Текст книги "Сапфировый кондор. Детективно-политический трактат"

Линст возвратился в комнату. Он не смог дозвониться до нужного человека, тот должен был появиться в редакции только завтра утром.

– Вы говорили в машине о смертельном лезвии, о том что жизни Феррантоса угрожала реальная опасность. Не хотите поговорить об этом? – отошел от французского окна Касатин.

– Да, пожалуй. Более подходящий случай все равно вряд ли представится.

Линст откинулся на спинку дивана, вытянул еще слегка дрожавшие от нервного перенапряжения ноги и поведал журналисту детали одного события, которое произошло несколько лет назад в ресторане «Ариадна».

Глава 22

В тот день к Линсту, который вовсю источал энергию, создавая очередную редакторскую колонку, постучалась одна из его сотрудниц. Алиса была молоденькой журналисткой с быстрыми и худенькими ногами, небрежной прической и неукротимым запасом жизненных сил, направленных, на счастье Джаспера, на добычу актуального и интригующего материала. Там, где ожидался приезд именитого гостя, должен был состояться долгожданный кинопоказ или собиралось массовое шествие – везде одной из первых появлялась хрупкая фигурка Алисы с огненно-кучерявой копной волос и зеркальной камерой через плечо. Ее репортажи, несмотря на чрезмерную эмоциональную экспрессивность, были написаны бойким живым языком и пользовались спросом у читателей журнала.

Она постучала в дверь главного редактора и тут же оказалась рядом с его столом, не утруждая себя ожиданием приглашения от Джаспера войти в кабинет.

– Маср Линст, у меня есть замечательная идея! Обещаю, что после этого разоблачения тиражи нашего издания поднимутся выше Эйфелевой башни!

Линст нехотя оторвал взгляд и перьевую ручку от клочка бумаги с набросанными на нем тезисами будущей вступительной статьи. Он не любил, когда его прерывали столь бестактно, но от Алисы он давно перестал ждать излишней деликатности. Она была ценным сотрудником, поэтому ее поведение мало кого заботило.

– Ладно, Алиса, выкладывайте свой рецепт покорения мира.

– Помните историю про журналистку, устроившуюся на работу в местный американский паб и обнаружившую там секретную комнату со звукозаписывающим устройством, следы от которой вели в наше казначейство, расположенное в соседнем здании? Был громкий скандал, а началось все с сенсационного репортажа об американских разведчиках, тайно встречающихся в пабе ровно в 23.30! И это разнюхала девчонка из конкурирующего издания, сейчас она уже имеет собственную колонку в журнале!

– Вы хотите выбиться в руководители, Алиса? Это дело трудоемкое, требует опыта и серьезной подготовки, не торопитесь взлетать…

Джаспер запнулся: он вспомнил свой приход в мир масс-медиа через любовные объятия Эльзы и осознал, насколько он лукавит.

– Ну надо же когда то начинать свое победное движение наверх, господин редактор! Моя хорошая знакомая работает администратором элитного ресторана «Ариадна». Она поделилась со мной интересной новостью! Сейчас ресторан набирает новый персонал, поскольку сменяется его руководство. Итальянские шеф-повара уходят вместе с прежним директором. Новый же владелец заведения, маср Лиммен, набирает британских поваров, а девушек – исключительно санториек, из столичных жительниц, чтобы не платить им за съемное жилье. Мои коллеги-репортеры из других отделов рассказывали, что «Ариадна» получает продукты от нелегальных поставщиков, а накладные и бухгалтерские документы виртуозно подделываются. Это только догадки, никому не удавалось схватить их с поличным. Да и пафосный имидж ресторана не дает возможности подобраться к ним максимально близко… Вернее не давал. Я уверена, что изучение ситуации изнутри обязательно принесет плоды, вы же меня знаете!

Редактор не сразу понял, к чему Алиса затеяла весь этот рассказ, однако, когда она закончила, его осенило.

