Текст книги "Московский вектор"

Глава 11

Берлин

Джон Смит допил остатки кофе и поставил чашку на круглый, покрытый белой скатертью столик, по привычке осторожно присматриваясь к людям, окружавшим его в небольшом, со вкусом оформленном гостиничном ресторанчике. Он прибыл в Берлин вчера поздно вечером. Возможность взглянуть на других обитателей «Асканишер-Хофф» представилась ему в это утро впервые. Большинство посетителей – люди хмурые, погруженные в себя, – судя по всему, приехали в немецкую столицу по делам и, жуя тосты, мюсли либо булочки, читали газеты или делали заметки в блокнотах, готовясь к предстоящему рабочему дню. За одним из столиков сидели две пожилые пары, по-видимому, туристы, решившие осмотреть Берлин зимой, когда цены на поездки не столь высоки. Никто из посетителей уютного ресторанного зала не вызвал в Смите подозрений.

Успокоившись, он положил на стол два евро чаевых, поднялся со стула и направился к выходу. Со стены за барной стойкой на него устремились неподвижные взгляды с черно-белых фото в рамках – знаменитостей, некогда тоже останавливавшихся в «Асканишер-Хофф», в том числе Артура Миллера и Франца Кафки.

В вестибюле его окликнул портье.

– Вам письмо, герр Мартин. Доставил курьер.

Смит расписался за получение большого конверта с печатью и пошел к себе в номер. Судя по подписи, письмо было из Брюсселя, от общества с ограниченной ответственностью «Вальдманн инвестментс», одной из основных компаний, услугами которой пользовалось «Прикрытие» для рассылки секретных документов по всему свету. Взглянув на время отправки, зафиксированное на печати, Смит негромко свистнул. Курьеру пришлось изрядно поторопиться, чтобы доставить письмо в Берлин рано утром.

Расположившись на удобном синем диване у окна, Джон распечатал конверт и выложил на богато украшенный, выполненный в стиле двадцатых годов кофейный столик документы. Канадский паспорт на имя Джона Мартина с фотографией Смита. В потертой обложке, со слегка загнутыми уголками страничек и чуть смазанными штампами – свидетельствами многочисленных поездок по странам Европы – Германии, Франции, Италии, Польши и Румынии – в последние годы. Набор визиток, из которых следовало, что человек по фамилии Мартин числится при организации «Институт Бернетта», частном научном центре в Ванкувере. Отдельный листок бумаги с пометкой «УНИЧТОЖИТЬ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ» содержал краткую биографию несуществующего Мартина.

Еще в конверте лежала въездная виза в Россию, из которой следовало, что в Москву Мартина пригласила фирма – «консультант по социально-страховым и здравоохранительным вопросами» и билет на рейс «Люфтганзы» до Москвы.

Смит еще с минуту сидел, глядя на разложенные перед ним документы. Москва? Его посылают в Москву? Как тебе это нравится, приятель? – жужжала в голове мысль. Горишь желанием очутиться в логове зверя? Он достал и раскрыл телефон.

Клейн ответил после первого гудка.

– Доброе утро, Джон, – поприветствовал он агента. – Ты, наверное, только что получил конверт?

– Как всегда, угадал, шеф, – сухо ответил Смит. – Может, объяснишь, черт возьми, что происходит?

– Разумеется, – ответил со всей серьезностью Клейн. – Но прежде хочу тебя предупредить: это просьба высших инстанций.

Президента, сообразил Смит. И невольно расправил плечи.

– Продолжай.

Клейн поведал ему об умерших и находившихся на волосок от смерти разведчиках, военных командирах и политиках в США, в Западной Европе и в соседствующих с Россией государствах.

– Господи… – в ужасе пробормотал Смит, когда Клейн замолчал. – Неудивительно, что из-за нашей встречи с Петренко поднялся такой переполох.

– Да, – согласился Клейн, – мы тоже об этом подумали.

– Хочешь, чтобы я исследовал истории болезни первых жертв, те самые, которые мне собирался передать Петренко? – догадался Смит.

