Текст книги "Шесть часов утра"

Истории из-под микроскопа

Мои коллеги, работающие в различных клинико-диагностических лабораториях страны, нередко завидуют врачам-лечебникам.

– У них столько интересных историй, случаев. Им всегда есть, что тебе рассказать. А у нас – сплошные пробирки, мазки, копрограммы. Юмор такой специфический, что поймёт только специалист из такой же лаборатории.

Недавно заглянул ко мне в кабинет врач лаборатории Юра и торжественно выложил на стол несколько исписанных листков.

– Вот. С историей массовой битвы санитаров с вэдэвэшниками в приёмном покое это не сравнить, но интересные случаи есть.

Перечитал я записи. Ну да, юмор действительно специфический, лабораторный. Источник этого юмора – безусловно, пациенты наши любимые. Куда же без них! Попробую превратить эти истории в небольшие рассказы.

* * *

Пару месяцев назад позвонил в лабораторию один любопытный.

– Подскажите, вы анализ мочи делаете?

– Конечно, – отвечаем. – Приносите.

– У меня несколько специфическая просьба, – замялся клиент.

Девушка лаборант успела покраснеть, но звонивший тут же принялся объяснять.

– У меня в подъезде всё время кто-то стенку подмывает. Ну, вы понимаете. В одном и том же месте. У меня подозрения есть, но поймать никак не могу. Я достану его мочу, и со стены соскоб сделаю. Вы можете по ДНК определить: один и тот же это человек?

И был очень разочарован, что ему отказали.

* * *

Разница в цене между человеческими и ветеринарными анализами может ввести в грех обмана любого любителя животных.

Как-то исследует лаборант анализ кала гражданина К. на предмет гельминтов – и вдруг обнаруживает странные включения. Остатки бумаги, целлофана, небольшие щепки. Ну ладно щепки, с кем не бывает. Студенты, вон, гранит науки грызут. Но принимать по утрам небольшую дозу целлофана не каждый станет. Закралось в душу лаборанта сомнение. А все сомнения у нас валят на нарушения преаналитики (то есть процесса сбора и доставки биоматериала) и передают специально обученным людям, которые звонят и надоедают пациентам.

Позвонили и по этому случаю. Оператор долго думал, как сформулировать вопрос:

– Не употребляли ли вы случайно целлофан?

Наконец решил спросить в лоб.

– Подскажите, как вы собирали биоматериал на анализ?

Гражданин К., не моргнув глазом, принялся рассказывать, как собирал, как производил, что ел накануне.

– А в чём, собственно, вопрос?

Ему объяснили, что нашли в анализах.

– Ну-у-у, – замялся пациент. – Вообще-то.

– Это не ваш биоматериал? – спросил оператор.

– Не мой, – признался К. – Анализы для собак такие дорогие, вы понимаете? Это материал от моего пса. А этот паразит как раз накануне на помойку забрался и, видимо, что-то сожрал.

– Понятно, – вздохнул оператор.

– Ну хоть гельминты в анализах не обнаружены? – с надеждой спросил К.

– Гельминты не обнаружены. Древесина обнаружена, – ответил оператор.

* * *

А одна предприимчивая дама умудрилась подсунуть вместо крови своего ребёнка кровь любимого котика. Купила пробирку и принесла биоматериал на анализ. Заряжают лаборанты кровь в аппаратуру, а по результатам получается, что ребёнок то ли мутант, то ли рептилоид с другой планеты. С такими анализами не живут.

Снова передают вопрос в спецотдел. Дама долго не признавалась, юлила, требовала результаты из лаборатории. Правду, в конце концов, узнали, и пришлось аппарат несколько раз промывать, а то умные японские мозги не могли в себя прийти.

* * *

А в сентябре приносят в лабораторию традиционные подарки – анализы кала детей разного возраста для устройства этих самых детей в детские дошкольные учреждения.

Стандартно смотрят на яйца аскарид, проверяют соскобы на энтеробиоз. Ну и прочие удовольствия лаборантской профессии.

Анализирует врач очередной биоматериал, а оттуда смотрят на него непонятные существа. Толстенькие такие, короткие, белёсые. Врач удивился, не узнав гостей «в лицо». Полез сначала в справочники, потом в Гугл. Среди известных науке паразитов похожих не обнаружилось. Позвал врач более опытных коллег. Те так же развели руками. Запахло научным открытием и Нобелевской премией. Это кроме того, чем постоянно пахнет в этом отделении лаборатории.

