Текст книги "Ящик Пандоры"

Глава 10. Феликс

– А разве можно найти человека в реальной жизни по записи в интернете? Ведь там же всё анонимно.

– Можно. По IP-шнику. – ответила Марго, – Есть такие программы-сторожа, которые тебе не только местоположение на карте, но и точный адрес укажут с номером квартиры. Стас, вообще-то должен был про это знать.

– Но он же не знал, что за ящиком может быть охота. И про ящик он ничего не упоминал, случайно?

– Нет. Только про Штрюмпфеля. – сказал Стас.

Мы сидели на кухне.

– Вот правильно говорят – «На ловца и зверь бежит», – пустилась я в рассуждения, – а мы – в роли зверя. Видать, давно они шли по следу этого проклятого ящика. И всё-таки как-то с бабулей странно получилось.

– А что странного? – спросила Марго.

– Да стоило у неё этот ящик украсть, как она сначала стала болеть, болеть, болеть, а потом и вовсе умерла. Неужели у неё была какая-то связь с теми предметами, что в нём лежали? Феликс как-то говорил, что такое может быть.

– Вполне допускаю. – кивнула Марго, – А, кстати, где он?

Феликс уже второй день не показывался дома.

– Может, у бабы загулял у какой-нибудь? – предположил Стас, – С ним это бывает.

Феля наш отнюдь не был монахом, это точно. И женский пол его вниманием не обходил. Периодически в его жизни появлялась какая-нибудь прелестница, а потом так же исчезала. Когда тихо, когда громко.

– А ты ему звонил? – спросила я племянника.

– У него телефон отключен.

– Хреново.

Какие-то смутные чувства шевельнулись в душе, но я попыталась задавить их. Да ну! Ещё накаркаю!

***

«Февраль 1941. Уже начало февраля. Холод не даёт заснуть, а завтра предстоит какая-то временная передислокация. Поэтому закутался ещё в одно одеяло и решил достать дневник.

Нет желания писать. Но, всё-таки, надо изложить некоторые мысли о том, почему моя родина больна этой странной болезнью, которой Германию заразили нацисты.

Как же давно это было! Сейчас 1941 год. К власти нацисты пришли восемь лет назад. Но заявили о себе они намного раньше. Тогда я был ещё юн и не понимал всех нюансов происходящего. Благодаря отцу у меня было хорошее образование, я даже подумывал о научной карьере.

Мечты…

Какой была Германия до прихода к власти нацистов? Бедная, выплачивающая победившим в недавно окончившейся войне странам огромные суммы, страна. Полунищий народ, безработица, недоедание… Промышленность, разрушенная войной, восстанавливается тяжело и долго. Подписав Версальский договор, правительство Германии загнало страну в рабство.

«Это унизительно для бывшей Священной Империи, для потомков великой нации…»

Именно так начинали свои речи тогда различные партийные агитаторы. И не только от партии национал-социалистов. Ещё десять лет назад политических движений было много – социал-демократы, коммунисты, монархисты, даже религиозные движения были… Были…

Эти речи, прежде всего, произносились агитаторами для молодёжи. Для людей постарше агитация велась о том, что скоро не станет безработицы. Но главный упор, всё-таки, был на молодых.

Только сейчас я понимаю, что тогда закладывались мина под германское общество. Все эти разговоры, диспуты и якобы научные споры о великой нации, возрождении Рейха, исключительной миссии германского народа и необходимости донести эти знания всему миру вырастут в итоге в такого монстра…

Я помню газетную передовицу одного «учёного» о том, какими методами надо укреплять «высшую расу». Запомнились выводы этой объёмной статьи. Методов всего три:

Первый заключался в ограничении рождаемости людей с девиантным социальным поведением (принудительная стерилизация гомосексуалистов, уголовников, семей имеющих больных детей), а так же их изоляция от общества и эвтаназия.

Второй метод это массовое уничтожение «расово неполноценных» (и перечислялись различные этнические группы, начиная с цыган, евреев и далее).

