Текст книги "Россия на распутье: Историко-публицистические статьи"

Павел Гаврилович Виноградов
Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

А. В. Антощенко
Россия на переломе
(О проблемах российской истории в публицистике П. Г. Виноградова)

Всемирную известность выдающемуся русскому историку Павлу Гавриловичу Виноградову (1854–1925) принесли его работы по средневековой истории Англии и историческому правоведению. Однако, как и большинство либерально настроенной профессуры в России конца XIX – начала XX в., он уделял значительное внимание историческому прошлому своей родины, без чего немыслимым было определение перспектив ее развития и сознательное участие в общественной деятельности. Если в 1870-1880-е гг. во время учебы в Московском университете, научных командировок в Германию, Италию, Англию шло становление его как ученого, то с 1890-х гг. все более отчетливо обозначилось стремление историка занять активную общественную позицию. «Профессор всеобщей истории не может сидеть у себя в углу», – это обращение к ученикам не было пустой фразой. По справедливому замечанию К. Паркера: «Он не видел разрыва между своей профессиональной и общественной деятельностью: действительно мы можем видеть свободное течение идей между ними»[1]1
  Parker Ch. Paul Vinogradoff, the Delusions of Russian Liberalism, and the Development of Russian Studies in England // SEER. 1991. Vol. 69. №.1. P. 42. В отечественной историографии подчеркивалось обратное влияние общественно-политических взглядов П. Г. Виноградова на его историческую концепцию. См.: Могильницкий Б. Г. Политические и методологические идеи русской либеральной медиевистики середины 70-х гг. XIX в. – начала 1900-х гг. Томск, 1968; Мягков Г. П. «Русская историческая школа». Методологические и идейно-теоретические позиции. Казань, 1988; Моисеенкова Л. С. Патриарх российской медиевистики: Жизнь и научное творчество П. Г. Виноградова. Симферополь, 2000.


[Закрыть]. Общетеоретические основания исторических построений П. Г. Виноградова следует рассматривать и как базис для выработки его либеральной программы[2]2
  См. подробнее: Антощенко А. В. О формировании политической программы П. Г. Виноградова // Исторический ежегодник. Специальный выпуск: 2000. Омск, 2001. С. 78–91.


[Закрыть], а обращение к истории России – как необходимую основу для определения ее ведущих положений.

I

Причиной первого обращения П. Г. Виноградова к проблемам истории послужил, казалось бы, случайный факт – приглашение прочесть Ильчестерские лекции в Оксфорде о славянофильстве в русской культуре[3]3
  Это событие ярко и подробно представлено в письмах П. Г. Виноградова к друзьям и коллегам. См.: ГА РФ, ф. 579 (П. Н. Милюков), on. 1, д. 3949, л. 1–2 об., л. 13–16 об.; НИОР РГБ, ф. 70 (В.И.Герье), к. 38, д. 111, л. 14–16 об.; там же, ф. 119 (Н. И. Кареев), к. 9, д. 79–80, л. 2 об. -3 об.; РГАЛИ, ф. 453 (Соллогубы), on. 1, д. 376, л. 26–31 об.


[Закрыть]. Слушавший лекции Г. Фишер вспоминал впоследствии: «Это было, как мне кажется, одно из лучших по построению и самое выразительное из выступлений, которые я когда-либо слышал, и некоторые из его фраз до сих пор звучат в памяти. Он говорил, например, о страсти к «неусеченной жизни» как одном из признаков того романтического славянофильского национализма <…> который отрицал дух западной культуры <…> Виноградов, конечно же, принадлежал к противоположной школе, но он тем не менее рисовал мощную и отнюдь не без симпатии картину славянофильского движения в его различных проявлениях, литературных, философских, политических, художественных, и был полностью готов принять их влияние»[4]4
  Fisher Н. A. L. A Memoir // Collected Papers of Paul Vinogradoff (далее – Col. Pap.). Oxford, 1928. Vol. 1. P. 19.


