Текст книги "Алиса в русском зазеркалье. Последняя императрица России: взгляд из современности"

Смена религии

ПБ: Это очень важный момент, на который мало обращают внимание православные биографы последней русской императрицы. Да, она прославлена в лике святых мучениц Православной Церковью, но нельзя забывать, насколько трудным и даже мучительным был для нее переход в православие. В отличие от ее старшей сестры Эллы.

Ведь нашей героине перспектива свадьбы с русским царем, которым после смерти его отца в октябре 1894 года становится Николай, никакого выбора и никакого подготовительного периода для перехода в православие не оставляла. Она вышла замуж за Ники по большой любви. Но православной она стала отнюдь не по любви к иноземной вере. Она была обязана это сделать. В свою очередь, Елизавета могла оставаться лютеранкой хоть до конца своих дней. Лютеране, как и католики, являлись такими же подданными русского монарха, как и православные. Это могло мешать их служебной карьере, но в случае с Елизаветой Федоровной так вопрос не стоял. Ее выбор православия, в которое она обратилась лишь спустя семь лет после венчания, был осознанным и продуманным решением.

Вот что она писала отцу в Дармштадт:

”Я все время думала и читала и молилась Богу – указать мне правильный путь – и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином.

Будем откровенны: именно это решение старшей сестры стало одной из главных причин того, что Алиса тоже решилась переменить свой образ веры.

КБ: Несомненно! Преданная слову верности лютеранству, данному во время конфирмации, Алиса тяжело подпускала к себе даже мысли о перемене религии. И вдруг самая дорогая ее сестра решается на подобный поступок! С одной стороны, это поспособствует более лояльному отношению Алисы к православию. Но с другой – как же это должно было ее мучить в юности, что они с сестрой оказались по разные стороны христианского учения!

Для того чтобы понять Эллу, стоит прочесть ее письмо к Николаю. Очень проникновенное письмо, которое затрагивает и начавшийся роман Ники и Алисы, и указывает на ту роль, которую Элла впоследствии сыграет в их общей судьбе.

”Петербург,

5 января 1891 года.

Милый Ники,

В первых строках, которые я посылаю тебе в Новом году, сообщаю новость, которая, я надеюсь, доставит тебе удовольствие. Я, наконец, решила принять вашу религию и хочу сделать это до Пасхи, чтобы иметь возможность причаститься в Страстную седмицу. Я предпринимаю важный шаг, так как после него начнется новая жизнь, и я надеюсь, Бог благословит это решение. Ты помнишь день нашего разговора на балконе во дворце – впервые, когда ты заговорил о Пелли (зашифрованное имя Алисы в личной переписке Николая и Елизаветы. – К. Б.). Это был значительный день и для меня, так как позднее Сергей в первый раз заговорил со мной о своей религии. Я сказала, что мне хотелось бы знать больше. С того времени прошло полтора года, и прошлым летом я много читала вместе с ним, но потом снова пришли долгие месяцы сомнений и беспокойств. Я всегда желала в глубине сердца оттянуть это. Я уже принадлежу к вашей религии – но, увы, я очень плохая, у меня нет достаточно сил, нет достаточно веры. Наконец, я почувствовала, насколько дурно было бы воздерживаться от болезненных объяснений с моими старыми друзьями, но продолжала перед лицом мира, во внешних проявлениях, быть протестанткой, хотя моя душа уже принадлежала к Православной вере. Я лгала Господу Богу и людям, а это очень большой грех, и я это отвергла. В следующем послании смогу сообщить тебе новости об ответах, которые получу из дома на мои письма. Я верю, что они будут хорошими, хотя боюсь, что могу почувствовать сожаление и непонимание. Может быть, Бог даст Пелли силы, когда придет нужный момент. Как я этого желаю! Я сказала твоим Папе и Маме в последний день старого года после обеда и Павлу (великий князь Павел Александрович, брат великого князя Сергея Александровича. – К. Б.) в первый день нового года, и когда получу ответ из дома, скажу Михен (великая княгиня Мария Павловна, супруга великого князя Владимира Александровича, брата великого князя Сергея Александровича. – К. Б), и только тогда это не будет больше секретом. Я боюсь, что она (Алиса. – К. Б.) будет сильно переживать, и страшусь момента, когда заговорю с ней об этом. Пожалуйста, скажи только Георгию (великий князь Георгий Александрович, брат Николая II. – К. Б.) и жди моего второго письма, прежде чем говорить об этом. Пелли здорова, но на катке повредила руку, поэтому целую вечность не может мне писать. Я жду ее письма с таким нетерпением, чтобы узнать, что она почувствует – она знала, что я когда-то хотела сменить веру, но я сама никогда не думала, что сделаю это. Идет вечерняя служба. Я слышу, как звонят колокола в Аничкове. Поэтому кладу свою ручку и заканчиваю эти строки перед тем, как ложиться спать. Да благословит тебя Бог, мой мальчик. Я молюсь и за тебя, и за нее.

