Текст книги "Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени"

Люди и общество

Ръша русь, чюдь, словъни, и кривичи и вси[132]132
  «Решили русь, чудь, словене и кривичи и все [остальные]». Цит. по: Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г. Изд. II, СПб, 1996. С.13. В Ипатьевской летописи упоминается не «все» (или «весь» – финнское племя вепсов), а «меря». Ипатьевская летопись. Цит. по Полное собрание русских летописей, СПб, 1843. Т. II. С. 235.


[Закрыть]

Как уже говорилось выше, население Господина Великого Новгорода могло составлять от 25 до 30 и даже более тысяч, что ставило город наравне с выдающимися итальянскими городами. Общество такого размера просто не могло быть однородным и не мультикультурным, о чём мы можем прочесть уже в Повести временных лет, в строке, вынесенной в эпиграф, рассказывающей о призвании варягов. Уже одна эта фраза показывает два важнейших момента: в землях Великого Новгорода относительно мирно уживались разные этносы (славянские и финские племена), и племена эти решали актуальные для них вопросы на общем вечевом собрании.

Славяне и финны

У Собора[133]133
  Собор – главный храм городского церковного округа.


[Закрыть] собралась внушительная толпа, большинство было в стёганых зипунах[134]134
  Зипун – поддоспешник, подлатник. Кафтан без воротника из грубого сукна.


[Закрыть] и кольчугах[135]135
  «Особо надо отметить, что при новгородских раскопках часто встречаются куски доспехов пластинчатых и кольчужных». Цит. по: Арциховский А.В. Новгород Великий по археологическим данным//Новгород: к 1100-летию города. М., 1964. С. 45.


[Закрыть], но кое-где мелькала чешуя и «доски» доспехов богатых бояр и дружинников. Толпа расступается, словно воды моря перед Моисеем, и на помост поднимается воин в дощатом панцире поверх красного набивного зипуна; отсвечивающее на солнце омеднение заклёпок на стальных пластинах, и общее почтение дало повод думать, что это, наверное, кто-то из богатых бояр. «Новгородцы! – ревёт он, и толпа затихает. – Приехали друзья наши, ореховцы и корельские, с жалобой к господину Великому Новугороду на князя Патрикия!» При упоминании имени служилого князя[136]136
  Служилый или служебный князь, подручник – князь, принятый исключительно в качестве наёмного ратного воеводы, военачальника.


[Закрыть] толпа снова начинает шуметь, но успокаивается. «Почто города, данные в кормление, новыми податями обложил? Почто нашу корелу обижает?» Шум теперь раздаётся со стороны светловолосых людей, одетых победнее, и больше похожих на охотников, особенно своими большими луками – с пока что не надетыми тетивами. «Славляне[137]137
  Жители Словенского конца Великого Новгорода.


[Закрыть] на своём вече за князя с оружием стоят!» – выкрикивает один из корелы, с длинной светлой бородой, потрясая топором на длинной рукояти.

Мы торопливо объясняем Карлу, что это такие особые русские обсуждения политических вопросов, и что для немца единственный выход – не принимать участие даже проходя мимо, а как можно быстрее попасть на Немецкий двор. Так что, расталкивая разгорячённую толпу, мы пробираемся к выходу из Детинца, как какой-то, по виду, дружинник кричит прямо в лицо: «Славляне как в бой собрались, не пройдёте!»[138]138
  В действительности описываются события, указанные в Новгородской первой летописи под 1384 г. Полное собрание русских летописей. СПб, 1862. Т. III, с. 93.


[Закрыть] Рядом с дружинником на помост залезает мужик в разорванной рубахе и с замотанной тряпкой головой. «Други! – кричит он. – Славляне на есифов[139]139
  Есиф (Иосиф) Фалелеевич – степенный тысяцкий в 1384 году. «…и тысяцкий Есиф [Иосиф] ходи на сию сторону въ въче [т. е. на Софийскую]». Новгородская четвёртая летопись. Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. СПб, 1862. Т. IV, с. 90.


[Закрыть] двор ударили, прямо с веча, мы Есифа не выдали и грабежников полупили! Постоим за старину, за дружбу нашу с корелой!»[140]140
  «И бысть на Черкисовъ недъли въ четвертокъ удариша Славенскiй конецъ на тысяцкого на Есифовъ дворъ, съ въча съ Ярославля двора; и Плотничанъ тысяцкого Есифа не выдаша, и биша грабежниковъ и полупиша». Новгородская четвёртая летопись. С. 90–91.


[Закрыть] «Постоим, постоим за старину! За старину!!!» – рёв толпы набирает силу, как у дикого зверя, распаляющего себя рычанием. «Владыко, владыко!» – проносится по толпе, когда на помосте появляется невысокая, хрупкая фигура архиепископа[141]141
  Архиепископ – старший епископ, епископ главного города епархии.


[Закрыть].

* * *

Действительно, славяне хоть и не были автохтонами на землях будущей республики, но они не были и завоевателями в том смысле, как, например, протестанты в Северной Америке: славяне не истребляли финнов, не обращали их в рабов, не покупали их земли за бусы и алкоголь, а расселялись среди них, проживая как соседи.

Два летописных финских племени, водь[142]142
  Vatja, Vaddja. Обращу внимание на то, что именно это племя дало название одной из пятин Великого Новгорода (см. «Новгородские пятины и волости»).


