Текст книги "Петтерсы. Дети океанов"

Глава 14. Видения будущего

На песчаной косе[37]37
  Коса – полоска суши из песка или гальки, примыкающая одним концом к берегу, а другим выдвинутая далеко в море.


[Закрыть] на побережье Кораллового моря, переходящего на востоке в Тихий океан и являющегося его частью, на коленях у костра сидел смуглый мужчина с обнаженным торсом. Языки пламени, отсветом скользя по изуродованному шрамом лицу, то и дело выхватывали голубой блеск единственного глаза.

Прямо перед ним лежали деревянная чаша и небольшой нож в форме полумесяца с ручкой из камня, навершием которого служила морда акулы. Рядом на песке били хвостом две крупных рыбины. Взяв одну из них, мужчина острым как бритва лезвием ножа отсек ей голову и слил кровь в сосуд. Проделав то же со второй, он выкинул останки рыб в море и, опустив два пальца в чашу, не спеша, против часовой стрелки размешал содержимое, бормоча что-то едва уловимое для человеческого уха.

Закончив ритуал, мужчина окунул пальцы обеих рук в чашу и начал выводить узоры по своему телу и лицу. Сначала появились багрово-красные полосы по обе стороны шеи, что со стороны напоминало жабры, потом покрыл странными письменами грудь и живот, затем нанес несколько волнистых линий на лоб и щеки. Очистив руки от крови песком, он взял с пояса маленький кожаный мешочек и высыпал на ладонь серо-зеленый порошок. Мужчина поднял к небу голову и, закрыв глаз, гортанно пробормотал:

– Делантра хронос мизида кара э.

Наблюдая со стороны эту картину, можно было заметить, что в следующую секунду после произнесения странных слов все вокруг поменялось. Точнее, пейзаж оставался прежним: те же пальмы, тот же песок и море, но вели они себя уже иначе, а время будто замедлилось. Крики чаек стали тише, волны уже не с такой силой нападали на прибрежные камни, двигаясь в несколько рваном ритме, раскидистые ветки пальм медленно и плавно покачивались на почти беззвучном ветре. Туземец открыл глаз, поднес ладонь к огню и сдул порошок в неспешно покачивающиеся языки пламени. Костер моментально вспыхнул, но затем успокоился и стал раздвигать свои границы, образуя окружность с центром в середине костра, заволоченным дымом.

Мужчина наклонил голову к костру, казалось, огонь его совсем не трогал, отступая перед тем, кто сильнее. Он внимательно смотрел в языки пламени. Наконец дымка начала рассеиваться. В глубине морока стали появляться линии и очертания, похожие на силуэты людей, какие-то прилавки и шатры.

Колдун провел рукой над костром, убирая часть дыма, тянувшегося из его центра, словно подгоняя события вперед. Дым собрался в подобие руки человека с тонкими пальцами и аккуратно обработанными ногтями, на запястье проступил разноцветный браслет. В то же мгновение желтые, синие, красные и зеленые нити, его составляющие, сплелись в узор, который вспыхнул невыносимо ярким светом. Туземец отпрянул от костра, закрывая лицо руками. Рот с разрезанными наискосок шрамом губами искривился в яростном оскале. Он бросил еще порошка в огонь и прокричал:

– Ам Анару! Ам ду и таку хо нуидэ!

Колдун вновь приблизился к костру, на этот раз осторожно прикрывая глаз ладонью левой руки. Дым вновь стал рассеиваться, в мареве появились сначала канаты и паруса, затем люди, суетящиеся на палубе какого-то корабля. Спиной к наблюдателю стояла маленькая девочка с волнистыми русыми волосами.

Раздувая ноздри, туземец зашипел:

– Ко а?! Ко а таре?!

Будто услышав голос, девочка повернулась к зовущему. На ее юном и светлом лице сияла безмятежная улыбка. Девочка разомкнула губы, и в голове колдуна пушечным выстрелом прозвучало:

– Эйша!

Справившись с легкой контузией, вызванной грохотанием голоса маленькой девочки, он задал решающий вопрос:

– Нон а тэ ам?!

Девочка ничего не ответила, лишь мило улыбнулась и помахала рукой, на запястье которой засверкал браслет с тем же узором, что и увидел Анару чуть раньше в огне костра.