– Уж не официанткой ли вы собираетесь там подрабатывать, деточка? И вы хотите, чтоб авантюра прошла с моего согласия? Мне потом за подобные дела так поддадут под зад, что, действительно, улетим за Эйфелеву башню.

– Маср Линст, владельцам американского паба было явно не до той корреспондентки, которая всю ту кашу заварила. Им вообще было уже не до чего! Неужели вы считаете, что после нашего материала они будут искать виновника? Они будут пытаться найти оправдания и очистить свою репутацию, это куда важнее!

– Одно другому не помеха. К тому же это не тема для нашего журнала.

– В любом случае, игра будет стоить свеч! И тема очень удачно впишется в выпуск, посвященный последним коррупционным делам. Представьте: владельцы одного из самых изысканных кулинарных заведений города – члены преступного европейского синдиката по сбыту просроченной продукции!

«Да уж, такой сотруднице только дай жезл в руки – сразу всех по мировым синдикатам зла распихает», – подумал Линст, но вслух отважился только спросить:

– А ваша подруга-администратор почему вам не поведала всего? Зачем самой туда соваться? К тому же она наверняка знает, где вы работаете и чем занимаетесь. Не боитесь?

– Скажу ей, что уволилась. Что вы во мне разочаровались, ха-ха! Или наоборот, что я – в вас. Да придумаю, это уже моя проблема. Ей поведать мне нечего, она сама знает только то, что ей положено знать. Приоткрыть завесу тайны она и не пытается, боится неприятностей.

«Какая осторожная, не то что эта рыжеволосая бестия…» – сделал про себя вывод Линст.

– Берите отпуск и дерзайте, Алиса. Если предприятие и впрямь оправдает вложенные усилия, я вас щедро отблагодарю. Отпускные возьмете в бухгалтерии, я сейчас позвоню и распоряжусь.

– Вы прелесть, маср Линст, считайте, что материал в кармане! Мои друзья не врут насчет нелегальных поставок и отмывания денег, вот увидите!

Алиса шумно удалилась, напевая себе под нос, оставив, наконец, редактора наедине с тишиной и собственными мыслями.

Глава 23

«Ариадна» располагалась на одной из центральных улиц города – Тильмирре. Ресторан находился на верхнем этаже красивого трехэтажного здания песочного цвета, украшенного небольшой изящной колоннадой и декоративными балконами. Швейцар, прислонившийся к дубовой золоченой двери, и припаркованная у входа шеренга «ягуаров» и «майбахов» красноречиво говорили о заведении еще до того, как посетитель попадал внутрь. Убранство самого зала «Арианды» демонстрировало высокий статус клиентов не меньше, чем коллекция дорогих автомобилей снаружи. Кружевные мягкие диваны такого же, как и стены здания, песочного цвета принимали посетителей в свои объятия. Широкие столы из красного дерева и с мраморными ножками в виде львиных лап позволяли разместить огромное количество горячих блюд, винных бутылок, холодных закусок и различных деликатесов. Столики чередовались с мраморными статуями на постаментах, которые изображали героев древнегреческих мифов – Тесея, Прометея, Геркулеса, Орфея, Эвридику и других. На стенах в лаковых рамках висели тексты древнегреческих легенд, повествующих о тех героях и героинях, которые смотрели в блюда посетителей, стоя на своих мраморных пьедесталах. Алису приняли не сразу, ей было необходимо выработать плавную походку, держа в руке наполненный поднос. Менеджеру ресторана, тем не менее, приглянулась ее расторопность и усердие. После непродолжительной тренировки под руководством более опытной официантки она научилась скользить с десятью блюдами в руке настолько ловко, что испытательный срок ей был сокращен до одного месяца. Если другим только что поступившим на работу девушкам доверяли только пепельницы и грязную посуду, то Алиса уже вовсю принимала заказы, искусно маневрируя между столиками и уворачивая бедра от назойливых лап подвыпивших сладострастников. Английским она владела хорошо, ногти, столь заметные в работе официанта, были у девушки всегда аккуратно подстрижены, а волосы элегантно собраны сзади.

