Текст книги "Со дна и до самого края"

– Да, – кивнул Саша.

– Операция завершилась двадцать минут назад, поэтому, к нему скоро можно будет прийти. Парень всё время повторял, что хочет вас увидеть, большей частью бредил. Думаю, он хочет поблагодарить вас.

– Конечно, – не мог отказаться увидеть спасённого юноша, но не успел он подойти к двери, как жена погибшего вскочила на ноги и с криком оттолкнула доктора с юношей в сторону, а сама вбежала в реанимационное отделение, закрывшись на защёлку изнутри. Она была не в себе, считала, что Дима виновен в смерти мужа и видела перед собой лишь один выход из ситуации – убить его, свершив своё собственное правосудие, которое казалось единственно верным решением. Уже ничто не останавливало от деяния, имевшее самое большое значение, ноги сами вели в палату молодого человека, тогда как мозг витал в пространстве, не отвечая за действия тела и ярости, что скрывались внутри. Переступив порог палаты, прикованный к кровати, и раненный Дима показался ей в образе палача, из-за которого семья, в которую женщина верила, больше не существовала. Она не считала свои действия, свершением ошибки. Рассудок затуманен горем и этим всё сказано. В перевёрнутом мире, убийство Димы казалось в порядке вещей. Схватив со стола остроконечные ножницы для снятия швов, и крепко сжав их в ладони, она медленными шажками подошла к Диме, лежавшему без сознания. Встав у кровати, вдова подняла обе руки над сердцем молодого человека, и уже была готова нанести удар, ни минуты не колеблясь, но санитары, вовремя добравшиеся к палате, выбили дверь и снесли женщину с ног. Вслед за ними прибежали Саша с доктором.

– Вколите ей успокоительного. Пусть придёт в себя, а после, поговорит с милицией, – дал указания врач. – У меня ещё никогда не было подобного безобразия в отделении.

Доктор, убедившись, что больше нет угроз для жизни пациента, оставил Сашу наедине со своим «другом», а сам пошёл разбираться с буйной вдовой.

Прошло минут двадцать, прежде чем Дима открыл глаза, почувствовав рядом чьё-то присутствие. Всё это время, Саша тихо сидел в палате, вспоминая безумный поступок вдовы, едва не убивший того, кого он всеми силами спасал. Юноша продолжал считать себя виноватым в смерти водителя джипа и только на его плечах лежал груз ответственности. Он сделал выбор, кого спасать, а кого оставить умирать. Теперь, всю оставшуюся жизнь придётся нести это бремя в себе, зная, что можно было поступить иначе.

– Как себя чувствуешь? – спросил Саша, пытаясь найти темы для разговора.

– Лучше, чем могло быть.

– Ты знаешь, после выписки сможешь вернуться обратно в спорт? – хотел обрадовать его юноша.

– Надеялся на это, – с облегчением прошептал Дима. Говорить ещё тяжело, но он продолжал.

– Думаю, ты ещё всех порвёшь. По – другому и быть не может.

– Возможно.

Саша сидел рядом с ним и не знал, что сказать. С незнакомыми людьми он никогда не умел находить темы для разговора, к тому же, присутствовала неловкость, от которой не мог избавиться, поэтому, убедившись, что с Димой всё хорошо, юноша поспешил уйти, не сказав больше ни слова, посчитав это лучшим решением.

– Куда ты? – голос Димы остановил у двери.

– Домой, – обратно повернулся Саша, стоя у выхода. – Хочу выспаться. Нужно в университет, хотя, кажется, я имею права пропустить один день и хорошенько отоспаться, – с неуверенной улыбкой сказал он.

– Не знаю, как поблагодарить тебя…

– Не нужно.

– Нет. Нужно, – настоял Дима. – Моя жизнь только твоя заслуга и я не представляю, чем отплатить. Я ещё никогда не находился в такой ситуации. Кажется, это просто невозможно.

– Возможно, – придумал лучший способ платы за спасение он. – Стань олимпийским чемпионом! Думаю, лучше награды за спасённую жизнь и не придумаешь, – совершенно серьёзно озвучил неожиданно возникшее желание юноша. – А теперь выздоравливай. Сейчас это самое главное.

