Текст книги "Инвестор"

Новые тревоги

Николай Коршунов вышел из ванной, запахнулся в банный халат. Ненавистный инцидент на дороге, после которого ему пришлось блуждать по лесу в чем мать родила, приключился с ним уже три дня назад, однако он при каждой выдавшейся возможности принимал душ. Николаю до сих пор чудилось, что он перепачкан землей вперемешку с сосновыми иглами, а в его босые ноги въелась чернота, которую он остервенело, чуть ли не до крови, стесал специальной теркой, одолженной у супруги.

Лицо вице-президента боксерской ассоциации выглядело непроницаемым. Угадать его соображения было так же сложно, как прочесть мысли мухи, жужжащей под потолком, которая каким-то чудом проникла в его питерскую квартиру, на окнах которой стояли москитные сетки.

– Я на боксе побывал, – пробормотал он слова недавно услышанной частушки. – Повстречал Валуева. – Николай уселся в кресло, закинул ногу на ногу и взял в руки блокнот. – Он автограф левой дал… Долетел до Зуева.

Он перелистывал страницы и остановился на закладке. Это был замусоленный, потертый на сгибах листок, который Коршунов обнаружил на рассвете там, в лесу Тверской области.

«Убийца».

С того дня не проходило и часа, чтобы он не думал об этом напоминании. Николай каждый раз вздрагивал от резкого звука автомобильного клаксона на улице и даже от трели собственного мобильника.

– Что мы имеем? – вслух спросил Коршунов. – Мы имеем трех жмуров в период с девяносто шестого по две тысячи первый год. – Он потянулся за механическим карандашом, с помощью кнопки выдвинул тоненький грифель и поставил в блокноте цифру 1. – Итак, первый.

Николай наморщил лоб, погрузился в воспоминания. Да, это был один коммерс, отказывающийся платить за крышу. Коршунов выждал момент, когда тот отправил семью на отдых, и пришел к нему ночью домой. Бедолага даже не въехал, что происходит, когда Николай придавил его лицо подушкой.

– Номер два, – объявил он вслух, сделав отметку в блокноте.

Второе убийство было совершенно случайным. В тот день Николай повздорил в кафе с каким-то кавказцем, но конфликт быстро удалось замять. Уже много позже, на стоянке, тот снова полез выяснять отношения, и в какой-то момент Коршунову показалось, что в руке этого типа блеснул нож. Не раздумывая, он выхватил из-за пояса ствол – газовый «Иж», собственноручно переделанный под боевой, – и изрешетил противника, как снайпер мишень в тире. Лишь через какое-то время всплыла информация о том, что убитый оказался уроженцем Грозного, довольно известным певцом или музыкантом, хрен его разберет. Но и тогда Николаю удалось выйти сухим из воды.

Был и свидетель убийства – Гена Назаров. Тот самый, которого потом отправил в мир иной сам Николай. Его попросил убрать Джафар. По мнению Николая, этот субъект не представлял никакой опасности для их бизнеса и к тому времени лежал в реанимации, однако азербайджанец настоял на своем. Кроме того, Коршунов неплохо заработал, хотя всего-то требовалось отключить клиента от аппарата ИВЛ.

Именно Назаров и замыкал список.

Николай потер подбородок и задумался.

Кого же именно имел в виду неизвестный мститель, провернувший эту дерзкую акцию с ним?

В первом случае свидетелей не было вообще, во втором – Назаров, который давно в могиле. Об убийстве Назарова знали только трое – он, Джафар и Сергей Черемесов.

Николай бросил блокнот на столик, откинулся на спинку кресла.

Пазл не складывался.

Его машину нашли неподалеку от той самой автозаправки, куда он намеревался заехать. Все личные вещи, включая документы и бумажник с банковскими картами, были на месте. Кроме легкого сотрясения мозга, явившегося следствием удара по голове, он особенно-то и не пострадал. Хотя нет, еще минус перстень. Николаю пришлось расплатиться им с водителем за дорогу, звонок домой и спортивный костюм, купленный на придорожном рынке.

Так все-таки кто, за кого впрягся?!

К примеру, в случае с Назаровым все было настолько гладко, что едва ли ниточки тянутся оттуда. Тем более что прошло двадцать лет. Если только Джафар с Серегой не сболтнули лишнего.

Тогда получается, что это ответка за кавказца. Но почему это происходит сейчас, спустя почти двадцать лет?!

