Текст книги "Вернуться в осень. Книга вторая"

Разноголосый лай он услышал, когда добрался до канала. На секунду замер на корточках, прислушиваясь – лай, как и следовало, доносился со стороны города. И съехал по реденькой траве вниз, на дно, оставив на склоне довольно приметную борозду. Он вздохнул, задрав голову к склону – ладно, шут с ней, с бороздой. У него есть еще время, пока возьмут его след. И быстро побежал по дну, внимательно разглядывая кустарники у бетонных труб, и малеванные черные иероглифы на самих трубах – здесь должно было быть недалеко…

Глава 5

– Что это?

– Как и обещал. Посмотрите сами, Ваше высочество.

Ей совсем не нравился этот Глуск, противный мерзкий старик с угодливой улыбкой и неулыбающимися глазами. Он всегда что-то обещал, ехидно улыбаясь и тряся своей острой бородкой, всегда льстиво и высокопарно-глупо закручивая фразы, и всегда подозрительно клялся в своей верности и надежности. Она принимала его всего несколько раз – всегда с представительскими письмами, но была уверена, что он такой всегда. Неприятный и скользкий… Но люди знают – как часто кто-то не имеет право выбирать. Когда положение обязывает…

Она приняла в руки длинный сверток и машинально взвесила на руках – что еще там? Немного тяжеловат…

– Мама? – в комнату заглянула дочка. – Ой, простите… Я думала, ты одна. Что это?

– Иди к себе, Радушка, – она улыбнулась девочке, и не заметила, как почему-то побледнел Глуск. – Я сейчас приду. Только провожу этого господина…

– Что это, – девочка почему-то не уходила, как-то странно прищурившись на сверток в руках матери. – Какое-то оно, мам…

Эния развернула жесткую, пропитанную каким-то составом, тряпку и нахмурилась – в руках вороненой сталью отсвечивал боевой клинок. На лезвии были даже видны остатки темных пятен, и ей совсем не хотелось задумываться – от чего…

– Не трогай его, мама, – заволновалась отчего-то дочка. – Очень прошу, послушай меня…

– Дети, – криво улыбнулся Энии Глуск и промокнул платком почему-то вспотевший лоб. – Узнаете, Ваше высочество?

Что? Он должен быть знакомым? Она нагнула голову ниже – и вдруг разом побледнела и пошатнулась, чувствуя, как в груди резко защемило и упало сердце. Вот что-то и пришло. Вот оно и случилось… Только этого сейчас еще и не хватало, только этого – когда и так трудно, невыносимо и глухо, просто безумно и больно, – сохранять надежду… Меч в руках поплыл перед глазами. Она знала этот клинок, она прекрасно его знала, потому что когда-то сама выбирала, вместе с оружейником, для подарка, и после чистила и точила не один раз… Ведь жены воинов, только настоящие жены настоящих воинов, должны уметь делать и это…

– Мама! – почти закричала Рада. – Мама…

Эти бурые пятна, эта засохшая кровь на клинке – его? Боже… Принцесса подняла глаза вверх – о, Боже. Как долго я не плакала, как долго держала сухими глаза, как долго прятала в себе эту щемящую боль, эту нудящую сухую тоску – которые так изматывали душу и ноющее сердце, и рвались наружу… Как долго я заставляла жть надежде – у всех вокруг, у Радушки, у Юрма с Лаумой, у Авальки, Нивера, у всех, – но больше всего – у себя… Как долго. Слезы, обильные слезы – сразу увлажнили заморгавшие глаза, и заставили расплыться наверху потолку, и побежали по щекам горькими блестящими дорожками…

– Брось его, мама! – почему-то плакала рядом дочка. – Брось. И не верь…

Она прижала клинок к груди и закрыла глаза – Боже… А я думала, что давно привыкла к этому, и давно смирилась. Боже… За что так все, Сережка, за что… После целых двух лет…

– Отпусти его, мама, – трясла ее локоть Рада. – Отпусти, разожми пальцы…

Эния опустила голову вниз и открыла глаза. Руки были красными от крови – в пылу отчаяния она сжала лезвие пальцами. И не заметила боли… Прости меня, доченька, но сейчас я больше всего хочу остаться одна. Она пошатнулась – комната поплыла перед глазами…

– Мама! – бросилась дочка, и, оттолкнув услужливую руку Глуска, подхватила ее, затем обернулась к двери: – Лаума, Жасмин! Кто-нибудь…

Меч вылетел из ослабевших пальцев и ударился об пол – по ковру веером разлетелись капельки крови.

