудные, а бывают – невыполнимые. Иногда требуется сделать невозможное. Сейчас был как раз такой случай. Мойра собрала всю волю в кулак и продолжила:

– Я отнесла шкатулку. Доусон наверху не оказалось. Я вытащила браслет. Вы сказали, что завещаете его мне. Я была рассержена – вы же знаете, я вспыльчивая… Если бы я не сердилась…

Лицо леди Пемберли стало белее чепчика.

– А с чего тебе, собственно, сердиться? – спросила она.

– Ну, миссис Ламонт никак не уходила. Наверняка говорила про меня гадости. Она меня ненавидит! И вы будто специально ее задерживали, чтобы со мной не разговаривать…

– Когда она ушла, ты мне все равно ничего не сказала!

– Я собиралась, но тут принесло кузину Софи. Все было против меня! В общем, я взяла браслет…

Леди Пемберли молчала довольно долго, затем спросила:

– И что ты с ним сделала?

Назад пути не было.

– Я хотела его заложить, – выдохнула Мойра. – Деньги нужны были срочно. Я думала – заложу и сразу же признаюсь. А потом вы заболели. Не могла же я…

– Ты заложила браслет?

Мойра помотала головой.

– Я попыталась. Однако струсила. Мне задавали вопросы, попросили оставить имя и адрес и уплатить взнос. Я ушла и продала браслет Кроссли. Там вопросов не задавали. Оказалось, они меня узнали, но тогда я об этом не подумала. Я не призналась сразу, потому что вы были очень больны…

– Решила – если я умру, то браслет все равно достанется тебе, – покачала головой леди Пемберли.

Мойра не нашла, что возразить. Леди Пемберли была права.

– И какова роль мистера Порлока?

– Он увидел браслет. Узнал. Сказал, что браслет – подарок Наполеона Жозефине, и есть еще один точно такой же. Порлок выкупил браслет и стал меня шантажировать. Хотел, чтобы я служила доносчицей, вынюхивала скандалы, чтобы он продолжал шантажировать людей. Я ему сказала – ни за что. Это было в субботу вечером. Я твердо решила поехать к вам в понедельник утром и все рассказать. А после ужина его убили…

– Ты знаешь, кто?

– Нет! – Мойра неожиданно рассмеялась. – Я бы сама его с удовольствием прикончила! Однако не пугайтесь, убила не я.

Испугалась ли леди Пемберли и испытала ли облегчение – неизвестно. Проявлять чувства было не в ее духе. Она вытянула тонкую руку и позвонила в прикроватный колокольчик.

В комнату зашла Доусон – рассудительная и слегка чопорная немолодая дама.

– Доусон! – сразу же обратилась к ней леди Пемберли. – Возьмите ключи и принесите большую коробку с украшениями! У мисс Мойры один из моих гранатовых браслетов, пусть забирает и второй. Жаль их разлучать. Достаньте и принесите.

Мойра не часто теряла дар речи, однако сейчас не находила слов. Она стояла как вкопанная и смотрела, как Доусон приносит большой ящик, ставит его на столик, отпирает, открывает отделение за отделением и наконец подходит к кровати и вкладывает в протянутую руку леди Пемберли браслет.

Доусон даже слегка рассердилась на мисс Мойру за молчание. Могла бы что-то сказать, поцеловать миледи в знак благодарности, а она стоит себе, словно жена Лота.

– Напомните мне внести изменения в список украшений, и пусть мистер Рамси уберет браслеты из завещания. Будет приятней, если мисс Мойра поносит их сейчас. Спасибо, Доусон, вы свободны.

Когда дверь за горничной закрылась, Мойра подошла и вернула браслет на бархатную подставку.

– Я не могу их принять, кузина Сибилла…

– Но это подарок, – мягко сказала леди Пемберли.

Мойра не выдержала. Ее захлестнула теплая волна благодарности. Она села на краешек кровати, и по щекам ее заструились слезы.

Глава 27

Когда Джастин Лей, припарковав машину, зашел в холл Грэндж-хауса, часы показывали без четверти час. Обратная дорога была приятной. Мойра Лейн, против обыкновения, молчала, что его вполне устраивало. Было о чем подумать.