– Может, и за кавказца, – сказал Коршунов, поднимаясь с кресла. – А может, ничего и не было. Этим листком вообще, наверное, подтереться хотели, а я случайно на него наткнулся.

«Ты сам понимаешь, что изо всех сил пытаешься себя убедить в совпадении», – подумал он и глубоко вздохнул.

Ладно, хватит выносить себе мозг. Что Николай сейчас может сделать? Нанять охрану себе, жене и сыну? Обмотать дом колючей проволокой?

От того, что он будет часами рисовать схемы и вспоминать свои подвиги, совершенные в прошлом, вряд ли что-то изменится. Номер машины, которая с ним столкнулась, Николай не разглядел, особых примет хриплого незнакомца не запомнил – тот был в маске. Остается только ждать. Потому что тот субъект, который поставил себе цель наказать его, Колю Коршунова, наверняка предпримет следующие шаги.

Пора заниматься делами. Послезавтра важный бой. Приглашены ВИП-гости, уже арендовано помещение, готовятся высокие ставки, так что все должно быть на высшем уровне. Следует уточнить насчет вечернего фуршета, заодно переговорить с представителями букмекерских контор.

Николай уже намеревался скинуть халат, чтобы одеться, как на столике, вибрируя и издавая звонкие гудки, запрыгал телефон.

Звонила жена. Когда Коршунов услышал ее голос, лицо его окаменело.

Она рыдала, захлебывалась слезами.

Отвратительный десерт

Джафар словно врос в нагретый за день гравий, которым были засыпаны подъездные дорожки к участкам. Он, не отрываясь, таращился на жутковатую надпись, намалеванную на воротах его собственного дома. Она притягивала взгляд как магнит.

«Сдохни. Сдохни!» – нервно пульсировало в мозгу.

Азербайджанец зажмурился. Ему казалось, что сейчас он откроет глаза, и ярко-красные буквы испарятся, как дым, развеянный ветром.

Недвусмысленное пожелание отправиться в мир иной гипнотизировало его. Так фары приближающегося грузовика действуют на суслика, насмерть перепуганного, застывшего посреди дороги.

«Как будто кровью написано», – подумал Джафар, судорожным движением смахивая со лба пот.

Он протянул руку, толкнул ворота, и створка медленно распахнулась. Перед ним открылась аккуратная дорожка из мраморной плитки, ведущая к крыльцу.

Джафар побледнел, почувствовал, как внутри все скручивается в мертвый узел.

Кто-то проник в дом? Или это Самира забыла закрыть ворота?!

Он уже готов был ринуться в дом, но тут же осекся.

«А если их там несколько? И они вооружены?» – подумал Джафар, охваченный паникой.

Он размышлял буквально секунду и решил, что куда-то звонить, собирать земляков, чтобы зайти в дом, не имело смысла. На это попросту не было времени. Тем более если посторонних в доме нет. Ведь его потом только засмеют. Мол, какая-то шпана решила развлечься, а Джафар в штаны от страха наложил!

Он поднялся на крыльцо и осторожно потянул на себя дверь. Она, как и ворота, оказалась незапертой.

– Самира? – громко позвал Джафар, заходя внутрь. – Самира, ты где?! – Он цепко оглядел громадный холл, подсвечиваемый голубовато-бархатистым сиянием бра, укрепленных на стенах.

Тихонько мурлыча, из кухни выскользнула белоснежная кошка, подошла к хозяину и принялась тереться о его ногу, но тот нетерпеливо отпихнул ее в сторону. Кошка недовольно фыркнула и принялась старательно вылизывать лапу.

Джафар едва ли не бегом взлетел на второй этаж, где располагалась спальня и детские комнаты. Дыхание его сбилось. Частый стук сердца отдавался в черепной коробке оглушительным грохотом.

– Самира! – в отчаянии крикнул он, открыл дверь спальни и замер.

Сердце его совершило последнее сальто и ухнуло куда-то вниз.

Жена приподнялась на постели, смотрела на него полусонными глазами и улыбалась.

– Привет, любимый, – вполголоса сказала она. – Ты что раскричался? Зару разбудишь. – Женщина зевнула и заботливо поправила одеяло на трехлетней дочке, мерно посапывающей рядом.

Джафар ухватился пальцами за дверной косяк. Он ощущал странную слабость в ногах.