В один из вечеров, уже после закрытия ресторана, управляющая «Ариадны» подошла к Алисе, протиравшей столы, и с досадой проговорила:

– Послушай, у нашего бухгалтера сегодня случилось новое сердечное обострение, пришлось срочно вызвать машину из амбулатории. У него остался незапертым сейф, я попрошу тебя подняться к нему в кабинет и убрать все его документы. Возможно, скоро будет проверка, пусть лучше папки будут надежно убраны, а не разбросаны по всей комнате, как это обычно происходит. Я бы сама это сделала, но у меня сейчас важное дело. Справишься?

В этот поздний час в помещении были только они одни, за исключением охранника у входной двери. Алиса кивнула и отправилась в бухгалтерию. Она старалась держаться на виду у управляющей как можно спокойнее, но внутри нее бешено колотилось сердце. Это был шанс, упустить который было бы для нее преступлением. «Безусловно, там кроется вся разгадка. Не может быть, чтобы бухгалтер не был в курсе дел, – рассуждала она. – Управляющая доверяет мне понятно из-за чего, охранник на входе тут же обнаружил бы бумаги, если б я попыталась их унести. Но уносить их я и не собираюсь, есть куда более простое решение проблемы. Иначе, не зря же я приобрела ту минифотокамеру, встроенную в тушь для ресниц!» С этими мыслями она поднялась на верхний этаж, где находились технические помещения ресторана и бухгалтерия. Она медленно отворила дверь и зашла в темноту. Свет от уличных фонарей проникал в комнату и падал на разложенные на столе листы бумаг, пестрящих цифрами и колонками. Алиса включила настольную лампу и начала судорожно копаться в бумажной массе. Небольшой курс бухгалтерского учета, пройденный ей в институте, позволял кое-что соображать в числовых иероглифах, выписанных старательной рукой человека, ныне лежащего в больничном отделении для сердечников. Несколько бумаг, собранных в отдельной папке, привлекли внимание журналистки. Но сумочки с тушью и встроенной фотокамерой у нее при себе не было – она осталась в комнате для официанток. Алиса недовольно хмыкнула, браня себя за непредусмотрительность, и вышла из кабинета. Пройдя через темный коридор, она открыла дверь и прошла, как ей казалось, в комнату, где лежала ее сумочка. Однако пройдя чуть дальше, она поняла, что это было соседнее помещение – «зеленый зал», специально отведенный для особо важный гостей, с большим овальным столом и золочеными настольными лампами, зеленые абажуры которых еще были свидетелями карточных игр, устраиваемых императорскими гвардейцами в этом здании несколько столетий тому назад.

Она развернулась, чтобы выйти, но неожиданная фраза, раздавшаяся где-то за шторой, отделявшей ее от самого помещения зала, заставила Алису застыть на месте.

– Феррантос сам копает себе дорогу в небытие. Думаю, нам пора решить, как ему туда побыстрее отправиться! – произнес низкий голос, который корреспондентке неоднократно приходилось слышать. Она на цыпочках, едва дыша, подошла к темно-зеленой шторе и слегка отодвинула ее, чтобы одним глазом взглянуть на происходящее. Профессиональное любопытство в очередной раз одержало верх в ее душе.

Лампы были включены, абажуры излучали приглушенный изумрудный свет, падавший на стол и на людей, сидевших вокруг него. В центре стола стояли бутылки Hennessey и Green Label, рядом – алюминиевое ведерко с колотым льдом.

– К чему такая категоричность, дружище? Он просто наговорил лишнего, видимо устал от команды… Но всему свое время, мы еще в состоянии переубедить его, – размеренно произнес один из гостей, темноволосый мужчина со смуглым лицом и большими глазами слегка навыкате.