Не успел он закрыть за собой входную дверь, как из кабинета выглянула Доринда, схватила Джастина за руку и утянула за собой.

– Наконец-то! Нужно поговорить! Ужас, что случилось! Полицейские недавно уехали, а мистер Винтер моет руки.

Джастин прикрыл дверь кабинета.

– Да ты вся дрожишь! Что еще за Винтер?

Доринда не сводила с молодого человека широко раскрытых глаз.

– Поверенный мистера Порлока. Его вызвал инспектор, он приехал часам к одиннадцати…

– Полная биография не нужна… – перебил Джастин.

– Джастин, это ужасно! Они позвонили и вызвали меня, потому что поверенный привез завещание мистера Порлока. Только он никакой не Порлок, а дядя Глен… и все завещал мне.

Джастин присвистнул.

– Не может быть!

– Ужасно, правда? – сказала Доринда.

Джастин взглянул на нее с любопытством.

– И почему же это ужасно?

Доринда была очень бледна.

– Понимаешь, Джастин, у него самого никогда не было денег. Я уверена – он достал их нечестным путем.

– Всего лишь шантажом, дорогая. Откровенным бесхитростным шантажом.

– Ох, какой он… – Доринда поискала слово, однако не нашла ничего более сильного, чем детское «противный». – Как хорошо, что я сразу же отказалась от денег!

– Как отказалась?

– Вот так. Сказала полицейским и мистеру Винтеру, что понятия не имею, почему деньги завещаны мне. А мистер Винтер – очень достойный джентльмен, совсем седой… и трудолюбивый как пчела, только пчелы не бывают седыми… ну, ты понимаешь, – в общем, он поправил пенсне и сказал, что ныне покойный клиент ранее уведомил его, что родственников не имеет и желал бы оформить завещание на племянницу супруги – запомнил ее как милую девочку. Наверное, мне стоило бы быть благодарной, однако он чуть не упрятал меня в тюрьму за кражу, и благодарности я не испытываю. Ведь кражу точно он подстроил! Мне рассказал полицейский – который большой…

– Что ты собираешься делать? – серьезно спросил Джастин.

– Не знаю, – ответила Доринда. – Я хотела сначала дождаться тебя. Мистер Винтер говорит, что нам с ним как поверенным нужно заверить завещание. Если не заверить, деньги уйдут в казну. А если заверить, то я их получу, а потом раздам тем, кого дядя ограбил – это уже моя идея, а не мистера Винтера. А если что-то останется, пожертвую куда-нибудь – детям, например. В общем, я решила – пусть оформляет.

– А много у него было денег? Сколько ты получишь?

– Мистер Винтер не знает точно. Пять тысяч наверняка есть, а может, и больше. Джастин, они хотят, чтобы я переехала сюда.

– Зачем?

– Говорят, так будет легче. Дядя Глен снял дом на год. Мистер Винтер хочет, чтобы я переехала и разобралась с вещами и мебелью. Полиции тоже будет легче, если я останусь здесь.

– Тут полно подозрительных типов, а один из них – убийца! – быстро сказал Джастин. – Нечего тебе тут делать!

– Ну, я тоже не горю желанием, однако полицейские в чем-то правы.

– Ты обещала?

– Сказала, что перееду, если здесь будет мисс Сильвер.

– Мисс Сильвер?

– Я тебе вчера говорила, как мне ее не хватает. Если будет она и ты, то и я не возражаю.

– А как же миссис Окли?

– Знаешь, странное дело. Полицейские с ней говорили после завтрака. Я присутствовала при разговоре, потому что она попросила. Она ужасно несчастна и ужасно напугана. Не могу тебе всего рассказать, однако отсюда я, вероятно, смогла бы хоть как-то ей помочь. В бумагах дяди Глена есть нечто, чего она сильно боится. А поскольку я поверенный, я имею право просмотреть бумаги вместе с полицией и мистером Винтером. И я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Бедная миссис Окли! Она, конечно, глупенькая, но любит мужа и Марти и с ума сходит от одной мысли, что рискует их потерять.

