Текст книги "Хроники Гелинора. Кровь Воинов"

– А если вы не сможете его исполнить? – робко поинтересовался Сэлус.

– Тогда вы освобождаетесь от оплаты контракта, – ответила Филда.

– Я согласен, – твердо заявил мужчина.

– Хорошо. Любой контракт гильдия наемников скрепляет специальным заклинанием-печатью. Протяните руку.

Сэлус повиновался, и чародейка крепко сжала протянутую ладонь.

– Мы, Мастера гильдии наемников, числом трое, носящие имена Филда, Гард и Теор, принимаем контракт на исполнение. – Филда произносила стандартный текст скрепляющего контракт заклинания. – По условию контракта мы обязуемся уничтожить злого духа абааса, терроризирующего деревню Вольные Луга, в кратчайшие сроки. Заказчиком контракта выступает человек, носящий имя Сэлус. В оплату исполненного контракта будет принята услуга заказчика по предоставлению нам информации о точном местоположении человека, носящего имя Алдерик. Подтверждаете ли вы, Сэлус, все вышесказанное?

– Да, – уверенным голосом ответил мужчина.

Морской грифон на руке чародейки засветился так ярко, что стал виден через плотную ткань рукава. Через мгновение сияние померкло, а на тыльной стороне ладони Сэлуса появилось изображение свернутого в трубку пергамента, который был скреплен печатью; на ней красовался морской грифон, такой же, как на руках у Мастеров гильдии наемников. Еще через мгновение изображение пропало, а Сэлус в удивлении разинул рот.

– Никогда такого прежде не видел. А что делает эта ваша печать?

– Следит за достоверностью исполнения контракта и его оплаты.

– И наказывает тех, кто решит сжульничать, – вставил свой комментарий гном. – Сильно наказывает, – добавил Гард, ухмыляясь.

Еще один клинок рассек воздух возле самого носа старого чародея, а перо копья едва не проткнуло ему грудь. Мартериус отпрыгнул назад, но, не удержавшись на ногах, упал, растянувшись на траве. Не теряя времени, он перекатился через плечо и вскочил на ноги. В спине что-то предательски хрустнуло, и поясницу захватила ноющая боль.

Ну вот, не хватало еще многоопытному чародею погибнуть оттого, что у него прихватит спину во время сражения или еще что-нибудь в этом роде. Мартериус плохо разбирался во всех этих «премудростях» стареющего человеческого тела, хотя и сам был вот уже лет этак триста стариком. Обычно он просто заглушал любую боль при помощи магии и вливал в себя магическую силу для дальнейшей относительно беззаботной жизни.

Возможно, и стоило в свое время больше внимания уделять некромагии. Но Мартериус всегда презирал некромантию и не хотел иметь с ней ничего общего. Так что о новом теле можно было и не мечтать.

Старый чародей потянулся к своему личному источнику магии, черпая из него силы. Именно так Мартериус любил именовать энергию астрального луча. Своими личными закромами силы. Ведь все остальные, будь то чародеи, маги, колдуны, знахари – не важно кто, черпали силы непосредственно из астрала. Творящий волшбу либо придавал определенную форму уже разлитым в этом мире астральным эманациям, либо черпал силы из самого астрала, пропуская его магическую суть через себя, и выплескивал эту силу в мир, опять же придавая ей определенный облик.

Именно так и творилась магия. Не только в Гелиноре, но и во всех остальных мирах, что вращались вокруг Мировой Сферы. Были еще гномы, которые, как все думали, не способны использовать магию. Наивное заблуждение. Гномы, как и все в сущем, были связаны с астралом и могли пропускать его силу через себя. А вот облекать эту силу они могли лишь в форму рун и руниров, что и было единственным отличием их магии от магии остальных жителей того же Гелинора.

Мартериус владел магией по тому же самому принципу, что любой другой чародей, за одним лишь исключением – старый чародей черпал силы не из астрала, а из той энергии, которую выделяет астральный луч, пронзающий Мировую Сферу, словно голодный червяк – спелое яблоко. Эта энергия была на порядок мощнее, чем та, что чародеи черпали из астрала, и потому заклинания Мартериуса были гораздо сильнее и искуснее, чем едва ли не у всех, кто владел магией.