– Я несколько раз беседовал с ним, Феррантос настроен вполне серьезно. Это может стоить нам всего положения, – проговорил тот, кто минуту назад предлагал отправить президента в небытие. Это был Фриндон Парлис, председатель правления крупнейшего металлургического концерна Сантории – «Титаниуса». Его широкая фигура была облачена в темно-серый костюм-тройку, на левой стороне жилета поблескивала цепочка от карманных часов. Ему было около 50 лет, но моложавое и подтянутое, не без помощи столичных медиков, лицо бизнесмена более походило на лицо перспективного теннисиста в период пика его спортивной славы. Возраст выдавали только волосы пепельного света, аккуратно уложенные с боковым пробором, и глубокие морщинки в уголках усталых хищных глаз. Он сидел, широко расставив руки и с лидерским вызовом глядя на окружающих. Около его правой руки, украшенной гранатовым перстнем, стоял бокал с наполненным виски.

Алиса окинула взглядом окружавших его людей и поняла, насколько серьезная компания собралась сегодня в этой гостевой комнате. Мужчина с темными волосами, задавший Парлису вопрос, был главой одной из самый влиятельных компаний в стране – «СантЭнерГрупп», занимавшейся электроэнергией и контролировавшей ключевые топливно-энергетические объекты. Его звали Морган Доллис, журналисты любили копаться в его прошлом, так как постоянно находили какую-либо скандальную информацию о владельце компании. Доллис же, в свою очередь, каждый раз виртуозно увиливал от ответа на обвинения. Благодаря целому подразделению адвокатов, работавших на него, ни одно журналистское расследование не было доведено до суда.

Рядом с ним вокруг стола сидели: Робин Паттард – толстяк с пышными усами, владелец крупнейшего финансового консорциума «Зеро-Банк-Инвестмент»; худощавый меланхолик Меллиос Кроминш – председатель правления группы «Карат», занимавшейся добычей драгоценных камней и самоцветов на территории страны; грузный Василис Нетрада – спикер Наивысшего созыва и председатель главной политической силы – Всеобщей санторийской «Партии национального союза», определяющей курс внутренней и внешней политики в стране; кучерявый коротышка Вилли Штакельбрус – кумир радикальной молодежи, и лидер главной оппозиционной силы – «Партии социального прогресса и независимости». Два оставшихся члена этого «собрания» сидели к Алисе спиной, в приглушенном свете ламп ей не удалось их распознать.

– Да, его последнее интервью произвело большой резонанс, если реформы действительно начнутся, это ударит по всей системе, – заметил Паттард. – Люстон, видимо, устал от нас и решил сыграть в «доброго правителя», завоевать себе новые баллы у толпы поклонников.

– Представляю, что будет, если снизить тарифы на электроэнергию и поставить энергообъекты под контроль государства! Будет только хуже, поскольку человек, не разбирающийся в рынке, никогда не сможет эффективно управлять такой сложной и запутанной системой! – вторил ему Доллис.

– Только не говорите, Морган, что ваша компания живет исключительно по законам Адама Смита и ничего не наживает от рыночных махинаций. Уж на что, а на тайную вечерю наша встреча явно не тянет, – язвительно проговорил Нетрада. – Каждый тут имеет столько, сколько позволяют его возможности. Но скоро мы можем такой возможности лишиться, по крайней мере, вы, господа бизнесмены, точно!

– Феррантос может ударить по всем, Василис. Не забывайте, где хранятся ваши вклады, а также счета вашей дражайшей дочери, владелицы модельного агентства, – предупредил его Паттард.

– Я это прекрасно осознаю, Робин. Так же как и то, что, начав с финансовых секторов, наш президент затем примется и за политическую сферу. Экономические реформы всегда предшествовали партийным чисткам. К тому же я давно не доверяю Люстону, он уже не тот адекватный лидер, каким был создан при Кнауше. Власть слишком вскружила ему голову.

