Текст книги "Петр Великий и его гений"

Глава XV

Со смертью Карла XII и с восшествием на престол слабой Ульрихи Элеоноры можно было ожидать, что проектированный мир со Швецией будет немедленно заключен, так как Швеция была истощена до крайних пределов и вести войну далее была совершенно не в силах. Так мог рассуждать каждый недальновидный человек, но не так рассуждал Петр. Царь, напротив, с этого момента стал усиленнее готовиться к войне со Швецией и был совершенно прав. Как везде и всегда, в Швеции было две партии: партия Карла и партия его противников. Карл умер, верх одерживала партия его противников. Карл желал с Россией мира, его противники объявили войну. Но этого было мало. Все союзники Петра, а равно и враждебные государства увидели, что Петр своею северною войною приобрел от Швеции столько, сколько никто не мог и воображать. Мало того. С этого момента Россия становилась державой сильной и могущественной, с нею приходилось считаться и было бы очень недурно сделать ей, тем или другим способом, некоторое кровопускание. И вот все друзья и враги Швеции, разумеется, за известный гонорар, предложили ей свою помощь и услуги. Так как Швеция, при всем требуемом новыми союзниками возмездии, теряла все-таки меньше, чем отдавала одной России, то воинствующая Швеция склонилась к поддержанию новых союзов и в пользу войны с Россией. А таких союзников было немало: Англия, Франция, Германия, Пруссия, Ганновер, Дания, Польша и т. д.

Поистине понятна ирония, высказанная в это время одним из шведских сенаторов, Горном: «Бедный царь, посмотрите, сколько государей против него вооружилось! Съедят они его!..» Однако, благодаря Бога, у всех этих акул зубы были слишком тупы. Напротив, и на море, и на суше Россия приносила Швеции жестокий урон, а союзники ограничивались одними только прогулками и не решались вступать в более реальные столкновения с русским колоссом…

Ведя опустошительную для Швеции войну, Петр не забывал и других дел. Так, в это время он старался утвердить союз с Францией и вполне правильно понимал, что этот союз выгоден одинаково как для Франции, так и для России. Расстроив жестоко свое здоровье, царь сознавал существенную необходимость в лечении минеральными водами. Но, ввиду военных действий, он не хотел ехать ни в Карлсбад, ни в Спа, а поехал на свои олонецкие железные воды. Пробывши там шесть недель, царь получил значительное облегчение и приказал опубликовать по всей империи о пользе, получаемой от лечения олонецкими железными водами предпочтительно перед подобными же заграничными водами. В первый раз Петр лечился на этих водах в 1719 г. и, получив от них облегчение, он повторил курс лечения в 1724 г. и с такою же пользою.

Но, в то время, как союз с Францией шел на лад, расстраивались отношения с Германией.

Петр был недоволен императором по делам Турции и делом с царевичем, император, в свою очередь, проявлял неприличные отношения к русскому царю и дошел до того, что выслал русского посла. Против этого царь протестовал и в возмездие выслал из России иезуитов, покровительствуемых императором. Зато отношения к Польше стали значительно лучше, причем Петр старался возможно больше обласкать посланных гостей из Польши.

Воевода Хоментовский, стоявший во главе посольства, был очень доволен оказанным ему приемом и в отпускной аудиенции разразился следующей речью: «Потомки не поверят тому, что мы видим. Не поверят они, когда мы передадим им повесть о великих делах, коими прославил себя русский царь! Чему удивляться в тебе более, государь: полководцу непобедимому, или устроителю городов, или законодателю мудрому?…»

Как ни желала Швеция вернуть от России хотя часть забранного добра, однако она только теряла и теряла; а новые союзники отделывались милыми улыбками и похвальбою, за которые, однако, каждый из них что-нибудь да тянул от Швеции… Поэтому Швеция заключила, наконец, с Россией мир на тех условиях, кои предложил еще ранее Петр. Этот мир был заключен 30 апреля 17 21 г.

Великую радость доставил этот мир и Петру, и Петербургу, и всей России. На церковное торжество по этому поводу к Троицкому собору собралось несметное число народа. Митрополит Стефан встретил входящего во храм Петра словами:

«Вниди, победитель и миротворец».

По совершении молебствия, при громе пушек и тысячных кликах народа, Петр вышел из церкви к народу.

«Здравствуйте и благодарите Бога, православные! Бог прекратил войну, которая продолжалась двадцать один год, и даровал нам счастливый мир!»

