Текст книги "Наследники"

Музей русского искусства

Соломин позвонил после обеда, когда Артем намеревался заскочить в Музей русского искусства, где, по предварительным сведениям, в 2018 году экспонировались картины, которыми владел писатель Протасов.

– Тёма, твой вопрос по свидетелям завещания проработан, оба фигуранта установлены, – раздался в трубке деловитый бас Юрия. – Есть минута?

– Конечно, дружище, слушаю, – ответил Павлов, перехватывая папку из-под мышки свободной рукой. Если эти лица, якобы присутствовавшие при подаче нотариусу закрытого завещания Протасовым, живы и здоровы, он обязательно с ними познакомится поближе.

– Так, первый, – начал Соломин, – Кондратенко Д. М., адрес регистрации совпадает с фактическим проживанием. Работает охранником в ЧОПе «Авангард», в настоящее время его объект – некоммерческий фонд «Центр помощи “Гарантия”». Второй, точнее, вторая – Фельдман Н.А, девичья фамилия – Коржина…

Артем встрепенулся.

«Коржина и Сацивин, те самые личности, что крутились возле Протасова», – вспомнил он слова вдовы.

– …она заключила брак с неким Фельдманом М. Л. и укатила с мужем в Италию, – продолжал Соломин.

– Странно, что не в Израиль, – пробормотал Павлов.

– Коржина-Фельдман ведет свой блог и вообще довольно активная фигура в социальных сетях. Ссылки на ее страницы и всю ее родню я указал в письме, которое в ближайшее время отправлю на твою почту.

– Ты мне здорово помог, Юра.

– Ну, как говорится, чем могу.

Попрощавшись с приятелем, адвокат сел в автомобиль и повернул ключ зажигания. Мощный пятилитровый двигатель послушно заурчал на холостых оборотах.

Все сходится. Значит, эти двое свидетелей имеют прямое отношение к Сацивину и Коржиной. Один трудится охранником в том самом пресловутом фонде, генеральным директором которого был Сацивин, а вторая, судя по девичьей фамилии, – родственница Коржиной. А это могло говорить только об одном – свидетели закрытого завещания, скорее всего, знали о готовящейся афере.

«Впрочем, надеюсь, скоро все станет ясно», – подумал Артем, трогаясь с места.

* * *

Музей русского искусства находился на северо-востоке Москвы, на правом берегу Яузы.

На входе сотрудник охраны объяснил Павлову, как пройти к директору музея, и адвокат направился к мраморной лестнице.

Постучавшись, Артем открыл дверь в приемную. Сидевшая за столом худенькая девушка подняла голову.

– Добрый день, у меня назначена встреча с Марией Петровной, – произнес адвокат. – Артемий Павлов, адвокат.

Девушка приветливо улыбнулась, поднимаясь из-за стола:

– Здравствуйте, Артемий Андреевич. Мария Петровна сейчас ненадолго отлучилась – приехала иностранная группа, она вышла встретить. Но она предупредила, что вы можете появиться и приносит свои извинения. Вы можете подождать пять минут? Располагайтесь, пожалуйста, она скоро придет.

Артем вошел в приемную, присев на стул у окна:

– Разумеется. Надеюсь, зарубежные гости останутся довольны посещением вашего музея. – Перехватив ее заинтересованный взгляд, Артем прибавил с легкой улыбкой: – Вы не похожи на секретаря.

Она засмеялась:

– Вы правы, Артемий Андреевич, я не секретарь. Помощница, которая выполняла функции секретаря, сейчас в декрете.

– Тогда, вы, очевидно, вторая помощница директора, – предположил Павлов.

– Открою вам секрет, я даже не работаю здесь, хотя год назад трудилась в этом музее экскурсоводом. Но, учитывая нашу давнюю дружбу с директором Марией Петровной, она на несколько минут доверила мне сей ответственный пост.

– Может, назовете свое имя? А то как-то неловко получается, я даже не знаю, как к вам обращаться, – проговорил Артем.

Щеки девушки порозовели.

– Ой, в самом деле… Ольга Шельцова.

