Текст книги "Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке"

Год спустя после прибытия в Ливонию Альберт построил город Ригу и в нем собор Св. Марии.

Основание Ливонского ордена, или ордена меченосцев. Между тем ливонцы, несмотря на обещание, данное Альберту, ничего худого не делать ему, постоянно нападали на епископа и его спутников и таким образом мешали им распространять католичество и захватывать земли туземцев. Тогда Альберт для защиты от язычников порешил иметь под руками постоянное войско; для этой цели он вызвал из Германии несколько сот новых крестоносцев и в 1202 г. образовал из них орден, который получил название Ливонского, или меченосцев. Цель этого ордена: всю жизнь мечом водворять католичество между литовско-финскими языческими племенами, а потому на гербе рыцарей сего ордена был изображен на белом фоне крест, опирающийся на меч.

В 1203 г. папа Иннокентий III своею буллою утвердил этот орден и подчинил его епископу.

После основания Ливонского ордена дела миссионеров пошли вперед быстрыми шагами: сначала покорены были и обращены в католичество ливы, а затем летголы (латыши) и часть земголы.

Во время этих завоеваний ливы и летголы часто обращались за помощью к русским князьям; но те, вследствие внутренних беспорядков в собственных землях, не могли им помочь. Правда, есть известие, что полоцкий князь Владимир, по просьбе ливов, пошел было против немцев, но, по словам Генриха Латыша, не имея хорошего вооружения, ничего не сделал. Другой русский князь, именно брат Мстислава Удалого, по имени тоже Владимир, сидевший в Пскове, по просьбе ливов и летголов, также ходил на немцев, но тоже безуспешно; впоследствии, как сообщают хроники, он сошелся с епископом Альбертом и выдал свою дочь за его брата Дидриха[55]55
  Примечание. В это время два литовских князя: Вячко и Всеволод, теснимые крестоносцами, сожгли свои города и ушли в Россию, и таких примеров много было.


[Закрыть].

Покоривши летголу и ливов, Альберт и рыцари обратились против эстов, но тут им пришлось встретиться с народом более крепким и сильным, а потому между крестоносцами и эстами произошла отчаянная борьба, во время которой проповедники евангельского учения в жестокостях превзошли самих себя: они, как и в Ливонии, десятками сжигали селения эстов и тысячами вырезывали жителей, не щадя ни пола, ни возраста. Но и эсты не оставались в долгу и отплачивали миссионерам тою же монетою: по словам источников, они, захватив в плен немцев, сжигали их живыми на кострах, мучили, калечили, четвертовали, сдирали кожу, вешали, топили и т. и.[56]56
  Рассказывают, что эсты, поймавши миссионера, прежде, нежели предать его мучению, предварительно вырезывали у него на спине огромной величины крест.


[Закрыть] Словом, борьба началась на жизнь и смерть. Но с течением времени эсты стали ослабевать, тогда как противники постоянно усиливались вследствие все большего и большего наплыва из западной Европы новых партий крестоносцев. Поэтому эсты, подобно ливам и латышам, стали просить помощи у русских. В 1216 г., или около этого, на защиту их выступил было тот же князь Владимир полоцкий, который выступал на защиту ливов и латышей, но, к несчастию, во время похода скончался. В 1218 г. подали эстам помощь новгородцы: в продолжение двух лет они наносили рыцарям такие чувствительные поражения, что те сначала отступили, а затем и совсем покинули Эстонию.

