Текст книги "Кретч. Гимн Беглецов"

– Двадцать. – Томас откупорил кувшин вина, наниматель кивнул. И старик добавил: – Каждому.

– Плюс к тому я обеспечу вам безопасность от преследования. Ни один из ваших портретов не попадет в город, пока вы работаете на меня.

– Пока работаем – да. – Алиса ткнула в сторону Лэнгли пальцем. – А что потом?

– А потом я позабочусь, чтобы вы могли вернуться к своей нормальной жизни… или начали новую. Вы сами понимаете, какие деньги и какая власть стоят тут на кону. А с деньгами и властью нет ничего невозможного.

– Нам предстоит выдавать себя за детективов, – начал суммировать Томас, – и еще за шпионов… а кроме того, шпионить для тебя?

– Так точно.

– Какие же из нас детективы? – вздохнул Эрик.

– Такие же, как из тебя рыцарь. – Алиса наконец нашла в себе силы улыбнуться.

– Не совсем, – вдруг заявил Томас, – я много лет был по ту сторону баррикад от разного рода сыщиков. Если бы их методы работы были мне незнакомы, я попался бы куда раньше… Так что с этим проблем нет. Но я хочу знать, против кого мне предстоит работать. Кто послал этих шпионов?

– Я мало знаю о нанимателях тех троих бедолаг, – пожал плечами Лэнгли. – Все, что мне известно, – это то, что зовут себя они черными лампами…

И с последними словами Лэнгли ветер вдруг пришел в движение, разгоняя туман. Внезапно в ночи засверкали сотни, даже тысячи огней – все еще скрытые дымкой, они пылали подобно звездам. Это были огни города – свет окон и уличных фонарей. Со стороны озера были видны причал и торговая площадь, сейчас почти опустевшая. За ней улицы поднимались на холм, и можно было хорошо рассмотреть дома – высокие и узкие, сложенные в основном из камня и кирпича, а иногда из темно-красного гамельского дуба. На многих домах были вывески, а значит, жил в этом районе люд ремесленный или торговый. Огни поднимались и выше, растворяясь в остатках тумана и ночи. Их было так много, что становилось ясно – видна лишь малая часть этого величественного города.

По правую руку от рыночной площади возвышалось грандиозное строение серого камня, с прямоугольными, будто рублеными, башнями. Ощетинившаяся сотней пушек, эта махина была здесь, чтобы защитить от возможного вторжения устье реки, ведущее на север, в глубь города.

– Форт Мейсер, – сказал Лэнгли, уловив взгляд Алисы, и направил паром вверх по реке.

По правому борту в темноте вырисовались очертания строений не менее внушительных, но, конечно, не таких величественных, как форт. Это были здания красного кирпича, без видимых окон. Вместо пушек тут были трубы – вздымающиеся в небеса и смотрящие в реку. Те, что торчали вверх, извергали клубы дыма, а те, что шли параллельно земле, выливали в реку зловонные отходы. Запах был резким, он проникал в горло и оставался в нем едким осадком. Алиса прикрыла нос рукавом. По мере их движения запах становился только сильнее. Даже туман тут менял свой цвет. Он становился то ли желтым, то ли зеленым.

Левый берег реки, по которому они сейчас поднимались, представлял собой гранитную набережную, когда-то, наверное, бывшую прекрасной. Сейчас на ней громоздились уродливые склады и какие-то технические здания. Бронзовые головы львов на искусственном берегу уже почернели, а местами вместо них зияли проломы.

– Индустриальный район, – Лэнгли указал направо, а затем налево, – и Старый город.

Вскоре и заводы, и склады оказались позади. Паром прошел под массивным каменным мостом и оказался перед устьем реки. Здесь туман был все еще в полной силе, и разглядеть берега было невозможно. Лэнгли направил паром по левому протоку, и в этот момент перед ними в тумане замаячил огонек. Совсем скоро во мгле проявились очертания небольшой весельной лодки. Та, груженная какими-то ящиками, двигалась им навстречу. В ней находился всего один человек.