«Гостей» промыли, выложили аккуратно на чашке Петри, сфотографировали. И даже мне фотографию прислали, похвастались.

Оживление длилось до тех пор, пока кто-то из врачей не догадался заглянуть в другие справочники. А при помощи этих талмудов «гости» были-таки опознаны. Оказались они личинками сырной мухи. В условиях мегаполиса, промышленного изготовления продуктов питания случай крайне редкий, даже уникальный. Позвонили родителям пациентки, и те не стали скрывать, что лето та провела у любимой бабушки в деревне. А у бабушки – мелкий бизнес. Производит она из молока любимых коров сыр, сметану и другие полезные для организма продукты. Ими она и откормила за лето единственную внучку.

Сыр, безусловно, полезный продукт. Но с гигиеной в условиях домашнего изготовления всё-таки не очень хорошо. Насекомые проникли на бабушкину кухню, отложили яйца в сыр, а этим сыром любящая бабушка накормила внучку. В кишечнике из яиц вылупились личинки. У пациентки, конечно, заболел живот, но родители списали всё на изменение рациона после возвращения из деревни.

Говорят, в Сардинии из сыра при помощи личинок сырной мухи готовят какое-то очень специфическое блюдо касу марцу. Наверное, вкусно. Но у нас ребёнка пришлось лечить.

Ничего мы не понимаем в средиземноморской кухне.

Перевод

Коллега мой, Николай Владимирович, работает в одной из столичных больниц врачом-реаниматологом. С начала эпидемии ковида света белого не видит, скафандра не снимает, ест и спит урывками. Дети уверены, что папа стал космонавтом, бабушки у подъезда перешёптываются, что доктора посадили, поэтому давно не показывается. Уже и доплаты не радуют, и заколебался он, но конца и края эпидемии не видно, поэтому работает.

А недавно привозят к нему в отделение очередного пациента. Пожилой гражданин в очень тяжёлом состоянии. Анамнез не радует. К ковиду прилагаются излишний вес, сердечно-сосудистые заболевания. Ковид развивается стремительно, дышит пациент через раз, сознание уже спутанное.

Положили в отделение, ввели в кому, подключили к ИВЛ, начали спасать. Работа рутинная, без эмоций и рассуждений.

А через час главному врачу позвонили и на ломаном русском языке сообщили, что вновь прибывший гражданин – сотрудник представительства ООН в нашей стране. Как у него дела вообще?

Главврач от такого сюрприза малость удивился, но пообещал таким серьёзным людям ответить всю правду. А правда такая, что шансов у пациента мало, велика вероятность, что сотрудник ООН в ближайшем будущем отправится в лучшие миры.

– Понятно, – на ещё более ломаном языке говорит телефон. – Тогда подготовьте, пожалуйста, пациента к переводу. Сейчас из Брюсселя вылетит самолёт, у которого на борту будет всё необходимое оборудование. К вам приедет уполномоченный курьер со всеми надлежащими документами. Не затягивайте, пожалуйста.

Главврач положил трубку и ощутил нереальность происходящего. К нему в больницу за пациентом летел из Брюсселя самолёт. Сейчас приедет представитель ООН с документами. Если бы ему сказали, что пациент рептилоид, а звездолёт с Нибиру уже вылетел, он бы не так сильно удивился. Главврач подавил желание ущипнуть себя за руку и принялся раздавать распоряжения.

Николай Владимирович получил приказ готовить пациента к транспортировке. При заполнении всех необходимых документов столкнулся с непривычной проблемой. В графе «Пациент переведён в…» обычно писали больницу или отделение, в которое его переводили. А сейчас что писать? Пациент переведён в аэропорт?

Кто-то из коллег пошутил:

– Пиши: «Переведён в Брюссельскую ЦРБ».

– Шутнички, – огрызнулся Николай. – Погодите, я знаю наш Минздрав. Мы ещё с этим переводом наплачемся.

Для перевозки важного пациента прибыла машина. Николай спустился к крыльцу, принялся осматривать оборудование. Переключение ковидного с одного аппарата на второй – важнейший процесс. Дышать самостоятельно у пациента уже не получалось.

– Слушайте, а у вас нет другой машины? – наконец спросил реаниматолог. – Старьё же стоит. Мы его сейчас отключим, ехать до аэропорта час, ну минут пятьдесят с мигалками. Он за это время на вашем пылесосе умрёт.

Врачи скорой даже обиделись.

– Другие машины ещё хуже. Скажите спасибо, что эта есть. В городе иногда машину полдня ждут. А вам тут спецзаказ.