На этот раз вспышка была настолько сильной, что погасила костер, а самого мужчину отбросила на несколько метров от него.

Колдун лежал на земле, глядя опустошенным взглядом в небо. Его глаз из сине-голубого вновь стал черным, но теперь в нем поселилось нечто иное… То, чего он не испытывал уже долгие годы. Это был страх.

Часть 3. Чужие берега

Глава 15. Будни мореходов

– Абрахам! Абрахам, черт тебя дери!

Филипс, красный как рак, стоял на капитанском мостике и, тряся своей рыжей бородой, на чем свет костерил незадачливого боцмана. Когда он был не в духе – а это случалось постоянно, и причины могли быть самыми разными, от неисполнения приказов сиюминутно до опустошения очередной бутылки рома, – то с ним было лучше не связываться.

– Абрахам! Где ты, скотина?!

На палубе появился запыхавшийся боцман:

– Я здесь, капитан!

– Где тебя носит, паршивец?!

– Я был на баке[38]38
  Бак – носовая часть судна до фок-мачты.


[Закрыть], сэр!

– Какого черта ты там делал?! Уже четверть часа, как ветер поменялся и дует с норд-оста![39]39
  Норд-ост – морской термин, означающий северо-восток.


[Закрыть] Разворачивайте паруса, пока нас не унесло к дьяволу в океан.

Боцман козырнул капитану и скрылся из виду. Вмиг палуба оживилась, следуя коротким и четким распоряжениям Абрахама, матросы повисли на канатах, словно макаки на лианах, разворачивая реи и подставляя паруса ветру, заставляя судно плыть в нужном направлении.

За слаженной работой экипажа, сидя на анкерке[40]40
  Анкерок – небольшая бочка, до трех ведер вместимостью, служащая для хранения вина, пресной воды или провизии.


[Закрыть] у грот-мачты, наблюдал Майкл. Ему нравилось смотреть, как работает команда, за месяц, проведенный на корабле, он успел познакомиться со всеми и даже освоить азы основных работ на судне. Его интересовало абсолютно все, начиная с устройства судна от рангоута[41]41
  Рангоут – деревянный каркас судна, включающий мачты и реи.


[Закрыть] до такелажа[42]42
  Такелаж – совокупность всех снастей, т. е. пеньковых канатов и цепей.


[Закрыть] и заканчивая обязанностями команды от капитана до юнги на корабле.

Идиллию прервал раздавшейся за спиной голос отца:

– Майкл! Вот ты где! Я тебя везде обыскался. Ты же знаешь, сейчас по расписанию время занятий.

Путь к южным берегам Африки из Великобритании занимает примерно два с половиной месяца, еще три с половиной до Новой Зеландии, это с учетом всех остановок. Естественно, глава семейства Петтерсов не мог не учитывать этого и, чтобы время не прошло зря, составил расписание для всех членов семьи, которое повесил в каюте.

Расписание семьи Петтерсов на время путешествия

6:00 – подъем.

6:05 – зарядка.

6:45 – гигиенические процедуры.

7:00 – завтрак в кают-компании[43]43
  Кают-компания – общее помещение для еды и отдыха на судне.


[Закрыть].

8:00 – учебное время.

12.00 – обед в кают-компании.

13.00 – время отдыха.

15:00 – полезное время[44]44
  Под «полезным временем» Джордж понимал освоение нужной профессии или отработку какого-то умения. Для Майкла это было вязание морских узлов или натачивание ножей, а для Эйши – рукоделие или кулинария.


[Закрыть].

17.00 – файф-о-клок[45]45
  Файф-о-клок – английский легкий прием пищи между обедом и ужином в 17:00, аналог русского полдника.


[Закрыть].

19.00 – ужин в кают-компании.

20:00 – свободное время.

20:45 – подготовка ко сну.

21:00 – сон.

Папа

Конечно же, Майкл забыл про время, и появление отца вызвало у него досаду.

– Па-а-ап! Ну, нет! Только самое интересное началось!

Но Джордж был неумолим:

– Сын, если ты хочешь стать хорошим мореходом, то тебе нужно знать картографию и географию.

– Фу, скукота!

– Ну, не скажи. – Отец хитро прищурился. – Чем отличается Большая Медведица от Южной Рыбы?