– Да вы все не то говорите! Кругом одна разруха, а вы переживаете за лишний процент с прибыли! Феррантос уже впал в маразм, потому что не способен что-либо изменить в стране! Его необходимо убрать, а реформы нужны! Бензин дешевым сделать, оплату жилья, коммунальные услуги, образование, электроэнергию… Иначе мы сами будем уничтожены! Видели выступления на площади? Что это, просто так народ сошелся, поорать и выпить? Да на вождя спьяну поглазеть? Хватит тут сидеть и совершать умственные аборты, делом заниматься надо! – нервно прокричал Штакельбрус Во властных кругах Вилли имел репутацию политика с трезвым взглядом на вещи, который слегка затуманивался лишь чрезмерно раздутым честолюбием. Ораторские качества возвели его на небольшую, но заметную скалу, недалеко от политического Олимпа, с которой он мог влиять на массы настолько эффективно, насколько позволяли его лидерские способности и насколько это было выгодно тем, кто определял политику государства. Умелое маневрирование среди опасных лавин и ореол неистового борца за справедливость сделали из Вилли Штакельбруса всенародного любимца, вечного оппозиционера, прикормленного властью и давно смирившегося со своей ролью в этом государственном спектакле.

– На площади хотели перемен, и они начнутся! – ответил один из тех, кто сидел спиной к Алисе. – Как только место Феррантоса освободится, будет объявлен новый курс, который окажется выгодным и им, искателям народных благ, и нам, живущим уже по реальным законам человечества.

Журналистка узнала бы этот голос на любой записи, настолько хорошо она его изучила за годы своих расследований. Это говорил Геральд Гаулер, занимавший в то время пост помощника президента и советника по внутренним вопросам.

– Мы и молодые бунтари Кингстола – совершенно разные стихии, у нас не может быть одинаковых интересов. Хотя бы потому, что их победа автоматически означает наше поражение как властной группы… – скептически покачал головой Парлис, сидевший напротив.

Алисе казалось, что Гаулер даже со спины источал уверенность и жестокость.

– Никто и не собирается дарить им победу, Фриндон. Они выдвигают требования, мы их частично удовлетворим, не ударяя по собственным интересам и карманам. Часть этих оборванцев успокоится и остынет, остальные будут с упованием ждать продолжения «концерта», считая, что мы пошли у них на поводу. Главное – снизить накал их недовольства как можно быстрее, затем останется лишь грамотно ликвидировать их речистых вождей и отправить все данные обещания в «долгий ящик». Сам факт смены власти и разговор с оппозицией будет значить многое, а дальше – дело полиции, чиновников и спецслужб.

– Кто же гипотетически может стать «наследником» нашего президента? – пристально глядя на него, поинтересовался Кроминш.

Вилли Штакельбрус при слове «наследник» заметно оживился.

– Это должен быть человек дела, с твердой рукой и решительной натурой! И так уже страну забросили, как никому не нужный чулан, еще и мягеньких реформаторов во власти видеть хотят. Что последние десятилетия ничему не научили что ли?

– Вилли, наиболее подходящая кандидатура в ваших глазах – это вы сами? Я правило понял? – иронично усмехнулся Парлис.

– Ну найдите лучше, если сможете! За мной – народ Сантории, меня любят, знают, уважают как политика, ценят как умного человека.

– Вы доведете страну до духовного концлагеря.

– Вы ее уже и так довели черт знает до чего!

– Нет, это должен быть человек, находящийся уже на вершине власти, знающий все проблемы общества и способный вызвать доверие у граждан. За вами, Вилли, пойдут очень немногие. Вы и сами прекрасно знаете, что никогда не добьетесь поддержки большинства.

– При наличии средств я добьюсь всего, вы же сами меня постоянно зажимаете. Нетрада со своей партийной группировкой никогда не допустит моего превосходства, он меня боится и правильно делает.

– Штакельбрус, хватит говорить чушь! – отозвался Василис. – Вы больше пятнадцати лет исполняете то, что вам поручено, за это имеете все земные блага, яхту, виллу, коллекцию роллс-ройсов. Не лезьте за короной, иначе лишитесь своей райской жизни. Критикуйте, но не забывайтесь!