Мартериус прекрасно знал, что он единственный, кто обращается к астральному лучу при волшбе. По крайней мере, в Гелиноре. И это делало его уникальной личностью.

Но магия астрального луча была крайне опасна. Осмелившегося оседлать ее она могла не просто сбросить с седла, но и разорвать его между делом на мелкие кусочки. В буквальном смысле.

Не одно десятилетие упорных тренировок позволили Мартериусу достичь того, чтобы сила астрального луча отзывалась мгновенно, по первому же зову чародея. Однако сейчас, когда он начинал слабеть, ему все труднее становилось сдерживать магическую энергию луча, когда он пропускал ее через себя. Вполне возможно, что однажды эта сила сожжет чародея, а вырвавшись на свободу, уничтожит и полконтинента в придачу. Мартериус всегда знал, что существует подобный риск, и потому дал себе клятву собственными руками оборвать свою нить жизни, едва только почувствует, что не способен более удерживать под контролем используемую им силу. Он не допустит подобной ошибки. Он не станет виновником еще одной глобальной катастрофы.

Мартериус скрестил руки на груди. На него наступало около двух десятков гиртаблили – стражей портала Паталы. Это были существа с человеческим торсом и скорпионьим телом. Голый череп, черные глаза без зрачков, бугрящиеся мышцы и внушительных размеров ядовитое жало – такие стражи определенно могли внушать опасение. Кожу им заменяло золото, но не обычное, которое могла помять зубками даже нежная девица. То было нагийское золото, по прочности не уступающее гномьей стали.

Десяток стражей были вооружены длинными копьями, другая половина – длинными парными клинками. Оружие у гиртаблили, как и они сами, было сплошь из золота.

– Инфассентум мильте! – Властный голос чародея вспорол воздух, как нож мясника – тушу.

Жест, слово и разум – три пути сотворения заклинаний. Катализаторы заклятий, помогающие придавать магической силе нужную форму – как говорили в имперской магической академии. Для наиболее сильных заклятий Мартериус использовал все три способа.

От силы заклинания вздрогнула земля под ногами и завибрировал воздух. Прямо перед чародеем возникла призрачная фигура некоего демона с длинными, завитыми в кольца рогами и четырьмя когтистыми руками. В каждой из них демон сжимал по призрачному мечу. Сначала расплывчатый, словно туман, демон с каждой секундой зримо уплотнялся, принимая все более четкий вид. Когда фигура чудища окончательно сформировалась, он возвышался над гиртаблили, да и над Мартериусом тоже, на добрых шесть футов.

Стражам портала же, казалось, не было никакого дела до появившегося перед ними демонического создания. Они быстро окружили чародея. Гиртаблили смотрели лишь на него – ведь их делом было устранить угрозу для портала, а ею являлся именно Мартериус. Золотые люди-скорпионы стремительно пошли в атаку.

Чародей крутнулся на месте, взмахнув рукой. Демон повторил его движение, и один из его клинков перерубил копье стража надвое. Другому гиртаблили демон отсек жало, третьему – две лапы. Мартериус крутился как волчок, манипулируя своим созданием, словно куклой-марионеткой.

Гиртаблили продолжили попытки достать человека, при этом даже не пытаясь защититься от рогатой твари, размахивавшей четырьмя клинками. Словно она для них и не существовала вовсе. Лишь когда Мартериус рукой сотворенного демона разрубил одного из стражей пополам от головы до брюха, гиртаблили наконец заметили призрачного монстра. И их внимание резко переключилось с чародея на демона.

