Текст книги "Смерть как средство от бессонницы"

Павел Агалаков
Смерть как средство от бессонницы

Оформление серии В. Щербакова

В оформлении обложки использованы фотографии: joloei, nelic / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Предисловие

– Какого хрена?! Денис, ты что творишь?! – Владимир попятился назад и зацепил локтем вазу.

Она блямкнула и рассыпалась осколками по полу.

– Ты захотел отобрать у меня все! – Денис трясущейся рукой навел пистолет на Владимира.

– С ума съехал, что ли? О чем ты? – Владимир дернулся и посмотрел в обезумевшие глаза Дениса.

– Мразь, заткнись! Либо ты, либо я. – Денис нажал на курок.

Пистолет сухо хлопнул. Бесчувственное тело Владимира упало на пол, а на кипенно-белой рубашке расплылось багровое пятно.

Глава 1

– Господин Ильин, как ваша рука? – спросил металлический голос из селектора.

– Спасибо, Иван Митрофанович, потихоньку заживает. – Андрей поднял загипсованную руку и усмехнулся.

– Я рад за вас! Теперь перейдем к делу. – Начальник кашлянул и на секунду затих.

– Ну вот, а я хотел в баню сходить, – заполнил паузу Копылов.

– Потом, лейтенант! – грубо рявкнул Иван Митрофанович. – Вам и римские термы не помогут отмыться от всей той грязи, которая на вас наросла.

– Опять! – Копылов раздосадованно развел руками. – Зачем писать отчеты, если им все равно никто не верит?

– А затем, чтобы вы в следующий раз думали, прежде чем в ковбоев играть, – немного успокоившись, проговорил невидимый начальник.

– Иван Митрофанович, мы действовали по обстановке, – проговорил Ильин. – Вы не хуже нас знаете, что промедление могло стоить Красавиной жизни.

– Ладно, все успокоились, и давайте наперед договоримся. Любое действие, выходящее за рамки вашей юрисдикции, вы будете согласовывать со мной. – В селекторе послышалось шуршание бумаги. – Теперь о предстоящем деле. Три дня назад в офисном здании концерна «Мясной рай» в своем кабинете был застрелен один из собственников этой компании – Владимир Спицын.

– Не эта ли компания выиграла тендер на поставку мясных консервов для нужд армии? – спросил Грибин.

– Михаил, вы неплохо осведомлены, – сказал Иван Митрофанович. – Я, признаться, немного удивлен.

– Да что я. – Грибин смутился и покраснел. – Об этом весь Интернет трубил. Мол, впервые в жизни нижегородцы будут снабжать войска не только тяжелым вооружением и радиоаппаратурой, но и продуктами питания.

– Я могу продолжать? – спросил голос из селектора. – Или будем слушать патриотические проповеди?

Грибин напрягся, сконфузился и замолк.

– Спасибо, – продолжил Иван Митрофанович. – Итак, убийца – его партнер Денис Лукьянов. Он задержан и находится под стражей в СИЗО.

– Если его задержали, зачем мы-то понадобились? – шепотом спросил Копылов у Ильина.

– Алексей! – обратился начальник к Копылову. – Если у вас возник вопрос, то задавайте его вслух. Не стесняйтесь.

Копылов смутился и проговорил уже громче:

– Да, я хотел спросить, если его задержали, зачем мы понадобились?

– А за тем, что в этом деле не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Лукьянов не покинул место преступления, не скрылся и не ударился в бега. Напротив, он сам вызвал полицию и попросил охранника никого не выпускать из здания до приезда наряда, сам позвонил жене Спицына и рассказал о его смерти, при аресте не сопротивлялся, даже наоборот, добровольно поехал в отделение. На первом допросе Лукьянов рассказал, что зашел в кабинет Спицына и обнаружил его окровавленного, лежащего на полу с пистолетом в руке.

– Оружие проверили? – спросил Ильин.

– Да. «Браунинг» зарегистрирован на имя Лукьянова Дениса Николаевича. Имеется разрешение на ношение огнестрельного оружия и все сопутствующие документы. Сняли с рукоятки отпечатки пальцев, они принадлежат Лукьянову. На его пиджаке обнаружены следы пороха.