– Думаю, я никак не успею пробиться во взрослую сборную к Ванкуверу. Это же в следующем году, – огорчённо произнёс Дима, вновь остановив Сашу у выхода, заставляя придумать другой способ.

– А я говорил не про Ванкувер, – улыбнулся он. – Сочи ждёт тебя. Там ты найдёшь свою удачу в полной мере. Почему-то я верю в это.

– Всё – таки уйдёшь? – тяжело протянул молодой человек, не понимая, как вести себя и что делать. Он чувствовал точно такую же неловкость и смущение от незнания, как быть. В этом они с Сашей одинаковы.

– Можно прийти как-нибудь на неделе? – вдруг спросил Саша, всё ещё оставаясь в палате. – Хочу узнать, всё лив порядке. Не знаю, как объяснить, но я волнуюсь о тебе, хоть и понимаю, что знаю тебя меньше суток. Наверное, это фанатичная любовь к биатлону и юношеский максимализм продолжают удерживать меня здесь, заставляя говорить всякую глупость, о которой я могу совсем скоро пожалеть. Так странно видеть тебя здесь, обычно я смотрю на ваши соревнования по телевизору, и каждый раз мечтаю приехать туда, увидеть всё вживую, даже, может поучаствовать в чём-то, но, так и не вышло, – нашёл самую подходящую тему для разговора, которую только мог придумать Саша, перебрав всё от начала и до конца.

– Приходи. Буду ждать. Расскажу всё, что захочешь о жизни в биатлоне. Вижу, тебя это интересует сильнее, чем чтобы то ни было, вот только избавлюсь от всех этих проводов, – быстро согласился Дима. По его мнению, Саша сможет составить ему так необходимую сейчас компанию.

– Тогда, до встречи?

– До встречи, – попрощались они, и дверь палаты закрылась.

Дима остался один, хотя одиночество просто не переносил. Где бы ни был, ему всюду необходима компания, желательно, большая и весёлая. Общение у него в крови, как, впрочем, и биатлон, но в данный момент, придётся пересилить себя и выдержать не только одиночество, но и все муки боли, даже после череды болеутоляющих. Из посетителей никто в ближайшее время не придёт. Отец и мать за неделю до этого уехали в солнечный Лос-Анджелес, отмечать очередную годовщину и вернутся нескоро, по крайней мере, пока вдоволь не насладятся отдыхом, не растратят все накопленные деньги и не включат традиционно отключённый телефон для полного отрешения от прежней жизни. Бабушка, всё ещё жившая в Сосновом бору, не должна ничего знать. Лишние волнения не приведут ни к чему хорошему, а члены юниорской сборной сейчас на сборах. Дима и Женя должны были присоединиться к ним лишь через два дня, отгуляв законные выходные, выбитые тяжким трудом. Теперь же, этих дней будет слишком много, что не может радовать, хотя ещё совсем недавно, ребята были в восторге, так как могли ненадолго вернуться к семьям и друзьям.

Проснувшись поутру, Дима обратил внимание на ярко светившее осеннее солнце. С ног до головы оно полностью «захватило» его своим холодным теплом. На какой-то момент прошлая ночь показалась ему страшным сном и звон будильника вернёт жизнь в прежнее русло. Он добивался, её все последние годы и не хотел в одночасье потерять плоды стольких трудов. Но паутина из проводов, переплетённая между собой по всему периметру кровати не скрыла реальность, представшей точно такой же, что и во сне. Раздражавшее пиканье аппаратов эхом отразилось в ушах, вызвав головную боль, хотя точно утверждать, что она болела из-за медицинского оборудования, было бы глупым, ведь сотрясение мозга явно нельзя списывать со счетов.

