Электронная библиотека » Пьер Бордаж » » онлайн чтение - страница 10

Текст книги "Воители безмолвия"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 18:09


Автор книги: Пьер Бордаж


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 7

ФРАНСАО КАМОРРЫ


Раскатта, сосланные на планету Красная Точка, чей массовый наплыв привел к созданию запретных кварталов, объединились в банды для защиты от пруджей, автохтонов Матаны, города с семнадцатью монументальными вратами.

Главарей банд назвали «франсао» по имени Франсао Спиладжи, первого раскатта, организовавшего сопротивление пруджам.

После нескольких веков беспощадной смертельной борьбы франсао заключили мир, решив разделить между собой зоны деятельности. И создали Каморру [1]1
  Термин «каморра», похоже, берет начало в легендах цивилизации Матери-Земли. Каморр, или Каморра, а также Махфия, была тайным правительством, имевшим своих людей во всех звеньях официальных властей (примерно за 5000 лет до эры Нафлина). Она состояла из ритальцев (уроженцев Риталии). Могущественная разветвленная организация жила незаконной торговлей, а главное, торговала влиянием. В криминальной саге очень трудно отделить реальность от вымысла, а ее героем был некий Алькапоне. – Примеч. автора.


[Закрыть]
.

Каморра франсао стала подлинным, тайным правительством, установила свои законы и собственную юстицию. Среди раскатта царили жестокие нравы. Почетное звание франсао можно было получить либо прямыми последовательными назначениями, либо уничтожая претендентов. Эти схватки назывались «войнами за наследство». Каморра превратила Красную Точку в столицу нелегальной торговли: рабами, человеческими органами, «порошком радости», оружием, подпольными дерематами. Кроме того, процветал игорный бизнес и проституция…

Сиф Керуик, уроженец Селп Дика, был одним из известнейших франсао Каморры. Легенда утверждает, что он никогда не спал, ибо так велика была его подозрительность. Другая легенда говорит, что его наследник, Било Маитрелли, погиб, помогая Шри Лумпа («сеньор Ящерица» на языке садумба) вырвать из рук работорговцев Найю Афикит.

Гегемония Каморры прекратилась одновременно с исчезновением Конфедерации Нафлина. Усиленная скаитами святой инквизиции и убийцами-притивами, Церковь Крейца смогла пленить главарей одного за другим и казнить их на огненных крестах.

«История великой империи Ангов» Униментальная энциклопедия

Тиксу Оти с трудом разлепил глаза.

Он голым лежал на холодной земле, и его трясла дрожь. Острая боль терзала голову. Коррегированный эффект Глозона, привычная боль после деремата.

Первыми он увидел уходящие вдаль руины зданий и небо, залитое зеленым светом. На горизонте висел огромный диск Зеленого Огня, купающийся в палитре цветов от нефритового до бледно-зеленого. Далекие огни изумрудных скоплений на небосводе неверными лучами облизывали стены развалин.

Тиксу еще не пришел в себя, и в его замутненном сознании, как во сне, пролетели события, приведшие его в этот дворик, заросший желтыми колючими сорняками. В вихре образов мелькали лица сиракузянки и Качо Марума.

Порывистое дыхание ветра было не в силах разогнать чудовищную вонь, наваливавшуюся на него как свинцовое покрывало. Контраст между жгучим холодом, поднимавшимся из глубин выжженной земли, и влажностью воздуха гонял по коже и мурашки, и ручейки пота.

Он с трудом уселся, поджал под себя ноги и попытался осмыслить ситуацию, в которую попал. От усилий его едва не вырвало. Планетарный переход и неприятное ощущение, что он гость в своем теле, мешали сосредоточиться и привести в порядок мысли. Он решил, что ему понадобится не менее часа, чтобы обрести свои ментальные и физические способности.

За его спиной послышался смешок, похожий на карканье. Он осторожно повернулся. В нескольких шагах от него, привалившись спиной к огромному камню, сидела растрепанная женщина без возраста. Лицо словно из папье-маше, крохотные полузакрытые и глубоко сидящие глазки, фиолетовые круги под ними. Растрескавшиеся губы сжимали измочаленную трубку. Она с удовольствием втягивала в себя табачный дым, выпуская ноздрями длинные голубоватые струи, которые обволакивали ее зеленоватым туманом. На ней было одеяние из лохмотьев, отдаленно напоминавшее платье, в дырах которого виднелась грязная сморщенная кожа.

