Текст книги "Знаменитые Козероги"

Автором этого интервью был журналист Вадим Горшенин, который приехал к Филатову не домой, а на работу – в один из кабинетов «Мосфильма», где Филатов работал над фильмом «Любовные похождения Толи Парамонова». Главная студия страны, некогда гордость Советского Союза, представляла тогда собой жалкое зрелище: полное запустение, разруха. Не случайно в самом начале своего материала Горшенин отмечает, что, пока они с Филатовым шли от проходной до кабинета, им по пути попалось всего полтора десятка человек. И это на студии, где каких-нибудь несколько лет назад жизнь била ключом и где люди (актеры, режиссеры, техперсонал) ходили буквально толпами.

Интервью началось с грустной констатации Филатовым того, что происходило в стране. Цитирую:

«Наше время характеризую как аморальное, естественно. Успокаивает, однако, одно: все, что аморально, в России никогда надолго не приживалось. Самое же неприятное из происходящего, что поменялись местами все приоритеты. То, что всегда считалось хорошим и нравственным, стало никчемным и глупым. Всю жизнь в России знали: воровать нехорошо. А тут выяснилось: не только хорошо, но и как бы уважаемое это дело. Заметили? Мы сегодня и осуждаем этот порок с какой-то заранее оправдывающей интонацией.

Правда, нас поставили в известность: мол, идет накопление первоначального капитала. Но кто его копит, на что, на какие такие нужды и где он, этот капитал, находится, не сообщается. А потом неожиданно окажется, что весь он уже на Западе, накопленный. И мне, например, совсем непонятно: захотят ли его возвращать в Россию? Вдруг нет. К сожалению, взаимоотношения между людьми сегодня во многом изменили деньги. Ну да, понятно: при нынешнем режиме можно зарабатывать намного больше, чем при системе уравниловки. Но что с этого умом-то пятиться?..»

Далее речь зашла об апрельском референдуме, где, как мы знаем, победили ельцинисты. Победили во многом благодаря деятелям культуры, которые призвали народ голосовать за Ельцина и его реформы. Филатов высказал свою негативную оценку по адресу этих людей, за что немедленно был атакован художницей по костюмам к фильму «Любовные похождения Толи Парамонова» Алиной Будниковой, которая тоже находилась в кабинете и встала на защиту интеллигентов-ельцинистов. На что Филатов заметил:

«Интеллигенция в России всегда выполняла очень мерзкую роль по отношению к народу. Она всех заводила, думая, что сама тоже часть народа, живя далеко не как народ. Всегда немножко лучше. Наша интеллигенция немножко марсианская. Все-таки нужно понимать: мы живем иной жизнью, нежели народ. Поэтому пусть бы он сам для себя решил, как ему жить».

А. Будникова: «Сами люди еще не дошли до того состояния, когда могли бы что-то решать, потому что наше общество находится не в каком-нибудь демократическом, а в посткоммунистическом состоянии».

Л. Филатов: «Человеку ведь наплевать, Алина, в какое из своих собственных теоретических построений поселила его интеллигенция. Ему важно жить хорошо, чтоб в доме поесть что-нибудь было».

А. Будникова: «А я считаю, что человек послушает, что ему скажет, например, Леонид Филатов, как он предлагает голосовать, и сделает так, как надо, вслед за тобой».

Л. Филатов: «Знаешь, Алин, а я вполне отдаю себе отчет в том, что не могу и не имею права гарантировать людям того, что обещает им эта власть».

А. Будникова: «Это неправда. Почему ты не можешь гарантировать, ведь власть эта в первый раз настоящая, интеллигентская. И если ты ее не поддержишь, то те самые люди создадут тебе такую жизнь, в которой ты жить не сможешь».

Л. Филатов: «Почему?»

А. Будникова: «Потому, что именно эти люди через свое правительство рабоче-крестьянское создавали тебе уже такую жизнь все семьдесят лет. Этот так называемый народ. А ты ведь в их жизни задыхался».