Во сне Дима отчётливо вспомнил всё произошедшее перед аварией, даже миг, когда джип, несшийся с бешеной скоростью, сбил их с Женей. Подобное не сразу вспомнилось, но уже никогда не забудется. Ему хотелось вычеркнуть это из жизни, ведь в момент удара он всегда вздрагивал, переживая трагедию заново. Рука, ранее не дрожавшая, так и не успокоилась, словно опасность по – прежнему угрожала, не собираясь отступать. Но одно из памяти точно не вычеркнуть. За секунду до столкновения, он обратил внимание на лобовое стекло. В свете фар, Дима отчётливо заметил водителя, не смотревшего на дорогу, увлекшимся губами своей молодой спутницы. Четыре человека пострадало лишь из-за банального несоблюдения правил дорожного движения. Он бы ещё понял, если бы у водителя случился сердечный приступ или ещё что-нибудь, что могло объяснить происшествие, но это… Дима с детства не понимал тех, кто пренебрегал своей и чужими жизнями и став старше, ничего не изменилось. В свои 21, он ни разу не сделал того, что стало бы причиной смерти окружающих. И дело не во врождённой правильности. Он не хотел отвечать за человеческие терзания перед матерями и отцами, которым скажут о смерти ребёнка или вроде того – это страшно и пережить такое не под силу никому, у кого бьётся в груди сердце.

Дверь палаты открылась. Мужчина в белом халате и личным делом в руках навестил больного во время утреннего обхода.

– Доброе утро! – поздоровался он. – Как себя чувствуете?

– Не очень, – честно сказал Дима, попытавшись приподняться, нежели целыми днями оставаться в одном и том же положении, но острая боль в пояснице, где повреждён позвонок, оставила лежать без резких движений.

– Не удивительно, – спокойно отреагировал он. – Хорошо, что выжили, а поправка уже дело молодого организма.

– Скорее бы!

– Это вряд ли. Повреждения, к счастью, не смертельные, теперь уже, но вот на быстрое восстановление рассчитывать не стоит.

– Почему? – насторожился Дима, приготовившись к худшему.

– Вы ведь спортсмен и должны понимать. Это дело слишком сильно зависит от того, насколько сильно заботитесь о здоровье, – в обход прямому и понятному ответу, сказал доктор. – Любая травма, не мешающая жить, может стать угрозой для спортивной карьеры. К сожалению, у вас их больше одной.

– Ну и что? – не понял молодой человек. – Всё срастётся. Верно?

– Не будем забегать вперёд.

– Нет уж, давайте забежим вперёд, – настоял Дима, ведь его спортивная карьера была важнее всего.

– Хорошо, – согласился он. – Такое количество травм говорит о хотя бы одной причине, по которой вас могут списать. Сломанная нога, повреждение поясничного отдела позвоночника, закрытая ЧМТ средней степени, возможное нарушение работы внутренних органов в связи с обильным кровотечением. Не говоря уже о множестве дальнейших осложнений, которые могут возникнуть после операции на брюшной полости. Дмитрий, я ни в коем случае не хочу вас пугать, но это возможно. И часто бывает, что помогает чудо. В вашем же случае, я могу сказать, что надежда есть, но нельзя быть уверенным наверняка.

– Я не знаю, что сказать, – глядел в одну точку он.

– А я вам подскажу, – открыл личное дело доктор, принявшись заполнять. – Назовите ваше полное имя, дату и год рождения. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим.

После неутешительных новостей Дима совсем поник. Он не хотел даже слышать об окончании карьеры. Биатлон – это всё, что у него есть с самого детства. Отец отдал его в секцию во втором классе, чтобы у сына было хоть какое-то занятие, ведь до этого он ничем не занимался, лишь гулял с друзьями, не раздумывая ни о чём другом. Со временем, спортивное увлечение переросло в настоящую страсть. Она до сих пор не утихла, лишь набрав обороты. И слышать от врача подобные слова было так больно, что хотелось провалиться под землю, потому как цель всей жизни ускользает. А надеяться на чудо было бы неуместно, ведь выживание в аварии произошло совсем не из-за него.

– Малышкин Дмитрий Александрович, родился 19 марта 1987 года в Сосновом Бору, Ленинградская область, – после недолгого молчания сказал он без единой позитивной нотки в голосе.

– Полных двадцать один год, верно? – посчитал доктор.

– Да, – вздохнул он.

– Хорошо. Скажите телефон ваших родителей, либо тех, с кем можно связаться, чтобы вызвать их сюда.

– В Питере нет никого, кто бы мог приехать, – сообщил он, вновь почувствовав одиночество. Любимой девушке он не хотел говорить о своём состоянии. Это лишь отпугнёт её, либо заставит принять предложение из жалости, чего ему совсем не надо.

– Совсем никого? – переспросил доктор. – А как же тот юноша, что приехал вместе с вами? Он может привезти вам всё необходимое, пока будете лежать здесь?