Ливонский орден, ослабленный успехами новгородцев, обратился за помощью к датскому королю Вальдемару II. В 1219 г. датское войско высадилось в Эстонии; за этим последовал ряд побед над эстами и завоеваний их поселений. Но тут рыцари ордена поссорились с датскими крестоносцами за завоеванные эстонские области: датчане вместо того, чтобы покоряемые земли уступать рижскому епископу Альберту и ливонским рыцарям, как было поставлено в условии, когда рыцари приглашали к себе датчан, стали брать себе их. Дело дошло до папы. Папа решил так: кто первый окрестит какое-нибудь эстонское селение, тот и будет владеть им, то есть если первые датчане окрестят, то они будут владеть, а если рыцари, то рыцари будут владеть. Отсюда произошли в высшей степени комичные эпизоды. Датчане и рыцари пустились вперегонку захватывать и крестить селения эстов. Ради скорости и те и другие нередко, прибегши в какую-нибудь деревню, сгоняли жителей к реке или пруду и разом крестили человек полтораста или двести, обозначивши новокрещеных одним именем. Но в этой конкуренции датчане при всем своем старании по большей части проигрывали, то есть они меньше успевали захватить и крестить селений: у них меньше было священников, чем у рыцарей. Тогда датчане, чтобы не отстать от рыцарей и не дать им возможности захватить все селения эстов, стали посылать церковных служителей с святою водою, которые, окропивши ею одну деревню и пометивши ее собственным знаком (что они принадлежат датчанам), неслись к другой и т. д. Очень часто случалось, что датчане и католические священники рижского епископа и рыцарей сталкивались в некоторых селениях и тогда начиналась ругань, которая скоро потом переходила в потасовку, и дело обыкновенно оканчивалось довольно увесистыми оплеухами и кровавыми зуботычинами.

В 1224 г. немцы овладели русским городом в Эстонии Юрьевом (Дерптом); но русские не могли возвратить его, а равным образом защитить эстов, опять по той же причине, по какой не защитили ливов и летголу: внутренние раздоры и татарское иго мешали этому.

Последним делом рыцарей при жизни Альберта было окончательное покорение двух литовских племен – земголу и корсь, или куроны. В 1230 г. Альберт скончался и похоронен был в рижском соборе Св. Марии.

Со смертию рижского епископа Альберта дела ливонских рыцарей пошли все хуже и хуже. Причиною тому было нападение на них соседей. С одной стороны, на них стали нападать русские, а с другой – литовцы, да и датчане наделали им немало хлопот. Чтобы поправить свои дела, орден меченосцев обратился за помощью к другому ордену – Тевтонскому.

Тевтонский орден. Этот орден основан был в Палестине во время Крестовых походов. Он составился из немецких рыцарей. Цель его в Палестине была та, чтобы ухаживать за больными христианами и сражаться с неверными. Но когда Иерусалим снова попал в руки неверных, то тевтонские рыцари вернулись в Европу, где у них были общественные владения. Сначала они прибыли в Италию и тут остановились на время. Сюда-то в первый раз и прислали меченосцы своих послов с предложением тевтонам союза, чтобы общими силами действовать и против русских, и против литовцев; но соглашение не состоялось. Спустя немного времени мазовецкий князь Конрад, будучи страшно стеснен литовским племенем пруссами, также обратился с просьбою к тевтонам, предлагая им переселиться в его владения и защищать от пруссов, за что обещался подарить им огромные имения в Польше. Тевтоны на предложение Конрада согласились и в 1231 г. поселились в Мазовии.

Между тем меченосцы все более и более терпели нападения от русских и литовцев. В одной битве с пруссами ливонские рыцари такое потерпели поражение, что лишились лучших товарищей, а в числе их и самого магистра ордена. Последнее событие снова заставило их вступить в переговоры с тевтонами. На этот раз переговоры кончились успешно, так как меченосцы согласились на все условия, поставленные тевтонами. В 1337 г. папа Григорий IX утвердил это соединение. С этого времени два ордена стали действовать заодно. Первый магистр соединенного ордена был Герман Балк. С этого же времени орден перестал подчиняться рижскому епископу.

Сначала дела соединенного ордена пошли было хорошо, но потом, вследствие сильного напора тех же соседей и внутренних волнений, начали все более и более ухудшаться и сам орден стал слабеть и разлагаться. Первый нанес им страшное поражение в 1241 г. русский князь Александр Невский. За этим поражением в завоеванных рыцарями землях поднялось волнение. Вследствие жестокости и разного рода поборов со стороны соединенного ордена подняли бунт земголы и куроны. Они убили католического епископа и перебили всех ксендзов и начали с рыцарями борьбу на жизнь и смерть. Чтобы успешно вести эту борьбу, восставшие соединились с Миндовгом.

Но так как с Миндовга собственно начинаются исторические времена в Литве, то мы теперь и приступим к изложению исторических времен в этом государстве.

