Текст книги "Хроники Гелинора. Кровь Воинов"

Как и ожидал Теор, ущерба от взрыва каменный монстр не претерпел. Абаасы медленно поднялись. И все трое стояли достаточно близко друг к другу. Самое время воплотить идею в жизнь.

Рука метнулась за спину к колчану, пальцы сошлись на оперении нужной стрелы… Звякнула тетива, и стрела, рассекая воздух, устремилась к цели.

Наконечник стрелы вошел в грудь того абааса, которого чуть ранее отбросило взрывом. Теор опустил лук. Предчувствие подсказывало, что на этом сражение с троицей каменных духов закончено.

– Теор, это же не… – Гном осекся на полуслове.

В следующее мгновение из стрелы, торчавшей из груди абааса, вырвались несколько сгустков сизого дыма. Они быстро увеличились в размере, закручиваясь при этом в тугие спирали. Когда метаморфозы дыма прекратились, свитые из него жгуты обхватили всех трех абаасов, стянув их вместе, словно вязанку хвороста. Послышался жуткий треск, и дым сошелся в одной точке, разрезав тройку каменных духов на куски. В отличие от первого погибшего абааса, на этот раз ни один из них не издал ни звука. Все было кончено.

– … сработает, – закончил фразу ошарашенный Гард.

Теор мысленно поблагодарил гнома-оружейника. Это была та самая его особенная стрела.

– Что это было? – Гард уставился на Теора.

– Скромный подарок от мастера Валаруда, – пожал плечами наемник.

– Видит Камень, я бы тоже не отказался от таких подарков, – усмехнулся Гард.

Чародейка подошла к останкам абаасов и, вытянув над ними раскрытую ладонь, едва слышно прошептала заклинание. Ничего не произошло.

– Похоже, ваш Валаруд практикует довольно мощную рунную магию, – заметила Филда.

– Это всего лишь технический прогресс, – гордо заявил Гард.

– Прогресс? – Брови чародейки вопросительно изогнулись.

– Ну да, – расплылся в широкой улыбке гном. – Никто не знает толк в оружии так, как гномы.

– Как и в рунной магии, – настаивала Филда.

– Женщина, кто не дает вам, людям, наносить руны на оружие? – всплеснул свободной рукой Гард. Он все еще держал секиру, хотя она и была уперта лезвием в землю.

Теор не слушал товарищей. Он словно завороженный наблюдал за тем, как из погибшего леса, в недрах которого было не сыскать ни единого живого листика, вышел абаас. Рука наемника, что уже убирала лук за спину, замерла. За первым духом вышел еще один, за вторым – третий, за ним – еще несколько. За то короткое время, пока гном с чародейкой успели обменяться всего парой фраз, на край поляны вышли по меньшей мере три десятка абаасов, и каменные духи продолжали прибывать.

– Ребята, – тихо сказал Теор, – у нас проблемы.

– Я их даже не почувствовала!.. – воскликнула потрясенная чародейка, оглядывая внушительный отряд абаасов, продолжающий увеличиваться в числе.

– Теор, у тебя много еще этих чудо-стрел? – спросил Гард.

– Она была одна.

– Филда, а твой магический круг? Сможешь еще раз начертить его? – Гард судорожно пытался найти выход из сложившейся ситуации.

– Концентрация энергии в круге такова, что…

– А попроще? – перебил гном.

– Один круг на одного духа.

– Проклятье! – в сердцах воскликнул Гард.

Он до хруста сжал зубы и двумя руками ухватил рукоять верной секиры, хотя понимал, что она была сейчас бесполезна. Чуть раньше гном обмолвился, что любит шутить в опасные моменты. И не всегда шутки эти были остроумными, но это никогда не останавливало его. Сейчас же Гарду было не до шуток. Даже будучи по жизни заядлым оптимистом, что не мешало ему частенько ворчать из-за всяческих мелких невзгод, гном считал, что сейчас у него с товарищами было немного шансов на победу. Он, во всяком случае, не видел выхода из западни, в которую они угодили.

