Текст книги "Невеста"

Сибирь

Перелет прошел нормально, хотя и занял чуть менее четырех часов. Шамиль позвонил Павлову перед вылетом и сообщил, что его встретит Григорий Морозов, майор областного управления ФСБ.

Новосибирск встретил Артема восходом солнца и приятной свежестью рассвета.

Павлов посмотрел на часы. Сейчас в Москве три утра. Ему же не терпелось узнать результаты полиграфа.

Оказавшись в зале прилета, адвокат сразу обратил внимание на молодого человека, стоявшего в стороне. Он держался вполне непринужденно, но Артем, перехватив взгляд незнакомца, безошибочно определил в нем своего помощника. Тот тоже узнал адвоката и шагнул вперед:

– Артемий Андреевич?

Павлов кивнул, и мужчины обменялись рукопожатиями. Ладонь у молодого человека была крепкая, как доска.

– Можно просто Артем.

– Григорий Морозов. Шамиль много рассказывал о вас.

– Надеюсь, не только плохое? – улыбнулся Павлов.

– Не только, – улыбнулся в ответ Григорий. – Пойдемте, у меня машина. Судя по тому, что у вас с собой только папка и ноутбук, вы долго не задержитесь?

– Совершенно верно, Григорий. У меня есть от силы дня два, не более.

– Что ж, не будем терять времени.

Когда они уселись в бежевую «Шкоду Октавия» Морозова, он спросил:

– Шамиль намекнул, что вы интересуетесь делом Игнатовых.

– Да. Так получилось, что одного человека подозревают в причастности к убийству семьи Игнатова, то есть Кнута, – сказал Артем. – Но у меня большие сомнения на этот счет.

– Ваши сомнения вполне закономерны, – ответил Григорий, закуривая. – Вас, кстати, не смущает дым?

– Нет, курите на здоровье.

Морозов усмехнулся:

– После звонка Шамиля я покопался в архивах. Эти убийства в свое время наделали много шума. В результате в тюрьме оказались «шипы», которым были предъявлены настолько убойные обвинения, что никому из них не удалось отмыться. Для простого населения области это было как гора с плеч. Люди устали от бесконечной череды кровавых разборок, и все обрадовались, когда две своры перегрызли друг друга. Понимаете меня? – Павлов кивнул, а Григорий неторопливо продолжил: – Остатки «филинов», то есть подельники Кнута, после его смерти оказались беспомощны и уже не могли контролировать ситуацию – к делу подключился правоохранительный жернов, перемалывавший всех без разбору. Кто-то был застрелен при задержании, кто-то подался в бега, а кое-кто пропал без вести. Кнута убили, «филинов» разгромили, Одессит с другими «шипами» попал в тюрьму, а местные жители радовались, что одновременно освободились от гнета двух крупнейших банд, которые наводили страх в течение восьми лет. Что еще нужно?

– Правда, – сказал Павлов. – Мне нужна правда. Я хочу знать, что в действительности здесь произошло.

– Я часто смотрю передачи с вашим участием, Артем. Не могу сказать, что они всегда вызывают у меня восторг, хотя моей жене они безумно нравятся, – окинул внимательным взглядом адвоката Григорий.

– Что ж, спасибо за откровенность.

– Я просто хочу вам сказать, что снимать сюжеты про значимость закона и говорить умные речи в телевизор, или «зомбоящик», как теперь модно говорить, – это одно. А раскапывать могилы и тревожить мертвых – совершенно другое, вы со мной согласны? Я говорю в переносном смысле и не хотел вас обидеть, если вы что-то подумали. Взвесьте еще раз, нужна ли вам эта правда?

– Все в порядке, Григорий. После ваших слов я еще больше убедился в том, что принял верное решение приехать сюда.

– Хорошо, ближе к делу. Какие именно сведения вас интересуют?

– Прежде всего я бы хотел найти адвоката, который представлял интересы Одессита. Затем мне нужно встретиться с самим Одесситом, то есть Вакинским.

