Текст книги "Колхоз. Назад в СССР"

Тропинка упиралась в мостик, метров на пять уходивший в воду. А рядом с ним, на берегу, возле огромного, раскидистого дуба, стоял небольшой бревенчатый дом из трубы которого валил дым. Данное строение и оказалось баней. В принципе, даже выглядело круто. Особенно весь этот атмосферный пейзаж.

– Блин… Как в кино. – Вырвалось у меня непроизвольно.

– Нет, брат, кино не сравнится. Смотри, какая красота. – Усмехнулся дядька и повел рукой, указывая на окрестности.

Ну, да… Ладно. Тут не поспорю. Убедил. Несмотря на то, что баня была для меня более, чем скромной, все равно выглядело все вокруг реально прикольно. И пруд, в котором отражалось вечернее солнце, и густые деревья на противоположном берегу, и камыш, который справа тянулся вдоль берега, и эта скромная банька, прямо на берегу водоема.

Услышав наши голоса, из бревенчатого строения вышла женщина, судя по рыжим волосам, убранным под косынку, и тому радостному, нежному взгляду, которым она одарила Виктора, это была его жена Анастасия.

– Так вот ты какой. – Она, улыбнувшись, сразу шагнула ко мне и обняла крепко, будто встретила родного человека.

Да что ж они все так реагируют странно. Ну, встретились и встретились. Зачем обниматься постоянно? Это немного нервирует. Не особо привык к тому, что в мое личное пространство без конца лезут левые люди.

– Вить, все готово. Помыла, почистила, затопила. Пусть только Андрей ещё берёзовых чурок принесет. Веники я замочила. Сейчас приготовлю чистые вещи, полотенца. Георгий… Так ведь? Тебе есть во что переодеться?

– Кстати по поводу переодеться… Вышла такая история…

Я в двух словах объяснил свою проблему.

– Ааааа, так ерунда. Постираем утром. Есть, конечно машинка. Не совсем уж мы отсталые. Сейчас уже поздно. – Улыбнулась тетка. Она же мне тетка, получается? Раз жена дядьки.

Вообще, от нее ощущалось какое-то тепло. Никогда такого не видел. Человек улыбается, а тебе по кайфу.

– Так, ну что, мужики… – Виктор потёр руки. – Сгоняйте за поленьями, я пойду проверю, что там в парной.

Андрей сначала очередному распоряжению отца вообще не обрадовался и раздражённо покосился на меня. Несомненно, мы вряд ли станем друзьями. Его бесит моя городская натура. А я бы, честно говоря, с удовольствием избавился от его колхозного духа, который прёт со всех щелей.

Но вдруг очень неожиданно, братец посветлел лицом и согласился без малейших пререканий. Вот сразу мне это показалось странным. Не мог он по дороге от двора до огорода внезапно разглядеть во мне что-то прекрасное. Например, тонкую душевную организацию. Но травма, нанесённая посещением чудо-уборной была слишком сильна и я сразу не сообразил, что надо ждать подвоха. Отказала мне чуйка.

– Конечно, бать. Щас быстро организуем. Идём, Георгий?

Я и пошел. Не представляя, как весело закончится этот вечер и даже не догадываясь, на что способны обиженные деревенские лохи.

Глава 7

Все, что происходило дальше, имело две стороны. Одна – та, которую я видел собственными глазами, а вторая – та, которая стала известна чуть позже. Но рассказать надо подробно. История, достойная сценария кино.

Побродив по двору с умным видом, Андрей заявил, мол нету берёзовых дров, хотя стопка каких-то лежала, но он заверил, что это дубовые и они нам никак не годятся. А вот берёзовые, просто мандец, как нужны. Потому что для бани береза подходит лучше всего. И жар в самый раз, и пар будет полезнее для здоровья. Я, как бы, не спорил, потому что вообще не понимал, на кой черт нам дрова. Тем более столько много. Тетка однозначно сказала, все готово. Правда, про берёзовые чурки, вроде, тоже говорила.

Соответственно, мысли не возникло, будто переросток может элементарно меня разводить. Он вообще казался мне изначально туповатым и на всякие приколы от рождения неспособным. Чувством юмора, как и способностью хорошо поглумиться, обладают только люди, имеющие мозг. Я считал, у братца его нет.