Последняя фраза выглядит странно. Откуда художница взяла, что Филатов в советские годы задыхался, непонятно: он считался ведущим актером «Таганки», был известен как автор блестящих пародий плюс самый снимаемый актер советского кино – в иной год выходило до трех фильмов с его участием. Он получал самые большие гонорары за свои кинороли, причем играл он разных персонажей: от матерых убийц до пламенных революционеров, вроде наркома иностранных дел Чичерина. Вот почему сам Филатов почувствовал явный перебор в словах своей оппонентки и заметил:

Л. Филатов: «Ну, похвастать тем, что меня убивал кто-то, я не могу. Были неприятности, но не до такой степени. Однако сегодня люди не могут выйти с собакой, ребенком погулять на улицу. Вот ты пугаешь, что придут большевики и посадят тебя в лагерь. А человеку любому наплевать, лагерная собака его загрызет или в подъезде ударят молотком».

А. Будникова: «Все это нормальное посткоммунистическое общество».

Здесь я позволю себе сделать небольшую справку, которая необходима, чтобы понять суть филатовских претензий. Его слова о том, что россиянам опасно даже на улицу выйти, чтобы подышать свежим воздухом, отнюдь не преувеличение – так было на самом деле. 21 сентября (то есть аккурат в те самые дни, когда Филатов давал интервью «Правде») в МВД России прошел брифинг, посвященный уличной преступности. Как было сказано на брифинге, особенно высокий уровень уличной преступности остается в Москве (31,9 %), Санкт-Петербурге – (30 %) и Свердловской области – (20,4 %).

За восемь месяцев 1993 года на российских улицах было совершено 212,3 тысячи преступлений, из них 2,3 тысячи умышленных убийств, 10,4 тысячи нанесений тяжких телесных повреждений, свыше 56 тысяч грабежей, 6,9 тысячи разбоев. Самое же большое количество преступлений приходилось на Ростовскую область (1479), Краснодарский край (1431) и Москву (1223). Возросло количество тяжких преступлений: их число достигло 253,3 тысячи, что на 36,9 % больше, чем в 1992 году. А ведь в «страшные» советские годы, в 1976 году, Москва была признана ЮНЕСКО одним из самых безопасных городов мира. Интересно, где в эти годы находилась А. Будникова: может быть, в Чикаго?

О том, что в скором времени Москва обойдет по уровню преступности именно Чикаго 30-х годов, говорил на одном из брифингов, состоявшихся в Министерстве безопасности России осенью 93-го, представитель этого ведомства Александр Михайлов. В столице за полгода (январь – июнь 93-го) было зарегистрировано 309 895 преступлений, из них 602 убийства и 901 тяжкое преступление. Михайлов заявил, что разборки бандитских группировок все чаще выплескиваются на улицы Москвы, только за последние три месяца их в городе произошло более 50.

Кстати, в одной из таких разборок едва не погибла жена Филатова Нина Шацкая. Об этом актер рассказал в том же интервью в «Правде». Цитирую: «Вчера возле Театра на Таганке моя бедная жена попала в перестрелку. Она была потрясена. Одно дело – читать все это в сводках, совсем другое – пережить самому…»

Сложная криминогенная обстановка сохранялась не только в Москве, но и по всей России. Об этом наглядно говорили те преступления, о которых ежедневно писала российская пресса. Так, в начале осени случилось сразу несколько случаев захвата в заложники детей. 16 сентября это случилось в Москве (вооруженный преступник захватил восьмерых воспитанников младшей группы детского сада на 3-й Парковой улице, но в итоге был разоружен милиционером). Спустя несколько дней еще один террорист, вооруженный ружьем, захватил детский сад в Омске. Он отсек пятерых малышей – четырех мальчиков и девочку и, угрожая двум воспитательницам и заведующей, взял их в заложники вместе с детьми. За их освобождение он потребовал один миллион рублей, восемь тысяч долларов и шесть тысяч марок. Эти деньги ему вскоре были выданы, но, когда террорист вместе с детьми вышел на улицу, его настигло возмездие в виде пули снайпера.