– Нормально! – заявил Копылов. – Завалил партнера из собственного ствола, сам же вызвал полицию и позвонил новоиспеченной вдове.

– Именно так, но вот что интересно. Лукьянов говорит, что к убийству никакого отношения не имеет. «Браунинг» его, он этого не отрицает, но не представляет, как тот оказался в руке Спицына. Он хранился в его кабинете, в сейфе с кодовым замком. Комбинацию знал только Лукьянов.

– И никто не слышал выстрела? – спросил Ильин, поглаживая гипс на сломанной руке.

– Нет. Офис занимает весь последний этаж здания, этакий пентхаус. Секретарша, которая сидит на рецепции, в этот момент была на обеде. На этаж можно попасть, только если открыть дверь электронным ключом. Их всего три, по одному у Спицына, Лукьянова и секретарши. Посторонний человек не может попасть в офис без приглашения.

– Есть предварительные версии?

– Одна. Убийство связано с профессиональной деятельностью. Если сказать проще, оно совершено на почве бизнеса. Госконтракт – это вам не ларек с тушенкой. В общем, Андрей Михайлович, дело находится на контроле у нашего непосредственного начальства, и я попрошу отнестись к нему с полной ответственностью.

– На контроле у самого?! – Копылов аж присвистнул.

– Да. Потому что есть мнение, что это убийство спланировано с целью дискредитировать «Мясной рай» и забрать у него контракт.

– А заказ серьезный? – спросил Грибин.

– Очень, – ответил Иван Митрофанович. – На сумму с девятью нулями. Еще вопросы есть?

В кабинете повисло молчание.

– Если нет, тогда принимайтесь за работу. Копию дела вам предоставит Гусева. Кстати, до выздоровления Красавиной она переводится в ваш отдел. Опыта у нее хоть отбавляй, да и лишняя пара рук всегда пригодится. О ходе следствия докладывать ежедневно. Удачи! – Селектор щелкнул и затих.

– Итак, господа хорошие, что мы имеем? – Ильин посмотрел на Грибина с Копыловым. – У нас есть труп владельца мясного концерна, подозреваемый – его компаньон и оружие. Имеется и мотив – деньги. Я ничего не упустил?

– Да вроде ничего, – отозвался Копылов.

– Ну тогда поступаем следующим образом. Леха, ты едешь в офис и крутишь секретаршу. Женщины по твоей части. Какие взаимоотношения были у компаньонов в рабочее, а главное, в свободное время, случались ли у них конфликты и все такое. Потом заскочи к женам Спицына и Лукьянова. Короче, сам все знаешь. Миша, ты нарываешь мне максимум информации о «Мясном рае»: когда создались, обороты, число сотрудников, филиалы, всю подноготную, какую можно найти. Света!.. – Ильин бросил взгляд на пустующий стул, на котором обычно сидела Красавина во время совещаний, и осекся. – Я поеду в СИЗО и допрошу Лукьянова.

В дверь негромко постучали.

– Войдите, – сказал Ильин.

На пороге появилась Гусева с красной папкой в руках.

– Можно? – спросила она.

– Да, конечно, Юлия Максимовна, проходите, присаживайтесь, – любезно пригласил женщину Ильин. – А мы тут обсуждаем обстоятельства дела и накидываем план работы.

– Вот, – сказала Гусева и положила на стол папку. – Иван Митрофанович просил передать. Еще он сказал, что пока Светлана в больнице, я перехожу под ваше руководство.

– Да. Он мне тоже это сообщил.

– Готова приступить к работе немедленно, – по-военному доложила Гусева.

– Зачем же так официально? – Андрей улыбнулся. – Юлия Максимовна…

– Прошу вас, просто Юлия, – перебила она его и улыбнулась в ответ.

– Постараюсь, – пообещал Андрей и продолжил: – У нас все по-простому, без лишнего чинопочитания.

– Какова моя задача?

– Пока осваивайтесь, помогите Мише в сборе информации, а дальше посмотрим. Все, друзья, по коням.

Глава 2

Проржавелые ворота следственного изолятора заскрипели несмазанным механизмом и отъехали в сторону, обнажив унылый двор, окаймленный по периметру старыми четырехэтажными постройками красного кирпича. Автозак скрежетнул коробкой передач и выкатил на улицу, оставив за собой облако черного дыма.