– Глянь-ка на этого мужлана, свалившегося с неба!

Качающиеся пеньки зубов и десны по-прежнему сжимали трубку. Она говорила, скривив рот, одновременно сплевывая густую желтую слюну.

– Красавчик совсем голый! Даже раздевать не надо! Иди ко мне, милашка! Иди и полюбуйся на красавицу Изабузу! Не пожалеешь… Изабузе так нужны ласки! Уже давно у нее не было мужчины…

Она истерически захохотала, из ее горла вырвались хриплые звуки. Вокруг рта пролегли вертикальные морщины.

– Я что, тебе не нравлюсь или ты слишком робок? Молчишь? Это не любезно! Если Изабуза тебе не нравится, она пожалуется Хашиуту… А тот заставит тебя поговорить с Изабузой! Быть может, и заставит переспать с ней! Ты еще не знаешь, на что способен Хашиут!

Едва она произнесла эти слова, как послышался низкий заспанный голос, доносившийся из-за кучи гравия:

– Ты что там бормочешь? Мешаешь дрыхнуть! Или к тебе в кои веки пристает годаппи?

Не отводя остекленевших безумных глаз от Тиксу, женщина молчала. Только яростно сосала трубку, словно раздувала горн легендарных циклопов с горных планет Дельфа.

Тиксу понял, что эти заброшенные здания могут стать смертельной ловушкой. Женщина злоупотребляла «порошком радости», наркотиком, вызывавшим эйфорию. Он видел явные симптомы ломки. Да и ответивший ей мужчина явно был не один. Темные складки накатывавшейся ночи, размывавшей окружающую местность, казалось, скрывали тысячи невидимых опасностей.

Но двигательные центры оранжанина отказывались подчиняться ему. Его безуспешные попытки встать неизменно заканчивались провалом. Его охватила паника.

– Эй, Иза! Я разговариваю с тобой, как мне кажется! – раздраженно продолжил мужской голос. – Может, не желаешь разговаривать, а я жду ответа! С тобой говорит Хашиут! Или хочешь пару затрещин. Сейчас надеру тебе задницу! Будешь знать, как будить меня без причины!

Из-за кучи гравия появилась взлохмаченная голова. Заспанное звериное лицо с густой бородой, на котором пронзительно поблескивал единственный черный глаз. Второй был закрыт вшитым в кожу скулы и торчащей надбровной дуги дымчатым, хрустальным моноклем. Хашиут протянул руку и ткнул толстым пальцем в прикованного к земле Тиксу:

– А это кто такой? Откуда он появился?

Женщина, скорчившись и дымя, как завод теллурической энергии, не отвечала. В окнах, из-за каменных груд и стенок, окружавших двор, беззвучно появились головы мужчин и женщин. Оранжанина внезапно окружила гримасничающая орда демонов, вырвавшихся из преисподней. Ледяной холод сдавил легкие. Кровь его застыла в жилах, живот свела судорога. Он призвал на помощь всю свою волю, чтобы встать. Но его руки и ноги напоминали пустые оболочки, бесполезные и неспособные оторвать от земли Красной Точки.

Взъерошенные женщины хихикали и присвистывали, толкаясь локтями и перемигиваясь. С их губ срывались самые непристойные предложения.

– Заткнитесь, потаскухи! – рявкнул Хашиут. – Этого упускать нельзя! Похоже, у него проблемы с планетарным переходом, а так он в форме… За него дадут хорошие деньги на рынке рабов! Утренняя девица принесла бы больше, но и этот сгодится!

Мужчины в грязных лохмотьях выбрались из своих укрытий и направились к Тиксу. Круг быстро сомкнулся. Подталкиваемый страхом, он ценой неимоверных усилий встал и сделал несколько неверных шагов на ватных ногах. В голове пронеслась беглая мысль: девица, о которой говорил одноглазый и которая от них удрала, не могла быть не кем иной, как его утренней пассажиркой-сиракузянкой. Она материализовалась здесь и смогла от них ускользнуть.

Из-под ног Хашиута покатились камни, он спустился с кучи гравия, как дикий рогатый бык.

– Чего ждете, кастраты? – завопил одноглазый. – Хватайте его!

