Текст книги "Времени.net. 1977 год"

Павел Алашкин
Bpeмени. net. 1977 год
Фантастическая повесть

Уважаемые читатели!

Представьте, как могли бы развиваться события в нашей стране, если бы не было Октябрьской революции в 1917 году или перестройки в 1985-м. В каком состоянии была бы экономика, какое было бы население, какие территории были бы у нашей страны. Дух захватывает от возможных перспектив!

В этой книжке я попытался представить альтернативную вселенную.

Надеюсь, всем понравится будущее, которое я описал. Вместе с тем, давайте помнить, что только от наших с вами усилий зависит то, как мы с вами живем. Как говорится, все в наших руках! Я желаю всем своим читателям всего самого наилучшего. Давайте верить, что все будет хорошо!

С уважением, Павел Алашкин

Глава 1

Весь день мне казалось, что сегодня что-то случится. Теории, которыми я накручивал себя, были самые разные: увольнение, сердечный приступ, астма…

«Нервы стали совсем никудышными, – подумал я, выходя с работы, – с этим надо что-то делать. Вот только что? – Я вышел на улицу и пошел к метрополитену. – Сейчас я выпью пива, сяду в метро и поеду домой. Завтра в 7 утра проснусь, съем бутерброд, невыспавшийся, погружусь в подземку, приеду на работу и, как обычно, целый день буду накручивать себе головной мозг, выдумывая ситуации, из-за которых меня могут уволить. Опять поздно уйду из офиса, выпью пива, сяду в метро, приеду домой…»

Жизнь, с ее большими и маленькими радостями, великими и не очень событиями, полноценно проходила только на экране телевизора.

Люди, которых я знал, жили точно так же. Определение этой жизни – круг, в котором всегда происходит одно и то же.

С такими невеселыми мыслями я подошел к станции метро и совершенно случайно дотронулся рукой до трансформаторной будки, которая стояла у входа.

– Вот черти! – вскрикнул я, и тут же отдернул руку. По всему телу прошел довольно сильный электрический разряд.

«Блин, ну что за уроды, эти электрики, – размышлял я, спускаясь по эскалатору, – а если дети случайно на эту хреновину наткнутся? Сколько воплей будет?!»

Поезд, в который я сел, медленно набирал скорость, раскачиваясь из стороны в сторону.

В моем воображении рисовались картины подземной поездки: вот надо мной проезжают ночные машины, проходят редкие пешеходы. Равномерность движения всех этих систем укачивала. Еще чуть-чуть – и я бы точно заснул, проехав свою остановку.

Внезапно поезд пошел быстрее. Вагон раскачивало так сильно, что я еле держался на ногах.

А что, если мы случайно во что-нибудь врежемся?

Сердце заколотилось сильнее, невидимый обруч сжал голову, к горлу подкатил комок.

В вагоне погас свет. Стало страшно. Возникло ощущение, что темнота в вагоне закружилась. На мое счастье, поезд выкатился на станцию и остановился.

На перроне одиноко стоял милиционер, устало следя за проезжавшими мимо вагонами.

Я подошел к эскалатору и начал неторопливо подниматься наверх, мысленно переживая приключение, которое только что произошло. Тут я заметил, что в окружающей обстановке чего-то не хватает! И верно – на стенках не было аляповатых рекламных щитов.

Вот какие молодцы! Наконец-то убрали эти надоедливые и глупые художества. Каждое утро эти жизнерадостные плакаты, которые призывали покупать мороженое, колбасу и прочие продукты, безумно меня раздражали.

А как славно заделали дырки от креплений – продолжал я свои наблюдения, разглядывая стены, мимо которых проезжал на эскалаторе.

Настроение улучшилось. Я вышел в город и понял, что в привычной картине опять чего-то не хватает. Полностью исчезла вся неоновая реклама. Ну дела! Интересно, зачем ее убрали? Причем всю! Может, это просто чья-то глупая шутка? Или распоряжение властей? Чем дальше я шел по родному городу, тем больше замечал нового.

Исчезли все ларьки, изменились названия магазинов. Но больше всего меня поразило то, что на месте совсем недавно построенного жилого дома красуется старый и раздолбанный сарай.

Вот дела! Его же сдали буквально месяц назад!

Я глубоко вздохнул и понял, что воздух, который окружает меня, тоже другой.

Он был более свежий.