Она протянула руку, и Артем, приподнявшись, пожал ее. Он успел заметить, что кисть его новой знакомой была изящной, с красивыми тонкими пальцами, аккуратные ноготки поблескивали бесцветным лаком.

– Кто же вы по профессии, Ольга?

– Раньше работала в Министерстве культуры, потом здесь… В настоящее время я заместитель директора одного экспертного учреждения.

– Что же это за учреждение, если не секрет? – осведомился Павлов. – Простите за любопытство, но как раз в последнее время мне все чаще нужны консультации экспертов.

– Официально наша организация называется «Научно-исследовательская независимая экспертиза им. П. М. Третьякова»…

В коридоре послышалось торопливое цоканье каблуков, и в приемную влетела запыхавшаяся полная женщина:

– Артемий Андреевич, уже пришли? Добрый день!

– Здравствуйте, Мария Петровна.

– Простите, ради бога, еле все успеваю! Оля, почему чай не предложила? – скороговоркой выпалила она. Она уже намеревалась открыть кабинет, как вдруг с беспокойством взглянула на адвоката:

– А, кстати, какой вопрос вас интересует?

Артем поднялся со стула.

– Мария Петровна, пару лет назад в вашем музее проводилась выставка картин, собственник которых скончался. Их родные сейчас оформляют наследство. Мне хотелось бы получить от вас перечень картин с указанием названий и авторов.

Директор музея со страдальческим лицом повернулась к Ольге.

– Ну вот. Я так и предполагала, что это коснется чего-то того…

Она перевела взор на адвоката:

– Мне очень неловко, Артемий Андреевич, но…

– Мария Петровна, разрешите мне, – мягко перебила ее Ольга. – В архивной кто-нибудь есть?

Директор покачала головой.

– Я отпустила сотрудницу, она отпросилась. Но я могу дать ключ.

Она с надеждой глядела на приятельницу.

– Не переживайте, все будет хорошо, – улыбнулась Ольга.

– Ты меня спасла… – пробормотала Мария Петровна, доставая из ящика стола ключ с прицепленным брелоком-шариком. – А то ко мне с минуты на минуту гости из Германии пожалуют…

– Артемий Андреевич, – начала она с виноватым видом, но Павлов успокаивающе поднял ладонь:

– Все в порядке. Видите, как удачно сложились звезды, раз именно сегодня к вам в гости заглянула ваша подруга. Уверен, Ольге не будет стоить большого труда оказать мне небольшую помощь.

– И даже сочту за честь, – с улыбкой сказала девушка.

– Тогда я убегаю, – заторопилась Мария Петровна. – Оля, ты звони, если что!

С этими словами директор музея унеслась прочь по коридору.

– Вы первый раз в нашем музее? – поинтересовалась Ольга, закрывая приемную.

– Да, но я немало слышал о нем, – ответил Артем. – И отзывы, должен сказать, весьма положительные.

Они зашагали к лестнице.

– Здесь ведь не только выставочные залы. Тут есть мастер-классы по живописи, рисунку и даже созданию мультфильмов…

Пока она говорила, Артем пригляделся к своей спутнице повнимательнее. Стройная, привлекательное лицо с нежной кожей и тонко очерченными губами, длинные волнистые волосы цвета полированной меди стянуты на затылке. Темно-серые бархатные глаза обрамляли густые ресницы.

– Вот мы и на месте.

Она открыла помещение архивного отдела, и Артем вошел внутрь. Ольга зажгла свет и повернулась к адвокату:

– Что именно мы будем искать?

Артем бросил короткий взгляд на высоченный железный шкаф под самый потолок и сказал:

– Хозяин картин – Андрей Васильевич Протасов, известный писатель.

– Протасов? – переспросила Ольга, и в глазах ее мелькнуло понимание, которое сменилось сочувствием. – Конечно, я помню. Очень жаль, что умер такой достойный человек… В прессе писали, что это произошло едва ли не в день его рождения?

– Да, он умер в день столетнего юбилея. Вы хорошо информированы, – похвалил Павлов. – Он приглашал меня на эту выставку, но, к сожалению, я не смог ее посетить в тот день.