Восьмифутовый рогатый монстр был для гиртаблили куда более удобной целью, нежели старик, которого защищал этот самый монстр. Мартериус вращал своего демона по спирали, стараясь убить или обезоружить как можно больше гиртаблили. Но и стражи портала не теряли времени даром. Сразу два копья вонзились в бок демона, и тот взревел так, что у старого чародея заложило уши. «Схалтурил ты с заклятием, старик, – вздохнул про себя Мартериус, – тварь-то не должна была чувствовать боли…»

Чародей поразил еще трех золотых людей-скорпионов, и еще одно ранение получил его демон. Кто-то из стражей исхитрился в прыжке полоснуть клинком по спине рогатого монстра. Мартериус влил в свое тело немного магической силы, что позволило ему двигаться гораздо быстрее. Клинки демона теперь укладывали одного стража за другим.

Разрубая очередного гиртаблили, словно большой кусок масла, чародей упустил из виду другого человека-скорпиона, и тот отсек клинком демону руку. Брызнула кровь, и демон конвульсивно дернулся. Мартериус едва удержал контроль над его сознанием. Чародей усилил поток магии, исходивший от него к демону, и с его помощью тот заработал клинками еще активнее прежнего. Гиртаблили падали замертво, натыкаясь на вихрь убийственной призрачной стали.

Когда перед Мартериусом остались лишь трое стражей портала, а демон лишился еще двух рук, он отпустил поводок и полностью погасил контроль над призванным существом, оставив ему при этом обретенную материальность. Демон удивленно заморгал глазами, из обрубков отсеченных конечностей обильно текла кровь. Отскочив в сторону, старый чародей наблюдал, как оставшаяся тройка стражей портала напала на демона. Двое из гиртаблили перерубили демону ноги, а когда рогатый монстр рухнул на траву, последний из стражей вогнал ему копье в раскрытую пасть.

Не дожидаясь окончания этой сцены, Мартериус выкинул руку вперед, и двоих из гиртаблили поразила ветвистая искрящаяся молния. Последний оставшийся страж напал на чародея. Из оружия у него оставалось лишь ядовитое жало и голые руки.

Гиртаблили молниеносно выбрасывал жало, стараясь пронзить тело противника. Никакая реакция тела не спасла бы Мартериуса от таких стремительных выпадов. Чародею приходилось каждый раз уплотнять воздух перед собой, чтобы иметь возможность уйти от смертельного удара. И даже с учетом этого он едва успевал уходить от атак стража портала. Но защищаться вечно Мартериус не мог, на это не хватило бы сил даже у него. И чародей атаковал. Его кулак окутался шаром голубого пламени, и Мартериус, уйдя от очередного удара, успел сам ударить стража снизу вверх. Удар пришелся в хвост гиртаблили, пламенный кулак перебил его надвое, и ядовитое жало упало на траву, окутавшись голубым огнем, который мгновенно превратил его в пепел.

Гиртаблили отшатнулся и попятился, но Мартериус не медлил. Пламенный кулак врезался в лицо золотокожего стража, и его голова с треском лопнула, словно перезревшая дыня.

Тяжело дыша, чародей оглядел место сражения. Все стражи портала лежали замертво, как и сотворенный им демон. Да, это была славная битва. Хотя, кажется, Мартериус был уже староват для таких приключений.

Он почувствовал во рту что-то соленое и сплюнул. На траву упал красный сгусток вязкой субстанции. Кровь. Его кровь. Возможно, ему нужна небольшая передышка, и тогда…

Чародей не успел закончить мысль, как чья-то грубая магическая сила подняла его над землей и швырнула в сторону, словно тряпичную куклу.

Глава 5
Абаас

Сэлус показал наемникам подземный ход, который начинался в подполье его дома. По его словам, этот ход ведет за пределы деревни, как раз туда, где должен был находиться абаас. Сам Сэлус остался дома с дочкой, а трое наемников спустились вниз. Бывший священник упомянул, что этот ход прорыл его прадед в целях какого-то магического ритуала.

Совсем скоро наемники убедились, что подземный ход был действительно весьма необычным. Он уходил вниз под небольшим уклоном, закручиваясь в спираль, каждый из трех витков которого огибал деревню кольцом. Путь освещали бесчисленные масляные лампы, стоящие прямо на полу хода, вдоль стен. В самих же стенах на одинаковом расстоянии друг от друга имелись круглые серебряные пластины. Впрочем, в самих пластинах ничего примечательного не было. Лишь гладкая поверхность драгоценного металла, без какой-либо гравировки или чеканки.

