Текст книги "Ливийский лохотрон"

Через полчаса прибыли мы, почему то не в жилую зону, а в тот самый госпиталь, где когда-то квартировали по прибытию в Ливию. По времени это было часов восемь-девять утра, в госпитале, кроме нас прибывших, Шадрова, Мухаммеда Рахиса, больше никого не было. Напряжение немного спало, мы добрались до первых попавших кроватей и попытались заставить себя немного отдохнуть. Тот, у кого нервы покрепче, завалились спать, я и еще кто-то, походив еще немного по госпиталю, вышел на воздух из дверей первого этажа. Там на небольшой площадке у крыльца восседал Шадров с Рахисом, и обсуждали какие-то детали событий последних дней. Мухаммед Рахис, или как мы его звали Архаис, прекрасно говорил по-русски, когда-то он несколько лет учился в Советском Союзе, занимал высокие должности в армии Ливии, долгое время общался с нашей страной по военным вопросам. Глядя на них, можно было сделать вывод, что ничего серьезного не происходит, беспокоиться особо не о чем. Это немного успокаивало, ведь нам наобещали, что в любом случае, нас не бросят, что все договорено, нас ждет украинское и российское посольства, готовые нас в любое время взять под свое крыло, укрыть, если что и отправить на родину. Кирилл обещал нам посольские дачи, где нас ждет полная безопасность и комфорт. Мы, как идиоты, верили в эти сказки, и продолжали надеяться на своих начальников. А у начальников, как оказалось потом, были на это свои планы.

Часа через полтора-два прибыли за нами другие машины, и мы отправились туда, где проживали, где хранились наши вещи.

Прибыв в нашу жилую зону, убедились что все кроме наших, восьми человек, расчетов «Печоры» и П-18, все давно уже были там, пообедали, сидели в курилке перед входом и дымили сигаретами. Сидели беспечно, болтали о том, что мало еще заработали и скоро, наверное, придется уезжать, у одного из товарищей, сварщика и повара Олега Герасимова из Одессы был день рождения, вездесущие любители пропустить по маленькой, раздобыли где-то канистру спирта и отмечали день рождения. Мы, четверо, на обед опоздали, отдельно, быстренько пообедав, вернулись к себе в комнаты. Я собрал вещи в рюкзачок, и приготовился к скорой эвакуации. Интуиция подсказывала, что вот-вот наступит развязка. Вышел на площадку перед нашими домиками посмотреть обстановку. Что бросилось в глаза, это то, что почти не осталось охраны в жилой зоне, уже не было такого количества автомобилей на площадке, как раньше, да и то две из них "Фольксваген" крымчанина Юрки, да "Хонда" Сашки из Мариуполя. Это несколько настораживало. У входа в жилой комплекс стоял джип Шадрова, навьюченный под завязку вещами. Самого хозяина и его семейства, не наблюдалось. Даша свалила недели три назад, говорят, повезла кругленькую сумму на Родину. Остальное семейство было в наличии. Сам, глава семейства, его сын Максим и невестка Ольга. Вернувшись к остальным нашим, присел на лавочку и принял участие в посиделках. Где то слышались отдаленные автоматные и пулеметные очереди, где то далеко, что-то ухало. Конечно, народ замечал это, но реагировал, как– то вяло. Часам к пяти вечера над нашими крышами начали свистеть пули. Только тут народ опомнился, заметался и бросился искать шефа. Но он не отзывался, ни на зов, ни на яростный стук в дверь его номера. Мужики бросились забирать свои вещи из номеров и выбегать на площадку перед домом. Вещей почему-то оказалось у многих больше, чем привезли с собой. Халява, она и на войне халява. С собой тащили все, что было под рукой в этом корейском жилом городке. Вещи, это само собой, благо их там было в изобилии. Видимо корейцы