Текст книги "Путь Кочегара. Том 1"

Глава 4

[Сати Бхоль]

Ученица-практик ничуть не удивилась, когда к ее сюзерену снова пришли выбивать долги. Ли Кон никогда не отличался сдержанностью в азартных играх. И созданные им же долги отдавать было не в его принципах.

После ночи лихорадки господин вел себя донельзя странно. Он и раньше не страдал адекватностью, но Сати успела к нему немного привыкнуть. По характеру влиятельный отпрыск был жестоким, резким, вспыльчивым, непримиримым и эгоцентричным. Господин Кон любил наслаждаться своим привилегированным положением и получал удовольствие от унижения слабых.

Теперь же Кон вел себя иначе. Сати пока не могла понять, что именно с ним произошло, но в любом случае ждать чего-то хорошего от Ублюдка Ли не следовало. Несмотря на мерзкий характер, полным идиотом он не был. Умел притворяться, когда требовалось извлечь какую-то выгоду. Так что Сати оставалось понять, какие цели он преследовал и попытаться ему помешать.

Напрямую она вредить ему не могла, как и покинуть без веского повода. Ли Кон это знал, поэтому никогда не поручал ей грязных дел и не делал непристойных предложений. Он знал, как вывести ее из себя, не нарушая при этом правил. Ученица Ордена Семи Облаков была обязана пять лет служить своему сюзерену верой и правдой. Только тогда она могла получить шанс продвинуться вверх по иерархии практиков, а также расплатиться за обучение и доспехи. Отказ от служения повлечет за собой строгие санкции вплоть до лишения доспеха и изгнания из Ордена. Она не могла пойти на такой риск.

Оставалось лишь терпеть выходки сюзерена и стараться минимизировать ущерб, который он наносил окружающим. Смерть господина для ученика-практика являлась также плохим знаком, но не настолько критичным, как предательство. В жизни всякое случается. Нельзя требовать от ученика, чтобы он защищал сюзерена от всех опасностей.

Когда к особняку прибыли люди Толстого Чена, Сати обрадовалась. По округе ходили слухи, что Ли Кон окончательно впал в немилость отца, лишился его незримой протекции. А потому появился реальный шанс, что ее сюзерена, наконец-то, прикончат, и она освободится от тяжкого бремени. Да, возвращаться в Орден со столь дурными вестями будет непросто, но она переживет все невзгоды. Очистив душу от налипшей скверны, приведя Цунь-Ши-Дао в порядок, она, наконец, сможет продолжить свой жизненный путь в мире и согласии.

Бхоль спряталась на заднем дворе вместе с Мо-Шэн, пока налетчики воевали внутри. Старая служанка охала, искренне переживая за своего господина. Впрочем, Сати знала, что ее интересует лишь теплое местечко в особняке, поскольку ей платили хорошие деньги по меркам окрестных селений. И она будет до последнего защищать свою занятость. На выходки господина Мо-Шэн охотно закрывала глаза, пока они не касались ее лично.

Через какое-то время шум прекратился. Люди Чена стали покидать дом, забирая раненых. Их голоса слышались с другой стороны особняка.

– Кажется, все закончилось, – произнесла девушка.

– Кошмар! И ведь стражу не позовешь на помощь… – всплеснула руками Мо-Шэн.

– Молодой господин заслужил, – процедила Сати.

– Не стоит так строго судить господина Кона, – покачала головой служанка. – Он ведь всей своей памяти лишился этой ночью.

– Это правда? – удивилась ученица.

– Истинно так. Злые духи отобрали все воспоминания у бедняжки!

– Поразительно, если это действительно так. Господин Кон легко мог наврать с четыре короба, преследуя свои собственные интересы.

– Какие там интересы! Ему действительно худо! Так что полегче с господином, Сати.

– Я проведаю, как он там поживает, – пожала плечами девушка.

Бхоль проверила давление в котле, после чего направилась обратно в дом. Ее боевой доспех был урезанной, ученической версией и весил всего около тридцати килограммов. Поэтому она могла ступать относительно малошумно – скрипучие доски не сильно прогибались под ее общим весом.

Сати прошла по заляпанному кровью коридору и заглянула в хозяйскую спальню, дверь в которую была снесена с направляющих. Окровавленный господин Кон сидел у стены, опустив голову. Только она обрадовалась тому, что ее служба подошла к концу, как молодой человек поднял голову. Все-таки жив. Настроение Сати сразу упало.