Джастин в упор посмотрел на Доринду.

– А не она убила Порлока?

– Миссис Окли? – округлила глаза Доринда. – Она бы не стала!

– Как знать… – проворчал Джастин.

Глава 28

Мисс Мод Сильвер прибыла к вечернему чаю. В черном суконном пальто, старенькой меховой горжетке и черной фетровой шляпке с сиреневой брошкой в форме морской звезды на лбу и сиреневой шнуровкой сзади. Прежде всего выпила чаю – по ее словам, «чрезвычайно бодрящего», затем ее проводили в ее спальню, где она сняла верхнюю одежду и побеседовала с Дориндой.

– Как хорошо, что вы приехали! – сказала Доринда.

– Конечно, приехала! Неправильно вам тут одной! – улыбнулась мисс Сильвер. – Ваша комната ведь рядом? Это хорошо, очень хорошо… А сейчас, мисс Браун, расскажите подробно, что произошло в субботу вечером.

Когда Доринда закончила рассказ, мисс Сильвер похвалила:

– Коротко и ясно!

Потом взглянула на часы, которые прикрепляла на цепочке к лифу, и добавила:

– Пожалуй, спущусь. Сержант Эббот обещал, что прибудет к пяти часам – уже почти пять.

Сержант Эббот отличался пунктуальностью. Он позвонил в дверь, как раз когда они спускались по лестнице, поприветствовал мисс Сильвер – скорее, как любящий племянник, чем как полицейский при исполнении обязанностей, – и препроводил ее в кабинет, а Доринда впервые увидела, что за представительной внешностью скрывается живой человек.

В кабинете сержант Эббот стал еще меньше похож на полицейского. Он нежно обнял мисс Сильвер за плечи и усадил в мягкое кресло, а сам без церемоний уселся на ручку соседнего.

– Как хорошо, что я вам позвонил! – начал он. – Шеф рвал и метал поначалу, еле успокоил. Понимаете, у нас тут человек шесть подозреваемых, причем вляпались они все по уши – не преувеличиваю. Любой из них спокойно мог зарезать Грегори Порлока и имел на то все основания.

– Боже правый! – сказала мисс Сильвер.

Она принесла с собой цветастую ситцевую сумочку с вязанием – подарок племянницы Этель. Достала начатую детскую кофточку из розовой шерсти, купленной в «Делюксе». Защелкали четыре спицы, и кофточка завертелась в руках, что, впрочем, не отвлекало внимания мисс Сильвер от Фрэнка.

Полицейский кивнул.

– «Боже правый» – очень верно сказано. Тут на каждом шагу «боже правый»! Вам примерно рассказали про субботний вечер?

– Мисс Браун дала на редкость толковый отчет.

– Хотите почитать показания? Шеф пошумел для приличия, а потом разрешил захватить их с собой.

Мисс Сильвер отложила вязание и молча принялась читать отпечатанные на машинке показания. Сержант Эббот терпеливо ждал. Когда она закончила и подняла глаза, он протянул еще одну стопку листков.

– Я делал заметки, пока шеф опрашивал. Здесь много информации.

Она прочитала и заметки.

– Рассказ мисс Браун отлично отражает ситуацию.

– Да, у девушки есть голова на плечах. И она хоть и является наследницей покойного, одна из немногих, кто не входит в круг подозреваемых. А теперь о тех, кто, собственно, входит. Я тут для вас законспектировал… Вот, пожалуйста.

Он протянул мисс Сильвер еще один отпечатанный лист и, заглядывая через плечо, начал читать вслух:

– Леонард Кэролл. Артист кабаре. Умен, хитер, попадает под подозрение.

Мисс Сильвер тихонько кашлянула.

– Мы знакомы.