покидали свой городок в большой спешке, и оставили много чего, мимо чего наши пройти просто не могли. От нижнего белья до кожаных пиджаков и плащей, спортивной и обычной обуви, до компьютерных жестких дисков, мониторов, материнских плат, предварительно извлеченных из больших стационарных компьютеров, и много других вещей, которые можно перечислять до бесконечности. И вот со всем этим багажом, с занятыми руками, народ метался туда-сюда, не зная, что делать. А пули между тем свистели уже почти над самыми нашими головами. Начали звонить Шадрову на мобильный телефон, наконец, он отозвался, выскочил из своей комнаты в семейных трусах, с выпученными глазами и хорошо поддатый. Пока до него доходило, в чем дело, он отказывался верить в происходящее, народ кинулся на автомобильную стоянку, где всегда стояла куча автомобилей, которые нас возили на работы и обратно. Но вместо этой кучи на стоянке одиноко стоял небольшой грузовичок с низкими бортами. Мы кинулись к нему. В одно мгновение заполнили кузов, вместе с вещами нас поместилось всего-то человек десять-одиннадцать. В кабину прыгнули два араба, один водитель, другой с ним. Оба молодые ребята, лет по семнадцать-восемнадцать, вроде даже без оружия. Куда садились, остальные я не видел, не видел я и Шадрова. Мы рванули с места в карьер, выскочили из ворот и помчались по какой-то дороге, навстречу судьбе. Уже во всю, отчетливо, слышны были звуки проходящего, где то рядом, очевидно на параллельной улице, боя. Я сидел в кузове спиной вперед и видел, как за нами ехал Юркин "Фольксваген" и Сашкина "Хонда". В них тоже были пассажиры, человека по три, может по четыре. Так мы мчались минут десять не больше, пока не выскочили на перекресток. В центре перекрестка, а верней развязки кольцевой дороги находился островок, вокруг которого двигались автомобили. К кольцу выходило несколько дорог, и вот когда мы выскочили на кольцо, справа от нас на дороге под небольшим углом к нашей дороге, мы увидели множество красных параллельных друг другу трассирующих линий. Эти следы от трассирующих пуль, шли достаточно плотным потоком, почти на высоте человеческого роста, если бы мы выехали на кольцо для следующего поворота, мы бы, наверняка, угодили бы под этот град пуль разного калибра. Наш водитель араб, видно испугавшись, свернул налево, мимо кольца на разбитую грунтовую дорогу. Верней даже не на дорогу, а просто перескочил через бордюр и выехал на обычную землю. Подскакивая на ухабах, мы мчались прочь от основных дорог. За нами следовали Хонда и Фольксваген. Удаляясь от перекрестка, я успел заметить как прямо через этот зеленый островок кольцевой дороги, высоко подпрыгивая, и чуть не переворачиваясь, проскочил внедорожник «Хюндай», в которой находилось «святое семейство» Шадровых. За ним, буквально по пятам, тоже на приличной скорости промчался большой грузовик «Ивеко», в котором кто-то тоже вроде находился из наших ребят, и еще какой-то внедорожник, там тоже вроде был наши. Они умчались вправо от нас, а мы продолжали скакать по ухабам до тех пор, пока позволяла местность. Затем машина наша встала, и мы, выгрузившись из кузова, кто бегом, кто не очень, двинулись за арабами, которые вели нас куда-то, а куда ни кто из нас не знал. Слева от нас было Средиземное море, мечта многих отдыхающих в мирное время. Две наши легковушки тоже встали, их пассажиры покинули машины и присоединились к нашей, уже довольно растянувшейся колонне. Мы шли уже по берегу моря, набегающая волна иногда попадает на ноги. Кто был налегке, тот шел быстрее и был впереди, кто-то бросал свои чемоданы прямо в море и подтягивался к основной