– Молодой господин, вы в порядке? – поинтересовалась она любезным тоном, стараясь скрыть издевку и сарказм.

– А разве похоже на порядок? – буркнул он недовольно. – Ты где пропадала? Разве в твои задачи не входит защита господина?

– Я защищала бедняжку Мо-Шэн. Бандиты могли совершить с ней непотребные вещи. Вы же, господин Кон, способны за себя постоять.

– Слушай, Сати, я уже не тот Ли Кон, что был раньше, – заявил он устало. – Я… стал лучше… Не знаю, как правильно выразиться…

Бхоль презрительно усмехнулась. Ублюдок Ли любил играть в доброго дядюшку как с ней, так и с незнакомцами. Ему нравилось наблюдать за тем, как меняется оппонент, когда его истинная сущность, наконец, проявляется. Сати давно перестала реагировать на подобные подначки. Непонятно только, на что Кон надеется. Разжалобить ее у него точно не выйдет ни при каких обстоятельствах. Похоже, Ублюдок Ли снова задумал какой-то хитрый план, чтобы вывести ее из равновесия. Скорее всего, опять будет клянчить деньги. Все же на этот раз долги у него образовались немаленькие, да и люди очевидно настроены серьезно.

– Конечно, господин Кон, – невозмутимо заявила Сати, ни на секунду не поверив его словам. – Я помогу вам с ранами.

– Спасибо…

Хоть она и испытывала почти осязаемую неприязнь, Бхоль все еще оставалась ученицей-практиком и обязана была заботиться о сюзерене. Умение обращаться с ранами было обязательным атрибутом любого ученика.

Девушка вышла в коридор и, откинув несколько защелок, покинула боевой доспех. Противник убрался восвояси, поэтому расхаживать по дому в броне и тратить ценный духовный огонь смысла не было.

Сати принесла из кладовой небольшой плетеный сундучок, наполненный разными горшочками с целебными мазями, бинтами и припарками. После чего приступила к уходу за пациентом. Мо-Шэн же параллельно принялась приводить особняк в порядок: убирать мусор и оттирать кровавые следы, ворча при этом проклятья головорезам.

К большому огорчению, опасных для жизни ран на теле Кона не оказалось. Ублюдок Ли пока что будет жить.

Сати грубо протерла кровь с раны на плече, нанесла на пальцы немного густой зеленовато-коричневой дурнопахнущей массы и затем принялась активно покрывать ей немного закрывшуюся рану.

– Эй, а очистить рану разве не надо?! – скривился Ли Кон.

– Молодой господин, вы разве забыли? Несколько декад назад вы выпили последнее дезинфицирующее зелье, когда искали, чем бы таким похмелиться.

– Я?! А, черт! Можно хотя бы немного нежнее?!

– Это максимум нежности, на который я способна, – ответила Сати, наслаждаясь свой маленькой местью.

– Больно! Почему мазь так сильно жжется?!

– Так и должно быть, – фыркнула Бхоль. – Молодой господин, это правда, что мне сообщила Мо-Шэн? Вы потеряли память?

– Правда.

– Что именно потеряли?

– Все.

– Полностью?

– Полностью. Даже свое имя забыл.

Сати бросила взгляд в угол, где валялся небольшой кувшин из-под элитного саке:

– Похоже, вас отравили Утренними Слезами, которые вы принимали вчерашним вечером. Прокляли, забрав память.

– К-хм, наверное, так оно и было, – кашлянул он. – Утренние Слезы – это название выпивки, значит? Кто мог это сделать? У меня есть враги?

Сати моргнула несколько раз, прекратив бинтовать раны. Наивный вопрос настолько ее удивил, что девушка заливисто рассмеялась:

– Проще перечислить ваших друзей, молодой господин.

– Перечисли, – распорядился он.

– Насколько я знаю, с большой натяжкой вашим спутником можно назвать лишь Коротышку Жонга из Шейчжоу. Про Шейчжоу ведь помните?

– Нет, в памяти у меня ничего не осталось совершенно.

– Как скажете, молодой господин…

Занимаясь ранами Кона, Сати кратко ознакомила сюзерена с окрестными землями. Она все еще считала, что господин не терял память, а просто прикидывается. То ли для того, чтобы уйти от долга, то ли, чтобы вызвать жалость у кредиторов. Но даже если он действительно повредился головой – это ничего не меняло. Ублюдочную натуру изменить невозможно.