– Госпожа? – в комнату сразу заглянула Лаума и, резко выдохнув и побелев – бросилась к девочке: – Боже, да что же это такое… – потом заметила кровь и еще больше выкатила глаза: – Жасмин! Маррей! – голос сорвался от страха за ту, которую любила, наверное, больше всех на свете. – Врача…

Через минуту в комнате было больше людей, чем места. Энию положили на диван, и она тихонько лежала, уперев в потолок горький молчаливый взор – по щекам продолжали катиться крупные соленые слезы. Рядом суетился доктор, осторожно смазывая руки каким-то составом – перепуганная за хозяйку Лаума держала наготове бинты.

Рада оторвалась от матери и, нахмурившись, окинула взглядом пол. Конечно, в комнате было много народа, но Глуска среди них не было. Как и странного меча. Девочка посмотрела на дверь, потом поднялась, вышла из комнаты и глянула в окно – со двора выезжала карета. Она облокотилась о подоконник и задумчиво сощурилась вслед, машинально теребя рукой подбородок и собрав на лбу совсем не детскую морщинку…

* * * * * *

«…Сережка, Сереженька, да что же это ты так, зачем? – по родному, такому дорогому лицу катились крупные прозрачные слезы. – Я же не верила, я никому не верила, я никогда не верила… Я же все время – мы все время, мы все это долгое время, – тебя так ждали… Так ждали, так ждали – что даже говорили о тебе только так, как будто ты рядом, и всегда был рядом, просто отъехал ненадолго, но вот-вот вернешься… Ждали, надеялись и верили. Ты же не должен был умирать, ты просто не имел права умирать, – голос сорвался, она закрыла лицо ладонями. – Ты не имел права… Всех обмануть. Сережа, Боже мой, Сереженька, как жы ты нам всем дорог, как же трудно будет принять – что тебя уже нет…»

«…Эния, – он приподнялся на локте. – Солнышко мое ясное, я же не… Я еще есть. Я еще не сдался, Эния. Эния? Эния!» Но принцессы нигде не было. Только гулко разносилось под темными низкими сводами эхо… «Эния!!! Я еще не сдался. Я еще не сдался…» Эхо дробилось, отражаясь и перескакивая на стены, и убегая вдаль за темные повороты – бесконечные повороты, бесконечных ходов и штолен… Он опустил голову на пол и закрыл глаза. Вернись, Эния, я тебя прошу. Я очень прошу… Сухой разбухший язык во рту шевелился с трудом, выдавливая из горла негромкие шипящие звуки, но ему казалось, что он кричит… И эхо, возвращаясь из далеких гулких поворотов и штреков – хохочет, глумясь и издеваясь над распластанным неподвижным телом. Хохочет. Хохочет, кривя рот от надрыва и брызгая слюной, и запрокидывая лицо назад… Лицо? Эй, эхо, оказывается, у тебя есть лицо. Такое противное, такое мерзкое лицо…

– Эй… Живой?

– Дышит еще, вроде…

Сергей приоткрыл глаза. Он еще бредит? В сумраке виднелись силуэты двух человек, присевших рядом на корточки – один из них нагнулся, всматриваясь в лицо.

– Допроверялись, коромыслом тебя наперекосяк…

– Кто же знал, что он такой прыткий? Вона куда залез. Еле нашли.

– Сколько же он здесь?