Во многих регионах страны люди, напуганные ростом преступности и не веря милиции, стали устраивать самосуды. Один из них произошел в том сентябре в подмосковном Чехове (там разъяренная толпа учинила суд Линча над 21-летним работником АЗЛК, совершившим насилие над 10-летней девочкой – насильника избили до полусмерти), другой случай был зафиксирован в грузинском городе Ахалкалаки, где 16-летний юноша изнасиловал и убил 9-летнюю девочку, за что был отбит у милиционеров и подвергнут сначала страшным пыткам, а затем сожжен на костре. Вот такое «нормальное посткоммунистическое общество» строили «демократы» в России. И это определение, данное его художницей по костюмам, вызвало бурную реакцию со стороны Леонида Филатова, который заявил следующее:

«Все это лапша на уши. Никакой это не переходный период, это бесконечный путь воровать для тех людей, которые сегодня стали начальниками. Надо же понимать: то, что сейчас происходит, – никакая не демократия. Снова ведь те самые люди у власти, и никогда они ни к какой демократии не приведут. Поменялись только слова. Да и ложь стала еще более циничной».

А. Будникова: «Ленечка, ведь люди поймут так, что ты хочешь, чтобы вернулись те семьдесят лет».

Интересно, что же такого УЖАСНОГО пережила А. Будникова в советские годы? Может быть, ее гноили в лагерях, ущемляли в правах, лишая права на отдых и на профессию? Или она голодала и чуть не умерла от истощения? Ведь наверняка и профессию художника она приобрела в те самые «жуткие» советские годы, причем при всеобщем бесплатном образовании. Видимо, эти же самые мысли пришли в голову и третьему участнику этого разговора, журналисту «Правды» Вадиму Горшенину, который решил подать голос и спросил у художницы-антисоветчицы:

«Позвольте перебить, но есть же и другая сторона дела. Подойдите к любой бабушке-нищенке, которая в прежние времена никогда на такое унижение не пошла бы. Что скажет вам она?»

А. Будникова: «Ой, не надо примешивать сюда эту бабушку. Она намного богаче вас. А пример этот – обыкновенная спекуляция».

В. Горшенин: «Тогда другой пример. Недавно был я в деревне. Работают люди на ферме с раннего утра до вечера, а зарплату получают… шесть тысяч рублей». (В те годы те шесть тысяч рублей были в десять раз дешевле нынешних. – Ф. Р.)

А. Будникова: «Это все спекуляция, чистая спекуляция».

Л. Филатов: «Алин, ты хочешь слушать только себя и только свою теорию».

А. Будникова: «У этой бабушки должен быть внук, поэтому…»

Л. Филатов: «Поэтому пусть она умоется и помолчит, да?»

А. Будникова: «Да, пусть помолчит. Это ведь еще одна свобода – ей разрешили сидеть на улице с протянутой рукой. И она должна терпеть. Ради того, чтобы ее дети и внуки жили нормально. (Вот оно, истинное лицо «демократа», вернее, «дерьмократа». – Ф. Р.) Терпеть не могу всех этих разговоров, что в Москве разруха. Неправда, что город гибнет. Я вижу абсолютно другое. С Москвой происходит что-то потрясающее! Кругом красота, и люди привыкли к такой жизни. И поэтому не надо говорить, что мы чем-то недовольны, что все плохо, что все рушится, что старушки сидят с протянутой рукой».

Л. Филатов: «Это вонючим коробкам, которые понаставлены вдоль дорог, ты так умиляешься? Да в них же сплошная отрава! Говоришь, что появилось все, а что появилось? «Сникерс», «Марс»?»

А. Будникова: «Нет, Лень, появилось все. В «Новоарбатском» я бываю, захожу и вижу – есть все, как за границей. Люди стоят и смотрят».

Л. Филатов: «Так потому и смотрят, что купить не могут».

А. Будникова: «Нет, народ покупает».

Л. Филатов: «Но эта твоя картинка существует лишь для энного количества людей».