– Правильно. Нам нужны достоверные данные по ее источникам, механике развития и способах распространения, – сказал Клейн. – Если сможешь, достань их в кратчайшие сроки. У меня страшное предчувствие: слишком уж много событий произошло за последние дни.

– Задачу ты ставишь передо мной нелегкую, – негромко произнес Смит.

– Знаю. Но ты будешь в Москве не один, подполковник, – пообещал Клейн. – Команда прекрасно подготовленных агентов уже ждет тебя на месте.

– Как я с ними свяжусь?

– На твое имя в гостинице «Будапешт», недалеко от Большого театра, заказан номер, – сообщил глава «Прикрытия-1». – В семь вечера по местному времени приходи в бар. В течение получаса к тебе подойдет человек.

– Как он будет выглядеть? – спросил Смит.

– Неважно, – мягко сказал Клейн. – Сиди и жди. Он сам тебя найдет. Кодовое слово «касательная».

У Джона пересохло во рту. В Москву ему предстояло лететь, не зная ни имен, ни описания агентов «Прикрытия», уже его ожидавших. Клейн не желал рисковать даже сейчас, когда Смит скрывался под именем Джона Мартина. Если в аэропорту его арестуют, он даже под пытками не выдаст никаких сведений. Впрочем, при нынешних обстоятельствах это была лишь вынужденная предосторожность, однако Смиту при мысли о ней становилось не по себе.

– Насколько надежна маскировка «Мартин»? – спросил он.

– В критической ситуации, но с определенной долей везения продержишься максимум сутки, – ответил Клейн.

– Понятно. Одним словом, надо постараться, чтобы у мальчиков из Кремля не возникло повода проверять подделанные документы канадского мистера Мартина?

– Надо, – уравновешенно ответил Клейн. – Но всегда помни: мы с тобой, окажем в случае необходимости любую посильную помощь.

Смит кивнул.

– Хорошо.

– Удачи, Джон, – пожелал Клейн. – Выйди на связь из Москвы при первой же возможности.

* * *

Киев

Капитан Карлос Парилья, офицер вооруженных сил США, внимательно слушая собеседника по телефону, пока не подавал вида, что встревожен.

– Да-да, я все понимаю, Виталий, – произнес он, когда звонящий закончил пылкую речь. – Я сейчас же передам новость начальству. Да, ты совершенно прав. Происходит нечто ужасное.

Он повесил трубку и выдохнул:

– Черт возьми!

Его командир в посольстве, военный атташе, полковник корпуса морской пехоты США, в изумлении взглянул на подчиненного, оторвав взгляд от компьютера. Правильный Парилья славился на все киевское посольство неумением ругаться, даже в критических ситуациях. – В чем дело, Карлос?

– Звонил Виталий Чечило из украинского МИДа, – доложил Парилья. – Генерал Энглер в черниговской больнице, в реанимации. Судя по всему, подхватил ту же заразу, от которой вчера умер генерал Марчук.

Глаза морского пехотинца расширились. Бригадный генерал Бернард Энглер возглавлял специальную военную миссию США, группу американских офицеров, помогавших Украине модернизировать и реформировать вооруженные силы. Обеспокоенный докладами разведчиков о необычных маневрах, проводимых россиянами у границы, Энглер отправился вчера в Чернигов с намерением убедить сомнительного нового командующего ОК в необходимости принять меры предосторожности.

Полковник снял с телефона трубку и набрал номер.

– Соедините меня с послом. Немедленно. – Он прикрыл микрофон рукой и взглянул на Парилью. – Позвони в черниговскую больницу, спроси, в каком генерал состоянии. И сообщи все, что узнаешь, дежурному офицеру в Вашингтоне. Пусть срочно пришлют нового человека!

Парилья кивнул. Продолжать работу без командира миссия не могла. Энглер пользовался у правительства и армейских главнокомандующих Украины большим уважением. Его подчиненные, в основном младшие офицеры, разумеется, не имели такого влияния. На российско-украинской границе назревал конфликт. Пентагону следовало как можно быстрее найти Энглеру замену.