Андрей рассматривал мрачное строение и перебирал в голове вопросы, которые нужно задать Лукьянову.

– Андрей! Ильин! Вот так встреча! – услышал он радостный возглас у себя за спиной, обернулся и увидел, как к нему, приветственно расставив руки в стороны, приближается человек в форме.

– А я смотрю и думаю, ты или нет? – Мужчина весело улыбался сквозь черные пышные усы, обнажая зубы, пожелтевшие от табака.

Андрей всматривался в лицо этого субъекта, пытаясь вспомнить, откуда его знает. Тем временем мужчина подошел почти вплотную и приятельски хлопнул его по плечу. Ильин сморщился от боли и прижал к груди загипсованную руку.

– Ой, извини, не знал, – сказал тот, увидев гримасу Андрея, и сконфуженно спрятал улыбку в усы.

– Я вас знаю? – спросил Ильин, внутренне борясь с болью, прострелившей его, медленно возвращая своему лицу былое спокойствие.

– Я Сергей Гуцану. – Он посмотрел на Андрея таким взглядом, словно тот, услышав это имя, должен был сильно обрадоваться, заключить его обладателя в свои объятия и счастливо облобызать.

Ильин не сделал ничего подобного.

– Как же, – растерянно продолжал мужик. – Сережка Гуцану.

Андрей продолжал стоять как статуя, лишь опустил бровь и еще пристальней уставился в лицо человека, видимо, все-таки знакомого ему.

– Меня еще Чернышом звали. Ну?.. – протянул он и вопросительно посмотрел на Андрея.

В голове Ильина закружились воспоминания. Старая квартира, где они с родителями жили до того, как он поступил в школу милиции, соседский черноволосый мальчишка, постоянно путавшийся под ногами у ребятни повзрослее. Он вечно хныкал, если они его не брали в свои, как им тогда казалось, не детские игры. А главное, дурманящий запах сирени и вечное мамино: «Пора домой».

Андрей начал расплываться в мечтательной улыбке. Этот факт не остался без внимания его нового старого знакомого.

Сергей решил освежить воспоминания Ильина.

– Я тогда связался с плохой компанией и проигрался в карты. На мне повис долг. Они угрожали, а ты вступился за меня и отметелил этих отморозков.

– Да, – вернулся в реальность Андрей. – Это было, когда я только пришел из армии.

– Ага, – поддержал его Сергей. – Двадцать с лишним лет назад.

– Так сколько тебе сейчас?

– Тридцать семь. На пенсию ухожу, – с усмешкой ответил Гуцану.

– Постой, на какую пенсию? – с удивлением спросил Андрей.

– На минюстовскую. – Сергей повернулся вполоборота и немного подал вперед правое плечо, демонстрируя Ильину погон.

На нем красовались три маленькие звездочки, выстроившиеся в ряд.

– Как видишь, старший прапорщик. Служу здесь. – Он показал на СИЗО. – Инспектором. А ты где, что?

– Я начальник отдела… – Андрей чуть не сказал про четыре «А» и поперхнулся. – Убойного, – добавил он.

– Поди ж ты! – Сергей хмыкнул. – Наверное, целый майор?

– Подполковник, – ответил Ильин.

– И чему я удивляюсь? – сам себя спросил Гуцану. – В тебе всегда скрывался борец за справедливость. Слушай, раз уж такое дело, нужно отметить. Тут недалеко кафешка неплохая есть, отличные пельмени в горшочках делают.

– Рад бы, но мне еще одно дело надо сделать, – уклончиво, но так, чтобы не обидеть вновь обретенного товарища, ответил Андрей. – Одного вашего заключенного проведать. А там сам знаешь, пока бумаги заполнишь, то да се.

– А кого ты собираешься проведать? – спросил Сергей и сделал пальцами такое движение, словно ставил слово «проведать» в кавычки.

– Лукьянова Дениса, – ответил Андрей.

– А, это того бизнесмена, который своего напарника замочил?

– Партнера, – поправил Ильин.