Глава 5

[Михаил]

Гадкая лечебная мазь походила скорее на пыточный инструмент. Раны нестерпимо жгло. Не добавляло оптимизма и грубое обращение Бхоль. Я сделал попытку объясниться, но она мне явно не поверила. По всей видимости, репутация бывшего владельца тела была такой отвратной, что никакие оправдания не помогут. Для окружающих я еще надолго останусь Ублюдком Ли. Впрочем, сдаваться и поднимать лапки кверху я не собирался. Рано или поздно у меня получится растопить стену недоверия. Но для этого, чует мое сердце, придется постараться.

Отец учил меня отдавать долги. Наверное, поэтому я всегда максимально старался использовать собственные средства и не влезать в оные. Несмотря на то, что в кости проигрался прежний обитатель тела, я должен вернуть долг. Очистить свое новое имя от грязи. Не хочу, чтобы ко мне обращались Ублюдок Ли.

Сати по моей просьбе обрисовала географические ориентиры. Провинция Чайфу входила в Долинный Триумвират. Три провинции: Чайфу, Хень-тань и Лонглин являлись формально независимыми землями, которые объединялись только при угрозе кому-то из них. Мой отец, вернее, отец бывшего владельца тела являлся верховным правителем провинции Чайфу. Ли Кон был средним сыном, которого отправили в глухой далекий особняк, чтобы не мозолил глаза и не позорил правящий род.

Долинный Триумвират был окружен высокогорными хребтами с севера, юга и запада. Чайфу располагалась на юге, и через провинцию пролегало множество торговых путей в обход опасных горных перевалов.

Ближайшее крупное поселение называлось Шейчжоу – непримечательный городок, окруженный рисовыми полями и иными крестьянскими угодьями. Единственным бонусом являлся южный тракт, который проходил мимо Шейчжоу.

Вскоре с перевязкой было покончено. Раны все еще жгло, но я смог приноровиться к боли.

– А что это за языки пламени вокруг оружия прыгали? Магия? – поинтересовался я.

– Вы и этого не знаете, господин?

– Я – простой кочегар, и в магических науках не силен, – пробурчал я.

– Похоже, придется вам изучать все Цунь-Ши-Дао с самых азов. Предлагаю начать завтра, молодой господин. Уже поздно, а вам требуется отдых.

Я забрался в постель, кряхтя, словно старый тибетский дед.

– Ты права, Сати… Я ведь могут так к тебе обращаться?

– Можете обращаться ко мне, как вам угодно.

Мо-Шэн принялась убирать следы погрома в спальне. Женщина взяла кочергу, которой я героически отбивался от налетчиков, и уже намеревалась унести прочь, но я ее остановил:

– Куда это вы понесли мою кочергу? Оставьте рядом, без нее я буду чувствовать себя неуютно.

Служанка замерла в недоумении.

– Может, все-таки воспользуетесь фамильным клинком? – уточнила Сати.

– Нет, другое оружие кажется мне чужим.

– Кочерга – это не оружие, – покачала головой Бхоль.

– Скажи это тем парням, которые получили по мордасам.

– Воля ваша, господин. Только кочерга не способна проводить духовный огонь.

– Духовный огонь? Такие черные язычки дыма?

– Вы описали духовный огонь самой слабой, первой ступени. Он практически не дает жара и почти не отличим от дыма.

– Если мне не показалось, во время боя у меня получилось провести через кочергу черный огонь… – поведал я неуверенно.

– Вам показалось, господин Кон, – фыркнула Сати. – Но я могу проверить ваше грозное оружие с помощью Сути.

– Что такое Суть?

– Займемся теорией завтра… Не мешайте, молодой господин.

Сати присела на пол в позе лотоса и положила кочергу себе на колени. Некоторое время она собиралась с силами и сосредотачивалась. Затем вдруг ее темные волосы взметнулись, а руки осветились серыми язычками пламени. Спустя несколько секунд Сати открыла глаза. Брови ее поползли вверх.

– Вы смогли… привязать личный предмет!

– Судя по всему, тут тоже целая лекция потребуется? – поинтересовался я устало.

Накопившийся стресс и раны давали о себе знать.

– Не знаю как, но вам действительно удалось поднять ранг предмета и привязать его к себе… – произнесла Бхоль таким тоном, словно сама не верила в свои слова.

– Это что-то необычное?

– Необычное?! Далеко не каждый практик высокой ступени способен привязать к себе личный предмет! Если бы не спорный выбор оружия, можно было бы поздравить вас, молодой господин. По-видимому, сражение на грани жизни и смерти смогло пробудить в вас сокрытые силы…

Впервые в голосе Сати проскользнула тень уважения.