[Закрыть]. Таким образом, чтение лекций стало первым шагом на пути определения историком своего места в общественном движении в России.

Со своим отношением к славянофильству и западничеству П. Г. Виноградов по возвращении из Англии познакомил и российскую публику[5]5
  Виноградов 77. Г. И. В. Киреевский и начало московского славянофильства // Вопросы философии и психологии. М., 1892. Кн. п. С. 98–126; он же. Т.Н. Грановский // РМ. 1893. Апрель. 4.2. С. 44–66.


[Закрыть]. Если англичан более заинтересовало славянофильство как проявление загадочной русской души, то в России единомышленники П. Г. Виноградова обратили большее внимание на его выступление о Т. Н. Грановском. В воссозданном автором облике признанного лидера зарождающегося российского либерализма западнической ориентации подчеркивались те черты ученого и гражданина, которые стали образцом для последующих поколений московской профессуры. Европейская образованность, позволившая синтезировать лучшие достижения крупнейших предшественников в исторической науке, достоинство, основанное на безупречной честности, прогрессивность взглядов и готовность отстаивать справедливость и истину как в стенах университета, так и вне их, человечность – вот те качества, которые привлекали в Грановском продолжателей его традиции в Московском университете и прежде всего – П. Г. Виноградова[6]6
  М. О. Гершензон писал в письме к брату ig февраля 1893 г.: «иго числа был на публичной лекции Виноградова: он очень хорошо читал о Грановском». См.: Гершензон М. О. Письма к брату. С. 66. В письме к К. Н. Бестужеву-Рюмину от 1 июня 1893 г. П. Г. Виноградов заметил: «Можно было, и даже я мог бы сказать гораздо больше и об общественной деятельности и об отношении его к западничеству и славянофильству. Но меня лично особенно интересовал вопрос о роли Грановского] в исторической литературе, и, признаюсь, этому вопросу я пожертвовал многим в последующем». РО ИРЛИ РАН, 24.724/CLXXIX6. 48, л. 2–2 об.


[Закрыть].

Выступления о славянофилах и Т. Н. Грановском были проявлением все более отчетливо осознаваемой П. Г. Виноградовым тяги к широкой общественной деятельности. Не случайно лекция о славянофилах была прочитана «в пользу бесплатных столовых и сельских библиотек в местностях, пострадавших от неурожая и эпидемии»[7]7
  Лекция о Т. Н. Грановском, опубликованная позже в виде статьи, была прочитана «в пользу бесплатных столовых и сельских библиотек в местностях, пострадавших от неурожая и эпидемии». См.: РГИА, ф. 733, оп. 193, д. 1309, л. 32.


[Закрыть], а о Т. Н. Грановском – в пользу комитета грамотности. В условиях оживления деятельности общественности в начале 1890-х гг. П. Г. Виноградов не мог уже довольствоваться лишь язвительными историческими параллелями между разлагающейся Римской империей и современным положением России в лекциях и критикой существующих порядков в узком кругу единомышленников. Его деятельная натура стремилась к практическим результатам. Основные направления общественной деятельности историка были тесно взаимосвязаны. Ими стали, во-первых, пропаганда представлений о государственном и общественном устройстве передовых западных стран и, во-вторых, активное участие в просветительских организациях и городском самоуправлении.

Важность просвещения и профессиональная вовлеченность историка в дело образования вполне естественно определили, что именно в этой сфере проявился первоначально общественный темперамент П. Г. Виноградова[8]8
  См. подробнее: Антощенко А. В. Об общественной деятельности П. Г. Виноградова // Общество и власть. СПб., 2001. 4.1. С. 15–31.