Один нищий бросился Тиксу в ноги, схватил его за икры и опрокинул. Оранжанин тяжело упал и ударился затылком. У него перехватило дыхание. Остальные навалились на него, как туча саранчи. Они схватили его за руки и ноги и прижали к земле. От вони лохмотьев он едва не лишился сознания.

– Отлично, парни! Этого поймали и уже не отпустим! – Хашиут прыгал от радости. – Похоже, вы чему-то научились, кастраты! Свяжите его! Мы сейчас же отправимся к франсао Каморры и продадим его!

Бродяги связали запястья и ноги Тиксу и бесцеремонно перевернули его на живот. Его лицо уткнулось в сухую колючую траву, мешая дышать. Он не мог изменить неудобного положения, вызывавшего боль. Мокрая режущая веревка согнула его ноги, приподняла бедра, выгнула плечи и поясницу. Каждое движение лишь усиливало боль. И вскоре мышцы спины свела судорога.

Карканье Изабузы вновь разорвало полумрак затихшего дворика.

– Эй, годаппи, если назначил свиданку своей красотке здесь, то опоздал! Ее задницу словно жгло огнем. Она не стала тебя дожидаться! Видел бы, как она удирает, может, спросил бы себя, а хочет ли она тебя!

– Иза, слишком много болтаешь своей пастью! Лучше заткнись! – проворчал Хашиут. – Надоела!

Изабуза замолчала, прижалась к камню, продолжая сосать свою трубку. Остальные женщины подошли ближе к Тиксу. Их запавшие глаза загорались жадными огоньками. Шершавые мозолистые ладони тронули его плечи и спину. Они грубо гладили его, издавая смешки. По коже оранжанина пробегали ледяные судороги – безжалостно связанный, он испытывал тяжкие муки.

Изабуза зло поглядела на женщин.

– Эй, Хашиут, если остальные пользуются годаппи, почему нельзя мне! Все же красавчика нашла я.

Не ожидая ответа, она положила трубку на плоский камень, встала и, выпустив когти, бросилась на своих компаньонок, окруживших пленника. Женщины дали ей отпор, все они вцепились друг другу в волосы, начали рвать друг на друге лохмотья, заодно вырывая куски кожи. Они колотили противниц руками и ногами по груди, животу. По лицам потекли струи крови.

– Хватит, потаскухи, или я задам вам трепку!

Громкий голос Хашиута остановил свалку. Женщины разом повернулись к одноглазому гиганту.

– Ни одна его не тронет! Можете попортить товар! Если нужен самец, их вокруг предостаточно! Не так ли, парни?

Мужские голоса хором ответили на вопрос предводителя. Они всегда и во всем были согласны с ним – он был выше их на голову, плечи его были шире, а кулаки указывали, кто здесь главный. Тот, кто выступал против, рисковал лишиться последних зубов, пальца ноги или руки. А если он считал неподчинение злостным, мог и вовсе оторвать ногу или руку.

– Ладно, ладно, но у этого парня такая нежная кожа! – вздохнула одна из мегер, чье лицо было исполосовано ногтями.

– Не такая, как ваши грязные крокодильи шкуры! – пробормотала вторая, едва двигая распухшими губами.

Они с сожалением отошли от Тиксу. Лучше было забыть о нескольких приятных мгновениях, чем подставлять себя под кулаки Хашиута.


Они дождались наступления ночи, когда над землей повисло черное покрывало с точками звезд, и тронулись в путь. Они развязали запястья и щиколотки Тиксу, которому понадобилось не менее получаса, чтобы восстановить кровообращение в сведенных судорогой мышцах. Нищие накинули ему на шею магнитный ошейник с архаичным поводком, найденным на свалке. Помощнику Хашиута, однорукому Карнегилу, вручили пульт управления. Половина банды отправилась вместе с ними.

– С деньгами за этого годаппи купим «порошка радости» на целых три месяца и отлично погуляем. Это точно! – заявил Хашиут.

Они двинулись по тропинке, которая змеилась между заросшими травой холмиками пустыря, отделявшего руины от первых кварталов города. В полной темноте им освещала путь только ночная звезда Глаз Сновидений. Ее бледные лучи высвечивали далекие округлые вершины дюн начинающейся пустыни. Они шли тихо, прислушиваясь к ночным шумам, словно опасаясь другой банды, могущей лишить их сокровища. Пытаясь выдерживать темп и не наступать на шипы и иглы растений, Тиксу шел, дрожа от холода. Его терзал голод, ибо нищие не удосужились дать ему хоть крошку еды. Стоило замедлить шаг или невольно отклониться в сторону, как Карнегил скалился, нажимал кнопку на пульте, сжимая ошейник еще на одно деление. Стальные челюсти все сильнее вгрызались в шею пленника.