– Пятые сутки. Без воды…

– Ладно, подняли. Доктор нас всех поубивает…

Он почувствовал, как его начали приподнимать за шею и плечи, потом умелая рука просунулась за спину, перехватывая и приноравливаясь для переноски…

«Прочь! Вам все равно не взять меня… Живым. Прочь отсюда!» Ненавистные черные лица с безразличными глазами начали отступать, скаля беззубые пасти в недобром оскале. Урги, морги, ядрена карамель – какая разница, – это не меняет вашей сущности. Сущности отсутствия жизни, сущности нежити. Что такое жизнь? Жизнь – это сердце. Это… Это доброта, миролюбие и любовь. Это дружелюбие, понимание и неосуждение… Без этого сердце – не сердце, оно быстро черствеет и перестает чувствовать… И переживать. И радоваться… Так что прочь отсюда – вы не возьмете меня, даже если я умру. Черные фигуры, больше напоминающие тени, начали отдаляться еще дальше…

Кто-то разжал ему зубы – в рот опять полилась живительная вода. Сергей открыл глаза и сразу поперхнулся, закашлявшись – вода сбежала по подбородку и упала на грудь. Он подтянулся на руках и присел, откашливаясь и осматриваясь вокруг – кто-то услужливо постучал по спине. Небольшая комнатка, почти без мебели, без окон и с одной дверью, он сидел на чем-то, напоминающем топчан. Над ним нагнулся какой-то мужчина, с кружкой в руках, – в ногах у стены сложил руки на груди еще один.

– Как ты себя чувствуешь?

Он хотел ответить, но опять закашлялся – человек с кружкой опять постучал по спине.

– Однако, прыткий ты парень, – усмехнулся тот, который у стены. – Умудрился улизнуть в шахте и от босков, и даже от наших…

Сергей поднял на него глаза. Невысокий, но крепкий, не молодой и не старый, не темный и не светлый, но с внимательными, умными глазами. Чем-то он напоминал Свата. Прирожденный лидер.

– От ваших? От каких это – ваших?

– Ну, дорогой, – человек у стены опять усмехнулся. – Так мы с тобой ни о чем не поговорим. Ты же сам нас искал. Нашел. Я слушаю.

– Ага, понял, – Сергей подтянул ноги и обхватил колени руками. Мужчина рядом поставил кружку на тумбочку и опустился на стул. – Значит это вы – «кроты». Глубоко же вы запрятались…

Человек у стены молчал, задумчиво разглядывая Сергея. Тот, который на стуле – тоже. Неразговорчивые…

– Я вас искал, потому что не хотел оставаться в городе. Потому что мне очень нужна, просто жизненно нужна – помощь. И ответы на некоторые вопросы.

– Ты кто такой? И откуда взялся?

– Я человек, самый простой человек, – спокойно ответил Сергей. – А вот откуда… – он чуть помедлил. – Из Шеола.

– Что? – внимательные глаза «старшего» – явно здесь «старшего», хоть и не по возрасту, – сощурились: – Что ты несешь? Какого еще Шеола?

Сергей опустил лицо вниз. Что-то он, кажется, заволновался, этот «старший» у стены…

– Я не знаю – какого. Для меня – простого. Шеола. Моего дома.

Они переглянулись. Сергей мог поклясться – растерянно.

– Ты что, парень, – начал рядом сидящий на стуле. – Ты что это… Себя считаешь очень умным? Я могу тебя быстренько разубедить…

– Подожди, – перебил его «старший». – Давай-ка подробней. Из какого такого еще Шеола?

– Для меня – обычного, – вздохнул Сергей. – Для вас – вряд ли. Там все другое, это совершенно другой мир. Я из Ассаны, но вообще-то живу, вернее – жил, в Нипороге… Эти слова вам, наверное, ничего не говорят. Я сам не знаю, как сюда попал.

«Старший» оторвался от стены и обошел лежак кругом:

– Ты меня убил, дружище, – проговорил он, недобро смотря на Сергея. – Прямо – наповал. Откуда такая идея-то, а? Даже боски вряд ли бы решились на подобное.

– Из Домма, – мрачно сказал ближний, тоже не отрываясь от Сергея. – Тут явно подготовка не здешняя. Местным бы и в голову не пришло.

– Зачем!!?

– Ау! – Сергей поднял руку вверх, как на уроке. – Прошу прощенья, что перебиваю. Поймите, просто поймите – по крайней мере, постарайтесь… Мне ведь ничего не надо, – он опять вздохнул. – Я не хочу втираться к вам в доверие, или что-то о вас узнавать. Не хочу. Я просто хочу вернуться домой.

– Куда домой?

– В Шеол.

– А как ты сюда попал?