[Закрыть]. Начав с «малых дел» – написания учебников по истории, создания исторического общества, участия в работе комитета грамотности, руководства училищной комиссией Московской городской думы и педагогическим обществом при Московском университете, – Павел Гаврилович постепенно пришел к выводу о необходимости изменения всей системы школьного образования в России. Основной идеей проекта, представленного им в igoo г. на заседаниях специально созванной министерством народного просвещения комиссии, была последовательная демократизация школы[9]9
  См. об этом: Антощенко А. В. «Классицизм» или «реализм»: обращение к европейскому опыту и среднее образование в России (комиссия 1900) // Диалог со временем. М., 2001. Вып. 6. С. 135–154.


[Закрыть]. По мысли историка, система школьного образования должна быть целостной, с тесной взаимосвязью всех ступеней и максимально возможной доступностью всем социальным слоям. Опираясь на европейский опыт (особенно скандинавских стран[10]10
  См.: Виноградов П. Г. Борьба за школу на Скандинавском севере. СПб., 1902. Первоначально работа была опубликована в «Вестнике Европы» (1902. № 3).


[Закрыть]), он последовательно проводил мысль, что школа должна содействовать не дифференциации общественных слоев вследствие получения ими различного по объему и качеству образования, а, напротив, их сближению и расширению среднего образованного класса.

Напряженная работа в общественных просветительских организациях, городской думе, участие в разработке проекта реформы среднего образования не отодвигали в жизни П. Г. Виноградова на второй план главный «просветительный орган» – университет. Его роль здесь не ограничивалась чтением ведущих курсов по всеобщей истории или великолепно поставленными в методическом отношении семинара. Все более отчетливо в стенах Круглой залы, где заседал профессорский совет Московского университета, звучал голос ординарного профессора П. Г. Виноградова об общественном значении университета и необходимых преобразованиях в его управлении. Наиболее полно его мысли о назревших изменениях в университетском образовании выразились в статье «Учебное дело в наших университетах»[11]11
  См. о подготовке публикации: Письмо П. Г. Виноградова к М. М. Стасюлевичу от 18 августа 1901 г. // РО ИРЛИ РАН, ф. 293 (М. М. Стасюлевич), on. 1, № 339 [л. 6–9].


[Закрыть].

Сам факт предпочтения публичного выступления возможности подать служебный доклад или записку, как это делали многие из его коллег, свидетельствовал о желании П. Г. Виноградова опереться на общественной мнение[12]12
  Об этом свидетельствует и желание П. Г. Виноградова получить оттиски статьи, чтобы «послать их кое-кому из своих знакомых». См.: Письмо П. Г. Виноградова к М. М. Стасюлевичу от 17 октября 1901 г. // РО ИРЛИ РАН, ф. 293, on. 1, № 339 [л. 10–11].


[Закрыть], а не только на свой личный авторитет известного историка, для того, чтобы быть услышанным властями. За этим стояло ясное осознание им той роли, которую играло общественное мнение в выработке правительственной политики в демократических государствах Западной Европы и Америки, и стремление добиться того же в России.

П. Г. Виноградов последовательно отстаивал идею самоуправления университетских корпораций, которая была существенно урезана университетским уставом 1884 г.[13]13
  См. об этом: АнтощенкоА. В. П. Г. Виноградов об университетском вопросе в России на рубеже XIX–XX вв. // Русская наука в биографических очерках. СПб., 2003. С. 200–220.


[Закрыть] Воссоздание автономии университетов, которая признавалась уставом 1863 г., требовалось для последовательной реализации основных начал университетского образования – научной свободы и педагогического авторитета. Сочетание этих двух начал определяло, по мнению Виноградова, значение университета как «центрального просветительного органа», от которого «зависит жизненность всех остальных частей воспитательной системы страны»[14]14
  Виноградов П. Г. Учебное дело в наших университетах // BE. 1901. Т. V. Кн. 10. С-537-538-