– Слушай… ну, что же делать. Батя сказал, принести, значит, надо принести. У нас знаешь, как заведено? Не выполнить указание старшего, это его обидеть. Неуважение, вроде как выходит. Кровь из носа надо сделать, что отец сказал.

Андрей почесал затылок, повздыхал, демонстрируя переживания, ещё раз оглядел двор, нахмурившись, а потом вдруг откуда-то из-за колодца притащил топор.

– Держи. Пойдем рубить.

Я, недоумевая, все же взял протянутый мне инструмент и пошел вслед за Андреем, который почему-то решил выйти со двора. С другой стороны, во дворе березы и не росли. Это очевидно. Мучило одно лишь робкое сомнение. Теоретически, если даже мы срубим сейчас дерево или ветки, они же будут, типа, сырые. Я, конечно, не профи в банных делах, но, например, в мангал засыпают угли сухие. Никак не смочив их предварительно. Может, конечно, процесс топки бани иной. О своих сомнениях наивно сказал братцу. Тот меня заверил, будто лучше нет для хорошего жару сырых берёзовых бревен. Мол, отсюда и пар.

Сомнения остались, но очень уж был мой новый родственник убедителен.

Вышли мы, значит, со двора, идем. Ищем берёзу. Добрались до одного из домов, а там, напротив палисадника, не берёза, а просто баобаб какой-то. Огромная, с толстым стволом. Старше меня раза в три, наверное.

Андрей заявил, что, исключительно нам это дерево подходит и велел мне рубить ветки, пока он ещё посмотрит пару вариантов. На мой вопрос, на хрена нам столько берёзовых веток, я получил ответ, что если городской туго соображает, так пусть просто делает, что ему говорят умные люди. Или слабо́? Вот это «слабо́» сыграло решающую роль. То есть, бычок с чубом на голове открыто намекнул, будто мне не хватит сил и вообще лох я первостатейный. Нет. Как показал финал этой истории, лохом то я и был. Просто ещё об этом не знал.

Пока примерялся, прикидывал, откуда начать и где закончить, братец куда-то исчез. Ну, я срубил одну, срубил две. Потом ещё несколько штук. Нелегкое дело, кстати. Через взмах матерился. Остановился передохнуть, огляделся. Андрея не видно. Смотрю на берёзу и понимаю, этак она скоро станет похожа на пальму. Оно, вроде, веток достаточно, а братца все нет и нет. Думаю, и что делать?

Тут, значит, осторожно, с тихим скрипом открывается калитка и оттуда появляется женское лицо с очень круглыми глазами. Смотрит на меня так, будто я берёзу не рублю, а грязно ее домогаюсь. Даже вниз машинально посмотрел, убедиться, застегнута ли ширинка. Ну, потому что у нее был такой взгляд, от которого даже мне стало страшно, и я оглянулся проверить, может за моей спиной кто-то особо опасный стоит. Не было никого. Пусто.

– Андрея не видели? – Спрашиваю громко. Расстояние между нами приличное.

А, как ни крути, процесс рубки вообще дело не лёгкое. Поэтому, что вполне логично, дыхалка не железная, соответственно и дышу часто, говорю с присвистом. Будто бежал долго.

Женщина головой затрясла и давай обратно калитку закрывать. Думаю, надо спросить, можно ли ещё веток с дерева срубить. Она, может, берёза и не их личная, но хрен его знает, как тут заведено. Перекинул топор в другую руку и направился к хозяйке.

А дальше началось нечто странное. Она вдруг завизжала, будто ее резать собираются, а потом захлопнула створку, громыхая, судя по звуку, засовом.

Думаю, ну, вообще звезданутые люди. За берёзу она что ли так. Да ладно. Я и другую могу. Взял, значит, ветки, не бросать же добро, добытое трудом, а я, чтоб было понимание, вообще никогда топором ничего не делал. Не приходилось как-то. Да и с трудовым процессом мы всегда друг от друга были на приличном расстоянии.

Иду, значит, вперёд, тащу ветки, которые своими листьями за мной след оставляют, топором размахиваю. Ищу Андрея заодно.