Капитан нахмурился, задумавшись. В Вашингтоне сейчас середина ночи. На поиски нового командира Пентагон в любом случае убьет суток трое. А преемнику Энглера, даже если это будет человек в таком же звании и тоже толковый, потребуется минимум несколько дней, а скорее недель, чтобы разобраться в тонкостях местных порядков. Работа на время приостановится.

Глава 12

Багдад

Офицер ЦРУ Рэнди Рассел сидела во главе стола в здании посольства США в Ираке, расположенного в укрепленной Зеленой зоне Багдада. Шла видеоконференция с высшим руководством в Лэнгли, организованная через спутниковые каналы связи. Фил Андриссен, глава баз ЦРУ в Ираке, располагался рядом на стуле с жесткой спинкой. Смотрели на экран. На нем были изображены люди в костюмах, белоснежных рубашках и аккуратно завязанных галстуках, сидящие за столом в конференц-зале на шестом этаже штаба ЦРУ в Лэнгли, Вирджиния.

Спасибо чудесам современной техники, думала Рэнди язвительно. Благодаря спутникам мы с легким сердцем можем, не выезжая за пределы Багдада, проводить сколь угодно много таких вот бесконечных, совершенно бесполезных встреч.

Николас Кэй, тучный человек с двойным подбородком, директор Разведывательного управления в Вирджинии, немного наклонился вперед. Ему было за шестьдесят. Несколько десятков лет назад он непродолжительное время служил в ЦРУ, но вскоре оставил работу агента и перешел на более спокойную и денежную – в организацию под названием «Бандиты с кольцевой».[4]4
  «Бандиты с кольцевой» – частные вашингтонские компании, оказывающие на контрактной основе платные услуги правительству США за счет налогоплательщиков. В числе услуг фигурирует и проведение специальных исследований по заказу правительства.


[Закрыть]

– Насколько я понимаю, бывший офицер «Мухабарата», которого вы взяли в плен, генерал-майор Хусейн Азиз Аль-Доури, на контакт идти не желает?

Андриссен устало кивнул.

– Правильно, сэр. Не ответил ни на один вопрос.

К разговору подключился другой человек в Лэнгли, один из замов директора.

– На мой взгляд, основное внимание следует уделить сейчас документам, которые вы обнаружили у Аль-Доури. Согласно вашему первому отчету, в них сверхсекретная программа по разработке биологического оружия, о которой до сих пор мы не имели представления. Верно?

– Верно, сэр, – ответил Андриссен, указывая на Рэнди. – Мисс Рассел может рассказать вам о документах более подробно. Аль-Доури захватили ее подчиненные. Ответственность за результаты операции лежит на ней. – Он повернул голову и тихо пробормотал Рассел на ухо: – Только спокойно, Рэнди. Не выводи боссов из себя. Помни: мы должны получить от них разрешение выйти далеко за пределы нашей зоны.

Она почти незаметно кивнула.

– Не волнуйся. Обещаю вести себя хорошо.

Андриссен улыбнулся.

– Договорились. – Он включил ее микрофон. – Пожалуйста, мисс Рассел.

– Нам удалось расшифровать и прочесть практически все документы, хранящиеся на жестком диске компьютера в кабинете Аль-Доури, – сообщила Рэнди удаленному на тысячи миль руководству. – Информацию о затевавшихся терактах мы, естественно, тут же передали Третьему корпусу и спецслужбам Ирака. Они выразили нам искреннюю благодарность.

Начальство одобрительно закивало, заулыбалось. Аль-Доури был не просто очередным приверженцем Саддама Хусейна. Он руководил группировкой суннитов, совершивших несколько террористических актов и жестоких убийств. Получив списки имен, телефонные номера, узнав местоположение тайных оружейных складов, военнослужащие США и их иракские союзники могли в два счета уничтожить группировку.

– До наиболее важной информации добрались не без труда, – продолжала Рэнди. – Она была тщательно зашифрована при помощи кодовой системы КГБ, изобретенной в конце восьмидесятых.

– Из Советского Союза коды послали друзьям-иракцам в «Мухабарат», – прокомментировал замдиректора в Лэнгли.

Рэнди кивнула.

– Да, сэр.

– И что же в этих документах интересного?