– Ах, да!.. В общем, у него очень явный мотив. По словам Пирсона, Порлок его шантажировал. Про Пирсона вы знаете – он пытался что-то накопать на Порлока, так как тот шантажировал одну их клиентку. Шеф его знает – говорит, ему можно доверять. Пирсон подслушивал под дверью при любой возможности – а у дворецкого, как он сам заметил, возможностей предостаточно. Ну и вот, Пирсон подслушал разговор Порлока с Кэроллом. Порлок заявил, что располагает доказательствами вины Кэролла: тот передавал информацию вражеским агентам, когда ездил на фронт с концертной группой в сорок пятом. Кэролл моментально слетел с катушек – шумел, грубил. Ну, вы читали в заметках. А через пару часов Порлоку всаживают нож в спину. Вот схема – тут указано, где кто находился, когда мистер Лей включил свет. Схему набросал он сам, остальные подтверждают. Тело Грегори Порлока в паре ярдов от лестницы, ногами к ступеням. Порлок отошел от группы у камина, а за секунду до выключения света развернулся, чтобы пойти обратно. Таким образом, непосредственно перед ударом он стоял лицом к камину и спиной к лестнице и двери в гостиную. На схеме указано, что Кэролл в это время находился на лестнице – на третьей ступени сверху, а Тоут стоял в дверях гостиной. Допустим, убийца Кэролл. Он направился наверх, чтобы смыть краску после того, как разыграл дьявола во время шарады, по пути пометил Порлока, затем выключил свет на верхнем пролете. Съехал по перилам, нанес удар по светящемуся пятну, взбежал по лестнице. Вполне возможно. На кинжале отпечатков нет. Значит, или успел стереть, или был в перчатках.

Мисс Сильвер деликатно кашлянула.

– А на выключателе?

– Тоже чисто. Что, кстати, сильно компрометирует Кэролла. Выключатель в таком удобном месте должен быть весь покрыт отпечатками. А он кристально чист. Кому понадобилось его вытирать? Есть лишь один человек, которому это было выгодно, – тот, кто погасил свет. Если это Кэролл – а только он был поблизости, – значит, Кэролл и есть убийца. С ним, кажется, все… Теперь Тоут. Порлок шантажировал Тоута по поводу дел на черном рынке. И Тоут, разумеется, сильно разозлился. Как вы уже поняли, когда компания вышла готовить шараду, он остался в гостиной с Порлоком, мисс Мастерман, Джастином Леем и Дориндой Браун. Чего мы не знаем – оставался ли он там и дальше, когда остальные прошли в темный холл, чтобы сесть в зрительный зал. По словам самого Тоута, оставался. А остальные точно сказать не могут. Последним из комнаты выходил Порлок. Он единственный, кто знал, вышел ли Тоут. Есть вероятность, что Тоут шел прямо за Порлоком. И нанес светоотражающую краску ему на спину. О том, что банка стоит в гардеробной, было известно всем гостям без исключения. Допустим, Тоут нанес краску, незаметно пересек холл, спрятался за служебной дверью, дождался, когда шарада закончится и люди разбредутся по холлу. Затем чуть-чуть приоткрыл дверь и погасил свет. Разумеется, мы гадаем, прямых доказательств нет – на выключателе у служебной двери несколько слоев отпечатков. А когда Лей пробрался к входу и включил свет, Тоут стоял в дверях гостиной и собирался выйти. Это и на схеме указано.

– Весьма занятно, – кивнула мисс Сильвер.

Фрэнк Эббот продолжил:

– Однако Тоут вполне мог совершить убийство. От служебной двери было прекрасно видно спину Порлока со светящейся отметиной. Дверь оказалась как раз за спиной Порлока – она под лестницей, в глубине холла. Как и Кэролл, Тоут, будь он убийцей, мог бы стереть отпечатки с кинжала или же надеть перчатку. А потом ему осталось бы добраться до двери гостиной и сделать вид, будто он оттуда выходит. Любой дурак успел бы!

– Фрэнк, дорогой… – укоризненно сказала мисс Сильвер, которая не одобряла резких выражений.