Теор смотрел на абаасов, заполняющих дальнюю от входа в тоннель часть поляны, и подметил, что чудища появляются только с одной стороны. Неожиданная догадка, словно вспышка света, озарила сознание наемника.

– Филда, – обратился он к сестре. Но та, похоже, не слышала его. Она будто в трансе, не моргая наблюдала за воинством абаасов. – Филда! – Теору пришлось взять чародейку за плечи и легонько встряхнуть, но это не возымело никакого эффекта. Тогда он встряхнул девушку более настойчиво. – Филда, да очнись ты!

– Да… да, что? – Чародейка наконец вышла из оцепенения.

– Каким образом такое количество абаасов может проникнуть сюда из астрала и обрести при этом плоть?

– Я… я не знаю, – покачала головой Филда.

– Подумай, – настаивал Теор. – Вспомни спираль из серебряных пластин. Это ведь не простая защитная магия и предназначалась наверняка не для одного духа. Ты еще тогда сказала, что в этой деревне что-то привлекает абааса. Вспомни, что говорил Сэлус. Колдунья в древности призывала духов для защиты деревни. Не одного духа, а многих. Я знаю, что это магия не из рядовых. Должно же быть что-то, подумай!

Чародейка казалась растерянной. Секунду-другую она размышляла, закусив губу.

– Брешь! – осенило Филду. – Ну конечно же брешь в материи! Только через нее в мир могут проникнуть так много астральных существ.

– Как ее закрыть?

– Любым физическим воздействием.

– А именно?

– Можно разрубить обычным оружием, – пояснила Филда.

– Это хорошие новости, – обрадовался Гард. – Но где нам искать эту брешь?

– Она там. – Теор указал на сложенный из больших необтесанных камней высокий широкий дольмен, который виднелся позади толпы абаасов.

Гард невольно выругался. Сооружение из камней возвышалось над лесом, его было видно даже через головы многочисленных абаасов. Почему наемники не заметили его раньше?

– Магия абаасов скрывала дольмен от нас. А теперь все их силы уходят на воплощение, и защитные заклинания ослабли, – ответила Филда на не высказанный вслух вопрос.

Между тем несколько абаасов, предвкушая скорую трапезу, раскрыли пасти, усеянные длинными железными зубами, и двинулись к своим потенциальным жертвам. За ними потянулись остальные, растягиваясь нестройной линией.

Теор выстрелил в ближайшего к нему каменного монстра. Стрела вошла тому прямо в глаз, но он продолжал шагать, ничего не замечая. Тогда наемник выстрелил в другого абааса, вогнав стрелу в его оскаленную пасть. Стрела застряла меж двух железных зубов. Абаас замотал головой и, взмахнув несколько раз руками, попятился назад. Каменный дух наткнулся на своего сородича, мерно шагавшего позади, и, столкнувшись, они вдвоем повалились на землю.

– Гляди-ка, ему явно не понравилось! – воскликнул гном.

– Надо закрыть брешь! – напомнила Филда.

– Нам будет сложно пробиться к дольмену. – Гард считал, что это и так очевидно, но напомнить друзьям было нелишне.

– Вам и не нужно, – ответил Теор, пряча лук за спиной и обнажая флиссу. – Сможете их задержать?

– Да, но… что ты задумал?

Теор лишь улыбнулся и побежал к дольмену. Наемник с кошачьей ловкостью лавировал между громадами тел абаасов, уклоняясь от многочисленных железных когтей. Несколько каменных духов едва не достали его, но Теор отразил их удары флиссой. Он уже достиг первых деревьев, но, уходя от очередного взмаха смертоносных когтей, не заметил торчащий из земли человеческий скелет. Споткнувшись о ребра, наемник кубарем покатился по голой земле, лишь чудом не врезавшись в дерево или абааса. Меч отлетел куда-то в сторону.

Когда тело остановилось после бешеной круговерти, Теор был готов рывком вскочить на ноги и продолжить движение, но было уже поздно. На него опускалась гигантская каменная стопа, Теор не успевал ни откатиться в сторону, ни каким-то иным способом защититься.