– Ссылки на сверхсекретную программу по биологическому оружию, – ответила Рэнди. – По-видимому, настолько секретную, что разрабатывалась она за пределами баасистского режима. Из документов следует, что расследование велось втайне от самого Саддама Хусейна. Отчеты о работе поступали непосредственно к генералу Аль-Доури… у него и хранились. Больше ни единый человек в «Мухабарате» о них не знал.

От изумления кое-кто из начальников негромко свистнул. Бывший иракский диктатор был уверен, что все бразды правления сосредоточены в его руках. В тридцатитрехлетний период его властвования тех кто не подчинялся его воле, и уж тем более представлял собой угрозу, безжалостно уничтожали. Глава восьмого отдела, храня в секрете от вождя столь важные разработки, играл с огнем.

– Входило ли в задачи этой программы создание оружия для массового уничтожения людей? – спросил один из старших агентов.

Рэнди покачала головой.

– Скорее всего, нет. Ее основной целью было обеспечение режима отравляющими веществами нервно-паралитического действия, особыми биотоксинами и другими ядами для убийства противников здесь, в Ираке, и по всему миру.

– Насколько масштабна эта программа? – спросил тот же человек. – Кто участвовал в разработках? Несколько ученых в небольшой лаборатории? Либо целый штат?

Рэнди пожала плечами.

– По моим предположениям, ее масштабы невелики. Во всяком случае, если говорить о лабораторных пространствах и техническом обеспечении.

– А денег в нее вкладывали много?

– Прилично, – кратко ответила Рэнди. – Примерно по нескольку десятков миллионов долларов в год-два.

Церэушники в Вирджинии округлили глаза. Даже для страны, наводненной незаконными наличными, сумма получалась громадной.

– Откуда же брались столь баснословные деньги? – спросил с мрачным видом замдиректора. – Из махинаций, провернутых в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие»?

– Нет, сэр, – спокойно возразила Рэнди. – Средства, по всей вероятности, поступали из разных точек земли на анонимные банковские счета. Около миллиона осели в кармане Аль-Доури, остальные, судя по всему, ушли на оборудование, материалы и оплату чьего-то труда.

Николас Кэй нахмурил брови.

– По-моему, не стоит уделять этому вопросу так много внимания, – сварливо произнес он. – Одной незаконной иракской программой больше, одной меньше – какая разница?

Рэнди мило улыбнулась.

– Разница в том, что в разработку именно этой программы вкладывали деньги вовсе не иракцы.

На несколько мгновений воцарилась тишина.

– Расскажите поподробнее, – попросил Кэй, придя наконец в себя.

– Записи Аль-Доури обрывочные и неполные. Но ясно свидетельствуют о том, что все вовлеченные в работу исследователи были, цитирую: иностранцами. Конец цитаты.

– Где же эти иностранные исследователи теперь? – удивленно спросил директор ЦРУ.

– Давно разбежались, – сообщила Рэнди. – В отдельных документах говорится, что они собрали оборудование и еще до вступления в Ирак наших войск уехали. Возможно, через Сирию.

– Если я правильно понимаю, мисс Рассел, – осторожно проговорил замдиректора, – вы намекаете на то, что, разрабатывая биологическое оружие, кто-то просто-напросто прикрывался Ираком?

Рэнди кивнула.

– Да, правильно. – Она криво улыбнулась. – Это ведь проще всего: повесить свое преступление на того, кто и так по уши в грехах и уже попался.

– Кого-нибудь конкретно вы подозреваете?

– На основании материалов, полученных из компьютера Аль-Доури? – Рэнди пожала плечами. – Нет. Если он и знал имена тех людей, что платили ему за возможность размешать лабораторию в его организации, то хранил их в голове. Но у меня есть подозрение, что они не были ему известны и не имели для него значения.

– Итак, все, что у нас есть, – одни догадки, – недовольно заметил Кэй.

– Не совсем так, сэр, – ответила Рэнди, с трудом сохраняя спокойствие. За глаза директора ЦРУ по всему Управлению называли «Доктор Нет» за присущий ему пессимизм и за то, что он неизменно отклонял любое предложение, сопряженное с риском или противоречащее общепринятым порядкам.