Из подворотни вышли две женщины, и я прислушался к их разговору.

– А Олька-то из нашего отдела польскую куртку себе отхватила.

– Ух ты! Повезло ей, а где это она умудрилась?

– Да в Центральном универмаге.

– Ну это ей повезло, давно уже в нем ничего хорошего не продавалось. А долго она в очереди стояла?

– Завоз был небольшой совсем, она мимо шла, вот и успела.

Женщины прошли мимо, затем одна из них повернулась в мою сторону, прошептала соседке что-то на ушко и засмеялась.

«Интересно, – подумал я, – что за бред они несли? Какие польские куртки? Какой завоз? О чем вообще речь?»

Размышляя таким образом, я шел к своему дому. Все видимые изменения я списал на подготовку городских властей к какому-нибудь празднику. Именно эта мысль казалась мне наиболее оптимальной, вдобавок она все объясняла. Ее крах, равно как и настоящий страх, появился у меня тогда, когда я подошел к тому месту, где находился мой дом. Точнее дом-то был, но он стоял недостроенный. Вместо обжитого восьмиэтажного здания, находилась строительная площадка, посередине которой стоял башенный кран.

Что происходит-то? Где мой дом!? Голова была пустой. В ней не было ни одной мысли, которая бы прояснила происходящее. Может, все это сон? А я по-прежнему еду в метро? И сейчас как раз подъезжаю к конечной станции? Я ущипнул себя за щеку. Было больно. Я поднял глаза, строительная площадка не исчезла. Я еще раз ущипнул себя, уже за ногу. Видимых изменений не происходило. Я подошел к невысокому забору, который окружал дом, и заглянул за него.

– Стоять, стреляю на поражение!!! – раздался крик рядом со мной.

Я оцепенел.

– Кто вы? – сказал я неизвестному голосу. – Почему мой дом разобрали!? Что здесь вообще происходит?

Из темноты показалась мужская фигура с ружьем наперевес. Фигура была одета в кирзовые сапоги, фуфайку и фуражку.

– Вот что, мил-человек, поднимай руки вверх и иди за мной в сторожку. Буду тебя допытывать, кто ты такой есть и что делаешь на вверенной мне территории строительного жилищного кооператива «Слава Октябрю».

Я, окончательно обалдевший, поднял руки.

– Ну и название у вашей конторы. Сто лет такого не слышал.

– А чего, собственно, странного, – удивился сторож. – Хорошее такое рабоче-крестьянское название. А ты что, что-то против нашей идеологии имеешь?

– Я, дядя, против твоей идеологии ничего не имею. Ты же понимаешь, что она у каждого своя, мы ведь не в тоталитарном режиме живем! Демократия, слава богу, давно победила!

– Да, а ты имя господа всуе не упоминай! А то, я смотрю, что ты как-то чудно выглядишь. Брюки у тебя зарубежные, кеды тоже. И размышляешь не по-нашему.

Сторож вскинул ружье.

– А ну! Стоять! К стене, шпионская рожа. Сейчас я милицию вызову и сдам тебя за милую душу.

– Дядя, – заорал я, – ты с ума сошел! – Я начал выходить из себя. – Ты чего несешь? А за такое обращение с незнакомым человеком, который ничего не сделал, я на тебя и твою фирму, которая вдобавок еще и дом мой разобрала, в суд подам! Вас штрафами замордуют! К тому же, все, что ты мне сейчас наговорил мне, я записал. На вот, посмотри. – С этими словами я достал из кармана мобильный телефон.

– Видишь, вот здесь вся твоя болтовня!

Сторож удивленно посмотрел на мобильный телефон, отступил на два шага назад, поднял ружье вверх и выстрелил. Я застыл как вкопанный.

– Дядя, ты чего стреляешь? Обалдел что ли? – заорал я.

– Стоять и слов никаких не произносить!

– Это еще почему?

– А потому, что подозрительный ты. Сейчас скоро после моего выстрела сюда приедет милиция. Пускай они с тобой разбираются! В том числе насчет идеологии и тоталитаризма.

– Да что я сделал-то? Я же просто из-за забора выглянул и больше ничего.

– В том-то все и дело, что это только пока! Надо быть бдительными!

Появился древний милицейский газик. Он не спеша, освещая фарами спящие дома, подъехал к нам.

Открылась дверь, и из машины вышел сержант.