– Сколько ж они серебра здесь испортили… – проворчал гном. – И зачем было помечать тоннель сотнями этих пластин?

– Двести двадцать две… – сказала Филда, не глядя на товарища.

– Что? – спросил Гард и, видя, что чародейка на него не смотрит, обогнал ее так, чтобы оказаться прямо перед ней.

Однако наемница продолжала идти, о чем-то размышляя, и гному пришлось продолжить движение, пятясь назад, дабы не столкнуться с чародейкой.

– Важен не сам подземный ход, а эти пластины, – сказала Филда, взглянув наконец на Гарда. – Ход прорыли так, как прорыли, лишь для того, чтобы расположить пластины по спирали. Думаю, их по двести двадцать две штуки на каждом витке тоннеля.

– С чего ты взяла? Я хочу сказать, почему именно такое число? – не отставал гном.

– Помнишь, Сэлус сказал, что его прадед занимался ритуальной магией? – Гард кивнул. – Так вот, мне знакома эта система. Спираль часто используется для завихрения магической силы, серебро же, в свою очередь, для ее фокусировки.

– Допустим, – не унимался гном. – Ну а что с числом-то?

– Три витка по двести двадцать две пластины дают в сумме шестьсот шестьдесят шесть серебряных пластин. Число зверя, или, как некоторые говорят, число Дьявола.

– Того самого Дьявола? – удивился Гард. – Я думал, это лишь сказочка, которой вы, люди, пугаете своих детишек.

– Некоторые то же самое думают и о Творце. Дьявол – скорее собирательный образ всяческого зла и его проявлений. А его число – как бы символ запретных, а оттого злых, знаний.

– Все равно не понимаю, – насупился гном.

– У алхимиков есть легенда о некоем эликсире, что дарует любому, кто его выпьет, бессмертие и всеобъемлющее знание. Легенда утверждает, что для приготовления этого эликсира требуются шестьсот шестьдесят шесть различных ингредиентов.

– Теперь ясно, – повеселел Гард. – Но при чем здесь дед отошедшего от дел святоши и этот подземный лаз?

– Я думаю, он защищался от абааса. По какой-то причине этот дух всегда был заинтересован в том, чтобы попировать в этой деревне. Вот местный чародей и соорудил с размахом ритуальный талисман для защиты.

– Почему же сейчас защита не действует? – спросил до того молчавший Теор.

– Жертвоприношения, – ровным голосом ответила ему сестра. – Невинная кровь способна смыть и не такие преграды.

Вскоре ход наконец-то пошел по прямой и вверх, что предвещало скорый выход на поверхность. И верно: спустя немного времени трое наемников обнаружили впереди простую деревянную дверь с железной ручкой.

– Ну что, пойдем поздороваемся с этим абаасом? – предложил Гард.

– Погоди, – остановил его Теор, обнажая при этом свой меч. – За дверью кто-то есть.

– Ты уверен? – спросил Гард, тоже доставая из-за спины секиру.

– Филда, ты можешь убрать дверь? – Вместо того чтобы ответить гному, наемник повернулся к сестре.

– Убрать? Как именно?

– Любым способом. И еще, – Теор улыбнулся, – дверь при этом может и пострадать.

– Что ты задумал? – спросил с подозрением Гард.

Но чародейка уже послала по направлению к двери сгусток уплотненного воздуха, а Теор рванул следом. Ударив в дверь, воздушный таран сокрушил ее в мгновение. Обломки двери и деревянные щепки разлетелись во все стороны.

Теор выскочил наружу и, развернувшись вполоборота, рубанул клинком слева от себя. Лезвие флиссы рассекло высокому мужчине грудь, обломки металлических колец доспеха вперемешку с кровью полетели в стороны. Стражник даже не успел вытащить меч из ножен. Теор резко развернулся вправо, где стоял еще один воин. Крепкий коренастый стражник едва успел удивиться вонзившейся ему глубоко в щеку длинной острой щепке от разнесенной двери, а смертоносная сталь в руках наемника уже пронзила ему сердце.