Эрик тем временем был буквально зачарован работой мотора, а Томас, кажется, задремал. Только Алиса и Лэнгли видели человека в лодке. Тот был на веслах и сидел к ним спиной. Когда же их посудина приблизилась к лодке, мужчина обернулся.

Его глаза – один черный как смоль, а второй белый как жемчуг – буквально впились в душу Алисы. Она с ужасом смотрела на его опаленное, изуродованное огнем лицо и не могла отвести взгляда. Правая сторона этого человека была нормальной – он был немолод и по-своему красив. Но вся левая сторона его тела – не только лицо, но и рука, а возможно, и торс – была покрыта грубыми серыми шрамами и рытвинами. Быть может, Алисе это только показалось, но от опаленной кожи исходил пар, будто старые раны до сих пор объяты огнем.

Когда лодка, а с ней и опаленный человек исчезли в тумане, Алиса еще какое-то время смотрела им вслед.

– Ночь Цветов породила его, – вдруг сказал Лэнгли.

Алиса вопросительно посмотрела на него.

– Укрощенный людьми огонь взбунтовался. Все газовые лампы, подключенные к магистрали, начали взрываться, расцветая огненными цветами. В ту ночь погиб старый архонт… и половина города. Погибла и эта несчастная душа… Высшие отняли у него жену и двоих детей, но сохранили жизнь. Он получил свои ожоги, спасая их из огня. Бедный Ричард, он даже не знал, что к тому моменту они уже задохнулись дымом. Смерть пришла к его близким во сне. Высшие спасли их от боли, чего нельзя сказать о нем самом. Огонь забрал у него все, а остального он лишил себя сам…

– Вы знали его? – робко спросила Алиса, впервые за долгие месяцы борясь со слезами.

– Когда-то он был капитаном городской стражи. Многие тут знают его историю.

Алиса хотела что-то сказать, но в этот момент паром остановился, пожалуй, слишком резко, и она чуть не упала, еле удержав равновесие.

– Подъем! – объявил наниматель. – Прибыли!

Эрик тут же вскочил на ноги, а Томасу понадобилось какое-то время, чтобы сбросить с себя оковы старческого сна.

Паром расположился возле набережной, которая в этом месте спускалась к воде. Лэнгли отошел от мотора, после чего быстро и ловко пришвартовался, используя трос.

– Вам нужно идти по Белой улице до Ремесленной площади, – произнес он, активно жестикулируя. – Пересечете ее и продолжите идти на запад, по Большой Гершенской. Там, почти у ворот, вы найдете постоялый двор «Отдых колдуна». У них есть конюшни и теплые постели. Поспите, наберитесь сил. Через пару дней я с вами свяжусь.

– Где наш задаток? – прокряхтел старый вор, поднимаясь на ноги.

– Ах да, конечно! – Лэнгли кисло улыбнулся, протягивая ему кошель с монетами. – Тут хватит на первое время.

Эрик уже отвязал лошадей, и, взяв их под уздцы, все сошли на берег. Морковка сам, без какой-то указки последовал за всеми.

Когда все сошли на берег, Лэнгли спешно отшвартовался и вскоре скрылся в тумане.

– Так что, мы остановимся в этом… «Отдыхе колдуна»? – спросил Эрик.

Томас широко улыбнулся:

– Ну конечно же… нет…

Сэм

Смог окутал Сэма, пока он двигался по Змеиному переулку. Даже ранним утром вонючий туман не отпускал этот, наверное, худший район в городе. Тут на месте пепелища, возникшего после Ночи Цветов, вырос город-лабиринт, ныне населенный вулузами, кельдами и прочими иноземцами. Воры, проститутки, попрошайки и убийцы – это был их дом, и показываться здесь было чревато. Но юноша не боялся возможных грабителей. Он был молод, высок, плечист и невероятно силен. А самое главное – он знал о своей силе. Работая в порту, Сэм поднимал такие тяжести, которых другие и вчетвером от пола не оторвали бы. Не единожды к нему приходили люди и предлагали разного рода темную работенку, порой весьма настойчиво, но каждый раз он отказывался. Так было до прошлой недели, когда к нему за помощью обратился некий Лэнгли. Тому нужен был человек, сторонний криминальному миру, да такой, что смог бы прикрыть ему спину на важных переговорах. Этим человеком и стал Сэм. Он бы отказался от подобного заработка, но Лэнгли предложил ему не деньги, а нечто, от чего отказаться было нельзя. Он предложил ему информацию, ту, что парень искал вот уже четыре года. Сделка была заключена, а тем же вечером семеро мордоворотов получили по заслугам за попытку нарушить свою часть сделки. Четверых взял на себя юноша, а троих – его наниматель. Встреча окончилась именно так, как тот и ожидал. Но зачем ему были нужны отчеты о перевозке заключенных в прилегающих регионах – так и осталось загадкой.