Только подошёл к соседнему двору, над воротами заметил голову. Реально. То есть кто-то, предположительно, молодая женщина, вряд ли мужик стал бы платок на башку вязать, ухитрилась залезть туда, и вынырнув из-за края ворот, так, что только глаза и нос торчат, наблюдает внимательно за мной не менее круглыми глазами, чем у предыдущей.

– Берёза есть? – говорю ей.

А сам ближе к воротам иду. Ну, не орать же на всю улицу. Топор в руке висит, я им помахиваю.

В ответ раздался грохот и лицо, а точнее его половина, исчезла. Правда, отчётливо слышался мат. Думаю, с женщиной беда приключилась. И рванул же к калитке. Потому что высота ворот метра два с половиной. Как она наверх залезла, ума не дам. Судя по грохоту, свалилась бестолковая овца прямо оттуда, где стояла. Я, конечно, не доктор Айболит, но глаза у неизвестной особы были очень выразительные. Там и все остальное должно быть на уровне. Красивые женщины – мое хобби. Ну, а второй момент, вдруг она ногу сломала. Или руку.

Подбежал к калитке, дёргаю, закрыта.

И тут из-за ворот раздалось жалобное, но очень громкое: «Помогите! Убивают!»

Думаю, вот это номер! Вот это Зеленухи! Ещё ночь не наступила, а тут вот так запросто человека насилию подвергают.

Я разбегаюсь и плечом в калитку. Надо спасать красавицу. Искренне надеялся, что она красавица. А то будет очень обидно.

Только раз ударил, а за воротами заголосили так, будто процесс убивания уже начался и в полном разгаре.

Думаю, ну, вообще капец. Надо девку спасать. Что ж там за садист издевается. И ору жертве в ответ.

– Щас, подожди! Щас калитку выбью, доберусь!

Разбегаюсь и опять со всей дури – на-ка! – по калитке. Она намертво закрыта. Думаю, ладно. Отступать нельзя. Раз уж начал спасать, нужно довести дело до конца. Пошел на третий заход. Разбег подальше взял.

И вот картина. Девка за воротами орет, как резаная. Я, как психопат, с разбегу о калитку бьюсь, что все аж ходуном ходит, а ни одна сволочь на улице не появилась. Хотя, оглянувшись, заметил, как в соседних домах кто-то у окон рожами припал, аж носы расплющило, кто-то щёлочку сделал, дверцу приоткрыл и оттуда наблюдает. Думаю, вот ведь твари. Там человека жизни лишают а они сидят, как крысы.

Глянул на топор, который все ещё при мне, и сразу мысль пришла, а чего это я плечом? У меня же вот, целый интструмент, есть.

Поплевал на ладони. В кино видел, так делают в особо сложных случаях, и давай, значит, рубить калитку. Учитывая, что это ни хрена не берёза и веток у нее нет, молотил, куда придется. В итоге, со стороны смотрелось, что я просто сводил личные счёты с калиткой, решив превратить ее в щепки.

Девка вообще голосить начала раза в три сильнее, хотя куда уж. Думаю, как там ее убийца ещё жив остался? Я на расстоянии и то в ушах зазвенело. А тот – рядом. Наверное, мозг звуковой волной выбило. Хрен его знает, кого спасать придется.

Но уйти не могу. Стрёмно. Ну, как это будет выглядеть? Такой, спасал, спасал, а потом, все, я устал, пошел домой? И братца, как назло не видно поблизости. Где вот носит человека, когда тут такие страсти.

Видимо, сильно я хотел неизвестную красавицу спасти, что при очередном ударе калитка просто плашмя упала на землю. Вот прям как висела, так и упала.

Залетаю во двор, а там возле ворот сидит девка на заднице, ногу походу и правда повредила. Орет не своим голосом. А рядом – никого. Ну, психованная. Ясно же. Видимо, с головой не все в порядке. Причем она уже не отдельными фразами орет, а просто одно затяжное: «Аа-а-а-а!».

Делать что-то надо все равно. Баба сумасшедшая, это факт. Я медленно к ней иду, и тихо, спокойно, размеренным голосом говорю.