– Обещал, что приедет, но я не знаю, его телефона.

– Странно, – закрыл папку мужчина и привстал. – Я ещё никогда не видел, чтобы незнакомый человек так рвался спасти вас от обезумившей жены виновника аварии. Видели бы вы это со стороны.

– Правда? – удивился Дима, поразившись такому поступку.

– Да, чуть не забыл. Саша рассказал всё, как было милиции. Они записали его показания и пообещали, что его и вас больше не побеспокоят, но я в это не верю.

– Почему?

– Эта женщина, которая пыталась вас убить, была отпущена, – рассказал доктор. Дима лишь сильнее прежнего сморщился.

– Кто так решил? Она невменяема!

– Напротив. Наутро Светлана Викторовна была более чем вменяема. К ней приехал адвокат и, не смотря на показания Саши, его матери и мои, её отпустили, приняв тот инцидент за шок, будто бы она не понимала, что делает. В общем, состояние аффекта.

– Кем был её муж? – услышав про адвоката, не мог не спросить Дима.

– Известный московский предприниматель, элита нашего общества. Приехал в город с двумя дочерями и женой для посещения достопримечательностей. Как видите, отдых прервался, но Светлана Викторовна не собирается сдаваться. Она не верит ни одному слову единственного свидетеля, не даст ему опорочить имя мужа, пообещала подать в суд не только на него, но и на вас. Женщина совсем выжила из ума.

– Как она вообще может угрожать ему и мне? Из-за этого подонка погибла молодая девушка, мой друг в коме. Ей не удастся выиграть, – уверил себя Дима, но по лицу доктора было понятно, что всё не так просто.

– В милиции сказали, что погибший был важной шишкой, а жена известна своим твёрдым и целеустремлённым характером. Говорят, она всегда добивается своего, – вспомнил слухи мужчина. – Ладно, мне пара к другим пациентам. Вскоре, зайду снова. Если что, к вам придут сестрички. Отдыхайте.

Шло время. Дима постепенно восстанавливался, хоть ему и было сложнее, чем того хотелось. Спустя неделю его перевели в обычную палату, где в компании ещё семерых человек он больше не оставался один. Каждый день проходил монотонно, но довольно быстро: соседи по палате оказались чересчур говорливыми, не стихая ни на минуту. К своему удивлению, парень, впервые за годы жизни, устал от общения, постоянного внимания и окружения людей, которые просто не умели умолкать и без перерыва говорили обо всём на свете. Порой Диме казалось, что он стал участником больничного митинга, чего не мог вынести. Спастись от подобия развлечения можно было только на процедурах, где в общении с приятными молодыми врачами, и медсёстрами он расслаблялся, приводил мысли в порядок, стараясь не вспоминать о длительном пребывании в больнице. Но, помимо этого, молодой человек усердно расспрашивал о степени восстановления сломанной ноги, всё ещё мучивших болях в пояснице и времени, требующимся для полного выздоровления. Как бы он не стремился выписаться и приступить к тренировкам, проходившим перед стартами кубка IBU, заживление не ускорилось. Даже наоборот. Нагрузки, которыми Дима насытил своё тело, желая оставаться в форме, лишь замедлили процесс, открыв некоторые не зажившие раны. Из-за этого, новые боли поразили тело, частично приковав к пастели. Поясница слишком сильно дала о себе знать. Молодой человек изо всех сил боролся с болями, не говорил об этом лечащему врачу, боялся диагноза, что навсегда закроет дверь в биатлон. Приходилось терпеть.

Посетителей не было и спустя целый месяц. Родители прислали сообщение о задержке пребывания в США на неопределённое время из-за возникших трудностей, но узнав о состоянии сына, пообещали вернуться, как только смогут. Друзья из родного города заняты своими делами и пока не нашли времени заехать, а Саша, обещавший навестить, просто исчез, словно его никогда не было. Диме приходилось жить абсолютно новой жизнью, к которой он не привык, ведь всегда рядом были его близкие, поддерживавшие во всём, но только не сейчас, когда помощь как никогда нужна. С этими мыслями ему приходилось засыпать в окружении неуёмного храпа и проблем соседа с кишечником, о чём тот не раз напоминал. Единственным светлым лучиком во всей этой тьме была его возлюбленная, согласившаяся выйти замуж. Она приняла предложение, сообщив об этом по телефону, так как считала, что жених сейчас на сборах. Дима так и не решился рассказать про аварию. Он захотел встретиться с ней полным сил, а не с костылями в руках и бессилием поднять любимую на руки, расцеловав от безумной любви и неуёмного желания встретиться.