– Ясно… – зевнул я.

Голова уже кружилась от обилия разнообразной информации и событий, которые принес мне первый день пребывания в этом странном мире под названием Вечное Пекло.

Мо-Шэн ловко отвязала все завязки, раздев меня до исподнего. Было видно, что для служанки подобные действия привычны. Затем накинула теплый ночной то ли халат, то ли кимоно, выступающее здесь в качестве пижамы. И отправила под шерстяное одеяло.

За окном бушевала метель. Хороводы снежинок кружились в своем вечном танце, прыгали на стекло, нападали на бедных прохожих, собирались в больших сугробах и наносах. Жизнь в северном городе половину года протекала примерно в таком ключе. Я отпил кофе из кружки, поглядывая на буйство природы.

В двадцать втором веке по всей стране как грибы выросли термоядерные реакторы, сменив собой котельные, где сжигалось ископаемое топливо. Лишь далеко на севере еще качали остатки углеводородов. Поэтому я и решил переехать сюда. Мой дед работал кочегаром, мой отец работал кочегаром, и я решил пойти тем же путем. Сейчас, конечно, профессия звучала иначе – машинист или оператор котельного оборудования, но мы с коллегами всегда полушутливо представлялись именно кочегарами. Тогда у противоположной стороны всегда создавалось представление, будто мы лопатами грузим уголь в топку, чего давно не было, конечно же, если речь шла о масштабных объектах, а не о выезде с мангалом на шашлыки или камине в лесном домике.

– Проклятый термояд погубил всю романтику огня, – пробурчал я, попивая кофе. – Поэтому его и назвали: термо-яд.

Некоторые обыватели посмеивались над моей работой, считая профессию отсталой. Но в определенных местах именно котельные давали тепло в населенные пункты. Да и нельзя не испытывать почтение к ресурсу, который фактически вывел человека в космос. Без сжигания ископаемого топлива промышленная революция была бы невозможной. Так что пускай другие язвят, я все равно буду гордиться своей профессией.

Допив кофе, я направился в пультовую. Котельные были давно автоматизированы, и для работы такой небольшой станции достаточно было всего пары операторов. Не так давно меня повысили до главного машиниста смены и заодно дали в напарники студентика, который едва курсы закончил по котельному оборудованию. На поверку парень оказался совершенным болваном, не знающим даже, в каких величинах измеряется давление. Народ в кочегары шел неохотно. Каких только идиотов не набирали на замену ушедшим.

В пультовой я сразу заметил студентика, который нагло дрых, привалившись на стол.

– Ты совсем охренел?! За сон на рабочем месте тебя уволят!

– Блин, да я полночи в рейдах гонял, дай поспать! – откликнулся парень. – Все равно тут всем автоматика рулит…

Вдруг я заметил мигающий красный светодиод, сигнализирующий о значительном превышении нормы давления в котле.

– Это еще что за… – я подбежал к приборам и принялся быстро клацать переключателями.

– Там какая-то хрень орала, я выключил звук.

– Идиот! У нас аварийная ситуация! Электромагнитный клапан не сработал! Нужно срочно сбросить давление!

– Э-э, внатуре? – начал понимать всю серьезной ситуации студентик. – Чего теперь делать?

– Придется открывать вручную!

Я бросился в котельную, обошел агрегат и нашел резервный сбросной клапан, который открывался в ручном режиме. Спешно потянул вентиль, однако механизм заклинило. Слишком редко его использовали. Хотя техники должны были периодически проверять исправность…

– Я помогу! – студентик явился на помощь.

Вдвоем мы взялись за вентиль и принялись давить изо всех сил. И только он начал проворачиваться, как оборудование не выдержало. Скопившееся в котле избыточное давление смяло металл, и огненная стихия вперемешку с перегретым паром вырвались на свободу. Я лишь успел убрать студентика с дороги и прикрыть его своим телом. Спину обожгло раскаленной массой. Мне показалось, что меня бросили в лавовое озеро…

Глава 6

– Туши! – проснулся я весь в поту.

Сердце ожесточенно колотилось в груди. В помещении царила темень. Фантомные боли адских ожогов еще несколько секунд терзали мое тело, пока я не осознал, что все это осталось в прошлом. В этой реальности меня скорее беспокоили ноющие колото-резаные повреждения и ушибы. От резких движений некоторые раны стрельнули болью.

Я вспомнил о том, что нахожусь в непонятном месте в теле странного аристократа и утер выступивший холодный пот. Сердце постепенно успокаивалось, переходя на нормальный ритм.