– Не знаю, – Сергей нахмурился, почесывая лоб и создавая видимость трудного размышления. – Я случайно оказался в Рохе…

– В Рохе?

Оба разом замолчали, продолжая рассматривать Сергея – во взглядах все больше и больше виднелось растерянности. Потом «старший» не выдержал:

– А он хоть живой, твой Шеол?

– Что?

«Старший» хлопнул напарника по плечу и махнул головой в сторону двери. Ближний поднялся и, еще раз окинув Сергея взглядом, двинулся за командиром к выходу, удивленно бормоча: «Не понимаю, неужели боски решили тягаться с нами в истории?»

– Эй! – Сергей привстал за ними. – Одну минуту! Что означает «живой ли»? Подождите…

Дверь мягко захлопнулась, и было слышно – как с той стороны закрыли замок. Он в сердцах рубанул рукой воздух и тяжело опустился на постель.

Ничего не понятно. Ни-че-го. Холера его знает – что к чему. Шеол… Но они ведь явно растерялись – явно не ожидали, но что-то знали… Они что-то знают про Шеол – что-то знают такое. «…Неужели боски решили тягаться с нами в истории?» – вспомнилось только что слышанное бормотание…. История… Шеол, это что – история? Исторический факт? Он что, в прошлом? Значит я, получается, – в будущем? Местном будущем, где когда-то существовал Шеол, с двенадцатью королевствами и подступившим Рохом, когда-то существовал, но потом перестал существовать – времена изменились, – кто-то победил, а кто-то проиграл… Боже, только не это.

И Рох, получается, не проиграл – он же видел моргов, живых и даже приодетых, моргов. Урги. Уж не они ли правят этим миром? Чушь, чушь какая-то – у них никогда не было хороших мозгов. Значит, появились? И Рох видоизменился? И люди повымирали, или, что более похоже на Рох, – поуничтожали сами себя… О, Боже. Это, кстати, объясняет и язык – местный язык, на котором опять-таки в совершенстве говорил Сергей, но… Который чем-то отличался от Шеольского. Был не похож и, одновременно, маленько похож…

Сергей опустил голову и с силою сжал руками виски. Елки же ты палки, зеленые моталки… Вот, в чем загадка. И вот почему доктор тогда говорил, что не любит сказки про Шеол… Как это прозвучало? Про белых лебедей? Ибо только прошлое, как правило, становится сказкой. О, Боже…

Снаружи щелкнул замок и дверь снова открылась – Сергей поднял голову. И совсем не удивился, увидев знакомое лицо, о котором, к тому же, только что вспоминал – да и не хотелось ему уже ничему удивляться.

– Так-так, молодой человек, – маленький доктор опять добродушно сверкнул стеклами очков. – Опять лезешь в сказки? Здравствуй, хороший мой, здравствуй дорогой…

За ним зашел «старший» и закрыл за собой дверь. Доктор присел на кровать рядом с Сергеем, наверное по привычке – как врач при осмотре пациента:

– Что это ты надумал такое, а? Я даже обиделся, ты ведь мне даже понравился тогда…

– Доктор, – Сергей умоляюще прижал руку к груди. – Мне плевать на все, совершенно на все. Делайте что хотите. Но пожалуйста… Расскажите про Шеол. Все, что вы знаете, все – что знают здесь… Что с ним произошло, что?

– Да понятия не имею, – доктор посерьезнел. – И никто здесь, дорогой мой, понятия не имеет…

Сергей молча ждал, вглядываясь в его лицо. Не могли подводить и обманывать эти, привыкшие к доброй усмешке глаза, эти очки, помогавшие вылечить от болезней, и спасти от мучений немало разных людей… Или, он ошибается? Ведь он совсем не знает этого доктора, да он ведь и вообще – здесь никого не знает…

– Давай-ка, родненький, сначала ты, – серьезно сказал врач, унимая смешливый прищур. – С самого начала. Про какой ты здесь рассказывал Шеол?