Поднялись новые клики народа, ружейные выстрелы и пушечный грохот. Народ угощен был на славу, угощены были и сановники.

Сподвижники Петра получили многие награды и великие царские милости. Но не осталась, даже и современная, Россия неблагодарною Петру. Сознавая величие подвигов царя, духовенство и чины государственные единодушно положили поднести ему от лица всей России титул императора и имена Великого и отца отечества. Долго царь не соглашался, говоря, что только потомство утверждает царям имена великих, но он должен был сдаться на действительно искреннюю всеобщую мольбу. Все это было совершено торжественно в Троицком соборе. В назначенный день собрались в собор все знатные люди и все высшее духовенство. Когда явился царь, все эти заслуженные люди окружили своего царя и отца. Во главе всех был канцлер Головкин, который приблизился к царю и просил его от имени всего русского государства принять подносимые народом наименования: императора, Великого и отца отечества.

«Тобой возведены мы из небытия в бытие, твоя от твоих, достойному – достойное воздаем мы», – произнес Головкин. Своды храма огласились кликами: «Да здравствует Петр Великий, император всероссийский, отец отечества!»

Эти крики были подхвачены толпою народа, покрывающего площадь, крепость и оба берега Невы, и выстрелами из всех крепостных пушек, со 125 галер, стоявших на Неве, беглым огнем 29 полков, звоном колоколов и звуками литавр, труб и барабанов…

«Друзья мои, – произнес растроганный император, – убедитесь в том, что не я моими слабыми силами, но Бог все сотворил для нас. Помните, что и теперь ослабевать в средствах войны не должно и пользу общую надобно предпочитать своему».

При выходе из церкви император был встречен приветствием и искренним радостным криком народа, сознававшего счастье, что и он может доставить своему царю хотя малейшее удовольствие…

Прошли века с тех пор. Петра не стало. Мы очень далеки от него по времени, и только преклоняемся пред величием его духа и ума. И скажем мы теперь совершенно беспристрастно: а разве Петр не заслужил всего этого! И думается нам, что эти подношения народа русскому своему царю делались тогда не лести ради, а искренно, сознательно и вполне нелицеприятно.

Петербургские торжества вместе с Петром перешли и в Москву. Но, пируя победу, царь обдумывал уже новое дело. Правда, продолжительная война дала России славный почетный мир и большие приобретения. Но Россия была утомлена. Ей нужно было отдохнуть, собраться с силами и воспользоваться плодами мира. Поэтому царь решил заключить и подтвердить мировые союзы со всеми европейскими государями, что ему и удалось.

Теперь очи Петра были обращены на восток, – на Азию…

«Помышляя о благе народа и земском справедливом управлении, учиняем мы коллегии, т. е. собрания, в коих отымается прежнее самовластие судей и все производится общим суждением членов», – писал Петр. Коллегии это суть: военная, адмиралтейская, иностранных дел, коммерческая, восточная, юстицкая, берг и мануфактур, камеральная, вотчинная и ревизионная. Учрежден был также магистрат, коему поручались в хозяйственный надзор купечество, торговля, правильное учреждение цехов и ремесел, суд купеческих людей и дела их. В сенате определен генерал-прокурор, «око государево». Учрежден был чин генерал-ракетмейстера, которому поручалось наблюдение за производством судебных дел.

В 1722 г. издан был указ, по коему избрание наследника престола зависело от воли царствующего государя, «которому оный хочет, тому и определит наследство и определенного может паки отменить». Этот указ был тем более необходим, что и царевич Петр также скончался.

Издан был «табель о рангах», коим определялись все гражданские и военные чины, разделяясь на 14 классов. Слово «знатное дворянство» в этом табеле определялось так: «знатным считается тот, кто более других в службу годен». Отличие людей определялось трудом и личными заслугами людей. Несомненно, точка зрения совершенно правильная и, при свободе печати, сдерживающей личные злоупотребления, наиболее пригодная и для нашего времени. Форма и выслуга лет совершенно обезличивают людей, делают их шаблонными и угнетают дарования и таланты. Весьма печально будущее того общества, где будет царить форма, шаблон и выслуга лет. Его будущее – или разложение, или взрыв…