С нежным поцелуем от Сергея и меня, твоя любящая Элла.

ПБ: Интересное письмо! Но мне почему-то особенно бросается в глаза обращение «мой мальчик». И мне это не нравится! Слишком много у молодого императора окажется таких «взрослых» наставников. Мама, многочисленные дяди… Да еще и «тетя Элла». Не думаю, что это пошло на пользу России. Оставим это для будущего разговора. Какие же вести пришли из Дармштадта?

КБ: Вести из дома пришли не очень утешительные. Родные не были в восторге от решения Эллы. В январе 1891 года от Людвига IV из Дармштадта пришло письмо, полное горьких сожалений. Брат Эрни выразился в своем письме грубее, заявив, что его сестра «очаровалась внешними, пышными обрядами Православной церкви». Элле в прямом смысле слова пришлось защищаться от этих нападок, подробно описывая в последующих письмах домой свои духовные искания и доказывая право на свой выбор. Вот что слышала юная Алиса в своей семье, когда сестра решилась стать православной. Непонимание и неприятие. И, конечно, это усугубило ее собственные мучения, когда намерения Николая стали отчетливо видны и перспектива стать русской, а значит и православной, императрицей обрела реальные черты.

ПБ: Елизавета Федоровна была прославлена в лике святых раньше сестры, в 1992 году. Почему?

КБ: Потому что нетленные мощи святой Елизаветы были обретены гораздо раньше, чем найдено захоронение царской семьи…

ПБ: В случае с Елизаветой Федоровной выбор православия был осознанным и случился через семь лет после ее переезда в Россию. Сначала она вышла замуж за православного, оставаясь при этом лютеранкой, а уже затем перешла в православие по собственной воле. В случае с Алисой все не так. С одной стороны, решение любимой сестры, а с другой – неприятие его любимыми отцом и братом. И наконец, третья сила влияния – сам Ники, влюбленный в нее и не желавший никакую другую девушку в качестве невесты. И с ее стороны – тоже глубокое чувство к нему. Но условием – подчеркиваю: условием! – брака мог быть только переход в православие, а значит – измена слову, которое она дала лютеранской Церкви на своей конфирмации.

Кстати, что такое конфирмация?

КБ: Под понятием «конфирмация» подразумевают, как правило, два совершенно разных обряда в зависимости от Церкви, о которой идет речь. В католичестве конфирмация – это Таинство Миропомазания, которое совершается над крещеным ребенком, когда он достигает семи-восьми лет. Таким образом его окончательно приобщают к католической Церкви. В православии это Таинство совершается одновременно с Таинством Крещения, оставляя ответственность за принятие православной веры на крестных родителях, если мы говорим о крещении младенца.

Основоположник лютеранской Церкви Мартин Лютер отрицал священность самих Таинств, заявляя, что «не само таинство, а привнесенная в него вера дает спасительную благодать». Поэтому в лютеранской Церкви конфирмация – это торжественный обряд приобщения к Церкви юношей и девушек четырнадцати-шестнадцати лет, во время которого они прилюдно дают клятву верности своей Церкви и сдают экзамен на знание основ лютеранского вероучения. Это момент, в котором проявляется религиозная осознанность членов Церкви. К лютеранской конфирмации подростки подходят основательно и начинают изучать тезисы учения и молитвы за несколько лет до проведения обряда.