– Митрич, – обратился он к сторожу – чего палишь, людям спать не даешь?

– Товарищ милиционер, – опередив сторожа начал я. – Этот господин, то есть сторож, считает, что я шпион. А еще он на меня наставил ружье и даже один раз выстрелил в воздух. А у меня нервы и так на работе разболтаны полностью! Это что же за беспредел такой творится!

– А вам, гражданин задержанный, слова никто не давал, – обрезал меня сержант.

Я сделал шаг назад.

– Митрич, давай рассказывай, что здесь у тебя случилось? – Продолжал милиционер.

– Да понимаешь, Петр Степанович, – начал сторож, – дежурство мое шло как обычно. Где-то в половине первого ночи слышу, как будто кто-то к участку моему приближается. Присмотрелся – и точно, фигура из темноты, вот этот вот, – кивнул он на меня. – Подошел к забору и как начал матом ругаться – куда, мол, мой дом подевали. Я, конечно, его приструнил. Но в процессе разговора выяснилось, что он к нашей идеологии неуважительно относится. К тому же ты посмотри, как он выглядит! Весь в импорте, и рация у него какая-то странная.

– Так-так-так, – обернулся ко мне милиционер, – ситуация понятная и требует дополнительного рассмотрения в отделении. Но для начала попрошу ваши документики.

Я порылся в карманах и достал паспорт. Милиционер взял его в руки, полистал, несколько раз удивленно посмотрел на меня.

– Странный паспорт у вас какой. Никогда в жизни такого не видел.

– А что в нем удивительного?

– Вы в какой стране живете?

– Ну как в какой? В Российской Федерации.

– Ну это, в общем, правильный ответ, но не совсем верный. Наш адрес, как известно из песни – это Советский Союз. А у вас паспорт какого-то другого государства. Может, вы действительно шпион?

Сторож подхихикнул и пробубнил:

– Я сразу заподозрил что-то неладное.

– Да какой я шпион? Вы что? – начал возмущаться я, – я самый обыкновенный менеджер, работаю в фирме по продаже стиральных машин, вот и визитка моя. Там телефоны все указаны, позвоните на охрану, вам все про меня расскажут.

Милиционер взял визитку, повертел ее и поднес к глазам.

– Классная визитка, на хорошей бумаге сделана, и золотое тиснение какое замечательное. Позвоним, обязательно позвоним. И выясним все. Только завтра это уже будет. Сейчас поздно, и все спят уже. Так что попрошу вас, уважаемый, пройти со мной.

– Слушайте, товарищ милиционер, ну вот вы же представитель государства. Вот вы мне скажите, что происходит?

– А что происходит?

– А вы разве не заметили, как район сегодня изменился?

– В смысле? По-моему, все как обычно…

– Ну вы даете! Реклама исчезла, ларьки пивные тоже, и самое главное – куда подевался дом, в котором я жил?

– Н-да… А вы, я посмотрю, умом тронулись. А ну живо в машину! Да, и что там за рация у вас? Давайте быстро ее сюда.

– Да нету у меня никакой рации!

– А про что сторож тогда говорил?

– Так это мобильный телефон.

– Не понял, какой телефон?

– Ну мобильник! Труба!

– Все равно не понял, но давай сюда.

Я вытащил свой старенький мобильник и отдал в руки милиционеру.

– Вот так диковинка, – удивился он – импортная?

– Ну да, финская, это же Nokia.

– Никогда не видел такую. Потом покажешь, как она работает, а пока залезай в газик.

Наверное, будь на моем месте более волевой человек, он бы закатил скандал, начал ругаться, вызвал в конечном счете своего адвоката и послал бы всю эту честную компанию на три буквы. Увы, я был не такой. К тому же я не сомневался, что через полчаса меня выпустят, когда поймут, что я совсем не виноват.

Глава 2

Я залез в машину. Ее задняя часть была похожа на небольшую тюремную камеру. Тут было душно, пахло мочой и еще чем-то отвратительным. На сиденье лежала газета.

– Ух ты! «Советская Россия»! – удивился я, – лет 20 не видел этого издания.

Я наискосок просмотрел газету.

Н-да, ничуть газета не изменилась, те же темы, те же лица. Слава КПСС и Брежневу.

Милиционер повернулся в мою сторону, чтобы посмотреть, чем я там занимаюсь.

– Газетку читаешь?

– Да, давно это издание не видел. У него вроде как тираж здорово сократился.