[Закрыть]. Успешное выполнение этой функции университетом возможно только в условиях устранения вмешательства в учебное дело университетов со стороны бюрократии, которая осуществляла его в политических целях. Выступая за академическую свободу, П. Г. Виноградов понимал ее прежде всего как «свободу преподавания», считая, что определение учебных планов и экзаменационных программ должно быть прерогативой факультетского руководства. В данном вопросе он выступал как против сторонников «свободы слушания», так и против поборников «школьного принуждения». Осуществление идей первых, заимствованных из Германии, в условиях России привело бы к усилению бюрократического контроля в виде отделенного от преподавания государственного экзамена. Реализация намерений вторых означала введение принудительного обучения, которое «убьет свободный интерес к науке». В своих предложениях П. Г. Виноградов исходил из необходимости расширения свободы выбора лекционных курсов студентами, а также развития самостоятельности их занятий. Самоуправление профессорской коллегии, по его мнению, обеспечивало естественную основу местной университетской власти, связывая ее с авторитетом наставников, поскольку только последний позволял осуществлять правильное руководство студентами. Вместе с тем, считал П. Г. Виноградов, учащимся должно быть предоставлено право на создание собственных студенческих организаций, что отрицалось не только уставом 1884 г., но и уставом 1863 г. Причем мнение профессора в данном вопросе оказалось радикальнее, чем мог допустить даже такой относительно либеральный министр народного просвещения, как П. С. Ванновский. Признавая важность студенческих организаций для материальной взаимопомощи и в культурно-образовательных целях, Павел Гаврилович выступал за превращение курсовых, факультетских и общеуниверситетских представительных собраний студентов в инструмент выработки у них навыков законного выражения общественного мнения под руководством заслуживших их доверие профессоров. Именно так были организованы под руководством комиссии, возглавляемой П. Г. Виноградовым, курсовые и факультетские совещания в Московском университете в ноябре 1901 г., названные одним из участников «студенческим парламентом». При их проведении были последовательно реализованы принципы: выборности, свободного обсуждения вопроса и тайного голосования, подчинения мнению большинства при уважении права меньшинства на особое мнение. Непризнание такого характера деятельности студенческих организаций министром стало одной из причин добровольной отставки историка, решившего вскоре после этого уехать из России[15]15
  См. подробно о причинах этого решения: Антощенко А. В. История одной профессорской отставки // Казус. 2002. М., 2002. С. 234–272.


[Закрыть].

II

После отъезда в Канны у П. Г. Виноградова завязалась переписка с П. Б. Струве, который предложил ему сотрудничать в «Освобождении». Павел Гаврилович согласился и высоко оценил статью с программным заявлением редакции. «Статьей я очень доволен и готов подписать каждую ее мысль»[16]16
  Переписка П. Б. Струве с П. Г. Виноградовым (1902–1904) // РГАСПИ, ф. 279 (П. Б. Струве), on. 1, д. 66, л. 57. Письма опубликованы мной: «Каждый обязан бороться на своем месте»: Письма П. Г. Виноградова к П. Б. Струве (1902–1904) // ИА. 2000. № 5. С. 186–201.


[Закрыть], —писал П. Г. Виноградов, сочувствовавший идее объединения всех антибюрократических сил, с патриотических позиций выступающих за новую Россию. В качестве «замечания» историк предлагал пояснить, каким образом могут действовать те, к кому обращался редактор. Собственной конкретной программы у него в этот момент не было. «Способы действия не могут быть, конечно, указаны для каждого конкретного случая, – пояснял свою мысль Виноградов, – но необходимо всеми мерами и при всяком случае заявлять о беззакониях и злых последствиях существующего порядка»[17]17
  Там же, л. 57 об.


[Закрыть].

Появившиеся вскоре на страницах «Освобождения» статьи П. Г. Виноградова, подписанные «абв», содержали резкую критику правительственной политики в области образования[18]18
  См.: Что делается и что делать в русских университетах? // Освобождение. 1902. № 2. С. 21–23 и № 3. С. 39–40; Новые временные правила// Там же. № 8. С. 116–119; Комическая фигура //Там же. № 7 (31). С. 113–115.