Несмотря на неудобства, Тиксу преодолел планетарный разрыв и почти полностью обрел ментальные и физические способности. Он злился на себя, что позволил поймать себя этим вшивым идиотам, которым не хватало наркотика. И подстерегал момент, чтобы удрать от них и оказаться вне зоны действия магнитных волн пульта. Но однорукий не спускал с него глаз.

Перед ними возник высокий холм. У подножия тропа ныряла в плотные заросли шипастых кустарников.

– Обойдем? – спросил Карнегил.

– Ни в коем случае! – ответил Хашиут. – Нет времени! Идем насквозь!

Они углубились в заросли и двинулись вверх. Ветки с шипами царапали кожу Тиксу. Его руки, плечи, грудь и ноги горели от злых уколов.

– Может, лучше его прикрыть! – проворчал Карнегил. – Он потеряет ценность, если будет со всеми этими царапинами. Хороший человекотовар должен быть гладким и чистым… Я всегда так говорил…

– Заткнись! – миролюбиво возразил одноглазый.

С вершины холма они завидели первые огни города. Банда спустилась вниз и вернулась на тропу, которая расширялась, пока не превратилась в аллею, тянущуюся между первых строений. Появились жилища раскатта, внесенных в Индекс и сосланных сюда со всех миров Центра. До самых стен древнего города пруджей высились дома самых разных архитектурных стилей: с круглыми, плоскими, острыми, квадратными крышами, особняки с колоннадой, кубические, трапециевидные, конические из стекла, с желтыми, белыми, синими стенами, шале из драгоценных пород дерева, погруженные в землю шары, бетонные бункеры… Каждый изгнанник стремился наделить новые владения своей особенностью, придать им черты родной культуры. Пруджи называли этот хаос двумя словами: запретные кварталы.

Летательные аппараты, такси или личные аэро, неслышно проносились над небольшой группой и тонули во тьме пригорода.

Вскоре нищие добрались до оживленных улиц, шумных, освещенных многочисленными вывесками, ядерными фонарями или белыми светошарами. К великому разочарованию Тик-су, которого обнаженным и окровавленным тащили по залитым светом улицам, никто не обратил на них ни малейшего внимания, на что он тайно надеялся. Даже полицейские в синих мундирах, четверками патрулировавшие улицы среди живописной толпы, каждый член которой был достоин виселицы, не смотрели на них. И лишь нищие приветствовали Хашиута, шествовавшего во главе своей банды.

– Следи за ним получше, Карнегил! – пробормотал одноглазый гигант. – Не время упускать его сейчас! Он стоит трех месяцев «порошка»! Будь внимательней, я вижу завистников!

По мере продвижения по запретным кварталам становилось все труднее пробиваться через подвижную плотную толпу уличных торговцев, зазывал борделей и профессиональных игроков, расставивших свои столы-ловушки прямо на мостовой.

Помятое лицо Карнегила, флюгер, обдуваемый ветрами искушения, поворачивалось во все стороны: выпученные жадные глаза останавливались на проститутках, прислонившихся к колоннам фасадов. Завидев его, они делали призывные жесты, показывая грудь, затянутую в шелк ногу, выкрикивали обидные слова и понимающе пересмеивались. Помощник Хашиута, озверевший от желания при виде этих размалеванных существ, одетых в прозрачные короткие туники и залитых возбуждающими афродизиаками, не знал, на ком остановить свой взгляд. Проститутки кричали вслед одноглазому и Тиксу, которого вели на поводке, как барана на бойню:

– Эй, Хашиут! Ты сегодня разбогател! Где отыскал его!

– У тебя красивенький раб! Грязнуля, тебе следовало его помыть! Иди ко мне, красавчик! Я тебя помою, а потом, если захочешь, и денег за дело не возьму!

– Не мечтай! Вряд ли франсао позволят нам отдохнуть, им нужны деньги, что приносят эти крысы годаппи!