– Тебя ждет великое будущее, – проговорил он, похлопывая Сэма по плечу.

Лэнгли исчез, так и не дав ответа на волновавший Сэма вопрос. Тогда он решил, что его обхитрили, но сегодня ночью, после ужина, в его комнату влетел ворон. Он принес записку, в которой была всего одна короткая строчка: «14 по Большой Гершенской, особняк Гирхарт, второй этаж, бежевая комната». Именно то, что ему обещал наниматель.

Сэм оставил записку у себя в комнате – в тайнике под половицей, а адрес запомнил. Сейчас он шел туда кратчайшей дорогой. Лишь единожды он столкнулся взглядом с кем-то из местных, но тот, завидев серп на поясе юноши, правильно рассудил, что лучше с ним не связываться. Со стародавних времен простому люду было запрещено носить оружие, и каждый ремесленник учился пользоваться своим инвентарем, чтобы защитить семью. Такова была традиция. Даже на войну порой ополченцы шли с вилами да топорами. Мясники владели ножами, кузнецы – молотами, и все это было грозным оружием в умелых руках. Садовники, травники да пахари обучали своих сыновей тому, как драться с серпом и косой. Кому-то это оружие могло показаться и не очень-то опасным, но Сэм знал, какая в нем скрыта сила. Его собственный серп был выкован из толстой закаленной стали. Когда-то он принадлежал его дяде и был подарком от самого архонта Кретчийского за годы верной службы.

Змеиный переулок оказался позади, и, выйдя на Ремесленную улицу неподалеку от котла ткачей, юный садовник направил свои стопы в сторону Скалы, к Ремесленной площади и Большой Гершенской улице. Немного поразмыслив, он свернул на Малую Гершенскую и преодолел остаток пути переулками. Выглянув из-за каменной стены одного из домов, он наконец увидел свою цель. Особняк Гирхарт – старое здание, пустовавшее почти круглый год. Лишь изредка архонт предоставлял его уважаемым гостям города и их делегациям. Дом располагался на возвышенности, в непосредственной близости от Скалы. Это был трехэтажный особняк с садом и несколькими постройками.

Сэм быстро пересек Большую Гершенскую и направился к воротам. Они были слегка приоткрыты, и возле них стоял мужчина в необычной военной форме – он был при топоре, подобно обычному разбойнику, но его торс украшала красного цвета кираса, такая, какой молодой садовник еще никогда не видел. Поверхность доспеха была гладкой, матовой, на нем не было ни отличительных знаков, ни гербов, ни каких-либо еще символов. По мере приближения Сэма к воротам рука мужчины приближалась к топору.

– Эй! Ку’да? – резко спросил он. В его голосе чувствовался акцент иноземца.

– У меня рекомендательное письмо для управляющего, – произнес Сэм, вытаскивая свиток, который ему вручил дед.

– Ре’комендательное? – Охранник, похоже, не знал этого слова.

Сэм развернул свиток и продемонстрировал его содержание. Иноземец быстро пробежался глазами по строчкам, явно не понимая текста, но затем его взгляд коснулся архонтской печати.

– Да, да, – произнес он, – про’ходи.