– Напарника, партнера, не один ли хрен? Убийца и есть убийца. Так зачем он тебе-то понадобился? Им же Тюрин из Советского РУВД занимается.

Андрей на секунду задумался, подбирая ответ, и сказал:

– Там пара нестыковок обнаружилась. Я предполагаю, что он еще в одном деле замешан. Им-то как раз я и занимаюсь.

– Так ты в самое время пришел. – Сергей понизил голос и проговорил почти в ухо Ильину: – Его вчера в пресс-хату определили, на чистуху ломают, так что, если хочешь, он и твоего жмурика на себя возьмет. Ему один хрен пятнашка светит.

Андрей отшатнулся и ощутил внутри себя липкое, мерзкое чувство отвращения к этому вот старшему прапорщику, стоявшему перед ним.

– Давай так, – заметив движение Ильина, Гуцану сменил тему разговора. – Мы с тобой за встречу посидим, отметим, а ближе к вечеру, когда начальство свалит, я тебя без всяких бумажек к Лукьянову проведу. Допрашивай, сколько влезет. Идет?

– Мне пить нельзя, врачи пока не разрешают.

– Зато мне можно. Ты просто посидишь со мной за компанию, а то одному как-то не с руки. Лады?

Глава 3

– Иван Митрофанович, – обратился Ильин к Михалеву через селектор. – Я настоятельно прошу вас приложить все усилия и перевести Лукьянова из СИЗО в больницу, выделить отдельную палату и обеспечить круглосуточную охрану.

– Каковы причины такой просьбы? – сухо поинтересовался голос из селектора.

– Их несколько. Первая: Лукьянов жестоко избит.

– Кто?..

– Сокамерники. Его определили в пресс-хату и выколачивают чистосердечное признание.

– Откуда такая информация?

«От верблюда», – хотел сказать Ильин, но вовремя спохватился и ответил:

– Я сегодня был в СИЗО и разговаривал с ним. Ко мне привели не человека, а кусок окровавленного мяса. Он вошел в допросную и сказал, что на все согласен, готов подписать любую бумажку, признаться в убийстве кого угодно. Сейчас как вороны слетятся нечистые на руку следователи и повесят на него столько глухарей, сколько во всех зоопарках мира не сыщется.

– Второе?

– Прошу отстранить следователя Советского РУВД Тюрина от расследования и передать все материалы по данному делу мне под личный контроль.

– А это с какой радости? – в голосе Михалева послышались нотки недовольства и раздражения.

– Следователь Тюрин известен всему нижегородскому уголовному розыску своим топорным стилем работы. Ему плевать на выяснение обстоятельств преступления, главное – раскрываемость.

– И что в этом плохого? – недоуменно спросил Иван Митрофанович.

– А то, что для него выбивать показания, – это нормальное явление. За такой вот, извините, стиль работы ему даже прозвище дали – Коновал. И третье: если Лукьянов подпишет чистосердечное, то расследовать дело нам будет ой как сложно, я бы даже сказал, невозможно.

– Что-то вы, Андрей Михайлович, больно раздухарились, – вполне спокойным тоном сказал Михалев. – Такое чувство, что есть зацепка. Выкладывайте.

– Скорее соображение, – переведя дух, проговорил Ильин. – Меня смущают два обстоятельства. Одно – то, что подозреваемого буквально после первого допроса направляют в изолятор и сажают к прессовщикам. С одной стороны, все понятно. Есть мотив, оружие и вполне возможный убийца. С другой стороны, никто не отменял презумпцию невиновности. Из него выбивают чистосердечное признание. Еще одним обстоятельством является тот факт, что ему до сих пор не дали встретиться с адвокатом. Он мне рассказал об этом. Лично у меня складывается подозрение, что его намеренно хотят убрать. Он признается в убийстве, возьмет на себя несколько глухарей и сядет пожизненно либо по какой-то причине умрет в камере.

Иван Митрофанович несколько секунд молчал, обдумывал полученную информацию. Андрей хотел добавить еще пару доводов, но селектор внезапно ожил.

– Хорошо, – сказал Михалев. – Допустим, вы правы, но где гарантии, что он не попытается бежать?

– Я видел этого человека. Он искренне не понимает, за что его задержали. Я беру всю ответственность на себя.