– Продолжайте, мисс Рассел, – мягко сказал замдиректора, едва заметно улыбаясь. – У меня такое чувство, что самое важное сообщение вы приберегли напоследок.

Рэнди почти против воли заулыбалась во весь рот.

– Попали в самую точку, сэр. – Она подняла лист бумаги, распечатку документа из компьютера Аль-Доури. – После первой встречи с ученым, ответственным за осуществление секретной программы, наш пленный сделал зашифрованную запись в личном дневнике: «Это скорее шакал, чем благородный германский волк, как он с гордостью сам себя называет. Подобно шакалу накидывается он на отбросы, оставшиеся после тех, кому некогда заглядывал в глаза, будто пес – хозяевам».

Кэй громко фыркнул.

– И что следует из этой поэтической арабской неразберихи? – спросил он насмешливо.

– Многое, – твердо сказала Рэнди. – Здесь обыгрывается имя иностранного ученого. Немца. Разработчика биологического оружия из Германии, в чьем имени содержится слово «волк», по-немецки «вольф».

Она замолчала.

– Боже! – воскликнул вдруг один из до сих пор молчавших руководителей ЦРУ в Лэнгли. – Да ведь это Вольф Ренке!

Рэнди кивнула.

– Верно.

– Исключено, – отрезал Кэй. – Ренке мертв. Умер много лет назад. Вскоре после того, как уехал из Берлина.

– Так утверждает немецкое правительство. Трупа, однако, никто никогда не видел, – многозначительно заметила Рэнди. – По-моему, мы должны во что бы то ни стало докопаться до правды, особенно теперь, когда у нас в руках чертовы документы Аль-Доури.

Послышались одобрительные возгласы. В списке наиболее опасных преступников времен «холодной войны» Вольф Ренке, выдающийся ученый из Восточной Германии, занимал одну из верхних позиций. Ренке славился на весь мир блестящими научными достижениями и страстным желанием опробовать убийственные творения на людях – политических диссидентах и преступниках. Вскоре после падения Берлинской стены, как раз в тот момент, когда полиция вознамерилась его арестовать, Ренке бесследно исчез.

Западные разведслужбы по сей день пытались его разыскать. Ходили слухи, что ученый тайно работал на Северную Корею, Ливию, Сербию, на «Аль-Каиду» и прочие террористические организации, но реальных подтверждений тому не было. Склонялись к мнению, что Ренке действительно мертв, что больше не грозит опасностью цивилизованному людскому сообществу.

Теперь все резко менялось.

– Каковы ваши предложения, мисс Рассел? – довольно сухо спросил наконец президент ЦРУ.

– Позвольте мне поохотиться. – Рэнди улыбнулась, обнажив белые зубы. – На волка.

Кэй вздохнул.

– И где вы планируете начать поиски? В Сирии? В Гиндукуше? Или в Тимбукту?

– Нет, сэр, – спокойно ответила Рэнди. – Думаю, пришло время поискать волка в его родных краях.

Глава 13

Москва

Несмотря на трескучий мороз за окном, «Ирландский бар» в гостинице «Будапешт» был переполнен. Посетители то и дело подходили к барной стойке и заказывали у расторопного бармена в белом переднике еще кружечку пива, бокал вина или виски. Разносила напитки улыбчивая официантка. За небольшими столиками и в роскошных кабинках оживленно разговаривали, а когда кто-нибудь выдавал особенно забавную шутку, покатывались со смеху.

Смит сидел один в дальнем углу и потягивал темную «Балтику». До него со всех сторон доносились обрывки русской, английской, немецкой, французской речи, но подполковнику казалось, что он удален отсюда на тысячи миль. Следовало улыбаться, однако улыбка выходила неестественная и как будто так и норовила разбиться, рассыпаться на сотни осколков. «Мои нервы на пределе», – внезапно дошло до него.