– Ну не знаю, ничего про это не слышал. Мы «Совраску» на отдел выписываем, читаем.

– А у вас что, коммунистов много в отделе?

– В смысле? Не понял вопроса?

– Ну, «Советская Россия» – это же газета ярых коммунистов.

– Ну да, правильно, а какие же еще газеты бывают в нашей стране?

– Разные, мне кажется, что в своем большинстве газеты все-таки демократические, монархических я не встречал, хотя говорят, что есть и такие.

– Странные вещи вы говорите, гражданин задержанный, непонятные, но очень похожие на антисоветские. Может, ты действительно шпион?

Только я открыл рот, чтобы в очередной раз сказать что-нибудь в свое оправдание, как наш автомобиль въехал на территорию милицейского участка.

Сонный дежурный высунулся из окна КПП.

– Ну что, Сидоров, чего сторож-то стрелял? Что у него там случилось?

– Да идиот какой-то к нему полез, привез его. Странный мужик, на шпиона похож или на сумасшедшего.

Машина остановилась, дверь щелкнула и открылась. Я вышел во двор и начал осматриваться.

– Ну и куда его теперь? – спросил Сидоров.

– Давай в 23-й кабинет к Синодову, он как раз недавно освободился, – ответил дежурный.

– Хорошо.

Мы подошли к кабинету на втором этаже. Откровенно говоря, сил у меня уже не было. Ночь выдалась бурная, часы показывали половину второго, ужасно хотелось спать.

Мой провожатый постучал в дверь.

– Войдите, – отозвались из кабинета.

– Иннокентий Степанович, – начал Сидоров, – вот задержанного к тебе привел.

– А может, до утра? Время-то посмотри какое уже?

– Да я бы подождал, если бы пьяница какой был.

– Так, а этот что натворил?

– Есть подозрение, что это шпион.

– Шпион? От как!

– При нем было найдено финское радиоустройство, которое задержанный назвал мобильным телефоном.

– Ясно-понятно, иди пиши сопроводительную, при каких обстоятельствах произошло задержание, а я постараюсь поговорить по душам с этим гавриком.

Сержант впустил меня внутрь, я вошел и встал посередине комнаты.

Всякий контакт с милицией всегда приводил меня в легкое замешательство. Мне всегда казалось, что меня хотят посадить в тюрьму за те поступки, которые я не совершал.

Эта навязчивая идея мешала мне нормально соображать, постепенно сковывая мой мозг.

– Ну что, спатеньки хочется? – сказал мне следователь. – К жене под бочок?

– Хочется – не то слово, вот только не женат я.

– Смотрю я на тебя, и кажется мне, что ты честный человек, который случайно попал в переплет.

Я оживился, сон как рукой сняло. Ну наконец-то передо мной стоял нормальный человек, который понял, что я попал сюда случайно.

– Ну конечно! Я уже и вашему сотруднику объяснял, и сторожу, который меня задержал, что никакой я не шпион, что я просто обыкновенный менеджер по продаже стиральных машин, что можно сейчас позвонить на работу, в охрану, и там все про меня расскажут. Дать вам мою визитку? Позвоните?

– Визитку давайте, конечно, но позвоним завтра. Ваш сторож там наверняка дрыхнет уже.

– Наш охранник? Да что вы, у него на складе продукции на 500 000 долларов, как же он заснет-то? А если скопипастят?

– Скопипастят? Странное какое слово. Ни разу его не слышал. Что оно обозначает? Перевыполнение плана?

– Ну, ей-богу, какой вы смешной. Скопипастят – ну украдут в смысле.

– Н-да… Ну рассказывайте, Анатолий Сергеевич, – он посмотрел в мой паспорт, – зачем вы на стройку полезли? Скопипастить чего захотели?

– Вы понимаете, сегодня вообще какой-то странный день. Непонятный. Вот вроде начинался он как обычно. А вечер, ну он просто отжог.

– Не понял, что поджог?

– Ну в том смысле, что необычный очень.

– Анатолий, давайте без ваших непонятных словечек, вы все-таки в милиции, выражайтесь яснее!

– Хорошо. Ну, собственно, в районе полночи я вышел из метро. И тут-то, собственно говоря, и началось…

– Что началось?

– Какая-то пурга непонятная.

– В каком смысле пурга? Ветер, что ли, сильный?

