Текст книги "Протопоп Аввакум и начало Раскола"

VI
Его брак с Анастасией и его отъезд

Так рос Аввакум в Григорове, когда умер его отец. Когда произошло это событие? Оно должно было произойти после 1634 года, так как в этом году родился Евфимий, и вскоре после его рождения, так как Аввакум нам говорит, что он остался юным сиротой: это выражение побуждает нас предполагать, что ему было не больше 15 лет, следовательно, это было в 1636 г.[344]344
  Житие. Л. 197.


[Закрыть]

Материальное положение семьи, естественно, ухудшилось: у матери на руках остались пять сыновей, а сколько еще дочерей? Старший был еще слишком молод, чтобы стремиться сразу наследовать отцу. Сначала надо было женить его. Этим и занялись. Позднее Аввакум расскажет снисходительно об этом эпизоде своей молодости: в городке была молодая девушка по имени Анастасия, дочь кузнеца Марка[345]345
  А не торговца, как об этом неправильно пишет Тихонравов, который ввел в ошибку Г. В. Есипова (Есипов. I. С. 107) и С. А. Венгерова (Венгеров. С. 25).


[Закрыть], который также только что умер. Работа отца делала семью зажиточной, смерть его вскоре познакомила ее с бедностью. Анастасия пользовалась лишь малой долей обеспеченности, которая – по Аристотелю и святому Фоме, – делает добродетель возможной и в особенности позволяет осуществить некоторые определенные добродетели, такие, как бескорыстие, моральная независимость, просвещенная разумом привязанность, преданность идеалу. Сходство их положения и еще более того – сходство их характеров и их стремлений сблизило молодых людей. Они полюбили друг друга. Когда Аввакум просил у Матери Божией даровать ему жену, которая помогла бы ему обрести свое спасение, он уже предчувствовал Анастасию; а она прямо просила у Господа Бога соединить ее с Аввакумом. Этот брак, как кажется, не был заключен по обычаю того века и многих будущих веков, как то водилось в русских деревнях: по инициативе и по принуждению заинтересованных родителей. Это был брак по любви и основанный на одинаковых жизненных идеалах. Анастасия Марковна оказалась действительной помощницей Аввакума на протяжении всей его героической и трагической жизни.

Итак, Аввакум женился[346]346
  Трудно определить дату его брака. Мы знаем, что требуемый возраст для юношей был 15 лет и 12 лет для девушек (ДАИ. I. № 52; Кормчая. Гл. L; Стоглав. Гл. XVIII). Анастасия умерла в 1710 г. (Есипов. I. С. 120); она никак не могла родиться ранее 1625 г. Так или иначе брак мог иметь место только после 1640 г.


[Закрыть]. С этого началась новая жизнь семьи: младшие переходят на попечение нового главы семьи; мать, замещавшая место отца после его смерти на общинных собраниях, как и у себя в доме, – отстраняется; ее задача здесь, на земле, выполнена. Мать Аввакума уходит в монастырь, может быть даже в Мурашкино, постригается, принимает великую схиму и умирает.

Что же происходит потом? Точно мы этого не знаем[347]347
  «Житие» выражается здесь неопределенно. Автор отмечает свое изгнание из Григорова до своего брака, но он вернулся туда (Житие. Л. 197, 197 об.), и выражение «в том же самом селе», по отношению к Анастасии, ясно говорит, что брак состоялся в Григорове. Аввакум повторяется, ибо этот вынужденный отъезд дает окраску всему повествованию.


[Закрыть]. Аввакум нам говорит, что родные его выгнали и что он должен был переселиться в другое место. Очевидно, что дом священника при церкви принадлежал общине[348]348
  Мы знаем, что поп Петр сам не был из Григорова, но обосновался там несколько раньше рождения Аввакума.


[Закрыть]. Дом этот после смерти попа Петра занял его преемник, может быть, один из его братьев. Сначала он терпел присутствие вдовы и детей. Но когда старший из детей женился, а мать уехала, новый священник счел, что ничего уже его не обязывает по отношению к семье умершего попа. Может быть, даже Аввакум и протестовал перед общинным собранием, но ему было отказано: этот отказ и подтверждает слово «изгнание». Как бы там ни было, он должен был со своей женой и со своими младшими братьями покинуть свое родовое село, куда он уже никогда не возвра щался[349]349
  В Григорове я нашел одну семью, которая сама предполагает, что она происходит от Аввакума. Это притязание, впрочем, ни на чем не основано.