– Ты орать то прекращай. Ну, чего ты? Все хорошо будет. Сейчас я тебя на руки возьму…

Только хотел сказать, что отнесу в дом. Очевидно, реально с ногой проблемы. И тут сзади на меня какой-то очередной псих прыгает. Прямо на спину. Отвечаю. Руками шею обхватил и орет в ухо.

– Жорка, не надо! Жорка ты что творишь?

Оказалось – дед Матвей. Чувствую по запаху, до бабкиной бутыли он всё-таки добрался.

Но висит зараза на мне, не скинешь. Я кручусь, и так, и так, а он мотыляется, как сопля и одно по одному в ухо кричит.

Да твою ж мать. Что за дурдом? Вот тут как раз люди повалили. Калитки нет, что ж теперь не валить. И главное, кто что предлагает.

Один говорит: «Зовите участкового!»

Второй: «Да просто ща морду ему набьем, и всего делов».

Я подумал, это они на Матвея Егорыча такие планы строят. Ну, очевидно же. Человек самогонки обожрался, на людей кидается. Но вроде, не чужой, как баба Зина сказала. Я им в ответ и говорю.

– Только суньтесь. Все руки поотшибаю.

А девка все орет. Ей уже из толпы кто-то кричит.

– Да заткнись ты! У коровы молоко скислось.

Думаю, какой-то фильм ужасов просто. Реально. А что? Видел такое. Герой приезжает в городишко, там все психи и через одного маньяки. Тут, конечно, не городишко, а вот насчёт маньяков, такое чувство, что каждый первый.

Короче, не знаю, как долго продолжалось бы это безумие, но сквозь толпу, и ты смотри, главное, сколько их набежало, пробился дьдька.

– Георгий, ты чего? – Говорит он мне.

– Так Андрей сказал надо берёзу рубить, а сам исчез куда-то. Тут эта – Повернулся и топором на деваху показал, отчего она всё-таки резко заткнулась, но при этом, закатив глаза, растянулась в пыли. – Она с верху упала и начала голосить, что ее убивают. Я помочь хотел. А у нее не все дома, похоже. Сама с собой сидела тут. Никто ее не трогал.

Сразу наступила тишина. Гробовая. Люди стоят, переглядываются. Жертва в пыли лежит, но вижу, один глаз приоткрыла и на меня косится.

– Вот… юморист хренов… – Дядька плюнул на землю, почти до жертвы долетело. Она акуратненько на пару сантиметров в сторону сдвинулась. Кому ж охота в харчках лежать. А на мне все ещё дед Матвей висит, если что.

– Андрюха! – Это дядька гаркнул. Громко.

– Чего, бать? – Смотрю, братец мой между людьми по-тихому в сторону выхода двигает. Как я его раньше не заметил.

– А нук поди сюда… – Дядька ко мне шагнул, Егорыча за шиворот ухватил и сдернул. – Отцепись ты уже. Видишь, пацан ни при чем.

А потом снова к сынку повернулся, и медленно пошел в его сторону.

– Слыш, Андрюх, поди сюда, говорю.

– Да не, бать, я до дому лучше. Баня уже ж готова. Да и мамка волнуется.

А потом как рванет, только пыль столбом.

Ну, тогда мы и разобрались, что произошло.

Бычок-переросток, пока я берёзу рубил, а уже понятно, что на хрен она не сдалась, во дворе нужные поленья и лежали, решил поглумиться надо мной, чтоб отомстить за орангутангов. Очень ему запали в душу те слова и он принял их, как личное оскорбление. План Андрюхи был прост, но очень, по его же мнению, поучителен. Братец решил, что если человек всех считает дураками, то его же, то есть меня, надо дураком и выставить.

Я отвернулся пока, он в первый же двор нырнул и рассказал, мол у городского родственника, не все дома. Он, как дон Кихот (откуда, сволочь, только имя это знает) на дерево кинулся драться. Ветки рубит, а зачем не понятно. Но он, Андрюха, зашёл соседей предупредить, чтоб аккуратнее были. Хрен его знает, что ещё городскому психу в голову придет. Соседка засомневалась, но потом калитку приоткрыла, посмотрела, и правда. Племянник Виктора, что из города приехал, вокруг березы ходит, матерится, ветки за каким-то чертом рубит. А лицо у него зверское, будто к дереву он испытывает классовую ненависть.