На большой поляне, охваченной кольцом деревьев, остались трое. Над черным алтарем, сплошь покрытым пятнами засохшей крови, склонился худощавый мужчина в длинном, до пят, балахоне ярко-синего цвета; Теор не сомневался, что это был чародей. Рядом с ним застыли словно изваяния двое стражников в простеньких доспехах, с алебардами в руках.

Казалось, что разлетевшаяся в щепки дверь нисколько их не интересовала. Но стоило пасть их товарищам, как чародей резко обернулся, выронив какой-то предмет из рук. Взяв себя в руки, он двинулся навстречу наемнику, оба стражника с алебардами следовали за ним шаг в шаг. Теору только это и нужно было. Наемник ринулся им навстречу так, словно от этого зависела не только его жизнь, но и жизнь во всем сущем.

Вся троица остановилась, явно растерявшись. Тем не менее чародей вскинул руки, и с его пальцев сорвался огненный шар, устремившийся к Теору. Тот даже не попытался увернуться, а на полном ходу рассек флиссой огненный шар прямо в воздухе. Магический огонь погиб, едва зародившись, рассыпался снопом бесполезных искр. Второй попытки испепелить себя Теор чародею не дал. Воин нырнул под выставленные стражниками алебарды и, оказавшись с чародеем лицом к лицу, одним ударом отсек тому голову. Двое других воинов прожили немногим дольше поверженного чародея. Одному из них Теор вонзил в горло стрелу, выхваченную из колчана, второму пронзил грудь флиссой.

Когда на поляну вышли Филда с Гардом, сражение уже закончилось.

– Проклятье, Теор… – проворчал гном, осматривая поверженных. – Ты их всех положил!

– Не одобряешь? – удивился Теор, возвращая клинок в ножны.

– Я не то чтобы ярый противник убийств… – неуверенно ответил Гард. – Я и сам за свою жизнь многих убил. Но вот так, пятерых разом… Я хочу сказать – те двое у двери даже не успели понять, от чего умирают. Или за что.

– Скажи, Гард, – ровным голосом сказал Теор, – как ты относишься к работорговле?

– Негативно конечно же!

– И если бы тебе представился случай избавить мир от работорговца, ты бы сделал это, не задумываясь, почему он этим занимается? – продолжал Теор.

– Да, – уверенно ответил гном. – Рабство – это худшее, что можно сотворить с человеком… или гномом.

– Нет, – отрезал молодой наемник. – Жертвоприношение – вот самая страшная участь для невинных. И эти люди, – он кивнул в сторону поверженных противников, – за деньги помогали приносить в жертву детей. И для чего? Ради высшей цели? Нет. Исключительно для своего благосостояния.

– Мы не знаем их истинных целей, – слабо возразил гном.

– А они важны? – спросил Теор, глядя напарнику в глаза.

– Нет… нет, не важны, – согласился Гард. – Да, пожалуй, ты прав.

Наемники остались одни на поляне. Они подошли к черному каменному алтарю, запачканному пятнами засохшей крови. Гард стиснул зубы.

– Ублюдки! – воскликнул гном, представив, как на этом алтаре лишалась жизни очередная маленькая девочка. – Да, Теор, ты определенно прав. Все, кто творят подобное, заслуживают смерти.

Теор положил руку на плечо товарища.

Филда тем временем осматривала алтарь. Здесь имелись пара ритуальных кинжалов, чаша с какими-то измельченными корнями и простая свеча из воска в черном железном подсвечнике. Не обнаружив ничего полезного, чародейка подобрала амулет, который чародей обронил во время короткого сражения. Вещь представляла собой что-то вроде большой, размером с кулак, броши в виде капли крови, с черной заглавной буквой «А» общепринятого языка.

– Что это такое? – поинтересовался Гард, разглядывая амулет.

– Сейчас выясним.

Чародейка положила брошь на ладонь и пару раз провела над ней другой ладонью.

– Жуткое здесь место, – поежившись, заметил гном, осматривая окрестности.