[Закрыть] и ижора[143]143
  Ingeri, Inkerikot.


[Закрыть], постоянно упоминаются в летописях наравне со славянами-новгородцами[144]144
  Напр., 1069: «Новгородци же поставиша пълкъ противу их [войск князя Всеслава]… о велика баше съця Вожяном!» – «Новгородцы выставили полк… …множество вожан было убито». Новгородская первая летопись. Цит. здесь и далее по: Полное собрание русских летописей. СПб, 1862. Т. III, с. 2. 1149: «…придоша Емь на Водь ратiю… и услывъше Новгородъци любо въ 500 съ Водью идоша на них». Там же, с. 11.


[Закрыть]. В походе против князя Ярослава: «…и совокупися въ Новъгородъ вся волость Новгородьская, Пльсковичи, Ладожане, Коръла, Ижера, Вожане…»[145]145
  1270 г. Там же, с. 62.


[Закрыть] против тверского князя: «…соидеся вся волость Новгородская: Пльсковичи, Ладожане, Рушане[146]146
  Жители города Старая Русса.


[Закрыть], Коръла, Ижера, Вожане»[147]147
  1316 г. Там же, с. 71.


[Закрыть]. Ижора, как и водь, жившие на берегах Невы, тоже постоянно выступали на стороне Великого Новгорода: как и в 1270 против Ярослава, так и отвоёвывая водьскую землю: «Того же лета поиде князь Олександръ на Нъмци на город Копорью, съ Новгородци, и съ Ладожаны, и с Корълою, и съ Ижеряны»[148]148
  1241 г. Там же, с. 53.


[Закрыть] или защищая земли республики от шведов: «…приходиша Свъя воевать… и избиша их Ижера»[149]149
  1292 г. Там же, с. 65.


[Закрыть]. За всё это славяне платили благодарностью, выступая за своих союзников, как, например, защищая ижору от насильственного крещения Магнусом: «…Ижеру почалъ крестити въ свою въру, а кои не крестятся, а не тъхъ рать пустилъ»[150]150
  1348 г. Там же, с. 84.


[Закрыть].

Так же, как водь и ижора, корелы – финны, жившие вокруг Ладожского и Онежского озёр, были верными союзниками новгородцев. Очень часто в летописях упоминаются войны еми с корелой, или походы новгородцев и корелы против еми[151]151
  1143, 1191 года.


[Закрыть], что даёт повод думать, что корелы и емь враждовали до прихода славян. Насколько прочен был союз славян с корелой, можно сказать по событиям 1268 года, когда князь Ярослав решил идти войной на корелу, но новгородцы не допустили усобицы[152]152
  «Князь же хотъ ити на Корълу, и умолиша и́ Новгородци не ити на Корълу; князь же отъсла полкы назад». Там же, с. 61.


[Закрыть].

Корелы представляли собой значительную угрозу для шведов, о чём могут говорить строки рифмованной «Хроники Эрика»: «Свеям урон наносили огромный Козни карелов – язычников тёмных»[153]153
  Хроника Эрика/Ред. Сванидзе А.А. Изд. II, М., 1999, строфа 475. С. 24.


[Закрыть], причём, корелы достигали даже озера Меларен[154]154
  Там же, с.25.


[Закрыть], на берегах которого находился и находится Стокгольм, и Сигтуны в 1187[155]155
  Там же, строфа 480, с.25.


[Закрыть] – бывшей столицы Швеции, разграбленной и сожжённой корелами и новгородцами[156]156
  1187 г.


[Закрыть]. Также шведская хроника отмечает роль корелы во взятии Ланскруны: «Тут снова русские силы собрали, также карелов, язычников взяли»[157]157
  Там же, строфа 1695, с.60.


[Закрыть].

С финским племенем емь (ямь)[158]158
  Häme, Hämeläiset.


[Закрыть], жившим на территории современной южной Финляндии, всё вышло более трагично. Первое упоминание еми встречается под 1040 г.: «Володимиръ иде на Емъ»[159]159
  Новгородская первая летопись. С. 2.


[Закрыть], и в последующие годы новгородцы – славяне и финны – продолжают сражаться с емью[160]160
  В 1223, 1142: «…приходиша Емъ и воеваша… избиша я Ладожане 400». Там же, с. 9.


[Закрыть]. Дело заключалось в том, что в южной Финляндии особенно жёстко столкнулись интересы Великого Новгорода и Швеции, что осложнялось ещё и враждой между емью и корелами (корелы неоднократно ходили войной на емь[161]161
  1143 г.: там же, с.9. 1191 г.: «Ходиша Новгородъци съ Корълою на Емь». Там же, с. 20.


[Закрыть], и вместе с ижорой и корелами защищали от еми Ладогу[162]162
  1228 г.: «…придоша Емь воевать въ Ладозьское озеро ‹…› …оставъшеся Ижеряне… избиша много… …Коръла, кдъ обидуче, въ лъсъ ли, выводяче избиша». Там же, с. 42–43.


[Закрыть]). В «Хронике Эрика» подробно описывается поход на Тавасталанд в 40-х годах XIII века, область, населённую языческим племенем тавасты или хяме (тавасты – другое название еми)[163]163
  Хроника Эрика / Ред. Сванидзе А.А. Изд. II. М., 1999, строфы 90–155. С. 13–15.