группе. Несколько человек, кто принимал участие в праздновании дня рождения, и еще не оправился от алкоголя, испытывали еще большие трудности, но все-таки упорно пытался не отстать. А справа от нас, километрах в трех, веером разлетались трассирующие следы автоматных и пулеметных очередей. Часть этих следов уходило и в нашу сторону. Между тем мы продолжали идти и идти, неизвестно куда, растянулись, наверное, на километр, может и больше. Бежали мы достаточно долго, уже смеркалось, справа от нас появился небольшой микрорайон, и там тоже шел бой. С крыш домов нас видимо заметили, и начали в нас стрелять. Справа от нас, бегущих и бросающих чемоданы, метрах в двухстах был довольно длинный бетонный забор, расположенных вдоль нашего маршрута движения. Именно этот забор и прикрывал нас от прямых попаданий пулеметных очередей. Если бы его не было, линия обстрела точно бы ложилась на нас. Все пули, летящие выше забора, свистели над нашими головами. В дальнейшем, нам приходилось бежать, уже согнувшись, спотыкаясь и падая, иногда залегать за камни и, в перерывах стрельбы снова подниматься и двигаться дальше. К счастью уровень местности вдоль нашего маршрута шел под уклон и нас уже не могли видеть и обстреливать, сидящие на крышах боевики. Этот наш безумный бег длился, казалось бесконечно, люди теряли силы, но все-таки продолжали идти за ведущими нас двумя арабами. Наконец, появились силуэты, каких-то строений. Идущий впереди молодой араб, метров за сто до строений, жестом подал нам знак остановиться и пошел разведать, что к чему. Пока он ходил, мы немного пришли в себя, осмотрелись и проанализировали наше положение. Наиболее быстрых и не обремененных вещами нас оказалось человек семь-восемь, остальные потихоньку подтягивались к основной группе. Когда нас уже было человек двенадцать, пришел араб, ходивший на разведку, и предложил нам идти в один из ближайших домов. Активная стрельба уже практически стихла, и мы немного успокоившись, двинулись к этому дому. Минут через пять подошли к довольно большому одноэтажному строению, выполненному скорей в европейском, чем в арабском стиле. Перед домом с колоннами, в ста метрах от моря, был больше похож на шикарную дачу богатого бизнесмена. У дома не было ни ворот, ни забора. Дом окружала ухоженная зеленая лужайка, с системами полива и ухода. Сзади дома, уступом вверх, располагались другие, похожие дома. Как потом оказалось, дом этот принадлежал посольству какой-то арабской страны, очевидно, тут отдыхали члены дипломатического корпуса. Зашли внутрь, дом оказался открытым и абсолютно пустым. В нем было три или четыре комнаты, большой зал, две спальни, кухня и туалет. Осмотревшись, заметили, что наших арабов и след простыл. Посчитались, обсудили, сколько нас было и сколько должно быть, кто кого, когда и где видел. По нашим подсчетам не хватало человек пять. Вышли из дома, начали кричать, у кого был телефон, начали звонить. Наконец, часа через полтора, пришли наши отстающие. Кто это был, я уже точно не помню, помню только, что там был наш Михалыч. Был он уже без чемодана, говорит, выбросил по дороге. Остальные тоже достаточно хорошо облегчились. Ну, теперь, все бегущие вдоль моря, были в сборе. Все так устали, что сразу же попадали, где только могли. Кому не хватило места на кроватях, креслах и диванах, расположились прямо на паласе, подложив свои пожитки под голову. Я и еще пара человек, расположились во дворе перед входом на траве. Правда ближе к утру, все же пришлось перебраться в дом, земля остыла, и стало уже не так комфортно. У некоторых из нас была, наверное, железобетонная нервная система, и