Наемник невольно зажмурился, ожидая в следующее мгновение услышать хруст ломающихся костей. Своих костей. Но… ничего не произошло.

Открыв глаза, он увидел ступню абааса, застывшую всего в нескольких дюймах от его лица. Теора окружало едва заметное голубоватое свечение, которое и преградило путь абаасу. Магический щит! Наемник мысленно поблагодарил сестру за помощь и быстро перекатился в сторону, позволяя Филде погасить заклинание.

– Давай, Теор! Беги! – донеслись с поляны выкрики Гарда, тут же заглушенные звуками ожесточенного сражения с превосходящим по численности противником.

Оказавшись на ногах, Теор снова побежал. Думать об утраченной флиссе было некогда. Чем дальше в лес он углублялся, тем отчетливее виднелась громада дольмена. Но в то же самое время, чем дальше продвигался наемник, тем больше усилий у него уходило на то, чтобы оставаться в живых. Спасало его то, что большинство абаасов теряли к нему всяческий интерес, стоило лишь их миновать.

Но даже с учетом этого воину приходилось туго. Когти проносились в считаных дюймах от тела, под мощными ударами абаасов падали сломанные деревья, каждое из которых норовило если не похоронить под собой человека, то как минимум задержать его и дать каменным духам возможность прервать его существование.

Теор упорно продолжал двигаться к дольмену. Флиссу заменил лук, но вскоре наемник лишился и его – сильный удар абааса выбил оружие из рук. В итоге из всего вооружения остался лишь колчан со стрелами. Каким образом уничтожить брешь, Теор еще не знал. Чем ближе он был к каменной постройке, тем больше увеличивалось количество каменных духов.

И вскоре наемник понял почему.

Когда Теора от дольмена отделяло не более десятка футов, молодой воин увидел, как из светящегося узкого входа в каменную постройку вылетают небольшие сгустки пульсирующей энергии кроваво-красного цвета. Оказавшись на свободе, эти огоньки устремлялись к одному из многочисленных черных камней, что грудами валялись по обе стороны от входа. И каждый из камней внешне был очень похож на младенца, крошечными ручками обнимавшего свои коленки. Стоило сгустку энергии войти в каменного ребенка, как тот увеличивался в размерах, трансформировался, и вскоре каменный зародыш принимал окончательный вид глыбы-чудища с духом-абаасом внутри.

Зазевавшись, Теор получил ощутимый удар когтями от одного из абаасов и отлетел в сторону. Из рваной раны на левой руке брызнула кровь. Теор вскочил на ноги и обнаружил, что его уже окружают противники. Казалось, что пути для отступления не оставалось, но молодому наемнику было не привыкать находить выход из подобных ситуаций. Воин нырнул в проем между ногами одного из каменных духов, и вовремя отпрянул в сторону – абаас позади него рухнул на землю, получив мощный удар от собрата, пытавшегося достать наемника.

Каменные духи, кажется, поняли-таки замысел наемника и попытались преградить вход в дольмен.

Теор успел первым. Уклонившись от очередных когтей, которые его едва не обезглавили, Теор в три прыжка оказался возле дольмена и юркнул в проем за миг до того, как на место, где он находился, опустилась рука абааса, глубоко войдя в землю.

Вход в дольмен был слишком узким для каменных монстров, но те и не пытались просто войти. Они стали наносить яростные удары по трем камням, образующим арку входа. Теор не знал, как долго древние камни продержатся под таким напором, и потому, отрешившись от преследователей, поспешно огляделся. Изнутри дольмен казался еще больше. Он был практически квадратным, не меньше девяти футов в ширину. А ведь обычно подобные сооружения строились древними жителями, населявшими некогда Серединный континент, иного размера – совсем крошечными.