– Да вы мне противны, поэтому и критикую! И никогда не поддержу больше ни одного вашей партии! – прокричал Штакельбрус. Резким движением руки он ослабил узел галстука, залпом допил остатки Хенесси в своем бокале и направился к выходу из зала. Алиса еле успела скрыться за портьерой, чтобы остаться незамеченной.

Когда Вилли, ворча, удалился, слово взял Гаулер.

– Послушайте меня, господа. После ухода Феррантоса необходимо официально объявить о смене курса, но сделать это максимально осторожно, чтобы реформирование системы не отразилось на нашем собственном положении.

– Звучит заманчиво, Геральд, но слова – это одно, а реальные предложения на бумаге – совсем другое, – покачал головой Паттард.

– Робин, я не привык говорить, не имея под рукой письменных подтверждений своих слов. Василис, вы захватили с собой папку? – обратился Гаулер к Нетраде, сидевшему справа от него. Тот молча открыл портфель и со значительным видом извлек оттуда бардовую кожаную папку с выгравированным гербом Сантории. После чего протянул ее Геральду.

– Вот и доказательство, можете ознакомится, – и Гаулер положил папку на середину стола.

– Что в ней? – затягиваясь сигарой, полюбопытствовал Парлис.

– То, чем вы интересовались. Проекты будущих реформ. Ряд громких обещаний, привлекательные социальные программы, несколько экономических законопроектов, дополнительные статьи расхода на образование, здравоохранение, культуру. Послабления мелким предпринимателям, амнистия политзаключенных. Штекельбрус был прав, нам придется пойти на уступки, но все то, что прописано в моих предложениях, никаким боком не затронет интересы политической элиты и крупных финансовых групп. Мы с Нетрадой втайне работали над этими предложениями последние две недели. В качестве начала для новой эпохи в истории нашей страны они вполне сносны, господа.

Парлис и остальные участники собрания, вставшие у него за спиной, пробежались глазами по документам и стали ободряюще перешептываться. Здесь Алиса смогла разглядеть последнего гостя, сидевшего, как и Гаулер, к ней затылком. Это был Алекс Анжест – генеральный директор Центрального санторийского телеканала, грамотно направляющего в сознание населения потоки необходимой информации.

Гаулер посмотрел на собравшихся, и в его карих глазах блеснули едва различимые огоньки разогретого честолюбия.

– Ну что вы теперь скажете? Кто самый лучший и самый выгодный преемник хозяина Эвженского дворца?

– Мда, Геральд, это стоит обмозговать, но вы действительно достойная кандидатура… Политические способности налицо… – поглаживая в задумчивости усы, проговорил Паттард.

– А поддержат ли вас наши зарубежные партнеры, Геральд? Вы у них можете ассоциироваться с Феррантосом, с авторитарным правлением и непредсказуемыми действиями на международном поле, – сомневался Доллис.

В этот момент в комнату постучали. Управляющая вошла и провела за собой человека в темных очках, не по погоде укутанного в теплый вязаный шарф, закрывавший нижнюю половину лица. После того, как управляющая почтительно удалилась, он снял свой камуфляж, и Алиса чуть не вскрикнула от изумления. В нескольких метрах от нее стоял человек, которому уже лет десять было запрещено въезжать на территорию страны. Это был заклятый враг Феррантоса – бывший министр экономики и промышленной политики, владелец некогда крупнейшего акционерного общества «Дельта», а впоследствии – беглый миллиардер Юлиус Эллит, которого заочно все именовали «Пухлый Юлиус» из-за его небольшой и плотной фигуры. Именно такую кличку он носил в колонии, когда был юным спекулянтом и контрабандистом, схваченным с поличным и освобожденным при Кнауше. Было множество толков по поводу того, что сблизило Юлиуса и Кнауша и что затем поссорило Юлиуса с Люстоном Феррантосом, однако истинную причину не удавалось раскопать даже самым дотошным журналистам. Последние годы «Пухлый» Юлиус проживал в Буэнос-Айресе, активно выступая за смену режима в родной стране. Его появление в «зеленом зале» стало большой неожиданностью для многих, но только не для Гаулера.