– А я была на выставке, – сообщила Шельцова. – Андрей Васильевич предоставил около десяти картин. «Пейзаж с церковью» Сергеева, «Таинственная зима» Перова… Еще помню шедевр Мартена «Облака над речкой», это конец восемнадцатого века…

С этими словами она открыла шкаф и выдвинула ящик с картотекой и журналами.

– Мы разговаривали с Протасовым, – продолжала вспоминать Ольга, листая пухлый журнал. – Он рассказал, что картины – не единственное его хобби. Он также интересовался рукописями писателей и поэтов, как современников, так и наших классиков, ставших легендой…

– Ольга, ваша память просто поражает, – восхитился Артем. – Я был морально готов к тому, что об этой выставке вообще никто не вспомнит.

– Как можно забыть такого колоритного мужчину, Артемий Андреевич? – Ольга будто даже обиделась. – Андрей Васильевич мне показался удивительным и интересным человеком. Он отлично выглядел для своих лет, хотя зрение у него уже было неважное. Я даже помню, какие на его пиджаке были награды: орден Славы, орден Знак Почета, орден Трудового Красного Знамени…

Павлова удивила широта познаний Ольги в области фалеристики. Хотя, чему удивляться – ведь она работает экспертом. Между тем его новая знакомая нашла нужный реестр и вслух прочитала:

– Так… Выставка состоялась 14–22 апреля 2018 года… Русские художники конца XIX и первой половины XX века… Собственник – Протасов А. В. Вот перечень картин: Рашевский, «Пейзаж с рекой», Сергеев «Пейзаж с церковью», Киселев «Чайки над морем»… Мартен «Облака над речкой»… Я отсканирую список и перешлю вам.

– Вы позволите? – попросил Артем, и Ольга передала ему журнал.

– Скажите, Андрей Васильевич, случайно, не обмолвился о дальнейшей судьбе своей коллекции картин и рукописей? – спросил он. – Ну, мол, вдруг он планировал их завещать кому-либо? Передать в качестве дара?

– Нет, не припомню такого, – призналась эксперт.

– Хорошо. Как я понял, ваша работа заключается в оценке того или иного предмета искусства, так?

– Совершенно верно.

Артем вернул ей журнал.

– Можете навскидку определить примерную стоимость картин, которые экспонировались на вашей выставке?

Ольга задумалась.

– Вас интересует каждая картина по отдельности или все собрание в целом?

– Возьмем хотя бы работу Ворошилова «Охота. Псковичи». Или Богатова «По грибы».

– На аукционах итоговая цена подобных картин могла бы составлять порядка трех-четырех миллионов. Нельзя забывать о качестве полотен, поскольку оно тоже имеет значение на торгах, – добавила Ольга.

– Понятно. Как вы полагаете, все картины Протасова можно было бы продать, скажем, за двадцать миллионов?

Девушка пожала плечами.

– Вполне. Если продавцу некуда спешить, за такие работы можно выручить и побольше.

– А рукописи? Можете приблизительно оценить рукописи, к примеру, Ахматовой, Шолохова? Пастернака? Твардовского?

– На них нужно взглянуть, Артемий Андреевич.

– К сожалению, пока это невозможно. – Павлов развел руки в стороны.

– Может, вы приоткроете завесу тайны дела, которого ведете? – спросила Ольга, чуть наклонив голову. – Извините, если мой вопрос показался вам бестактным.

– Вопрос нормальный и естественный, особенно если учесть, что вы помогли мне. После открытия наследства писателя ко мне обратилась его вдова. Судя по всему, мошенники положили глаз на имущество, которое по праву принадлежит ей и ее дочери-инвалиду. По мере разбирательства всплыла тема картин и рукописей. И ваш музей – последняя точка, где коллекция писателя была выставлена на публичное обозрение.