Парень надменно фыркнул, не заметив подвоха:

– Легкотня! Медведь – это животное, а рыба, она и есть рыба, что южная, что северная.

Джордж развел руками:

– Ну, что я могу сказать, сын?! За знание животного мира тебе «А», а за карты созвездий Северного полушария – «G»[46]46
  Система оценок в английских школах отличается от российской пятибалльной системы и распределяется по буквам алфавита. А, В, С – соответствуют высшим баллам, а D, E, F, G – низшим.


[Закрыть]. Так что прошу последовать за мной в класс.

Майкл, понурив голову поплелся за отцом, искоса поглядывая на суетящихся на палубе моряков.

– Над сестрой ты так не издеваешься, – угрюмо буркнул он.

Джордж остановился и, развернувшись, внимательно посмотрел на сына:

– Сын, у меня нет цели сделать вам плохо, наоборот, мы с вашей мамой желаем вам только лучшего. Сейчас сложно, согласен. Мы все заложники этой ситуации, но без тебя мне не справиться. Тебе надо учиться, Эйше тоже, она даже читать еще не умеет. Романтика моря и приключения – это одно, а мужские обязанности и поступки – совсем другое. А что, если нас с мамой не будет рядом? Ты сумеешь позаботиться о сестре?

Майкл неопределенно пожал плечами.

– Во-от! А я бы хотел, чтобы мы все были единым целым и помогали друг другу, когда это необходимо.

– Ладно, ладно, иду. Где там твои созвездия?

Джордж трепетно следил за тем, чтобы расписание неукоснительно соблюдалось. Это, по его мнению, должно было вести к дисциплинированности и взаимным обязательствам, которые являются фундаментом крепкой семьи. Ежедневно он с упорством бобра, строящего плотины, вкладывал в детей новые знания по различным предметам, оберегая от невежества. Стоит ли говорить, что Майклу и Эйше, как и всем в их возрасте, все же больше нравились не учебные, а полезные часы, однако спорить с отцом никто не решался, и все отведенное время юные Петтерсы штудировали каждый свой предмет.

Ровно в полдень на баке старший в смене матрос бил в рынду[47]47
  Рында – колокол на корабле или, по-другому, судовой колокол.


[Закрыть] особым звоном – двенадцать раз по три коротких отрывистых удара, – ч то было сигналом к обеду, а для детей еще и окончания учебы. Тогда в кают-компании собирались Петтерсы и командный состав корабля, так как обычные матросы обедали за час до этого.

Быстро проглотив свою порцию, Майкл тут же побежал искать мичмана, который еще вчера пообещал обучить его обращению с секстаном[48]48
  Секстан или секстант – навигационный измерительный инструмент, используемый для определения высоты солнца и других космических объектов над горизонтом с целью вычисления географических координат точки, в которой производится измерение.


[Закрыть]. Зачем нужна эта теория, если все можно постичь на практике, тем более здесь, на корабле в открытом океане? К тому же ветер был хороший и море относительно спокойное, а значит, авральных[49]49
  Аврал – работа на корабле, в которой принимает участие вся команда.


[Закрыть] работ не предвиделось и мистер Смит сможет уделить парню больше времени.

Эйша же вышла на верхнюю палубу, чтобы прогуляться и подышать свежим воздухом. Стоя у фальшборта[50]50
  Фальшборт – ограждение по краям наружной палубы судна.


[Закрыть] в своем, по обыкновению, мечтательном настроении, она любовалась солнечными зайчиками, прыгающими по гребням волн, как вдруг услышала чей-то голос. Точнее, не услышала, голос как будто прозвучал в ее голове. Девочка удивленно подняла брови. Впервые с момента их отплытия из Пензанса маленькие феи вновь с ней заговорили. Правда, теперь это были не мелодичные, приятные голоса, а скорее, шипение, но ошибиться она не могла, все тот же волшебный язык.

– Кто ты? Кто ты такая? – прошипел голос.

Эйша повернулась на зов. Прямо перед ней посередине палубы висело небольшое облачко, в центре которого еле просматривались очертания какого-то разрисованного человека. Впервые она не просто слышала волшебную речь, но и видела говорящего.

– Эйша! – радостно произнесла она.

Отец всегда рекомендовал дочери улыбаться при разговоре с незнакомыми людьми, потому что это располагает собеседника. Девочка решила последовать совету и широко улыбнулась. Но разрисованный человек в облаке казался очень серьезным и даже напуганным.