– Здравствуй, Юлиус! Ты немного опоздал, но прибыл как раз к кульминации. Что удалось выяснить на саммите?

Алиса поняла, что речь идет о саммите глав государств, состоявшемся на прошлой неделе в Аргентине.

– Все в порядке, Геральд, мне удалось встретиться кое с кем из интересующих нас людей, я поведал им твою программу и все то, о чем мы ранее условились. Было непросто, но они дали добро.

– Геральд, неужели ты успел заручиться поддержкой…? – начал было Парлис.

– Пришлось! – самодовольно прервал его Гаулер. – Ты же знаешь, что такое смена власти в современном мире. Без поддержки влиятельных держав шансов удержать позиции не было бы никаких. Если бы, скажем, Кингстол пообещал иностранцам больших благ чем я, нашлась бы тысяча способов отправить меня под домашний арест и заставить объявить об отставке. А потом бы полетели и ваши головы. Но сейчас нам действительно нечего бояться.

– Ну и что же ты им пообещал? Признавайся. Ясно, что они это сделали не за красивые глаза Юлиуса.

– Выгодные контракты, что же еще. Импорт некоторой продукции для начала. Для этого придется закрыть ряд наших предприятий, но мы найдем, куда распихать оставшихся без работы. Потом с тобой и Доллисом встретимся с иностранными инвесторами и обсудим перспективные направления для партнерства.

– Ты слишком самоуверен, Геральд, но лучше тебя, пожалуй, кандидатуры все равно не найти…

– Не найдете Фриндон, как бы ни искали!

– А как планируете поступить с узурпатором? – ехидно влез в разговор Юлиус. Слово «узурпатор» он употребил с особым брезгливым оттенком, чтобы показать, насколько Люстон ему противен.

– Это дело техники, – спокойно ответил ему Гаулер. – Достаточно изучить опыт удачно спланированных операций. Папа Иоанн VIII, эрцгерцог Франц Фердинанд, Джон Кеннеди, Индира Ганди, Беназир Бхутто, принцесс Диана… Кто знает, что стояло за этими смертями? Одни сваливают все на фанатиков и психопатов, другие – на роковые стечения обстоятельств, но всегда были люди, получившие выгоду от убийств, и никто не сможет доказать наверняка, что их руки чисты и невинны. Замести следы ничего не стоит, тем более для людей с мозгами в голове и с властью в руках.

– Это верно! – удовлетворенно улыбнулся Юлиус.

– Думаю, что нам пора расходиться, – взглянув на часы, произнес Парлис. – А то секретари и жены поднимут тревогу, что крайне нежелательно сейчас.

– Да, детали обсудим позже. Сейчас главное принципиальное согласие! – согласился с ним Нетрада, натягивая плащ. – И мы его, надеюсь, достигли!

– Рискованно предприятие, но Феррантос не оставляет нам выбора. Большая политика – это серьезная игра, причем командная. А он выбился из команды, – заметил Кроминш.

Постепенно зал опустел. Первыми ушли Паттрад, Доллис и Нетрада, затем – Парлис и Кроминш.

– Юлиус, где вы намереваетесь остаться? – поинтересовался Алекс Анжест, завязывая шарф.

– У меня самолет в Аргентину через 50 минут. Пока здесь заправляет узурпатор, здесь не будет ни меня, ни моих капиталов. Что, Алекс, соскучились по прежним временам? Тяжело работать по заказу?

– Можно подумать, что я когда-нибудь работал без заказов. Свобода информации – это тоже заказ, просто в другой форме. Абсолютной свободы все равно не бывает, государство такого никогда не допустит.

– И правильно делает, вам только дай полную волю, такого в голову глупому населению набьете, что ни одному правителю не расчистить, – со злой усмешкой произнес Гаулер.