[Закрыть], в результате которого была построена крепость Тавастаборг (крепость Хяме в совр. г. Хямеенлинна) и «Эту страну, что Эрик крестил, думаю я, русский князь упустил»[164]164
  Там же, строфа 155, с. 15.


[Закрыть]. Видимо, крещение корелы в 1227 г. князем Ярославом Всеволодовичем[165]165
  «Князь Ярославъ Всеволодичь пославъ крести множество Корълъ, мало не всъ люди». Лаврентьевская летопись. Цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. I, СПб 1846 г. С. 191.


[Закрыть] заставило шведов торопиться с началом своего Крестового Похода, что ещё более усугубило вражду между новгородцами и емью. Новгородцы не раз совершали набеги на эту область, но в результате Ореховецкого мира 1323 Тавастия (западная часть Карельского перешейка и Саволакс) отошла к Швеции[166]166
  Грамоты Великого Новгорода и Пскова, грамота № 38. М.-Л, 1949. С. 67–68.


[Закрыть].

Как битва за земли и души еми привели к конфликтам со Швецией, так и вопрос о чуди (Ливонии) привёл к конфликту с немцами. Под чудью в летописях понимаются ливы и эсты, жители современных Латвии и Эстонии. Так как варяги призываются чудью наравне со славянами, можно говорить о древних и дружественных связях между народами. Однако же влияние немцев привело к тому, что чудь регулярно ходила войной на земли Великого Новгорода. Ситуация ожесточилась после основания Ярославом Мудрым города Юрьева (современный Тарту в Эстонии) в 1030 году по причине принятия эстами стороны Кнуда, короля Дании и Англии, противник которого, Олаф Святой, получал помощь от своего зятя Ярослава в борьбе против притязаний датского короля на Норвегию. В период с 1111-го по 1133-й князья Св. Мстислав Владимирович Великий и Всеволод Мстиславич шесть раз ходят в крупный походы на чудь, приводя домой в полон женщин и детей[167]167
  «Иде Всеволодъ съ Новгородъци на Чюдь… жены и дъти приведе домовь». Новгородская первая летопись. С. 6.


[Закрыть], и в том же веке Всеволод Мстиславич дважды освобождает Юрьев.

Движение чуди за освобождение от власти Великого Новгорода совпало в начале XIII века с основанием рыцарского Ливонского ордена, что привело к многовековой борьбе русских с ними.

Причём славяне не стремились насильно крестить язычников-финнов, как шведы[168]168
  Даже сама власть Великого Новгорода в прибалтийских и финских землях носила как бы поверхностный характер, в отличие от шведской экспансии, уничтожавшей привычный жизненный уклад. См. Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Л., 1978, с. 6, 8, 16–17.


[Закрыть], наоборот: ещё в XVI веке среди ижоры и води сохранялись языческие обряды. Например, в 1534-м архиепископ Макарий сообщал князю Ивану Васильевичу, что у чуди, корелы и ижоры до сих пор стоят «скверные мольбища идолские»[169]169
  Дополнения к актам историческим. Т. I, СПб, 1846. С.27–30.


[Закрыть] и «прелесть кумирская». Около «Великаго Новаграда, в Вотской пятине, в Чюди и в Ыжере, и около Иваняграда, Ямы града, Корелы града, Копории града, Ладоги града»[170]170
  Там же, с. 33–34.


[Закрыть]. В 1548 году так же жалуется новгородский архиепископ Феодосий «во все Чюцкие уезды и Ижерские и в Вошки, да и во все Копорецкие, и Ямские, и Иваногороцкие, и в Корелские, и в Ореховские», что «молятца деи по скверным своим молбищам древесом и камению, по действу дияволю»[171]171
  Там же, с. 57–60.


[Закрыть].

Это говорит нам не о наплевательском отношении епископов – иначе они не писали бы эти послания, а о нежелании совершать духовное насилие, чтобы для галочки записывать новых прихожан, что резко контрастирует с «культуризацией» западноевропейскими протестантами Нового Света.

Сословия

В описании западноевропейского Средневековья часто можно встретить трёхчастное деление на «тех, кто трудится; тех, кто молится; тех, кто воюет (и правит)», но к Господину Великому Новгороду это деление достаточно сложно применить. В самом деле: если с чёрными людьми всё более-менее ясно (хотя тоже не всегда: чернь принимала участие в вече, то есть, в управлении, а смерды – крестьяне – нет), как ясно и с гриднями, то куда отнести архиепископа? Однозначно к тем, кто молится? Но он обязан следить за мерами и весами и разбирать судебные дела, связанные с нарушением мер, а это уже дело буржуа. Куда отнести мощный класс купцов? Только лишь «тот, кто молится» священник, с оружием в руках принимающий участие в битвах? Наконец, что делать с житыми людьми и с князем, который зачастую не имеет своей печати?

Обычные люди (не аристократы и не духовенство) в Великом Новгороде социально делились на смердов и чёрных (меньших) людей[172]172
  См. примечание 38. В копии этой грамоты «чёрные люди» названы «простыми людьми» (gemenen luden). В Пскове чёрные люди принимают участие в вече, причём, их участие не является чем-то экстраординарным. На вече они свободно выступают, полемизируют, выдвигают свои требования. Более того, их представители отправляются послами к великому князю. Лукин П.В. Новгородское вече. М., 2018. С. 339. В Великом Новгороде, например, чернь вполне могла уклониться от военных действий, если не считала их желательными для себя (Новгородская первая летопись, с. 80, под 1340 годом): «…не въсхотъша чернь… въсташа чернь на бояръ, и пакы ркуще: почто есте Новогородцевъ призвали… намъ въ томъ погыбнути…».