они уже вовсю храпели и сопели, совершенно не заботясь о дальнейшей своей судьбе. Остальные лежали с открытыми глазами, вполголоса обсуждая между собой текущие события. Конечно, зная местность, где мы находились, имея транспорт, или даже пешком, чисто теоретически можно было бы уйти в посольство, но это в теории, а в реальности, все покорились своей судьбе и надеялись, что все само собой разрешится. Каждый думал о своем и надеялся на лучшее. Ближе к утру, сон все же сморил даже самых стойких товарищей. Однако лишь забрезжил рассвет, многие уже были на ногах, осматривали дом и что в нем находилось. Курильщики потянулись к выходу и, выйдя на крыльцо, с наслаждением курили, обсуждали свое положение. Часам к шести утра почти все были на ногах, и мы обсудили свое положение, что нас ждет и что предстоит делать. В доме были огромные окна, которые мы решили тут же закрыть плотными шторами, широкие входные двери были тоже полностью стеклянными, их тоже закрыли шторами. На крыльцо советовали не выходить и не шуметь, чтобы не привлекать к себе внимание. Мы уже понимали, что происходит, что в Триполи пришли революционеры, и все же надеялись, что были в данный момент не на боевых позициях, а сидели на чемоданах, не имели с собой оружия и элементов военной формы и экипировки. Посоветовавшись, тут же приняли решение уничтожить все фото и видеозаписи с мобильных телефонов, которых к тому времени у многих любопытных накопилось достаточно. Уничтожали также и прихваченные с собой жесткие диски с компьютеров, на которых успели перебросить фото и видео материалы, нашей трудовой деятельности. У некоторых были с собой ноутбуки, их тоже подвергли тщательной проверке на предмет изъятия компрометирующих нас материалов. Кое-кто, и я в том числе, насобирали на память, кучу осколков американских томагавков, которыми с кораблей обстреливали Триполи. На некоторых осколках была отчетливо видна маркировка на английском языке, и уж очень хотелось показать их своим друзьям и знакомым, да и просто оставить на память о былых временах. У "Бычка" был с собой профессиональный фотоаппарат, ноутбук, внешний жесткий диск с большим количеством материалов о нас, а снимал он очень много, взял на себя обязанности фронтового фото оператора, из снятых фотоматериалов, монтировал всевозможные слайд шоу. Это занятие было его увлечением, и он с удовольствием этим занимался. Теперь ему предстояло все свои труды уничтожить. Как он это делал, я не видел, может просто спрятал где-нибудь под диваном. Чтобы спрятать все, что могло нам навредить, использовалось все, что находилось в комнатах, в каминах, в больших кувшинах и вазах. Занимаясь уничтожением компромата, случайно заметили подсумок с рожками от автомата Калашникова, видимо в спешке или специально оставленных теми двумя молодыми арабами, что вели нас на эту дачу. Спрятать ее так, чтобы ее не могли найти, было большой проблемой. Но все-таки нашли выход, залезли на чердак, и через люк в крыше забросили подсумок подальше за трубу камина. Одновременно с этими действиями постоянно пытались дозвониться до любого из посольств, украинского, российского или белорусского. Но никто пока не отвечал. Через щели в шторах обозревали окрестности вокруг дачи. Удалось увидеть немного. Несколько таких же, как и наш, домов, бетонный забор слева в ста метрах от нас и полоска морского берега. За забором был расположен особняк, с развивающимся над ним итальянским флагом. Принадлежал ли этот дом итальянскому посольству, я не знаю, возможно, там кто-то и был, мы не проверяли. На кухне нашли кофе, конфеты, печенье, и кое-как подкрепились.