Третий метод – выведение, «селекция» новой породы людей…

За неполные десять лет, после прихода к власти, монстр последовательно применяет эти три метода. Я сейчас «инструмент» первого метода, а иными словами палач и каратель…»

Хм… А что – и «голубых» тоже при Гитлере гоняли? Вот не знала. Хотя… этих-то как раз есть за что гонять. Мне приходилось сталкиваться с этими созданиями. Назвать их людьми у меня до сих пор язык не поворачивается. Ничего хорошего. Мы с Игорем тогда только поженились и решили жить отдельно. Квартиры молодому офицеру спецназа не дали и мы снимали комнату в частном доме в районе Сертолово. Старинный трёхэтажный особняк в стиле «северный модерн» построенный ещё до революции был, видимо, раньше чьей-то дачей, или загородным домом. А теперь в нём жила одна пожилая пара, сдающая комнаты внаём. Наша комната была предпоследняя в конце длинного узкого коридора, почти всю стену которого занимало окно с частым переплётом. В конце его был небольшой тупичок, в который выходили двери двух комнат. Нашей и ещё одной. И в той, последней, комнате, как раз и обосновалась парочка «голубков», как прозвал их Игорь. Митенька и Лёшенька, как они сами друг друга называли. Причём Митенька был мулат – плод греха с заезжим студентом из Африки. А я даже не сразу и поняла, кто они такие. Это мне потом муж растолковал. Кто в этой парочке был «муж», а кто «жена», я, честно говоря, так и не поняла, да и не суть важно. Лёшенька, помню, был большой и флегматичный, а Митенька мелкий, худой и истерично-крикливый, чем-то похожий на маленькую собачонку. Знаете, есть такие нервно-трясущиеся пучеглазые и брехливые твари, которых и собаками-то назвать неудобно. Периодически Лёшенька куда-то пропадал. Как предполагал Игорь – уходил в загулы. Но потом возвращался, и Митенька устраивал ему сцены ревности с истериками, на которые сбегался весь дом. Кроме нас там жили ещё две семьи, не считая хозяев. Для жильцов это был бесплатный спектакль. А в один прекрасный день Лёшенька исчез совсем. Просто пришёл как-то днём, когда никого не было, собрал свои вещи и отчалил. Митенька был безутешен. Из его рыданий и бессвязных реплик мы поняли, что Лёша решил вернуться к нормальной жизни и ушёл к женщине.

– Ну и правильно! – изрёк муж, – Мужик должен жить с бабой! А не с другим мужиком!

И все, кроме, разумеется, Митеньки, с ним согласились. А Митя впал в депрессию и несколько раз пытался наложить на себя руки. Мне всё это было до фонаря. Я как раз забеременела Лариской, почти одновременно с этим началась война – та самая, первая чеченская и мужа отправили туда, под Грозный, так что мне было не до Митеньки с его терзаниями. Пока однажды я сама лично нос к носу не столкнулась с хрипящим в петле Митенькой. Он пытался удавиться на вешалке, стоявшей в нашем тупичке. На мои крики прибежали хозяин дома и кто-то из соседей, неудавшегося самоубийцу спасли, а я угодила в больницу с угрозой выкидыша. Вернувшийся из командировки муж попытался выкинуть из дома самого Митеньку, но это оказалось, увы! – невозможно. Митенька был родственником хозяев дома и его комната принадлежала ему совершенно законно. Так прошло ещё несколько месяцев, и в один далеко не прекрасный день Митя привёл в дом очередную «пассию» – Васеньку. Появление Васеньки я запомнила на всю жизнь. Был снежный февральский день, я, с уже довольно большим животом, сидела дома в декрете и в тот день была моя очередь мыть коридор. Надо сказать, что уборкой общественных мест занимались все по очереди, включая хозяев. Кроме Митеньки. Махать шваброй, или драить сантехнику он считал ниже своего достоинства.

– Вот уж точно – «голубая кровь»! – презрительно фыркал Игорь.

Итак, я мыла коридор, когда в нём возник сначала Митенька, сияя как новенький хромированный чайник, а за ним шествовал некий субъект, наряженный в длинный макинтош и цилиндр. Его густо набеленное лицо с ярко-алыми губами бантиком делало его похожим не то на клоуна в цирке, не то на актёра японского театра «кабуки», что, вообще-то, в переводе с японского означает «уличный балаган». Этот странный тип и был Васенькой. Представить нас друг другу Митенька не посчитал нужным. Я просто услышала, как он сказал, открывая дверь комнаты:

– Входи, Васенька.

И полночи мы слушали сладострастные стоны и вопли, доносившиеся из «голубятни», как называл Митину комнату Игорь. Но это было ещё полбеды. Самое жуткое и омерзительное выяснилось потом! Васенька оказался сатанистом! И Митеньку втянул в свою секту, что, вообще-то, закономерно, как я сейчас понимаю. Комната превратилась в капище, увешанное перевёрнутыми крестами, пентаграммами и ещё чёрт знает чем. Вскоре туда стали приходить и другие такие же бесноватые, устраивать там свои «чёрные мессы» плавно переходящие в оргии. Соседство становилось опасным. Игоря как раз отправили в очередную командировку на Кавказ. Милиция на мои заявления не реагировала. Участковый прямо сказал, чтобы я не связывалась. Мол, у этого Васеньки родственник какая-то шишка. Или бандит. Или то и другое сразу. Я так и не поняла. Закончилось всё тем, что я просто сбежала из ставшего опасным дома обратно к родителям на Петроградскую. Жизнь моя и моего ребёнка была дороже. Спустя несколько лет я случайно узнала, что Митеньку и Васеньку зарезали прямо в комнате. Кто это сделал – так и осталось неизвестным. Найти убийц не удалось. В СССР, помнится, за это сажали, а сейчас нет. А зря, по-моему. Надо бы вернуть в УК соответствующую статью.