– Ладно, – сдался Иван Митрофанович. – Будь по-вашему. Завтра его заберут из СИЗО и определят в больницу.

– Нет! – заявил Ильин. – Надо забрать его сегодня. Он может не пережить эту ночь.

– Хорошо, – нервозно сказал Михалев. – Сегодня он окажется в больнице под круглосуточной охраной. Завтра с утра дело будет у вас. Вы лично отвечаете за его завершение. У вас все?

– Да, Иван Митрофанович, спасибо.

– Ну, Ильин, смотри. До связи. – Начальник отключился.

Андрей удовлетворенно кивнул, поднял трубку телефона и набрал номер.

– Четыре «А», оперативный отдел, Грибин, слушаю, – прозвучал голос Михаила.

– Миша, это Ильин. Леша на месте?

– Да. Только подошел.

– У тебя все готово?

– Осталось только распечатать.

– Давай заканчивай и все ко мне.

– Понял, – сказал Грибин и отключился.

Глава 4

– Алло, слушаю, – с сильным кавказским акцентом сказал человек, приложив мобильный телефон к уху.

– Сурен Мирзоевич, это я, – взволнованно протараторил его собеседник. – Вы меня слышите?

– Да, – сухо ответил кавказец.

– Вы же сказали, что все будет улажено?

– Что-то не так?

– Сегодня приходил полицейский и допрашивал Вику.

– И что Вика сказала?

– То же, что и другим.

– Правильно. Тогда чего ты боишься?

– Он забрал записи с камер видеонаблюдения.

– Ты до сих пор не уничтожил их?

– Закрутился. Хотел сегодня это сделать, но не успел.

– Ай-ай. Как неосмотрительно с твоей стороны. Но я думаю, дело поправимое. Как того полицейского зовут?

– Лейтенант Алексей Копылов.

– Лейтенант? – с усмешкой протянул кавказец.

– Ага.

– Ну, тогда это не проблема. Пусть полюбуется, потом забудет. Сам не захочет, мы поможем. Что-то еще?

– Да. Без письменного распоряжения Лукьянова я не могу вступить в должность временного исполняющего. У меня руки связаны.

– Ничего. Потерпи немного. Скоро он все подпишет. Наши люди над этим работают.

– Хотелось бы побыстрее.

– Быстро только кошки родятся. Сядешь ты в его кресло, не сомневайся.

– Спасибо, Сурен Мирзоевич. Успокоили.

– Давай. До свидания. – Кавказец нажал отбой.

«Смешно, когда овца попадает в волчью стаю и считает себя ее полноправным членом», – подумал он, усмехнулся и убрал телефон в карман.

Глава 5

– Друзья! – начал Ильин и окинул взглядом всех присутствующих. – Ситуация очень интересная. Я встречался с Лукьяновым, и вот какая штука получается. Он сидит в пресс-хате, его там обрабатывают, а за что – ему неизвестно. Его отметелили так, что на нем живого места нет. Сломали мужика по полной. Он готов написать чистосердечное признание и взять на себя еще одно убийство.

– А кто ведет следствие? – спросил Копылов.

– Тюрин из Советского РУВД.

– Коновал? – Алексей подался вперед и облокотился о стол.

– Он самый.

– Да, – протянул Копылов. – Попал мясной король. Тюрин из него котлету сделает.

– Уже. Ты бы видел его физиономию – фарш. Поэтому я связался с Иваном Митрофановичем, попросил отстранить Тюрина от дела и передать его нам. Сегодня Лукьянова переведут в больницу и приставят круглосуточную охрану.

– Это правильно. – Алексей одобрительно кивнул. – Если он чистуху подпишет, не видать нам его как своих ушей. Меня интересует другой вопрос. Почему Лукьянова так быстро отправили в СИЗО? Ведь кроме следов пороховых газов и отпечатков пальцев на пистолете никаких доказательств нет. Больше того, оперативники, прибывшие на место, устроили там показуху. Они опросили только секретаршу, хотя в здании работают как минимум сто человек.

– Сто семьдесят пять, – уточнил Грибин.