Продолжаяблюдать через щели в окнах, начали замечать бегающих по берегу отдельных арабов, таскающих всевозможные бытовые приборы. Как мы поняли, это были местные жители, которые занимались мародерством. Решено было сидеть тихо, не высовываться, авось пронесет. Но не до всех это доходило. Два наших товарища вышли на лужайку перед домом и устроили фото сессию. Это было верхом беспечности и не замедлило сказаться на нашей дальнейшей судьбе. Их, конечно же, заметили, и через несколько минут нас посетили, так называемые революционеры. Вошли человек шесть с оружием, в трехцветных банданах, молодые ребята, не больше тридцати лет. Видя, что мы европейцы, спросили на английском языке, кто мы, откуда и что тут делаем? Попросили предъявить документы. Кто на английском, кто на арабском языке, объяснили революционерам, что мы нефтяники, работали по контракту на российско-ливийской сервисной нефтяной компании. В данный момент, в связи со сложившейся обстановкой, мы вынуждены свернуть работы и убыть на родину, но не успели, из-за быстро развивающихся событий. Нас внимательно выслушали, попросили предъявить паспорта. Но, благодаря Шадрову, паспортов, то у нас и не оказалось. Самого Шадрова и еще десятерых наших с нами не было, никто не мог подтвердить наши личности. Хорошо еще, что у нас были, так называемые «битаки», то есть арабские удостоверения личности, где указывалось наша принадлежность к нефтяной компании. Это была лишь бумажка, но она имела хоть какую, но юридическую значимость. К сожалению, эти самые «битаки» у нас забрали, чем подвергли нас дальнейшим испытаниям. Нас никто не обыскивал, денег ни отнимал, все было достаточно корректно, что вселяло в нас некоторую уверенность в нашей безопасности. Нам даже дали возможность позвонить в посольство. К счастью Сашке Мариупольскому удалось дозвониться до российского посольства и сообщить, где мы находимся, что нас арестовывают. До остальных посольств дозвониться не удалось, не удалось дозвониться и до Шадрова. Очень странно повел себя Кирилл, когда в то утро до него удалось дозвониться, он прервал разговор, сказал что ему некогда сейчас, и больше ему не звонить. Нас на этой даче было семнадцать человек, один из нас был белорусом, остальные на тот момент были украинцами. О судьбе остальных членов нашей компании мы ничего не знали. Как потом выяснилось, в это самое время, один из наши руководителей Кирилл преспокойно садился на паром и убывал из Ливии, имея при себе кругленькую сумму в американской валюте.

Пробыв с нами не более десяти минут, революционеры, пообещав связаться с нашим посольством убыли так же быстро, как и появились. Продолжая оставаться на даче, мы с тревогой ожидали своей дальнейшей участи. Не прошло и десяти минут, как на дачу, буквально ворвались тоже как будто революционеры, но уже, какие-то другие. Зашло человек семь, кроме воинствующей молодежи, были и люди достаточно взрослые. Возглавлял боевиков не в меру упитанный араб в чалме, одетый в хороший натовский камуфляж, вместо «калаша» у него за спиной в специальном чехле виднелась американская автоматическая винтовка М-16, на боку огромный нож и пистолет в открытой кобуре. Из национальной одежды, на нем был только намотанный на голову, на арабский манер, платок – арафатка. Это был полевой командир по имени Отман, так звали его, прибывшие с ним арабы. Своим обликом он напоминал Карабаса-Барабаса, такой же толстый и бородатый, правда, борода, поменьше, чем у этого сказочного персонажа. Вошедшие боевики, действовали уже не так корректно, как первые. Первым делом они обыскали нас с ног до головы, затем проверили наши сумки, чемоданы и рюкзаки. Кто не успел запрятать доллары, тут же их лишился. Обыск проходил внутри помещения, после которого нас отвели в сторону и начали осматривать все помещения. Надеясь на то, что они не будут заглядывать в камин, кувшины и остальные укромные места, мы сильно ошибались. Была тщательно осмотрена каждая щель, перевернуты все кресла и диваны. Вскоре на середине комнаты начало появляться все то, от чего мы так старались избавиться. Не знаю, смогли ли наши товарищи испортить прихваченные с собой жесткие диски, кидая их в стену и ударяя по ним ногами, только арабы все их обнаружили и очень при этом радовались, словно нашли что-то сверхъестественное. Куча в центре комнаты постепенно пополнялась ноутбуками, плоскими современными мониторами, фотоаппаратами, всевозможными кабелями и прочими модными электронными штучками. При этом обыскивающие нас арабы, испытывали явное удовольствие. После этого нас попросили выйти на веранду перед входом в дом и построиться в шеренгу. Вещи, естественно, взять не позволили. Далее