Даны были уставы Святейшему Правительствующему Синоду, коллегиям, магистрату, военному и морскому ведомствам. Все уставы Петра отличались простотой, ясностью, подробностями, старанием возвысить ум новыми идеями, изъяснить каждому его долг и предупредить злоупотребления. Особенное же внимание было обращено Петром на составление военного устава. Великий знаток военного права, генерал П. О. Бобровский, по этому поводу говорит следующее:

«В законах Петра Великого поднято человеческое достоинство, признана в нем личность, независимо от звания, которое он носит, с правом на честь и уважение, и выражена угроза за пренебрежение к нему, за опорочение его словом и действием. Простой солдат, рядовой матрос в армии и флоте занимает определенное положение, как слуга отечества, и тем самым приобретает право на уважение к себе государства, на попечение о нем, на его защиту; личность в самом малом состоянии становится элементом силы и могущества и в войске и в государстве Петра».

Богатства Азии давно уже привлекали к себе внимание Петра. Прежде всего Петр послал посольство к китайскому богдыхану. Посол был очень мило принят. На приеме богдыхан, между прочим, говорил послу: «Передай мое слово твоему государю. Вот слышал я, что сам он ходит по морям и бывает в битвах. Но море махина великая и бывают на нем войны большие и страх не малый, и легко можно погибнуть, а также и в бою смерть всегда близка человеку. Так зачем же ему, бывши государем великим и имея людей достойных, зачем пускаться самому в битвы и на море? Он должен посылать других, а сам пребывать в покое. Скажи ему, что я так ему советую, и еще скажи, что дружбы с ним я никогда не нарушу, да и как нам воевать? Россия государство холодное и далекое. Если я пошлю туда войско, то оно замерзнет и погибнет. А вам каким образом воевать с нами? Наше государство жаркое, а люди ваши к жару не привыкли… Пошлете их сюда, так они все погибнут. Сверх того, если бы мы друг у друга что и завоевали, то на что оно нам? И без того у нас земли велики и пространны!..»

Точка зрения поистине китайская и еще так недавно бывшая столь приятною русским…

Тем не менее Петра очень мало смутило то, что «Китай страна очень жаркая и русский народ к ней необыклый». Амур Петру очень понравился и, проживи он долее, вероятнее всего, Сын неба познакомился бы с русскими поближе.

Во всяком случае, Азия Петру полюбилась, и он решил прежде всего попытать счастья на Каспийском море. Туда его звали еще раньше. Оттуда делались набеги, а главное, там имелись соблазнительные богатства: шелк, виноград, красильные вещества и обильные земли, где можно было разводить тонкорунных овец, лучшие породы лошадей и проч. Наконец, азиатские страны могли служить местами сбыта товаров.

Петр уже раньше задумал этот поход в Персию. Под видом оказания помощи персидскому шаху он посылал туда своего посла, который в достаточной мере изучил Каспийское море и положение жителей около лежащих мест. Бывший посол в Персии, Волынский, был назначен губернатором в Астрахань, чтобы постепенно подготовлять поход.

И вот теперь Петр решил лично отправиться на Каспийское море, на первый раз сделав легкую экскурсию до Дербента. Свой поход император Петр довольно ясно описывает в своем отчете Сенату: «Марш наш был не велик, но только зело труден от бескормицы лошадям и от великих жаров. Нас всюду принимали смирно и с приятным лицом, хотя сия приятность явно говорила: что нам и тебе, Иисусе, сыне Давидов! Мы даже рады какому-нибудь случаю подраться, а особливо те из нас, кто еще свиста пуль не слыхивал. Утемишцы оказались с нами не учтивы, и за то мы полюбовались фейерверком, отдавая им контр-визит. Можем сказать, что в здешних краях мы ногу поставили и крепкое основание на Каспийском море получили»…

Император достиг того, чего хотел. Он убедился, что занятые русскими области обладают богатствами и завоевание западного и южного Каспия не представляет особых препятствий. Равным образом он усвоил себе и способ ведения войны с жителями данной местности. Было ясно, что вести туда большое войско неудобно и затруднительно. Нужно было ограничиваться занятием укрепленных мест и посадкою там гарнизонов с отрядами казаков и легких войск, способных состязаться с горцами. Таким образом, все побережье могло содержаться в подчинении нескольких полков и немногих пушек. Оставалось устроить флот на Каспии, а остальное покажет будущее.

