Текст книги "Орден Власти"

– В бардачке лежит бутылка с лимонадом – попей и успокойся, – сказала Друбич. – А что делать… Надо отрываться, сбрасывать хвост. В городе они вряд ли рискнут активничать, а вот на трассе…

Она не успела закончить фразу, потому что сзади началось какое-то опасное движение: стоящий на обочине джип неожиданно сорвался с места как раз перед носом у «БМВ», тот попытался совершить обгон, выйдя на встречную полосу, но не тут-то было. Джип резко дал влево, врезал бампером в бок «БМВ», отчего тот, потеряв управление, вылетел на тротуар и уткнулся в рекламный щит. Джип, замедлившись на несколько секунд, как ни в чем не бывало продолжил движение.

– Прямо как по заказу, – сказал Мирский, наблюдая за ДТП в зеркало.

– Какой еще заказ? Два автомобильных отморозка решили померяться крутизной. Победил джип. Ура, ура! – Марина на несколько мгновений бросила руль и обозначила аплодисменты. – А нам просто повезло.

– Удача не прибавляет уважения, – глубокомысленно заметил Мирский.

– Но предоставляет шанс, – продолжила фразу Друбич.

Дальнейший путь до профессорской дачи прошел без происшествий.

* * *

Профессор Рыбников, в отличие от своих соседей по даче, не горел желанием заниматься садоводством и огородничеством. Он по весне вскапывал небольшую грядку рядом с крыльцом, засаживал ее лучком, укропом, петрушкой и на этом успокаивался. Остальные двадцать соток были предоставлены сами себе – что вырастет, то вырастет. А чтобы содержать растительный мир на участке в относительном порядке, он периодически нанимал сильно пьющего Рудика из соседней деревни. Дикий виноград окутал весь дом до самого конька крыши и представлял собой, если смотреть издалека, некий экзотический зеленый холм. Рыбникову это нравилось, он любил дикую природу, поэтому поручал Рудику очищать от виноградной лозы лишь дверь и окна.

Когда Марина подрулила к воротам дачи, из них как раз выходил Рудик, победно неся в каждой руке по бутылке водки. Из калитки выглянул сам профессор и, увидев подъехавшую машину, приветливо улыбнулся. На нем были бесформенный халат и домашние тапочки на босу ногу – погода стояла теплая.

– Я не ждал вас так рано, – сказал он, немного смущаясь своего непрезентабельного вида.

– Сегодня мы не на параде, – фальшиво пропел Мирский. – Все нормально. Давненько я у тебя не был. – Они обнялись. – Это Марина, моя сотрудница.

– М-да… – промолвил Рыбников, оценив внешность Друбич. – Красивая женщина – мечта любого начальника. – Прошу в дом. Вы там пока осмотритесь, а я переоденусь и накрою стол, чем Бог послал.

Вскоре они сидели за столом в гостиной. Рыбников разлил коньяк в хрустальные рюмки, доставшиеся ему по наследству от какого-то дальнего родственного колена.

– Будем во здравии. Пейте до дна и даже глубже, – приказал профессор.

Все выпили и некоторое время молча поглощали раннюю клубнику.

– Я примерно представляю, что вы от меня хотите, – продолжил Рыбников после паузы. – Я консультировал отца Александра по тоталитарным сектам, в частности по малоизвестному, так называемому «Братству Змеи».

– А что насчет «Ордена Власти»? – спросила Марина.

– Я не занимаюсь артефактами, это не ко мне, – отмахнулся Рыбников. – А вот насчет сект – это пожалуйста… В нашем мире с самых давних времен и по сей день возникали и возникают закрытые общества: оккультные, эзотерические, мистические и прочие. Некоторые растворялись с течением времени, другие, то пропадали, то вновь появлялись, возрождались из пепла, а некоторые оказались чрезвычайно живучими. «Братство Змеи», или «Союз Змеи», относится к периодически воскресающим структурам.

Рыбников снова разлил коньяк.