Андрей, значит, дело сделал и пошел дальше по дворам страсти рассказывать. Чтоб остальные тоже на городского дебила посмотрели.

Те и посмотрели. Решили, правда идиот.

А потом девка эта, полезла на ворота, чтоб тоже глянуть, что там творится, только когда я в ее сторону пошел, с перепугу, оттуда свалилась. Все бы ничего, хоть ногу и вывернула, да только городской неадекват принялся в калитку со своей силы биться.

Она ж и заорала, чтоб соседи на помощь пришли. Если человек сумасшедший и с топором, разве можно от него ждать хорошего? Так он ещё, то есть я, сильнее начал рваться и орал угрозы. Мол, сейчас как зайду, все, конец тебе. Когда уж калитку рубить начал, народ понял, что-то надо делать.

Ну, а дед Матвей, вроде как, рядом был. Решил пожертвовать собой, чтоб буйного успокоить.

Я охренел если честно, когда весь расклад вскрылся. Так красиво меня идиотом ещё ни разу никому не удалось выставить. В этом бычку, конечно никогда не признаюсь, но пока шли с дядькой к дому, попросил его, не наказывать братца. Чисто за хорошую фантазию. Отвечаю, красиво придумал, сволочь.

Правда, Виктор все равно пару подзатыльников сынку отвесил. За то, что все село перебаламутил.

Тетка нас во дворе встретила.

– Вить, а что там было то? Крик на всю деревню стоял? Дунька что ли?

– Дунька и есть. А что случилось, это вон пусть тебе сынок расскажет. Вырастили дурака. Ладно, идём париться. Там уже и жару не осталось.

Мы с бычком – переростком шли на расстоянии, но переглядывались постоянно. Не знаю, о чем думал он, а я, например, перебирал все варианты возможной мести. Выступил он красиво, не вопрос, но уж точно ему это с рук спускать не планирую.

Потом вспомнил все, что случилось, представил события глазами Дуньки, которая думала, что ее сейчас убивать будут, и начал тихо ржать. Бычок на меня глянет, тоже похохатывает. В итоге, дядька нам обоим по подзатыльнику отвесил, заявив, что кровь не водица, и если на одной ветке дурак уродился, то на второй непременно тоже будет.

А мне так смешно было, что я и в парной успокоится не мог. Реально. Просто в голове прокручивал все это и веселился. В бане, кстати, оказалось не так страшно. Хотя, может, у меня просто настроение зашло.

Жару нагнали, а потом дядька полотенце взял и полез вверх пропеллером его крутить. Сказал, так надо. Тетка принесла холодный квас. Оставила его на небольшом столике, который был на улице, прямо перед дверью. Там же имелась лавочка и навес. Мы посидели раз, выбежали на улицу и сразу в пруд с разбегу. Кваса долбанули, снова в парную. Потом опять в пруд. После третьего раза, дольше всего там были, дядька достал веники и так ими отмассажировал, что, мне кажется, каждая мышца превратилась в пластилин. Ужин тетя тоже принесла нам к бане. Когда мы вышли чистые настолько, что аж кожа скрипела, на столе стояла окрошка с хреном и жареная картошка на сале. Никогда не думал, что после всех лобстеров, устриц и французских вин с шотландским виски, я с таким удовольствием буду уплетать за обе щеки обычную жаренную картоху, сидя на берегу пруда в какой-то затрапезной деревне.

Спал я, как убитый. То ли дорога вымотала, то ли все эти события сумасшедшие. Как бы то ни было, спал отлично. Ровно до пяти утра.

Глава 8

Суета в доме поднялась очень рано. Как оказалось, тетка с Машкой собирались на утреннюю дойку, а Андрюха пасти коров.

Я сквозь сон подумал, если меня сейчас отправят либо доить кого-то, либо пасти, упаду и начну изображать из себя умирающего. Предыдущий день вымотал настолько сильно, что я дрых без задних ног. Впервые, кстати, в пять утра не из клуба возвращался, не пребывал в состоянии пережеваной и выплюнутой мякины, а реально спал, будто в детстве. Крепко, сладко. Даже кровать, в которой не было привычного ортопедического матраса, а присутствовала какая-то непонятная металлическая сетка, прогибающаяся под моим весом, совершенно этому не мешала. Хотя, конечно, не представляю, как можно было додуматься до такой конструкции.