[Закрыть]. Рано, очень рано перед ним открылся тот длинный ряд изгнаний и высылок, которые будут ему сопутствовать на протяжении всего его жизненного пути.

Когда он ушел из Григорова, ему, вероятно, еще не было 20 лет, а между тем он был уже почти сложившимся человеком. Его детские и юношеские годы объясняют нам его интеллектуальную зрелость. У него железное здоровье, тело его – «одежда из брони», которая нечувствительна к болям и почти неуязвима, которая бросает вызов всем силам природы и стихиям и неизменно сопутствует ему на протяжении всех его страданий, повинуясь разуму, который повелевает телу. Он принадлежит к крестьянской среде, речь его – продукт этой среды, у него очень верное чутье, он полон любви к простой, ясной и прекрасной природе; у него непогрешимый здравый смысл, ум практичный и реалистичный. Перед сильными мира сего, которые мятутся по стихиям мира сего, но нравственно не превосходят обычного человеческого уровня, он нисколько не высказывает подобострастия, но полон непосредственного выражения своих чувств: привязанности, расположения, сочувствия или справедливого негодования. Однако он осуждал тот народ, жизнь которого он разделял; его положение, каково бы оно ни было, превосходившее других, его ум, его воспитание, образование – заставляли его возненавидеть главный порок слабых людей, который, увы, он видел в своей собственной семье – пьянство. Он стремится вообще к нравам более чистым, к более строгому соблюдению правил и пристойному поведению в церкви, к более сознательному отношению к вере. Эти стремления внушают ему его внутреннее призвание: исправлять и спасать православный народ. Ни одной минуты он не думает спастись только одному: он, несмотря на пример стольких святых, никогда не покинет своей семьи и мирской жизни, чтобы уйти в монастырь. В стороне от суетного века, вдали от терзаний совести и искушений совершенствование достигается легко, если только человек к нему стремится. Имея хотя бы каплю добродетели и знания и достаточно покорности перед сильными мира сего, нетрудно сделаться из монаха настоятелем и архимандритом, а из архимандрита – епископом. Но нет! Сын попа предназначил себе другое поприще: быть аскетом среди мирской суеты, воинствующим христианином, несмотря ни на какие условия, одновременно братом, супругом, пастырем, апостолом, – действующим словом, делом и пером, – руководителем совести, учителем верующих, постоянно заботящимся о душах паствы, одним словом, – священником в высшем и лучшем смысле этого слова.

Глава III
Аввакум-священник. Как создавался пастырь (1640–1647)

I
Посвящение

После Григорова мы находим Аввакума в Лопатищах. Почему он направился именно в это село? Во-первых, у него тут имелись родственники: двоюродный брат, о котором он говорит нам в своем Житии, был образованным и благочестивым молодым человеком[350]350
  Житие. Л. 267 об.


[Закрыть]. Он не мог не чувствовать к нему привязанности. Затем, Лопатищи были расположены во владениях Федора Волынского[351]351
  По всей вероятности, именно в 1644 году Анна, дочь Федора Волынского, вышла замуж за Петра Шереметева, сына боярина Василия (Систематическое описание… рукописей собрания гр. А. С. Уварова. III. С. 220) и в качестве приданого принесла ему Лопатищи. Во всяком случае, они принадлежали Петру Шереметеву в 1646 г. (Писцовая книга № 296. С. 463–467).


[Закрыть] и не очень далеко от Григорова, на расстоянии примерно 15 верст. Переезд был небольшой. Поэтому есть все основания предполагать, что промежуточного места служения у него не было и Аввакум начал там служение не только священника, но и дьякона[352]352
  Все это не более чем вероятность. Точных данных об этом нет.


[Закрыть].