И Сергей начал рассказывать. Про Ассанское королевство, про Ишемир, про семейство Олди. Про Шаридан, про городскую крепость и лорда Шамура. Про Наодок, про гостиницу, и доброго Габа с Милией. Про Ангору, про корабли, про амфитеатр, про дворец и принцесс. Про Ушет-Гурд. Про наемников. Про Дост, про Нипорог и замок командора. Про подгорные войны и Белый орден. Про Рох. Про огромных насекомых, про моргов и гоблинов…

Он видел это все сам. Он сам там был, и сам во всем участвовал – ему не надо было лгать. Он не упоминал про венчание и близкие отношения с принцессой, не рассказывал – как умудрился победить гоблина или полететь через мрак-шахту. Неправдоподобности и так хватало с избытком. Его голос был тверд и мысли – далеко отсюда. Он вспоминал, и в этот момент ему было не важно – верят ему или нет. Он вспоминал, и все переживал заново…

А потом он закончил и замолчал, уставившись в пол тяжелым взглядом – в которм еще жил, боролся, и не сдавался Шеол. И когда поднял глаза на доктора, то не узнал его. Потому что доктор был бледен и абсолютно серьезен. Без – даже малейшего намека, – на смешливость. Без малейшего намека, – на иронию и собственную опытность. Без намека, – на недоверчивую ухмылку и свою эрудицию. В комнате на минуту зависло молчание…

– М-м-мда, – наконец, почесал подбородок доктор и, взглянув на Сергея, почему-то повторил: – М-мда.

Потом он встал и медленно пошел к двери. «Старший» оторвался от стены:

– Доктор…

– А? – он остановился и обернулся, уставившись, почему-то, опять на Сергея. – Знаешь что, Листок, – он немного помолчал. – Не закрывай дверь. Глупо…

Листок обернулся к Сергею. Он тоже выглядел здорово растерянным.

– Подождите, – Сергей встряхнул головой, отгоняя воспоминания и привстал. – Вы ведь так и не ответили…

– Что? – мысли маленького доктора были где-то далеко.

– Про Шеол…

– Что же, дорогой мой, я тебе могу сказать про Шеол?

– Когда он… и где…

– Все там же, – доктор обернулся и посмотрел куда-то назад и вверх, за потолок. – Там, где и был всегда. За горами. Только самые оптимисты и сказочники могли предположить, что он еще живет…

Сергей вздрогнул и замер, ошарашено глядя на маленького врача, потом схватился за голову и застонал. Здесь, за горами? Затем откинулся спиной на стену и устало закрыл глаза. Боже мой, Боже. Какой же я идиот. Елки-палки, какой же кретин… Вот и стало все на свои места, вот и прояснилось…

Это же все вокруг, это все… Им-пе-ри-я! Империя. Вернее – то, что от нее осталось. Вот, где я оказался, вот – куда меня занесло… А Шеол – за горами. Почти рядом…

Глава 6

– Был такой предсказатель – Геварус. Триста лет назад. Очень известный в свое время. Осторожней, здесь низко, – Снежка пригнулась и нырнула в боковой коридорчик – Сергей за ней. – Так вот. Он и предсказал тогда все это…

– Все это – что?

– Падение Империи. Смерти, голод и разруху. Царство «Затворы». Но академия Домма, да и сам император, не верили в это…

Сергей про себя усмехнулся – не мудрено. Он и сам вряд ли в подобное поверил.

Она была очень разветвленная, эта подземная дренажная система, в которой обосновались «кроты». Когда-то, в далекие былые времена, в этих местах не хватало воды – и поэтому здесь развилась целая система каналов, чтобы не упускать сезонные потоки с гор. К тому же рядом находились заброшенные шахты рудоразработок, и сюда же выходила городская коллекторная система. Целый подземный лабиринт, где, в случае надобности, мог бы укрыться и весь город…

Но городу не надо было укрываться. Городу не надо было что-то искать и к чему-то стремиться. Город устраивала и такая жизнь – если только не трогать ее, эту самую жизнь. И городу, по большому счету, было даже наплевать – на некоторых недовольных, обитавших рядом под землей…

Кроме ургов. Им было не наплевать.

– Академия Домма? Это те самые медики?

– Да. Наука в те времена летела семимильными шагами… – она приостановилась у следующего поворота, поджидая Сергея, потом двинулась дальше. – И обширные исследования в области генетики были одной из ведущих программ Императорского дома. Все это начинало выводить медицину на совершенно новый, качественный уровень, и перед людьми открылись такие горизонты, что… у некоторых просто закружилась голова.