– Карнегил, черт подери, двигайся вперед! – рычал Хашиут. – Получишь деньги – насмотришься на них! Слышишь, ты, кастрат? Иди или оторву последнюю руку!

Тиксу казалось, что он погружается в безысходный кошмар. И спрашивал себя, что, обнаженный и исцарапанный до крови, делает в этом диком мире насилия, где выживание зависело от того, кто первым нанесет сильный удар. Свет от фонарей и светошаров высвечивал угрожающие силуэты, озверевшие лица, разбитые надбровные дуги, лихорадочные глаза, перекошенные рты, уродливые шрамы, раздутые карманы одежд, рукоятки оружия… А лицо сиракузянки, этой незнакомки, ради которой предпринял безумное путешествие – он позаботился запрограммировать стирание координат на деремате агентства, чтобы сбить с толку ринса ГТК, – уходило из его памяти, словно она была химерой, метеором в небе, где угасала жизнь. Обессиленный и подавленный, он застыл на границе реальности и сна. Превратился в поглупевшего пассивного зрителя чужого абсурдного спектакля, в котором должен был играть главную роль. И лишь боль, раздиравшая шею, изредка возвращала его в мир реальности.

Никто не интересовался бандой Хашиута, а если кто-то и останавливал взгляд на Тиксу, то делал это ради быстрой оценки стоимости раба.

Наконец они вышли на прямоугольную площадь, покрытую плитами черного бетона, похожего на шкуру рептилии. Прямые дорожки, ведущие к центру площади, были окаймлены высокими светящимися конусами и выложены фосфоресцирующими стеклянными квадратами.

– Крыша рынка рабов!

Беспокойство однорукого усилилось после окрика одноглазого. Его указательный палец не отпускал кнопки пульта. Челюсти ошейника конвульсивно сжимались на шее Тиксу, который уже едва дышал.

Они выбрали аллею и двинулись к центру площади. Сквозь стеклянные плиты оранжанин различил огромный глубокий зал и круглую сцену, рядом с которой стояли пустые клетки разных размеров с решетками или воздушными стенками. Их освещали лучи прожекторов.

Там, где аллеи сходились, открывался люк на почти отвесную лестницу, уходящую в мрачную глубину рынка рабов.

Хашиут без колебаний вступил на нее, но остальные не решались последовать за ним. Одноглазый обернулся и смерил подчиненных злым взглядом.

– Ну, чего ждете, кастраты? Испугались?

– Куда мы идем? – спросил однорукий.

– К франсао Майтарелли! – проворчал предводитель. – Он лучше всех платит за человекотовар.

– Я ему не верю! – попытался возразить Карнегил. – Говорят, он чаще расплачивается смертью.

– Если я правильно понимаю, ты обсуждаешь мои приказы? Хашиут вскинул два громадных кулака. Его глаз от ярости налился кровью, борода встопорщилась, словно обуянная смертельными намерениями. Карнегил внезапно оказался в одиночестве, черты его лица застыли. Мужчины и женщины инстинктивно отступили, образовав вокруг него пустое пространство. Немедленная расправа Хашиута нередко оказывалась поучительным зрелищем. Они готовились стать свидетелями наказания мятежника. И быть может, его смерти. Гора денег, а значит, и «порошка», которую обещал принести этот свалившийся с неба годаппи, сводила с ума.

Побледневший Карнегил вдруг понял, что сейчас потеряет последние зубы, последнюю руку, если не жизнь, и поспешил вступить в переговоры.

– Не злись, Хашиут! Я вовсе не хотел с тобой спорить…

Вздохи облегчения с ноткой разочарования, вырвавшиеся из груди остальных, завершили капитуляцию однорукого.

Когда они спустились по ступеням, коридор привел их на шестиугольную площадку, скупо освещенную водяными бра. На нее выходили бронированные двери с голографическими надписями на прудже и межпланетном нафле. Каждую из дверей охраняли три или четыре типа, похожих на скорпионов-убийц внутренней пустыни. Излучение атомных обогревателей, круживших под потолком, вдохнуло немного жизни в заледеневшее тело Тиксу.

В качестве предводителя именно Хашиуту выпала честь обратиться к одному из охранников в желтой форме, застывшему под желтыми буквами. Он схватил пленника за руку и вытолкнул перед собой. Самоуверенность одноглазого гиганта рассыпалась, как комок сухой земли. Его рыкающий голос превратился в едва слышимый ручеек.