– Да, печально, – со вздохом сказала Ольга. – Мне известны похожие случаи, когда после смерти коллекционера к его родне, словно стервятники, слетались нечистоплотные любители наживы. В моей практике был случай, когда умер коллекционер военной миниатюры, в частности, солдатиков. Его коллекция насчитывала порядка семидесяти тысяч фигур, общая стоимость которой была около полумиллиона долларов. Дочь жила отдельно и когда приехала, у дома уже поджидали скупщики. Не разбираясь и не вникая в тему, женщина просто отдала им всю коллекцию солдатиков вместе с полками за несколько тысяч рублей, в то время как предприимчивые дельцы перепродали раритеты в сотни раз дороже…

Слушая Ольгу, Павлов вспомнил о пресловутом «Центре помощи “Гарантия”».

– Ольга, а такие фамилии, как Сацивин или Коржина, вам ни о чем не говорят? – внезапно спросил он. – На всякий случай поясню: пару лет назад гражданку Коржину задержали при попытке вывоза старинных бронзовых изделий.

Эксперт слега наморщила лоб, погрузившись в воспоминания.

– Странное совпадение, – задумчиво проговорила она через некоторое время. – Несколько лет назад я работала в экспертном управлении при Министерстве культуры. Однажды ко мне обратилась женщина со схожей фамилией… То ли Кожина, но вполне возможно, что и Коржина. Она намеревалась вывезти из России два коллекционных кинжала и за денежное вознаграждение просила выдать справку о том, что это всего лишь декоративные муляжи. Мы выяснили, что это не муляжи, а настоящие раритеты. Я ответила отказом. Эта дама плюнула мне на стол и так хлопнула дверью, что у меня стекла в окнах задрожали.

– Ничуть не сомневаюсь, что мы говорим об одном и том же человеке, – сказал Павлов. – Как практикующий юрист в такие совпадения я не верю. В той ситуации вам лучше было бы согласиться на предложение Коржиной, а после довести информацию о предложении взятки в органы правопорядка… Это надолго поумерило бы ее пыл. А что насчет Сацивина? Это ее супруг.

Ольга покачала головой.

– Человек с такой фамилией мне точно незнаком, – уверенно сказала она.

– Что ж, вы мне очень помогли, – подвел итог Артем. – Не скрою, с вами очень приятно работать!

Эксперт зарделась от смущения:

– Мне тоже было очень приятно. Надеюсь, вы не зря потратили свое время.

Павлов вынул из бумажника визитку, протянул ее девушке.

– Я буду вам очень признателен, если вы вспомните что-то еще по этому делу. И вообще, буду рад вашему звонку!

– Благодарю, Артемий Андреевич… Вот, возьмите и вы мою визитку.

– Можно просто Артемий. Или Артем.

– Принимается, – улыбнулась Ольга. – Позвольте, я вас провожу.

В квартире покойного

Лишь когда приятели покинули территорию гаражей и съездили за ключом, Эд немного успокоился. Впрочем, его измученный мозг, потрясенный двойным убийством в гаражном боксе, все равно требовал разрядки.

Алекс справедливо решил, что пара банок крепкого пива для начала отлично сойдут, благо деньги у них теперь были. Они пристроились за магазином, усевшись на облезлый заборчик, ограждающий газон.

– Идем к бате? – задал вопрос Эд, жадно отхлебывая из банки.

– Попозже, – ответил Алекс.

– А че ждать?

– Потому что теперь нужно продумывать каждый шаг, тупица, – раздраженно сказал тот. – Если ты сейчас нарвешься на соседей, они наверняка потом ментам настучат, что видели нас.

Эд озабоченно потер подбородок. Он слишком устал и вымотался, чтобы сообразить, о чем говорит приятель. А учитывая, в какую историю они вляпались, отныне приходилось предусматривать, как заметил Алекс, каждый чих и пук…

– Я скажу, что я его сын, – не слишком уверенно произнес он.

– «Я его сын», – передразнил Алекс, сделав долгий глоток. – А ты когда последний раз навещал своего папашу?

– Ну… года три назад.

– А теперь прикинь – твоего батю находят с проломленной башкой, и в этот же день тебя видят соседи возле его хаты. Даже идиот поймет, что-то здесь не так!