Сэм лишь пожал плечами, попытавшись изобразить что-то наподобие дружелюбной улыбки. Иноземец же всем своим видом показывал презрение в смеси с усталостью и раздражением. И правда он был чем-то обессилен. Сэм подумал – дальней дорогой. Сапоги, брюки и короткий плащ мужчины были испачканы дорожной пылью, кроме того, от него разило потом – мужским и лошадиным. Действительно, кто бы обрадовался дежурству у ворот сразу после утомительной дороги? Когда Сэм шел от ворот в сторону дома, чувствовалось, что охранник буквально буравит его затылок своим взглядом.

Впрочем, неприятная встреча тут же забылась, когда садовник оказался в родной для себя стихии. Прилегающую территорию к особняку можно было скорее назвать парком, нежели садом. Да, площадь была не такой уж и большой, но, с его точки зрения, это был именно парк. Узкие симметричные дорожки известковой брусчатки, ночью освещаемые газовыми фонарями, вели к беседкам и скамейкам. Между ними в идеальном соотношении стояли многолетние хвойные и лиственные деревья. Края тропинок обрамлял декоративный кустарник. Парк был очень небольшим, но чувствовалось, что высаживали его с любовью и настоящим мастерством. Сейчас, конечно, он находился в некоем запустении и успел немного одичать. Но если отнестись к этому маленькому мирку с должным уважением, Сэм твердо знал, можно вернуть ему былое величие. Впрочем, он пришел сюда не за этим, что бы ни говорило письмо у него под курткой.

Вскоре Сэм оказался у дома. Он быстро осмотрелся – возле парадного входа расположились телеги и лошади. Несколько человек в красных льняных рубахах переносили в дом какие-то ящики. Похоже, Сэм верно угадал насчет дальней дороги. Двое мужчин в кирасах поднимали знамя над наспех установленным флагштоком. Знамя это было под цвет их доспехов и также не несло никаких отличительных знаков. Просто кусок ткани цвета крови.

Сэм направился в противоположную от них сторону – к двери для прислуги. В любом особняке ее было легко найти по многочисленным кухонным трубам, что проступали на крыше. К слову, дыма не было. Сэм подумал, что ему может повезти и он не встретит никого из слуг.

Дверь была открыта. Он проскользнул внутрь и тут же столкнулся взглядом с пожилым мужчиной. Тот был одет в поношенный сюртук, а на его крючковатом носу красовалось пенсне. Мужчина стоял склонившись над кухонным столом и записывал что-то в большую амбарную книгу. Весь его внешний вид говорил о том, что это старший слуга в доме.

– Я могу чем-то вам помочь? – спросил он размеренным тоном, хотя в его взгляде читалось некое удивление.

Сэм выудил письмо и, пройдя по кухне, протянул его камердинеру, тот принял его и, развернув, внимательно изучил, после чего вернул юноше. На долю секунды на лице мужчины проступила улыбка.

– Сэм Хайн? Мое имя Роберто. Неделю назад, – проговорил он медленно, – я бы вас расцеловал. Внук самого Баррика Хайна в моей кухне! Видят Высшие, саду не хватало руки мастера, но теперь…

– Я понимаю… – попытался сказать Сэм, но камердинер его перебил:

– Сад вырубят, молодой человек. Уже ничего не поделать. Деревья выкорчуют и продадут на лесопилку за городом. Проклятые красные наемники… – Он вдруг нервно оглянулся, как если бы боялся, что кто-то может услышать его слова. – Я понятия не имею, чего от них хочет архонт, но теперь особняк принадлежит им. Сейчас я закончу опись и буду собирать вещи… так что… ваши услуги не потребуются…

– Вы позволите мне осмотреть дом? – вдруг выпалил Сэм то, что было у него на душе.

Роберто усмехнулся.

– Я тут уже не работаю. Все решают эти иноземцы. Вы можете спросить у них. По мне, можете хоть набить карманы столовым серебром.

Парень посмотрел на пожилого мужчину с пониманием во взгляде. Он знал, каково это – отдать дому часть своей души, чтобы затем, спустя полжизни, тебя из него вышвырнули. Он хотел было произнести слова сочувствия, но вместо этого спросил:

– Где бежевая комната? – При этих словах его рука будто сама легла на пояс, ближе к серпу.