[Закрыть], или мужей[173]173
  В Древней Руси был неизвестен уничижительный термин «мужик»; только в Ермолинской летописи под 1436 годом впервые упоминаются мужики, которые «ослопы дубинами убили» боярина. «Мужики, мужичьё» появляются со времён Ивана IV, а «мужичонко, мужлан» – с XVII века. Колесов В.В. Мир человека средневековой Руси. М., 2019, с. 156–157. В Великом Новгороде, например, чернь вполне могла уклониться от военных действий, если не считала их желательными для себя (ПСРЛ III 352–353 1340).


[Закрыть]; житых (житьих) мужей[174]174
  Житьи люди принимали участие в вече, ополчении, посольствах к великим князьям, но, в отличие от бояр, они не обладали правом занимать высшие государственные должности. См. Несин М.А. Новгородские житьи люди в XV в. и их участие в войнах и внешней политике Великого Новгорода в XV в. Часть 1. От рубежа XIV–XV вв. до второй половины 1471 г. [Электронный ресурс] // История военного дела: исследования и источники», т. VIII, 1016. С. 247. <http://www.milhist.info/2016/06/08/nesin_8> (08.06.2016). Также житьи люди в средненижненемецкой копии опасной грамоты, выданной Великим Новгородом ганзейским купцам в 1472 году названы «зажиточными купцами» (wolmagenden copluden). См. Лукин П.В. Новгородское вече. М., 2018, с. 330. Колесов указывает на происхождение слова «житьи» от «жито», «богатство». Колесов В.В. Мир человека средневековой Руси. М., 2019. С. 179.


[Закрыть] и огнищан[175]175
  Исторические памятники XI–XIII вв. называют огнищанами только крупных домохозяев. Русская правда называет огнищанина «княжъ мужъ», и представляет его противоположностью смерду как землевладельца, т. к. огнищанин всегда владел землёй на правах собственника. См. Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственнаго строя древней Руси. Изд. II, СПб, 1908. С. 72.


[Закрыть] – зажиточных буржуа[176]176
  В новгородских летописях «огнищанин» упоминается только три раза, и все три – в перечислении классов, рядом с дружинниками и купцами. «[Князь Ростислав] позва… огнищане, гридь, купьце вячшее», «идоша съ княземь Ярославъмъ огнищане и грiдьба и купци», «огнищанъ и гридба, и кто купъцъ и гости» (Новгородская первая летопись. С. 13–14, 23, 49).


[Закрыть].

«Чёрные люди» – это все группы низших классов, включая смердов, а «смерд» может означать всё население, в отличие от бояр и/или князя («Русская Правда» противопоставляет князя – смерду[177]177
  Русская Правда. Ст. 25, 30 Академический список. Здесь и далее цит. по: Калачов М. Текст «Русской Правды» на основании четырёх списков разных редакций. М., 1846. С. 3.


[Закрыть], а смерда – огнищанину[178]178
  Русская Правда, ст. 89, 90 Карамзинский список (с. 35), сравн. Ст. 31, 32 Академический список (с. 4).


[Закрыть]). Но смерды упоминаются и как сельское население, в отличие от чёрных людей как низших классов горожан[179]179
  Псковская вторая летопись. Цит. по: Полное собрание русских летописей. СПб, 1862. Т. V, с. 43.


[Закрыть]; в «Уложении 1649 года» зафиксировано полное отсутствие смердов в социальном составе России: «…у кого они въ холопствъ или во крестьянствъ родилися» – смерд превратился в крестьянина[180]180
  Колесов В.В. Мир человека средневековой Руси. М., 2019. С. 161.


[Закрыть]. Так же и в изустном народном творчестве: «Да что у тя на зáпечье за смерд сидит, За смерд-от сидит, да за засельщина?[181]181
  Засельщина – деревенский житель, дикарь.


[Закрыть]»[182]182
  Былины. Л. 1986. С. 76.


[Закрыть] Как будет сказано ниже, в главе «Вече», смерды не допускались к городским собраниям, не будучи членами кончанской организации.

Несмотря на то, что вира[183]183
  Вира – штраф за убийство.


[Закрыть] за смерда такая же, как и за холопа[184]184
  Русская Правда, ст.13 Карамзинский список (с. 23).


[Закрыть], нельзя считать смердов собственностью князей. В одном из списков «Русской Правды» («Троицком»): «А за смердин холопъ 5 гривен»[185]185
  Русская Правда, ст.13 Троицкий список (с. 7).


[Закрыть], то есть речь идёт не об уравнивании холопа со смердом, а о вире за холопа, принадлежащего смерду. Стоит обратить внимание на «Краткую Правду», где смерду может принадлежать конь и борть[186]186
  Русская Правда, ст. 25 Академический список, ст. 30 Ростовский список (с. 3).


[Закрыть]. То есть смерд может владеть движимым и недвижимым имуществом, холопами, он может передавать имущество по наследству[187]187
  Русская Правда, ст. 103 Карамзинского списка (с. 37).


[Закрыть]; в отличие от холопа, смерд несёт ответственность перед законом[188]188
  Русская Правда ст. 42 и 43 Троицкого списка (с. 10).