– Мы же все подчистили там, в гараже…

– Тебе нужны лишние вопросы от легавых? – разозлился Алекс. – Пойдем ночью. Сейчас еще водочки возьмем, у меня тоже никак мандраж не проходит… И сигарет заодно. Еще, кстати, неизвестно – вдруг твой ключ не подойдет.

Так, за разговорами, ленивым потягиванием пива и бесконечным курением, прошло два часа. Только когда стрелка часов перешагнула полночь, друзья затушили окурки и быстро зашагали прочь.

* * *

Им повезло дважды. И в подъезде, и на лестничной клетке было пустынно и тихо, как в склепе, тишину нарушало лишь едва слышное гудение флуоресцентной лампы, помаргивающей под потолком.

Ключ тоже подошел, и это было отличным открытием. Они проскользнули внутрь квартиры, закрыв за собой дверь.

– Свет включать? – спросил Эдуард, вспомнив предостережение друга. – С улицы будет видно…

– Правильно мыслишь, – похвалил Алекс, гремя пакетом с бутылками. – Ничего, как-нибудь…

– Идем в комнату, – решил Эдуард.

Спотыкаясь о разбросанную обувь, они прошли в единственную комнату, и Алекс чиркнул зажигалкой.

– Вон лампа на столе стоит, – повертев головой, указал он. – Задвинь занавески, а лампу на пол поставь.

Эд уже двинулся к окну, как замер, кусая губы.

– Алекс, – тихо произнес он. – А вдруг их… ну, это, нашли уже? Тогда менты сюда могут с минуты на минуту прийти.

– Вряд ли, – откликнулся из темноты парень, и голос его прозвучал спокойно и уверенно. – Пока я обыскивал твоего папаню, никаких документов при нем я не нашел. Да и зачем таскать с собой доки, если в гараж идешь? А без них менты еще установить личности должны.

Аргумент Алекса выглядел убедительным, и Эд немного расслабился.

«В конце концов, если нас захотят взять, то этого не избежать», – пришел он к неутешительному выводу.

– Давай разливай, – велел Алекс, поставив пакет с бутылками в продавленное кресло. – И закусон сооруди какой-нибудь. А я пока пошурую тут. Я и перчатки с собой взял… Ты ведь не против? – спохватился он, словно осознавая, что начинает перегибать палку. Эд промолчал.

Про себя он подумал, что не очень-то это правильно – обыскивать жилище его мертвого отца, но тогда уж нужно было быть последовательным до конца и не позволять выворачивать карманы бати там, в гараже, когда его остекленевшие глаза уже начали затягиваться мутной пленкой.

– А он у тебя неряхой был, – донесся до него голос Алекса, после чего раздался скрип открываемого шкафа.

– Как будто мы с тобой чистюли, – пробурчал Эдуард. Маленькими шажками, на ощупь, он отправился на кухню. Заглянул в холодильник. В чугунной, еще советских времен, сковороде были макароны с единственной котлетой. На полках также были обнаружены полпалки вареной колбасы, открытая банка шпрот и засохшая половинка лимона.

Захватив стаканы и снедь, Эд осторожно двинулся в обратный путь.

Между тем Алекс, мурлыкая что-то под нос, продолжал шарить по углам. На тумбочке он нашел удлинитель и, подсоединив его к лампе, возобновил обыск уже при улучшенном освещении.

– Что дальше будем делать? – спросил Эд. – Ну сегодня тут перекантуемся, а потом? Все равно жить-то здесь мы не сможем!

– А никто и не собирается тут жить, – отозвался Алекс. – Завтра с утра пораньше сделаем ноги отсюда. Вот только найдем что-нить полезное… Не ссы, бро. В этом мире или берешь, или раздаешь. Лично я не хочу быть в категории вторых…

Он присвистнул и, зашуршав чем-то в старом секретере, повернулся к Эдуарду.

– Вот и доки, бро, – сказал он, помахивая в воздухе пачкой бумаг. – Паспорт тут его, а это документы на хату, на гараж, на колымагу его… Я так понял, у него, кроме этой ржавой «Газели», нет ничего.

Эдуард устало пожал плечами. Открыв очередную банку пива, он, пошатываясь, встал напротив шкафа. За стеклянными дверцами темнели корешки книг, на нижней полке виднелся фотоальбом.