Принцессу Алису к ее конфирмации готовил пастор Дармштадтского собора доктор Карл Селл, историк церкви и теолог, выбранный еще покойной герцогиней Алисой для религиозного воспитания ее детей. Баронесса Софья Буксгевден пишет, что «он был умен и сразу оказал большое влияние на принцессу Аликс, чья чувствительная душа имела большую склонность к религии». Во время занятий с принцессой он подробно останавливался на сильных сторонах лютеранской доктрины. Именно эти занятия вложили в душу юной Алисы основательную убежденность в правоте лютеранского учения.

Те, кто считает, что после долгих сомнений о перемене веры она «со всей горячей любовью и верностью» приняла православие, мало изучали данный вопрос. Очень многое в традициях православной веры вызывало в принцессе Алисе непонимание и даже отторжение. После принятого решения дать согласие на брак с Ники и перемену религии она еще не раз будет писать ему на эту тему. Конечно, она уважала, ценила и хотела понять и принять то, что было дорого ее любимому. Но ведь то, от чего отрекался Лютер в XVI веке, отделяясь от католической традиции, лежит и в основе православия. И традиция таинств, и традиция «проводника» между человеком и Богом. Лютер считал, что каждый христианин имеет доступ к Богу и ему не нужны в этом посредники. Алиса была убеждена в этом. Вот что она писала жениху, принимаясь за изучение новой религии:

”Сегодня утром я читала много ваших молитв, переведенных на французский язык. Некоторые из них так красивы, но, сердце мое, мне не нужен посредник моих молитв, я все говорю Господу прямо и каюсь в своих грехах, и я знаю, что Он простит меня ради Сына Своего Иисуса Христа, Который умер, чтобы мы могли получить прощение и спасение. Я не хочу, чтобы мой Ангел-Хранитель просил за меня Бога. Моя молитва прямо возносится к Отцу Небесному. Я не хочу, чтобы Богородица вступалась за меня. Я не могу просить через кого-то, никогда так не делала: было бы ужасно, если бы сейчас меня принуждали к этому. Я бы подумала, что совершила тяжкий грех, и не могу просить прямо. От меня такого трудно ожидать, любовь моя, не так ли? Ах, если бы ты был здесь, мне так много надо у тебя спросить о том, что я прочитала…

Духовный переворот

ПБ: Но вернемся к Елизавете Федоровне. В 1905 году эсер-террорист Иван Каляев в Кремле бросает бомбу в карету московского градоначальника Сергея Александровича. Это была уже вторая его попытка покушения на великого князя. В первый раз Каляев не решился бросить бомбу, потому что увидел в карете вместе с князем Елизавету Федоровну с двумя детьми Павла Александровича – Марией и Дмитрием.

Я немного изучал эту историю. Боевая организация эсеров после этого случая устроила товарищеский суд над Каляевым. Обсуждался вопрос: имел ли он право так поступить? То есть пожалеть женщину и детей и тем самым сорвать сложную операцию, которая тщательно готовилась эсерами? Когда ее муж все-таки был убит, Елизавета Федоровна узнала о первом неудавшемся покушении. Она пришла в тюрьму, где находился Каляев, и говорила с ним. Она не только его простила, но и сказала, что ее убиенный муж тоже его простил. Она подала прошение Николаю о помиловании Каляева.

Как вы думаете, что с ней произошло? Ведь до этого в письмах к «племяннику» она очень сурово высказывалась о террористах. После убийства в 1902 году министра внутренних дел Д. С. Сипягина писала: «Неужели нельзя судить этих животных полевым судом?» И вдруг такая милость в отношении убийцы мужа! Как думаете, это был ее второй «духовный переворот» после обращения в православие?

КБ: Непростые вопросы вы задаете. О Елизавете Федоровне написано столько хороших книг! Честное слово, я не считаю себя вправе судить о таких вещах. Но мне кажется, что это был не столько «переворот», сколько новый этап духовного взросления, постижения учения Христа о прощении «должников», оставленного Им ученикам в молитве: «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». А может быть, это была попытка понять тех, кто в истории оказывался с другой стороны. Тех, кто считал себя обиженными, оскорбленными властью. Не знаю…

Но страна, которой посвятили свою жизнь обе гессенские принцессы, пугает меня. Бомбы, дворцовые перевороты, забастовки, революции, недовольные мужики… Такие очаровательные, умные, религиозные и верные мужьям женщины заслуживали более спокойной жизни. Вам так не кажется?