– Так не довезёте пациента!

– Довезём. Не в первый раз. Грузите.

Николай Владимирович махнул рукой. В конце концов, что он мог поделать.

Важного пациента молниеносно переключили от аппаратуры больницы к аппаратуре скорой. Николай Владимирович с тревогой прислушивался к первым искусственным вздохам.

– Поехали!

На освободившееся место тут же поместили нового ковидного, и минут через пять Николай в суматохе забыл о важном пациенте.

В понедельник в больницу нагрянула комиссия из Минздрава. Как вы думаете, кто писал гору объяснительных, оправдывался и получал по шапке? Да, да, именно лечащий врач, зав. отделением реанимации и главный врач. Писали, оправдывались и снова писали. Целый час. И всё это в разгар работы.

Основная претензия чиновников: как вы могли такого важного пациента ОТДАТЬ какому-то Брюсселю? С нашим уровнем медицины мы должны были САМИ его спасти. Опозорили страну. Должно быть стыдно, товарищи доктора!

Николаю стыдно не было. Присутствовала уверенность, что врачи городского посёлка Брюссель в грязь лицом не ударят и пациента спасут. Ну или не спасут. Но тогда его смерть не испортит статистики отечественной больницы. А статистика в нашем деле – это самое главное.

Познание истины

Летом 2019 года, когда границы ещё были открыты, а термин «коронавирус» был известен только специалистам-эпидемиологам и студентам медицинских вузов, в отделение моего коллеги, врача-нарколога одной из столичных клиник, попал интересный пациент.

В принципе, образ наркомана – опустившегося человека с безумным взглядом и в рваной одежде – уже давно ушёл в кинематограф и в жизни попадается не так уж часто. Наркоманы стали прилично выглядеть. Среди них много успешных, богатых бизнесменов, «золотой» молодёжи, всевозможных «творческих» людей. Нет, встречаются и оборванцы с безумными глазами, но, если сравнивать, «благополучных» клиентов всё больше.

Поэтому новый пациент клиники никого не удивил. Бизнесмен, владелец заводов-пароходов, хорошая машина, золотые часы известной марки. Синдром отмены, говоря языком улиц – «ломка». «Ломка» в лёгкой форме, пока ещё ничего критичного, но пациент категорически отрицает употребление. Мол, никогда не курил, не колол, вообще к этой гадости не притрагивался.

Впрочем, и это врачей не удивило. Каждый второй попадающий в их отделение наркоман с дорожками на венах – агнец божий, попробовавший в первый раз. Особенно, если где-то недалеко находятся строгие дяди в серой форме.

Бизнесмена пролечили, оказали фармацевтическую и психологическую помощь. В процессе этой самой психологической помощи пациент с врачом подружился, приобрел привычку захаживать к нему на кофе и принялся хвастаться.

– Я, – рассказывал он, развалившись на диване в ординаторской. – Вообще устал от жизни. Даже бросить всё на фиг хотел. Бабки эти, бизнес, машина. Скучно. Согласись?

– Угу, – кивнул врач, прикидывая, где бы ему взять такую кучу денег, чтоб стало скучно.

– И кризис на меня навалился. Депрессия. Ничего не помогало.

– Поэтому и принимать начал?

– Ну я же тебе говорил, – поморщился пациент. – Не прикасался я к этой дряни. Просто по-мужицки запил! Бухал дня три, а потом понял, что не моё это. Чуть не помер. Башка разламывается, с утра ещё хуже, чем с вечера. Не получилось забухать.

– В следующий раз лучше забухай, – предложил нарколог. – Я больше по алкоголикам специализируюсь. А от твоей дряни могли неизвестные последствия быть.

– Я в сотый раз тебе говорю – не наркоман я!

– А никто не говорит, что наркоман. Ну принял раз-другой, с кем не бывает.

– Доктор, что ты колешь меня как мент!

– Не буду, не буду. Рассказывай дальше.

– Депрессия, говорю, навалилась. А тут друзья подсказали, что живёт в одной индийской деревушки гуру.

– Гуру? – встрепенулся врач. – Поподробнее.

– У него там целая деревня. Честное слово. Он там какой-то религиозный вождь и мудрец. Народ толпами стекается не только с округи, но и со всего мира приезжает.

– И ты поехал?

– Отправился познавать истину.

– Познал?