– Ага, вот-вот. – Копылов благодарно кивнул Михаилу. – Все они были на месте. Охрана никого не выпускала и не впускала. Эти олухи даже не удосужились проверить записи с камер слежения, что уж говорить о качестве оперативно-разыскных мероприятий.

– Так, давай все по порядку, – сказал Ильин и достал блокнот.

– Хорошо. Приезжаю я в офис около одиннадцати часов, поднимаюсь на директорский этаж, звоню. Дверь автоматически открывается, я вхожу и натыкаюсь на стойку рецепции, за которой сидит секретарша. Я, естественно, представляюсь, показываю удостоверение и с ходу так: «Где вы были такого-то числа в такое-то время?» Она мне: «Я уже все рассказала полицейским, которые прибыли в тот день, и добавить мне больше нечего». Я ей: «Тогда суматоха была, да и вы в расстроенных чувствах могли что-нибудь забыть или перепутать. В таком состоянии это неудивительно». Тут она расплакалась и начала рассказывать.

– Как ее зовут? – спросил Ильин.

– Вика. Виктория Крымова. Она пришла на работу в девять часов утра, проверила ежедневник, подготовила расписание звонков и встреч для Спицына и Лукьянова.

– Постой! – вклинилась в рассказ Гусева. – А что, Крымова – единственная секретарша?

– Я задал ей тот же вопрос. На это она ответила, что работы не так много. Она одна с ней неплохо справляется, по крайней мере от руководства замечаний не было.

Ильин сделал пометку в блокноте и кивком предложил Алексею продолжить.

– В девять тридцать прибыл Спицын, а через десять минут – Лукьянов. Вика подготовила папки с входящими документами и разнесла их по кабинетам. В десять часов Лукьянов попросил ее приготовить чай. Я осведомился, не заметила ли она что-нибудь необычное в его поведении. Секретарша сказала, что Денис Николаевич был таким же, как и всегда, разве что немного чем-то озабочен. Когда Вика вошла к нему с чаем, он не обратил на нее никакого внимания, сидел как каменный, с абсолютно пустым взглядом. Она, как и положено секретарше, поставила чай и испарилась. В одиннадцать к Спицыну заходил исполнительный директор Виктор Романов и пробыл у него двадцать минут.

– А ты с Романовым встречался? – спросил Андрей.

– Нет. Он сегодня на производство уехал, там у него какая-то плановая встреча. Короче, его на месте не было.

– Ладно. Давай дальше.

– В одиннадцать тридцать Лукьянову позвонил главный технолог мясоперерабатывающего завода Гуров Олег Кузьмич. Крымова его соединила, но Лукьянов не поднял трубку. Она подумала, что что-то случилось, и постучалась к нему в кабинет. Лукьянов, по ее словам, рявкнул на нее и сказал, чтобы она его ни с кем не соединяла. Крымова, разумеется, так и сделала. В двенадцать пятнадцать она доложилась Спицыну, что уходит на обед. А в двенадцать сорок ей позвонил Лукьянов и попросил вернуться на рабочее место, так как случилась беда. Она прибежала в офис и увидела следующую картину. Лукьянов сидит на ее стуле, обхватив голову руками, и причитает. Слова были примерно такими: «Ох, Вова, кто ж тебя, за что?» Виктория зашла в кабинет Спицына, увидела его мертвым, естественно, бросилась к Лукьянову и сказала, что нужно вызывать полицию. Тот согласился и вызвал, а потом позвонил жене Спицына и все ей рассказал. Около двух часов приехал наряд и оперативно-следственная группа. Все осмотрели, сфоткали, взяли показания с Крымовой, дождались труповозку и укатили, прихватив с собой Лукьянова.

– Фигня какая-то, – оторвавшись от записей, сказал Ильин.

– И я про то же. Крымова сказала, что они уехали в половине четвертого. То есть пробыли в офисе около полутора часов. Что за это время можно сделать? – Алексей с вопросом в глазах оглядел присутствующих.

– Ничего, – ответил за всех Ильин.

– Далее. Я осмотрел место преступления и обнаружил вот что. – Копылов достал из кармана платок и развернул его.

На нем тускло поблескивал латунный цилиндр. Ильин перегнулся через стол и впился глазами в находку.