Эд глубоко вздохнул и вытащил его наружу. Альбом был донельзя истрепанным и буквально разваливался в руках. Молодой человек сел прямо на пол и, подсвечивая крошечным огоньком зажигалки, принялся листать страницы. Вот его отец совсем маленький… Вот он с бабушкой, а вот и с дедом-писателем, который, оказывается, и вовсе не отец его папане… Осторожно перекинув следующую страницу, Эд замер, увидев себя.

Они были втроем, он, мама и папа. Лежали на песке, а позади пенилось море. Все загорелые, беззаботные, он и его родители хохотали в камеру – видать, фотограф что-то смешное сказал. Эдуард почувствовал, как в глазах повлажнело, и по щеке скатилась слеза.

Он приблизил выцветшее фото, пытаясь разглядеть год снимка. 2001 год, ему всего шесть лет. Как давно это было!

«А сейчас твоя мать в другой стране, отец мертв, и его холодное тело лежит в гараже… А я погряз в долгах, и меня хотят убить за то, что у меня нет денег расплатиться… сижу в квартире убитого мною отца, вздрагивая от каждого шороха…»

В это мгновение Эдуарда накрыла волна такой всепоглощающей и безысходной тоски, что ему захотелось выскочить на балкон и, срывая глотку, завыть на луну.

– Эй, ты что там завис? – позвал Алекс, голос его звучал возбужденно. – Гляди, что я накопал! – Он шагнул вперед, едва ли не под нос сунув Эду купюры. – Видал, бро?! Тут штук двести евро! И еще кольцо золотое есть, обручальное!

Эдуард закрыл альбом, поставил его на место и закрыл шкаф.

– Евро? – слегка охрипшим голосом переспросил он. Новость о деньгах моментально вытеснила все воспоминания о беспечном прошлом.

– Ну да. По среднему курсу больше ста штук! Сечешь, какая лафа свалилась?!

Эд лихорадочно соображал. Сто штук дадут ему отсрочку от долга Графа. Конечно, это не полтора ляма, но лучше пусть так, чем ничего!

Он уже протянул руку за деньгами, но Алекс, к его изумлению, попятился назад, и, отсчитав несколько купюр, положил в ладонь оставшиеся.

– Здесь только половина, – растерянно проговорил Эдуард.

– Правильно, – усмехнулся Алекс, пряча деньги. – А мне за труды? Не забывай, мы теперь в одной связке. Или ты хочешь, чтобы я прикрывал твой зад на халяву?!

«Я хочу, чтобы это все оказалось ночным кошмаром», – обреченно подумал Эд.

– Не боись, бро. Вот, держи. Это теперь твое по праву. – Передав Эду золотое кольцо, Алекс как ни в чем не бывало потянулся за наполненным стаканом. – Это надо отметить.

Вялым движением Эд взял свой стакан.

– Чтобы мы вылезли из этого дерьма с минимальными потерями, – объявил Алекс и, не чокаясь, опрокинул водку в себя. Выдохнул, после чего взял котлету пальцами и откусил половину.

– Ты теперь наследник, – напомнил он, жадно проглотив кусок. – Не забывай об этом.

– Я не могу ждать шесть месяцев, – глядя в сторону, ответил Эд. – Как я продам что-то сейчас? Подделаю документы на себя? Доверенность липовую сварганю?

Алекса это ничуть не смутило.

– Как говорили классики, быстрота нужна только при ловле блох. Всему свое время. А сейчас о другом. Ты что, уже совсем забыл? Ведь ты внук знаменитого писателя! Надеюсь, ты еще не похоронил надежду стать наследником богатенького буратино?!

– Там своих наследников хватает. Думаешь, один я такой умный?

– Ты слишком быстро сдаешься, бро, – назидательно заметил Алекс, вытирая жирные пальцы прямо об выцветший ковер. – У меня есть небольшой план, касающийся твоих старых клюшек. Я про родню твоего деда.

Эд, намеревающийся выудить из банки шпротину, застыл на месте.

– Ну? – тихо спросил он, и Алекс заговорил.