– О нем мало что известно широкой публике, – продолжал он. – Только специалистам, ибо его члены действовали подспудно и тайно, но тем не менее очень эффективно. Некоторые исследователи утверждают, что «Братство Змеи» основал Пифагор, но это не так. Эта структура образовалась в дохристианские времена, еще до Пифагора, она упомянута в ряде древних манускриптов, в том числе в Медном свитке, Махабхарате и даже в просочившихся вербальных посланиях Каббалы. Но сведения о ней разрозненны и обрывочны… Вы закусывайте, закусывайте!.. Они называли себя офитами, хотя и являлись агностиками в отличие от подлинных офитов. Их тайная штаб-квартира когда-то располагалась в подземелье под Черными воротами в городе Трире, в крипте. Не исключено, что они не изменили места своего базирования. Да, у них еще был знак – змея в треугольнике, по которому они опознавали своих… Ага, вижу по вашим глазам, что именно это вас интересует больше всего.

Марина торжествующе посмотрела на Мирского, а Рыбников продолжил свою ознакомительную лекцию.

– В отличие от многих гностических сект «Змеи», как я уже говорил, являлись агностиками, то есть не отрицали наличие единого Создателя, но при этом не признавали ни одну из существующих конфессий, считая всех богов симулякрами, плодами человеческой фантазии, попытками материализовать нематериализуемое, вогнать Дух в некую физическую оболочку. Не будем рассматривать их ритуалы: жертвоприношения, нудизм, мол, все мы обнажены перед Создателем, и прочие. Это являлось лишь инструментом для вербовки адептов. Важны их идеи. А они гласили вот что…

Рыбников выпил, заел долькой лимона, погладил себя по груди и, выждав несколько секунд, продолжил:

– Они утверждали, что Создатель оживотворил этот мир вовсе не для того, чтобы им управлять и заботиться о своих питомцах – он дал им полную свободу вне всякой морали, и любые попытки как-то организовать человеческую популяцию являются злом, с которым нужно бороться. Именно поэтому христианство с его моралью адепты «Змеи» всегда воспринимали в качестве лютого врага… Так, если вы не будете пить и закусывать, я перестану говорить…

– Теперь по поводу «Ордена Власти», – продолжил профессор после небольшой паузы. – Я не так искушен в этой теме, как отец Александр, царствие ему небесное, но могу сказать, что «Братство Змеи» всю свою историю гонялось за этим артефактом, но не столько для получения безграничной власти, сколько для реализации своих идей. Несколько раз им удавалось завладеть Орденом.

– А сегодня «Братство Змеи» существует? – спросила Друбич.

– Не только существует, – кивнул Рыбников, – но и приступило к активным действиям, что полностью соответствует политике нынешних глобалистов, в которой «свобода лучше, чем несвобода». Они ли убили отца Александра? Не знаю, не знаю, может быть… Это вкратце. Более полную информацию я готов предоставить вам позже – мне нужно подготовиться, поднять свои старые записи.

– Спасибо за содержательную лекцию, – сказала Друбич и улыбнулась.

– Не стоит благодарности. Я вам позвоню на днях. А сейчас давайте поговорим о чем-нибудь отвлеченном, разгрузим мозг от назойливых проблем.

Но Рыбников не позвонил. На следующий день он срочно отбыл на международный симпозиум в одну из стран Магриба, и связь с ним прервалась.

* * *

На город наползали сумерки, размазывая контуры домов и зажигая уличные фонари. Похолодало. Где-то над горизонтом угадывались редкие всполохи – намечалась первая в этом году гроза. Места на парковке были все заняты, и Марина поставила машину в торце дома, на краю небольшого скверика, и вышла.

Когда Марина свернула за угол, направляясь к своему подъезду, ей в спину уперлось что-то твердое, и раздался сдавленный женский голос:

– Стой и не дергайся. Плавно разворачивай и двигайся к скверу – там и поговорим.

– О чем будет разговор? – Друбич даже не спросила, кто, собственно, взял ее на мушку. Она ни капельки не сомневалась, что это не блеф.

– Ты иди, иди, – скомандовал голос.

– В сквере меня будет легче грохнуть после ответов на твои тупые вопросы? Да, дурочка провинциальная? – В голосе Друбич не чувствовалось страха. Она провоцировала невидимую противницу, подвигала ее на ошибку. – Из какой захолустной дыры ты здесь нарисовалась? Говор у тебя, как у деревенской скотницы из Кукуево. Я угадала, чучундра?

«Разозлится, ткнет меня стволом в спину и на мгновение потеряет внимание».

Так и случилось: почувствовав удар в спину, Марина резко повернулась, уйдя с линии стрельбы, одной рукой схватила противницу за запястье, а другой врезала ей в висок. Та мешком повалилась на землю, и пистолет оказался в руках у Марины.

В доме зажглись окна, и в их свете Друбич внимательно рассмотрела девицу в черном комбинезоне. Та лежала навзничь на едва пробившейся траве, но была в сознании. На запястье откинутой в сторону руки Друбич разглядела татуировку, змею в треугольнике.

– Вот теперь и поговорим. – В голосе Марины появились стальные нотки. Она понимала, что ее противница не из пугливых, но давление на психику не помешает – глядишь, что-нибудь и расскажет интересненькое.

– Меня папа в детстве учил ловить медянок и гадюк голыми руками. К змее надо подойти медленно, и как только она начнет уползать – хвать ее за шкирку. Она шипит, раскрыв пасть и высунув раздвоенный язык, а ты ей раз – и вырываешь зубы заранее приготовленной тряпочкой, а потом ходишь и пугаешь людей: гадюка обовьет руку, шипит, а укусить не может. – Марина слегка повела стволом. – Я тебе сейчас прострелю коленки, и ты останешься инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Чего вам надо, «Змеи»?

– Отдай, что тебе не принадлежит, – прохрипела девица.

– Ты про рукопись? А разве она принадлежит вам? Да нет там ничего для вас интересного – исторические сказки, и не более того.

– Отдай артефакт, – не унималась девица.

– Да нет его у нас, вот ни капельки не вру. Так что гуляйте лесом, отвяжитесь от нас. А теперь ты мне расскажешь про «Братство Змеи». Ну, давай, не тяни время! Сколько вас? Где ваше логово?

Но Марина недооценила свою противницу. Девица внезапно перекатилась на бок и резким ударом ноги подсекла Марину. Друбич потеряла равновесие и упала. Противница не захотела продолжать выяснение отношений, резко вскочила и скрылась в глубине сквера. Марина положила трофейный пистолет в сумочку и пошла домой.

В небе громыхнуло, застучали крупные капли дождя, гроза набирала силу.

* * *

Телефонный разговор:

– Я вас слушаю, Мастер. Здесь Арнольд.

– Как обстоят дела с моими предыдущими поручениями?

– Инга попыталась допросить Марину Друбич, но Друбич на удивление оказалась очень хорошо подготовленной. Инга еле ноги унесла.

– Еле унесла ноги от сотрудницы исторического музея? – захохотал Мастер.

– Да, Мастер, Друбич выдала себя.

– Против нас заработала какая-то серьезная структура. Больше не предпринимать никаких силовых операций против них – только наблюдать. Рукопись монаха на данный момент неактуальна. Они наверняка попытаются завладеть артефактом. Не выпускайте их из поля зрения.

– Я вас понял, Мастер.

– Это еще не все. В нашем деле появился еще один фигурант, некто Сосновский, российский олигарх, ныне живущий в Лондоне. Он тоже сильно интересуется артефактом. Соберите о нем компрометирующие данные в российском кластере для последующего давления и шантажа.

– Будет сделано, Мастер.

* * *

На следующий день Друбич рассказала Мирскому о нападении. В ее интерпретации история выглядела так: некая девица в черном комбинезоне, по-видимому, та же, о которой упоминал священник в своем письме, угрожала ей пистолетом, а она, Марина, от нее убежала, девица за ней погналась, но споткнулась, упала и выронила пистолет, а она, Марина, этот пистолет подобрала и резво убежала в другую сторону. Друбич лгала образно и вдохновенно, но Мирский ей поверил.

– И где же пистолет? – поинтересовался Алексей.

– Да вот он! – Марина извлекла из сумочки оружие. – «Glock 26», производство Австрия. Я уже погуглила и все про него узнала. Хорошая игрушка!

– Нужно его сдать в полицию, – предложил Мирский.

– Можно-то оно можно. – Марина усмехнулась. – Да только придется объяснять, откуда появилась эта эксклюзивная штучка, на помойке такие не валяются. Естественно, полиция не поверит и начнет колоть нас на противоречивых показаниях. И что? Расскажем им про «Орден Власти», про «Братство Змеи», про девицу в черном комбинезоне? Вот интересно, через какое время за нами приедет экипаж из дурдома?

– Но это же уголовная статья! – не унимался Мирский.

– А я напишу заявление о находке и буду носить его вместе с пистолетом. Omnia mea mecum porto, «все свое ношу с собой». Но это не мое, это чужое, и вот как раз сейчас я несу его в полицию. Стандарт. Зато мы вооружены и очень опасны. Для врагов. Уразумел, Леша?

– А ты и вправду опасная. – Мирский успокоился. – А что ты вообще думаешь по поводу всех этих погонь и нападений? Они же не успокоятся и в конце концов нас достанут, как монаха или Скворцова… Да и Рыбников куда-то исчез…

– Что я думаю… – Марина на некоторое время примолкла. – Рыбников говорил про спящие структуры, которые возрождаются из пепла, как птица Феникс. Эта – одна из них. И проснулись эти «Змеи» недавно и начали свои тайные операции, в том числе по поиску «Ордена Власти». А поскольку они не владеют информацией, пока что не овладели, то действуют спонтанно, спорадически, ищут следы, концы, налаживают сетевую структуру. Их штаб-квартира, вероятно, находится где-то в Европе, а в России они пока слабы и проводят точечные акции. Будут ли они продолжать нас преследовать? Может, да, а может, нет. Все зависит от неведомых нам раскладов.

– И что же теперь, сидеть и ждать, когда нас отправят на тот свет?

– В этом ты прав – ждать не стоит, – сказала Марина. – Ты можешь организовать месячный отпуск мне и себе?

Мирского, к его собственному удивлению, обрадовал этот вопрос. Он почему-то представил себе пляжи на Испанской Ривьере, теплые египетские ночи, фешенебельные рестораны, где подают слегка недожаренные, сочные стейки и морских гадов под соусом.

– А почему нет? – вопросом на вопрос ответил Алексей. – Сейчас напишем заявления, махнем на юга и отдохнем в свое удовольствие где-нибудь… например…

Марина не дала ему озвучить сладкую мечту до конца.

– Какой еще отдых?! Забудь. Работа и еще раз работа! Мы тоже начнем поиски «Ордена Власти», параллельно со «Змеями». Артефакт вряд ли находится на территории России, поэтому нам предстоят заграничные операции. Мы превратимся в неуловимых призраков!

– Ага, – подыграл Мирский. – И создадим свое Братство! Допустим, Медведя… Тебе надо работать в предвыборном штабе какого-нибудь кандидата. Ты очень складно сочиняешь лозунги и призывы. Нет, а в самом деле – ты и вправду хочешь стать властительницей Мира? – спросил Мирский, и уже трудно было понять, серьезно он спрашивает или в шутку.

– Нет, я не хочу. Но и «Змеи» властителями не станут! Ты же помнишь, что говорил Рыбников про идеологию «Братства»? Свобода и хаос. Ничуть не сомневаюсь, что они передадут артефакт очередному Фюреру. Человечество еще не созрело для того, чтобы без жутких последствий пользоваться неограниченной возможностью изменять мир. Этот акселератор надо просто изъять из исторического оборота на пару-тройку веков. Пусть лежит где-нибудь в безопасном месте до лучших времен. И хорошо бы в России.

– Но на это понадобится куча денег! – В Мирском проснулся ученый и менеджер. Он увлекся предложенным планом и готов был приступить к его реализации немедленно. А уж вместе с Мариной… С ней он готов был отправиться хоть на край света.

– Деньги будут. Есть у меня один старый друг. Его зовут Константин. Офицер. Правда, не знаю точно, где служит. Но в свободное время занимается изучением всяких древних артефактов. Хобби у него такое… На поиски «Ордена Власти» он даст нам денег.

– А что, офицеры теперь так много зарабатывают?

– Он недавно получил наследство, – махнула рукой Друбич. – Папа у него был академиком, потомственным ученым… В общем, не парься, не забивай голову. Давай продолжим чтение рукописи – я тут собрала несколько эпизодов.

Глава третья
Барбаросса

Из реферата отца Александра Интерлюдия вторая

Да, Иисус не воспользовался силой «Ордена Власти», ибо сила его духа превосходила возможности артефакта, его проповеди зажигали умы и сердца, вселяли надежду на лучшее, призывали к покаянию за прошлые грехи и к бережному отношению к ближнему. Он зародил христианство и через своих учеников, апостолов, распространил его по всему миру.

А что же с Орденом? Куда он делся после распятия Христа? Некоторые источники сообщают, что Орден оказался у апостола Стефана, который продолжил дело Спасителя в Иерусалиме, за что был отдан под суд за «хульные слова на святое место и на закон». Но он не дожил до приговора – его забила камнями разъяренная толпа. Казалось бы, стихийно, спонтанно… Ан нет! Инициаторами побоища стали адепты «Братства Змеи», подспудно организовав беспорядки и прибрав к рукам артефакт. Стефан стал первомучеником, а на христиан начались гонения, их загнали в катакомбы.

Каким образом Орден оказался у Луция Аннея Сенеки Младшего и где он гулял до того – покрыто мраком неизвестности. Философ должен был передать его римскому императору Калигуле, который идеально подходил для воплощения в жизнь идей «Братства Змеи», но не передал, ибо считал, что над миром стоит единый Бог, а не олимпийский балаган, за что и был обвинен в тяготении к христианству. Сенека пережил Калигулу, Клавдия, а вот на Нероне споткнулся – философ являлся его наставником, излишне доверял императору, за что и поплатился. Сын Агриппины, распутной сестры Калигулы, получив артефакт в качестве подарка, лишил избавиться от лишнего свидетеля и принудил философа к самоубийству – тот, размышляя о вечном, перерезал себе вены.

Нерон в начале своего правления не особо заботился о нуждах империи, все переложил на сенат, а сам болтался по тавернам и борделям, предаваясь пьянству и разврату. Расцвели сепаратистские настроения, начались бунты, что вполне устраивало «Братство Змеи». Но император внезапно прозрел и, засучив рукава, взялся за укрепление государства: подавил бунты, разобрался с сепаратистами в лице Британии и Армении, упорядочил налоги, нещадно казнил коррупционеров, продвигал развитие культуры, при этом сам любил и умел музицировать. Недруги называли его диктатором, но народу такая диктатура нравилась больше, чем излишняя демократия.

Но враги не дремали, начались трения с сенатом, что кончилось для императора весьма плачевно: во избежание ареста он перерезал себе горло, перед смертью процитировав Гомера. «Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает», – продекламировал Нерон, вынимая кинжал из ножен. Талантливый человек! Ему бы в музыканты, а он в императоры подался.

Позднее Орден обнаруживается у Аттилы. Ну и…

Бытует мнение, что Аттила был то ли заколот, то ли отравлен своей молодой супругой по заказу римского сената. Но не факт, не факт… Может быть, и убили, а не сам умер от хронического кровотечения, но вот по чьей инициативе?

Долгое время артефакт хранился невостребованным, то ли у тавров, то ли у скифов, а потом засветился в руках Алариха, Вестготского короля, а позднее у Одоакра, вождя варваров-наемников. Одоакр устроил государственный переворот, в результате которого Италию накрыла долговременная смута, в конце концов похоронившая Западную Римскую империю. Зато буйным цветом расцвела Восточная, то есть Византия. Именно туда Одоакр отправляет «Орден Власти» вместе с императорским венцом.