Камердинер увидел этот жест садовника, и у него, похоже, тут же возникло четкое понимание того, что сейчас произойдет.

– Наверху. Третья дверь от большой лестницы налево, или пятая от лестницы для слуг, – сказал он, закрывая книгу и направляясь к выходу.

– Девушка там? – спросил Сэм, когда Роберто проходил мимо него.

Тот лишь заглянул ему в глаза и кивнул, то ли отвечая на вопрос, то ли говоря: «Сделай это».

Когда камердинер покинул кухню, юноша уже поднимался по лестнице для слуг. Оказавшись на втором этаже, он замер перед выходом в коридор и прислушался. Со двора доносился топот и гомон, но сквозь них четко было слышно, как две пары ног переминаются по скрипучим половицам в небольшом отдалении от лестницы.

Затаив дыхание, Сэм быстро выглянул за угол. Двое наемников в красном стояли у двери бежевой комнаты. Один из них смотрел прямо на него.

– Эй! Кто там? – громко сказал мужчина.

Сэм спрятался обратно и выругался про себя.

Наемники обменялись парой фраз на незнакомом языке, и тут же скрип половиц усилился – один из них пошел в сторону юноши. В этот момент Сэму стало по-настоящему страшно. Он буквально не мог дышать от напряжения, которое возникло во всем его теле. По коже прокатилась волна жгучего холода. Если сейчас что-то пойдет не так… он никогда не увидит ее.

«Катрин», – прозвучало в его голове имя.

В ту ночь, когда ее забрали, он не мог помешать – внук садовника был всего лишь четырнадцатилетним мальчишкой. Теперь, когда он стал мужчиной, Сэм верил: никто не сможет помешать ему забрать ее обратно.

Он шумно вдохнул воздух и вышел из-за угла, выпрямившись в полный рост. В его руке сверкнул острый серп.

В руках наемника блеснуло лезвие топора.

Сэм выдохнул со звериным рыком и дернулся вперед. Лезвие его оружия легло на топорище, и он увел удар в сторону. Выпад получился неожиданным, и враг на секунду растерялся. Пользуясь этим замешательством, Сэм со всей силы ударил наемника свободной рукой. Тот отшатнулся и тут же получил удар ногой сбоку под колено. Туша в кирасе повалилась на пол.

В это же мгновение Сэм столкнулся взглядом со вторым мужчиной и с дулом его пистоля. Раздался выстрел.

Сквозь жар горящей в нем ярости и холод охватившей его решительности Сэм почувствовал удар, но боли не было. Расстояние между ним и вторым врагом исчезло в доли секунды. Пока наемник тянулся за своим топором, на его шею уже легло лезвие серпа. Садовник не собирался его убивать. Он уперся локтем ему в грудь и прижал к стене. Их взгляды встретились будто две грозовые тучи.

Лицо наемника было украшено черной бородой и шрамами. Он него несло потом и выпивкой, а еще запахом хищника, привыкшего отнимать чужие жизни. Он был опытен и понимал, что если дернется сейчас, то сам себе распорет шею. Мужчина попытался что-то сказать, но садовник прервал его ударом лба в лицо и тут же отпустил серп – наемник повалился без сознания.

Сэм подхватил ключ с пояса поверженного врага, спешно отпер дверь и проскользнул внутрь. В бежевой комнате было темно: гардины сдвинуты на окнах, – и лишь отголосок утреннего света проникал внутрь сквозь их бархатные складки. Было четко слышно, как люди взбегают по главной лестнице на второй этаж. Выстрел, вне всяких сомнений, поднял по тревоге каждого алого наемника в округе. Громкие и злые голоса, выкрикивающие проклятья и команды на чужом языке, приближались. Действовать надо было быстро.

Юноша запер за собой дверь и оставил ключ в замке. Затем он вцепился руками в массив дубового шкафа, стоявшего рядом, и одним сильным движением обрушил его на проход, создавая баррикаду.

– Что происходит? Кто вы? – услышал он мелодию знакомого голоса.