[Закрыть]. В принципе, в статье 23 «а въ смердъ и въ хо[ло]пъ 5 гривенъ» нет никакого противоречия. Выше – в 22 статье – мы читаем в той же форме: «а въ сельскомъ старостъ княжи и в ратаинъмъ 12 гривнъ», то есть за убийство сельского старосты, который ведает пашнями (ратаями), вира 12 гривен. В этом случае «и» имеет характер уточнения, и 23 статья читается не как уравнивающая холопа и смерда, а «за убийство слуги, который является зависимым» (холопа, который смерд).

Смерды имели различные виды хозяйств, занимаясь охотой, земледелием, бортничеством; но как земледельцы они вполне могли быть арендаторами или иметь свою землю. В «Повести временных лет» смерды представляются именно земледельцами: «Негодно нынъ веснъ ити, хочем погубити смерды и ролью ихъ… оже то начнеть орати смердъ…»[189]189
  «Плохо этой весной идти [в поход], погубим смердов и пашни их… если начнёт пахать смерд…» Цит. по: Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377 г., с. 118.


[Закрыть]. Из этого отрывка чётко видно, и что у смерда есть своё село, и его род занятий. В старинных переводах слову «смерд» вовсе соответствует греческое «ίδιώτης, γεωργός», то есть собственник-земледелец[190]190
  Греков Б.Д. Киевская Русь. Л., 1953. С. 219.


[Закрыть]. Обращу внимание, что только на земле Великого Новгорода крестьяне могли быть землевладельцами: в любом русском княжестве крестьяне работали либо на государственных, либо на частных землях[191]191
  Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории. Т. II. М., 1988, с. 77.


[Закрыть].

Безземельные смерды известны нам по Псковской Судной Грамоте[192]192
  Псковская судная грамота, Псков, 1896.


[Закрыть] (которая, к слову, не знает понятия «смерд»), которая говорит об изорниках, огородниках и кочетниках (четниках).

Изорник, или напащик, – от «изорати», вспахать, арендует пахотный участок. Огородник арендует огород. Кочетник – от «кочет», колышек у лодки для привязывания весла, арендует рыбные угодья. Аренду все выплачивают натурой[193]193
  Там же, ст. 43, с. 16.


[Закрыть]: изорник – четвертью урожая, остальные – половиной продукта, за что назывались ещё «исполовниками» или «половниками». То, что половники могли не арендовать пахотную землю, а работали на хозяина, показывает нам грамота № 242, в которой половники пишут челобитную с просьбой прислать указания о молотьбе[194]194
  Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). М., 1963. С. 65.


[Закрыть].

Смерды безземельные были частично зависимыми, и потому близки к московским закупам, о чём нам говорит 85-я статья: «Когда умрёт в селе у хозяина напащик, и у него не останется ни жены, ни детей, ни брата… хозяин может продать имущество умершего»[195]195
  Там же, ст. 89.


[Закрыть], и следующие за ней. Даже если у изорника остаются наследники, не стоявшие в договоре аренды, долг автоматически переходит к ним. Фактически при таких строгих правилах взыскания ссуды, задолжавшие изорники практически не могли отказаться от аренды (так как при отказе они должны были отдать долг по ссуде), им грозила судьба снова попасть к прежнему хозяину, но уже в качестве несостоятельного должника, холопа, а не арендатора.

К частично свободным людям относятся закупы (или ролейные закупы[196]196
  Русская Правда, ст. 71 Карамзинский список (с. 32).


[Закрыть], от «ролья» – пашня). Главное, что отличает закупа от вольного человека – это наличие хозяина. Закуп живёт при доме или хозяйстве хозяина и, если убежит, то становится холопом; также он становится холопом, если украдёт чужого коня или вола, так как отвечает за это хозяин[197]197
  Русская Правда, ст. 75 Карамзинский список (с. 33).


[Закрыть]. Если же закуп с ведома хозяина идёт зарабатывать или жаловаться на хозяина[198]198
  Конечно, закупу не требовалось разрешение хозяина, чтобы пожаловаться на него же, речь идёт о каком-то роде уведомления. В тексте противопоставляется: «явленно ходить къ князю или к судиямъ» (что составляет его право) в отличие от «бежитъ отъ господина» (на что закуп права не имеет).


[Закрыть], то он не просто не становится холопом, но имел право на рассмотрение дела[199]199
  Русская Правда, ст. 70 Карамзинский список (с. 32).


[Закрыть]. То есть закуп обладает правами, включая право судебной жалобы вплоть до княжеского суда на своего хозяина. У хозяина же есть право наказывать закупа, но, если он делает это «не смысля, пьянъ, безъ вины», то за такие побои хозяин должен возместить закупу ущерб, как свободному[200]200
  Русская Правда, ст. 73 Карамзинский список (с. 33).


[Закрыть].

По сути, закуп отличался от арендатора только получением заработной платы и отсутствием частичного права на землю, так как мог иметь своего коня («своискы конь»), свои инструменты («свое орудие, отарицу»)[201]201
  Русская Правда, ст. 71, 73 Карамзинский список (с. 32, 33).


[Закрыть]. Закуп был наймитом, наёмным работником, но заработную плату закуп получал вперёд, и погашал долг своим трудом[202]202
  Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственнаго строя древней Руси. Изд. II, СПб, 1908. С. 101.