Под ногами лежала сплошь голая земля, лишь кое-где из нее неуверенно пробивалась трава, но и та была какая-то коричневая и жухлая. Поляну окружал густой лес, но и он был под стать мелким растениям. Голые деревья без единого листочка, чьи извилистые кривые стволы и тонкие ветви были похожи на когти какого-нибудь страшилища, да невысокие кустарники, такие же сухие и скрюченные, как деревья.

– Эта земля проклята, – сказал Теор, тоже осматриваясь. – Возьми горсть ее и разотри между ладонями.

Гард последовал совету. И был крайне удивлен, когда обычная с виду почва оставила на его широких ладонях черную сажу.

– Это пепел проклятых, – сказал Теор, наблюдая за гномом. – Я уже сталкивался с таким. Однажды.

– Скверно, – скривился Гард, вытирая руки об штаны. – Ну и как нам избавиться от этой заразы?

– Как справиться с проклятием? – удивился Теор. – Насколько мне известно, никак. Мы можем покончить с абаасом, со старостой, со всей его стражей, но эта земля так и останется проклятой. Даже эльфы со своей живородящей магией не смогут оживить ее.

– Ну а ты что скажешь, Филда? Ты же у нас чародейка как-никак. – Гном хотел услышать все мнения.

– Теор прав, – ответила она, не отрываясь от изучения броши в виде капли крови. – Мы можем лишь… – Неожиданно предмет с шипением воспламенился, и Филда невольно выронила его.

– Это не к добру, верно? – спросил Гард, хватаясь за рукоять своей секиры.

– Абаас рядом! – крикнула чародейка.

Из леса, ломая на своем пути деревья, вышло каменное существо. В целом оно походило на обезьяну, закованную в черную каменную шкуру. Роста в абаасе было не меньше семи футов, а по ширине он не уступил бы стволу кряжистого дерева. Передвигался абаас на двух массивных ногах, руки же его были вдвое длиннее и почти доставали до земли. Каждая из них заканчивалась четырьмя длинными саблевидными когтями, что заменяло ему кисть.

Лицо абааса лишь отдаленно напоминало человеческое: два глаза без зрачков, светящиеся желтым; сильно выступающие вперед каменные брови и скулы; плоский нос без ноздрей и широкий рот без губ с двумя рядами длинных железных зубов. Зубы, как и когти, выглядели так, словно их всего пару минут назад отшлифовали до блеска точильным камнем.

– Стойте, так это и есть абаас? – воскликнул Гард. – Когда вы говорили про злого духа, я думал, это будет всего-то какая-нибудь облезлая кошка с безумным взглядом или там тень, или еще чего в этом духе, а не эдакое страшилище!

– Это не просто дух, Гард, – ответила Филда, – это дух, облеченный собственной плотью.

Теор меж тем натянул тетиву и выстрелил. Облечен этот дух плотью или нет, а одолеть его необходимо. Стрела вонзилась в каменную грудь примерно на ладонь, но абааса это не остановило. Издав утробный рык, он направился к наемникам.

– Теперь мой черед! – Гард кинулся на каменного монстра, замахиваясь секирой.

Увернувшись от когтистой лапы абааса, гном ударил противника по ноге. Сталь со скрежетом высекла сноп искр, брызнула каменная крошка. На теле абааса осталась лишь едва заметная отметина.

– Вот так, значит, да? – Гард намеревался ударить второй раз, но каменный дух неожиданно развернулся и взмахом длинной руки опередил гнома. – Уфф… – вырвался у наемника вздох от удара.

Гард отлетел в сторону и покатился по земле, выронив секиру. На помощь гному подоспел Теор. Флисса прочертила в воздухе крест-накрест две линии, и на спине абааса остались две заметные борозды. Меч Теора наносил духу, закованному в камень, не больше ущерба, чем секира гнома, ведь руны на клинке наемника предназначались для отражения магии, а никак не для разрушения существ, ею порожденных.

Абаас размахивал руками, тщась разрезать дерзкого человека на куски, пытался затоптать его своими мощными ногами, а то и просто нагнуться и перекусить жертву пополам. Однако все действия каменного духа были неуклюжими и довольно медлительными, что давало молодому воину несомненное преимущество. И все же единственное, чего мог добиться Теор, это удерживать духа на одном месте.