Внутри дольмена не было ничего, кроме широкого каменного постамента в форме круга, расположенного в самом центре. Над постаментом, не касаясь его, парила та самая брешь, о которой упоминала Филда. Словно дыра в ткани, рваная рана в материи мира пульсировала, выталкивая из своего чрева абаасов в виде сгустков энергии. Внутри бреши проглядывался бушующий кровавый океан астрала. Именно таким его описывали маги, хотя Теору подобное раньше видеть не доводилось.

Наемник не собирался размахивать стрелами, тщась рассечь брешь в надежде, что это даст результат. Посему Теор видел лишь один способ разрушить брешь. Он наспех стянул с себя разорванную когтями абаасов кожаную куртку. Несколько глубоких обильно кровоточащих порезов спускались от плеча до самого локтя, но лечением он мог заняться только позже.

Наемник снял колчан, положив его возле постамента, и стал снимать свой кожаный доспех из шкуры саламандры. Огнеупорная кожа была как раз тем, что сейчас необходимо. Но липкими от крови руками было нелегко расстегнуть все боковые ремни доспеха.

Сзади послышался треск раскалывающегося камня. С потолка дольмена посыпалась каменная крошка.

Сняв наконец кожаный панцирь, Теор выхватил из колчана последнюю оставшуюся у него взрывную стрелу и невольно обернулся. Один из абаасов уже вошел в дольмен через заметно расширившийся вход.

У Теора не оставалось больше времени на раздумья или сомнения. Он со всей силы вонзил стрелу в постамент прямо под брешью.

Наемник едва успел присесть, прикрывшись кожаным доспехом, когда в дольмене прогремел взрыв. Теора с силой швырнуло в сторону, но его полет резко прервался. Наемник ударился обо что-то твердое и рухнул вниз.

Сознание помутилось. Молодой воин еще слышал грохот камней, что обрушивались совсем близко от него, извергаясь откуда-то сверху. Хоть и смутно, но Теор все же успел ощутить сильный жар и резкую боль, пронзившую тело, когда сознание вырвалось-таки из-под его доселе бдительного контроля и растворилось в безмолвной темноте.

Глава 6
Шеша

Благодаря заклинанию Мартериуса кожа старого чародея стала каменной, поэтому он не сломал ни единой кости, врезавшись на чудовищной скорости в ствол первого же попавшегося на пути дерева. Вместо этого чародей снес по меньшей мере еще полтора десятка ни в чем не повинных деревьев, прежде чем рухнуть на землю. Удар от такого падения взметнул вверх целый фонтан земли.

В какой-то момент Мартериус потерял контроль над заклинанием и едва весь не обратился в камень. Старому чародею пришлось срочно гасить заклинание, и, разумеется, не обошлось без последствий. Судя по ощущениям, он таки сломал несколько ребер при падении: левая рука висела плетью, вероятно тоже сломанная, и ко всему прочему из носа у чародея хлынула кровь.

Заниматься своим здоровьем Мартериусу было некогда, но израненное тело могло пагубно повлиять на сотворенные заклинания. Поэтому чародей заглушил любую возможную боль, которую мог испытывать организм от нанесенного ущерба, и влил в него немного магической энергии, превращая последнюю в своего рода дополнительные жизненные силы.

Мартериус уже знал, кто оказался его очередным противником, и это не предвещало для него ничего хорошего. В его сторону двигался огромный змей, не меньше шести человеческих ростов. На раздувающемся как у кобры капюшоне громоздилось бесчисленное множество змеиных голов. Настоящее сонмище ядовитых клыков, которые змей хищно продемонстрировал своей будущей жертве, раскрывая множество пастей, и не меньше раздвоенных языков, что с шипением высовывались из тех челюстей, что пока еще были сомкнуты.

Шеша. Тысячеглавый демон.

Ось сущего. Мировой Змей.

У этого создания было много имен, и каждое из них он носил по праву.

Однако на Мартериуса надвигался сейчас не сам Шеша. Не совсем. Истинный Мировой Змей размерами превосходил любую из Мировых Сфер. Перед чародеем предстал лишь один из аватаров тысячеглавого демона, его физическая манифестация, которая была лишь жалкой тенью своего прототипа. И все же менее опасным это его не делало.