– Э… франсао Метарелли у себя?

– Что ты от него хочешь, бродяга? – изумился страж. – Может, считаешь, что франсао Каморры встречается с такими вшиварями, как ты?

Хашиут неловко согнулся в поклоне.

– Я хочу предложить ему выгодное дельце. Прекрасный человекотовар! Взгляни!

– У кого украл раба?

– Не украл, поймал! – ответил Хашиут, выпрямляясь и выпячивая грудь. – Он принадлежит мне и моей банде! Сегодня ночью будут торги! Гляньте, пощупайте:; отличная кожа! Мышцы! Крепкий парень! Богачи оторвут его с руками!

– Замри, сейчас гляну! Надеюсь, бродяга, что твое брюхо не пострадает, если франсао Метарелли в хорошем расположении духа! Он не привык заниматься штучным товаром.

Медоточивая улыбка одноглазого бородача превратилась в гримасу.

– Когда он увидит его, то не пожалеет…

Охранник набрал шифр на консоли, встроенной в бетонную стену. В металлической двери открылось окошечко. Полная тишина и явная враждебность охраны охладили энтузиазм банды. Руки нищих повисли вдоль тел, глаза и головы опустились. Славные соратники Хашиута мечтали лишь об одном: взять ноги в руки и бежать без оглядки.

В окошечке появилось лицо. Смуглая кожа, курчавые красноватые волосы, черты, утонувшие в жировых отложениях, маленькие сверлящие глазки: прудж.

– Что там? – хрипло осведомился он.

– Любители «порошка» предлагают франсао товар. Человекотовар, – прошептал охранник.

Черные глазки пруджа быстро обежали площадку, внимательно осмотрели Тиксу.

– Пропусти эту рвань.

Ловушка захлопнулась. Не произойди чуда, ему не выбраться целым и невредимым из этого подземного тупика, погруженного в полумрак. В таверне «Три Брата» на Двусезонье он не раз слышал, что пленникам Каморры, предназначенным для продажи, вкалывали «умягчитель». Вирус, который атаковал клетки мозга, лишал памяти и воли и требовал постоянного введения лекарственной сыворотки. Пытаясь вернуть хоть остатки мужества, он вспомнил слова Качо Марума: «Ты выпил внутреннюю воду ящериц, их сила защитит тебя, отныне ты будешь путешествовать вместе с непобедимым богом… » Но если эти слова были полны смысла в лесу Двусезонья, то здесь, перед бронированной дверью и страшилищами-охранниками, они становились пустыми, глупыми и смешными заклинаниями, обращенными к несуществующим богам. Они не могли заставить его забыть голод, холод, неумолимые когти ошейника, впившиеся в шею, отчаяние, медленно отравлявшее все его существо. Ему хотелось осушить стакан мумбе, почувствовать жгучий ожог дрянного спиртного во рту, в глотке, в брюхе.

Невысокий толстячок прудж, чей живот свешивался над набедренной повязкой, провел Хашиута и его спутников по бесконечному лабиринту коридоров, темных и кривых, и пропустил в обширную комнату, залитую белым ослепительным светом. В глубине, рядом с серо-зеленой водяной стеной, стоял массивный стол. Тиксу сразу понял, что этот стол доставлен с Оранжа. Типичная мебель провинции Вьелин, выполненная из желтой древесины, с мощными, округлыми и резными, ножками и кружевными бортиками овальной столешницы. Вид этого стола, не соответствовавшего пустой комнате, вдруг отбросил его на несколько лет назад: мебель переговорной в доме его дяди на Оранже как две капли воды походила на этот предмет, это была та же смесь красоты и тяжести.

В комнату вошли новые охранники в желтых мундирах и тщательно обыскали членов банды.

– Что там, Зортиас, ты же знаешь, заседание Каморры начинается через несколько минут! – послышался резкий голос, говоривший на превосходном нафле с сильным акцентом уроженца Оранжа. – Надеюсь, побеспокоил меня не по пустякам!

Мужчина среднего роста стоял к ним спиной. Он вглядывался в янтарную водяную стену, внимательно следя за маневрами топазовой рыбки, за которой гонялась стайка краснохвостых гимнотов, чьи удлиненные светящиеся тела рисовали тут же исчезавшие геометрические фигуры. На нем был строгий вьелинский костюм – двубортный белый пиджак и белые шаровары. Огромный безволосый череп блестел под лампой клеточной идентификации.