[Закрыть]. Раскрывая непоследовательность мероприятий, осуществлявшихся министрами народного просвещения П. С. Ванновским и Г. Э. Зенгером, историк противопоставлял им собственное видение путей решения университетского вопроса через предоставление университетам автономии, а студентам – права на собственные организации, в которых те могли бы под руководством профессоров выражать мнение по всем затрагивающим их вопросам. Однако полностью решить проблему студенческих выступлений, считал историк, возможно лишь изменением строя общественной жизни.

Важным моментом в определении исторических перспектив развития России, повлиявшим на выработку либеральной программы П. Г. Виноградовым, стало предложение прочесть лекции во время летней сессии 1902 г. в Кембриджском университете. Это позволило ему детализировать собственное видение изменений в России второй половины XIX – начал а XX вв. Важнейшим событием, определившим вступление России в новую историю, он считал проведение реформ 1860-х годов. По мнению историка, они были выражением «духа времени»[19]19
  Vinogradoff P. The Reforming Work of the Tzar Alexander II // Lectures on the History of the Nineteenth Century. Cambridge, 1902. P. 242.


[Закрыть]. Главным условием успеха преобразований он признавал сотрудничество правительства с образованным меньшинством, наделенным идеалами справедливости и независимым мышлением.

Основу социального переустройства составило освобождение крестьян, охарактеризованное П. Г. Виноградовым как «мирная революция», которая изменила экономическую структуру общества, вызвав к жизни другие реформы – политическую, административную и правовую. Тем самым было положено начало переходу от общества, основанного на принудительном труде лично зависимых тружеников – крестьян, к обществу, основу которого составлял вольнонаемный труд. Введение земского самоуправления означало первый шаг в движении от старого режима централизованного бюрократического управления, опиравшегося на дворянство и защищавшего его сословные интересы, к новому – с участием общества и в интересах всех его членов. Проведение правовой реформы, в положениях которой нашли воплощение лучшие достижения западноевропейской правовой мысли и практики применительно к российским условиям, должно было привести к утверждению современных политических достижений. Таким образом, реформы рассматривались историком как средство постепенного формирования гражданского общества, основанного на самодеятельности свободных граждан, права которых защищены законом.

Высоко оценивая реформы, П. Г. Виноградов вполне отчетливо видел и их недостатки. Освобожденное крестьянство осталось в особом, приниженном состоянии. Сохранение общины, которое, по его мнению, могло вполне сочетаться с распространением на нее, как юридическое лицо, общих правовых норм, привело к зависимости крестьян от этого древнего института. Законодательством они рассматривались как низшая страта, на которую не распространялись многие нормы права, действующие в отношении других социальных слоев. Наиболее вопиющим примером этого служило сохранение телесных наказаний крестьян. Помимо этого, крестьяне получили земельные наделы и угодья, которые были и меньше по размерам, и хуже по качеству в сравнении с теми, что они имели до освобождения, а усиливающийся налоговый гнет государства приводил к их обнищанию[20]20
  Детально положение крестьянства в России было охарактеризовано П. Г. Виноградовым в статье «The Peasant Caste in Russia», помещенной в «Independent Review» (1904. Vol. IV. No. 13. P. 89–101).


[Закрыть].

Вместе с тем П. Г. Виноградов подчеркивал, что правительство принимало все меры к тому, чтобы сохранить привилегированное положение дворянства, которое начало терять свои экономические позиции после отмены крепостного права. Наиболее ярко стремление сохранить господство помещиков над крестьянами проявилось в создании института земских начальников. Введение этой должности, исполнитель которой сосредотачивал в своих руках полицейскую и административную власть и назначался губернатором из дворян, означало, по его мнению, отход от принципов судебной реформы 1864 г. Закон о земских начальниках означал «установление диктатуры», служащей укреплению центральной бюрократии, с одной стороны, и местного дворянства, с другой.