– Зачем тебе я?! – прошипел он.

Не поняв смысла вопроса, Эйша немного растерялась. Девочка впервые видела разрисованного человека, и вообще-то он сам начал с ней разговор. Как быть? Папина наука ничего об этом не говорила. Тогда юная Петтерс решила выйти из ситуации по-своему. Она подняла правую руку и помахала незнакомцу в знак приветствия. Результат оказался еще более странным, чем от ее улыбки. Собеседник в облаке резко закрыл лицо руками, словно увидев молнию, и пропал.

Эйша в растерянности стояла на палубе, ожидая, не появится ли незнакомец вновь, но ничего не происходило. Решив, что, возможно, разрисованный человек просто ошибся и хотел поговорить не с ней, она побежала в каюту, тут же забыв о происшествии.

Глава 16. Тайны океана

После ужина матросы и командный состав, по обыкновению, собирались на верхней палубе для того, чтобы обсудить последние новости, а за неимением таковых посудачить о жизни и будущем баснословном богатстве, которое, безусловно, ждет всю команду.

Джордж и Эйша начисто игнорировали подобные сборища, предпочитая им в первом случае чтение, а во втором – рисование или вышивание. Майкл же, наоборот, особенно ценил эти моменты, в них случалось услышать самые настоящие морские, соленые истории про пиратов, сокровища и чудовищных монстров, подстерегающих неудачливых путешественников в океане.

Вот и в этот вечер традиция продолжилась, свободная вахта собралась на верхней палубе. Несколько матросов, юнга, боцман (его смену принял на баке мичман), кок и Майкл разместились у фок-мачты[51]51
  Все мачты на судне имеют свое название. Первая, считая от носа корабля, называется фок-мачтой. Последняя, у самой кормы, – бизань-мачта. Между ними находится грот-мачта, но если судно не трех-, а четырех– или пятимачтовое, то к названию прибавляется номер. Например, первая грот-мачта, вторая грот-мачта и т. д.


[Закрыть]. Все молчали, ожидая, кто первый подаст тему и начнет интересный всем разговор.

Стояла гробовая тишина, иногда разбавляемая поскрипыванием канатов, позвякиванием цепей и неспешными шагами караульных. Тему подкинула сама природа. С океана послышался тихий, протяжный вой.

– Что это? – тихо спросил Майкл.

Старый седой матрос, деловито забивающий трубку, оторвался от своего занятия, посмотрел на мальчика и многозначительно произнес:

– Это, сынок, души погибших и нераскаявшихся моряков.

Майкл замер, представляя, как маются усопшие и неупокоенные души под толщей воды, и его пробрал озноб.

– Брехня! – Молодой парень перебил старшего. – Никакие это не души! Это, малыш, вой кракена, огромного осьминога, который питается живой человеческой плотью.

– Не осьминога, а кальмара, дуралей! – встрял третий матрос.

– А я говорю осьминога! – не унимался молодой. – У него огромные щупальца в несколько миль[52]52
  Морская миля – равна 1,852 км, в отличие от сухопутной, в которой всего 1,609 км.


[Закрыть] длиной, пасть, способная заглатывать корабли, и чешуя размером со штурвал[53]53
  Штурвал – устройство в виде колеса с рукоятками для управления кораблем. Часто его ошибочно называют рулем, хотя руль у судна находится в кормовой подводной части корабля.


[Закрыть].

– У осьминога нет чешуи, болван! – перебил задиру старик. – Не слушай его, сынок. Как есть говорю, это души моряков, блуждающие по морю и ищущие путь домой.

Повисла тишина, которую долго не прерывали. Кто-то просто мечтательно разглядывал звездное небо, кто-то приканчивал остатки рома. Наконец голос подал юнга.

– Я слышал… – неуверенно начал он. – Я слышал, что в море, на мелких островах и коралловых рифах, живут сладкоголосые сирены. Это такие существа, наполовину прекрасные женщины, а наполовину рыбы.

– Не рыбы, а птицы, – вновь встрял задира.

– Да помолчи ты уже, Герман, дай юнцу сказать, – перебил его старик. – Твоим языком палубу бы драить, не то что слизи, соли не останется.