А. Будникова: «Нет, нет, это правда».

Л. Филатов: «Страна не производит ни черта. Она не может сама себя накормить».

А. Будникова: «Это просто переходный период. Давай через пять лет с тобой поговорим».

Л. Филатов: «Давай. Если доживем».

Отметим, что оба они доживут до указанного срока, однако более 4 миллионов россиян нет – они умрут в ходе ельцинских реформ: кто от паленой водки, кто от бандитских пуль и ножей, а кто просто от стрессов. Смертность в России в эти годы будет просто катастрофическая. А потом, в 98-м, грянет такой дефолт, который выбьет из жизни еще несколько миллионов россиян. И все это, заметьте, без сталинских лагерей, без репрессий.

Но вернемся в сентябрь 1993 года.

Выйдя с «Мосфильма», Филатов и Горшенин продолжили общение, но теперь уже в автомобиле по дороге к Театру на Таганке. Речь вновь коснулась интеллигенции. «Я думаю, что интеллигенция занимает у нас нишу среднего класса, то есть тех, кого обычно называют обывателями, – заметил Филатов. – Вы помните, еще Цветаева говорила: не смейте называть меня интеллигентом, я – аристократка. Так вот, на мой взгляд, из-за отсутствия аристократии в нашей стране и решила занять ее место интеллигенция. Которая сама вышла из детей лавочников, совслужащих, средней инженерии, которые сами, в свою очередь, были детьми совслужащих. Отсюда-то и появилось нечто, которое называется интеллигенцией. Есть, безусловно, в нашей стране те, которых интеллигентами можно назвать не в оскорбительном смысле, а в возвышающем – это Аверинцев, Лихачев. Но их-то – единицы. Большинство же к этому понятию не принадлежит. Поэтому устраивают такие дикие шабаши, как Конгресс интеллигенции, вызывающие смех у всех здравомыслящих людей и в своей стране, и в мире. Сидят люди, которые приглашены в этот зал начальством, которые избраны как бы…»

В. Горшенин: «Точнее, назначены быть…»

Л. Филатов: «Да, назначены быть – цветом нации. Мне поэтому хотелось бы спросить каждого из них: тебе, как цвету нации, посмотри, не жмет нигде?..»

Уже подъезжая к «Таганке», Филатов вновь вернулся к сегодняшним бытовым проблемам: «Чтобы купить машину, надо работать и день, и ночь. И зарабатывай ты денег хоть по мешку в сутки, вечером из-за инфляции они будут превращены в одну десятую того, что заработал. Таким образом, опять сложности. Нам с женой только вот в самое последнее время удалось приобрести колеса. Но делать это было нужно. Потому что уже скоро в России настанут времена, когда про бедного человека уже никто не скажет: бедный, но гордый – все это будет выглядеть уже по-другому. Жалко будет выглядеть».

В. Горшенин: «То есть вернемся к Достоевскому, к его «Униженным и оскорбленным».

Л. Филатов: «Все перестраивается стремительно, просто треща меняется вся система наших былых приоритетов. Совсем, кажется, недавно был один приоритет: гордое противостояние, например, художника с властью – это случай с Владимиром нашим (речь идет о Владимире Высоцком. – Ф. Р.). А сейчас… Какие приоритеты сейчас в обществе – их же и не поймешь!»

Спустя две недели после этого разговора грянули события, которые стали роковыми для Леонида Филатова: Ельцин отдал приказ расстрелять из танков парламент, в котором засели оппозиционеры. Весь мир видел жуткие кадры того, как «демократы» убивают своих же соотечественников.