[Закрыть].

Несвободное население называлось холопами (только мужчины; женщина называлась «роба»[203]203
  Колесов В.В. Мир человека средневековой Руси. М., 2019. С, 168.


[Закрыть]), челядью (челядином), одеренем, обелем, просто «люди такого-то». Из статей «Русской Правды» о холопах ясно видно, что холоп – не субьект, а объект права. За убийство холопа не взимается вира[204]204
  «А въ холопъ и в робъ виры нъту; но оже боудеть безъ вины оубиенъ, то за холопъ и робу платити оурокъ, а князю продажи 12 гривенъ». Цит. по: «Русская Правда», ст. 102 Карамзинский список (с. 37).


[Закрыть], единственно взыскивался штраф по статье за ущерб имуществу, как за убитого коня[205]205
  «…продажъ 12 гривенъ, а пагуу господину оурокъ платити». Цит. по: «Русская Правда», ст. 80 Троицкий список (с. 16).


[Закрыть]. Однако же, холоп не мог быть и субъектом правонарушения: ответственность за вред и убытки, причинённые холопом, несёт только хозяин[206]206
  Русская Правда, ст. 42 и 43 Троицкого списка (с. 10).


[Закрыть].

Человек мог стать холопом по следующим причинам: взятие в плен на войне; если он – закуп, и сбежал, либо украл чужого коня или вола; если он арендатор и сбежал, не выплатив долга; если он – купец, и «если он пропиется или пробьется, а въ безумии чюжь товаръ потравитъ»[207]207
  «Если он проиграет, проспорит, или в безумии чужой товар попортит». Цит. по: «Русская Правда», ст. 68 Карамзинский список (с. 32).


[Закрыть], невыплата долгов нескольким людям[208]208
  Русская Правда, ст. 69 Карамзинский список (с. 32).


[Закрыть], рождение от несвободных родителей[209]209
  Русская Правда, ст. 111 Карамзинский список (с. 38).


[Закрыть]. По своей воле же человек попадал в холопы, если: продал себя сам при свидетелях минимум за полгривны, женился на робе, поступил на службу тиуном[210]210
  Тиун – княжеский или боярский управляющий.


[Закрыть] или ключником[211]211
  Ключник – первый человек в домашнем хозяйстве господина, управляющий и судья.


[Закрыть][212]212
  Русская Правда, ст. 119–121. Карамзинский список (с. 40).


[Закрыть].

Отдельно стояли дружинники-гридни (гридьба), причём, дружина могла быть не только у князя, они бывали у архиепископов и бояр под именем «отроков», «дома», «двора». В Повести временных лет упоминаются «отроци Свеньлъжи» (дружина Свенельда)[213]213
  Повесть временных лет по Лаврентьевской летописи 1377. Изд. II. СПб, 1996. С.26.


[Закрыть], «начата думати дружина Ратиборя со князем Володимером»[214]214
  Там же, с. 95.


[Закрыть]; под 1128 г. Ипатьевская летопись упоминает об отроках тысяцких: «…Воротиславъ Андреевъ тысячькый и Иванко Вячьславль въсласта отрокы своя въ городъ»[215]215
  Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. II. СПб, 1843. С. 11.


[Закрыть]. Самое важное упоминание – в той же летописи под 1211 годом, когда летописец говорит, что у князя Даниила было больше воинов потому, что «бяху бояре велицiи отца его вси у него»[216]216
  «…были у него все могущественные бояре его отца». Там же, с. 159.


[Закрыть]. Свои дружины были у Яна Вышатича, Шимона варяга, будущего тысяцкого Семёна Емина, Родиона Несторовича[217]217
  Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственнаго строя древней Руси. Изд. II. СПб, 1908. С. 77.


[Закрыть], причём, размеры этих дружин впечатляли: 1700, 3000 воинов.

Сама дружина не была однородной, делясь на «старшую» (фактически, сопоставимую с рыцарской клиентелой) и «младшую». Князь Святополк находится с «болшею дружиною»[218]218
  Лаврентьевская летопись. Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. I. СПб, 1846. С. 90.


[Закрыть]; князь Святослав Ольгович «съзва дружину свою старъйшою, и яви им, и тако плакался горко по братъ своемъ»[219]219
  Ипатьевская летопись здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. II, СПб, 1843, с.35.


[Закрыть]. Старшие дружинники именовались «княжьи мужи» или «княжьи бояре». Со старшими дружинниками князь заключал «ряды» (договор) – причём как с отдельными дружинниками, так и с целой дружиной. Так как главной обязанностью дружинника всё-таки были военные действия, в «рядах» могли обговариваться размеры вознаграждения или условия об участии в совете князя[220]220
  Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственнаго строя древней Руси. Изд. II. СПб, 1908. С. 32–33.


[Закрыть].

Младшие же дружинники носят название «гридь, гридьба»[221]221
  Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственнаго строя древней Руси. Изд. II, СПб, 1908. С. 79.


[Закрыть], им противопоставляются «отроки», «детские» (позже – «дети боярские»), «дворяне». Судя по летописям: «повелъ отрокомъ своимъ служити передъ ними»[222]222
  Лаврентьевская летопись, с. 24.


[Закрыть], «не зрите на тивуна, ни на отрока»[223]223
  Поучение Владимира Мономаха. Цит. по: Карпов А. Великий князь Владимир Мономах. М., 2015, с. 221.