Летя сюда из Берлина, проходя таможенный досмотр в Шереметьево-2, направляясь в гостиницу на такси, даже оформляя у портье документы, Смит невольно ждал, что вот-вот увидит злобное лицо, почувствует на плече тяжелую руку. Однако ничего сверхъестественного не происходило. Паспорт у него проверили и проводили в гостинице к заказанному номеру весьма любезно, но без особого интереса. Милиционеров на московских улицах теперь было как будто больше в сравнении с началом девяностых, когда он приезжал сюда в предыдущий раз, однако ничто не предвещало беды.

Сделав еще глоточек пива, Смит тайком взглянул на новые часы. Тридцать минут давно истекли, время близилось к восьми вечера. Агент «Прикрытия-1» опаздывал. Может, стряслось что-нибудь непредвиденное? Фред Клейн во время телефонного разговора был уверен, что московская команда пока вне всяких подозрений. Что, если он ошибался? Может, уйти? – мелькнуло у Смита в мыслях. Найду безопасное местечко и позвоню в Вашингтон, сообщу, что встреча не состоялась.

Он повернул голову и снова заметил стройную хорошенькую женщину с темными вьющимися волосами по плечи и ясными глазами, которые в приглушенном свете бара казались больше зелеными, чем голубыми. Он заметил ее раньше, когда, держа в руке бокал вина, она весело болтала с кружком поклонников. Теперь незнакомка медленно, но уверенно шла прямо к его столику, на ходу приветствуя других мужчин: улыбкой, поцелуем в щеку, коротенькой фразой. На ней было темно-синее вечернее платье без рукавов, идеально подчеркивавшее изящные изгибы фигуры. На согнутой руке она держала отороченное мехом элегантное пальто.

Возможно, проститутка, хладнокровно подумал Смит, отворачиваясь, чтобы не встречаться с женщиной взглядом. Жрицы любви нередко обитали в барах и ресторанах, где отдыхали состоятельные бизнесмены-иностранцы. За час, что Смит проторчал здесь, из зала ушли в сопровождении пузатых немцев и американцев уже несколько молодых красоток. Вероятно, в номера, на рабочие места.

– У вас печальный вид. Наверное, вам одиноко, – промурлыкал по-русски ласковый голос. – Можно с вами присесть, чего-нибудь выпить?

Смит поднял глаза. Стройная брюнетка стояла рядом и обольстительно улыбалась. Он быстро покачал головой.

– Нет, спасибо. Поверьте, я отнюдь не нуждаюсь в компании. И уже собрался уходить.

Она, продолжая улыбаться, неторопливо села напротив.

– Серьезно? Так рано? Очень жаль, вечер ведь только начинается.

Джон слегка нахмурился.

– Послушайте, мисс, – произнес он жестко. – По-моему, тут какая-то ошибка…

– Ошибка? Вполне возможно. – Брюнетка заговорила по-английски с едва уловимым ирландским акцентом. Ее зеленые глаза блестели, она не скрывала, что забавляется. – Но заблуждаетесь скорее вы, мистер Мартин. Что же до меня, я иду по правильной касательной, – как уговорено.

Касательная? Проклятие, подумал Смит, совсем сбитый с толку. Это же кодовое слово для встречи. К тому же она назвала меня по имени, хоть я и не представился. Значит, это и есть глава небольшой московской группы. Он густо покраснел.

– Черт… Я в идиотском положении.

– Похоже, да, – спокойно ответила брюнетка, протягивая руку. – Я Фиона Девин, журналистка. Наш общий друг, мистер Клейн, настоятельно попросил меня встретить вас в Москве.

– Спасибо. – Смит кашлянул. – Простите, что так вышло, мисс Девин. Просто я уже занервничал. Решил, что-нибудь стряслось.

Девин кивнула.

– Я так и подумала. – Она пожала плечами. – Извините, что заставила вас ждать, но мне показалось, так будет лучше. Это место для меня как кусочек родины. Я решила сначала удостовериться, что за вами никто не наблюдает. Здешних завсегдатаев я прекрасно знаю, новые люди сразу бросаются мне в глаза.

– Имеете в виду фээсбэшников или осведомителей? – спросил Смит.

Фиона Девин снова кивнула.