начался второй этап «марлизонского балета». На этот раз обыскали более тщательно. Все мы, кроме двоих, имели при себе от трех, до семи тысяч долларов США. Это была та самая зарплата, которую нам выдал Шадров с Кириллом. Те, кто приехал с самого начала, имели по семь тысяч, те, кто прибыл через месяц, по три. Так, во всяком случае, многие из нас думали. Как потом выяснилось, кое-кто имел и немного больше. Двоим из наших товарищей, повезло, они сразу после получения зарплаты, передали деньги своим подругам. Это те двое ребят, которые не ехали вместе с нами, а уже были в Ливии ранее. Эти их боевые подруги, можно сказать даже гражданские жены, работали в то время медиками в ливийских госпиталях. Даже через полгода после начала революции, таких вот медиков оставалось по всей Ливии около трех тысяч человек. Это мужчины и женщины, в основном, конечно женщины. Вообще Ливия была той страной, которая давала возможность заработать многочисленным желающим из многих стран мира. Многие из нас, разделили свои кровные доллары на несколько частей и рассовали в различные места своей одежды. Я, например, разделил свои семь тысяч, на четыре части, две из которых, спрятал под стельки своих легких летних туфлей, остальные рассовал по задним карманам брюк. Примерно так поступили и остальные члены нашей команды. Кто в носки, кто в трусы и так далее. Правда это нас не спасло, все равно в процессе еще многих последующих обысков, эти деньги у нас нашли, хотя и не сразу. К счастью, арабы не нашли на крыше дома, тот самый подсумок с четырьмя магазинами с патронами от автомата Калашникова, который мы, предусмотрительно и вовремя спрятали. Потом с нами попробовали провести провокацию. У боевиков были с собой мобильные телефоны с видеокамерами, и они с удовольствием нас снимали. Один притащил, откуда-то военную куртку, и автомат, затем пытались заставить одного из нас надеть куртку и взять в руки оружие. Никто на провокацию не поддался и фото сессия не состоялась. Затем нас обвинили в том, что мы являемся снайперами, утверждали, что давно знали о том, что именно тридцать человек снайперов пересекла границу с Тунисом два месяца назад. Объяснять, что-либо было бесполезно, да и не безопасно. Обыскав нас второй раз, забрав, еще что-то, нас под конвоем повели на площадку слева от дома. На этой площадке стояло несколько джипов с пулеметами в кузове, а рядышком курили и переговаривались между собой еще несколько человек в натовском камуфляже и с натовским оружием. Они стояли не далеко от нас, так что можно было слышать их разговор. Да они особо и не скрывались. Военные были, достаточно высокого роста, крепкого телосложения, от нашего взгляда не могла ускользнуть их военная выправка, экипировка тоже была не хилой. Но самое главное это их речь. Речь была на чистейшем английском языке, причем не американского, а именно английского произношения. Среди них были двое арабов, тех было видно сразу, трое остальных были европейцами. Говорили они о нас и слово снайпер, произносилось достаточно часто. Затем подогнали небольшой грузовичок, примерно такой же на каком мы спасались бегством. Подталкивая оружием, нас заставили залезть в кузов, по бортам уселись несколько боевиков и мы тронулись в путь. Сидеть было крайне неудобно, кузов был небольшим, металлическим, сидели мы вплотную друг к другу. Психологическое состояние наше тоже было незавидным. В мозгу постоянно крутилась мысль, что вот сейчас завезут куда-нибудь подальше в пустыню и расстреляют, а потом закопают и концы в воду. Некоторые из нас попрощались друг с другом, хотя, конечно, подсознательно каждый надеялся, что мы, все-таки иностранцы и боевики не посмеют нас вот так просто прикончить. Скорее всего, будут пытаться как-нибудь выставить в нежелательном свете перед нашими странами.

Ехали мы недолго, от силы минут тридцать – сорок. Заехали на какую-то огороженную высоким бетонным забором территорию. Как потом оказалось, это был институт нефти. Там в мирное время учились студенты, а сейчас располагался штаб боевиков. Машина остановилась сразу же за воротами, нам приказали спуститься вниз, построили в колонну и под конвоем повели вглубь территории. Территория была достаточно большой, на ней располагалось несколько больших и малых одно, двух и трех этажных зданий и корпусов. По всей территории тут и там стояли барановозки боевиков с приваренными в кузовах одно и двух ствольными крупнокалиберными пулеметами в основном советского и китайского производства. Возле них курили, громко кричали и просто шатались разномастные и возбужденные боевики-революционеры. Повсюду, где надо и не надо были прицеплены и развивались их зелено-черно-красные флаги.