В этот знаменитый поход впервые обследованы были Кавказские минеральные воды, которые, быть может, еще через 200 лет управления нашими чиновниками станут действительно достойно знаменитыми. Находясь еще в Астрахани, император завел переговоры с шахом персидским и царем грузинским, с первым об оказании ему помощи, а со вторым – о принятии им подданства России.

Вскоре заключен был с Персией мирный договор, по которому России доставались в вечное владение Дербент, Баку, Гилянь, Астрабат и Мо-зондеронь. Посла персидского угощали и за ним ухаживали.

С Турцией мир был подтвержден, причем султан признавал за Россией утвержденными те области, кои ей были уступлены Персией, а равно и завоеванный Россией Дагестан.

В 1723 г. император приказал готовить морскую экспедицию в кругосветное плавание. Одновременно с этим Петр не покидал и внутренних дел империи. Очень ему хотелось подвести Малороссию под один знаменатель с Россией. После смерти гетмана Скоропадского управление Малороссией было передано Полуботку, причем, однако, гетманские доходы были от него отняты и дела велись коллегией. На просьбу об избрании гетмана царь отвечал, что он приищет достойного человека, а «как в делах остановки нет, то и докучать ему не надлежит».

Поистине мудрые и справедливые меры император принял по отношению к монастырям. Почти все доходы с монастырей велено обращать на заведение при монастырях больниц и богаделен.

Петербург в это время представлял собою весьма оживленный коммерческий город. На Неве стояли сотни русских и иностранных судов. Адмиралтейство и верфь работали неустанно. Царь проводил новые каналы, старался сделать город более удобным и более благоустроенным. Вместе с этим он строил пороховые заводы на Охте, бумажную фабрику в Дудергофе, устроил библиотеку, в которую собирал множество книг, обогащал ее рукописями и редкими изданиями, много также заботился о переводе книг с иностранных языков на русский. Особенно любил император кунсткамеру, причем нередко лично объяснял посетителям значение редкостей. «Не для себя, а для просвещения моих подданных завел я кунсткамеру и хочу, чтобы они приходили и учились в ней…» Желая еще больше приохотить к посещению кунсткамеры, Петр приказал угощать всех посетителей водкою и кофе… Думая облегчить сообщение севера с Петербургом, Петр приказал прорыть Ладожский канал, от устья Волхова до истока Невы у Шлиссельбурга.

Петр открыл академию наук и к ней присоединил академию художеств. А для занятия мест академиков вызвал знаменитых ученых Европы. Когда императору возражали, что всуе платить деньги немцам, кои будут писать немецкие книги, никому в России не понятные, то Петр на это отвечал:

«Правда, но они приготовят нам таких людей, которые их ученые книги читать и понимать будут. Тогда мы и без немцев обойдемся и сами ученые книги станем писать по-русски. Если плохого начала не делать, то и дождаться доброго конца нельзя. И разве ученые сочинения академиков, если они принесут нам честь в Европе и докажут, что уже мы, русские, наукой занимаемся, вы ни во что не цените! И кого же мне обо всем, до науки касающемся, спрашивать, если у меня собрания ученых не будет? Могу ли я вполне написать то, что нужно России, если она ученым образом описана не будет?…»

В 1724 г. Петр вновь захворал. И на этот раз медики отходили царя, а олонецкие воды укрепили. Теперь он направился в Москву исполнить свою заветную мечту – короновать императрицу Екатерину. Торжественно совершено было коронование, причем Петр лично надел на царицу корону. Долго длилось торжество по этому случаю, однако 16 июня император вновь уехал в Петербург, куда перешел теперь деловой центр тяжести. Увы, Москва больше не увидела Петра!..

Видя на пути, какой вред может происходить от сплошного заселения деревень зданиями с соломенной крышей, Петр запретил строить сплошные селения и приказал приготовлять рисунки крестьянских селений во всей России.

Возвратившись в Петербург, Петр отправился на Ладожский канал, где целыми днями бродил по болотам и тем очень усилил свою болезнь.

3 августа император встречал мощи Св. Александра Невского, которые были установлены в Александро-Невской церкви.

Царь сильно страдал странгурией. Это, однако, не удерживало его от дел. При первой возможности он отправился на Ладожский канал. Оттуда по Волхову и Ильменю он отправился осмотреть старорусские соловарни. По прибытии в Петербург он чувствовал себя недурно и потому отправился на сестрорецкий завод. У Лахты его застигла бурная погода. Уже наступила темнота. Вдали на море Петр заметил большой бот, наполненный солдатами. Им угрожала опасность, так как бот стоял на мели. Сначала император отправил на помощь шлюпку, но дело мало выигрывало. Тогда Петр отправился сам к погибающему боту. Не думая о своём здоровье, Петр бросился в воду, работал в ней по пояс и очень радовался, когда ему удалось спасти погибавших.