– Бывает…

Вообще-то ее имя – Эмирма, но все почему-то называли ее Снежкой. Наверное, из-за длинных светлых волос. Хорошо, что он тогда встретил в городе именно ее, эту очень замечательную девушку, так отличающуюся от других горожан. Кстати – и не только горожан. Как интересно поворачивается иногда жизнь… Трижды прав в этом доктор. Возможно, она действительно была единственной из всех, кто мог ему поверить и помочь. И он тогда остановился у подъезда именно этого дома…

Оказывается, она со своим маленьким отцом-доктором очень часто бывала здесь. И не Сергею было спрашивать – что она там делала, в этом глухом городе, что не могла покинуть его и перебраться сюда на постоянно…

– Репродуктивное воспроизводство точной копии живого существа, в лабораторных условиях…

– Что? – Сергей даже остановился. – Как вы сказали? Это что, клонирование, что ли? Ну вы даете… Ваши исследования явно давно обогнали время, судя по вашим городам.

– Это не наши исследования. И вы ведь, насколько я знаю, не видели других городов? Кстати, а в Шеоле наука уже перешагнула этот порог?

– Простите, – он сконфузился. – Не обращайте внимания. Просто я удивился. Есть чему…

– Академия столкнулась с проблемой, – они двинулись дальше. – Все было хорошо, проблемы были решаемы, пока работали с ДНК невысокоорганизованных существ – мышей, змей, особенно насекомых – пауков и прочих…

– Пауков? Змей? – Сергей горько усмехнулся. – Так-так…

– Проблемы начались, когда попробовали работать с ДНК человека. Смысл в чем… Из женской яйцеклетки удаляется ядро, затем в безъядерную клетку вводится любая клетка, содержащая ДНК клонируемого организма. Потом начинается процесс размножения и рост эмбриона…

– Вынашивают женщины, как обычных малышей? – Он опять пригнулся, чтобы не стукнуться головой о низкий свод.

– Тогда – да. Но оказалось, что у людей при делении клонированных клеток ДНК не передается новым клеткам должным образом. Клетки получают либо слишком много, либо слишком мало ДНК, и в итоге оказывались нежизнеспособными…

– Совершенно верно.

– Вы слышали про это? Минутку… – она остановилась и завозилась с ключами – в полутьме смутно виднелась ржавая железная дверь.

– Слышал…

Раздался противный скрежет – дверью явно пользовались не очень часто. Сергей оглянулся по сторонам – самые обычные бетонные стены, самых обычных подземных коридоров и переходов. На этот раз она завела его в совсем редко посещаемую часть подземного городка «кротов»…

Вообще-то они совсем неплохо обосновались здесь, под землей, эти хранители старых традиций и знаний. Неплохо облагородили, обуютили, и обжили эти бетонные и железные коридоры, кольцевые переходы и трубы. Хоть и маленькое, но свое производство, своя электростанция, свои кухни, своя растительность и огороды, своя охрана и дозор, свои «хранилища знаний», напоминающие простые архивы, и даже связь с верхом и подполье. Только из-за них – еще помнили, что триста лет назад здесь жила, развивалась и процветала – огромная страна…

– Сейчас, – она исчезла в темном провале входа. Через минуту вход осветился неярким чуть мерцающим светом – Снежка зажгла керосинку. – Где вы там? Проходите.

Сергей заглянул внутрь. Обычная комнатка, заставленная столами и стеллажами, заваленная книгами и стопками старых бумаг – в конце виднелись двери еще куда-то. Архив. Он подошел к столу и взял в руки несколько пожелтевших листков. Снежка зажгла вторую керосинку и помахала рукой, туша спичку:

– Тогда и появилась «Затвора». В академии был отдел, занимающийся исследованиями в области парапсихологии, и других паранормальных явлений, под предводительством профессора Ронне. Кстати, знаете как его звали? Морг. Профессор Морг Ронне.

– Однако. Парапсихологии?

– Проще говоря – магии.

– И Императорская Академия этим занималась? – Сергей положил листки на стол и взял несколько других.

– Занималась… Отдел Ронне, кроме всего прочего, занимался исследованиями красных и белых кровяных телец – эритроцитов, лейкоцитов, и тромбоцитов тоже…

– Исследованиями крови?