Видно, в те дни окончательно спала пелена с глаз и у Филатова. Не случайно в гороскопе Собаки на год Петуха (1993) сказано: «В этот год у Собаки происходит развенчание иллюзий прошлого года». За всем происходящим у Белого дома он наблюдал, как и миллионы людей во всем мире, по телевизору. Увиденное настолько сильно его потрясло, что 4 октября, как раз в те самые часы, когда начался обстрел Белого дома из танков, у Филатова случился инсульт. Актера немедленно доставили в больницу, где врачи определили природу инсульта – почечная недостаточность. Ситуация была серьезной: все блокировалось, шлаки не выходили, что привело к интоксикации всего организма. Филатова перевели в Институт трансплантологии искусственных органов, где были все условия для эффективного лечения. Тогда он в первый раз оказался в реанимации. К счастью, на этот раз обошлось.

Филатов выписался из больницы в начале ноября. А 8 ноября в их семье произошло радостное событие: Денис Золотухин и Алла обвенчались.

В том же месяце на российском телевидении, на канале REN-TV, состоялась премьера передачи «Чтобы помнили». Первый выпуск был посвящен актрисе Инне Гулая, которая была очень популярна в 60-е (с фильма Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими»), но затем оказалась в полном забвении и умерла от передозировки снотворного – в мае 1990 года. Передача была восторженно встречена зрителями, поскольку ничего подобного на новом российском телевидении еще не было. В те дни в «демократических» средствах массовой информации все советское принято было поминать недобрым словом, а в филатовской передаче о звездах великой страны вспоминали в самых благожелательных тонах, а то и с душевным надрывом. Вот почему мнения о передаче были столь полярными. Например, известный театровед Виталий Вульф после первых выпусков «Чтобы помнили» как-то обмолвился в одном из интервью: мол, почему Филатов показывает только артистов, умерших от водки? На что Филатов ответил следующим образом:

«Разве я выбираю только одних алкашей? Так получается. Это не моя вина, не мой хлеб, не мое пристрастие – исследовать жизнь алкашей. Я не строю на этом биографию. Дело не в водке. Сам был артистом, знаю, что это такое: вроде работаешь, работаешь, уже надорвался, сил нет. А где же то, что я оставлю хотя бы детям?..»

К тому времени Филатов уже успел оправиться после своего почти месячного пребывания в больнице. Вполне удачно складывались и его финансовые дела: издавались книги, он возобновил выступления с концертами, получал гонорар за телепередачу «Чтобы помнили». А вот большинство его коллег по «Таганке» (с обеих сторон) влачили нищенское существование. Например, актер театра Сабинин, который проработал в «Таганке» 29 лет, получал всего 31 тысячу рублей (для примера: одна роза на рынке стоила тогда 8 тысяч рублей). Правда, сумма эта складывалась из количества выходов Сабинина на сцену в спектаклях, но все равно это было несправедливо: при советской уравниловке такого большого разрыва в зарплатах не было, когда одни актеры получали 31 тысячу, а другие – по 150 тысяч.

29 марта 1994 года Филатов вновь угодил в больницу. Ему стало плохо дома, и у родных даже было подозрение, что это очередной инсульт. Однако в больнице диагноз не подтвердился, хотя ситуация все равно была не из радостных – Филатову предстояло провести в клинике несколько недель. А в апреле коллеги Филатова по «Содружеству» праздновали очередную юридическую победу: суд в очередной раз оставил за ними Новую сцену, а власти города призвали обе противоборствующие стороны искать компромисс друг с другом без обращения в суды. Однако компромисса не получилось: слишком далеко зашла вражда между бывшими коллегами. Поэтому, когда в самом начале июня у любимовцев оказался недобор со зрителями и пришлось отменять спектакль, больше всего радовались актеры «Содружества». Ведь их «Чайка» шла при аншлагах!

А Филатов продолжает давать интервью газете «Правда», где на чем свет стоит проклинает нынешние российские власти, ввергнувшие страну в пучину мародерства и бескультурья. За это его коллеги из либерального стана приклеили ему прозвище «красно-коричневый». Хотя сам Филатов неоднократно подчеркивал, что к коммунистам себя не причисляет – ему просто больно видеть, во что превращают его родину Ельцин и К°.