Второй период
Исторические времена

Миндовг

При изложении легендарного периода истории Литовского государства мы говорили, что литовцы до половины XIII в. не составляли более или менее крепкого политического организма: все они жили врассыпную и дробились на мелкие и слабые политические единицы. При такой раздробленности литовцы объединялись: а) единством религиозного культа, видимым признаком которого были общее всем литовским племенам священное место Ромове и общее сословие жрецов, во главе которых стоял равно всеми литовцами почитаемый и уважаемый их главный первосвященник Криве-Кривейто (судья судей); б) единством законов. Там же замечено было нами, что литовцы, развиваясь постепенно, без сильного давления извне, образовали бы из себя теократическое государство под верховною властию первосвященника. Но этого не случилось: напор соседей – поляков и особенно немцев – заставил литовские племена, отбросивши политическую власть Кривейто, сгруппироваться в крепкий политический организм под верховною властию более сильного и энергического светского князя. Таковым первым исторически известным князем был Миндовг. Но в то самое время, когда литовцы стали группироваться в сильный политический организм, большая часть племен их была покорена соседями, только три из них остались свободными: собственно литовцы, жмудь и ятвяги, которые и вошли в состав Литовского государства.

Полной и подробной истории княжения Миндовга нет возможности составить, так как в летописных сказаниях и хрониках мало говорится о нем; есть только небольшие отрывки, да и те в некоторых местах перепутаны. Но тем не менее существование этого князя и его деяния, хотя в отрывках занесенные в летописи и хроники, не подлежат сомнению. Есть предание (говорено было выше), что отец его был Рингольд Альгимундович, владетель города Кернова в собственной Литве. Из того же предания видно, что ему принадлежал, вследствие победы над русскими князьями, русский город, построенный Ярославом I, Новгородок. История именно и застает Миндовга литовским князем в Новгородке. Но кроме Новгородка и Кернова, как волостей отцовских, Миндовгу принадлежали еще и следующие города: Гродна, Волковыск, Слоним и Здитов, – та именно местность, которая известна в летописях под именем Черной Руси. Из Черной Руси и начало собственно распространяться Литовское государство во все стороны и преимущественно на юго-восток. Но так как все города Черной Руси принадлежали русским князьям с давних пор, то ясно, что зародыш Литовского государства начался на русской территории, с преобладанием русского населения и русского влияния.

Характер Миндовга; его политика; отношение его к немецким рыцарям; крещение Миндовга; отношение его к галицко-волынским князьям. Рассматривая по летописным сказаниям деятельность Миндовга, мы видим, что этот человек был с необыкновенной силой воли и характера. Он всю жизнь свою с неутомимой энергией и настойчивостью стремился к созданию прочного и сильного Литовского государства. Правда, при достижении этой цели он не разбирал средств: жестокость, хитрость и разного рода злодейства были законны в его глазах; там, где нельзя было взять открытою силою, Миндовг сыпал золото, употреблял обман, ложь и убийство. Но только такого рода поступками он мог и удержаться в Черной Руси и образовать довольно сильное государство. Действуй Миндовг иначе – никогда бы ему не достигнуть своей цели среди тех обстоятельств, в которые он был поставлен.

В первый раз об этом литовском князе говорится в Ипатьевской летописи под 1235 г., когда Даниил Галицкий искал у него союза против мазовецкого князя Конрада. Уже из этого сообщения летописи видно, что Миндовг в 1235 г. был достаточно силен, если такой князь, как Даниил Галицкий, искал его союза.

Затем автор Рифмованной хроники и другие источники передают, что в 1242 г. Миндовг, во главе восставших куронов и земголов, делал нападения на пограничные крепости тевтоно-ливонских рыцарей; так, между прочим, первый хронист передает, что литовский князь во главе 30-тысячного войска напал на пограничную крепость Амботену, но был отбит с большим уроном и потом от стыда, прибавляет тот же автор, пять недель никому не показывался.

С 1250 г. летописи по порядку и подробно говорят о деятельности Миндовга для достижения предположенной им цели – образовать сильное Литовское государство. Последуем и мы летописному порядку.