– Боюсь, мне придется вас разочаровать. Инесса Арнольдовна Фельдман, защищавшая Одессита, умерла месяц назад. Тромб оторвался. Она была прекрасным юристом, но дело Одессита в корне подорвало ее репутацию и здоровье. Тот же Одессит гарантированно получил бы свой пожизненный, но усилиями Фельдман ему дали двадцать пять лет. Люди возненавидели ее, хотя она просто делала свою работу.

– Не повезло, – пробормотал адвокат.

– Кому? – спросил Григорий. – Ладно, извините. Я правильно понял, что вы хотите пообщаться с Одесситом лично?

– Непременно.

– Вряд ли он станет слушать вас, Артем. Скорее всего, он и от самой встречи откажется.

– Это неважно, – не отступал Павлов. – Я в любом случае поеду в колонию.

– Да ради бога, – не стал спорить Морозов. – Отвезу хоть сейчас.

– Далее, меня крайне интересуют такие личности, как Бугров и Милещенко. Эти люди одно время работали в управлении внутренних дел области.

– Я хорошо знаю Бугрова. И про Милещенко кое-что слышал, – ответил Морозов, затягиваясь сигаретой. – Редкостная крыса, между нами говоря. По крайней мере, все поступающие сведения об этом человеке всегда были негативными.

– Мне также хотелось бы посетить само место преступления.

– Это тоже не проблема. Только там уже давно ничего нет. Дом Кнута после убийства кто-то поджег, развалины снесли, а на его месте уголовная братва воздвигла памятник. Теперь вся уголовная шваль съезжается туда чуть ли не каждые выходные, как паломники в Мекку. Тьфу! – не сдержал эмоций Морозов.

– Еще я бы хотел увидеть бывшего следователя по этому делу.

– Дело расследовала целая бригада, Артем, – напомнил Григорий, – и ее возглавлял Бугров. Какой именно из них вам нужен?

– Бригада выполняла отдельные поручения, а ответственным за расследование уголовного дела был некто Зорин Олег. Он мне и нужен.

– Я понял и выясню, где он сейчас. – Фээсбэшник затушил окурок. – Ну и работенка у вас.

– Я привык, – пожал плечами Павлов.

– Что-то еще?

– По ходу дела будет видно. Думаю, с отдельными вопросами я разберусь самостоятельно, но если что, могу на вас полагаться?

– Вполне. Поэтому я и здесь.

– Я не сильно напрягаю вас, Григорий? – прямо спросил Павлов. – Понимаю, что вы жертвуете собственным временем ради почти незнакомого человека…

– Во-первых, я формально нахожусь на курсах повышения квалификации, но необходимости там торчать и протирать штаны нет, – рассмеялся Морозов. – Во-вторых, если что, Шамиль будет у меня в долгу, не переживайте за это. Ну а в-третьих, если я все же почувствую, что вы становитесь слишком назойливы, я сам вам об этом скажу, так что не обессудьте.

– Уважаю прямоту, – похвалил его Павлов. Ему начинал нравиться этот человек.

Григорий завел машину.

– Держим курс на шакровскую зону, как раз успеем до обеда.

Одессит

Колония усиленного режима в Шакрове входила в число проблемных зон страны. Волею судьбы в ней всегда оказывались авторитетные воры, которые имели неограниченную власть над простыми зэками, что очень не устраивало тюремную администрацию, поскольку, стоило лишь некоему Роме Сочинскому, недовольному качеством еды, щелкнуть в воздухе пальцами, как вся зона превращалась в разворошенный муравейник. Фантазия заключенных в плане противостояния с «активом» была поистине безгранична: зэки голодали, массово «вскрывались», заливая своей кровью целые этажи, устраивали бунты, громили камеры, брали в заложники персонал колонии и так далее. Между тем, с прибытием в зону для отбывания своего срока Георгия Вакинского, именуемого в уголовной среде Одесситом, ситуация более-менее нормализовалась и оставалась стабильной на протяжении десяти лет.