Сержант послал ей воздушный поцелуй и продолжил:

– Как вам история? Два убийцы за три минуты. И есть еще третий! В духе пьес Шекспира, не правда ли? Первый убийца, Второй убийца, Третий убийца. На сцене появляется мистер Мастерман – мрачный тип, похож на убийцу до безобразия, хотя настоящие убийцы обычно как раз не похожи… Порлок, вероятно, и его шантажировал. Наш незаменимый слухач Пирсон принес весть, что в разговоре прозвучало некое пропавшее завещание – интригующе, правда? Мы сделали несколько звонков, и выяснилось, что Мастерману с сестрой кое-что перепало от престарелой кузины, которая жила у них. Вроде бы обычное дело, только вот смерть была внезапной, и ходили нехорошие слухи. К тому же, Мастерман с тех пор сорит деньгами, а сестра его ходит в обносках, бледная как смерть. Насколько я понял, они были достаточно стеснены в средствах, пока не получили по пятьдесят тысяч фунтов на каждого. Если учесть этот факт и то, что удалось подслушать Пирсону, напрашивается вывод, что кузина Мэйбл составила еще одно завещание, а потом ее (ну и завещание тоже) устранили. Итак, Мастерман у нас убийца номер три. Порлок наверняка его тоже шантажировал. Мастерман участвовал в шараде, имел прекрасную возможность прихватить немного краски – например, в носовом платке. А также пометить Порлока. Еще у него был свободный доступ к выключателю и не было необходимости его протирать, так как все знали, что он отвечает за свет во время выступления. Представим, что Мастерман погасил свет, как только Порлок повернулся спиной к лестнице. Ему оставалось лишь пересечь холл, обогнуть Порлока, нанести удар и вернуться к камину. Легко и просто. Вы, наверное, скажете – нет никаких доказательств его вины…

– Нет, этого я не собиралась сказать… – задумчиво заметила мисс Сильвер, деликатно кашлянув. – Однако продолжайте.

Сержант Эббот пытливо на нее взглянул, пояснения не дождался и продолжил, как и было велено:

– Теперь о мисс Лейн. Ее, без всякого сомнения, шантажировали, а она, будучи знатной, уважаемой, привлекательной женщиной, вряд ли готова была это терпеть. Пирсон слышал упоминание о браслете. Если шантаж строился на браслете, она быстро нашлась, как ответить, – помните, как она появилась в гостиной, предъявила украшение и выразила крайнюю признательность Грегу за то, что он вернул ей потерянную вещь? Грегори выложил за браслет кругленькую сумму. Мисс Лейн он сказал, что цена указана в чеке, однако это неправда. Мы разыскали ювелира, и он подтвердил, что в ноябре купил этот самый браслет у мисс Мойры Лейн. Есть над чем задуматься, верно? Хотя насчет Мойры я сомневаюсь… Не могла она выключить свет, не оставив при этом отпечатков поверх Мастермана.

Снова раздалось деликатное покашливание.

– Женщина могла нажать ногтем и вовсе не оставить отпечатка.

Фрэнк резко выпрямился.

– Точно! Любой мог нажать ногтем! Вот я болван! Мне и в голову не пришло. Я-то все думал – как кто-то, кроме Мастермана, мог воспользоваться выключателем у камина? А разгадка прямо под носом!

Сержант Эббот вытянул руку и некоторое время хмуро разглядывал ухоженные ногти. Потом вдруг расслабился.

– Ровно как и под носом у шефа… Ладно, не будем указывать ему на ошибки. Получается, Мойра Лейн тоже могла быть убийцей. И Мартин Окли – что даже более правдоподобно.

Мисс Сильвер внимательно посмотрела на Фрэнка.

– Я не видела показаний миссис Окли.

– Да, их я припас напоследок. Нам удалось поговорить с Мартином Окли и с горничной, а саму миссис Окли мы повидали лишь сегодня утром.

– Горничную? Она сказала что-нибудь, стоящее внимания?

У сержанта Эббота хитро заблестели глаза.

– Да так, ничего особенного. Сущий пустяк: миссис Окли вышла замуж за мистера Окли, будучи уже замужем. А ее первый муж – Глен Поршес, он же Грегори Порлок.

– Боже правый!

Фрэнк достал еще один отпечатанный лист.

– В среду вечером горничная подслушала разговор между хозяйкой и Порлоком. Почитайте мои заметки!

Прочитав, мисс Сильвер серьезно взглянула на сержанта.