***

«Февраль 1941. Утром, третьего февраля, меня и ещё нескольких офицеров срочно вызвали в штаб. Там мы получили инструкции от прибывшего Штрюмпфеля.

Наконец-то я попадаю под непосредственное командование объекта моего наблюдения. И это очень меня порадовало. Работа палачом умалишенных меня тяготит. Думаю, ещё немного и психика бы не выдержала. Произошёл бы какой-нибудь срыв. Но об этом как-нибудь потом. Я не закончил своих размышлений, почему моя Германия стала такой…

Мы поступали в распоряжение Штрюмпфеля. Нам предстояло выехать в Баварию, в предгорья Альп, в местечко с названием Берхтесгаден. Там нам поручена охрана некоторых высокопоставленных участников какого-то совещания. Выезжали немедленно, на автомобилях, при полном вооружении.

Тем утром я ещё не знал, что на этом совещании, которое длилось уже несколько дней, будут приняты судьбоносные решения. Присутствовали все высшие чины Рейха, итальянский генералитет, много людей в штатском, которых я не знал. Охрану осуществляли армейские части на внешнем периметре и гестапо непосредственно в местах проведения совещания. Мой пост находился буквально возле самых дверей зала. Несмотря на то, что звук из-за огромных дверей практически не долетал до моих ушей, тем не менее о чем идёт речь постепенно стало понятно. Весь высший состав Вермахта, Люфтваффе, Кригсмарине и союзный генералитет был вызван для того, чтобы выслушать решение Гитлера.

Я слушал и не верил своим ушам. Речь Гитлера доносилась из-за дверей. Изредка речь прерывалась аплодисментами. Не буду пересказывать его слова полностью, он говорил около часа. Коротко – Германия и союзники меняют приоритеты в войне, направление ударов будет на восток. Через три месяца начнётся операция, целью которой будет коммунистический СССР.

Осознав это, я похолодел. Это довольно ценные сведения, а у меня до сих пор нет возможности передавать информацию моим товарищам в Берлин.

Через три часа меня сменили. Совещание всё продолжалось. Меня отправили на отдых в местную казарму, и появилась возможность подумать о том, что делать дальше.

Думай, думай, думай…»

Ну, положим, о том, что война неизбежно будет, знали тогда, по-моему, даже собаки. Вероятных противников было несколько – Англия, Франция, Польша. Про Германию говорили меньше. Она была в числе стран, первыми признавших СССР, как государство. В 1922 году был заключён Раппальский договор. Собственно, вся предвоенная индустриализация страны была направлена как раз на подготовку к войне, создание развитой промышленности и современной армии. Так. Однако, какая миссия там была у Штрюмпфеля? Он, скорее всего, входил в так называемые «айнзатцкоманды» и даже занимал там немаленький пост. А занимались эти команды… да чем только они не занимались! От массовых убийств и вывоза награбленного добра до поисков всяких артефактов. В том числе и мистикой всякой они тоже занимались. Помнится, Влад, курсантский друг Игоря, что-то такое рассказывал про оккультные войны НКВД и СС. И про так называемую «красную магию», которую пытались создать в СССР. Кто же это сказал: «Когда из мира уходит Бог, его место занимает магия»? Христа в СССР заменил «живой бог» – Ленин, набальзамированный труп коего должен был заменить святые мощи. 10 заповедей заменил «Моральный кодекс строителя коммунизма»… хотя «кодекс» был после войны написан. Да, коммунизм превратился в религию, почти со всеми необходимыми атрибутами. Даже мистицизма пытались напустить. Вот, например, зря что ли, за порчу портрета «дорогого товарища Сталина» давали срок? Э? Нет. Тут явно прослеживается связь с инвольтацией – воздействием на человека через портрет. Вон, в нынешних бесплатных газетках полно рекламы всяких самозваных «целителей» с обещанием снять всевозможные порчи по фотографии. Однако, отвлеклась. Что же должен был делать Штрюмпфель? В бабушкиных записях говорилось, что он ставил какие-то опыты с психотропными веществами на пленных партизанах и подпольщиках с целью выпытать у них нужные сведения. Что-то вроде «эликсира правды» создавал. Хотя – про это известно давно. Даже фильмы были про это. Наши, кстати, советские. «Мёртвый сезон» и ещё какой-то. Там наш разведчик во Франции работал и случайно попал к немцам. Его сначала пытали, а потом укололи какой-то дрянью. И он назвал имя своего радиста. Как же этот фильм-то назывался?