– Да нет. Я в том плане, что какие-то непонятные вещи…

– Гражданин, давайте более конкретно говорить будем. А то так мы всю ночь проведем. То у вас пурга какая-то, то вы поджигаете что-то.

– Ну хорошо, хорошо. Собственно говоря, что меня больше всего поразило в сегодняшнем вечере, так это то, что с улицы исчезла вся реклама и ларьки. Я, конечно, не особый ценитель всех этих красочных картинок, но тем не менее. И самое главное – куда-то исчез дом, в котором я прожил 20 лет. Точнее, он не исчез, а его разобрали. Понимаете?

– Конечно понимаю, – ответил следователь, – чего тут непонятного? Исчез дом, в котором вы прожили двадцать лет, ларьки пивные. Мне все совершенно ясно. Я думаю, что вас доставили не по адресу.

– Ну конечно, меня вообще не надо было забирать в милицию, я же не сделал ничего плохого.

– Ну да, произошло явное недоразумение. Давайте так поступим. Вы до утра посидите у нас, а утром на персональном транспорте вас доставят по месту требования.

– На работу?

– Ну да, куда скажете.

Следователь поднял телефонную трубку.

– Левшин, доставить задержанного в камеру предварительного заключения.

– Э, – начал я, – а зачем в камеру-то? Я что, преступник? И мобильный телефон с паспортом отдайте!

– Ты, главное, не беспокойся, все будет очень хорошо. Все мы тебе отдадим.

– А в камеру зачем? Давайте я в коридоре до утра посижу, я видел, там стульчики для посетителей есть.

– Ну вот еще, не могу я тебя на стульчики посадить, не положено. Только в камеру предварительного заключения.

Внутри меня все резко закипело.

– Это произвол! Разве можно так с людьми обращаться. Я на вас жалобу Путину напишу и на НТВ позвоню, они про вас такой репортаж сделают – будьте нате!

Дверь открылась, в комнату вошел сержант милиции.

– Левшин, – начал следователь – забирайте этого буйного. И посадите его в отдельную камеру, а то он нам всех алкашей сегодняшних в общей камере испортит.

– Слушаюсь, товарищ следователь.

Мы вышли из кабинета и пошли по тусклым коридорам отделения милиции.

На стенах висели какие-то смешные плакаты про борьбу с пьянством, расхитителями социалистической собственности и еще какая то белиберда про строителей коммунизма.

«Боже мой, – думал я, – куда я попал! Что это за коммунистический гадюшник? „Советскую Россию“ выписывают, плакаты расклеивают. Идиотизм какой-то! Да еще и в камеру тащат. Ну ничего, завтра я выйду отсюда и покажу им. Они у меня все припомнят».

Мы дошли до камеры, сержант открыл дверь.

– Проходите, и спокойной ночи.

Тем временем усталый следователь открыл ящик стола и достал мобильный телефон.

Интересная какая штука, интересно, для чего она. Он нажал на кнопку, на экране появилась эротическая заставка.

– Ничего себе кино, – сказал вслух следователь. Поверх аппетитных форм Анжелины Джоли виднелась надпись No Signal. Интересно, а это что? Наверное, как-то расшифровывается.

Следователь нажал пару кнопок, сотовый в автоматическом режиме включил записанный ранее разговор…

Следователь поднес трубку к уху.

Вначале раздались гудки, потом усталый женский голос сказал:

– Петров, ну ты с ума сошел, в такое время звонить, посмотри на часы – 2 часа ночи.

– Кто там, – спросил удивленный следователь в телефон.

– Петров, опять нажрался! Идиот! Чего молчишь?! Не звони мне больше никогда!

После этого в трубке послышались короткие гудки.

«Вот это да! Это что же за агрегат такой, – подумал следователь. Надо будет с утра этого чудика еще раз допросить. А то ведь действительно шпионом может оказаться».

Пока следователь развлекался с мобильником, я уже минут десять находился в камере. Наверное, это было самое печальное место, которое я когда-либо видел.

Серый потолок давил на глаза, создавая неприятную тяжесть.

Я лег на деревянный топчан. Было жестко и неудобно. В голове вереницей тянулись события дня. Может, я сошел с ума? И на самом деле нахожусь в сумасшедшем доме? Или, может быть, это розыгрыш?

Я перевел взгляд с потолка на стены и начал читать надписи.