[Закрыть], можно сказать, что отроки были княжескими холопами. Использование отроков в качестве бытовых слуг показывает и то, что ими обзаводились и бояре, не имевшие детских[224]224
  Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории Л., 1980. С. 93.


[Закрыть]. Однако же они вооружались и составляли отряды: «имъю отрокъ своих 8 сотъ, иже могутъ противу имъ стати»[225]225
  Лаврентьевская летопись. С. 93.


[Закрыть]; князь Даниил «…самъ же ъха в малъ отрокъ оружныхъ»[226]226
  Ипатьевская летопись. С.192.


[Закрыть].

Детские – тоже младшие дружинники, но по положению выше отроков: в летописях о них говорится не как о слугах, а как о воинах при князе. Когда князь Андрей Юрьевич попал в опасность, «дружинъ не въдущимъ его, токмо отъ меншихъ дътскихъ его два видивши князя своего у велику бъду впадша зане обступленъ бысть ратьными, и гнаста по немъ»[227]227
  «…дружина не знала, узнала только от двух младших дружинников, увидевших князя, попавшего в беду, так как окружён был, и за ним гнались» (под 1149 годом). Лаврентьевская летопись (Здесь и далее цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. I. СПб, 1846). С. 140.


[Закрыть]. Детский князя Ростислава Глебовича предупреждает князя не ехать в Полоцк[228]228
  Ипатьевская летопись. С. 83.


[Закрыть]. В отличие от отроков, детские могут владеть домами, выступать приставами при вызове сторон[229]229
  Грамота № 222: «Я даю княжю дьньскамоу гравноу сьрьвра, едоу с нимо. Ожь мя тать… поставили» («Я даю княжескому детскому гривну серебра, еду с ним. Они меня вором… выставили»). Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). М., 1963. С. 44.


[Закрыть] и взыскании долга, производить раздел наследства[230]230
  Русская Правда. Ст. 117. Карамзинский список. С. 39.


[Закрыть], даже быть посадниками[231]231
  Лаврентьевская летопись. С. 159.


[Закрыть],

Наконец, дворяне – это все те, кто живёт при дворе князя, то есть дворовые люди. В их состав входили и гриди (на что указывает термин «гридница»[232]232
  Помещение для гридни, комната стражи.


[Закрыть]), и вольные слуги, и холопы. По договорам между Великим Новгородом и князьями, дворянам запрещалось владеть волостями в республике[233]233
  Дьяконов М. Очерки общественнаго и государственнаго строя древней Руси. Изд. II. СПб, 1908. С. 82.


[Закрыть]; правда, дворяне могли состоять при суде в качестве мелких исполнительных органов[234]234
  См., например, грамота № 531: «Азо солю 4 дворяно по гривене сьбра» («Шлю 4 дворян за гривнами серебра») Цит. по: Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1962–1976 гг.). М., 1978, с. 134. «А кто на кого челом бьет, дворяне и подвоиские позовут к суду» («Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле») Цит. по: Грамоты Великого Новгорода и Пскова. Грамота № 88. М.-Л, 1949, с. 145.


[Закрыть], но звание боярина было несоизмеримо выше.

Бояре составляли класс аристократии и прежде всего были крупнейшими землевладельцами. Новгородское боярство было уникально: если в других древнерусских княжествах боярство возникло в результате смешения местной туземной аристократии с княжеской дружиной, то в Великом Новгороде боярство сложилось исключительно на местной основе, ведя своё происхождение от местной родоплеменной знати. По сути, новгородское боярство изначально составляло собой закрытую корпорацию, куда можно было попасть исключительно по праву рождения, вне зависимости от богатства. То есть можно было бы быть сколь угодно богатым купцом, но, не принадлежа к старинной аристократии, человек никогда не стал бы боярином. Владея огромными земельными угодьями, бояре тем не менее проживали в новгородских усадьбах[235]235
  Подвигина Н.Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII вв. М., 1976. С. 74.


[Закрыть].

Боярами были знатные и именитые граждане, составлявшие Господский совет при посаднике (куда входили сотские и кончанские старосты), и делившиеся на степенных (действующих в должности в данный момент) и старых (бывших в должности)[236]236
  Митрополит Киевский и Галицкий Евгений. Исторические разговоры о древностях Великаго Новагорода. М., 1808. С. 16. Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Курс русской истории. Т. II, М., 1988. С. 66.


[Закрыть]; тысяцкие (военачальники), таким же образом делившиеся на степенных и старых; посадники. При этом старый посадник или старый тысяцкий после окончания своего срока службы получал место в Господском совете – своеобразной верхней палате парламента (при которой вече составляло нижнюю, но об этом ниже).

Жильбер де Ланнуа пишет о новгородских боярах в 1412 году: «Внутри упомянутого города живёт много больших синьоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землёй в 200 лье[237]237
  Около 800 км.


[Закрыть] длины… И не имеют русские великой Руси других властителей кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как этого хочет община»[238]238
  Коваленко Г.М. Великий Новгород в иностранных сочинениях XV – нач. XX века. Великий Новгород, 2002. С. 19.


[Закрыть]. Это может говорить нам о том, что львиная доля власти содержалась не в руках вече, и не в руках купцов, а у крупнейших землевладельцев, феодалов.