«Пятое февраля

Наконец-то нас сняли с караульной службы в Бергхофе. И впереди целых три дня отпуска. Я срочно еду в Берлин.

В поезде пустые вагоны и довольно прохладно. Спать не получается, есть время записать кое-что.

Как я уже отмечал, не сразу нацисты полностью захватили все слои общества. Во все времена существовала оппозиция к власти. Причем к любой. Это либеральное еврейское общество, это рабочий класс, это отставные военные… Много людей восемь лет назад высказывались довольно резко и нелицеприятно в адрес канцлера и не только. Но риторика агитаторов в конечном итоге сделала свое дело. Безработица и унизительный мирный договор – вот вокруг чего вертелось все чаяния общества.

Тем не менее, – одной агитации было недостаточно. Я не знаю тех людей, которые работают в отделе пропаганды. Но они не зря ели свой хлеб. Главный упор для обеспечения мобилизации общества они сделали на молодых. Как это достигалось? Я лишь запишу несколько мыслей по этому поводу. Когда нибудь надо будет более подробно об этом подумать…

Молодёжь. Нацисты стали для себя создавать кадры. Оказалось, что это очень просто при наличии активной пропаганды. Начиналось это с того, что все газеты, все агитаторы заговорили о спорте. А конкретнее – о боксе. Бокс стал культом, боксёры стали кумирами. Кулачное противостояние было доступно молодёжи. Этот вид спорта не требовал специального дорогого оборудования, экипировки как теннис, фехтование или конный спорт, а это было очень актуально для нищей Германии. Вместе с тем бокс рассматривался как респектабельный вид спорта. Однако, все спортивные секции были взяты под контроль нацистами и именно там формировалось мировоззрение молодых людей.

Ещё один вид спорта был взят нацистами на вооружение. Автогонки. Для участия в автогонках нужны были деньги и немалые, но само по себе – это зрелище. Люди шли на автогонки посмотреть на своих кумиров. Начиная с 1934 года, немецкие автогонщики выигрывают чемпионаты Европы. Какое горе испытали любители этого спорта, когда на гонках погиб Бернд Роземайер! Стала формироваться мода. Автогонщики становились новыми рыцарями Германии. Во всех газетах фото, статьи, репортажи. Молодые спортсмены были сняты за рулём своих боевых машин или в картинной позе, опирающимися на их борт. Стремясь привлечь молодёжь, нацисты облачается в модные тогда костюмы мотогонщиков: шлем, очки-консервы, грубые перчатки-краги. Общим для всех воплощением героизма был неподвижный взгляд, выражавший непреклонную решимость и волю к победе. Потом подключились модельеры. Так стал известным кутюрье некий Хьюго Босс, который разработал одежду для штурмовых отрядов и для гестапо – чёрная форма, чёрные сапоги, белые перчатки, золотое шитьё, модные аксессуары, и всё это перекликается с одеждой кумиров автогонок.

Ещё одна сторона моды – мода на оккультизм. И по заказу нацистов все учёные Рейха работают в этом направлении, начиная от археологов и заканчивая физиками. У нацистов появился ореол потомков великой расы, великих ариев. Мода, мода, мода…

Так нацизм стал модным!!! Так у нацизма появились людские ресурсы».

А у меня всегда был самым любимым фильмом «17 мгновений весны». Не только потому, что Тихонов – любимый актёр. Чёрт возьми – завораживающе выглядели они там в этой чёрной форме! Что ни говори, а эстетика, чтоб её! – великая вещь! Да, наши в своих ватниках и кирзачах в этом плане проигрывали вчистую. Хотя и победили. Зло сделали стильным и эстетичным. Я вдруг вспомнила, как в детстве часто задумывалась о том, почему зло всегда стремится выглядеть более привлекательным? Почему добро такое скучное? «Добродетель – скучна». Кто же это сказал?

«Апрель 1941

Устал. Уже середина апреля. Последние пару месяцев я мотаюсь по всей стране в поисках учёных.

После событий в ставке Гитлера я встретился со своими товарищами и передал накопленную информацию. После пару дней просто отдыхал. Выходил из дома и ходил по Берлину, по бульварам, по маленьким улочкам, заходил на вокзал. Смотрел на лица людей. Мне остро не хватало простых человеческих эмоций. Даже не своих, а прохожих на улицах, посетителей кафе, прихожан церквей. После того, как побывал в шкуре палача, мне это надо было как воздух. Целых два дня ничегонеделания. Блаженство.

Хотя надо заметить, что война накладывает отпечаток на людей. На улицах много военных. В газетах печатаются некрологи. Последние страницы газет из-за этого берлинцы называют чёрными и стараются без надобности туда не заглядывать. Радует, что прекратились налёты английских бомбардировщиков. Несколько раз я проходил мимо руин на месте попаданий бомб.

После такого сладкого непродолжительного отпуска я вновь приехал в Гартхейм. Теперь я там увидел обычный госпиталь. Наполнение ранеными было незначительным. Да и активных боевых действий сейчас не наблюдается. Сейчас бои только в Югославии. Там произошли странные с моей точки зрения события. Где-то в двадцатых числах марта был подписан Венский протокол по которому Югославия присоединилась к державам Оси. И буквально через два дня там происходит государственный переворот. Новые власти не желают присоединения к Берлинскому пакту и в начале апреля подписывают договор с СССР. Гитлер в бешенстве отдаёт приказ о нападении и 6 числа немецкие войска вторгаются в Югославию. И вот буквально вчера подписан договор о безоговорочной капитуляции этой маленькой непокорной страны перед Германией. Идут бои в Греции, но там очень скоро тоже будет победа Германии.

А я, наконец, в отделе Штрюмпфеля. Благодаря моему довольно приличному образованию лично им мне поручена следующая работа – найти учёных, которые могут расшифровать какие-то руны северных народностей. Каких именно мне пока знать не положено, а это очень значительно расширяет зону поисков. У меня с собой несколько образцов рун на бумаге и я в постоянном поиске учёных, которые хоть что-то могут сказать об этом. Всё под грифом секретности. Само осознание секретности сильно нервирует опрашиваемых мною людей. Приходится вытягивать слова под угрозами приглашения в гестапо на разговор.

Тем не менее работа идёт. Попутно я узнаю много нового и интересного о народностях севера. Только накапливается усталость. Постоянные переезды, допросы, архивы, встречи. Надо отдохнуть…»

Так-так. Штрюмпфель, значит, не оставлял надежду расшифровать надписи на камне. То, что немцы активно что-то искали в нашем Заполярье во время войны – известный исторический факт. Места были малонаселённые, побережье во время войны практически не охранялось, и немецкие подлодки шарили там почти беспрепятственно. Даже аэродромы были у них построены в Архангельской области! Картина Пластова «Немец пролетел» как раз изображает последствия такого вот хозяйничанья. Природа на картине явно северная. А что они искали на нашем Севере?

Из раздумий меня вывело появление Стаса.

– А где Феликс, ты не знаешь?

– Что, до сих пор не вернулся?

– Нет. И телефон выключен.

– Он тебе ничего не говорил?

– Нет.

– А что вам ещё поведал этот горе-агент, на которого вы наехали?

– А что он должен был нам сказать?

– Кто его нанял, например?

– Имена-пароли-явки?

– Именно.

– Он сказал, что эти люди приходили в издательство. Пару раз встречались с ним в кафе неподалёку. И всё.

– А телефон для связи? Электронная почта? Что-нибудь?

– Они сами его находили. Никаких концов не оставляли.

– Осторожные, сволочи. Или ты мне что-то не договариваешь. Что тебе Феликс говорил?

– Ничего.

Все мои попытки разговорить родственничка закончились ничем. Либо Стасик ушёл в глухую несознанку и полный отказ, либо действительно ничего не знал.

«На колу мочало – начинай сначала!» Я обзвонила все морги и больницы. И в морг 2-й Градской больницы действительно доставили тело мужчины по описаниям похожего на Феликса.

– Доигрался? – накинулась я на племянника.

– А может, – это и не он?

– Поехали.

– Куда?

– На кудыкину гору! В морг, конечно.

Был уже десятый час вечера, и больница находилась в Озерках. Но мы поехали, конечно. Всё было уже закрыто, на наш стук и крики вышел какой-то санитар и велел приходить завтра. После криков и уговоров за пятисотку в карман грязноватого халата, он нас провёл внутрь. Подвёл к какому-то свёртку, лежащему на столе. Расстегнул молнию. Мешок, оказывается, застёгивался на молнию.

– Ваш?

Я заставила себя подойти ближе.

– Нет.

Это был не Феликс.

– Ну и хорошо. – буднично ответил санитар. Значит, жив.