– Душа того, кто погиб в огне, да? – вспомнил я слова Мо-Шэн.

Я определенно погиб от жуткого жара и пламени. Сейчас, когда я уже мог здраво размышлять, в голове сам собой начал происходить разбор полетов. Наверное, не стоило рисковать своей жизнью. Покинуть котельную, не бросаться к резервному клапану, не закрывать собой студентика, который и виноват в случившемся. Да, автоматика подвела, но, если бы об аварийной ситуации стало известно раньше, у нас было бы время, чтобы решить проблему.

Но в тот момент тело действовало самостоятельно. Оно само решило встать на пути огня, прикрыв товарища от ужасной участи. Теперь уже поздно пить Нюка-колу и размышлять о том, что следовало сделать. Прошлая жизнь осталась в прошлом. Кто-то или что-то даровали мне второй шанс, и я им обязательно воспользуюсь. Надо только очистить благородное имя Ли Кона от налипшей на него грязи, и все образуется.

В помещении ночью стало прохладнее. Я опустился обратно в кровать и плотно закутался в пижамный халат и одеяло, понимая, что отдыха телу было недостаточно. Засыпая, делал попытки обратиться к прежней личности данной оболочки. Пытался вспомнить что-либо из его жизни, пробудить от спячки разум аристократа. Однако все попытки были тщетны. Либо он спрятался очень глубоко, либо его душа и память навсегда покинули бренное тело. Кажется, никто не будет скучать по Ублюдку Ли, так что и поделом.

Мои собственные воспоминания о прошлом мире также поблекли. Казалось, кто-то серьезно поработал ластиком, оставив лишь мою личность нетронутой и некоторые базовые вещи.

Утром раны беспокоили уже меньше. Повреждения затянулись, а некоторые неглубокие царапины начали чесаться. Судя по всему, мазь действительно волшебная, и здоровье мое вернется относительно быстро. Потеря крови ощущалась некоторой слабостью и головокружением. Впрочем, при первом пробуждении в этом мире я чувствовал себя гораздо отвратнее, так что жить можно.

В ночном кимоно я покинул комнату и направился на исследование особняка. Вскоре нашелся вполне себе традиционный нужник, в котором я справил утренние потребности. Встреченная Мо-Шэн принесла ведро холодной колодезной воды, которой я кое-как обмылся в ванной. Многочисленные бинты и ранения не позволяли смыть с себя грязь. Мыло походило по твердости на камень и пенилось с большим трудом. Но, в целом, ванная была большой и неплохо оборудованной. За гигиеной тут явно следили.

– Господин Кон, вам помочь с облачением?

– Да, буду признателен…

– Постараюсь отстирать от крови и заштопать ваше прежнее кимоно, – проговорила служанка. – Пока наденем с вами запасное…

Я внимательно следил за последовательностью действий. Халат кимоно и штаны, походившие на хакама, крепились с помощью миллиона тесемок и завязок. Сзади, спереди, с боков. Почти все присоединялось к поясу хитрым образом. Я старался запомнить последовательность, чтобы в дальнейшем одеваться самостоятельно. Это тебе не спортивный костюм: надел и пошел. Целый ритуал практически. Но, в целом, одежды движения совершенно не стесняли и даже скрывали их от потенциального противника. Удобно, хоть и надеваются небыстро. На этот раз на мне было надето серое кимоно с темно-зелеными штанами. Носки напоминали таби – имели отдельные большие пальцы. В гардеробе Кона наличествовали и походные сапоги, но в повседневной жизни в теплые периоды носили сандалии на деревянной основе с кожаной стелькой.

– У Ли Кона ведь были сбережения? – спросил я у Мо-Шэн.

В шкафах и комоде я уже смотрел, но там в основном валялись шмотки и разные бытовые принадлежности. Порой совершенно непонятного назначения.

– Ох, я и забыла, что прежнего господина больше нет… Не подумайте чего лишнего… Я случайно наткнулась, когда проводила уборку…

Служанка прошла в угол комнаты, опустилась на колени и ловко поддела одну из дощечек, открыв узкий паз. Я пошарил внутри рукой и достал небольшую деревянную шкатулку. Раз служанка знала о тайнике, то вполне могла забрать оттуда что-то ценное. Но сейчас я никак не мог узнать об этом. Перепись имущества Ли Кон не вел.