– Вот ты смеёшься, а я познал. Три месяца там жил. Условия, конечно, не пятизвёздочный отель. Барак с соломенной крышей, спали толпой на полу. Кормили из мисок глиняных бурдой из риса и овощей. Сортир с какими-то жабами-пауками. Девки немецкие ходили, одну за это самое место скорпион ухватил. Визгу было! – пациент улыбнулся от приятных воспоминаний.

– Антисанитария полная, – поддакнул врач.

– Зато в голове – пусто-пусто. И ходишь всё время в отличном настроении. С утра встал, позавтракал, пошёл в общий зал. А там гуру вещает. Йога всякая, мантры поют. Ты не смейся, я сам раньше думал, что это чушь полнейшая. Но там все мои чакры открылись. Короче, отлично отдохнул. Летом опять поеду.

– А когда домой приехал, чакры закрылись?

Пациент помрачнел.

– Закрылись. И фигово так стало, что меня к тебе привезли.

– Мне всё ясно, – кивнул врач. – А как деревня-то называлась?

– Да какой-то там Шрипур-Купур, – заюлил пациент, почуяв, что врач у него неспроста подробности выведывает. – Не помню я.

И убежал от доктора.

Пациента, конечно, вылечили и выпустили.

А примерно через месяц попадает в отделение такой же экземпляр. Богатый бизнесмен, который от жизни устал. Тоже синдром отмены.

– Вы в индийскую деревню Шрипур-Купур не ездили? – на всякий случай поинтересовался врач. – К гуру, чакры чистить?

– Откуда вы знаете, доктор? – расплылся в улыбке пациент. – Тоже там бывали? Это Василий Сергеевич мне посоветовал. Он, кстати, и вас мне рекомендовал, когда мне на родине поплохело. А там, в Индии, – настоящий рай! Отличное место, не правда ли?

– Неправда, – вздохнул врач, предчувствуя, что это был не последний в его практике чистильщик чакр.

Как в воду смотрел. За последующий год в его отделение ещё двое попали. А сколько в другие отделения города, доктор, конечно, не считал. И все как клоны. Поехали, почистили чакры, вернулись домой, и здесь им плохо.

Доктор сделал простой вывод. Для того чтобы чакры быстрее чистились, сотрудники гуру подмешивают в пищу или напитки приезжающих какое-то наркотическое вещество. Причём не банальные, родные Индии растительные, экологически чистые продукты. А что-то из синтетической дряни, сродни «спайсам», которые, наверняка, в том регионе на полулегальном положении. Иначе не использовались бы так широко. Впрочем, кто их этих индусов знает, может, им травить беложопых чужаков за радость и поощряется полицией. Этакая месть за годы британского колониализма.

В подтверждение теории о синтетической дряни, наркотик не находился в крови пациентов потому, что тесты эти рассчитаны на классику. И не успевает диагностика за гениальными криминальными химиками и последователями сериала «Во все тяжкие».

Доктор писал заявления в милицию, пытался как-то повлиять на канал из Шрипура-Купура. Но в милиции только руками разводили. Не в их компетенции. Международное дело.

Но наркологу повезло. В Китае какой-то голодный товарищ откушал летучую мышь, через полгода по всему миру позакрывали границы, и последователи гуру из индийской деревушки быстро сошли на нет. Как говорится: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

Разница поколений

Живёшь и думаешь, что тебе девятнадцать. Или максимум двадцать. Вокруг все что-то делают, возятся, женятся, детей растят. А тебе двадцать. И двухтысячный был только вчера. И Калкин такой молодой, и всё у него ещё впереди.

А потом смотришь в зеркало – и внезапно осознаёшь, что тебе, блин, сорок. И стоит рядом молодое поколение, вежливо улыбается в ответ на твои шутки. А шуток этих не понимает. А в один из вечеров, когда ты сидишь и шутишь среди приятелей твоих детей, это молодое поколение прорывает:

– Папа, мы не в теме! Что ты вообще сейчас сказал?

И ты начинаешь долго и нудно, постоянно сбиваясь и отвлекаясь, рассказывать, кто такой Снусмумрик, почему настоящие герои всегда идут в обход, почему Штирлиц должен остаться. И шутка кажется не такой уж и смешной.

И тогда ты понимаешь, что они другие. И смеются над другими шутками. Они – другое поколение. И тебе, блин, сорок лет! А то и пятьдесят. А двадцатилетний парень, который все эти годы сидел внутри тебя, давно куда-то свалил.

Мой приятель Андрей работает в околомедицинской сфере. Начинал с рядового сотрудника, через пару лет стал маленьким начальником, потом руководителем отдела. Наконец пригласили его в одну очень серьёзную корпорацию на должность директора.