Утро нового дня было обычным, если можно его так назвать. Под звуки работавшего кишечника соседа и сопутствовавшего запаха, Дима открыл глаза, встретив начало очередного пустого дня. Разговоры о политике не привлекли молодого человека, слышавшегося в палате, и он вышел в коридор, где воздух казался куда чище. Отойдя к окну, он сделал пару упражнений, но, как только заметил медсестру, тут же прекратил, спокойно присев на скамейку, избежав кучи недовольных возгласов по поводу установленного врачом режима и нарушаемых запретов.

– Дмитрий, – позвал его доктор, увидавший парня. – Подойдите ко мне!

Молодой человек, прихрамывая, схватил костыли, к чьей помощи старался не прибегать, пока никто не видит, и не спеша добрался до него, ожидая каких – либо приятных новостей, ведь не могут они быть всегда плохими.

– Вы хотите выписать меня? – обнадёжил себя Дима.

– Нет. Тут кое-что другое, – стальным голом произнёс он, протянув письмо. Взяв его в руки, Дима прочёл, от кого оно и не смог сказать, как сильно удивился, увидев надпись «суд».

– Она всё – таки это сделала! – негромко сказал парень, раскрыв конверт.

– Весь месяц от этой женщины не было вестей, – сочувствующе сказал доктор, зная, как сильно парню досталось. – Видимо, она уже готова действовать, как и обещала.

В письме говорилось лишь то, о чём Дима успел предположить. Его вызывали в качестве ответчика на предварительное слушание в уголовном деле по факту аварии со смертельным исходом и просили прийти через четыре дня, но что не смогло остаться без внимания, так это ещё один листок бумаги в конверте с написанным ручкой текстом:

«Тебя посадят. Больше нет свидетеля, который спасёт тебя от заслуженного наказания. Я обещала поквитаться за смерть мужа и его опороченное имя. Теперь берегись. Совсем скоро встретимся!»

– Что-то важное? – заметил переменившееся лицо Димы врач.

– Мне нужно найти способ связаться с Сашей, – решительно заявил он, всё ещё раздумывая о словах в записке, из-за которых появилось множество вопросов, требующих скорейшего разъяснения.

– Хорошо, – неуверенно выговорил доктор. – Можно связаться с тем милиционером, бравшим у вас и Саши показания. Он оставил свои координаты на случай надобности.

– Спасибо. Мне бы это очень помогло, – поблагодарил Дима.

– Как лечащий врач я не должен отпускать вас к этому юноше…, – он сделал паузу, раздумывая над ответом, но запретить покинуть стены больницы просто не смог, ведь иначе, могли возникнуть проблемы серьёзнее, чем те, что молодой человек испытывал со здоровьем. – Хорошо, – выдохнул мужчина. – Как только созвонюсь с милиционером, я отпущу вас. Только вы должны пообещать, что не станете физически перенапрягаться. Я знаю от медсестёр про ваши дополнительные нагрузки, которые я, собственного говоря, строго запретил. И, конечно же, незамедлительно вернётесь обратно.

– Я всё сделаю, – согласился Дима, уверив себя в действиях по обстоятельствам. То, что жена олигарха написала о Саше, показалось ему странным. Женщина говорила так, словно парнишки уже не было в живых, либо она сделала всё, чтобы напугать, чего не составило бы большого труда, учитывая состояние дел. Немного успев узнать его, Дима понял, как легко заставить паренька сделать то, чего он не хочет, лишь слегка надавив, поэтому, захотелось разобраться, как можно быстрее, а иначе, вдова выиграет там, где совсем не должна.