Через минуту все трое вышли, погасив свет. Алиса вдруг поняла, что она задержалась здесь непростительно долго и что ее могли хватиться в главном зале. Но информация была дороже всего остального. Журналистка отпустила штору и быстро засеменила обратно в коридор.

Она спустилась в комнату для обслуживающего персонала, слегка покачиваясь от волнения. Она все же достала свою портативную камеру, после чего вернулась в кабинет бухгалтера. Но на этот раз бумаги с цифрами ее абсолютно не волновали, мысли были охвачены только что услышанным разговорам. Никакие махинации «Ариадны» не могли сравниться с заговором политической элиты и крупнейших финансовых магнатов против президента страны, это было все равно что полет стрекозы поставить в один ряд с запуском нового сверхскоростного самолета-беспилотника. Бухгалтерские расчеты прыгали в затуманенных глазах Алисы, но она, несмотря ни на что, сделала фотокопии и аккуратно убрала документы в сейф. Управляющая протирала после гостей бокалы в «зеленом зале», поэтому долгое отсутствие Алисы осталось незамеченным. Хотя журналистку это мало волновало – она исполнила свою миссию и не собиралась возвращаться обратно. Выйдя из здания ресторана, журналистка полубегом направилась в сторону квартиры Линста.

Редактор был уже в халате, его волосы сохли после мытья, а кожа на лице слегка блестела из-за обработки увлажняющим лосьоном. Настойчивый звонок в дверь, сопровождавшийся негромким, но активным постукиванием звонившего, заставили его подняться с насиженного дивана и пройти в коридор. «Маср Линст, откройте! Мы можем лишиться президента, Парлис и Гаулер замышляют его ликвидировать!». – прокричала с порога его подчиненная. Через несколько минут она поведала Линсту всю суть разговора в «зеленом зале».

Глава 24

– И что же вы сделали? Феррантос узнал об этой встрече? – оживленно спросил Касатин.

– Да, думаю что узнал… – прозвучал неуверенный ответ.

– То есть вы хотите сказать, что он мог и не узнать о заговоре? Неужели вы не предотвратили возможную трагедию?

– Ну вы же понимаете, насколько Феррантос высок для моего уровня. Естественно, что наша встреча не состоялась бы. Я даже подозреваю, что они упекли бы меня в камеру за распространение ложной информации. А если у нас попадешь в камеру, освободят только в ходе очередной амнистии, которые бывают крайне редко.

– Но все же вы сообщили кому-то?

– Естественно. Надежному человеку, близкому к президенту.

– Дорду Штихилису?

– Он хороший исполнитель, но ему не хватает стратегического мышления и аналитического ума. Нет, есть куда более надежный человек, который никогда бы не вступил в эту «группу свержения». Вы про него слышали, это Ольмис Краучер.

– Главный разведчик?

– Вот именно, так его обычно именовали санторийцы. Дураки внешней политикой не занимаются, поэтому Ольмис пользовался негласным авторитетом. К тому же он всегда был близок к президенту. Я отправил ему по своим каналам секретное письмо с предупреждением, и он ответил. Обещал принять меры и благодарил за преданность. Не знаю, лукавил он или нет, но через некоторое время произошло то роковое событие в Карлинсе. А уж о том, выжил он там или нет, кто в итоге одержал верх – Феррантос, Краучер или группировка Гаулера, я не берусь рассуждать.

– У меня складывается впечатление, что если бы все прошло по плану Гаулера, мы бы сейчас не сидели тут, как две загнанные лисицы.

– Кто знает, может им от вас нужно нечто другое? Может просто они хотят заставить вас замолчать и закрыть досье Феррантоса для иностранных журналистов навсегда.

– Тогда бы этот парень, прибитый цветочным горшком, со мной не церемонился… Ну и как тогда быть с другим вопросом, который не дает мне покоя – откуда в моей комнате появилась трость президента? Готов поклясться, что это не подделка.