Собеседования по скайпу, поездки в региональный офис, в Москву, разговор с каким-то немцем из центрального офиса. Наконец контракт, трудовая книжка и первый рабочий день.

Андрей в эйфории. Первая директорская должность. Звонит всем, хвастается. И мне звонит.

– Прикинь, у меня отдельный кабинет! Первый раз в жизни у меня отдельный кабинет!

– Поздравляю.

– И секретарь! Я прихожу, а мне представляют. Это, говорят, ваш секретарь, её зовут Вера. Прикинь, у меня свой секретарь есть!

Андрей Николаевич смеётся в трубку. А я его отлично понимаю. Это внутри него двадцатилетний Андрюха офигевает от кабинета, секретарши, новой должности. Ещё не привык, ещё радуется.

– Красивая секретарша? – спрашиваю я.

– Ага! – Андрей переходит на громкий шепот. – Длинноногая такая. Я сейчас выглянул, хотел кофе попросить. А она сидит, ноготь пилит. Ну, настоящая секретарша! Я даже постеснялся её от процесса отвлекать.

– Ты поосторожнее с ней. У тебя жена. И дети.

– Да ладно! – беспечно ухмыляется Андрей. – Ей лет двадцать пять, не меньше. Серьёзная дама.

Андрей Николаевич, хочется сказать мне. А тебе-то уже почти полтинник. Ты директор большой конторы. Ты сам уже серьёзный товарищ.

А двадцатилетний Андрей смеётся.

Проходит несколько дней, и встречаемся мы с ним на соревнованиях, куда привезли своих потомков. Пока дети с увлечением лупят друг друга, стоим в стороне, разговариваем. Андрей грустен и задумчив.

– Ну как новая работа? – спрашиваю.

– А-а, – Андрей неопределённо машет рукой.

– Трудности?

– Не в этом дело, – вздыхает. – Трудности я ожидал.

– Так чего кислый такой?

– Да почувствовал вчера себя старым идиотом.

– Ничего себе! Спину прихватило? В аптеке вместо презервативов валидол купил? Носки шерстяные по акции в «ГИППО» прихватил?

Андрей смотрит на меня с возмущением:

– Ну не до такой же степени!

– Так в чём дело?

– Ты помнишь, я тебе про секретаршу рассказывал?

– А, длинноногая такая? С ногтями?

– Точно. Вера её зовут. Верочка.

– А-а, Верочка, вызовите…

– Вот именно! – встрепенулся Андрей. – Ты сразу догадался! Было у меня вчера хорошее настроение, я решил пошутить. Звоню секретарю:

– Верочка, вызовите мне самую светлую голову нашей с вами современности.

А там молчание. Верочка переваривает. Наконец оживает:

– Андрей Николаевич, не поняла, повторите. Кого вызвать?

А я торможу, шутку затягиваю, хотя надо было извиниться и прекратить всё это.

– Верочка, позовите Новосельцева.

– Поняла, – рапортует секретарша и отключается.

Я хотел выйти, объяснить, посмеяться вместе с ней. Но тут, как назло, клиент крупный позвонил, отвлёк. Пока я с ним разговаривал, Вера входит.

– Извините, Андрей Николаевич. Я Новосельцева долго искала. Не работает у нас такой. Может, на складе посмотреть? Это их новый сотрудник?

– Простите, – говорю. – Верочка. Это я неудачно пошутил.

– Ну ладно, – длинноногая секретарша пожимает плечами. И в глазах её читаю, какой же я старый дурак.

– А вы фильм «Служебный роман» не смотрели? – с надеждой спрашиваю я.

– «Служебный роман»? Что-то знакомое, – задумывается Верочка. – А, точно. Не смотрела. Не люблю Ходченкову.

И уходит. А я остаюсь соображать, при чём тут Ходченкова, она же тогда ещё не родилась.

– Догадался? – спрашиваю я.

– Погуглил, – мрачно кивает Андрей. – И понял, что мы с Верочкой – разные поколения.

– Не будешь больше шутить?

– Хватит. Дошутился уже.

И тут подбегает его отпрыск.

– Папа, у меня бой только через пять пар! Пошли в буфет! Успеем чего-нибудь перекусить.

– Ты с нами? – спрашивает у меня Андрей.

– Не, я тут посижу. Отравлюсь ещё в вашем буфете.

Андрей с потомком уходят. На прощание пацан поворачивается ко мне, сдвигает брови и говорит:

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!