Администрация была рада наступившему перемирию и в свою очередь тоже делала некоторые поблажки, соглашаясь на компромиссы в плане ослабления гаек.

Начальник ИТК Кирилл Лежненко, полный мужчина с пышными казачьими усами, радушно встретил Павлова.

– Салуянин звонил насчет вас, Артемий Андреевич, – сказал он. – Может, чаю?

– Нет, спасибо, – вежливо отказался адвокат.

– Или что покрепче изволите? У меня коньячок хороший есть, самогончик домашний…

– Извините, времени в обрез.

– Хорошо, я сейчас провожу вас. Одессит будет через десять минут. Только должен предупредить, Артемий Андреевич, он в плохой форме.

– Я слышал об этом, поэтому и приехал.

Павлова провели в просторный кабинет, и он, сев за стол, разложил бумаги. Через минуту дверь приоткрылась.

– Вакинский доставлен, – заглянул конвоир. – Запускать?

– Да.

Внутрь вошло покачивающееся существо неопределенного возраста. Седые клочья беспорядочно торчали в стороны на желтом черепе, изрезанное глубокими морщинами землистое лицо было похоже на растрескавшуюся от жары землю. Только глаза, два тлеющих уголька, словно жили своей собственной, независимой жизнью, и они бесцеремонно сверлили адвоката.

– Ты кто? – хрипло проговорил вошедший.

– Давайте знакомиться. Павлов Артемий Андреевич, городская Коллегия адвокатов Москвы. А вы, я так понимаю, Георгий Вакинский?

– Я – Одессит, – хрипло ответил зэк, с трудом усаживаясь за стол. Павлов смотрел на уголовника, подавляя в себе жалость, хотя зрелище, которое представлял собой Одессит, было не для слабонервных. Хриплое, неравномерное дыхание, вырывающееся из обветренных губ, руки с искривленными пальцами напоминали корявые ветви мертвого дерева, и весь он был какой-то скукоженный и помятый, как стоптанный ботинок с отслоившейся подметкой. – Че надо? Мне так в «очко» масть покатила, а тут ты прикандыбал…

Павлов вытащил из папки фотографию Кристины:

– Одессит, ты знаешь эту девушку?

Зэк, моргая, уставился на фото.

– Симпотная шмара, – одобрил он, почесав за ухом, и Артем едва сдержался, чтобы не съездить этому живому трупу по физиономии. – Что за телка?

– Ты ее когда-нибудь видел?

– Вроде нет. Но баба сочная.

– Ты знаешь, зачем тебя позвали сюда?

– А мне без надобности знать, – ухмыльнулся Вакинский. – Меня позвали – я пошел. Не было бы настроения – хрена лысого ты бы меня тут увидел. Постой-постой… ты ведь этот, как его… тебя ж по «ящику» показывают, ага? Этот, забыл, елы-палы… Павлов, да?

Артем промолчал.

– Я ж тебя сразу распознал, вот только не сразу понял, откуда ты! – как ребенок радовался Одессит. Он улыбался, обнажая почерневшие десны и стершиеся пеньки зубов, и Павлову даже на расстоянии казалось, что он чувствует зловоние, исходившее от безнадежно больного зэка.

– Ладно, Одессит, давай ближе к теме. Я по делу Кнута.

– Что?! – Лицо Вакинского вмиг стало злым и еще более отталкивающим. – Что тебе надо? – свистящим шепотом произнес он, наклонившись ближе. – Я свое уже сижу, «почтальон», понял? Зачем в дерьме копаться решил?

– Кто убил Кнута? – спокойно спросил Артем, и заключенный расхохотался. Впрочем, смех быстро перешел в сухой кашель.

– А тебе… какой интерес… знать…

– Значит, так, Одессит. Времени у меня мало, так что слушай внимательно, – начал говорить Павлов. Он говорил негромко, но с такой решимостью, что Одессит моментально умолк. – Дело снова открыли по новым обстоятельствам. То самое дело, по резне в Каменском, за что ты получил свой «четвертак». Хочешь честно? Я думаю, тебя подставили. И знаешь, почему я так думаю? Если бы братва, что была на стороне «филинов» и поставила Кнуту на месте его дома памятник, считала тебя крайним, ты бы лежал в сосновом ящике еще десять лет назад, не дожив до суда. А ты до сих пор живой. И это говорит только об одном – тот, кто «заказал» Кнута, другой человек. И, судя по всему, он все еще на свободе. Ну, что ты мне ответишь на это?