Несмотря на то, что врач не поверил ни единому слову пациента, он, как и обещал, сделал всё от себя зависящее. Через работника правоохранительных органов узнал адрес Саши, жившего на окраине города, и передал его в руки молодому человеку. Приняв все необходимые таблетки, в особенности болеутоляющие, Дима вызвал такси и поехал на южную окраину города, для вида взяв с собой лишь мешавшие костыли, но быстро добраться до пункта назначения, было не суждено. Откуда не возьмись таксист заехал в пробку и, оценив ситуацию, пришлось сесть на метро. Тогда же понадобились и костыли, с чьей помощью он время от времени расталкивал наглых пассажиров, норовивших увесистыми сумками ударить в бок, наступить на ноющую ногу или пихнуть локтем в поясницу.

Добравшись до метро «Купчино», Дима выбрался наружу. Оглядевшись, он нашёл панельный пятиэтажный дом, находившийся совсем недалеко от проезжей части, и зашёл во двор. Пройдя ко второму подъезду, он обратил внимание на паренька, сидевшего на качелях с опущенной головой и, узнав в нём Сашу, подошёл.

– Непохоже на то, что у тебя всё хорошо, – сказал Дима.

Саша поднял голову и первой его реакцией стала искренняя радость, которую он испытал в момент встречи, но огонь во взгляде стремительно погас, будто траур той ночи снова вернулся.

– Как ты здесь оказался? – спросил он, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Не важно, – ответил Дима. – Скажи, почему не приходил? Я ждал.

В голосе молодого человека прозвучали нотки грусти и разочарования, но его приезд сюда был не для того, чтобы винить Сашу за невыполненное обещание.

– Я хотел, – не поднимал глаз юноша, испытывая вину, которая лишь возросла с его приездом.

– Тогда, что случилось?

Заметив, что Дима чувствует боль, стоя на ногах, Саша быстро уступил ему место на качелях, а сам встал рядом.

– Через пару дней после аварии мне позвонила Светлана Викторовна. Она извинялась за свой срыв и предложила встретиться, обсудив свидетельские показания на суде. Я отказался, но на следующий день, её машина с водителем поджидала у университета. Меня привезли за город в её дом, где встретили две десятилетние дочки, тосковавшие по отцу. Я не мог смотреть им в глаза. Девочки знали, что он уехал и скоро вернётся. Светлана Викторовна не сказала им, старалась сохранить улыбку, но сквозь неё взрывалась от горя…

– Постой. Значит, ты на её стороне, – не дослушал до конца Дима, демонстративно скорчив гримасу.

– Нет, конечно, нет, – уверил Саша.

– Тогда что? – не понял он, не испытывая никаких тёплых чувств к этой женщине и её семье.

– Я считал себя виноватым, – с покрасневшими глазами продолжил юноша. – Если бы я не отвернулся поговорить по телефону, мог крикнуть вам о приближающейся машине…

– Не мог, – уверил Дима, вспомнив, как всё быстро произошло, и как джип вылетел из-за угла за секунду до столкновения. – Ничего нельзя было сделать. И ты должен об этом знать.

– Она просила, чтобы я не упоминал о любовнице в машине, не обвинял во всём её мужа, который и так получил своё. Светлана Викторовна просила указать виновником тебя и Женю…

– И ты согласился? – возмутился парень, вскочив с качелей, но резкое движение отдалось в пояснице и пришлось плавно вернуться в прежнее положение.

– Ты считаешь, что после той ночи я мог обвинить тебя? – обиделся Саша. – Я отказался, даже после того, как она бросилась на колени. Передо мной до сих пор мелькает тот взгляд, с которым она смотрела, а после, проклинала и угрожала пуще прежнего. Я сбежал оттуда.

Саша вздрагивал от воспоминаний, хотел забыть обо всём, вернуть прежнюю жизнь, где он, как и прежде был обычным студентом с проблемами, которые не относились к смерти людей, подкупам и угрозам. Но глядя на Диму, его костыли и побледневший вид, прежние мысли сменились единственной положительной, потому как что-то было сделано правильно, не просто так, но, даже это, не всегда спасало от пустоты внутри и ужас грядущего.

– Тогда, почему вдова написала мне письмо, в котором говорилось, что главного свидетеля нет? – всё ещё не понял Дима.

– Вскоре после нашей с ней встречи, я узнал от мамы, что отец взял деньги за то, что повлияет на меня в даче показаний. Полученный конверт он открыл, посчитал доллары, пообещал всё сделать, а на следующее утро Светлана Викторовна прислала видео, на котором была запечатлена встреча. Если я дам показания, она покажет запись. Не знаю, воспримут ли мои слова всерьёз.