– Вшивари хотят предложить вам сделку, франсао Метарелли, – сказал прудж.

– Посмотрим.

Франсао обернулся. Его глаза цвета светлого утреннего неба остановились на Тиксу. На чуть оплывшем лице торчал орлиный нос, а под ним располагался рот с полными чувственными губами. Он без всякого выражения на лице закончил осмотр.

– Где его поймали?

– Э… где мы живем, франсао. В заброшенных домах на границе пустыни, – угодливо пробормотал Хашиут.

– Откуда он?

– Не знаю, франсао, свалился с неба прямо на глазах старой Изы! Скорее всего из передатчика клеток!

Лаконичные вопросы требовали быстрых и ясных ответов.

– Он в жалком состоянии, – заметил франсао. – Кожа вся исцарапана. Человекотовар, рвань, требует бережного отношения!

Одноглазый и его спутники теряли апломб на глазах. Они жалко улыбались и глупо кривились. Карнегил сожалел, что шею его кретина вожака не окружает цепь: он бы сжал ошейник сразу на пять делений.

Метарелли приблизился и вонзил свой ледяной взгляд в глаза Тиксу. Оранжанину пришлось прищуриться, чтобы его не слепил свет лампы, сопровождавший франсао при каждом передвижении.

– Если они не могут ответить, может, ответишь вместо них. Откуда ты?

От этого плотного лысого человека с не очень заметной внешностью исходила властность, резкая и требовательная, которую подчеркивали скромные одежды.

– Я… я прибыл с Двусезонья, – пробормотал Тиксу. Давление магнитного ошейника превращало его голос в

неверный хрип.

– Идиот! Ты не садумба! Плевать мне на твое последнее путешествие! Я спрашиваю, откуда ты родом!

– Я… с Оранжа.

Легкая вуаль удивления пробежала по лицу франсао. Тиксу показалось, что в бесстрастном взгляде появилось немного тепла.

– С Оранжа?.. С какого континента? Сдержанный, но явный интерес сквозил в его голосе.

– Из… провинции южного полушария… Вьелин…

– Вьелин!

Слово сорвалось с его губ вздохом сожаления. Он на мгновение ушел в свои мысли, и оно показалось Хашиуту бесконечным.

– Боже, каким далеким он мне кажется, мой зеленый Вьелин, – прошептал франсао. – Как тебя зовут?

– Тиксу… Тиксу Оти.

Карнегил так нервничал, что невольно нажал на кнопку пульта. Слова пленника завершились хриплым свистом. В сопровождении своей лампы Метарелли вернулся к янтарной стене, где топазовая рыбка умело уходила от хищников.

– Одноглазый, ты предводитель этой банды? – спросил он из глубины комнаты.

– Ну… да, я… – выдохнул Хашиут, не зная, куда клонит его собеседник.

– К твоему сведению, если решишь предложить мне новые сделки, запомни, оранжане на рынке рабов ничего не стоят! Они даже не котируются! А в таком состоянии человекотовар стоит не больше наперстка «порошка»!

– Франсао, но он так молод! И в отличной форме! – Расстроенный Хашиут пытался привести свои аргументы. – Его надо только натереть маслами, и кожа будет как у младенца…

– Заткнись, бродяга!

Голос Метарелли резал как скальпель.

– Ты набрался наглости явиться ко мне, а потому не спорь с моими условиями! Здесь решаю я, а я решил, ибо неплохо к тебе отношусь, дать тебе за этого оранжанина наперсток «порошка». Если условия тебе не подходят, то расплачусь смертью. И в этом случае не постесняюсь в расходах!

Хашиут открыл было рот, чтобы запротестовать, но сильнейший удар локтем в бок одной из женщин вернул его в реальный мир. Нищенке еще хотелось жить, и она дала сигнал к бегству.

– Возьмите пульт у однорукого! – приказал франсао охранникам.

Карнегил не стал ждать их приближения и отбросил пульт подальше от себя. Развернулся и бросился бежать.

– Зортиас, дай им наперсток «порошка» и вышвырни отсюда! Они воняют!