Тем не менее, светить своими сбережениями было бы неуместно. Мо-Шэн хоть и выглядела доброй тетушкой, но, что у нее на уме на самом деле, неизвестно. Я отвернулся и заглянул в шкатулку. Внутри лежало несколько смятых писем, конвертик с надписью «Довольствие манора Шейчжоу» и россыпь монеток разного типа. На деньгах была грубо изображена та же самая змея, что и на амулете, который носил Ли Кон.

– Медь и серебро? – предположил я. – Какой курс?

– Одну серебряную можно обменять на сто медных. Хотя все зависит от менялы. Золотой равняется сотне серебряных, – пояснила Мо-Шэн. – Мешок коричневого риса в двенадцать кило стоит половину серебра.

Хоть единицы веса в этом мире отличались от привычных, но я мог примерно переводить на земные величины. С системой оплаты, грубо говоря, разобрались. Выходит, я торчу Толстяку Чену около семи тонн риса, если переводить в съестной эквивалент. Интуиция мне подсказывала, что это дофига.

– Раз я теперь вынужден играть роль наследника правящего рода, расскажи мне, что за человек Ли Кон? Каких девушек любит, какое саке предпочитает?

– Любое! – хихикнула Мо-Шэн. – Господин Кон пил все, что можно пить, и любил разных девиц щупать за мягкие места.

– Хоть в чем-то я с ним солидарен, – усмехнулся я. – Прекрасные девушки и изысканная выпивка могут украсить любой вечер.

– Выпивши, молодой господин становился несдержан. Лез в драку, оскорблял людей, устраивал дуэли. Да и девушки из дома красных фонарей жаловались, что после вас тело все в синяках.

– Э-э, до такого доводить я не собираюсь.

С супругой, к счастью, я развелся несколько лет назад. Не сошлись характерами, как говорят. Да и вместе пробыли мы недолго. Ехать со мной на север она не пожелала. Детей завести не успели. Было бы неплохо оставить после себя потомство на Земле, но с другой стороны оставлять ребенка без отца в таком раннем возрасте – тоже не дело.

– Вчера вы вернулись из города в скверном расположении духа, молодой господин, с кувшинчиком Утренних Слез, – показала она на валяющуюся в углу емкость. На распечатанном керамическом кувшине было нарисовано деревце с листьями. – Лучшее сливовое саке во всем Чайфу!

Если это тара для лучшего в стране пойла, то с промышленностью дела обстоят крайне неважно.

– Значит, после него мне стало худо? – протянул я задумчиво. – Где я его раздобыл?

– Сие мне неведомо, господин Кон, – покачала головой служанка.

Наверное, надо поспрашивать в городе, обойти кабаки. Узнать, кто вздумал травить меня непонятной гадостью. Нет, в какой-то степени я благодарен за то, что оболочка освободилась для новой души. Но этот негодяй являлся врагом Ли Кона, а я унаследовал всех друзей и врагов предыдущего владельца. Жаль, что вторых, судя по всему, больше, чем первых.

– Отрыжка хургла – таково ваше любимое выражение, – пояснила Мо-Шэн. – Зверек это такой крайне вредный.

– Вот отрыжка хургла! – воскликнул я в качестве тренировки.

– И не отличить, милорд! Главное, чтобы не прознали про вашу истинную суть. А до тех пор сможете пользоваться всеми благами гун-наня, наследника правящего рода Чай, – торжественно произнесла Мо-Шэн.

Гун означало нечто вроде герцога, но с местной спецификой, ближе к азиатской. Поэтому называть моего отца герцогом не совсем правильно. Нань же соответствовало баронету. Гун-нань – наследник герцога. Поскольку Триумвират считался чем-то вроде равноправного союза, никто из правителей не брал себе официально титул короля, императора или сегуна. Поэтому к ним обращались, как к гуну.

– Подожди, – закрались у меня смутные подозрения. – Правящий род Чай?

– Да, милорд. Правящий род провинции Чайфу с достоинством носит приставку Чай.

– Ты хочешь сказать, что я – Ли Кон Чай?!

– Именно так, господин, – кивнула служанка, не понимая, что меня так удивило.

Не выдержав, я расхохотался. Смеялся я так усердно, что аж слезы выступили из глаз. Абсурдное имя словно бы снесло плотину благоразумия, которую я старательно воздвигал у себя в голове. Все тревоги и печали, сожаления по поводу смерти, разлуки с родственниками и друзьями – все это одномоментно смыло высоким напором. Больше нет никакого Михаила. Есть лишь благородный герой по имени Ли Кон Чай! И данное имя будет греметь на весь мир!