– Отдай ей обратно деньги! – предложил Дима, быстро найдя выход из ситуации, но, судя по растерянному лицу Саши, он понял, что это не вариант.

– Это фальшивки. Он был пьян и не понял, что получает, но на записи этого нет. Поэтому, я не знаю, что делать. Поверь, та ночь для меня была страшным испытанием, которое я никогда не забуду. Память о ней останется навсегда, и я хочу помочь, потому что суд, который вдова устроила, просто куром на смех. Но не думаю, что моя помощь будет той, которой должна.

– Не волнуйся, – постарался утешить его Дима. – Тебе ничего не будет. Не ты брал деньги, не тебе и отвечать за это.

– Прости, что не приходил, – извинился Саша, заметив вдали отца, едва перебиравшего с ноги на ногу. Дима так же заметил его и был готов принять меры, но сумел себя успокоить, не наделав лишних глупостей и проблем парнишке, у которого их и без этого предостаточно.

– Малой, – крикнул на весь двор он, от чего Саше в очередной раз захотелось провалиться сквозь землю. – Сходи в магазин. Папке плохо.

Саша лишь удручающе взглянул на Диму, ничего не говоря.

– Я всё – таки могу с ним поговорить! – предложил молодой человек, по-товарищески хлопнув того по плечу.

– Не надо, – перешёл на шёпот он.

– Не позволяй этому уроду так вести с тобой, особенно, после того, как он подставил тебя, – не торопился усмирять пыл Дима, почесав кулаки немалого размера.

– Ты прав, я не позволяю. Стыд за него уже давно не ощущаю, лишь сейчас мне неловко перед тобой, – объяснил он.

– Да брось, – улыбнулся он. – Тебе не должно быть неловко передо мной.

Отец подошёл к сыну и разбегающимися глазами посмотрел на Диму, источая изо рта ужасную зловонию, которая молодому человеку и не снилась. Больничный запах теперь показался ему настоящим раем и в то же время, жалость к Саше лишь возросла. Ему не понять этого, ведь отец и мать у него были такими, что многие позавидуют, а это худое очкастое существо с посидевшими усами вызвало только самые отрицательные чувства, не говоря уже о желании ударить.

– Кто это? – повернул к Диме голову он, от чего парню пришлось отвернуться, чтобы не задохнуться.

– Не твоё дело, – грубо, но неуверенно ответил Саша.

– Щенок, – недолго думая, вырвалось у алкаша. – Я тебя вырастил, выкормил, а ты…

– Иди домой. Мне нечего сказать тебе, – постарался приветливее избавиться от него юноша.

Не прошло и нескольких секунд, как в живот Саши пришёлся удар. Увидев скорчившегося от боли паренька, Дима не стал ждать и сделал то, что хотел с того момента, как увидел его. Резким движением руки он столкнул мужчину с ног, почувствовав облегчение вперемешку с болевым ощущением в ещё не выздоровевшем теле.

– Как ты? – переступил через лежащее «бревно» он.

– Нормально, – попытался отдышаться Саша, медленно возвратившись к прежнему положению тела. – Только не нужно было марать об это руки. К тому же, думаю, тебе ещё рано заниматься подобной физкультурой. Вредно для здоровья.

– Ничего. От этого мне стало только легче, – улыбнулся Дима, поглядев на ворочающееся от боли пьяное создание, осыпавшее разного рода ругательствами и проклятиями, которые Саша и так наизусть знал. – Будешь знать в следующий раз, как подставлять родного сына!

– Думаю, тебе нужно отдохнуть, – глядя на Диму, сказал он.

– Ты как мой лечащий врач. Зануда!

Саше хотелось ляпнуть что-то в ответ, но как только в голову пришла идея, оба телефона вдруг получили сообщения, которые они тут же прочли.

«Вижу, вы, наконец, воссоединились. Первое предупреждение не сработало, а жаль. Могло быть всё гораздо проще, но вы сами вынуждаете меня двигаться дальше. Помните, я пойду на любые жертвы и не остановлюсь ни перед чем. Я всегда выигрываю. До встречи».

После слов сообщения была фотография в момент удара Димы с подписью:

«Кому поверит судья?».

«Угрозы – оружие тех, кто сам под угрозой.»