– Я… ворота были открыты, – отдышавшись, произнес он.

Страх за близких еще не ушел, но азербайджанец все равно испытывал громадное облегчение. Он убедился в том, что жена и дочка в полном порядке.

– Где наши мальчишки?

– У твоей сестры, – немного удивленно ответила Самира. – Ты же сам вчера отвез их.

– И дверь в дом открыта! Кто-то приходил?

Женщина покачала головой и осторожно, чтобы не разбудить ребенка, спустилась с кровати.

– Я Лейлу отпустила, – вспомнила она, поправила волосы и поцеловала супруга, который медленно приходил в себя. – Она убралась, приготовила плов, а потом отпросилась. У нее сын заболел. Может, забыла закрыть?

– Ладно, разберемся, – бросил Джафар.

В постели зашевелилась дочка, приоткрыла глаза.

«Надо смыть краску, – с досадой вспомнил азербайджанец. – Раз прислуги нет, этим придется заниматься мне самому. И как можно скорее».

– Папа, привет, – пропищала Зара, проворно соскочила с постели и кинулась на руки к отцу.

– Здравствуй, моя звездочка. – Джафар через силу улыбнулся, поцеловал дочку.

– Что-то случилось? – с тревогой осведомилась Самира, осторожно гладя выпуклый живот.

– Я сейчас приду. Где у нас всякие моющие средства? Нужно отчистить кое-что снаружи.

– На кухне, под раковиной, – ответила женщина с удивлением.

– Накрой пока стол. Зара, помоги маме, – велел он, вышел из спальни, спустился на первый этаж и двинулся на кухню.

Кошка, до этого дремавшая в холле, встрепенулась и бесшумно последовала за ним.

Джафар покрутил носом – откуда-то несло нечистотами.

– Ты, что ли, в угол надула? – раздраженно спросил он, косясь на пушистую животину.

Кошка мяукнула, сердито вильнула хвостом и отправилась обратно в холл.

Джафар остановился у стола и недоверчиво разглядывал огромный торт, стоявший на нем.

«Шоколадная нежность», – значилось на коробке.

Откуда это? Он такого точно не приносил.

Азербайджанец чуть наклонился и скривился. Неприятный запах тянулся оттуда.

На картонной крышке шоколадного лакомства лежал клочок бумаги.

Джафар превозмог смрад и прочитал слова, коряво нацарапанные на нем: «Подкрепись перед смертью».

– Шакалье отродье! – сквозь зубы проговорил он и сорвал крышку.

Отвратительная вонь навоза ударила в ноздри ошеломляюще, словно струя ледяной воды, отчего хозяин дома даже зажмурился.

Трясущимися руками Джафар нахлобучил крышку обратно, помял при этом коробку.

– Суки! – прохрипел он. – Наверное, это и есть тот самый плов, который приготовила Лейла.

Его полубезумный взгляд метался по кухне и наконец-то остановился на рулоне бумажного полотенца. Абиев отмотал пару метров, скомкал бумагу наподобие прихваток, обхватил ими мерзкое угощение и заспешил наружу.

Уже у самой двери он неожиданно споткнулся о задремавшую кошку. Та с визгом рванулась в сторону. Джафар потерял равновесие, неуклюже взмахнул руками и с грохотом растянулся на полу.

Коробка вылетела из его рук и шлепнулась на резную дубовую подставку для обуви. Веером полетели зловонные брызги. Отвратительное месиво заляпало дорогие туфли Джафара и изящные босоножки, которые он буквально на прошлой неделе подарил Самире.

Ругаясь на чем свет стоит, он поднялся на ноги. Ладони и рукава белоснежного костюма были вымазаны навозом. Это привело Абиева в состояние слепого неистовства.

– Джафар? – испуганно проговорила Самира, встав в дверях кухни. – Дорогой, что случилось?

– Ничего! – прорычал тот.

Он стоял на дрожащих ногах, держа руки в воздухе. В этот момент Джафар напоминал спятившего хирурга, который раздумывал, стоит ли ему приступить к операции прямо сейчас, или у него еще есть время на перекур.

– Разве ты не видишь, что все очень хорошо?!

– Фу, гадость, – сморщив нос, выдавила из себя Самира. – Джафар… – Жена запнулась и нерешительно протянула мужу фотографию в рамке. – Это было в туалете.

Азербайджанец перевел обжигающий взор на фото и до крови закусил губу.