Павлов ожидал вспышки ярости и истерики в ответ на свою тираду, но, к его великому изумлению, Одессит еще сильнее сгорбился, а из его глаз потекли слезы.

– С…суки, – выдохнул он, кашляя. – Что ж вы в душу лезете, падлы?!

– Одессит, – позвал его Артем, – не время сопли распускать. Если расскажешь, что было на самом деле, у тебя есть шанс выйти на волю. Да, я знаю, у тебя проблемы с легкими. Но лучше умереть на свободе, глядя на солнце и радуясь каждому утру, чем торчать в вонючей камере и смотреть на это солнце сквозь решетку. Выбирай.

– Это ничего не изменит, Павлов, – глухо произнес Одессит. – Ты не сможешь… кхе-кхе… сломать систему! Каким бы фартовым ты ни был, адвокат. Из родни моей все равно никого нет, так что ради чего жбаном об стенку биться?

– Все зависит от тебя, от того, насколько ты готов открыться. Решай.

Вакинский тяжело вздохнул, сцепив корявые пальцы в «замок».

– Нет, адвокат. Я вижу, ты нормальный, хоть иногда и пургу с «ящика» гонишь. Раз суждено мне беззубую с косой здесь встретить, значит, так тому и быть. И не дави на меня, не выйдет у нас с тобой разговора по душам.

– Ты смелый человек, Одессит. Когда-то ты был сильным. Ты и сейчас силен, вон, смотри, вся зона тебя слушает. Но сейчас твои слова бегут впереди мыслей, – сказал Артем. – Я знаю, ты не ожидал такого поворота, у тебя сейчас в голове все кувырком. Не делай поспешных выводов. Я буду в Новосибирске еще два дня. Вот мой номер телефона – надеюсь, найти телефон для тебя не проблема. Это твой последний шанс. Подумай и взвесь все еще раз.

– Никакого раза не будет, гражданин начальник, – развязно ответил Одессит. Он смахнул влагу с глаз, и перед Павловым вновь сидел нагловато-прожженный зэк, плюющий на все и вся с высокой колокольни. – У тебя ко мне все? А то извиняй, меня братва ждет.

– Удачи тебе, береги здоровье, Одессит, – сказал напоследок Павлов.

– И тебе не болеть, – раздвинул в ухмылке шелушащиеся губы Вакинский. – Покедова, Павлов. Извиняй, если разочаровал.

Последнюю фразу заглушил приступ кашля, и Одессит, шатаясь, вышел из-за стола.

Павлов тоже поднялся. Его не сильно расстроил отказ зэка идти на откровенность. Собственно, он только лишний раз убедился в правоте своих предположений.

Как только Артем покинул КПП, зазвонил его мобильник. Он замер в напряжении – на дисплее определился номер Осокова.

– Звоню вам, следуя нашей договогенности, Агтемий Андгеевич, – забавно картавя, известил его полиграфолог. – Как мне пгедставляется, вы кгайне заинтегесованы в моем отчете…

– Да, слушаю вас! – сказал Павлов, изо всех сил сдерживая нетерпение.

– Я буду кгаток. Хотя должен довести до вашего сведения, что более подгобную инфогмацию можете уточнить в нашем офисе. В этом деле имеются некотогые нюансы…

– Говорите же! – не выдержал Павлов.

– Яснова ответила на все вопгосы. И, если говогить напгямую, ни на одном из них она не споткнулась, – невозмутимо произнес специалист. – Она пгошла тест, Агтемий Андгеевич.