Спасши других, царь жестоко простудился, тем не менее пересилил себя и продолжал заниматься делами.

В последние годы жизни император особенно строго относился к лихоимству и мздоимству. Так, он казнил за это знатного вельможу, князя Гагарина, бывшего правителем Сибири. Ни крупные подарки, ни связи, ни дружба великих людей не спасли его. Точно так же был казнен за злоупотребления и знаменитый сенатор Шафиров, обер-фискал Нестеров и любимцы императрицы Монс и Балк. Уже за несколько дней до смерти император послал капитана Беринга в Камчатку, где он должен был устроить два судна и на них плыть из Камчатки к северу, дабы окончательно решить, разделяется ли Азия от Америки проливом.

Но величие земное имеет свой предел. И великий император велик до тех пор, пока поставлен ему предел. Болезнь Петра усиливалась и смерть приближалась. На смертном одре Петр доказал, что он был истинно религиозный человек. Петр соборовался и причастился Св. Тайн.

28 января 17 25 года император Петр Великий скончался. Петра Великого не стало. Прошли века с тех пор. Но имя Петра едва ли не благоговейнее произносится его потомками, чем современниками; и его деяния будут одним из лучших украшений не только в истории России, но и в истории всего мира.

Глава XVI

Мы напомним читателю, что намерены сделать краткий очерк жизни императора Петра I, ибо многие и очень многие проявления этого человека скорее будут приличны и свойственны жизни чернорабочего или простого крестьянина, нежели царю, весьма многого недостает такого, что мы привыкли видеть у царей и приписывать их положению, и только величие духа, грандиозность и мощность интеллигентной силы, абсолютное самоотрицание и самоотвержение для идеи и самое величие идеи представляют в нем царя по духу, по мощи, по беспредельности замысла и неукротимости выполнения, и не только царя, но даже царя царей. Если бы мы на минуту забыли о том, что Петр Великий, по рождению, был царского рода, законами государства был призван и принужден царствовать, и рассматривали его деяния in abstracto, только как психологические проявления, как элементы проявления духа, то по одному этому величию духа мы должны были бы сказать – это натура, приличествующая только царю, ибо сама природа создала его царить над всеми, все превосходить, всем повелевать.

Если бы на свете до сих пор не было царей и волею судеб таковых нужно было бы создать, а для этого требовался бы идеал царя и его нужно было бы нарисовать умом и фантазией, то высшего, чистейшего, лучшего и достойнейшего идеала царя было бы трудно, и я даже думаю, невозможно нарисовать, как царь Петр. Говорят, в Петре были тоже и недостатки, не приличествующие царю. Напротив. Природа была необыкновенно права и справедлива, создавая царя такого, каким он должен быть по своему положению, снабдила его и недостатками и даже болезнями, дабы он не зазнавался и всегда памятовал, что как он ни велик и как он ни выше других, а он все-таки человек и не забывал бы этого. И Петр это сознавал и постоянно об этом памятовал… Различают аристократию рода и аристократию ума. Царь Петр был царем и по роду и по уму. Сочетание исключительно редкое. Это был гений, и гений первейшей величины.

Сделаем еще одно общее замечание. Изучая психологию людей и великих людей, мы не можем не видеть одного общего явления. Чем высшими умственными способностями награжден от природы человек, чем он больше возвышается количественно и качественно по своему материальному и функциональному, мозговому и душевному богатству над остальной массой людей настоящего, прошедшего и будущего, тем шире, мощнее, возвышеннее и необъятнее его идеалы. Они не только вмещают в себе все прошлое и настоящее, но предусматривают и будущее на много-много вперед, и тем дальше предусматривают то будущее как естественный логический вывод из настоящего и прошлого, чем обширнее и мощнее их дарования. Дар предвидения и даже ясновидения есть способность человеческого духа, а не игра природы, только этот дар стоит в прямо пропорциональном отношении с гением человека. Или иначе, гений человека может обладать и даром предвидения и даром ясновидения.