Важнейшей среди реформ 1860-х годов было введение местного самоуправления. Однако и здесь П. Г. Виноградов отмечал половинчатость и непоследовательность проведенных мер. Половинчатость реформы, отразившая, по его словам, «компромисс между либеральными идеалами и бюрократическими ограничениями», сказалась и в определении компетенции и властных полномочий земских органов. Законодатели исходили из стремления ограничить компетенцию земств решением местных хозяйственных дел, сохранив за государством политические. На практике такое разграничение, как отмечал историк, оказывалось невозможным. Вследствие этого создавались условия для постоянного вмешательства бюрократии в дела местного самоуправления, что делало фикцией положение о их самостоятельности в пределах определенной им компетенции.

Еще одним недостатком, сдерживающим развитие земского самоуправления и открывающим лазейку для произвола чиновников, была незавершенность системы земских учреждений. Они были созданы лишь на уровне губерний и уездов. На волостном же уровне все осталось без изменения. Здесь осуществлялось крестьянское самоуправление. Это консервировало замкнутость крестьянского сословия и, как уже говорилось, создавало возможность утверждения произвола бюрократического управления. Надежным заслоном против поползновений центральной бюрократии восстановить привилегии дворянства и всевластие чиновничества было, по мысли П. Г. Виноградова (впрочем, как и многих других земских деятелей), распространение принципов всесословного земского самоуправления на волостной уровень.

П. Г. Виноградов рассматривал земства как «школу большей свободы». Он принадлежал к той части земцев, которые видели в земских учреждениях ростки демократического политического устройства. Всякие попытки бюрократии заморозить эти ростки рассматривались им как проявления политической реакции.

Указывая на предпочтительность мирной трансформации российского общества, П. Г. Виноградов ставил ее в зависимость от правительственной политики. Отсутствие политической воли к изменению существующего положения дел привело историка к признанию вины центральной бюрократии за то, что были упущены все имевшиеся с момента создания земств возможности изменения политического порядка в стране. В конечном счете действия центральной бюрократии были одной из главных причин радикализации требований лидеров общественности, что грозило революцией.

III

На развитие событий в России в 1905 г. П. Г. Виноградов откликнулся рядом статей, среди которых выделялись «Политические письма» и «17-го октября 1905 года», где была изложена личная программа политических изменений в России, близкая октябристам[21]21
  См. ее подробный анализ в статье: Антощенко А. В. Политическая позиция П. Г. Виноградова в годы первой русской революции // Проблемы российской истории. М.; Магнитогорск, 2007. Вып. VIII. С. 61–78.


[Закрыть].

Выступая против административного латания государственной машины, П. Г. Виноградов в то же время предостерегал против упований на революцию. Свое собственное место в расстановке политических сил он видел в либеральной центристской группе, представители которой стремятся «к свободе, к активному патриотизму, к раскрытию и врачеванию общественных недугов, но не желающих переворота всех отношений, разрыва с национальным прошлым, рискованной игры неизвестными политическими силами»[22]22
  Виноградов П. Г. Политические письма // РВ. 1905. 5 августа.


[Закрыть]. При этом им отчетливо осознавалась сложность положения центристов, которые приобретают «решительное значение» на завершающей стадии социальных преобразований, в то время как на начальных этапах преобладает увлечение радикализмом. Таким образом, П. Г. Виноградов отмежевывался от позиции своих бывших соратников, группировавшихся вокруг «Освобождения».

Выделив три основные социально-политические силы в обществе – правительство, интеллигенцию и народ, он определил принципы анализа взаимоотношений между ними, взаимоотношений, от которых зависит политическая ситуация в стране. Выступая против контрастов в характеристиках этих сил, он стремился отметить не только слабые стороны каждой из них, но и достоинства. В своей основе анализ был направлен не на их размежевание, которое может привести к революции, а на поиск условий, которые позволят объединить их усилия в преобразовании общества. Обеспечить органическую трансформацию всего общества и каждой из составляющих его социально-политических групп может утверждение господства права в стране.