В сентябре пасынок Филатова Денис Золотухин был рукоположен (стал православным священником в чине дьякона), а спустя неделю после этого у него родилась дочка Оля (в последующие несколько лет у Дениса и Аллы родится еще четверо детей). Филатов в те дни по-прежнему находился в больнице, и по Москве ходили упорные слухи, что его дело очень плохо – говорили даже, что у него то ли рак мозга, то ли рак легких и что жить ему осталось немного. К счастью, эти слухи оказались ложными, и здоровье артиста постепенно пошло на поправку.

Однако в начале февраля 1995 года его снова положили в больницу, где опять никак не могли поставить точный диагноз. А тут еще у Шацкой после второго инсульта при смерти оказалась и мама. И ей пришлось буквально разрываться между двумя клиниками. Короче, безрадостным было это время для нашего героя. Настолько, что его родные обратились за помощью к церкви – пригласили к Филатову старца, архимандрита Кирилла. И тот сказал актеру, что вылечиться он сможет только в одном случае: если свое сердце Богу отдаст и полностью уйдет в церковь. «В монахи уйти, что ли?» – спросила Шацкая. «Не в монахи, но все оставить, а сердце и любовь отдать Богу». Однако Филатов так и не найдет в себе силы последовать этому совету.

А страна тем временем продолжает идти по пути «демократических» реформ. Эти реформы не щадят никого: ни простых людей, ни самих реформаторов. 1 марта в подъезде собственного дома был убит наемными киллерами популярный телеведущий Владислав Листьев. Ельцинская революция пожирала своих детей.

Однако Филатову в те дни было ни до кого – он сам находился между жизнью и смертью, поскольку врачи никак не могли поставить ему верный диагноз.

Вспоминает Н. Шацкая: «Почти каждый день такой пик давления!.. Я его держала на руках, мы оба на полу, и оба молились. Вызывали «неотложку», он уже задыхался… Я ставила будильник, на два часа, на четыре, на шесть, чтоб, не дай бог, не пропустить, когда зашкалит. И так многие месяцы… Врачи никак не могли поставить диагноз. Лечили не причину, а следствие. В скольких больницах искали лекарства, чтобы хоть чуть-чуть снизить давление… А Леня вел себя по-разному. Когда был на грани… когда ему казалось, вот-вот, и он переступит черту… глаза были такие, как будто он ничего не видел… Но я верила в лучшее. Почему-то внутри я чувствовала, будто мой организм – это его организм, будто я могу влезть внутрь его и у нас один кровоток. И я всегда знала, что все будет в порядке. Интуиция или что. И когда было совсем плохо, я говорила: все будет нормально. Я даже купила ему четыре новых костюма. Специально. Ведь ему нравится, когда он красивый. Актер…»

Здоровые периоды у Филатова тогда были короткие. В самом начале сентября 95-го он уже вновь оказался в больнице, под капельницей. Шацкая находится с ним неотлучно, перебравшись жить в его больничную палату. Что вполне закономерно: с тех пор, как Филатов серьезно заболел, он даже дома не мог долго без нее находиться. Стоило ей выскочить на несколько минут в ближайший магазин, как он уже начинал ее искать, волноваться. А в больнице он бы и вовсе без нее пропал. Тем более что в этот раз он настолько сильно ослаб, что даже сидеть не мог. И никакая даже самая сердобольная сиделка не смогла бы облегчить его страдания лучше, чем любимая жена.

Едва Филатову стало чуть легче, как Шацкая забрала его домой, поскольку в родном жилище, как говорится, и стены помогают. До конца года Филатов приходил в себя после этого приступа.

1996 год начался для Филатова с радостного события: в конце января указом президента ему было присвоено звание народного артиста России. Судя по всему, указ родился стараниями друзей Филатова, которые таким образом хотели приободрить его, дать ему сил бороться с теми напастями, которые навалились на него в последние несколько лет. Что касается Ельцина, то он, подписывая указ, вряд ли забыл события апреля 93-го, когда Филатов выступил в «Правде» со статьей «Как мерзко быть интеллигентом», где, по сути, выступил против той политики, которую проводил первый Президент России. Да и другие интервью и статьи Филатова в различных печатных изданиях тоже не оставляли сомнений в том, как их автор относится к демократии по-ельцински. Однако все это было забыто в свете того, что Филатов пережил в последние два года: ведь его жизнь неоднократно висела буквально на волоске, да и теперь еще могла оборваться в любой момент.