Это была их семейная фотография, висевшая на стене в гостиной. Он, Самира, Зара и двое их мальчишек – Ибрагим и Тимур. Рамка треснула, стекло разбилось, а само фото было жирно перечеркнуто крест-накрест.

– Что происходит? – прошептала Самира.

Пальцы ее задрожали. Искореженная фотография выскользнула из них и со звоном упала на пол.

Зара, стоявшая на лестничном пролете и наблюдавшая за всем этим, внезапно разревелась.

Серная кислота

Николай наспех скинул халат, переоделся и выскочил за дверь. Из сбивчивой речи Ольги он понял одно – с его женой стряслось что-то очень нехорошее. Сейчас она сидела в машине, прямо под окнами дома.

За те полторы минуты, пока он, не дожидаясь лифта, несся по ступенькам, в его голове, словно на перемотке, с тихим щелканьем скользили кадры затертой пленки. Первое убийство, второе, еще одно. Снова смерть. Удар в бампер, жгучий плевок газа в лицо, непроходимый, мрачный лес, промозглый холод, нестерпимая боль в голове и записка: «Убийца». Конец фильма.

Или же продолжение следует?

Ему стало страшно.

Николай пулей вылетел из подъезда, чудом не сбил опешившую женщину с коляской и помчался в сторону розового «Порше». Он остановился в трех шагах от окна водителя, пытаясь унять дыхание и судорожно глотая воздух.

– Оля? – сипло позвал Николай, вглядываясь в застывшее лицо жены.

Шаркая домашними шлепанцами – переобуться он не успел, – Коршунов приблизился к иномарке, открыл дверь и без сил опустился на пассажирское сиденье.

Ольга сидела как истукан, с белым как мел лицом, и глядела прямо перед собой.

– Что с тобой?! – Николаю стоило немыслимых усилий не сорваться на крик. – Не молчи!

Женщина вздрогнула и посмотрела на Николая с легким изумлением, словно она видела собственного мужа впервые в жизни.

– Кого ты убил, Коля? – глухим голосом поинтересовалась Ольга, доставая из пакета какой-то сверток, от которого тянулся резкий шлейф запаха химикатов.

– Убил? – тупо переспросил Коршунов и почувствовал, как его затылок обдало нестерпимым жаром.

– Смотри. Узнаешь это платье? – Ольга сунула ему скомканную тряпку едва ли не под нос.

Николай осторожно взял ее, медленно расправил. Конечно, он узнал это платье. Оно было одним из ее любимых, тонкое, с нежно-голубым отливом, подчеркивающее стройную фигуру даже в сорок четыре года. Если ему не изменяла память, он отвалил за него три с половиной тысячи евро, когда они отдыхали летом в Париже.

Но что с ним произошло?! Материя сплошь покрыта бесформенными дырами с обожженными краями. Такое ощущение, что платье было расстреляно из крупнокалиберного пулемета.

– Может, все-таки расскажешь, что случилось?!

Ольга сдвинула брови, словно пыталась собраться с мыслями, дрожащей рукой вынула из сумочки бумажный платок и промокнула глаза.

– Я заехала в «Дресс Люкс», хотела посмотреть блузки, – спотыкаясь на каждом слове, начала она. – Выбрала подходящую, пошла в примерочную. Мне и раньше казалось, что за мной постоянно ходил какой-то тип, но я не придавала этому значения. А в примерочной… – Женщина прислонила кулак к губам, в глазах ее заблестели слезы. – Он прижал меня головой к зеркалу, стиснул горло так, что я не могла даже вздохнуть. Другой рукой этот тип сунул мне под нос какой-то пузырек. От склянки разило какой-то химией так, что у меня заслезились глаза и даже начало тошнить. – Она вдруг умолкла, словно боялась продолжать, и глядела куда-то в пустоту.

– Ну?! Оля, говори! – с нетерпением крикнул Николай.

– Он сказал: «Твой муж убивал людей, – безучастно проговорила Ольга. – Пусть явится с повинной и все расскажет. Иначе…» – Она замолчала и повернула голову в сторону мужа.

– Иначе что?! – заорал Николай, окончательно потеряв контроль над собой. – Не тяни резину!

– Иначе он сожжет Вовку, – прошептала Ольга.

– Вовку, – зачем-то повторил Коршунов, и лицо его приобрело землистый оттенок. – Он имел в виду нашего сына?