Обернувшись, Сэм увидел ее. Это была уже не та девчушка, что он знал четыре года назад. Она стала взрослой, сильной и еще более прекрасной. Густые рыжие волосы локонами спадали на плечи, а в огромных темных глазах горел огонь. Девушка стояла перед ним в одной ночной рубашке. В руках она сжимала увесистый подсвечник.

– Катрин… – улыбнулся Сэм.

– Что вам нужно? – спросила она с вызовом в голосе, хотя было видно, что Кэт испугана. Затем, не дожидаясь ответа, она проговорила: – Если вы меня хоть пальцем тронете, то мой отец…

– Кэт, – повторил садовник, – это же я, Сэм.

Девушка запнулась на полуслове. Несколько секунд она смотрела на него, не понимая, что происходит, а затем вдруг выронила подсвечник и зарыдала. Сэм бросился к ней и тут же заключил возлюбленную в свои объятия.

Будучи почти в истерике, она лепетала что-то о том, как сильно он изменился, но это не имело никакого значения. Спустя столько лет он наконец-то был рядом и мог ее защитить.

Раздались звуки ударов. Наемники ломали дверь, пока что безуспешно.

– У тебя кровь… – всхлипнула Кэт.

– Я не…

Сэм вдруг осознал, что ранен и его собственная кровь пропитывает белую рубаху под кожаной курткой. Но боли не было, и он никак не мог сообразить почему.

– Послушай… – Катрин отстранилась от него и заглянула в глаза. Сквозь слезы в ее взгляде читалась решительность. – Ты должен уходить.

Сэм нервно усмехнулся, бросив взгляд на дверь, которая пока еще держала удары.

– Что? – не понял он.

– Если я сейчас сбегу, они могут причинить вред моей маме и Аше.

– Я не могу оставить тебя тут.

– Сэм… мне тут ничто не угрожает. А тебя они убьют. Он тебя убьет.

– Кто?

И в этот момент раздался грохот. Что-то огромное быстро двигалось по дому, казалось сметая все на своем пути. Тем временем в двери уже появился пролом – наемники пустили в ход топоры.

– Вернись за нами, когда в город привезут мою сестру и маму…

Сэм не мог ничего сказать. Его мир вновь рушился. Четыре года он мечтал о встрече с возлюбленной, о том, как он ее спасет. А теперь все шло прахом. Он просто не видел в себе сил уйти… парень понимал, что лучше умрет, чем оставит ее тут одну.

– Пожалуйста, – произнесла Кэт, вновь рыдая, – выживи. Вернись за мной. Я люблю тебя. – С этими словами она запечатлела поцелуй на его губах.

Сэма будто ударило молнией. Все его естество вспыхнуло…

Катрин вскрикнула и отскочила в сторону.

– Идиоты! – раздалось из-за двери. – Хватит стрелять, не заденьте девчонку! В сторону, дайте дорогу Барону!

Боль растеклась по спине Сэма. Он обернулся и увидел дуло ружья, торчащее сквозь пролом в двери.

– Беги, – сказала девушка, и в ее голосе проявилось властное величие, почти такое же, что когда-то звучало в голосе ее деда.

Сэм не мог не повиноваться. Одним рывком он метнулся в гардину и, сорвав ее, вылетел сквозь окно. Как раз в этот миг дверь за его спиной слетела с петель, огромный шкаф отлетел в сторону, и, снося дверной косяк заодно с куском стены, в комнату ворвалось нечто огромное.

Дальше был удар о землю. Сэм откинул полотно гардины, изрезанное осколками стекла, и с места рванул в сторону парка.

Он бежал, а за спиной гремели коваными сапогами наемники. Несколько человек он видел и впереди – они бежали ему наперерез.

Он споткнулся. Корень дерева буквально впился ему в ногу, и парень повалился на землю. В то же мгновение впереди него раздался удар – лезвие огромного топора вошло в дерево, прорубив толстый ствол наполовину. Оружие было просто невероятного размера – сложно было представить, кто был способен так его метнуть. Без сомнения, садовника разрубило бы надвое, если бы он не споткнулся.