– Вернее, влиянием крови живого существа на некоторые нефизические явления. В том числе, и на психику человека.

– Кровь… Интересное дело. Во все времена какие-то магические действия, или обряды, обязательно связывали с кровью…

– Да. Вот профессор Ронне и определил магнитные свойства красных кровяных телец, и диамагнитные – белых… Никто сейчас не знает конкретные методы и результаты его исследований. Например – по все той же «Затворе».

Сергей промолчал.

– Тогда-то и было установлено, – вздохнув, продолжала Снежка. – Что при определенных параметрах ДНК человека ведет себя по-иному. При определенных параметрах, и при определенном воздействии, ДНК сохраняют стабильность. Например – у умершего человека. Естественно – в состоянии клинической смерти, примерно первых пятидесяти минут, до распада белка…

– Становится все интересней, – Сергей бросил листки обратно и оперся о стол – до него начало доходить, весь смысл этой «экскурсии», и весь страшный, просто – глобальный результат всего того, что произошло в мире. – Значит, репродуктивное воспроизводство стало возможным… Только с клеткой только что умершего человека?

– Да. Получается – так, – она оглянулась на стеллажи. – В этой комнате все материалы по этому, которые мы смогли найти и сохранить. Вам, наверное, захочется что-нибудь посмотреть.

– Скажите своими словами, – он замер: «Боже, ты Боже…» Он понял все и сразу. Нежить – это «не живой». И не обязательно – не живший. Например, умерший. Только клонированный… – Что из этого вышло?

– Вы видели это. Урги. Воспроизводство того, что они называли «жизнью» – приняло просто масштабный характер. Потом – военный путч и смена власти. Смерть императора. Падение Империи. «Затвора»…

– Не только, – он привстал, на его лице появилось жесткое выражение. – Еще гоблины, угромы, удуги, пауки и змеи – невероятных размеров, и сообразительности… Короче, Рох. В Шеоле.

– Мы не видели всего этого, Сергей, – ее глаза стали печальными. – «Затвора» и без этого обрела нас на уничтожение. Вы знаете сами.

– Простите меня, Снежка, – он встряхнул головой: «Елочки вы зеленые…» – Простите. Конечно, не вы должны отвечать за ошибки ваших далеких предков. Просто… Просто, уж очень они страшные, эти ошибки. Скажите… Что же это за пакость такая, эта ваша «Затвора»?

– Это не наша «Затвора». Это ИХ «Затвора». Кодекс законов, правил и установлений. Просто Кодекс…

– И все?

– Это далеко не все. Это очень много. Хотя весь смысл сводится к одному – маленькому такому правилу… Вернее – установлению души. А именно – человек сам для себя. Живет. Сам для себя, а не для других. Даже нельзя создавать семьи. Имеется в виду – такие, как раньше. Встречайся, люби, но… Без семьи. Без «вместе – на всю жизнь». Как животные.

– Узаконенный эгоизм?

– Да. Сначала, в первое время, это принесло даже какое-то развитие и процветание. Но потом… Вы видели, что было потом.

– Как же так? – он не мог понять до конца. – Разве можно без этого? Основа жизни, основа существования, будущее… Это все семья. Единство душ, стремлений. Любовь… Здоровье общества.

– Да. Проявления эгоизма в обществе – это тенденция, которую пытались даже подковать прежние «классики». Но эгоизм в семье… А потом, и без семьи… Короче, «Затвора».

В комнате на долгое время повисло молчание – девушка не перебивала, задумчиво вертя в руках какую-то пыльную книгу. Наконец Сергей оглянулся вокруг и прошелся вдоль стеллажей:

– Много же здесь у вас всего собрано, – он остановился и помолчал, рассматривая мутные маленькие колбы, с черными пятнами на стенках. – И не только бумаг…

– Что могли. А это, кстати, кровь. Из лабораторий Домма. Кто знает, может даже самого императора.

– Императора? Кровь? У него что, брали кровь для исследований?

– Не для исследований, – она подошла и остановилась рядом. – Для магии. Я мало что знаю про магию.

– Император подвергался магическому воздействию? – Сергей грустно усмехнулся. – Вы ведь знаете, что в сущности представляет собой магия?