– Я очень признателен вам, – только и смог вымолвить Павлов. Его охватила неудержимая радость, он чувствовал себя мальчишкой, которому удалось запустить в небо самодельный вертолет, и ему хотелось прыгать от счастья. – Родион Михайлович, это окончательные выводы?

– Безусловно. Но… Повтогяю, в этом деле есть нюансы, и более подгобно можете все узнать, когда пгиедете. Я не имею пгава гаскгывать вам все детали тестигования по телефону.

– Я заскочу к вам через пару дней, Родион Михайлович. Еще раз огромное спасибо и всего хорошего.

Окрыленный приятной новостью, Павлов сбежал по ступенькам и направился к «Шкоде» Григория, который с задумчивым видом курил.

Артем верил, что все будет хорошо. И еще он верил в себя.

Проводы

За несколько часов до описываемых событий.

Аэропорт Новосибирска.

В столь ранний час посетителей круглосуточного кафе было немного – всего трое, и все – мужчины от сорока до пятидесяти. Неразговорчивые, с бесстрастными лицами и неприветливым взглядом. Они не спеша пили кофе и много курили.

Проходящий мимо полицейский подозрительно посмотрел на троицу, после чего проследовал дальше.

– Нашего брата за версту видно, – мрачно улыбнувшись, заметил Шнобель.

Сима хохотнул, Фрол даже не улыбнулся.

– Тревожишься, Фрол? – спросил Шнобель.

– Есть немного, – признался уголовник. – Давненько в Москве не был.

– Ща забыл сказать… одного фраера в пиджаке видел, как раз рейс московский, – заговорил Сима. – Так вот, не поверите, но он – прямо вылитый этот… юрист известный, он еще программы всякие по «ящику» ведет.

– Павлов, что ли? – недоверчиво поинтересовался Фрол.

– Он самый.

– Почему бы и нет? У нас город хороший, козырный, – произнес Шнобель, делая глоток кофе. – Лето – оно везде лето. Нехай кости греет, нам не жалко. «Почтальонов» беречь надо, мусора и так их давят безбожно, скоро только «дачки» разрешат носить нашей братве…

– У него с собой папочка одна и ноутбук на плече. Так что он к нам вряд ли отдыхать пожаловал, по делишкам, видать, – сделал вывод Сима и чихнул, закрыв рот рукой.

– Какие тут могут быть делишки для Павлова? Самое последнее, что тут было за десять годков, – это Кнут, пусть земля ему пухом.

– Шнобель, завязывай о грустном, – попросил Фрол. Тут по громкой связи объявили начало регистрации, и он добавил с грустинкой в голосе: – Ну, парни, я пошел. Если что – не держите обиду.

– Ты все-таки зря торопишься, – вдруг сказал Шнобель. – Я бы на твоем месте выждал. К тому же ты еще у сторожа под опекой[3]3
  Речь идет об административном надзоре за лицом, освободившимся из мест лишения свободы.


[Закрыть].

– Все нормалек, – усмехнулся Фрол и похлопал Шнобеля по плечу.

– А чего тогда билет в один конец взял? – вполголоса спросил Сима.

– Дела закончу, тогда и обратно возьму.

– Не теряйся, Фрол! – крикнул ему вслед Сима.

– Плохие у меня мысли насчет всего этого, – процедил Шнобель, качая головой. – Ох, плохие… Ладно, пошли, что ли.

И, перебрасываясь незначительными фразами, воры вразвалочку направились к выходу.

Свидетель

– Я же говорил тебе насчет Одессита, – сказал Григорий, незаметно перейдя на «ты». – Он тертый калач.

– На каждый калач найдутся зубы, – заметил Павлов, пристегивая ремень безопасности.

– А ты не привык отступать, да? Это правильно. Что теперь?

– Григорий, давай так. Подбрось меня к одному заведению, а потом я сам.

– Ладушки. Я как раз твоими «дядями степами» займусь, Милещенко с Бугровым.

– Если что, я тебя наберу, – пообещал Павлов. – Визитка есть?

– Возьми в бардачке. Так куда сейчас ехать?