Банда Хашиута беспорядочно покатилась к выходу. На их разочарованных лицах одновременно читались и облегчение, что они выбрались живыми из логова франсао Каморры, и желание завершить все дракой между собой. Наперстка «порошка» едва хватало на шестерых или семерых членов банды, и им придется драться, как зверям, чтобы заполучить крошку драгоценного наркотика. Хашиут был в ярости: его унизили перед бандой, и ему придется восстанавливать свое главенство силой. Рука Карнегила в качестве трофея вполне могла вразумить других. Иначе придется оторвать ему голову и прибить ее над входом в их убежище.

– Им повезло, что я в хорошем настроении! – бросил франсао после их бегства. – Согласно решению Каморры я должен был их уничтожить. Уничтожение паразитов в наших общих интересах. Если их станет слишком много, они начнут объединяться и принесут немало неприятностей. Адская вонь! Включите ионный ароматизатор. И снимите с него магнитный ошейник!

Ошейник разжался и упал к ногам Тиксу. Наконец он мог свободно дышать, насыщая легкие воздухом. Стальные челюсти оставили на шее синие следы. Мозг сразу насытился кислородом, его охватила эйфория, он даже забыл про голод, холод, боль и отчаяние.

Топазовая рыбка попала в пасть одного из преследователей, и теперь на нее обрушилась вся стая. Крохотный прозрачный хвост тщетно взбивал янтарную воду стены. Острые зубы гимнотов вгрызлись в ее плоть.

– Она выдержала целых трое суток, – сказал франсао. – Одна против шести в замкнутом пространстве – результат более чем почетный.

Через несколько минут появился Зортиас, его одутловатое лицо светилось от улыбки.

– Никаких проблем?

– Никаких, франсао. Они дрались, еще не выйдя на крышу рынка.

– Тем лучше! Быть может, им удастся перебить друг друга, что поможет нам избежать лишней работы. А теперь мне надо идти на заседание Каморры. А ты займись им. Отведи его в Сар Било, пусть примет ванну, попроси девиц Кольца заняться его ранами, найди ему одежду и жди меня!

– Надевать ли ему ошейник, франсао?

– Гостей в цепи не заковывают! Даже у пруджей! Черные глаза Зортиаса округлились от удивления. Он трижды

тряхнул рыжей гривой, словно хотел убедиться, что правильно расслышал слова франсао.

– Этот человекотовар ваш… гость, франсао?

Его хриплый голос резко контрастировал с округлостью тела и мягкостью черт. Метарелли не ответил. Он отвернулся от сцены пиршества в стене и подошел к столу. Сунул пальцы в детектор отпечатков, стоявший на инкрустированной столешнице. Водяная стена повернулась, открыв гравиплатформу, застывшую в колодце. Пока стена не закрылась, Метарелли добавил:

– Отвечаешь за его жизнь, Зортиас!


Через три часа Метарелли в сопровождении своих охранников как по волшебству возник в огромной гостиной своего дома Сар Било. Он переоделся. И теперь был в плаще и костюме из набивного полотна Жониля, провинции Оранжа, славившейся своими тканями. Он выглядел озабоченным. Глубокие морщины бороздили лоб. Глаза превратились в узкие щелочки, спрятавшиеся подо лбом.

Он переговорил с Зортиасом. С удобного дивана, на котором сидел, Тиксу заметил, что прудж выкатил яростные глаза и бешено запрыгал на месте.


После ухода франсао на заседание Каморры Зортиас увлек Тиксу в лабиринт каменных лестниц, подвесных металлических мостиков и темных галерей, в которых было нечем дышать. Обессилевший оранжанин призвал на помощь всю свою волю, чтобы не потерять из виду белую повязку, которая быстро уносилась вперед. Они добрались до перекрестка, куда выходила дюжина галерей и в центре которого стояла кабина на водорельсах. Нервничающий Зортиас запрограммировал поездку, ударяя ногтем по кнопкам крохотного пульта. Они залезли в кабину, та сорвалась с места и с невероятной скоростью понеслась по туннелю. Тиксу так и не смог определить, какое расстояние они покрыли. Галереи, освещенные никтроновыми лампами на сводах, походили один на другой. На каждой стрелке, при каждом повороте вода из рельс окатывала стекла кабины. Во время поездки Зортиас выглядел беспокойным и нервным. Его рука не отпускала скорчера, который он засунул за пояс повязки. Франсао поручил ему отвечать за жизнь пленника: он выполнял приказ с яростью дрессированного собакольва, готового убивать ради интересов своего хозяина.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации