Текст книги "Наследники"

Рукописи и картины

Покинув нотариальную контору, Артем зашагал к своему «Ягуару», припаркованному на близлежащей стоянке.

Молодой нотариус оставил у Павлова двоякое впечатление. Гурецкий вел себя вполне естественно, и новость о том, что родня умершего писателя вправе претендовать на обязательную долю в наследстве, как минимум ошарашила его. Адвокат внимательно наблюдал за нотариусом во время беседы и после коротких размышлений версию о его предварительном сговоре с мошенниками отверг. Вполне вероятно, что со стороны Сергея Сергеевича имело место банальное ротозейство и лень: ведь устанавливать круг лиц, которым закон гарантирует обязательную долю из наследства, пускай даже завещанную совершенно посторонним лицам, – прямая обязанность нотариуса.

Артем сел в машину и достал смартфон. На экране высветилось два пропущенных вызова – первый звонок был из его собственной Коллегии, адресат второго ему был незнаком.

Павлов набрал секретаря.

– Артемий Андреевич, вас стажер разыскивал, Олег, – сообщила помощница. – Сказал, вы просили связаться, если будет информация.

– Соедини меня с ним.

В трубке раздалась музыка, которую через мгновение прервал голос молодого человека:

– Артемий Андреевич?

– Да, Олег, слушаю тебя.

– Я провел анализ по тем данным, что вы оставили… Полную хронологию с указанием источников я отдал секретарю, но вы сказали, что если появится…

– Не тяни, Олег, – поторопил парня Артем. – Ты нашел что-то?

– В 2018 году гражданка Коржина была задержана в аэропорту при попытке незаконного вывоза бронзовых изделий начала XIX века… Сопроводительные документы к ценностям вызвали подозрения, Коржина была задержана… Но данные об уголовном деле в открытых источниках отсутствуют.

– Так-так, – заинтересованно произнес Павлов. – Продолжай!

– В 2015 году в отношении Коржиной проводилась проверка по поводу мошеннических действий – на нее подали в суд наследники умершей женщины, ветерана труда. Якобы между ней и Коржиной был составлен договор ренты, по которому все имущество после смерти получателя ренты должно перейти Коржиной… В итоге суд встал на сторону Коржиной.

– Просто чудесно… Еще что-то?

– Сацивин также был замечен в судебных тяжбах, – продолжил стажер. – В 2013 году в Музее Академии художеств Санкт-Петербурга он принимал участие в экспозиции ряда известных картин, и после выставки некоторые из них пропали… Были разбирательства, но все окончилось ничем. Сацивин проходил в деле в качестве подозреваемого, но судебного преследования избежал. По неподтвержденным данным, спустя три года некоторые из исчезнувших картин неожиданно всплыли на выставке в Лондоне. В биографиях этих двоих были еще некоторые мутные моменты, все подробности изложены в моем обзоре…

– Отличная работа, – похвалил Артем. – Продублируй мне все это на электронную почту.

– Сейчас сделаю.

Нажав «отбой», Павлов задумался.

«Интересная картина с картинами прорисовывается… А ведь Протасов тоже интересовался живописью! И собирал картины!»

Сделав мысленную пометку в памяти, адвокат отыскал контакт Юрия Соломина, своего старого товарища и сослуживца, ныне действующего генерала ФСБ.

– Юра? – заговорил Артем, услышав в трубке знакомый бас. – Рад слышать тебя, дружище!

– А уж я, Тема, как рад, – отозвался Соломин. – Судя по твоему голосу, ты опять куда-то спешишь?

– Юра, если я скажу «нет», ты все равно не поверишь.

– Конечно, не поверю.

Друзья рассмеялись.

– Говори, чем могу помочь, – сразу перешел к делу Юрий.

– У меня по делу проходят два свидетеля. Они присутствовали при составлении закрытого завещания уважаемого, а ныне покойного писателя Протасова. Хотелось бы узнать об этих ребятах подробнее, если есть такая возможность. Адреса и тому подобное… Плюс ко всему есть некий фонд, созданный якобы для оказания помощи пенсионерам и ветеранам, все данные я тоже тебе сброшу.

– Не вопрос, братишка. В самое ближайшее время все, что есть, добудем.

– Надеюсь, не сильно обременил тебя своими вечными просьбами, – сказал Павлов.

– Будешь должен, – серьезно ответил Соломин. – А я долгов не прощаю.

Приятели снова засмеялись, после чего Артем отключился.

– Теперь самое время кое-что уточнить у госпожи Протасовой, – вслух проговорил он, набирая вдову писателя. – Бэлла Альбертовна? Это Павлов, есть пара минут?

– Да, разумеется, Артемий Андреевич, – раздался дрожащий голос старушки. – Я как раз приехала домой, и Марина рассказала мне о визите Сацивина. Он заходил, чтобы забрать документы на недвижимость… Вел себя по-хамски…

– Бэлла Альбертовна, с сегодняшнего дня все контакты с этой личностью прошу вас прекратить, пусть обращается непосредственно ко мне. Ничего ему не рассказывайте и лишний раз не провоцируйте на конфликт, – инструктировал Артем. – То же самое скажите Марине и ее сиделке.

– Конечно…

– А теперь спокойно и внимательно послушайте меня. Можете взять ручку и записать, потому что вопросов у меня к вам будет несколько.

– Одну секундочку.

Некоторое время из трубки доносилось легкое шуршание, затем Бэлла Альбертовна снова подала голос:

– Я вся внимание, Артемий Андреевич.

– Итак, первое. Нам нужно установить, где находился Андрей Васильевич 16 сентября прошлого года. Именно тогда якобы было составлено закрытое завещание. Понимаю, задача непростая, учитывая, сколько прошло времени, но это очень важно. Подключите к этому вопросу вашу дочь Марину, ее помощницу. Близких друзей, наконец. Ведь ваш муж, если я не ошибаюсь, вел активный образ жизни, часто ездил как по России, так и в зарубежье.

– Хорошо, я постараюсь, – не очень уверенно ответила вдова.

– Второе. Наверняка у вас сохранились образцы подписей Андрея Васильевича?

– А как же!

– Сделайте по возможности подборку. К примеру, одна подпись, сделанная лет двадцать назад, вторая – десять лет назад, и одна из самых последних, – сказал адвокат.

– С этим проблем не будет, у меня целая стопка его договоров на романы за последние двадцать лет, – оживилась Протасова.

– Отлично. И наконец, третье. Скажите, ведь Андрей Васильевич увлекался картинами? Последний раз мы встречались с ним в позапрошлом году. Если я не ошибаюсь, встреча происходила в Кремлевском дворце на его награждении…

– Было такое дело, – подтвердила вдова. – Поражаюсь вашей памяти, Артемий Андреевич!

– Так были картины, Бэлла Альбертовна? – настойчиво повторил Артем.

– Да, были… – медленно произнесла Протасова, и, словно очнувшись от дремоты, воскликнула:

– Боже, как я могла забыть! Ведь Андрей души в них не чаял! Он всегда соглашался на экспонирование, когда к нему обращались по этому поводу! И не только картины, у него хранились бесценные рукописи таких гениев русской классики, как Ахматова, Шолохов и Пастернак! Я помню, как он дорожил и гордился этими рукописями!.. Ведь некоторые из них были лично подарены авторами!

«Коржину… задерживали в аэропорту с раритетными статуэтками», – вспыхнули в памяти Павлова слова стажера.

– Бэлла Альбертовна, где все это сейчас находится? – задал он вопрос. – Ведь, насколько я помню, о картинах и рукописях в завещании ни слова!

– Все это Андрей хранил в нашей квартире, – подумав, сообщила Протасова. – В той, что на Маросейке… Только я уже давно там не была.

– Понятно.

Про себя Артем подумал, что Сацивин с Коржиной, эти предприимчивые и ушлые ребята, уже наверняка побеспокоились о судьбе раритетов, которые бережно хранил писатель…

– Как вы думаете, их… уже украли? – обеспокоенно спросила Бэлла Альбертовна, которая, очевидно, догадалась о мыслях адвоката.

– Пока ничего не могу сказать, – честно ответил Павлов. – Но все это выяснится в ближайшее время. Пока что сделайте все, о чем я вас попросил, и потом свяжитесь со мной.

– Я брошу все дела и займусь этим прямо сейчас. Артемий Андреевич! Вы же не позволите им вышвырнуть нас на улицу? Стыдно признаться, но, по сути, мы ведь совсем беспомощные…

Последняя фраза прозвучала глухим шепотом, и Павлов испытал щемящую жалость к пожилой женщине, раздавленной двойным горем.

– Нет, Бэлла Альбертовна. Обещаю, что вы с дочерью не останетесь без крыши над головой.

Расправа

Тщедушный мужчина, которого Алекс бесцеремонно втолкнул в сумеречный зев гаража, переводил ошалелый взгляд с трупа на молодых людей, наконец начиная осознавать, с какой целью его тут заперли.

– Вы что, парни? – растерянно улыбаясь, спросил он. – Вы что задумали? Не берите грех на душу!

– Кто такой? – коротко поинтересовался Алекс. Его рука скользнула по заваленному инструментами верстаку, нащупав молоток.

– Да сторож я, местный, – севшим голосом ответил тот, с нарастающим страхом глядя, как Алекс мелкими шажками приближается к нему. – Вы че с Андреичем сделали? Ему бы «Скорую» вызвать!

Он попятился назад и, наткнувшись на Эдуарда, покачнулся. Когда он вновь посмотрел на Алекса, тот был уже совсем рядом, замахиваясь молотком.

– Парни, не надо! – вскрикнул сторож, но участь его была решена. От удара по голове тело мужчины обмякло. Издав булькающий звук, он повалился на пол.

Алекс перехватил взгляд приятеля.

– Ты… что наделал? – прошептал Эд.

– Спас твою шкуру, – бросил Алекс, осматривая свою рубашку – не попали ли на нее случайно капли крови.

– Ты убил его, – разлепил губы Эдуард. Он зачем-то судорожно вытер ладони об джинсы и осторожно присел на корточки перед лежащим мужчиной, лицо которого было искажено гримасой неподдельного ужаса.

– Убил, – тихо согласился Алекс. – Потому что это был единственный выход, придурок.

– Почему? – машинально спросил Эд. Он хотел отпереть ворота, но резкий окрик друга заставил его застыть на месте.

– Сбрендил, что ли? – яростно зашептал Алекс. – Нас вмиг спалят! А если он в своей сторожке не один сидел? И сейчас тут целая орава мужиков будет стоять?

– Ты зря это сделал, – покачал головой Эдуард.

Алекс раздраженно выругался.

– Я тебя отмазал, тупица, – с презрением напомнил он. – Этот валенок вызвал бы мусоров, и никогда бы ты не доказал, что твой батя сам крякнулся башкой об ящик! А я пошел бы с тобой паровозом!

– Но у нас два трупа, – выдавил Эдуард, стараясь не смотреть в сторону мертвецов. – Что нам теперь делать?!

– Для начала возьми себя в руки, девочка, – приказным тоном сказал Алекс. – Не бывает безвыходных ситуаций. Даже если тебя проглотил крокодил, у тебя два выхода.

– Мне сейчас не смешно, – мрачно заметил Эд.

– Да плевать, смешно или нет. Теперь мы оба повязаны и должны держаться вместе.

– У тебя появился какой-то план?

Алекс подмигнул ему, и по телу Эдуарда прошла дрожь. Было что-то жутковатое в поведении его приятеля. Пускай лично он и виноват, но отец, как ни крути, погиб в результате чудовищной нелепости, и в целом Эд вовсе не желал ему смерти. Алекс же хладнокровно и сознательно убил этого бедного сторожа, причем с таким ледяным спокойствием, словно навозного жука раздавил.

«Ты закрыл ворота и был соучастником», – прошептал внутренний голос, и на душе парня стало совсем паршиво. Он чувствовал, что еще немного и его попросту стошнит в этом душном гараже, ставшем склепом для двух мертвых тел…

– План очень простой, как и все гениальное на этом свете, – вещал между тем Алекс. У него было такое выражение лица, словно он рассуждал о погоде. – Сначала мы сделаем вот так…

С этими словами он взял с верстака ржавую монтировку и, подойдя к телу Петра Андреевича, неожиданно с силой опустил ее на голову трупа. Ломик из закаленной стали с хрустом вошел в переносицу мертвого мужчины. Хрустнула кость, рваная дырка заполнилась темной кровью. Эдуард побледнел и отвернулся, едва сдерживая позывы рвоты.

– Это для натуральности картины. А ты не смей тут блевать! – предупредил Алекс. – Мы и так здесь сильно наследили! Так… Сейчас мы тщательно стираем все свои следы, особенно отпечатки пальцев. Молоток вкладываем в руку твоему папане. Монтировку, которой этот сморчок типа хрястнул твоего папашу, кладем рядом. – Алекс сделал жест в сторону убитого сторожа. – Сечешь фишку?

– Ты хочешь все представить так, будто они убили друг друга?!

– У тебя есть идея получше, бро?

Эдуард промолчал. Если честно, на данный момент у него не было вообще никаких идей. Единственное, чего он отчаянно желал всем естеством, – так это выбраться наружу и глотнуть свежего воздуха. Прогорклая мешанина запахов машинного масла, керосина, пота и крови заставляла его кишки сворачиваться в мертвый узел.

– Че завис? – Алекс требовательно глядел на него. – Шевели булками!

С этими словами он выбрал из обрывков тряпок наиболее чистый лоскут, смочил его в керосине, после чего осторожно протер рукоятку молотка. Затем, не выпуская из рук тряпки, бережно обхватил инструмент двумя пальцами и, присев над телом Петра Андреевича, вложил орудие убийства в его скрюченные пальцы.

– У тебя батя правша или левша? – полюбопытствовал он.

– Не помню, – признался Эдуард. – Правша вроде.

За воротами неожиданно послышались царапающие звуки и вслед за этим – хриплый отрывистый лай.

Эдуард вздрогнул, испуганно приникнув к узенькой щели в воротах.

– Это просто псина, – усмехнулся Алекс. – А ты и в штаны наложил. Скоро от вида мух будешь за сердце хвататься…

– Лай может привлечь внимание, – оправдываясь, сказал Эдуард.

– Шевели задом.

Вздохнув, Эд взял тряпку, потянулся к монтировке и принялся за работу.

Когда все было готово, Алекс окинул критическим взглядом мертвые тела.

– Не слишком убедительно, – нарушил паузу Эдуард. Он еще раз оглядел гараж, прикидывая, до чего мог невзначай дотронуться и оставить свой след.

– Это лучшее, что мы можем сделать, – возразил Алекс. – Потом на свету еще раз проверим свои шмотки – на них могла остаться кровь.

Собака снаружи перестала лаять и теперь тихо скулила.

– Проклятая шавка, – сплюнул Алекс. – Но надо выбираться. Уже начинает темнеть, я не хочу торчать тут вечно.

«Хоть в этом мы с тобой солидарны», – уныло подумал Эдуард. Он посмотрел на свои руки, которые он долго тер тряпкой, пропитанной керосином. В сгущавшихся сумерках пальцы смахивали на короткие бледные щупальца, и ему стало не по себе.

– Нам нужно придумать алиби, – вдруг произнес Алекс. – Нас вроде бы никто не видел, но мало ли что… Менты все равно будут искать родню твоего отца, так что приготовься к их визиту. Ты где прописан, Эд? В его «однушке»?

Эдуард вяло кивнул.

– Куда мы сейчас? – спросил он без особой надежды.

– У тебя есть ключи от его хаты?

– Есть, кажется, – неуверенно проговорил Эдуард. – Только батя все угрожал, что замок сменит, это было после того, как он кредит за меня выплачивал… Только они дома, на съемной квартире.

– Попытаемся попасть в его хату со старым ключом.

– Зачем? Вон отцовская связка у выключателя висит.

Алекс посмотрел на Эда, как на слабоумного.

– Хочешь забрать ключи от хаты отца?

– Ну да.

– А теперь прикинь – кто их, типа, взял? Не забывай, менты должны думать, что в гараже было двое, и эти двое сейчас дохлые. Как твой батя в гараж попал? Нет уж, пусть все будет на своих местах.

Наконец до Эдуарда дошло, что имел в виду Алекс, и мысленно он восхитился его проницательностью.

– Я скажу даже более того, – продолжил Алекс, выворачивая карманы Петра Андреевича. – Мы возьмем только наличку, если она у него есть… Брать карточки все равно что башку в петлю сунуть – по тратам с карты нас моментально вычислят…

Эдуард молча смотрел, как его приятель, ничуть не смущаясь, обшаривал карманы его отца. Наконец он торжествующе хрюкнул, сжимая в руках несколько мятых купюр.

– Отлично, пара штук есть, – сказал Алекс, пряча деньги в карман. – Обыщи сторожа.

Эдуард уже шагнул было к распростертому телу убитого, но его желудок вновь сдавил спазм, и он молча покачал головой.

– Слабак, – подытожил Алекс и торопливо обыскал одежду сторожа. Кроме замусоленной зажигалки и массивной связки ключей, в карманах убитого ничего не было.

– Все, валим, – прошептал Алекс, осторожно отпирая ворота. – Сейчас за ключом от хаты твоего бати. Надеюсь, что он подойдет.

В лицо тут же ударил вечерний воздух, и с губ Эдуарда сорвался облегченный вздох.

– И еще, бро, – внезапно сказал Алекс. – Мы теперь почти как муж и жена, так что никаких резких телодвижений. Почувствую, что ты намерен «заднюю» включить, зарою. Понял? Одним телом больше, одним меньше.

Побледнев, Эдуард кивнул, ощущая, как чья-то костлявая рука стиснула его сердце.

«Зарою», – повторил он про себя, и ему стало по-настоящему страшно.

Две едва различимые тени бесшумно выскользнули из гаража и вскоре растворились в вечерней темноте.

Новый хозяин

Около шести вечера у пятиэтажного кирпичного старинного дома по улице Маросейка остановилось такси, из которого, поддерживая больную ногу, с трудом выбралась Бэлла Альбертовна – ревматоидный артрит все чаще давал о себе знать в последние дни. Такси быстро умчалось, а старушка молча стояла, неотрывно глядя на дореволюционный особняк эклектичного вида, построенный по проекту архитектора Эдмунда Юдицкого, известного мастера московского модерна.

В этом доме, в светлой просторной трехкомнатной квартире на четвертом этаже, они с супругом прожили почти тридцать лет, до того момента, как приняли решение перебраться за город – легкие Андрея Васильевича к тому времени уже тяжело переносили городской воздух.

Бэлла Альбертовна вспомнила, с каким трудом ее мужу удалось выбить квартиру в историческом центре столицы… Ведь решение о выделении жилья Андрею Васильевичу в этом особняке принимал не абы кто, а сам Леонид Брежнев.

Вдова подумала, что, собственно, Андрей получил эту квартиру на вполне законных основаниях. Ведь именно он сыграл решающую роль в выходе в свет знаменитой в свое время трилогии «Малая земля. Возрождение. Целина», за которую Брежнев был удостоен Ленинской премии по литературе!

Когда началась перестройка, благодаря участию руководства Минкульта эта квартира окончательно перешла в собственность писателя.

Вздохнув, Бэлла Альбертовна медленно двинулась к подъезду.

Она помнила о предостережении Павлова больше не вступать в контакт с этими проходимцами Сацивиным и его супругой, но все же решила наведаться в квартиру, чтобы убедиться, что картины и рукописи ее покойного мужа все еще находятся там. Перед этой поездкой она несколько раз безуспешно пыталась предупредить о своем визите Сацивина, но тот сначала не отвечал на вызовы, а потом и вовсе перестал быть в зоне доступа. И хотя Бэлла Альбертовна по праву и справедливости считала эту квартиру их общей с дочерью собственностью, совесть и воспитание не позволяли интеллигентной женщине вот так просто приехать в жилище, которое, согласно объявленному нотариусом завещанию, скоро перейдет в собственность совсем других людей…

Она редко здесь появлялась в последнее время, но консьерж, добродушная низенькая женщина, узнала ее сразу.

– Бэлла Альбертовна, какая встреча! – улыбнулась она, сверкнув толстыми линзами очков. После ответного приветствия лицо консьержки стало озабоченным:

– Что у вас произошло? Час назад в вашу квартиру какая-то компания пришла! Я не хотела пускать, так какой-то наглый толстяк показал мне документы о наследстве! Мол, теперь он тут хозяин! Я хотела вам позвонить, но номер ваш куда-то задевала, изнервничалась вся! Хотела уже в полицию звонить… Неужто ваш Андрей квартиру ему завещал?!

– С этим как раз и будем разбираться, – не стала вдаваться в подробности вдова.

– Как дочка ваша?

– Все нормально, потихоньку, – отозвалась Протасова, начиная подниматься по ступенькам. При всем уважении к словоохотливой консьержке изливать ей душу не было ни желания, ни времени.

Наконец последняя ступенька была преодолена, и некоторое время Бэлла Альбертовна просто стояла и тяжело дышала, разглядывая массивную дверь. Взгляд выхватывал мелкие детали, столь родные и дорогие сердцу – потертый коврик у порога, алюминиевый крючок для тяжелых сумок, кнопочный звонок, который часто барахлил, из-за чего Андрей Васильевич все собирался установить электронный беспроводной звонок, но так и не сделал этого…

Вдова достала ключи, но, поразмыслив, нажала на звонок.

Сердце ее гулко застучало, в какой-то безумный миг ей почему-то показалось, что дверь сейчас распахнется и на пороге будет стоять он, ее Андрей – с широкой улыбкой и распахнутыми объятиями, такой родной и любимый, как всегда.

Дверь действительно вскоре открылась, и пожилая женщина вздрогнула, словно очнувшись от неприятного сна, – перед ней, сально ухмыляясь, высился Сацивин. Из недр теперь уже ее бывшей квартиры доносились звуки шансона.

– О-о-о, какие люди, – загудел толстяк. Его кремовая рубашка из шелка была расстегнута едва ли не до середины, обнажая мясистую волосатую грудь.

– Добрый вечер, Руслан, – сухо поздоровалась Протасова. – Вы не отвечали на мои звонки.

– Не отвечал, верно, – не стал спорить Сацивин. Покосившись на ключ, который все еще держала в руках Протасова, он добавил: – Вам повезло, что вы застали меня здесь. Ваш ключ все равно не подошел бы – я уже сменил замок.

– Что ж, вы действуете в своем стиле, – промолвила Бэлла Альбертовна. – Значит, мне действительно повезло.

– Что вам нужно? – прямо спросил мужчина, которому, очевидно, быстро надоело общество вдовы. – Вы прекрасно знаете о предсмертном решении вашего мужа.

– Я не собираюсь сейчас обсуждать завещание, – ответила Протасова, помня наставления адвоката. – Я лишь хочу удостовериться, что личные вещи моего покойного мужа на месте. На них вы не имеете никаких прав.

На разгоряченном лице Сацивина отобразилось искреннее недоумение:

– Личные вещи? О каких вещах вы говорите, уважаемая Бэлла Альбертовна? Наверное, вы имеете в виду старые сандалии Андрея Васильевича? Или речь идет о его пилюлях, которые я нашел на подоконнике?

– Перестаньте паясничать! – срывающимся голосом воскликнула Протасова. – Вы отлично знаете, что я говорю о его рукописях! И картинах! Эти предметы искусства мой муж хранил в этой квартире, и вам это известно! И я намерена забрать все это!

Сацивин театрально выпучил глаза и сделал шаг вперед, буквально выпихивая своим обвислым брюхом пожилую женщину к лифту.

– Рукописи? Картины? – протянул он, изображая зевок. – Первый раз об этом слышу. Вы не ошиблись?

Бэлла Альбертовна оторопела, ей показалось, что она ослышалась.

– Конечно, картины… – растерянно забормотала она.

– Единственное, что я нашел, это была бумажка, на которой Протасов записал какой-то рецепт от диареи. Это сойдет? – уже открыто издевался Сацивин.

– Рукописи Ахматовой… – продолжала перечислять вдова. – Шолохова… Твардовского… Вы были у нас дома, и Андрей Васильевич при мне показывал вам… Потом он перевез все сюда… вы…

Она замерла, с нарастающим страхом глядя на возвышающегося над ней Руслана. Приблизив к ней свое лоснящееся от пота пунцовое лицо, он медленно отчеканил:

– Не было ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Тебе померещилось, старая черепаха. Надо же – придумала какие-то рукописи!

Протасова испуганно моргнула, окончательно растерявшись. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-либо кто-то подвергал ее таким унизительным оскорблениям.

– Вы не имеете право, – пролепетала она. – Вы… вы хам! И мошенник!

Улыбка на пухлых губах толстяка померкла, у него было такое выражение, словно он вот-вот ударит ее.

– Убирайся отсюда, – сказал он сквозь зубы. – И больше не вставай на моем пути. Скажи спасибо, что не вышвырнул тебя с твоей никчемной доченькой! Сидите ровно на пятой точке и не вякайте!

Перед глазами Протасовой все поплыло, и она, находясь в полуобморочном состоянии, прислонилась к стене, испачкав кофту о побелку.

– И не вздумай склеить тут ласты, – сказал Сацивин, наблюдая за вдовой. – Хлопот потом не оберешься. Иди, умирай где-нибудь на лавочке…

Развернувшись, он скрылся в квартире, громко хлопнув стальной дверью.

Бэлла Альбертовна тяжело вздохнула и трясущейся рукой переложила палку в другую руку. В измученной болью голове царил хаос и кавардак, но даже обидные оскорбления этого негодяя не ранили ее так сильно, как наглый и бесцеремонный обман, касающийся рукописей и картин Андрея…

Лишь оказавшись на улице, она дала волю чувствам и разрыдалась, закрывая лицо своими тонкими старческими руками.