– Филда! – крикнул чародейке поднявшийся на ноги гном. – Ты не хочешь нам помочь?

Ответа не последовало. Гард видел, что девушка опустилась на одно колено и производила странные манипуляции на земле.

– Филда! – надрываясь, крикнул Гард и только теперь заметил, что наемница чертит на земле замысловатую фигуру. В руке ее поблескивал серебряный нож.

– Сдерживайте его. – Филда говорила едва слышно, но ее голос словно эхо разносился по поляне. Знающие люди сказали бы, что голос чародейки сейчас наполнила магия. – По моей команде заманите его в магический круг.

– Всего-то, – ухмыльнулся Гард, спеша Теору на подмогу.

Хотя помощь наемнику, похоже, не особо и требовалась. Гард как завороженный наблюдал за тем, как его напарник сражается с каменным духом. Гном прежде не видел, чтобы человек так грациозно и стремительно двигался во время выпадов и уклонения от ударов противника. Другое дело эльфы. У них подобные таланты имелись от природы. Так может, Теора учили сражаться именно они?

Гард тряхнул головой, прогоняя из нее неуместные сейчас размышления, и вступил в бой. Теперь к длинным саблевидным когтям и флиссе в этом танце смерти добавилась двухсторонняя секира.

Гард и Теор буквально приковали абааса к одному месту. Тот лишь беспомощно крутился, пытаясь достать наемников своим арсеналом для убийств.

– Готово! – наконец эхом пронесся над поляной облегченный возглас девушки.

Начерченный чародейкой круг светился мягким голубым сиянием, а по линиям вписанной в него магической фигуры пробегали белые электрические разряды. Сама же наемница стояла чуть поодаль, вытянув руки к кругу. Ее ладони были раскрыты напротив друг друга, и от них исходило такое же голубоватое свечение, как и от контура круга.

Не переставая орудовать клинками, Гард и Теор встали плечом к плечу и начали медленно отступать в сторону магической фигуры. Абаас направился вслед за ними, не прекращая попыток достать своих жертв длинными острыми когтями. Когда наемники проходили через круг, Гард ничего не почувствовал, а вот Теор ощутил легкое покалывание во всем теле, но стоило им миновать начертанную фигуру, как это ощущение исчезло.

Ничего не подозревающий абаас наступил одной ногой на светящийся круг, и в то же время неизвестно откуда налетевший порыв ветра взметнул красные волосы Филды вверх. На лбу чародейки россыпью бисера проступил пот. Стоило каменному духу полностью зайти в круг, как наемница в тот же миг сомкнула ладони, и из магической фигуры вверх вознесся столб обжигающего пламени. Гард невольно прикрыл лицо рукой.

Абаас, охваченный магическим огнем, завопил как раненый зверь. Каменный дух пытался освободиться, в агонии извиваясь всем телом, но заклинание надежно держало его внутри круга. Через пару секунд огонь заполнил всю начертанную фигуру, превратившись в сплошную стену пламени, полностью скрывшую абааса из виду.

Когда огонь опал, обнажив линии выжженной земли, что еще недавно были контуром магической фигуры, от абааса осталась только куча безжизненных камней.

– Что ты с ним сделала? – спросил Гард. Гном подошел к куче камней и потыкал их кончиком лезвия секиры. – Я не эксперт, но этот, кажется, готов.

– Убила его, – тыльной стороной ладони чародейка вытерла со лба проступивший пот, – разорвала его связь с оболочкой, с телом. Для астральных сущностей, уже проникнувших в наш мир, это равно смерти.

– Ну вот, все получилось намного проще, чем казалось вначале, – резюмировал гном, явно довольный исходом сражения.

– Вынужден тебя разочаровать. Что мы будем делать с ними? – неожиданно спросил Теор, указывая флиссой в сторону алтаря.

На краю безжизненного леса стояли три абааса. Внешне они ничем не отличались от поверженного. Каменные духи застыли неподвижно, их глаза без зрачков были устремлены в сторону наемников.