Византия укрепляется и начинает расширять свои владения. Особенно в ратных делах прославился император Юстиниан. Долгая эйфория закончилась, когда русский князь Олег прибил щит на врата Царьграда, как бы беря его под свою защиту. В качестве жеста доброй воли ему был преподнесен «Орден Власти». Русское государство принимает православие и бурно развивается.

Уж зачем Ярослав Мудрый передал артефакт Олафу, по недомыслию или по умыслу, а может быть, почувствовал какую-либо угрозу от Ордена, но тем не менее «просто Олаф» превратился в Олафа Святого, став королем Норвегии, а сама Норвегия приняла христианство.

Потом Орден оказывается у немцев, у Барбароссы.

Эх, Барбаросса, картавый Фридрих! Чем больше ты волновался, тем сильнее грассировал. Уж с рождения у тебя это было или у французов перенял… Стал императором Священной Римской империи, но так и не добрался до Святой земли, нелепо утонув в горной реке Селиф.

* * *

…Фридрих сидел возле небольшого костра и подрезал бороду острым как бритва кинжалом. Рыжие клочки он бросал в огонь, втягивал носом запах горящих волос и вспоминал родную Швабию, где он с детства любил греться у костра и часами смотреть на игру пламени, пребывая в замыслах и мечтах. И здесь, в окрестностях Дамаска, он не оставил своей привычки, но костер разводил не для тепла, а для успокоения нервов и сосредоточения мыслей. Дрова ему заранее приносил копьеносец из платановой рощицы, расположенной в сотне метров от военного лагеря. Нападения вражеских лазутчиков он не боялся: в его отряде соблюдалась железная дисциплина, боевое охранение несло службу исправно, да и меч находился всегда под рукой. А с мечом Фридрих, герцог Швабский, управлялся отменно. Его наставник из Рима с детства обучал его владению всеми видами холодного оружия, а также тактике ведения боя в качестве полководца. Стратегом же Фридрих был Божьей милостью.

Покончив с бородой, он оторвал взгляд от огня и посмотрел вдаль, на контуры крепостных стен Дамаска, очерченных на фоне звездного неба. Будучи подданным короля Конрада, Фридрих неуклонно участвовал во всех его военных походах, не всегда соглашаясь с его военной политикой, а порой и имел прямо противоположное мнение, которое не стеснялся высказывать своему сюзерену. Конрад порой соглашался с доводами герцога и ценил его за независимость суждений – «такой камень за пазухой не держит, не предаст как какой-нибудь Генрих Лев».

К походу на Эдессу Фридрих отнесся с настороженностью, считая, что уж если идти по пути Карла Великого, то сначала нужно разобраться в Европе, с Францией и Италией, тем более Иерусалим уже много лет находится под властью крестоносцев, и рискованно разевать рот, не подготовленный для еды, на пирог, которым можно подавиться. А к развороту на Дамаск после неудачи в Эдессе, герцог Швабский отнесся вообще отрицательно.

«Какой смысл было тащиться через Византию, вступать в конфликты с императором Мануилом, всю дорогу отбиваться от турков-сельджуков и в конце концов проиграть сражение под Дорилеей? А потом вторично наступить на те же шипы. Надо было сразу определиться с целью похода: либо, осознав ошибки, до конца разобраться с Эдессой, либо изначально идти на Дамаск водным путем с высадкой на палестинском побережье, а не брести по пустыне, страдая от жары и недостатка продовольствия, попутно отбиваясь от мусульманской конницы. Либо… либо покорять Рим и Ломбардию, подмять под себя Милан – ведь Конрад Третий желает во всем походить на Карла Великого.

Но королям виднее – они определяют политическую стратегию. С Людовиком все ясно, но зачем Конрад связался с иерусалимским властителем, у которого совсем иные цели?