Указ вдохновил Филатова на активную работу, и он в течение нескольких месяцев трудился не покладая рук: записал несколько выпусков «Чтобы помнили», а также вернулся к литературному творчеству – продолжил работу над пьесой «Три апельсина», собственный парафраз классической пьесы Карло Гоцци «Любовь к трем апельсинам». Правда, сам писать он не мог – диктовал жене, а та записывала.

Аккурат в разгар этих событий, весной, подоспело новое радостное событие: Филатова и весь коллектив передачи «Чтобы помнили» наградили высшей телевизионной премией «ТЭФИ». А в самом начале июня еще одна награда нашла Филатова: он стал лауреатом Государственной премии России. Правда, спустя сутки после последнего известия актеру вновь стало плохо и его той же ночью увезли в больницу. К счастью, на этот раз все обошлось, и в клинике Филатов пробыл недолго – всего несколько часов. А едва вернулся, как в его доме стали раздаваться телефонные звонки – люди звонили, чтобы поздравить его с Госпремией и пожелать крепкого здоровья.

Именно в этот период в жизни Филатова появился его бывший коллега по «Таганке» актер Леонид Ярмольник. Еще один значимый человек-Змея в жизни нашего героя (Ярмольник родился 22 января 1953 года, Водолей-Змея). С Козерогом-Собакой у него была дисгармония по месячным знакам. А про годовые мы уже говорили. Напомним: «Идеалистка-Собака, без сомнения, купится на мудрость и глубину выказываемых чувств Змеи. Более того, Собака не будет обращать никакого внимания на эгоистичный и самолюбивый характер Змеи. Та же, в свою очередь, будет восхищаться честностью Собаки. Так может продолжаться долгое время, пока Змея не начнет идеализировать Собаку».

Их сближению способствовала и астрология имен – оба они Леониды. Кроме этого, их связывало общее прошлое по Театру на Таганке.

В одном театре они играли короткий период в конце 70-х – начале 80-х, после чего расстались: Ярмольник ушел из «Таганки» в свободное плавание. Потом их пути если и пересекались, то случалось это редко и весьма мимолетно: типа «здрасьте – до свидания». Однако в 96-м, узнав, как мыкается Филатов, Ярмольник навестил его и предложил свои услуги. И первым делом определил бывшего коллегу на лето в правительственный санаторий «Сосны». Но и там состояние Филатова продолжало оставаться тяжелым: он целыми днями лежал на кровати, и жене каждые полчаса приходилось переворачивать его с бока на бок, чтобы не было пролежней. В итоге однажды Шацкая предложила мужу сделать анализы, причем, зная, что уговорить его на это дело трудно, пообещала пройти вместе с ним все положенные уколы. И Филатов, пораженный этим заявлением (он хорошо знал, что его жена больше всего на свете боится уколов), согласился.

Процедура прошла в тот же день, а еще спустя сутки врачи схватились за головы. Оказалось, что анализы Филатова показали настолько катастрофическую картину его здоровья, что главный врач немедленно вызвала Ярмольника и сообщила: «Вы знаете, ему жить осталось всего лишь несколько дней. Но я бы не хотела, чтобы это случилось здесь». Можно себе представить, какие мысли в тот момент пронеслись в сознании Ярмольника. Но надо отдать ему должное, он не запаниковал и немедленно повез Филатова в другое лечебное учреждение: в Центр трансплантации к знаменитому доктору Валерию Шумакову (ученик Бориса Петровского, Шумаков считался признанным лидером отечественной трансплантологии и возглавлял Центр с 1974 года). Именно это спасло Филатова от неминуемой смерти. Там актеру впервые поставили правильный диагноз – больные почки. И вскоре провели операцию по удалению одной почки (оперировал выдающийся хирург Ян Масюк).

Вот как бывает: в течение нескольких лет Филатов сменил несколько разных клиник, однако ни в одной из них врачи так и не смогли установить точный диагноз его болезни. Более того, в каждой из них его лечили от разных хворей, выписывая лекарства, которые скорее не лечили его, а калечили (одно время у него даже опухоли на теле от них появились). А оказалось, что все дело было в больных почках.

Судя по всему, корни этой болезни следовало искать в событиях 10-летней давности, когда Филатов ушел из «Таганки» и весь свой гнев обрушил на Анатолия Эфроса. Утверждать это мне позволяют слова известного врача-терапевта Валерия Синельникова, который так характеризует причины почечных заболеваний: «К заболеванию почек приводит сочетание таких эмоций, как критика или осуждение, гнев и злость, обида и ненависть с сильным разочарованием и чувством неудачи. Страх перед будущим, за свое материальное положение, уныние и нежелание жить в этом мире всегда отражаются на почках. Для того чтобы почки всегда были здоровы, необходимо следить за чистотой своих помыслов. Надо исключить страх, злость из своей жизни…»

Начало 1997 года Филатов встретил в больнице. Зная о том, что вскоре ему предстоит операция по удалению второй почки, коллеги по искусству решили поддержать Филатова, и 7 января ему была присуждена премия «Триумф» за создание передачи «Чтобы помнили». К этой премии прилагалась солидная денежная сумма в долларах, которая была весьма кстати, поскольку лечение в постсоветской России было уже коммерческим и обходилось больным россиянам в копеечку.

Операция Филатову была проведена 6 февраля. С этого момента актеру предстояло в течение нескольких месяцев по 8 часов в день лежать на гемодиализе – подключении к искусственной почке и терпеливо ждать момента, когда ему пересадят донорскую почку. Однако это время ожидания Филатов впустую не тратил: он дописал-таки пьесу «Три апельсина». Все это время его поддерживали друзья, навещавшие Филатова чуть ли не каждый день. Среди них был не только Ярмольник (он специально поставил в квартире Филатова антенну НТВ+, зная, что тот обожает смотреть фильмы), но и друзья юности Филатова: Владимир Качан, Борис Галкин, Михаил Задорнов и др.

О тех днях сам Филатов рассказывал следующее: «Леня (Ярмольник. – Ф. Р.) уложил в клинику, в которую я езжу на процедуры. И он же пригласил женщину, которая готовит нам обеды. Я через день езжу в больницу и провожу там целый день. Со мной ездит мама, а до этого Нина и мама вместе. Достается им здорово. Я лежу там пластом, с двумя иглами, неподвижно: собственные почки не фурычат, и там есть аппарат искусственной почки, который чистит кровь. Через день из меня в течение трех часов выкачивают всю кровь, чистят и закачивают обратно…»

О том, как тяжело приходилось в ту пору Филатову, говорят слова Леонида Ярмольника. Вот его рассказ:

«Однажды я навестил Леню у него дома на Таганке. Его жена Нина сказала, что сбегает в магазин. Мы с Леней сидели на кухне. Он казался веселым, но, как только захлопнулась дверь, выдал тираду. Это была исповедь минуты на три: что все, кранты, он больше не может выносить жуткие боли, длящиеся годами, он не хочет жить. Я сидел в оцепенении и лихорадочно соображал – пытался найти верную реакцию. То, что Лене тяжко, я знал и раньше, но что он до ТАКОЙ степени отчаялся – был к этому не готов. И в секунду животное чутье подсказало мне, как быть. Я все «сломал» – без пафоса. Подкалывал, что-то вспоминая, почти смеясь, стал говорить: «Ты что, в своем уме?! А как же девки, водка, друзья? А Нина? Если есть один шанс из миллиона – его надо использовать. «Туда» ты всегда успеешь!» Он внял. И с этого момента мы пошли в наступление и победили. Он прожил еще несколько лет…»