Мы можем построить следующую гипотезу. Дядя Аввакума был священником в Лопатищах[353]353
  Когда Аввакум говорит нам, что он священнического рода (РИБ. Т. 39. Стб. 926), это значит, что он признает себя таковым как по прямой, так и по косвенной линии. Откуда бы двоюродный брат Аввакума унаследовал вкус к книгам (Житие. Л. 267 об.), как не от отца-священника?


[Закрыть]. Сын его не имел религиозного призвания[354]354
  Аввакум намекает на это примерно в 1648 г., говоря о нем как о простом мирянине. Он был, впрочем, зажиточным крестьянином (Житие. Л. 267 об. и след.).


[Закрыть]. Он, естественно, подумал, в качестве преемника, о своем племяннике, который по своему общему облику и образованию соответствовал нужным требованиям. Видя его изгнанным из Григорова, он призвал его и сперва способствовал его утверждению общиной в качестве диакона. Аввакум был поставлен в диаконы в двадцать один год; это единственное верное, что мы знаем, раз он сам нам говорит об этом[355]355
  Житие. Л. 197 об. Одновременно с посвящением в сан диакона епископ возводил и в должности церковнослужителей: свещеносца, чтеца, псаломщика, иподиакона (См. ставленые грамоты у Извекова: Извеков. II. С. 228–230; АЮ. С. 407–410. № 386).


[Закрыть]. Это не был возраст, установленный канонами (полагалось в 25 лет)[356]356
  Правило Ильи, архиепископа Новгородского, XII в. (Смирнов С. Материалы. С. 109); инструкции Никона от 1654 г. (Николаевский. Из истории сношений. С. 44–45); Требник 1658 г. (Л. 86).


[Закрыть], но при общем неустройстве Церкви на это не обращалось особого внимания. Аввакум говорит нам, что это показывает, как Господь вел его необыкновенными путями.

О времени служения Аввакума диаконом мы не знаем ровно ничего, кроме того, что оно продолжалось два года[357]357
  Житие. Л. 197 об.


[Закрыть]. Двадцати трех лет, вместо положенных тридцати, Аввакум был рукоположен в иереи[358]358
  Канонический возраст для священника указывается в тех же книгах, где говорится о каноническом возрасте дьякона.


[Закрыть].

Где он был рукоположен? Лопатищи, как и Григорово, находились в нижегородском подчинении, а Нижний подчинялся епархиальной власти патриарха. По всем правилам Аввакум должен был бы сперва в 1642 году, а потом и в 1644 г. предпринять путешествие в Москву, чтобы быть рукоположенным патриархом или назначенным им на то епископом. Однако нигде в его сочинениях ничего об этом не говорится. С другой стороны, мы знаем о том, что патриарх Иосиф, по-видимому, отнюдь не в начале своего патриаршества, сделал сильно раскритикованное распоряжение о том, чтобы ставленники непременно приезжали рукополагаться в Москву, иногда предпринимая путешествие в целых 800 верст, в то время как раньше они обращались к более близкому епископу[359]359
  Макарий. История русской церкви. XI. С. 180–181.


[Закрыть]. Точная дата появления этого распоряжения нам неизвестна[360]360
  Его приписывают алчности патриаршего казначея Ивана Кокошилова, однако последний начинает фигурировать в этой должности лишь с конца 1646 г. Далее он становится дьяком в Разряде, где он продолжает служить еще в 1660 г. (Шимко. С. 13).


[Закрыть], но мы не имеем никаких оснований приписывать ее первым годам его пребывания на патриаршем престоле. Следовательно, почти наверное как в 1642 г., так и в 1644 г. Аввакум не должен был ехать в столицу[361]361
  Однако необходимо отметить, что еще в 1645 г. в книге записей московских поставлений (ГИМ. Синодальное собрание. № 424) встречается немало имен ставленников из Нижегородского края (Курмыш, Арзамас и др.), а также из Вятского края (Вятка, Галич и др.). За 1644 год такой книги не существует.


[Закрыть]. Ближайшими епископами были казанский и суздальский.