«Взгляните, братья, вот оно, желанное время, вот благословенные дни! Содрогнутся и вострепещут страны, ибо Господь на небесах начал терять свою землю. Я повторяю: свою землю, ибо там Он учил слово Отца своего, там более тридцати лет Он странствовал меж людей…» Так говорил аббат Бернар Клервоский. Но в Иерусалиме свои проповедники, и они вещают совсем по-другому…

Фридрих недоверчиво относился к иерусалимским христианам, считая, что за несколько десятилетий владения Вечным городом они переродились, ослабили Христову веру, вступают в сомнительные союзы с мусульманскими вождями, и не исключено, что в сиюминутных корыстных целях.

«И здесь, при осаде Дамаска, жилища утех и роскоши, зачем перевели войско на другую сторону города, которая более укреплена? А ведь все шло хорошо, захватили пригороды, несмотря на тучи вражеских стрел, а потом перешли в другое место со всеми требюше и баллистами – пустая трата времени и сил. Конрад, конечно, хорош, лихо в поединке, одним ударом меча рассек сарацина, от плеча до седла, повторив подвиг Гопиррида. Но зачем он усложнил нам задачу? Ходят слухи, что его уговорили иерусалимский король и рыцари, подкупленные золотом мусульман. Так это или не так, но от этого не легче. Сколько можно осаждать Дамаск, месяц, год? Город полностью не блокирован, и продовольствие туда худо-бедно поступает. А забрасывать его зажигательными бомбами можно до бесконечности – защитники крепости к этому приноровились. Если идти на штурм, преодолевать ров с водой и высокие каменные стены, то для этого сил недостаточно. Какой-то тупик!»

Фридриха утомляло тягучее осадное безделье, он жаждал активных действий, выискивая поводы для прямых боевых столкновений и устраивая провокации, чтобы досадить врагам, которые чувствовали себя весьма вольготно: выходили на крепостные стены, выкрикивали ругательства и демонстративно справляли малую нужду. Особо наглых отстреливали из арбалетов, но даже это их уже не пугало и не вразумляло. Однажды они поставили между зубцами пленного крестоносца и, проткнув его мечом, скинули в ров.

В паре километров от лагеря имелся небольшой холм со скудной растительностью, но вполне достаточный, чтобы за ним спрятать отряд тяжелой конницы. Что и было сделано ночью. А рано поутру он пустил вдоль стены якобы продовольственный обоз – несколько груженых повозок с немногочисленной охраной. Для защитников города это казалось желанной добычей – с продовольствием было туговато. Вскоре из боковых ворот крепости, миновав опущенный мост, выехала небольшая группа всадников, а вслед за ней легкая пехота в количестве сотни человек. Они начали быстро приближаться к обозу, проезжавшему аккурат возле холма. Обозники и охрана бросились наутек, а когда вражеские пехотинцы начали грабить подводы, загруженные вместо еды всяким растительным хламом, перед ними неожиданно появилась тяжелая конница. Дамасские пехотинцы – это не Римские преторианцы, они не умели ставить каре и строить черепаху, поэтому были моментально порублены на куски, а несколько человек, оставшихся в живых, подтащили к крепостным стенам, и там демонстративно отрубили им головы, а на трупы справили нужду. Долг платежом красен. Это принесло временное удовлетворение, но не решало проблемы в целом.

Время катило за полночь, у Фридриха разболелась голова, и он было собрался пойти спать в палатку, но внезапно в свете костра появилась странная фигура человека, одетого в черный плащ с капюшоном. Это был дервиш из Аравии по имени Кадиш. Он прижился в отряде, владел лекарскими навыками и слыл хорошим лозоходом – умел искать воду в пустыне, но при этом не походил на местных жителей – в его лице, несмотря на загар, отчетливо проявлялись черты европейца.

Фридрих жестом предложил ему присесть возле костра и вопросительно взглянул на неожиданного визитера. «Что ему надо? От скуки или по делу?»

– Я вижу, ваша светлость, у тебя разболелась голова, – сочувственно сказал Кадиш. – Я могу помочь.