– В Знаменском районе раньше была пиццерия, называлась «Чикко». Теперь на ее месте стоит торговый центр «Элинс».

– Есть такой. Как раз недавно закончили строительство.

– Туда и поехали.

Через час запыленная «Шкода» остановилась на стоянке громадного комплекса. Павлов даже присвистнул. Трудно было представить, что на этом месте раньше ютилась крошечная пиццерия, где в поте лица трудилась Кристина.

– Я забыл сказать, что забронировал тебе номер в гостинице, – сказал Григорий. – Она как раз неподалеку отсюда. Одна из лучших в нашем городе.

– Отлично, спасибо.

– До связи, Артем.

Морозов уехал, а Павлов вошел в торговый центр. Он быстро нашел администратора, но тот лишь развел руками – он сам работал всего второй месяц и даже не знал, что раньше на месте «Элинса» была какая-то пиццерия. Само собой, никакой архивной документации с тех пор не осталось.

– Возможно, наш шеф что-нибудь знает, – подумав немного, обнадежил администратор. – Геннадий Александрович Измайлов здесь старожил, он всегда в курсе событий.

Он позвонил генеральному директору и передал трубку Артему. Павлов, представившись, повторил вопрос по поводу пиццерии.

– Артемий Андреевич, к сожалению, я вряд ли смогу вам помочь, – ответил Измайлов. – С тех пор пиццерия продавалась как минимум трижды и дважды отдавалась за долги. Я вам точно говорю, что никаких документальных сведений о деятельности «Чикко» вы нигде не найдете.

– Возможно, в «Элинсе» есть сотрудники, которые раньше работали в пиццерии?

– Все может быть. Но вы же знаете, что творилось в двухтысячных годах. По трудовым книжкам почти никто не работал. Конечно, я могу напрячь своих менеджеров по персоналу, чтобы они прошерстили всех, кто у нас трудится… Вам, как я понимаю, эта информация нужна срочно?

– Угадали.

Измайлов вздохнул и вдруг оживился:

– Постойте! Недавно у нас закончился контракт с клининговой компанией, и мы набрали новый штат. Мне менеджер как-то обмолвилась, мол, какая-то женщина вот уже несколько лет здесь работает, еще с тех самых времен.

– Ее фамилия вам известна?

– Нет, но попросите Сергея, то есть администратора, посмотреть, у него должны быть списки. Я так полагаю, что эта женщина должна быть самой старшей по возрасту.

– Спасибо.

Павлов передал администратору слова Измайлова, и вскоре перед ним лежал клочок с нацарапанным: «Боженова Ольга Константиновна».

– Кстати, сейчас ее смена. Вы можете найти ее на цокольном этаже – это ее участок, – взглянув на инициалы, добавил Сергей.

– Вы меня очень выручили.

– Какие вопросы!

Павлов нашел Боженову возле ступенек, ведущих на цокольный этаж, – она тщетно пыталась вставить вывалившуюся из оправы очков линзу обратно.

– Простите, вы – Ольга Константиновна?

– Я, – подняла на адвоката глаза уборщица. Ей было около шестидесяти лет. Несмотря на изможденное и усталое лицо, чувствовалось, что в молодости она была привлекательной женщиной.

– Позвольте я помогу вам, – предложил Павлов, и Боженова молча протянула адвокату очки. Артем ловко вставил стекло на место и вернул очки уборщице: – Неплохо было бы клеем прихватить. У вас дужка треснула, вот оно и не держится.

– Знаю, – махнула рукой Ольга Константиновна. – Только вижу я плохо, молодой человек, клеем только все руки измажу. – Она нацепила очки и робко улыбнулась. – Что так, что эдак – все равно плохо вижу.

– Зачем же вы очки носите, если никакой разницы?

Из груди Боженовой вырвался вздох.

– Так выгонят меня сразу, как узнают, что почти слепая.

Павлов, уже намеревавшийся достать фотографию Кристины, медленно закрыл папку.

– Ольга Константиновна, скажите, пожалуйста, вы работали в пиццерии «Чикко», которая была тут раньше?