Казань, недавняя столица, не имела в себе ничего особенно привлекательного; путешествие по Волге было опасным: берега ее были мало населены, а там, где жили люди, это были по преимуществу татары-мусульмане или полные язычники. Лучше было бы ехать в Нижний, а оттуда в старинную митрополию Суздаля[362]362
  С 1274 года Суздаль и Нижний составляли часть одной митрополии – Владимирской. В начале XIV века, когда Суздаль получил своего епископа, последний носил титул «Суздальского, Нижегородского и Городецкого». Связал Нижний с Москвой митрополит Алексий. Нижний дал Суздалю основателя самого чтимого монастыря – Евфимия. Это было в 1352 г. (Труды Владимирской архивной комиссии. XIV. С. 8, 11, 23, 24).


[Закрыть]. Это значило бы направляться к центральным и более культурным районам. Между обоими городами существовали непрерывные сношения как зимой, санным путем, так и водой, по Оке[363]363
  Описание актов собрания гр. А. С. Уварова. II. С. 158–165. № 123 (1614–1626 гг.). Расстояние от Лопатищ до Казани и от Лопатищ до Суздаля примерно одинаково: 365 и 350 км.


[Закрыть].

Можно охотно верить, что Аввакум был возведен в сан таким достойным пастырем, как Серапион Суздальский. После низложения недостойного Курцевича в 1634 г. возникла необходимость дать этой скорбящей епархии такого пастыря, который умел бы врачевать ее раны. Патриарх Иосиф выбрал скромного провинциального деятеля, который восстановил очень древний Толгский монастырь, посвященный Божьей Матери, а затем управлял им. Монастырь этот – второстепенного значения – находился в 7 верстах к северу от Ярославля. Серапион очень усердно относился к благолепию: он украсил собор фресками, добавил новый иконостас, построил колокольню, создал новые храмы, украсил раки нескольких почивавших там святых. Будучи книжным человеком, он составил службу св. Софии-Соломонии, бывшей супруге великого князя Василия III, почитаемой Церковью святой. Он призвал к соблюдению устава и сестринской любви гордых монахинь Покровского монастыря. Уже в 1642 г. он за свою пастырскую деятельность стал пользоваться таким уважением, что он был выдвинут кандидатом на патриаршество[364]364
  Федоров. Историческое собрание. С. 34, 35, 49, 56, 59; Токмаков. Историческое и археологическое описание. Приложение; РБС. СПб., 1904. Т.: Сабанеев – Смыслов. С. 341.


[Закрыть]. Его пастырское послание, написанное в том же году, содержало пожелание очень серьезных и глубоких реформ.

И вот, когда его дядя либо решил уйти на покой, либо же умер, Аввакум заключил со своими согражданами договор приблизительно следующего содержания:

«Я, нижеподписавшийся, протопоп Аввакум обязуюсь перед старостой прихода Лопатищи, а также перед крестьянами (идет перечисление свидетелей) служить в церкви такого-то святого 10 лет, начиная с…, а также являть послушание общине, являться для совершения таинств в случаях болезни и рождений, совершать службы для крестьян, поминать их усопших, а в случае, если я буду пренебрегать их призывами, то крестьяне будут свободны уволить меня».

За это община безвозмездно предоставляла ему избу с участком земли, которым пользовался его предшественник. На праздник свв. Петра и Павла ему предоставлялось право собирать у крестьян яйца и масло, а на Успение – хлеб, и получать за заупокойные службы 6 денег, за елеосвящение и причащение умирающего 1 гривну, а также хлеб и холстину, за отпевание взрослого 1 грош, а за отпевание младенца 2 денги, за совершение брака 1 грош. Таким образом священнослужитель заранее устанавливал договорные отношения со своими прихожанами[365]365
  Подобного рода договоры были, по-видимому, единообразными. Я придерживаюсь текста 1649 г., цитированного Богословским (Богословский. II. С. 28–29). В 1649 г. он относится к одной деревне Важского региона, недалеко от Архангельска.


[Закрыть].

Затем Аввакум пошел в Суздаль и направился в митрополичьи покои. Здесь он написал обращение, на котором ризничий наложил резолюцию: «Такому-то священнику, на исповедь». Аввакум отправился к этому священнику, и тот надписал на той же грамоте: «Исповедан и признан достойным священства». После этого он направился в управление архиепископской казной, где он записался и внес один рубль и одну гривну. Вслед за этим дьяк указал ему на день, когда он должен был явиться пред очи епископа.