Сэм оттолкнулся руками от земли и побежал вперед, не разбирая дороги, сквозь заросли кустарника. Преследователи бежали за ним, но по какой-то причине садовник пронесся через плотную стену зелени, будто бы той и не было вовсе. На секунду ему показалось, что сами ветви расступаются, давая ему дорогу, а затем сходятся за спиной, преграждая путь наемникам.

– Беги и не оглядывайся, – шепнул ему Парк.

Дорога, кажется, сама шла под его бегущие ноги, и вскоре Сэм оказался возле ограды. Как ему удалось проделать весь этот путь за такое короткое время, парень не знал. Он обернулся и не увидел за спиной никого. Лишь где-то вдалеке что-то огромное крушило деревья, а люди кричали на чужом языке. Сквозь этот шум садовник вновь услышал голос Парка: на этот раз он не говорил ничего конкретного, а просто звал. Там, откуда доносился голос, стоял огромный дуб с раскидистыми ветвями, одна из них тянулась через высокий забор прямо к крыше соседнего дома.

Сэм легким движением взобрался на дерево.

– Спасибо тебе, – обратился Сэм к Парку. Никогда прежде юноша не испытывал ничего подобного, но по какой-то причине он не был удивлен тому факту, что говорит с чем-то неживым. Точнее, живым, но иначе. Прежде чем перемахнуть через забор, он прикоснулся рукой к коре и произнес: – Прощай.

Эрик

Город поражал разнообразием. Дома были отстроены из самых разных материалов и в самых разных стилях. Где-то узкие постройки теснились, а где-то свободно стояли огромные поместья с обширными парками. Жилые здания были смешаны со складами и мастерскими. Туман почти рассеялся, и в ночи проступили очертания Скалы, обозначавшей северную окраину города. Невероятной высоты отвесная стена серого камня нависала над городом. На ней еще теми-кто-был-до, древними королями, высечены титанические фигуры людей в странной броне и таинственных ритуальных одеяниях. Сама Скала, это Эрик знал наверняка, была зачарована, чтобы никогда не обрушиться на город.

Крестьянин еще никогда не видел такого большого скопления домов и людей. И хотя его спутники не видели в этом ничего особенного, те несколько десятков человек, что встретились им по дороге, показались крестьянину настоящей толпой. Было шумно – цокот копыт смешивался с голосами, скрипами, шумом воды и каких-то механизмов. Двигаясь за своими компаньонами, крестьянин старался держаться поближе к лошади.

К его великому сожалению, вскоре с лошадьми пришлось расстаться. Добравшись до «Отдыха колдуна» – массивного каменного здания с пристройками, что расположилось у самых городских стен, – они отправили скакунов на конюшню. В городе они не нужны, а продавать их было рановато – могли понадобиться для быстрого побега. Старик Томас, перекинувшись парой слов с мальчишкой-конюхом, отдал ему несколько медных монет, после чего обратился к Алисе и Эрику:

– Тут оставаться нам не стоит. Я договорился, чтобы любое сообщение для нас записывали. Будем приходить время от времени и забирать послания у слуг. Сами же остановимся в «Пьяном купце Монтгомери»… это трактир на Рыночной площади. У них комнаты выходят на крыши соседних домов… очень удобно…

– Ты здесь бывал раньше? – удивился Эрик.

– Лет двадцать назад… или тридцать… – Старый вор улыбнулся ностальгически. – Это я, знаешь ли, напоил Монтгомери…

Когда наконец все вещи были нагружены на Морковку, они отправились в путь к другой таверне.

– Расскажешь о купце? – спросила Алиса.

Признаться, Эрику тоже было интересно послушать.

– О, это было так давно, что уже не упомнишь всего…

Томас начал свой рассказ. В нем он повествовал в ярчайших подробностях о своем первом визите в этот дивный город. История крутилась вокруг того, как вор обманом и хитростью напоил зажиточного купца, а затем втянул его в совершенно безумное пари. В результате купец отдал половину своего состояния бедному ремесленнику на постройку того самого трактира. История, вопреки уверениям Томаса о собственной скудной памяти, пестрила подробностями и целой кучей побочных сюжетов. Эрику, конечно, было интересно ее послушать, но делал он это вполуха, стараясь уделять внимание и самому городу, по чьим улицам они сейчас шли.