Их было много: Гоша 74, здесь был Егор и ушел он далее по этапу.

Витя-бандит, Жестянка из космоса…

Наконец я заснул. Проснулся я оттого, что в двери загрохотали ключами. Я проснулся и посмотрел на часы. Было 6 часов утра.

Ага, наверное, транспорт прислали. Сейчас домой, в душ – и спать. На работу я сегодня не пойду. Ну ее в пень.

В камеру вошел охранник.

– Петров, подъем! На выход.

– С вещами домой? – попытался по-утреннему пошутить я.

– Не знаю. Пока к следователю.

– А, ну понятно, извиняться, значит, будет вначале.

Мы вышли из камеры и вернулись обратно в кабинет следователя. На окне закипал электрический чайник.

Я облизнулся.

– Я смотрю, чаю хочешь? – спросил следователь.

– Не отказался бы, особенно с утра!

– Сейчас налью.

– Скажите, а когда вы меня отпустите? А то домой очень хочется.

– Скоро, уже очень скоро. Я хотел у тебя поинтересоваться, что это за штуковина такая? – с этими словами, следователь достал мобильный телефон.

Я улыбнулся.

– Вы меня разыгрываете… А вы как будто сами не знаете?

– Попрошу четко отвечать на поставленные вопросы.

– Товарищ следователь, но ведь каждый ребенок знает, что это мобильный телефон. У вас же наверняка есть такой, а может, и два сразу.

– Нет, у меня такого нет, и что это такое, я не знаю, так как впервые в жизни вижу эту штуку. И у меня появляются новые мысли относительно вас.

– А какие, если не секрет?

– Мне кажется, что вы шпион, возможно финской разведки.

– Ничего не понимаю, с чего вы решили?

– Это мое дело, почему я так решил, я совершенно не обязан вам докладывать, – неожиданно строго ответил следователь. – А сейчас я дам вам лист бумаги, и вы подробно, распишете, где вы взяли этот механизм.

– Я так понимаю, что в моем сотовом какая-то загадка. Может, в него кто бомбу встроил? Вы проверяли?

– Нет, но может быть…

Следователь достал карандаш, несколько листов бумаги и усадил меня за стол.

– Итак, пишите: где, как и при каких обстоятельствах вы стали владельцем этой штуки.

Я взял ручку, сосредоточился и попытался вспомнить, где и когда я купил свой мобильник.

– Да, а как озаглавить мое письмо? Что в шапке писать?

– Пишите: информационное заявление, от гражданина такого-то, день рождения такой-то. Все понятно?

– Теперь яснее некуда.

Нелогичность происходящего не укладывалась у меня в голове. Может, я действительно с ума сошел? И все это обширные галлюцинации, хм… Что же мне ему написать?

Я взял ручку:

«Информационное заявление от Петрова А. С., 1972 года рождения.

Довожу до вашего сведения, что сотовый телефон Nokia 3110 был куплен мной в магазине „Евросеть“, на углу 5-й и 4-й линий Васильевского острова в г. Санкт-Петербурге. Телефоном пользуюсь уже около года, в будущем собираюсь поменять модель на другую, более современную.»

Я повернулся к следователю.

– Готово, написал.

– Ну коли написал, то давай сюда.

Следователь взял листок бумаги и углубился в чтение моего труда.

– Да… – тяжело выдохнул он, – а я-то уже начал думать, что ошибся. Честно говоря, большей белиберды я никогда не читал в жизни.

– В каком смысле белиберды?

– Вот вам сколько лет?

– Скоро будет 36, а что?

– А вы что пишете? Какой год рождения?

– Ну как какой? 1972-й год. А что вас здесь, собственно, удивляет.

– Рассмешил ты меня, мил-человек. То есть, если верить твоей логике, то сейчас 2008-й получается?

– Ну конечно, а как же иначе. Следователь рассмеялся.

– Я лишний раз убеждаюсь, что у тебя не все дома, парень. В общем, через час за тобой из психушки приедут. А вот это, – следователь показал на мобильный телефон и паспорт, – я у себя оставлю – тебе они, по всей вероятности, больше не понадобятся.

– Да не сумасшедший я, – закричал я, – что вы себе позволяете? Как вы смеете меня так оскорблять?

– Вот что, мальчик из будущего. Да будет тебе известно, что сейчас 1977-й год. 60 лет революции! Но я думаю, что это тебя совершенно не волнует.