Что для данного лица ясно, светло и понятно, то часто, часто современникам темно, неясно и непонятно. Проходят годы, десятки и сотни лет, когда потомки начинают уразумевать планы, идеалы и деяния гения. Разве не лучшим тому доказательством служит Петр Великий!..

Несомненно, что цивилизованнейшая страна в мире – это Англия. Ее спекулятивный гений, быть может, не симпатичен, но тем не менее он необыкновенно прогрессивен и неотразим. Если мы посмотрим со стороны на идеалы жизни Петра, то в этом одном человеке совмещались все эти спекулятивные идеалы, которые только ныне приводятся в исполнение и проводятся в жизни всей страной – Англией. Поживем еще, или, точнее, поживут наши потомки и, быть может, некоторые из идеалов Петра тогда только станут ясными, как некоторые выясняются нам, его потомкам, спустя две сотни лет.

Дополнение к общему положению: и чем возвышеннее и необъятнее идеалы гения, тем больше он отдается выполнению этих идеалов и отрешается от самого себя. Такой человек для себя как бы не существует. Всю жизнь он отдает выполнению идеала. Для такого лица нет ни личных удовольствий, ни личных радостей, ни личных печалей… Они живут своим идеальным миром и для него. Вся их личная жизнь служит только выполнению их идеальной программы и сумма энергии в проявлении программы прямо пропорциональна самому идеалу. Вот почему эти люди необыкновенно, сверхъестественно деятельны, энергичны и неутомимы. Им нужно иметь не одного, а многих помощников, да и те выбиваются из сил, ибо обыкновенные люди не могут тягаться с этими выборными природы.

Император Петр был сын царя Алексея Михайловича и царицы Натальи Кирилловны, из рода Нарышкиных. Собственно говоря, он не был сын Алексея, и тем менее Натальи. Ни в роду Романовых, ни в роду Нарышкиных мы не видели никого подобного по его духовной мощи… Царь Алексей был самый обыкновенный русский человек того времени. Точно так же и царица Наталия была обычная обитательница терема… Ни тому, ни другому Петр не был подобен. Петр был самородок. И уж во всяком случае не сын Наталии.

Замечали, что иногда в семье гениальных людей родятся гениальные сестры и очень часто братья идиоты и тупоумные… В семье Петра София, несомненно, являлась гениальной женщиной и, если бы она не столкнулась с Петром, то, безусловно, доказала бы это на деле. Если она как бы взяла под свою защиту силу старой Руси – стрельцов, то это было следствием необходимости. Ее расправа со старообрядцами, однако, показала, что эта сила есть ее орудие, которое она держит, как хочет, и повелевает по своему уму-разуму.

Ее реакционное исповедание политической веры было противовесом Петру и основа, которою она пользовалась. Это была фальшивая точка зрения, но вынужденная. Раз Петр был одно, София – другое. Две силы в одном теле не могли сосуществовать, и слабейшая должна была уступить сильнейшей. Первая стушевалась. Но она не была элемент реакционный. Напротив, и она была элемент прогрессивный, только действовавший отчасти реакционно в силу положения дела.

София была сестра Петра, но она была сестра Петра от другой матери, из рода Милославских. Следовательно, порождение гения принадлежит роду Романовых, но не родам Милославских и Нарышкиных. Рядом с этими двумя гениальными людьми в том же семействе существуют братья, малые умом, и сестры, ничего особенного не представляющие.

Существует предположение, что каждая семья имеет определенный душевный баланс и если в каком-либо поколении этот баланс нарушается, то он возмещается как на счет современных членов семьи, так и на счет будущих. Да, Петру было дано слишком много, немало дано было и Софии… Диво ли, что их братья представляли минус, но и этого минуса было мало для восполнения баланса: сыновья Петра служили пополнением этого минуса…