Знаток не только средневековой, но и новой истории, П. Г. Виноградов предпочитал развитию страны по пути Франции 1789 г. изменения, подобные произошедшим в Германии в 1848 г. Однако позиция историка не имела ничего общего с правительственной реакцией или консерватизмом славянофильского толка, что выражалось в его представлениях о возможном политическом устройстве России и полномочиях представительных учреждений. Россия должна была стать конституционной монархией. В решении задачи разграничения полномочий историк выступал с критикой как булыгинского проекта, так и предложений радикальной части либералов. В отличие от консерваторов в правительстве он считал невозможным предоставление представителям лишь права на совет и критику деятельности правительства. П. Г. Виноградов настаивал на конституционных полномочиях для русского народного представительства, закрепления за ним решающего голоса в выработке законов, утверждении бюджета и надзоре за правительственной деятельностью. Однако его позиция отличалась и от взглядов радикальной части либералов, возглавляемой П. Н. Милюковым[23]23
  Ср.: Волобуев О. В. Революция 1905–1907 гг. в публицистике русских буржуазных историков // ИЗ. Т. 102. М., 1978. С. 288–291. Наиболее обстоятельный анализ соотношения взглядов П. Г. Виноградова и В. И. Ленина на проблему перспектив первой русской революции см.: SargeantЕ. Russian Liberalism versus Bolshevism: The Debate Between Vinogradoff and Lenin (1905–1907) // International Politics. 1996. Vol. 33. P. 341–371. Хотя общий контекст, как представляется, выбран не совсем верно, так как П. Г. Виноградов полемизировал не с В. И. Лениным, а с радикальными либералами. Сама исследовательница признает, что невозможно установить источники знаний П. Г. Виноградова об идеях большевиков в это время (Р. 347). К тому же последующие публикации П. Г. Виноградова 1905–1906 гг., которые не рассматриваются Е.Саржент, продолжают полемику именно с кадетами, среди лидеров которых было немало его бывших учеников.


[Закрыть]. Аргументация историка была направлена на поиск компромисса между противоборствующими сторонами, который должен был опираться на их благоразумие и понимание того, что распря между ними вредно отразится на интересах государства.

П. Г. Виноградов не разделял стремления радикальной части либералов ввести всеобщую и прямую подачу голосов при выборах российского парламента. При этом историк четко определял теоретические основания расхождения во взглядах. Он отмечал, что такой способ формирования представительства соответствует требованию справедливости и равенства удовлетворения стремлений отдельных лиц и групп, в то время как для него важнее было в данном случае требование целесообразности, объединяющее индивидуумов и общественные группы в прочное и жизненное целое. Именно этим определялось его отношение к вопросам об устройстве парламента и избирательной процедуры.

Как противник механистического взгляда на общество, П. Г. Виноградов особое внимание уделял историческим связям и местным общениям. Поэтому в случае формирования одной из палат российского парламента на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования противовесом ей должна была стать палата, формируемая на основе представительства от земств, как гарантия против слишком смелых законодательных экспериментов. Тем самым опасности превращения парламентских выборов в аукцион, «на котором возьмут верх люди, выкрикивающие самые громкие лозунги»[24]24
  Виноградов П. Г. Политические письма // РВ. 1905. 19 августа.


[Закрыть], противопоставлялась возможность использовать земства как школу политического воспитания масс. Выступая резко против сословного, имущественного или образовательного ценза, он в то же время высказывался в пользу двустепенности выборов с передачей их проведения уездным земским собраниям и городским думам. В отличие от западноевропейских стран, где шли по пути снижения имущественного ценза, в России следует развивать традиции земского самоуправления, повышая значение избрания гласных до уровня государственного. Таким образом, в «Политических письмах» П. Г. Виноградов сформулировал основные принципы, которые можно определить как концепцию земского либерализма, ставшую основой для его последующих политических выступлений.