Все гоготнули, а юнга продолжил:

– Так вот эти сирены своим прекрасным пением завлекают мореходов. И кто поддастся их чарам, уже никогда не вернется домой. У них даже песня своя есть:

 
Моряк, направь к нам свой корабль,
Ты очень долго, долго плавал.
Здесь и покой твой, и уют,
Прекрасных дев десятки ждут.
Ответы есть на все вопросы
И капитану, и матросам.
Пристань, расслабься, отдохни,
А поутру вперед плыви.
 

Герман, не удержавшись, вновь подал свой голос:

– А если они все сгинули, кто песню-то передал?

Юнга замялся.

– Не знаю, – неуверенно начал он. – Наверное, кто-то выжил.

Боцман, до этого молчавший, стряхнул пепел из трубки в руку, подошел к борту, растер его между ладонями, сдул в океан и, вернувшись, проговорил:

– Я про сирен не знаю, ровно как и про осьминогов с чешуей.

Команда опять гоготнула.

– Но есть вещи в океане, которые леденят кровь даже старым морским волкам.

Все разом замолчали, а Майкл подобрал ноги к себе, посильнее обняв колени руками.

– Помнишь, Стью? – обратился боцман к старому матросу. – Мы тогда еще под другим флагом ходили.

– Ты об Огненной Земле?[54]54
  Огненная Земля – архипелаг между Атлантическим и Тихим океанами на крайнем юге Южной Америки. Его первооткрывателем был известный Фернан Магеллан. Он и дал ему название. По ночам индейцы жгли костры на берегу, и мореплаватель решил, что это огни вулканов, и назвал открытую территорию «Огненной Землей».


[Закрыть] То еще было предприятие. Такое не забывается, Абрахам. До сих пор кровь в жилах стынет.

Опять повисло молчание. Любопытный Майкл не выдержал первым:

– Мистер Абрахам, расскажите, пожалуйста.

Боцман вновь достал трубку и кисет с табаком:

– Мы, собственно, много и не видели, но и того, что было, хватило с лихвой.

– Да уж, – добавил Стью.

– У нас тогда другой промысел был. Мы под началом капитана Сайерса ходили. До нас уже все из Восточной Патагонии[55]55
  Патагония – регион в южной части Южной Америки.


[Закрыть] выгребли, мы решили зайти с запада. У него была идея, что основную часть золота индейцы в горы отнесли и именно там, в Андах, его надо искать. Ну вот мы и снарядились. – Боцман замолчал, сделал глубокую затяжку из трубки, выдохнул в звездное небо и продолжил: – Дошли до Огненной Земли, погода как сейчас была. Море тихое, небо ясное, и тут… – Боцман сделал еще затяжку. – Все изменилось за пару секунд. Налетел ветер, черные тучи, ливень. Казалось, сорвет паруса вместе с мачтами…

Боцман умел нагнать драматизма, команда застыла в ожидании развязки. Майкл, будто кролик перед удавом, смотрел на Абрахама, впитывая каждое слово.

Тот, видя реакцию, продолжал сгущать краски:

– Шторм, какого я не видел в жизни, а хожу я давно, готов был поглотить наш, до этого казавшийся прочным корабль. Матросы привязывали себя к мачтам, чтобы их не смыло в океан. – Боцман сделал паузу, несколько раз пыхнув трубкой. – И тут кто-то из команды крикнул: «Летучий голландец!»

Услышанное оживило матросов, и они завалили боцмана вопросами:

– «Голландец»?!

– Вы его видели?!

– Какой он?!

– А капитан?! Кто стоял у штурвала?! Правда, что это мертвец?!

Абрахам нервно жевал трубку, глядя в открытый океан, словно заново переживая произошедшее. Наконец он тряхнул головой, будто смахивая наваждение, и продолжил:

– Капитана мы не видели, но вдали, разрезая дождь и волны, плыл «он». Появился, словно из пучины, и спустя несколько минут опять в нее канул. Зрелище, я вам скажу, то еще. На корабле у нас мавр[56]56
  Мавр – так в Средневековье называли мусульман в Западной Европе, преимущественно арабов и берберов.


[Закрыть] один был, так и он креститься начал.

Все замолчали, и лишь Майкл, не знавший этих легенд, решился аккуратно задать вопрос:

– А кто это такой «Летучий голландец»?