Андрей даже посветлел лицом. Где-то внутри него двадцатилетний Андрюха встрепенулся и решил, что не всё ещё потеряно. Это просто Верочка – дура!

* * *

А недавно я сам осознал, что отстал от времени и устарел слегка. И думаю немного иначе, чем современное поколение.

Племяннику моему исполнялось десять лет. Возраст солидный, серьёзный. Абы что не подаришь, надо к подарку подходить со всей серьёзностью единственного дяди. Тут мне немного повезло. Как раз за месяц до своего дня рождения племянник увлёкся сборными моделями кораблей, самолётов, танков. Что-то постоянно резал, клеил, даже пытался красить. Завалил всю комнату полусобранными образцами, стол его напоминал безумный завод, где «самолёт-этажерка» времён Первой мировой соседствовал с современным танком без гусениц и криво приклеенным стволом. Зато сам.

Вопроса с подарком не возникло. Юный техник как раз накануне посмотрел какой-то исторический фильм и грезил викингами, рогатыми шлемами и драконьими головами на носах кораблей. Прихожу я в детский магазин. А там лежит нужная модель. Драккар викингов, который нужно склеить из сотни мелких деталей. Тишина в комнате племянника как минимум на неделю обеспечена.

Снял с полки последнюю коробку. Была она пыльная, слегка потрёпанная, немного терялась на фоне могучих авианосцев, грозных подводных лодок и каравелл с белоснежными парусами. Ну, ничего, главное же не обёртка, а содержание.

Подхожу к кассе, чтоб выкупить в собственность корабль морских разбойников, а тут в магазин, чуть не сбивая меня с ног, забегает парнишка лет девяти-десяти. И сразу к полке с кораблями. Вытащил крейсер – не то! Потянулся за бригантиной. Тоже не то! Растерянно порыскал по полке и подбежал к кассиру.

– Тётенька, тут модель драккара стояла. Где она?

Равнодушная, как и все продавщицы, кассирша кивнула на мою коробку.

– Вот, купили уже. Опоздал ты. Последняя была.

И вдруг мне так стыдно и совестно стало перед этим пацаном. Вспомнил я, как в детстве, примерно в таком же возрасте, целую неделю копил на понравившуюся модель гидросамолёта. Откладывал со школьных обедов, с маминого разрешения реквизировал мелочь, сдачу из магазина. Собирал чуть ли не по копейке. А когда пришёл в «Детский мир», оказалось, что вожделенный гидросамолёт только что купили. А когда завезут в следующий раз – ну кто его знает. На дворе девяностый год, мальчик. Страна разваливается, а ты про какие-то игрушки.

Я ещё бегал по городу, искал в каких-то маленьких магазинчиках. Но, увы. Если самолёта не было в центральном «Детском мире», значит, его не было нигде. Так и не сбылась моя мечта.

Поэтому стою я, растерянный, смотрю на этого пацана и готов вот прямо сейчас уступить ему корабль. Да что там уступить, возьму и подарю. Что мне стоит. Мелочь, а ему – радость. Уже и рот раскрыл, чтоб отдать.

И тут этот мелкий Кулибин лезет в телефон, что-то там кликает и расплывается в улыбке.

– Ага! В интернет-магазине есть! Ещё и дешевле, чем здесь! И доставка в течение дня!

И убегает, только дверь хлопнула.

Продавщица смотрит на меня с каким-то непонятным чувством разочарования. И кивает на коробку с кораблём.

– Брать будете? Или тоже… в интернете?

– Буду, – отвечаю. – Раз уж присмотрел здесь, то и возьму.

Я бы не взял. Коробка действительно была слегка помятая, а в интернете явно нашлась бы новая, да и подешевле. Но мне было стыдно почему-то уже перед этой продавщицей. Стояла она в старом и пустом магазине. Она ещё помнила, как в восьмидесятые здесь было не протолкнуться от детей, которые радостно охотились за игрушками. А теперь едва ли пару раз за день зайдёт какой-нибудь взрослый динозавр за подарком. Ну или случайно заскочит какой-нибудь покупатель. Всё через интернет.

А ещё мне было почему-то стыдно своего непрошеного благородства. Был я смешон и жалок со своей щедростью. И совершенно не нужен этому радостному пацану с его телефоном.

Зато племянник подарку обрадовался. Собрал палубу, нос с хищным драконом, ряд вёсел. На мачте его энтузиазм утих, и корабль занял своё место среди безумной коллекции полусобранной техники.

Ну хоть два-три дня тихо было.