– Крутые ребята с Лубянки – Лубянской площади – еще не столь деятельны и могущественны, как их предшественники из КГБ, тем не менее они тоже присутствуют повсюду.

– К тому же нынешний президент Дударев прилагает все усилия, чтобы вернуть прежние порядки, – добавил Смит.

– Верно. – Девин погрустнела. – Царь Виктор окружил себя отъявленными мерзавцами. Россияне называют их силовики, то есть люди власти. Подобно Дудареву, все они – выходцы из КГБ. Любят, когда ситуация под их полным контролем, и умеют вселить в любого, кто становится поперек их дороги, страх, как во времена Сталина.

– Да уж, – пасмурно произнес Смит, возвращаясь мыслями к сцене на Карловом мосту, вспоминая, как убили Валентина Петренко. – А для проворачивания отдельных операций они привлекают разных подонков типа «Группы Брандта».

– Скорее всего, подполковник, – сказала Девин. – Но не забывайте о том, что «Группа Брандта» работает не только на Кремль – на всех, кто прилично платит.

– В самом деле?

Глаза журналистки сделались холодными.

– Я провела небольшое личное расследование. Надо признать, эти ребята прекрасно подходят Дудареву и силовикам. Большинство из них когда-то служили в «Штази» – в том числе и предводитель, законченная мразь по имени Эрих Брандт, кое-кто – в румынской и сербской тайной полиции. Они возьмутся за любое дело, даже самое грязное, разумеется, только за большие деньги.

Она поджала губы.

– Ходят слухи, что «Группа Брандта» охраняет в Москве крупнейших наркодельцов и главарей мафии. Одна стая паразитов печется о другой. Благодаря прочным связям с Кремлем милиция выходок «Группы» будто не замечает, независимо от того, сколько невинных людей гибнет от рук их дружков-мафиози.

В ее голосе прозвучало столько боли и скорби, что Смит осторожно спросил:

– Пострадал и кто-то из ваших знакомых?

– Мой муж, – просто ответила Фиона. – Сергей был русский. Оптимистично настроенный предприниматель. Верил, что Россия превратится однажды в процветающее демократическое государство. Очень много работал, развивал начатое дело. Однажды к нему явились дюжие парни, потребовали львиную долю прибыли. Сергей ответил отказом, и его застрелили прямо на улице.

Она затихла, явно не в силах продолжать разговор.

Смит кивнул, поняв, что через эту границу переступать не следует. Во всяком случае, пока. Чтобы скрасить тоску новой знакомой, он подозвал официантку и заказал шампанского – сладкого шипучего вина из Молдовы – для Фионы и еще кружку пива для себя. Некоторое время молчали. Смит не знал, как теперь себя вести.

– Уверен, Фред Клейн сообщил вам, для чего я здесь, мисс Девин, – произнес он наконец, в последнюю секунду осознав, насколько высокопарны его слова.

– Мистер Клейн все подробно мне объяснил, – спокойно подтвердила Фиона, благородно прощая ему оплошность. – К истории с таинственными смертями я тоже имею некоторое отношение. Два дня назад врач Николай Кирьянов без вести пропал по пути на встречу со мной. Вероятнее всего, он собирался передать мне те же материалы, что и доктор Петренко – вам.

– Наутро следующего дня вы разыскали его уже в морге? – спросил Смит, оправившись от смущения.

Фиона нахмурилась.

– Не совсем так. Тела я так и не увидела. Беднягу к тому моменту уже кремировали.

Смит вскинул бровь.

– Так скоро?

Фиона кивнула.

– Смерть наступила якобы от сердечного приступа Сжечь тело поторопились, наверное, для того, чтобы никто не смог проверить, так это или нет.

– Как развивались дальнейшие события?

– Я стала вынюхивать и высматривать, задавать вопросы любому, кто в состоянии хоть в чем-то помочь, – сообщила Фиона.

– Опасная игра – особенно в нынешних обстоятельствах, – заметил Смит.

Краешек ее пухлого рта пополз вверх, искривляя губы в улыбке.