– Было дело, – с некоторой гордостью ответила Боженова. – Вот что-что, а память у меня хоть куда, не то что зрение. Меня тут раньше каждая собака знала, и относились иначе. – Голос женщины погрустнел. – Тогда я хоть кассиром была, а сейчас вот только в уборщицы и сгодилась…

– А вы помните Кристину Яснову? Такая светленькая девушка лет двадцати пяти? Она работала у вас.

– Как же не помнить, – поджав губы, проговорила уборщица. – Модница та еще была.

– Что вы о ней знаете? – затаив дыхание, спросил Павлов.

– А что знаю? Да почти ничего. Скрытная она была. Зато вежливая, всегда «здрасьте» и «до свидания» скажет. Одевалась небогато, но со вкусом, всегда чистенькая, опрятная. За ней Артур ухаживал, а она на него ноль внимания.

– Кто такой Артур?

– Тоже работал с нами. Хороший паренек. Жаль его, судьба не пожалела.

– А что произошло?

– Кристиночка ему от ворот поворот дала, так он сам не свой ходил. А потом это убийство страшное. Может, слышали?

– Какое убийство? – как можно небрежней поинтересовался Артем, хотя внутри у него все заходило ходуном.

– Так я и говорю, – словоохотливо продолжала Боженова. – Он ведь пиццу должен был отвезти одному бандиту, его-то как раз и убили. Страшный человек! То ли Кнутом его звали, то ли Жгутом… Только это потом выяснилось. Так вот, Артура из машины выкинули и на ней к этому бандиту и поехали, убивать его. Рядом с домом машину-то эту нашли. А Артур ни при чем, он и мухи не обидит! А получилось, вроде как сообщник он…

– Стоп-стоп… – Павлов чувствовал, что его мозговое вещество не успевает усваивать варево из сумбурной информации, изливаемой пожилой женщиной. – Значит, говорите, что вам поступил заказ от этого Кнута? И пиццу должен был отвезти Артур?

– Вот именно. Его потом, бедного, по судам затаскали, он аж поседел весь. Уволили его, зачем начальству такие помехи… А Кристина после этого ушла. Говорили, уехала куда-то, и никто о ней ничего не знает.

– Где сейчас Артур?

– Дома, наверное. Он ведь после этого чуток умом тронулся. Иногда забывает, что его уволили, так приходит сюда и стоит у ворот, как пес, только смотрит и смотрит… – Боженова смахнула слезу.

– Вы знаете его адрес?

– В Аникеевке он с отцом живет. Их дом самый крайний у леса, покосился весь. Узнаете. Бедные они, жалко их.

– Ольга Константиновна, я очень вам благодарен.

– А ты, прости, сынок, чего интересуешься? И голос у тебя, между прочим, знакомый.

– Я человеку одному помогаю, Ольга Константиновна. И вы меня очень выручили.

Уборщица снова вздохнула.

– Вас что-то тревожит? – мягко спросил адвокат.

– Выгонят меня, наверное. Старая я стала, устаю быстро. А другой работы здесь и не найти. Вот недавно передачу показывали, там говорили, как простым работникам на начальство управу найти, если оно их угнетает. Один даже засудил, представляешь? Своего начальника – и под суд!

– Смотрел я эту передачу, – спрятав улыбку, сказал Павлов. Еще бы не смотрел. Он сам в ней и участвовал в качестве ведущего.

– Адвокат вел передачу. Важный такой весь. Я плохо вижу, но говорят, хоть и молодой, но умный! Вот только фамилию забыла.

– Ольга Константиновна, вы мне оставьте свой номер телефона. Может, я смогу вам чем-то помочь.

– Эх, сынок… Есть бумажка? Давай быстрей, а то меня хватятся, отругают, да еще, не дай бог, без премии оставят… Ну, все, храни тебя Бог… Спасибо за очки, родной.

Записав номер телефона Боженовой, Павлов чуть ли не бегом вылетел из торгового центра.

Артур. Вот кто ему нужен.