В 1250 г. Миндовг, как говорится в Ипатьевской летописи, отправил своего дядю Выконта и двух племянников – Тевтивила и Едивила к Смоленску, сказавши при этом: «Кто что завоюет, тот то и держит у себя». Но это только было хитростью со стороны Миндовга: как только те отправились к Смоленской области, то Миндовг послал им в тыл войско, чтобы на дороге убить своих родственников и завладеть их волостями и богатством. Дядя и племянники Миндовга вовремя узнали об этом и бежали с дороги к русским галицко-волынским князьям – Даниилу и Васильку Романовичам, с которыми состояли в родстве: за Даниилом была замужем сестра Тевтивила и Едивила (Даниил женат был вторым браком). Миндовг, узнавши об этом, послал послов к галицко-волынским князьям с просьбою не вступаться за беглецов. Но Романовичи не обратили внимания на просьбу литовского князя, как потому, что беглецы были им родственники, так и потому, что Даниил Романович, брат Василька, давно хотел увеличить свои владения за счет Черной Руси и только искал случая для войны с Миндовгом. И вот случай представился, галицкий князь не хотел упустить его и стал готовиться к походу на Литву. Чтобы иметь больший успех в предполагаемой борьбе с литовским князем, Даниил Романович предложил союз против него полякам; те сначала согласились было, но потом раздумали и не пошли. После этого галицкий князь с тем же предложением обратился чрез Выконта (дядю Миндовга) к Ливонскому ордену. Ливонский орден согласился, о чем чрез особого посла дал знать Даниилу Романовичу; но при этом орден прибавил: «Мы только ради тебя (то есть Даниила Романовича) помирились с Выконтом, а то он нам много зла наделал». Даниил Галицкий и в самой Литве нашел себе союзников; союзники эти были жмудь и ятвяги. Последних привлек к союзу с Даниилом Галицким против Миндовга тот же Выконт, который был послан к Ливонскому ордену; Выконт привлек их к союзу посредством серебра и разных подарков.

Таким образом, против Миндовга поднялась грозная сила, состоявшая из галицко-волынских князей, Ливонского ордена, жмуди и ятвягов.

Первым против Миндовга начал действовать Даниил Романович. Он послал брата своего Василька на Волковыск, сына на Слоним, а сам пошел на Здитов. Но этот поход Даниила окончился только разорением означенных городов и грабежом их окрестностей, так как рыцари Ливонского ордена, несмотря на обещание, медлили выступлением против Миндовга. Чтобы понудить рыцарей скорее идти против литовского князя, отправлен был к ним новый посол, Тевтивил. Тевтивил, пришедши в Ливонский орден, принял там католичество, с целию побудить рыцарей к немедленному выступлению против дяди. И действительно, это так подействовало на рыцарей, что те спешно стали готовиться к походу на Литву. Даниил Романович, получивши об этом известие, с своей стороны, стал готовиться к новому походу на литовского князя. В то же самое время внутри Литвы подняли восстание жмудь и ятвяги, те самые, которые получили от Выконта серебро и подарки.

Миндовгу приходилось плохо: он видел, что старанию его образовать сильное Литовское княжество, по-видимому, приходил конец. Другой бы князь, менее даровитый, на месте Миндовга упал бы духом, растерялся бы и, бросивши начатое дело, бежал бы куда-нибудь; но ничего подобного Миндовг не сделал. Благодаря своему уму, хитрости и ловкости он выпутался из этих обстоятельств. Правда, ему при этом пришлось пожертвовать частию своей территории и поторговать собственною совестью, но все это не принесло ему большого вреда в деле образования Литовского княжества, а между тем Миндовг этим спас начатое им дело.

Когда Миндовг узнал, что Ливонский орден благодаря усилиям Тевтивила окончательно решился выступить против него, то послал тайного посла к магистру Ливонского ордена Андрею фон Штукланду с большими подарками и с следующими словами: «Если убьешь или выгонишь Тевтивила, то больше получишь». Магистр принял подарки и велел объявить литовскому князю, что он давно питает к нему любовь, но не может помочь до тех пор, пока тот не примет христианства. Миндовг просил личного свидания с магистром. Свидание состоялось, и дело о крещении Миндовга также было улажено за роскошным столом. Миндовг крестился в Новгородке. Об этом событии донесено было папе Иннокентию IV, и тот пришел в восторг: немедленно принял новокрещеного князя под покровительство св. Петра и затем послал рыцарям приказание, чтобы те более не оскорбляли Миндовга и не захватывали его земель, так как литовский князь с этого времени находится под особою опекою его святейшества.

В июле месяце 1253 г. кульмский епископ, по приказанию Иннокентия IV, короновал Миндовга и его жену Марфу королевским венцом и утвердил в Литве особую соборную церковь с епископом во главе.