К счастью, дядькин голос где-то в районе соседней комнаты басовито сообщил остальным, чтоб Жорку не трогали, ему будет отдельное задание.

Круто. Теперь, значит Жорка… Но я даже не пикнул. В данный момент, хоть кем пусть обзывают, лишь бы не трогали. Меня, к счастью, и не трогали. Даже ставни на окнах были закрыты. Но потом, когда хозяева ушли, начал орать, как психованный, петух во дворе. Он не кукарекал. Он, падла такая, орал. Причем, с каждым своим криком, подбираясь все ближе, и ближе. И это при том, что окна моей комнаты вообще выходили на улицу. Как эта сволочь ухитрялась издавать мерзкие звуки столь громко, не знаю. В итоге, перевернувшись с боку на бок раз двести, понял, не судьба поспать вдоволь, несмотря на то, что именно в доме, похоже, никого не было.

Слез с постели и сразу заметил на стуле одежду. Правда, не мою. Вечером после бани дядька всучил какие-то штаны и старую рубаху. Они были мне велики размеров на несколько. Подозреваю, имущество братца. Теперь прикид оказался в принципе, таким же, но более подходил моей комплекции. И значительно новее.

Рассмотрев одежду, пошел искать обувь. Туфли, в которых приехал, куда-то исчезли, зато имелись потрясающего вида сандалии и непонятные резиновые хрени, назначение которых в летнее время было мне совсем непонятно. На улице жара. За каким они нужны, осталось загадкой.

В первой комнате, которая, видимо, и была той самой зимней кухней, на столе лежала записка. Анастасия, а судя по тексту, это было послание от нее, подробно, со схемой описала, где найти стиральную машину, просила полить грядки, расположенные ближе к забору, сходить в магазин, купить хлеба, в этом месте я задумчиво посмотрел на печь, имевшуюся в доме, она как раз была перед моими глазами. Последний пункт записки – покормить курей.

Слово было написано именно так. «Курей». Короче, я почувствовал себя Золушко́м, которому злая мачеха надавала указаний. Не хватало внизу приписки про просо и чечевицу, которые надо перебрать. Потом прилетит крестная – фея, намутит мне приличные шмотки и тачку из какой-нибудь домашней скотины. Да вон из того же ублюдского петуха. А вот уже потом я отправлюсь в сельский клуб, где встречу свою принцессу.

Ну, ок. Раз просят по-человечески, сделаю. Что ж. Не жалко. Надо налаживать контакт с родственниками, от которых зависит мое возвращение в Москву.

Вышел на крыльцо, прямо, как был, в трусах. Трусы, кстати, заслуживали отдельного внимания. Мне они вчера перепали тоже после бани. Мои-то, пропитанные крепким запахом кулебяки, лежали кучей вместе с остальным бельем в ожидание стирки.

Так вот. Трусы. Их длина была не на много выше колена. Ширина – если начнешь искать свои же причиндалы, будешь долго аукать в бездну, которая находится внутри этого прекрасного предмета нижнего белья. Было ещё ощущение, что при одном неловком движении, они же, причиндалы, вывалятся прямо на свет божий. Не то, чтоб я сильно скромничаю, но и склонностью к эксгибиционизму тоже не страдаю. Расцветка умиляла своей трогательной простотой. Мелкий цветочек на сером поле. Кто? Кто вообще придумал это творение дизайнерского искусства? Никогда ещё мой надёжный друг и товарищ не чувствовал себя столь вольготно. Он просто мотылялся во все стороны, слегка недоумевая от внезапной свободы.

Постоял на крыльце, потягиваясь и осматривая окрестности. Глянул на часы. Твою мать. Начало седьмого. Какая рань!

В этот момент во двор, вышагивая, как долбаный генерал, явился петух. Судя по его довольной роже, тот самый. Он прошел в одну сторону, потом в другую, косясь на меня по очереди разными глазами. Их было два, но прямо смотреть эта сволочь, походу, не умеет. Поэтому он поворачивался боком и разглядывал меня одним черным глазом.

– Тебе чё надо?