Самый достойный страж из всех, что нагийский царь мог позволить себе поставить на охрану входного портала в его город. Но и Мартериус не был бы собой, если б не имел преимущество в предстоящем бою. Он знал, как одолеть эту версию Шеши.

Проигнорировав всяческие последствия и возможный риск, Мартериус пошел в лобовую атаку. Ему было необходимо прощупать защиту своего врага.

Старый чародей начал поединок с простого, но очень мощного огненного заклинания. Из воздуха соткалась исполинская плеть сплошь из раскаленной магмы и что есть сил хлестнула тысячеглавого змея прямо в раскрытый капюшон. Пламя зашипело, встретившись с плотью своей жертвы, тщетно пытаясь поглотить на вид ничем не защищенную змеиную шкуру. Огонь стек по гладкому телу Шеши, а магматическая плеть распалась серым пеплом. На перламутровой чешуе змея не осталось ни следа.

Ответ последовал весьма внушительный.

Тысячеглавый демон не стал исхитряться и атаковал чистой магической энергией, воплощенной в подобие незримого тарана. Мартериус закрылся особым магическим щитом, который отразил лишь часть направленной Змеем магии, оставшуюся же часть он поглотил, передав под контроль самому чародею.

И тот воспользовался полученной энергией сполна.

Земля под телом змея расступилась, разверзая свои недвижимые в естественной среде пласты, и вновь сомкнулась над головами пойманного в ловушку Шеши. Мартериус на этом не остановился, и вторым заклинанием обрушил на западню вместе с заключенным внутри пленником ледяную бурю.

Лед выкачивал тепло из самого воздуха. Мартериус невольно поежился, несмотря на защитные чары.

Как и огонь, две другие стихии не причинили противнику никакого вреда. Шеша вырвался из созданной западни, рассеивая и буквально разметая в стороны атакующие чары старика.

Теперь Мартериус четко знал, что стихийная магия здесь бесполезна. Он перебирал в голове все доступные ему приемы магических школ, когда Шеша сам перешел в атаку. На этот раз его магия воплотилась в виде огненных колонн, вырастающих прямо из земли. Чародею пришлось с помощью магии ускорить свои движения и реакцию до немыслимого уровня, чтобы только успевать избежать очередного столба огня, рассекающего плоть земли и достигающего невообразимой выси за доли секунды. О том, чтобы отражать такие атаки, не было и речи, настолько неодолимая мощь вкладывалась противником в каждое заклинание.

Увернувшись от очередной огненной колонны, Мартериус послал в Шешу сгусток гнилисто-зеленого тумана, обретшего во время движения форму человеческого черепа с раскрытой в немом крике челюстью. Единственное заклинание из разряда некромантии, что было ему известно.

На этот раз Шеша не принял удар грудью. Мировой Змей сотворил щит из желтых молний, который поглотил туманный череп и рассеялся сам.

Мартериус в сердцах прошептал проклятие. Некромантия определенно не нравилась Шеше и могла причинить ему вред. Но Мартериус ею не владел в полной мере, зная лишь одно заклинание, которое и использовал.

Мировой Змей вновь перешел в атаку. Но в этот раз применил уже не магию. Многочисленные пасти открывались, и специальный карман в верхнем нёбе каждой из змеиных голов выстреливал струю смертоносного яда.

Мартериус прикрылся абсолютным магическим щитом, который должен был отразить любой физический или магический урон. Но ярко-желтая ядовитая жидкость прожигала щит едва ли не насквозь. Чародею приходилось рассеивать использованный щит и тут же ставить новый.

Возможно, на руку Мартериусу сыграло сложившееся положение, но именно в тот момент, когда он в бессчетный раз убирал очередной щит, чтобы без промедлений заменить его новым, в его мыслях и родился новый план. Мартериус, погасив заклинание абсолютного щита, создал тугую струю уплотненного воздуха и послал ее по дуге так, что конечной целью являлся он сам. Порыв стремительно движущегося воздуха подхватил тело старого чародея и швырнул в сторону прежде, чем яд Мирового Змея успел бы поразить его. Уже находясь в воздухе, Мартериус метнул в противника им же сотворенное призрачное копье.