– А ты не догадался? – визгливо выкрикнула женщина, тряся в воздухе безнадежно испорченное платье. – Ты понимаешь, Коля, что это? Он плеснул кислотой на платье, которое висело в примерочной! Оно все в дырках! Платье шипело, от него шел дым! Этот отморозок пообещал, что точно такие же дырки будут на лице нашего сына, а потом и на моем! Ты меня слышишь?! – Теперь уже кричала она, вцепившись в рубашку Николая.

Тот перехватил руки жены и рявкнул:

– Угомонись. Прекрати истерику!

Ольга медленно разжала пальцы.

Несколько секунд они молчали. Коршунов сидел мрачнее тучи и ковырял заусенцы на пальцах.

– Что было дальше? – хмуро спросил он.

Ольга усмехнулась и проговорила:

– А что могло быть дальше? Он легонько стукнул меня по почкам, усадил на пол, как обделавшегося щенка, и спокойно ушел. Мне пришлось купить себе первую попавшуюся тряпку. Не идти же в этом дырявом решете…

– Ты запомнила, как он выглядел?

Она покачала головой.

– На нем была кепка и черная бандана, которая закрывала лицо. На глазах темные очки. «Выйдешь отсюда через десять минут, – сказал он. – Если поднимешь шум, то я приду за тобой».

– И ты сидела, – подытожил Коршунов.

– Сидела, – подтвердила Ольга, и глаза ее вспыхнули яростью. – А что бы ты посоветовал? Повиснуть у него на шее и звать охранника? Да пока этот придурок в мятой форме соизволил бы появиться в зале, моя физиономия превратилась бы в сырой фарш!

– Оля, успокойся.

– Я не желаю успокаиваться, – процедила она. – Я хочу знать, что все это означает. Кому ты перешел дорогу? Ты что, действительно кого-то убил? Ответь мне. Прямо здесь и сейчас.

Николай медленно поднял голову и тут же напоролся на пронзительный, испепеляющий взгляд супруги. Темно-синие глаза прожигали его насквозь. Коршунову казалось, что его черепная коробка стала прозрачной. Мысли, скрытые в ней, мог бы прочесть даже несмышленый ребенок.

– Нет, – спокойно ответил он. – На моей совести не лежит такой грех. Никогда и никого я не лишал жизни.

Они смотрели друг на друга целую минуту. Николаю показалось, что она тянулась намного дольше вечности. На протяжении этой минуты он слышал стук собственного сердца, прерывистый и тревожный. Словно кто-то исступленно бил в набат, предупреждал о беде.

Наконец Ольга не выдержала и отвела взгляд в сторону. Ее плечи беспомощно поникли.

– Тогда почему это произошло со мной? – глотая слезы, проговорила она. – Почему?

Николай наклонился и неловко обнял жену.

– Успокойся, – мягко произнес он. – Я думаю, это какой-то псих. Он просто обознался.

– Он назвал нашего сына по имени, – сказала Ольга, всхлипнула и вытерла уголки глаз скомканным платком. – Это тоже совпадение?

Николай молчал, угрюмо глядел в окно и машинальными движениями гладил жену. Первый раз в жизни он был совершенно деморализован и не имел ни малейшего представления о том, как действовать дальше.

За помощью

Ближе к вечеру, когда рабочий день подходил к завершению, в кабинет Павлова заглянула секретарша.

– Артемий Андреевич, к вам на прием просится одна дама, – прощебетала она, вопросительно глядя на адвоката. – Дарья Шахова. Говорит, у вас предварительная договоренность о встрече.

Артем оторвался от папки с документами.

– Конечно, пусть заходит. Леночка, и кофе, пожалуйста.

– Хорошо. – Девушка кивнула и скрылась за дверью.

Тут же в кабинет вошла Дарья.

Адвокат вышел из-за стола.

– Привет! – сказал он, улыбнулся и шагнул ей навстречу.

Улыбка мгновенно исчезла, когда он увидел ее лицо – осунувшееся, с ввалившимися глазами, которые были преисполнены безотчетным страхом. Губы Дарьи подрагивали. Она явно держалась из последних сил и вот-вот готова была разрыдаться.

– Что случилось? – спросил Артем, внимательно глядя на нее.

Он мягко положил ладони на ее хрупкие плечи. Она не выдержала и прижалась к нему.