Петр в детском возрасте был мальчиком крепким, рослым и красивым. Он обладал крайне восприимчивым умом, необыкновенной энергией и бойкостью, а иногда проявлял и вспышки гнева и раздражительности. Он хотел все делать по-своему, если он был убежден, что это было верно, и в последних случаях не терпел возражений. Ужасные и безобразные стрелецкие сцены произвели свое воздействие на организм мальчика, но не такое, как обычно бывает. Они у Петра вызвали нервную болезнь. Но можно было бы думать, что зверства стрельцов, убийства и издевательства над близкими родными царя, на его же глазах, вызовут у Петра чувство ненависти к стрельцам и мести. Нет. Петр не любил стрельцов. Он к ним относился враждебно. Он их уничтожил и самое имя стрельца стер с лица земли. Но не в отместку за убийство родных, не за покушение на его жизнь, не за восстания против него, царя Петра, в пользу управительницы Софии. Он их не любил, он имел к ним отвращение, он их возненавидел и уничтожил как реакционную силу, противодействующую созиданию того идеала России, который носился сначала в юной, а затем в умудренной голове Петра. Если бы после устранения Софии стрельцы прониклись идеей Петра, изучили бы все военные приемы, вели себя как отборное войско Петра, прониклись его идеей царства, шли бы в бой, как все прочие войска, то можно быть вполне уверенным, что Петр решительно ничего не имел бы против стрельцов и любил бы их, как и всех остальных своих сподвижников. И в этом деле, как во всем остальном, Петр мало отдавался себе, как человеку, и всецело принадлежал царству. Поистине он мог бы сказать: «царство – это я», но только иначе: «я– это царство», ибо он жил только царством и для царства.

Вот почему в его душе на первом плане было все то, что касается его идеи о царстве, и где-то далеко-далеко и в маленьком углушке то, что касалось Романовых, Нарышкиных и т. д.

К учению он был очень способен. Приставленный к нему Зотов очень скоро прошел всю лучшую мудрость и часто становился в тупик пред требованием мальчика. Судьбе угодно было поселить семью Петра в Преображенском. Заброшенный и оставленный на произвол самому себе, Петр воспользовался вольною волюшкой и очень часто посещал соседнюю немецкую слободу. Туда его привлекал особый жизненный склад, особые нравы, обычаи и мысли. Это не была та немецкая колония, каких мы теперь видим сотни на юге России, с тупыми, крайне ограниченными и неподвижными умами. Это все были авантюристы, выходцы, искатели приключений, недовольные домашним очагом и ищущие чего-то лучшего. Эти люди были с образованием, знанием, мыслями и свободными убеждениями. В эту-то среду попал юный царь. Он ознакомился с этими людьми, встречался с ними, слушал их рассказы, поучался ими и научался очень многому иному, чем то, что он видел вокруг себя. Он увидел и узнал иное государство, чем то, которое принадлежало ему. И это первое он считал лучшим, чем второе.

Как всякий мальчик, и Петр прежде всего увлекался военным элементом. Он заводил игру в солдаты и старался создать свой полк. Но уже в этом деле усматривается нечто отличное от того, что бывает в жизни обыденной. Если мы представим себе на месте Петра обычного нашего барчонка времен крепостного права, то прежде всего этот барчонок в своем потешном войске был бы генерал, и притом генерал абсолютный и самодержавный, обладающий властью жизни и смерти над этими Ваньками, Гришками, Фильками и т. д. Вся эта игра делалась бы для наслаждения Петрушки и только для него одного. Кольми паче того же должно было бы ожидать от Петра – царя, который играл своими потешными, а по миновании надобности одни пошли бы на кухню, другие в конюшню и т. д.

Иное мы видим в юном царе – Петре. Он создает войско не для своей забавы. Или, точнее, он видел эту забаву не в самой игре в войско, а в военном успехе этого войска. Не власть, не управления этим войском ищет царь, а обучения его в том духе и по тому образу, о каком ему говорили на немецкой слободе. Сам Петр вовсе не представитель этой потешной армии, – он чернорабочий, такой же, как и все, он просто-напросто – барабанщик. Его нравственное удовлетворение в этом деле заключается не в проявлении власти и управления, а в созидании нового, отличного от прошлого, – бесформенного, нестройного, негодного, – а стройного, упорядоченного и потому мощного. Такая идеальность даже в игре и забаве резко отличает этого мальчика от остальных заурядных. В своей забаве он бессознательно забывает о себе и бессознательно же всею энергией своего духа служит к выполнению идеи. А когда потешные стали подрастать, когда маленькие стали делаться большими, он из них составляет потешные полки, причем сам опять-таки не на первом месте, а наравне с другими служит рядовым и несет всю рядовую службу наравне с товарищами, не исключая стояния на часах, пищи, одежды и проч. Не есть ли и здесь бессознательное, но фактическое преобладание и господство идеи и духа перед обычными самолюбием и мелочностью. Прошло немало времени, и Петр создал два полка образцовых, несокрушимых, не имеющих в России ничего себе подобного и потому непобедимых. Разве этого мало?…