ПБ: Нет, не кажется. Конечно, убийство Елизаветы Федоровны и царской семьи, где были четыре невинные девушки и больной мальчик, ничего кроме омерзения и возмущения вызвать не может. Но террор не Россия придумала. Эта «забава» родилась во Франции во время революции в конце XVIII века. Вспарывать животы беременным женщинам и сбрасывать их в Сену, чтобы они не рожали «роялистов», не Россия Францию научила. Так же, как казнить своих королей и королев, что делалось и во Франции, и в той самой Англии, в этике и духе которой воспитывались гессенские принцессы. И тем более не говорите мне о дворцовых переворотах.

Элла и Алиса вышли замуж за членов богатейшей и влиятельнейшей в Европе и Азии императорской династии в достаточно спокойное для Российской империи время. И никто не мешал им выбрать какого-нибудь бедного принца из европейской семьи, как это сделала их старшая сестра Виктория. Жили бы тихо и счастливо до старости. Но почему-то они выбрали царский дом Романовых. Не надо лукавить. Это был не только душевный, но и прагматический выбор. Где жили Элла и Сергей Александрович, пока его не назначили московским губернатором? Во дворце Белосельских-Белозерских?

Мы и сегодня можем видеть этот роскошный дворец в необаррочном стиле на углу Невского проспекта при пересечении его с рекой Фонтанкой. Дворец заказал знаменитому архитектору А. И. Штакеншнейдеру князь Эспер Белосельский-Белозерский – наследник богатейшего в России купца, владельца горных заводов на Урале Мясникова, но не дожил до конца строительства. Этот дворец поражал своими размерами и внутренней отделкой. Широкая парадная лестница и мраморные камины. Вдоль лестницы скульптуры, поддерживающие позолоченные канделябры, а в ажурной решетке перил изящные вензеля из инициалов владельца. Великолепная библиотека: стены обиты резными деревянными панелями и затянуты шелком, камин украшен рельефным узором. Огромное зеркало в позолоченной раме.

Между прочим, этот роскошный дворец был «свадебным подарком» князя Сергея Александровича своей гессенской невесте. Интересно, а что подарил на свадьбу принцессе Виктории принц Баттенбергский, рожденный в морганатическом браке и не имевший никакого состояния?

Мы еще вернемся к богатству женской части семьи Романовых и к тем драгоценностям, которые они вывезли с собой в Тобольск и которые были с ними во время казни в Екатеринбурге. Но что касается самой Елизаветы Федоровны, то я все-таки думаю, что после смерти Сергея Александровича, когда она увидела его в буквальном смысле разорванное на куски тело, с ней случился именно «духовный переворот». И возможно, более значительный, чем во время перехода в православие.

Она вернула в казну драгоценности, подаренные царской семьей, продала свои фамильные драгоценности и основала в Замоскворечье Марфо-Мариинскую обитель милосердия, которую возглавляла до конца своих дней. Это не был женский монастырь. Послушницы не отрекались от мира на всю оставшуюся жизнь. По истечении определенного срока они могли покинуть обитель и выйти замуж. Это было филантропическое и медицинское заведение, бесплатно лечившее больных из бедных слоев населения. Во время русско-германской войны здесь изготавливались протезы для покалеченных на фронте. Об этом удивительном учреждении можно бесконечно рассказывать. Православие Елизаветы Федоровны было практическим христианством. И здесь вполне органично сочетались лютеранское воспитание Елизаветы с ее сознательным принятием православия.

Кстати, она была инициатором создания института диаконис (женщин-священнослужительниц), но эта инициатива не была поддержана ее «племянником».

Предлагаю на этом закончить разговор о сестрах Гессенского дома и перейти к истории знакомства Ники и Алисы.

Глава третья
Сердца двух

Царский прием

КБ: Великокняжеская невеста принцесса Элизабет Гессенская въезжала в Россию со всей пышностью царского свадебного обряда: в позолоченной карете Екатерины II, запряженной шестеркой белых лошадей, с форейторами в ливреях с золотыми пуговицами. Вместе с отцом, сестрами Ирэной и Алисой и младшим братом Эрни ее ждал поистине царский прием великого князя Сергея Александровича и его родственников – императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. После трех суток, проведенных в пути, они оказались на торжественном монаршем обеде в Аничковом дворце. Великолепие убранства парадного зала, дорогие подарки, приготовленные гостям, обилие блюд и неусыпная забота новых родственников… Самая младшая из гостей, двенадцатилетняя Алиса, чувствовала себя в каком-то волшебном сне. Через два дня ей предстояло увидеть одну из самых красивых свадебных церемоний в ее жизни.