Из рассказа старика можно было узнать многое не только о его хитрости, но и об истории места действия. Кретч имел довольно странную архитектуру. Он развивался в несколько этапов. Вначале было укрепленное поселение, которое основали беженцы третьей войны со Скверной. Сейчас район внутри города, обнесенный древней стеной, называется Старым городом. Старый город постепенно оброс котлами – маленькими замкнутыми ремесленными кварталами в дюжину домов каждый. Больших улиц тут было всего несколько, зато переулочков и этих самых котлов – превеликое множество.

С появлением города открылись новые торговые маршруты. Кретч разрастался, богател за счет торговли. Спустя долгие годы город стал достаточно большим, чтобы назваться метрополией… и тогда в город явились Высшие. Они назначили ему архонта – своего глашатая. После такого эпохального события Кретч конечно же стал столицей веры, привлекая паломников со всего света. Архонт сделал древний монастырь на севере города своей резиденцией, перестроив его и дав ему имя «замок Фейрфакс». Замок этот стоял меж двух горных рек, протекавших из ущелья, расколовшего в этом месте Скалу. По легендам, в этом ущелье находился храмовый комплекс тех-кто-был-до, таинственных предтеч, древних королей, вслед за кем в мир пришли Высшие. Сейчас в ущелье находился мемориальный парк, где в криптах, по старой традиции, хоронили местную аристократию.

Город источал самые разные ароматы – запахи гнили и навоза соседствовали с ароматами специй и копченого мяса, а в стальном жаре кузницы можно было услышать едкие нотки серы. Предрассветный бриз рассеивал духоту и приносил хоть какую-то свежесть со стороны озера, но в нем чувствовались масло и керосин. Ощущения, которые Кретч вызывал у Эрика, казались ему противоречивыми. Город был огромным живым организмом, заботливым чудищем, охраняющим своих несмышленых детей от бед и невзгод. Но дети были неблагодарны, они отравляли своего защитника – жгли его, рвали на части… Не щадили они и друг друга.

История Томаса то ли еще продолжалась, то ли уже закончилась. Он рассказывал какую-то шутку. Слушая его, Алиса смеялась время от времени. Смех ее был громким, заливистым и немного нахальным, но при этом все-таки красивым.

Так, за разговорами, в которых Эрик почти не принимал участия, они дошли до Рыночной площади, которую совсем недавно видели с парома. На ней уже появилось какое-то подобие суматохи – первые торговцы спешили занять хорошие места. У кого-то были свои прилавки, а кто-то раскладывал свои товары прямо на земле – на ковриках или простых кусках ткани.

Эрик засмотрелся на какие-то безделушки, затем на что-то еще и не заметил, как, идя за своими компаньонами, оказался в таверне.

На взгляд крестьянина, это место отличалось от тех питейных, что он видел раньше, только размером, зато отличалось в разы. Такой огромный зал, представлялось ему, больше подходил для какого-нибудь барона, нежели для простого люда. Но дело было только в размере, в остальном не имелось никаких отличий от обычной деревенской таверны – грубо сколоченные столы, гладкие и темные от времени, такие же стулья. Вокруг мягкий свет, запах кислого пива и жареного мяса. Теперь, в предрассветный час, тут было не очень-то людно. Пара пьянчуг, группа картежников, все никак не желающих расходиться, да трое стражников, видать отмечающих удачную ночную смену.

Втроем они сели поближе к барной стойке.

Томас подозвал бармена:

– Юноша! А ты, случаем, не сын ли Кедрика Бейли?

«Юноша» был крепко сбитым мужиком за сорок, чья густая борода покрывала половину лица, составляя дивный контраст блестящей лысине. Где-то между лысиной и бородой примостились глубоко посаженные глаза и их недобрый взгляд.

– Внук, – буркнул бармен, выходя из-за стойки, – что будете заказывать?

– О… – Томас немного опешил, видимо осознавая, сколько лет прошло с момента его знакомства со старым хозяином таверны, – я знал его… ну, деда твоего.