Не дожидаясь ответа, дервиш встал, подошел к Фридриху и наложил ему на лоб ладони. Закрыв глаза, он прошептал какое-то заклинание, слегка поглаживая круговыми движениями лоб герцога. Через пару минут Фридрих почувствовал, что боль отступила. Кадиш сделал умывающее движение руками, как будто счищал невидимую грязь, и вновь уселся возле костра.

– Спасибо, дервиш, – сказал Фридрих и встряхнул головой. – Не болит.

– Но ведь это не главная боль, что тебя мучит, боль у тебя в душе. Тебе не кажется, герцог, что вы здесь напрасно тратите время? Дамаск вам не по зубам. – Кадиш наткнулся на гневный взгляд Фридриха, но глаза не отвел и добавил: – Нужно уметь смириться с тем, что тебе не по силам и не подвластно. Гнев твой от бессилия, и вовсе не потому, что ты не обладаешь силой, но не ты принимаешь решения, не ты являешься вершителем судеб. Я вижу, что ты, герцог, не согласен с действиями королей, но вынужден плыть под чужими парусами. Ты истинный воитель, я оценил, как ты вчера разделался с недооценившим тебя противником, но личный и даже групповой героизм не решает исхода войны.

– Зачем ты мне все это говоришь?

Фридрих погасил свой гнев, его заинтересовали слова дервиша, и он чувствовал, что все это сказано неспроста, а с каким-то тайным умыслом. И ему очень захотелось познать эту тайну.

– Я хочу тебе дать шанс проявить свою суть, возможность не участвовать в событиях, а управлять ими. – Кадиш сунул руку под плащ и достал золотой медальон с отчеканенным изображением орла, топчущего змею.

– Это «Орден Власти». Никто не знает время и место его изготовления, он тысячи лет гуляет по миру по неисповедимым путям и творит историю руками его владельца. Но не всякого и не всегда. Он может непонятно по чьему велению и хотению превратиться из талисмана в смертельную обузу. Не всякий способен это вовремя понять, остановиться на достигнутом и пустить его дальше по миру. Рискни, герцог, иначе всю оставшуюся жизнь будешь жалеть об упущенных возможностях.

Дервиш протянул медальон Фридриху. Тот взял артефакт и почувствовал исходящее от него тепло, которое растеклось по жилам, проникло в мозг и наполнило его уверенностью и скрытой силой. При этом он ни на секунду не сомневался в правдивости слов Кадиша.

– Кто ты на самом деле? – Фридрих внимательно посмотрел на дервиша. – Ты ведь не тот, за кого себя выдаешь!

– Это так! – Черты лица Кадиша ужесточились, а через щелки сощурившихся глаз сверкнул давящий, всепроникающий взгляд. – Но не всем об этом обязательно знать. Я магистр «Братства Змеи» и действую от его имени.

– А почему бы вам самим не воспользоваться силой Ордена и насладиться властью? – задал неожиданный вопрос Фридрих.

– Это глобальный вопрос, тебе сложно будет понять суть мировых процессов с точки зрения Создателя. Да это тебе и не нужно. Но кое-что я поясню. – Кадиш на несколько секунд задумался. – Государства возникают и рушатся, одни народы растворяются в других народах, города превращаются в руины и на их месте возникают новые города… А «Братство Змеи» незыблемо существует тысячи лет. Любой правитель, если он не сиюминутный временщик, старается создать справедливое в его понимании общество. А мы управляем несправедливостью, ибо только хаос и попытки восстановить справедливость в виде войн, смут и бунтов двигают мир вперед. Вот так-то, Рыжая Борода! Ты – Барбаросса – это по-италийски.

– Ты мне даешь такое прозвище?

Фридрих опустил глаза и губы его сложились в загадочную улыбку.

– Это не прозвище, это судьба. На этом прощаюсь. Удачи тебе, Фридрих Барбаросса. Да поможет тебе Создатель.

Кадиш встал и скрылся в темноте. Фридрих посмотрел ему вслед, а потом перевел взгляд в сторону Дамаска. Туда летели огненные снаряды из требюше. В крепости занимался пожар, высвечивая зубцы каменных, неприступных стен.