Магия сотворения призрачных объектов по своей сути была очень близка к некромантии, но все же ею не являлась. Посему Мартериус надеялся, что она сможет причинить тысячеглавому змею сколько-нибудь ощутимый урон.

Так и вышло.

Призрачное копье вонзилось в раскрытую змеиную пасть и вместе с ней взорвалось фонтаном кровавых брызг. Радуясь успеху, Мартериус совсем позабыл, что сейчас упадет, и не успел вовремя обеспечить себе мягкое приземление: рухнул на землю, причем большую часть удара приняла на себя сломанная рука. Боль, что способна была вышибить из равновесия даже сильное сознание, тараном обрушилась на сдерживающие ее прежде заклинания. Мартериус вновь успел заглушить боль, но лишь в самый последний момент, едва не утратив контроль над своим старым телом.

Теперь чародей знал, что нужно делать. Здоровая рука уже выписывала в воздухе замысловатые руны, а губы беззвучно шептали слова заветного заклинания. На миг тело старика окуталось серебристым свечением, и возле него возникла его точная копия. Только она была такой же призрачной, как и оружие, сотворенное Мартериусом чуть ранее. Двойник чародея сжимал в руках пару призрачных клинков и тут же бросился на Шешу, замахиваясь ими, но тот извернулся и легко перекусил полупрозрачную фигуру одной из пастей. Призрак издал глухой вскрик и растаял в воздухе.

Но Мартериус продолжал творить заклинания одно за другим. И вот рядом с ним появились три призрака-копии, затем их стало пять, через секунду – уже десять. Призраки множились, и каждая копия Мартериуса, едва материализовавшись подле него, сразу же вступала в ожесточенный бой со стражем портала.

Призраки буквально облепили змея так, что за их полупрозрачными телами его почти не было видно. Призрачная сталь клинков мелькала, отсекая одну змеиную голову за другой, но и Шеша убивал противников с поразительным проворством. Мартериус едва успевал творить новых призраков, чтобы число убитых Шешей не превысило количество вновь созданных.

От напряжения у чародея вновь пошла кровь из носа. Через несколько минут она уже текла из ушей и сочилась из глаз. Когда под натиском призраков у Шеши осталось не более полусотни голов, кровь стала просачиваться через каждую пору на лице старика.

Мартериус едва успел вовремя погасить свои заклинания и собственноручно уничтожить оставшихся призраков. Если бы его копии отсекли стражу портала все головы, Шеша все равно бы не умер, со временем регенерировавшись. Но портал при этом так и остался бы закрытым. Нет, необходимо было оставить Мировому Змею одну голову.

Собрав остатки сил, Мартериус наложил на Шешу сильное заклинание временного паралича, которое не только обездвижило змея и не позволило пользоваться магией, но и замедлило его регенерацию. Защититься от наложенных чар страж портала уже не мог – с единственной уцелевшей головой он не превосходил по силе смертного чародея средних способностей. Змей повалился на землю и остался лежать недвижимо.

Позади поверженного Шеши ярящимся пламенем вспыхнул круг портала.

Мартериус сделал шаг по направлению к нему и рухнул на колени. Старый чародей выглядел просто ужасно. Его лицо покрывала еще не запекшаяся кровь, отчего любой менестрель или бард, увидь он старика сейчас, непременно окрестил бы это лицо «ликом самой смерти». В крови были и руки чародея – что сломанная, что здоровая.

Расстояние, отделявшее его от портала, Мартериус преодолел ползком, оставляя на лесной траве кровавые следы. Он едва волочил израненное тело, подтягиваясь неповрежденной рукой.

Когда старый чародей наконец вполз в бушующее чрево открытого портала и магическая дверь между мирами захлопнулась за ним, он, уже не в силах сдерживать боль заклинаниями, погасил сотворенные чары. Боль бушующим вихрем ворвалась в его естество, в глазах потемнело, и он потерял сознание.