Нас подвели к одному из небольших одноэтажных домов, выполненных по восточному стилю. Перед входом остановили, перестроили в колонну по одному и приказали заходить. По обе стороны от нас стояли с автоматами наизготовку несколько бойцов. Они громко смеялись, то и дело, щелкая затворами и выкрикивая на арабском языке разные ругательства, жестами показывали, проводя большим пальцем ладони по своей шее, очевидно давая нам понять, что они намерены с нами сделать. Мы по одному заходили в помещение, нас заставили снять обувь, вывернуть все карманы. Нас снова, в очередной раз обыскали. Мои тапочки с долларами под стельками остались стоять у порога перед входом в помещение. Еще была надежда, что когда я буду выходить оттуда, надену свои туфли и хоть что-то сохраню. Увы, этому не суждено было сбыться. Куда они делись мне неизвестно, видно достались какому-нибудь счастливчику арабу, а может просто выкинули на помойку, благо, таких помоек было у них на каждом углу. Так я остался босиком, в одной светлой рубашке с коротким рукавом и светлых легких летних брюках. Никому из нас не удалось сохранить больше вещей, чем мне.

Было нас в тот момент семнадцать человек. О судьбе остальных товарищей мы ничего не знали. Нас разделили на две группы примерно поровну и развели по двум соседним комнатам. Комнаты имели по паре окон и одну дверь, которая запиралась на ключ. На полу был расстелен ковролин и больше ничего. Нас заставили сесть на колени и снять рубашки. Двое боевиков нас очень тщательно осмотрели. Искали они на нашем теле следы от прикладов. Обычно, когда человек много стреляет из стрелкового оружия, в районе плеча остаются синяки, именно эти синяки они и искали. К счастью, таковых у нас не оказалось и нас на время оставили в покое. Мы больше суток ничего не ели, но об этом никто даже не вспоминал, все мы были в возбужденном состоянии, и было нам тогда не до еды. Мы немного перевели дух и собрались с мыслями. Мы обсудили свое положение и думали о том, что нас ждет в дальнейшем.

Наш покой продлился недолго. Дверь в нашу комнату, то и дело открывалась, и в комнату ввалились вооруженные боевики.

Вид у них был весьма угрожающим, они были крайне возбуждены, налитые кровью бешеные глаза говорили о том, что эти воины революции накурились марихуаны, и их тянуло на подвиги. Это были в основном молодые люди, возрастом не более двадцати-двадцати пяти лет, как правило, не грамотные, которых вовлекли в революцию и запудрили им мозги. Они из кожи лезли вон, чтобы показать свою революционную браваду, которая поощрялась воинами постарше и полевыми командирами. Вообще у арабов система подчиненности своим командирам, да и вообще дисциплина была чисто условной. Не было у них ни устава, ни инструкций, а все было по воле Аллаха. С именем Аллаха они убивали своих же единоверцев.