– Так это же гильза, – сказала Гусева.

– В точку, Юлия Максимовна. Калибр шесть целых тридцать пять сотых миллиметра. От того самого пистолета.

– А где ты ее нашел? – спросил Андрей.

– Там, где ей и положено было быть. Справа от места, где находился труп. Она закатилась под колесико кресла и преспокойненько там лежала. Сия гильза доказывает… – Алексей не успел договорить.

– …что осмотр места преступления проводился абы как, – закончил за него Ильин.

– Об этом я и хотел сказать. – Копылов положил платок с гильзой на стол и продолжил: – Возможно, опера посчитали достаточным, что обнаружили пистолет, и не стали заморачиваться поиском дополнительных улик. Возможно, им приказали закончить работу.

– Они сразу отправили Лукьянова в СИЗО, – задумчиво проговорил Ильин. – Леха, а ты заходил в кабинет Лукьянова?

– Да. Михалыч, ты не представляешь, что это за кабинет. Там есть все. Состоит он из нескольких комнат на все случаи жизни. Там даже небольшой спортзал с душевой кабиной имеется. Гардеробная похожа на склад. В ней хранится куча самой разной одежды и обуви. Все это от известных дизайнеров и кутюрье. Ты прикинь, аппарат для кислородных коктейлей стоит. Я уж молчу про мебель. Одно кресло из кожи питона на полмиллиона потянет.

– А ты так сразу и понял, что это именно питон? – подначил Копылова Грибин.

– Знаешь, я его от любой другой ползучей гадости отличить смогу, – язвительным тоном ответил Алексей.

– Хватит вам! – остудил Копылова и Грибина Ильин. – Продолжай.

– В общем, полный гламур. Я спросил Крымову, где находится сейф, в котором Лукьянов хранил оружие. Она показала мне нишу за картиной и сказала, что раньше тут висела другая. Эту три месяца назад ему подарили московские партнеры. Сейф оказался закрыт.

– А что за картина? – спросила Гусева.

– Да мазня какая-то. Вот посмотрите. – Алексей достал телефон и протянул его Юлии Максимовне. – Я ее на телефон щелкнул.

Гусева нажала просмотр, и на экране появилось изображение.

– Знаешь, что это? – спросила она у Копылова.

– Нет, конечно. Я в искусстве как корова в помидорах.

– Это Врубель, «Тени лагун». Она в Третьяковской галерее выставлялась.

– Не хотите ли вы сказать, что в кабинете Лукьянова висит картина самого Врубеля? – с удивлением спросил Ильин.

– Скорее качественная копия, нежели подлинник. Размер великоват, – ответила Гусева, возвращая Копылову телефон.

– Успокоили! – выдохнул Андрей. – Леша, продолжай.

– Как я уже сказал, сейф был закрыт. Потом я взял у Крымовой расписание встреч и звонков Спицына и Лукьянова. Вот оно. – Копылов передал Андрею листок. – Направился я к выходу. Гляжу, а над дверью, аккурат на стыке стены и потолка, висит камера. Спрашиваю секретаршу: «Как бы мне с начальником службы безопасности переговорить?» Она мне отвечает: «Дежурка находится на первом этаже, сразу за турникетами». Я прямой наводкой туда, благо начальник на месте был. Спрашиваю его: «Кто дежурил в день убийства?» Он стал рыться в журнале, называть фамилии, а я слушаю да по сторонам оглядываюсь. Смотрю, в соседней комнате, за стеклянной дверью, куча мониторов стоит, на одном из них Крымова маячит. Говорю ему: «Классное у вас оборудование». Он мне: «Да, хозяева на безопасности не экономят». Я: «А сколько времени запись хранится?» Он: «Неделю на сервере, потом в архив на два месяца». Я его так вежливо попросил показать мне запись с той камеры, которая в директорском офисе висит. Он начал мне задвигать про тайну частной жизни, потом еще какой-то бред нес. Я ему пригрозил триста третьей статьей за сокрытие улик.

– И что, дал? – с нетерпением спросил Ильин.

– Лучше! – Алексей сделал театральную паузу, вытащил лазерный диск из грудного кармана и торжественно изрек: – Сделал мне копию.