– Местным властям это, может, и не по душе, – сказала она. – Но от западной журналистки типа меня другого они и не ждут: мучить людей обескураживающими вопросами – моя работа. О том, что Кирьянов успел посвятить меня в частичку страшной тайны, им прекрасно известно. Если бы я осталась к сенсационному рассказу равнодушной, то навлекла бы на себя гораздо больше подозрений.

– Что-нибудь существенное вам удалось выяснить? – спросил Джон.

Фиона с печальным видом покачала головой.

– Ничего. Я до того находилась по коридорам Центральной клинической больницы, что теперь и во сне чувствую запах дезинфицирующих средств, – все без толку. Медработники скрытничают, хитрят. Говорят, что ни с какой странной болезнью вообще не сталкивались.

– Конечно, – пробормотал Смит. – А в истории болезни вы не заглядывали?

– Не положено, – негодующе ответила Фиона Девин. – Заведующий утверждает, что все записи о теперешних и бывших пациентах запрещено показывать кому бы то ни было. Чтобы выхлопотать специальное разрешение в Министерстве здравоохранения, надо убить несколько недель.

– Еще неизвестно, дадут ли его, – добавил Смит.

Фиона кивнула.

– Скорее нет. Ясно одно: врачи и медсестры ЦКБ крайне встревожены. От них так и веет страхом. Уверяю вас: они ни за что не заговорят о происходящем с иностранцем, любые доводы найдут неубедительными.

Смит задумался. Если в больнице ничего не вызнаешь, надо искать другие пути. По словам Петренко, Кремль не сразу приказал прекратить разговоры о болезни, а лишь после того, как несчастные умерли. Врачи до последнего пытались спасти пациентов. И, насколько он понял, обсуждали симптомы и вероятные способы лечения с другими профессионалами. Вступаешь в борьбу с незнакомой болезнью – расскажи о ней возможно большему количеству высококлассных специалистов, удели ее исследованию в лаборатории максимум времени. Золотое правило.

В ведущих медицинских и научных учреждениях России у Смита было несколько знакомых, которые наверняка знали о болезни, изучали ее. Разумеется, и им велели держать язык за зубами, но попытаться получить от кого-то из них результаты анализов и выписки из историй болезни все же следовало.

Когда он изложил свои мысли Фионе, она медленно кивнула и сказала:

– Это очень рискованно. Вы Джон Мартин, безвредный ученый-социолог из Канады. К давним знакомым же, которые помнят, как вы выглядите, придется обратиться от своего имени. Если хоть один из них испугается и расскажет властям, что к нему заявился подполковник Джонатан Смит из Медицинского института инфекционных заболеваний Армии США, в Кремле поднимется переполох.

– Верно, – согласился Смит. – Но других путей я не вижу. – Он отодвинул нетронутую кружку пива к краю стола. – Вы ведь видели списки людей, пораженных чертовой болезнью. Осторожничать, медлить – на это у нас нет времени. Так или иначе, я обязан обратиться к людям, которые должны что-нибудь знать.

– Тогда по крайней мере давайте сначала проверим ваши источники, – предложила Фиона Девин. – Мы с ребятами ориентируемся здесь лучше, чем вы. Попробуем выяснить, кто из ученых наиболее активно поддерживает Дударева и кто больше всех его боится.

– Сколько вам потребуется времени? – спросил Смит.

– Несколько часов начиная с той минуты, когда я получу от вас списки с именами и названиями организаций, – твердо ответила Фиона.

Смит недоверчиво шевельнул бровью.

– Так мало?

Журналистка улыбнулась.

– Я знаю толк в своей работе, подполковник. И у меня есть отличные информаторы – в Кремле и за его пределами.

Губы Смита невольно растянулись в улыбке. Злоба и печаль Фионы улетучились, их сменили прежняя жизнерадостность и уверенность. Повеселел и Смит.

– Как можно с вами связаться?

Фиона достала из сумочки визитную карточку и быстро написала на обороте телефонный номер.

– Звоните в любое время дня и ночи. Телефон защищен от прослушивания. – Джон убрал визитку в карман рубашки. – А я продолжу мучить россиян расспросами, – сказала Фиона. – Завтра у меня еще одна встреча. С Константином Малковичем.

Смит негромко свистнул.