Конечно, судя по отчеству тысяцких с «-ичем», богатству (дворы тысяцких разграблялись наравне с дворами посадников), владению сёлами, можно счесть, что тысяцкие были непременно только из бояр. Однако же место тысяцкого в XIII – первой половине XIV веков (то есть до московитского закабаления) не было боярской привилегией[239]239
  Подвигина Н.Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII вв. М., 1976. С. 79.


[Закрыть]. По Янину и Бассалыго, ни одно из имён тысяцких конца XII–XIII веков не встречается среди имён посадников[240]240
  Сравн. например, Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. И Бассалыго Л.А. Новгородские тысяцкие // Новгородский исторический сборник. Вып. 11, 12, СПб, 2008, 2011.


[Закрыть]. То есть первые новгородские тысяцкие не были посадниками и не находились с ними в родстве, одним словом – не роднились с боярской аристократией. Первоначально тысяцкие выбирались из «меньших»[241]241
  «Благословение от владыцъ, поклонъ от посадника, и от тысячкого, и от всъхъ стеръишихъ, и от всъхъ мъншиихъ…» Цит. по: Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л, 1949. Грамоты № 6–9 и далее. С. 15–19.


[Закрыть] людей (то есть феодалов-неаристократов), которых Янин отождествляет с «житьими», и именно поэтому тысяцкий – магистрат! – является представителем «черни».

Несмотря на то что торговлей по закону мог заниматься каждый свободный человек, в абсолютно любой стране и городе вычленяются союзы людей, объединённых общими чертами характера, необходимыми для преуспевания в этом деле. В Господине Великом Новгороде такими обществами были купеческие сотни: «кто купець, тотъ въ сто; а кто смердъ, а тот потягнеть въ свои погостъ»[242]242
  Грамоты Великого Новгорода и Пскова. Грамота № 3. М.-Л, 1949. С. 13.


[Закрыть], и особенно выделялась из них некая организация, упомянутая в уставной грамоте князя Всеволода Мстиславича церкви Святого Иоанна Предтечи на Опоках за 1135 год. Эта церковь считалась покровительницей всего новгородского Торга. При ней работала организация, состоявшая из трёх старост от житьих людей, тысяцкого от чёрных людей (sic!) и двух старост от купцов[243]243
  Рукописание князя Всеволода. Здесь и далее цит. по: Российское законодательство X–XX веков/ Ред. Чистякова Л.И. Т. I. М., 1984. Ст. 5 (с. 263).


[Закрыть], чтобы «управливати имъ всякiе дъла Иванская и торговая и гостинная и суд торговый»[244]244
  Там же, ст. 5.


[Закрыть]. Для вступления в «Ивановскую сотню» необходимо было уплатить взнос в общество («купцемъ пошлымъ[245]245
  Пошлый – старый, старинный, обычный.


[Закрыть] людемъ») 50 гривен серебра (~ 10.225 кг[246]246
  См. «Глава 6: Знания первой необходимости/Деньги».


[Закрыть]), тысяцкому – «сукно ипьское» (то есть из Фландрии, по названию города Ипр[247]247
  Стоимость локтя такого светло-зелёного сукна примерно равнялась стоимости 2–4 телят.


[Закрыть]); из каждого вклада купцы жертвовали церкви Святого Иоанна 30[248]248
  В тексте: «пол-30», в другом списке: «по 30».


[Закрыть] гривен серебра[249]249
  Там же, ст. 7.


[Закрыть]. Помимо очевидных преимуществ от членства вроде возможности избираться старостой, купец получал возможность передавать по наследству звание «пошлого» (старинного) купца. Ивановская сотня занимала видное положение в обществе: именно она контролировала взвешивание воска (и, соответственно, уплаты пошлины на взвешивание и торговлю воском)[250]250
  Там же, ст. 9.


[Закрыть]: в церкви хранился «пуд вощаный» и «иваньский локоть»[251]251
  Рабинович М.Г. Русский средневековый город. М., 2020. С. 82.


[Закрыть]. День усекновения головы Иоанна Предтечи (11 сентября) сотня считала своим «гильдийским праздником», и отмечала его три дня, зажигая в церкви 70 свечей[252]252
  Телицын В. Русское иго или нашествие ушкуйников на Золотую Орду. М., 2013. С. 52.


[Закрыть] и приглашая владыку служить службу[253]253
  Кузьмина О.В. Церковь и политическая борьба в Новгороде в XIV–XV веках. Великий Новгород, 2007. С. 123.


[Закрыть]: «…а пъти въ празникъ объдня владыцъ, а назавтръе архимандриту Святого Георгiя, а на третей день игумену Святъй Богородицы изъ Онтонiева монастыря»[254]254
  Дополнения к актам историческим. Т. I, СПб, 1846. С. 5.


[Закрыть].

В Великом Новгороде существовали и другие известные сотни. Например, «заморьстии» купцы[255]255
  Новгородская первая летопись. С. 30.


[Закрыть], построившие в 1207 году церковь Святой Параскевы Пятницы на «Търговищи», или сотня прáсолов[256]256
  Прáсол – торговец скотом.


[Закрыть], которая в 1403 году «поставиша… в Русе церковь камену святыи Борис и Глеб»[257]257
  Новгородская первая летопись. С. 102.


[Закрыть]. Скорее всего, сотни образовывались по профессиональному признаку и были аналогичны западноевропейским гильдиям и цехам.