”Венчание Сергея и Елизаветы по православному обряду совершилось в Большой церкви Зимнего дворца 3 июня 1884 года. На невесте был грандиозный подвенечный наряд: платье из серебряной парчи с большим декольте и длинными разрезными рукавами и малиновая мантия со шлейфом, отороченная горностаевым мехом. Голову украшала бриллиантовая диадема, а в ушах красовались массивные бриллиантовые серьги. Рядом с невестой у алтаря стояла ее сестра Алиса в платье из белого муслина, с розами в волосах.

(Александр Боханов. «Святая Царица»)

Гессенские гости остановились в Большом дворце Петергофа, летней резиденции русских императоров на берегу Финского залива. Позже в маленькой записной книжке Алиса будет вспоминать: «Мы ездили в Санкт-Петербург на 4 дня – с субботы до вторника. Петергоф – самое замечательное место. Вода такая красивая».

И ни слова о самом важном, что произошло с ней в эти четыре дня…

Итальянский домик

ПБ: Вы имеете в виду ее знакомство с цесаревичем? Но послушайте! Она еще ребенок. Да еще и воспитанный, и со стороны матери, и со стороны бабушки, в пуританских традициях…

Здесь, впрочем, нужна оговорка. Под пуританством я подразумеваю не протестантское движение, находившееся в сложных и порой враждебных отношениях с официальной Церковью Англии и более успешно реализовавшее себя в Новом Свете, а пуританство как образ мысли и поведения, отличавшихся моральной строгостью.

Даже если допустить, что она уже в 1884 году влюбилась в шестнадцатилетнего Ники, это было детское и пугливое чувство, в котором, я думаю, она боялась признаться даже самой себе. Но что, собственно, произошло за эти четыре дня? В дневнике Ники есть запись: «Аликс и я писали свои имена на заднем окне Итальянского домика (мы друг друга любим)».

Это было где?

КБ: Итальянским домиком называли постройку в неаполитанском стиле, которая начала возводиться в Петергофе на острове Большого пруда в 1846 году к возвращению семьи прадеда Николая II Николая I из Палермо, где императрица Александра Федоровна восстанавливалась во время тяжелой болезни. Этот домик в императорской семье еще называли Оливуццей по названию виллы, в которой они жили на Сицилии, а сам остров Большого пруда тогда назывался Палермо. Итальянский домик был свадебным подарком Николая I его дочери княжне Ольге, когда та выходила замуж за принца Вюртембергского Карла. Сейчас остров называют Ольгиным, а Итальянский домик – Ольгиным павильоном. Хотя, по справедливости, куда более важным событием для России, чем свадьба Ольги и Карла, был интимный разговор в этом домике Ники и Алисы. Через год после свадьбы Алиса и Николай снова приедут в Петергоф, и тогда Николай запишет в дневнике:

”Дождь лил целый день, после кофе пошли наверх… видели окно, на котором мы оба вырезали свои имена в 1884 году.

Запомнил! У него вообще была хорошая память.

ПБ: И еще была брошь, которую Ники подарил двенадцатилетней Алисе. О ней впоследствии писала Анна Вырубова, вероятно, со слов самой Александры Федоровны:

”Наследник однажды подарил ей маленькую брошку. Сперва она приняла ее, но после решила, что подарка принимать нельзя… На детском балу в Аничковом дворце она потихоньку втиснула брошку в его руку. Цесаревич был очень огорчен и подарил брошку своей сестре Ксении…

Все это мило и трогательно, но напоминает какие-то детские игры. Имена на стекле… Подарил брошку, она ее вернула… Видимо, вспомнила суровое лицо бабушки Виктории. Впрочем, не знаю, что у нее было в голове. Но вот что я подумал… Мы много говорили о детских и подростковых годах Алисы и почти ничего о воспитании Ники. Есть устойчивая точка зрения, что он был слабовольным юношей, характер которого был изначально подавлен его властным отцом.