Эти горе революционеры сами заходили к нам в комнаты, а так же заводили на нас поглазеть своих многочисленных друзей. Каждый норовил скорчить перед нами страшную рожу, выкрикнуть что-нибудь оскорбительное, направить на нас автомат и пощелкать затвором. Кто-то приходил с кинжалом, и, достав его, показывал на себе, как он будет отрезать нам головы. К счастью для нас угрозы остались лишь угрозами, нас не били, а только старались унизить, но все-таки нервы наши были натянуты до предела. Один вид этих обкуренных молодчиков чего стоил. Но нам ничего не оставалось, как только терпеть и надеяться на лучшее. И мы продолжали терпеть. Хотелось бы отметить один момент, который делает честь тем сторонникам правительства Каддафи, которые были захвачены и находились в том же здании. В смежную с нашей комнатой, комнату, боевики привели два или три человека арабов. Нам, за тонкой стеной, было отчетливо слышно, как их заставляли признаться, в том, что они видели, как русские с оружием в руках воевали вместе с ними против революционеров. Этого мы не видели, но слышать, слышали и прекрасно поняли, о чем идет речь. Двое наших товарищей довольно хорошо знали арабский язык, и переводили нам каждое слово, сказанное за стеной в соседней комнате. Что потом стало, с этими, молодыми ребятами неизвестно, наверное, тоже пришлось им не сладко. Но, ни один из них не сознался в том, о чем требовали боевики. Мы слышали также и звуки затвора автомата. Может это была всего лишь инсценировка, чтобы подействовать на нас, не знаю, только это действие не имело дальнейшего продолжения.

Так мы просидели сутки, ночь, естественно прошла без сна, всю ночь нам в дверь либо стучали ногами, либо в комнату врывались обкуренные молодые и даже очень молодые революционеры, снова заставляли снять рубашки и смотрели на наши плечи на предмет синяков и ссадин. Лишь под утро они немного угомонились, и мы нам удалось немного подремать, сидя, прижавшись к стене спиной. Утром принесли нам немного перекусить. Это был небольшой лоток из фольги с сильно перчеными макаронами и пластиковую полутора литровую бутылку воды. После бессонной ночи и такая еда была за счастье, и мы немного утолили голод и жажду. На следующий день нас перевели в другое помещение, на той же территории. Там тоже было несколько комнат, нас снова разделили на две группы, и поместили в разные комнаты. На этот раз, комнатки были чуть побольше прежних. К нашему удивлению, в одной из комнат оказался, кем-то забытый, маленький телевизор с неисправным кинескопом, который светился только одним красным светом и спутниковый ресивер. В другой комнате был кондиционер. Но самое главное, там были матрацы. Площадь комнат еле-еле позволяла разместить все матрацы на полу, подушек не было, но это было уже для нас великим удобством. В тех комнатках мы просидели еще неделю, раз в день нам приносили еду и воду, но самое главное мы могли перемещаться между комнатами. Если кому-то было очень жарко, то он мог пойти в другую комнату, посидеть около кондиционера, а тот, кто хотел посмотреть телевизор в свою очередь приходил смотреть телевизор. Смотреть, это конечно, громко сказано. Из окна торчал кусок кабеля, он был не подключен и не имел наконечника для антенного гнезда. Но это для нас не было большой проблемой, почти все мы были радиоинженерами, и подключить кабель к ресиверу, а ресивер к телевизору не составило труда. Телевизионный кабель, как, оказалось, был подключен к спутниковой тарелке, видно когда-то тут был офис или кабинет. Через несколько минут мы уже смотрели канал «Евроньюс», правда на английском языке, и пару каналов на арабском. За эти двое суток мы хоть как-то узнали, что твориться в мире. Кстати именно тогда, мы узнали о крушении самолета с хоккейной командой из Ярославля. Новости мы смотрели не переставая, был конец августа 2011 года, шли кровопролитные бои в ливийском городе Бонивалид и других городах. Преданные Каддафи войска продолжали сопротивляться, часть этих войск предала своего любимого правителя и перешла на сторону повстанцев, но остальные продолжали упорно сражаться. Исход революции решили авианалеты стран коалиции. Без этих ударов, врятли смогли бы повстанцы победить правительственные войска. И еще, очень нас огорчило известие о воздержании при голосовании в ООН о безполетной зоне российской делегации. Сразу было понятно, что судьба Ливийской Джамахирии будет предрешена. Как показало время, так оно и произошло, все это повлекло за собой дальнейшие для этой страны, для и многих других стран, трагические и кровавые события. Не было тогда еще на слуху у всех «Исламского Государства», не было и «Аль-Каиды», хотя их призрак уже бродил по странам Магриба.