Таким-то способом литовский князь устранил опасность, грозившую со стороны Ливонского ордена. Но насколько искренно было принятие Миндовгом католичества – увидим скоро.

Уладивши дело с одним врагом, Миндовг порешил поладить и с другим, то есть с галицким князем Даниилом Романовичем. А галицкий князь в то время, когда шли переговоры Миндовга с рыцарями о крещении, успел совершить второй поход на Литву, причем разорил большую часть владений Миндовга и захватил Гродну. После захвата Гродны Даниил Романович стал угрожать и самой столице Литовского княжества – Новгородку. Но в это время Миндовг и поспешил уладить дело с галицким князем.

У Миндовга был сын Войшелк, который жил с ним в Новгородке и за отсутствием его часто управлял государством. Этот молодой человек, по словам источников, отличался страшною кровожадностью: «Каждый день, – говорит летописец, – Войшелк убивал по три и по четыре человека, а если в какой день не убивал кого, то был печален и смутен». Вот этот-то кровожадный дикарь, каким его представляет летописец, и был главным посредником при заключении мира Миндовга с Даниилом Романовичем.

Будучи отправлен отцом в качестве посла в Холм (столицу Даниила) для заключения мира с галицким князем, Войшелк прожил там довольно долго и за это время так изменился, что трудно было его узнать: из кровожадного дикаря он сделался кротким, тихим и милостивым. В столице Даниила сын Миндовга, подпавши русскому влиянию, полюбил все русское, усвоил его себе и, в заключение, принял крещение по греко-российскому обряду (то есть принял православие) от игумена Полонинского монастыря. Очень может быть, что этот самый игумен и был причиною изменения характера Войшелка и принятия им православия. Об этом игумене летопись замечает: «Человек свят, такого человека не было прежде и не будет после».

«Войшелк, – как справедливо замечает профессор Антонович, – принял новую веру не как политическую необходимость, подобно отцу, но по глубокому убеждению, с пылкою страстностью натуры, не на время только, а навсегда». С принятием христианства Войшелк принял и монашество и порешил отправиться на Афон, чтобы поступить там в монастырь и молиться о грехах своих. Но до Афона он не доехал: из Болгарии, вследствие смут на Балканском полуострове, вернулся и поселился в монастыре, построенном им самим на Немане.

Условия мира, заключенного Даниилом Романовичем с Миндовгом, были следующие: а) старшему сыну Даниила Роману Миндовг уступает на вассальных правах всю Черную Русь; б) мир скрепляется браком дочери Миндовга с младшим сыном Даниила Шварном, и в) сам лично Миндовг переходит жить в г. Кернов.

По заключении мира с галицким князем у Миндовга из врагов остались только ятвяги и жмудь, но и те, не видя поддержки ни со стороны ордена, ни со стороны галицко-волынских князей, смирились.

Такого рода способами Миндовг выпутался из своих трудных обстоятельств. Правда, Миндовг уступкою Черной Руси Роману Данииловичу, по-видимому, нанес территориальный ущерб своему княжеству, но если вникнуть хорошенько в события того времени, то окажется не вполне верным такое заключение. Черная Русь, будучи уступлена старшему сыну Даниила Галицкого только на вассальных правах, юридически и фактически все-таки находилась в руках Миндовга. На правах сюзерена литовский князь мог все сделать с Романом Данииловичем, как с своим ленником. Бояться же Миндовгу, чтобы Даниил Романович впоследствии не захватил бы Черную Русь и не присоединил ее к своим владениям, не было никакого основания: по своему географическому положению Черная Русь лежала далеко от Галиции, притом между Черною Русью и Галицией жили ятвяги и пинские князья, которые все были враждебны галицкому князю. Напротив, в уступке Миндовгом Черной Руси сыну Даниила некоторые ученые видят не вред для Миндовга, а огромную пользу, именно: уступивши Роману Данииловичу Черную Русь (и притом номинально только), литовский князь этим самым приобрел себе сильных союзников, какими были галицко-волынские князья-братья. А заручившись такого рода союзниками, Миндовг, во-первых, имел более возможности достигнуть своей главной цели, то есть объединить остальные литовские племена и образовать сильное и крепкое Литовское государство, а во-вторых, сильнее и решительнее действовать против своих главных врагов – немецких рыцарей.