Голос подал Стью:

– Это, сынок, не кто, а что. «Летучий голландец» – черный фрегат под началом капитана Филиппа Ван дер Деккена, который родом из Голландии, отсюда и название. Корабль проклят, ему суждено вечно скитаться по морям. Встретить его значит обречь себя на погибель.

– Но вы-то выжили, – подал голос юнга.

– Потому что это был не «Летучий голландец», – вновь встрял Герман. – С какой бы стати ему болтаться у Огненной Земли?! Все знают, что Деккен сгинул, пытаясь обогнуть мыс Доброй Надежды, так ведь, братцы?!

Матросы загалдели, а Майкл, решивший до конца узнать об этой истории, задал следующий вопрос:

– А за что его прокляли?

Герман подбоченился и с видом знатока заявил:

– Капитан положил глаз на одну дамочку, которая плыла на его корабле со своим женихом. Он убил соперника и предложил ей стать его женой, но та отказалась и прыгнула за борт. За это Бог проклял корабль.

– А я слышал, – встрял молодой матрос, – что Деккен заключил сделку с дьяволом.

Тут подал голос кок:

– Герман прав, это случилось у мыса Доброй Надежды. «Голландец» попал в сильный шторм. Штурман во главе группы матросов предложил бросить якорь в ближайшей бухте и переждать непогоду. Но капитан, слывший страшным богохульником и развратником, убил беднягу и всех недовольных. Деккен поклялся, что никто из команды не сойдет на берег до тех пор, пока они не обогнут мыс, даже если на это потребуется вечность. Как только он это сказал, тучи над кораблем расступились, на палубу пролилось небесное сияние и громовой голос произнес: «Да будет так!» С тех пор он и скитается по океану, не имея возможности пристать к берегу.

Когда кок закончил свой рассказ, голос вновь подал Абрахам:

– Я думаю, корабль-призрак хочет вырваться из Атлантики, вот и ищет лазейку то через мыс Горн, то через мыс Доброй Надежды. Только не пускает его Бог или дьявол, я не знаю. Ты вот тут спрашивал, почему мы уцелели? – обратился он к юнге. – Потому что «Голландец» не за нами шел. В тех водах англичанин один ходил, так вот по его душу и явился. Мы тогда после шторма только одного выжившего и смогли подобрать – молодого, рыжего, как огонь, капитана.

– О! Я знаю такого! – вставил молодой матрос и тут же засмеялся собственной шутке.

– Цыц, придурок! – охолонул его старый Стью. – У Филипса с тем кораблем жена и дочь утонули. Так что, если хочешь ходить под его началом, про «Голландца» ни слова.

Наступила тишина. Кто-то из матросов крестился, некоторые читали «Деву Марию», даже неугомонный Герман замолчал. Лишь протяжный вой с океана доносился в ночи, пробуждая в фантазии Майкла самые пугающие картинки.

– Ух, разошелся, – вновь подал голос Герман. – Видно, сильно голоден, зараза.

– Перестань пугать юнцов, – остановил его Стью. – Никаких кракенов не существует и в помине.

Но Герман и не вздумал отступать:

– Тогда откуда вой, по-твоему?! А?!

Новый спор был неожиданно прерван, не успев даже начаться.

– Что за балаган вы тут устроили?! – С налитыми кровью глазами и слипшейся клоками рыжей бородой, где-то из середины которой торчала трубка, на палубе появился Филипс. – Какого черта вы не спите?!

– Доброй ночи, капитан! Обсуждаем доносящийся с воды вой, – ответил за всех Стью. – Этот болван, – кивнул он на Германа, – утверждает, что его издает какой-то кракен, а я говорю, то души сгинувших моряков.

Капитан, будучи уже изрядно пьян, затряс своей всклокоченной бородой:

– Бр-р-р-р! Что за чушь?! Оба вы болваны! Мы холодным течением идем. Всем известно, что оно может издавать подобные звуки в океане, ты-то, старый, должен это знать, не первый день ходишь. Бегом по каютам! Проспите вахту – три шкуры спущу!

Ослушаться капитана никто не решился, и все быстро покинули палубу.

Майклу в ту ночь снились кошмары. Ему казалось, что его обвивает огромный кальмар, пытаясь сожрать под прекрасные мелодии сладкоголосых сирен.