Петух вскинул голову, заклекотал, будто он не петух, а орёл, а потом принялся нарезать круги по двору, не прекращая следить за мной.

Я показал ему средний палец, почесал живот, потому что резинка от трусов оставляла след, спустился по порожкам и пошел искать стиральную машинку. Если судить по оставленному Анастасией плану, а это реально была схема, как для поиска сокровищ, то находиться данное чудо техники должно где-то рядом с летней кухней. Там же, по идее, мне оставили завтрак и еду пернатой живности. Предварительно всё-таки успел метнуться обратно в дом. Оделся, натянув штаны с рубахой, нацепил сандали и отправился покорять сельскую жизнь.

Машинку я нашел. А точнее, догадался, что это она. Данное творение было круглым, имело сверху какие-то два валика, к которым крепилась ручка. Рядом, от кухни, тянулся шнур через окно, на конце присутствовали несколько розеток на деревянной доске. Похоже, советская разновидность удлинителя. Несколько минут изучал творение гениальных инженеров, пытаясь понять назначение валиков. Не понял. Хрен с ним. Надо было налить воды, потому что, очевидно, шланг есть, но так же очевидно, что совать его некуда, а вода нужна, это факт. Ее я резво натаскал из колодца, свято веря, что машинка сама все нагреет. Налил больше половины, пошел искать стиральный порошок или капсулы. Не нашел. Ладно. Подумал. Ничего не придумал. Решил, что в кипятке итак все отстирается. Напихал одежды, в итоге она заняла почти всю машинку. Вспомнил закон Архимеда про тело и жидкость, которую оно вытесняет, потому что этой самой жидкости практически не осталось. Да твою мать… Вынул половину вещей, принес ещё воды. После этого воткнул провод в розетку и начал разбираться с системой управления, разыскивая режимы. Вспотел так, будто не белье собирался стирать, а построил дом за эти полчаса.

Думаю, неужели меня, современного человека, выросшего в эпоху нанотехнологий, победит какая-то древняя рухлядь. С режимами тоже вышла полная хрень. Их просто не было. Имелись два круглых рычага, но я понятия не имел, для чего они нужны. Нет, один, вполне ясно, включал и, походу, выключал. А второй, так и не сообразил, что должен делать. Короче, плюнув на все эти сложности, накрыл машинку крышкой, повернул первый рычаг. В один момент творение советского производства вздрогнуло и загудело, сотрясаясь так, будто готовилось уйти на внешнюю орбиту.

Удовлетворённо выдохнув, принялся выполнять остальные задания. Решил сразу покормить кур, а потом отправиться в магазин. Рядом с запиской лежал бумажный рубль. Интересно, что можно вообще купить на это? Я, конечно, понимаю, цены были другие, но не настолько же.

Из еды, пригодной для «курей» не нашел ничего. В моем понимании это должно было быть какое-то зерно. Отчего-то в глазах стояла именно такая картина. Ходит женщина по двору и сыплет курам зерно. Зерна не нашлось. На плите, рядом с которой стоял здоровый газовый баллон, имелась только огромная кастрюля с кашей. Наверное, приготовили на всю семью. Оно и понятно, братца – бычка, к примеру, хрен прокормишь.

По крайней мере, по внешнему виду это была именно каша. Правда немного странная. Такое чувство, что там смешали все существующие виды круп. Ну, не ей же птиц кормить. Сам с собой посмеялся и закрыл крышку. Потом заметил несколько буханок хлеба на столе и все в моей голове сложилось. Наверное, поэтому, Анастасия и просила купить хлеба ещё. Видимо, пекут в печке они хлеб для себя, я так думаю, для того и существует эта самая печь. Зачем ещё она может быть в доме? А магазинным кормят кур. Логично же? Логично.

Взял хлеб, намочил его водой посильнее, дабы несчастные куры не давились едой, пошел к сараю, где сидели несушки. Навалил им жратвы и довольный вернулся в кухню.

В принципе, не так уж и сложна́ эта деревенская жизнь. Оставалось лишь полить грядки, это я запланировал сделать после возвращения. Как раз, судя по солнцу, будет нормально припекать, и вода пойдет растениям на пользу.