– Прости, – сказала женщина, пряча лицо, по которому уже катились слезы. – Но мне просто больше не к кому обратиться.

– Так. Давай для начала успокоимся. А потом я тебя выслушаю, хорошо? – сказал Артем, заглядывая ей в глаза. – Договорились?

Дарья молча села за стол, вытянула руки перед собой, нервно сцепила пальцы в замок.

– Все летит в пропасть, – проговорила она, собравшись с мыслями. – Меня словно сглазили, Артем.

– А конкретней? Давай по пунктам, – предложил Павлов.

Дарья вздохнула, огляделась.

– А у тебя здесь здорово, – внезапно сказала она, выдавив слабую улыбку.

Ее взгляд задержался на коллекции линз, хранившейся в шкафу на стеклянных полках.

– Я немного по-другому представляла себе рабочее место столь известного юриста. У тебя в кабинете можно в футбол играть!

– У каждого свои причуды, Даша. Не люблю тесноту. Итак, я весь внимание.

Дарья расцепила пальцы.

– Нас с сыном фактически выгнали из дома, – с трудом проговорила она. – Кирилл, мой бывший муж, привел в квартиру каких-то приятелей. Грязные, немытые, с мешками выпивки. Он ведут себя как хозяева. Установили новый замок, ключи, конечно, мне не дали. Муж говорит, что пустит меня только в том случае, если я, извини за подробности, обслужу его дружков в постели. Сейчас мы временно живем у моей мамы. Я звонила в полицию, все без толку. На этот раз участковый даже не пришел, только по телефону посоветовал, чтобы я сама с Кириллом договаривалась. Звонила в суд, но заседание назначено только через две недели. Даже если будет суд, сколько пройдет времени, когда все это закончится? – Она смахнула слезу. – И с банком сплошные проблемы. Стыдно признаться, но я ничего тебе не сказала, Артем. Понадеялась, что пронесет… – Дарья замешкалась, словно боялась продолжить.

– Рассказывай, чего уж теперь, – сказал Павлов. – Семь бед, ответ один, как говорится.

Она чуть помедлила и продолжила:

– Сам понимаешь, при нынешнем раскладе я не могу ждать суда. Деньги мне требуются как можно скорее. А тут как раз… в общем, после того визита в банк, когда мы были вместе, я внесла на депозит еще некоторую сумму. Олег, которого ты, наверное, помнишь, уговорил меня. Сказал, что чем больше вклад, тем выше прибыль. Мои деньги он пустит на трейдинговые операции. То есть прибыль должна быть едва ли не мгновенной. Я боялась, что если сообщу тебе об этом, то ты станешь отговаривать меня.

– Даша, какое отношение имеет банк к трейдингу? Это ведь бизнес на разнице в валютах на биржах! – сказал Артем. – Этот скользкий тип Олег, или как там его, он ведь явный аферист!

– В этом я скоро убедилась, – сказала Дарья, опустив голову. – Никакой прибыли не получила. Более того, как только заикнулась о том, что хочу закрыть вклад, этот Олег буркнул, что депозиты временно заморожены. Потом он и вовсе перестал выходить на связь. Я дважды приезжала в банк, но там только эта девица на ресепшене, больше никого. На сайте нет никакой информации.

– О какой сумме идет речь? Включая ту, что ты внесла в последний раз? – уточнил адвокат.

– Восемь с половиной миллионов, – выдавила из себя Дарья, сжав ладонями виски.

Брови Павлова слегка приподнялись.

«Неслабо для женщины, в одиночку воспитывающей сына», – промелькнула у него мысль.

Очевидно, Дарья догадалась, о чем подумал ее новый знакомый, и добавила:

– Это все мои накопления, Артем. Прости, что оказалась такой дурой. Не могу себе простить!

– Сейчас биться об стенку бесполезно, – произнес Павлов, о чем-то сосредоточенно думая. – Ладно. Твой сын теперь с бабушкой?

– Да.

– Чудесно. Значит, первым делом разберемся с твоей квартирой, – заявил Артем. – Потом будем решать с банком. Пошли.

– Куда? Ко мне? – растерялась Дарья.

– Именно.

– Но их там трое!

Павлов усмехнулся и заявил:

– Количество этих типов не имеет никакого значения. Хоть триста.

В кабинет заглянула секретарша.

– Артем Андреевич, кофе.

– В другой раз, Леночка, – отозвался адвокат, выключая ноутбук.