– Связь с потусторонним миром, – она нахмурилась, разглядывая стеклянные пробирки. – С тем, куда человеку запрещен вход Богом. С демонами зла…

– Тогда… Как такое могли допустить? Если правильно понимали…

– Не знаю, – вздохнула она. – Как-то допустили. Может, еще не все понимали. Но император был реалистом, и достаточно здравомыслящим человеком. Естественно, он сразу воспротивился и наложил запрет, когда узнал – чем начала заниматься его Академия. Вот тогда Морг Ронне и применил «региматус» – цепочка магическо-психических воздействий, подчиняющих волю человека.

– Ого. Всю волю?

– Ну, конечно, не всю. Но можно заставить человека во что-то очень твердо поверить. В свои благие помыслы, например… Говорят – даже полюбить. Или разлюбить…

– И что, здесь обязательно нужна кровь?

– И не только. Еще – особое расположение психики, души, эмоциональное состояние… Когда человек, например, как будто – в чем-то немножко убедился…

Сергей вздохнул:

– Как же это все сложно. И мерзко…

* * * * * *

Где далеко громыхнуло – раз, потом другой… За дверью начал нарастать непонятный шум: простучали чьи-то торопливые шаги, потом еще и еще. Захлопали двери соседей, кто-то о чем-то спрашивал, кто-то отвечал – затем удивленные и рассерженные голоса перекрыл чей-то властный окрик…

Сергей поднял голову от подушки и посмотрел на часы на стене – почти два ночи. Он почти и не спал, после этой «экскурсии» со Снежкой в старый архив, да и не мудрено – не сразу «перевариваются» подобные новости. Он долго не мог успокоиться и заснуть, бесконечно анализируя старые документы и вспоминая Шеол… «Что они там еще…»

Кто-то забарабанил в дверь его комнаты: «Урги! На выход, быстрей…», и побежал дальше. Сергей сразу подскочил. Урги? Здесь? Матушка небесная…

Он выглянул в коридор. Женщины тянули полусонных детей, мужчины быстро и тщательно закрывали двери, кто-то тащил какие-то мешки, кто-то зачем-то разбрасывал по полу песок… Похоже, они знали, что делали.

– Сергей? – рядом оказался непонятно откуда взявшийся Листок. – Очень хорошо. Закрывай дверь и мухой – к амбарам. Здесь все сделает группа прикрытия.

– Что случилось?

– Потом…

Группа прикрытия? Похоже, это происходит не в первый раз.

В широких амбарных коридорах почти никого не было – люди быстро уходили, не теряя времени, поодиночке или небольшими группами. Все знали – куда. Невдалеке мелькнула знакомая маленькая фигура…

– Доктор!

Врач пошел навстречу, даже в такой ситуации он не переставал приветливо улыбаться:

– Дорогой мой! Тебя-то я как раз и жду.

– Что случилось?

– Гости. Наши любимые. Ищут где-то рядом. Пошли?

Несколько поворотов в полутьме по подземным коридорам и вскоре их шаги начали отдаваться в ушах глухим эхом – они шагнули в объемную трубу. Впереди блестели мерцающие огоньки керосинок других людей. Сергей с любопытством задрал голову вверх:

– И куда это, интересно, ведет? Часом, не под город?

– Нет, – доктор добродушно сопел рядом. – По крайней мере, не под жилую часть. Это один из каналов бывшей центральной водозаборной станции.

– Что случилось, почему урги оказались здесь?

– Они еще не оказались здесь. Но могут. Они никогда не перестанут искать. И каждый раз заходят все дальше и дальше.

Сергей сжал зубы. Конечно, оставить людей в покое – это против правил нежити. Через полчаса пространство раздвинулось и они ступили на решетчатую железную площадку с перилами – по сторонам вверх и вниз убегали ступеньки нескольких лестниц. В воздухе стоял непонятный шум, похожий на эхо где-то падающей воды. Их ждали двое:

– Здравствуйте, доктор, – один из встречающих нагнулся и заглянул в проход. – Последние?

– Да…

– Закрываем, – второй крутанул колесо на стене – сверху, перекрывая трубу, с глухим лязгом упала железная решетка. – Давайте наверх.