На радостях, доне́льзя довольный собой, принялся осмыслять свое будущее. Попутно, так как жрать хотят не только куры, навалил себе этой странной каши. Она оказалась вообще не соленая, не сладкая. Безвкусная. Да ещё и холодная. Естественно, микроволновку даже не пытался искать. Не дурак же я. Откуда ей тут взяться. Пока глотал ее кусками, вспоминал повара, который работал в нашем доме. Имею в виду в настоящей жизни. Эх… Сейчас бы не отказался от тех завтраков и обедов, которые подавали к столу.

С горем пополам набив желудок, отправился в магазин. Его мне ещё вчера показал дед Матвей. По дороге продолжал строить планы.

Итак. Что мы имеем? 1980 год – это неплохо. Можно мутить дела без опасения угодить на Колыму. В колхозе особо не развернешься, но, мысль имелась следующая.

Самогон. Не давал мне покоя. А точнее не он сам, а тот аппарат, который использовали для его приготовления. Почему? Да потому что система его выгона весьма близка к производству виски. В свое время, интереса ради, изучил процесс, потому как на полном серьезе думал замутить небольшой заводик. Иногда становилось скучно. Все при деле. Мать в думе тусуется. Отец вообще дома хрен бывал. Сестрица в компании вечно. То поездки, то встречи. И вот в минуты просветления думал, какое бы дело себе завести. Заниматься надо тем, в чем ты больше всего разбираешься. Я, вполне понятно, лучше всего разбирался в бухле и телках. Ну с девками не вариант. Родители костьми лягут, и в данном случае не дадут развернуться. Все же репутация семьи плюс государственная служба обоих. Вот вискарь… Поэтому всерьез рассматривал данную перспективу.

Напиток этот, на самом деле, вовсе не сложен в изготовлении. Солод, он и есть солод. Пророщенный ячмень нужен. Главное – это момент, когда сушится солод, и бочки, в которых выстаивается виски. Вот в чем особенность, самый, так сказать, смак. По сути же, процесс выглядел следующим образом.

Отборный ячмень сушат и замачивают на 1–2 недели, чтобы зерна начали прорастать. Но столько времени у меня нет, поэтому процесс надо будет ускорить немного. После этого злак становится соложеным и готов к дальнейшей обработке.

Пророщенные зерна вынимают из воды и сушат горячим дымом от горящего торфа, древесного угля и буковых стружек. Это самый важный этап производства, потому что именно на нем виски приобретает свой неповторимый «копченый» вкус. Вопрос. Где взять торф? Ответ вполне ясен, найти. Ровно, как и буковые стружки, а точнее то, чем их можно заменить. С древесным углем, надеюсь, проблем не будет. Так. Дальше.

Готовый солод хорошенько размельчают и заливают кипятком на 12 часов.

Сусло переливают в специальные чаны, добавляют дрожжи и оставляют смесь бродить. В результате получается легкая бражка или солодовое молоко крепостью около 5 %. Чан найдется, кипяток, естественно тоже.

Брагу подвергают двум или трем перегонкам в дистилляционных кубах. Вот в качестве куба, как раз, и нужен самогонный аппарат. Главное, отделять «головы» и «хвосты», первую и последнюю порцию, которая как раз имееет сивушный запах. Идеально. После первого круга получается «слабое вино» крепостью 20 %, после второго – уже почти настоящий виски с содержанием алкоголя 70 %. Напиток разбавляют водой до 50–63.5 % и отправляют на последний этап, как минимум три года выдерживают в дубовых бочках. Идеально, если в этих емкостях уже хранились другие алкогольные напитки: они обогащают вкус шотландского виски. Трёх лет у меня, конечно, нет. Поэтому, я поступлю следующим образом. Первую партию сделаю без выдержки, по принципу текилы. Остальное – в бочки, которые, думаю, должны быть в селе, выстаиваться.

Можно вообще мутить текилу. Для ассортимента. Голубую агаву, естественно, в Зеленухах не разыскать, однако, есть свекла. Потому что утром слышал, как дядька собирался на работу на сахарный завод, расположенный, вроде, в соседнем, более крупном селе. А если есть сахар, значит и свекла точно есть. Ее можно запечь, измельчить, высушить, приготовить сусло а потом брожение и опять же по сути главный этап перегонки, который может осуществить самогонный аппарат.