– Мне казалось, абаас должен быть один? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Гард.

– Там, где один нашел лазейку, ее найдут и другие, – отозвался Теор.

– Мило, – скривился Гард. Заметив позади какое-то движение, он обернулся в сторону приземистой постройки, где был вход в подземный тоннель, по которому пришли наемники. – А этот-то тут что забыл?

На поляну вышел староста деревни. Его пухлое лицо раскраснелось от быстрой ходьбы, по той же причине мужчина тяжело дышал и одной рукой держался за правый бок. Однако стоило Булсу увидеть останки сраженного абааса и трех недвижных его сородичей-духов, как мужчина мертвецки побледнел.

– Что вы наделали? – сокрушался староста, обхватив голову руками. – Что вы наделали?! – закричал он срывающимся голосом.

– Избавили мир от детоубийцы, – пожал плечами Гард. – И сдается мне, ты скоро отправишься вслед за ним.

– Избавились… – эхом повторил Булс, выпучивая глаза. – Да они нас всех съедят! – завопил он.

Староста, не обращая более внимания на наемников, вскинул руки высоко вверх и, что-то бормоча себе под нос, поковылял навстречу трем абаасам, все еще стоявшим неподвижно.

– Безумец. – Гном сплюнул на землю.

В паре футов от абаасов староста рухнул на колени.

– Нет, нет! Не нужно! – кричал он. – Я приведу к алтарю жертву, завтра же. Да-да! Завтра на рассвете, я кляну…

Четыре когтя пронзили грудь мужчины. Абаас поднял истекающего кровью старосту высоко над землей и раскрыл свою зубастую пасть. Двое каменных духов последовали его примеру. Изо рта старосты вырвался серебристый дымок, и тело повисло в воздухе. Но вот его дернуло, словно в агонии – раз, другой… и оно распалось на три равные части. Разделившееся серебристое свечение втянулось в раскрытые пасти монстров.

– Они его… – Гард пытался подобрать подходящее слово. – Они его сожрали?

– Высосали из него душу, – уточнила чародейка.

– Видимо, совсем изголодались, раз променяли детей на этого пухляка… – буркнул Гард себе под нос.

Тем временем абаас, убивший Булса, отшвырнул безжизненное тело мужчины в сторону, и все трое каменных духов двинулись к наемникам.

– А вам не кажется, что они хотят с нами проделать то же самое?

– Ты чертовски проницателен, Гард, – улыбнулся Теор.

– Ха! А я-то думал, что я один такой – кто шутит в опасные моменты, – усмехнулся гном.

– У меня есть идея, – заявил Теор, пряча флиссу в ножны и доставая из-за спины лук.

– Излагай, – сказала чародейка.

– Нужно заставить их максимально сблизиться друг с другом.

– Зачем? – удивился гном.

– Так нужно. Доверьтесь мне, – ушел от прямого ответа Теор.

– Тогда за дело! – Гард залихватски свистнул и, перехватив поудобнее секиру, двинулся вслед за молодым наемником навстречу абаасам.

Немного помедлив, Филда присоединилась к товарищам. Наемники растянулись полукольцом, окружая монстров.

Гард, как и в первый раз, наносил удары своей секирой. Филда посылала в каменных духов простые огненные шары, которые, как и оружейная сталь, не причиняли абаасам никакого вреда; но, разбиваясь об их каменную оболочку, магический огонь все же заставлял каждого отступить на шаг назад. Теор же полностью сосредоточил на себе внимание одного из абаасов, не нанося противнику ударов, а лишь избегая острых когтей и массивных каменных ног. И ждал удобного случая, чтобы совершить задуманное.

Вскоре Гарду с Филдой совместными усилиями удалось едва ли не столкнуть лбами двух абаасов, и тогда Теор, отскочив от монстра на достаточное расстояние, выпустил в него взрывную стрелу, которая вонзилась абаасу между глаз. Поначалу ничего не происходило, но прошла секунда, вторая – и наконечник стрелы взорвался, отбросив каменного духа назад. Абаас упал на своих сородичей, повалив их наземь.