Во время пребывания в России поздней осенью 1905 г. П. Г. Виноградов встречался с лидерами октябристов– А. И. и Н. И. Гучковыми и Д. Н. Шиповым. Хотя он отклонил предложение редактировать партийный орган «Слово», однако вскоре в газете появилась его статья, в которой излагались программные установки, корректирующие неудовлетворительный, с его точки зрения, проект программы «Союза 17-го октября»[25]25
  См.: Fisher Н. A.L. A memoir. Р. 49.


[Закрыть]. Не отрицая важности утверждения гражданских прав в России, историк предпочитал, чтобы это произошло не путем выработки конституции Учредительным собранием, а в результате принятия различных государственных актов и законов. Такой путь, напоминающий формирование неписаной конституции в Англии, был для П. Г. Виноградова явно предпочтительнее обращения к французскому опыту конца XVIII в.

Обеспечить сочетание изменений в обществе с верностью исторической традиции, по мнению историка, позволит широкая децентрализация управления, которая становилась ведущим пунктом его либеральной программы. Средством ее реализации являлось расширение прав земского самоуправления, введение его в регионах, где оно отсутствовало, демократизация избирательной системы их формирования. На земской основе должен решаться и вопрос о расширении прав национальных районов России. Нетрудно заметить, что большинство положений, сформулированных в статье Виноградова, нашли отражение в программе «Союза 17 октября»[26]26
  Ср.: Сборник программ политических партий в России. Под ред. В. В. Водовозова. Вып. 2. Б. м., б. г. С. 42–56.


[Закрыть].

Таким образом, расхождения П. Г. Виноградова с радикальной частью либералов проявлялись именно в различном определении способов утверждения гражданского общества с господством права, в то время как меры преобразований, предлагаемых по аграрному или рабочему вопросу, в области финансовой политики или народного образования, существенно не отличались[27]27
  Ср.: Виноградов П. Г. 17-го октября 1905 года // Слово. 1905.15 (28) ноября; Сборник программ политических партий в России. Вып. 1. С. 40–49.


[Закрыть]. Поэтому его критика кадетов в 1 Думе касалась не столько программных положений сколько тактики кадетов[28]28
  Vinogradoff P. The First Month of the Duma // Independent Review. 1906. Vol.X. №.34. P. 48–63.


[Закрыть]. Он считал, что их деятельность направлена на конфронтацию с правительством и устранение существующей власти, что рассматривалось им как революция. Не возражая по существу предложений кадетов, историк замечал, что их доктринерский характер и форма представления правительству делали их неприемлемыми для последнего. Так же дело обстояло с предложениями по амнистии и изменениям в аграрной сфере. Радикализм преобладающей части депутатов Думы должен был привести или к отставке правительства, или к роспуску представителей. Как известно, случилось последнее, хотя П. Г. Виноградов считал возможным создание кадетского правительства. Это был скорее тактический ход, так как, находясь у власти, кадеты должны были бы либо вести себя более ответственно, либо уйти в отставку в случае невозможности выполнить обещания.

Летом 1906 г. П. А. Столыпиным велись переговоры с лидерами октябристов о создании правительства, в котором портфель министра народного просвещения предлагался П. Г. Виноградову[29]29
  См. об этом: Старцев В. И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905–1917 гг. Л., 1977. С. 112–120.


[Закрыть]. Однако он отказался. Объяснением отказа стал отрицательный ответ на вопрос, вынесенный в заголовок его статьи: «Возможно ли было образование либерального министерства?»[30]30
  Виноградов П. Г. Возможно ли было образование либерального министерства? // Московский еженедельник. 1906. № 20. С. 11–16.


[Закрыть] По мнению П. Г. Виноградова, правительство также оказалось неготовым к мирному обновлению, предпочтя привычно заняться «укрощением общества». Говоря о гипотетической возможности создания либерального кабинета, Виноградов считал, что необходимыми условиями для этого являются: обязательное соблюдение существующих законов впредь до их отмены в целях воспитания у граждан уважения к праву, скорейший созыв Думы для выработки бюджета, введение подобия процедуры Habeas Corpus, немедленная отмена специальных ограничений и карательных постановлений против евреев.