Это посещение являлось своего рода экзаменом. Можно полагать, что Аввакум, как в дальнейшем и Серапион Суздальский перед Никоном, сумел громко, раздельно и внятно прочесть Евангелие, притом с глубоким, сквозившим в голосе убеждением и правильно делая ударения, так что Божественные словеса изливались из его уст подобно сладчайшей воде[366]366
  Георгиевский. Флорищева пустынь. С. 29.


[Закрыть].

Вслед за этим начиналась снова канцелярская волокита. На прошении ставилась резолюция писцом, наконец, ризничий брал в свои руки прошение и подклеивал его к какому-то нескончаемому свитку. Затем ризничий направлял кандидата на священническую должность к опытному священнику, чтобы тот научил его исполнению службы. Это обучение производилось обычно в кафедральном соборе. Затем священник снова приводил своего ученика к ризничему, который записывал: обучался у такого-то. Лишь вслед за этим выправлялись ставленые грамоты. Эти делом занимались патриаршие певчие дьяки, которые и зарабатывали на этом деле. Затем грамота представлялась патриарху (или митрополиту) для подписи, затем она регистрировалась, наконец, передавалась патриарху (или митрополиту)[367]367
  Весь порядок поставления священников и дьяконов при прежних патриархах до Филарета описан в докладной выписке патриарху Иоакиму из Казенного приказа 1675 г. (АИ. I V. С. 562–565. № 259).


[Закрыть].

Вслед за этим совершалось самое поставление. Ставленник являлся в соборе перед епископом. После молитвословий епископ давал ему подробный наказ: день и ночь изучать Священное Писание, а также и соборные постановления и подавать пример всех добродетелей. Надлежит тебе не быть ни игральщиком, ни блудливым, ни скорым на злые дела, ни гордым, ни гневливым, ни пьяницей, ни скрягой. Никого своими руками не ударять. Без приглашения на пиршества и торжества не ходи, а если будет какая скоморошная, то ты уйди. Не читай запрещенных книг, суевериям не верь, не употребляй заговоров, тайных заклинаний и не допускай кощунств. Далее шли практические указания. Надлежит тебе носить рясу до пят. Служить будешь с доброй совестью и разумно. В алтарь будешь входить со страхом Божиим и воспретишь вход в алтарь непосвященным. Блюди, чтобы по небрежности твоей ни крыса, ни какая другая нечистота не коснулась Святых Даров. Выберешь себе причетника чистого, свободного от греха. Не сокращай службы из человекоугодия. Ни по любви, ни из страха не давай причащения или освященного хлеба тем, кому это запрещено канонами. Не принимай даров ни от еретика, ни от власть имущих с окамененным сердцем, ни от обманщика, ни от ростовщика, ни от колдуна, ни у хозяина, который мучит своих слуг голодом или битьем. Кроме случая необходимости, не надлежит тебе покидать свою церковь[368]368
  ГИМ. Синодальное собр. № 477. Л. 159–165 об. (печатный текст). Имеются и другие более или менее аналогичные тексты хиротоний (Строев. Описание старопечатных книг… И. Н. Царского. № 213. Л. 430; № 396. Л. 133; № 420. Л. 54; АИ. I. С. 162; Горский. Описание. II. 3. С. 795).


[Закрыть].

Подобного рода инструкция была строго обязательной. В Москве ставленникам раздавались маленькие книжечки с этим наказом, который они брали у алтаря. Она могла сводиться и к простой формальности. Все зависело от епископа и ставленника. Серапионом и Аввакумом она была принята с полной серьезностью.

Далее происходило возложение рук, сообщение апостольского преемства. Хиротония совершалась без особой торжественности, каждый раз, когда это требовалось, во все времена года. Вновь поставляемый получал в подарок книгу[369]369
  Кормчая. Гл. LIX.


[Закрыть], рясу[370]370
  Строев. Описание старопечатных книг… И. Н. Царского. № 213. Л. 430; Переписная книга домовой казны патриарха Никона. С. 31. Имеется в виду однорядка, род длинной рясы, застегивающейся до пят, с широким отворотом и длинными рукавами (Павел Алеппский. II. С. 168).


[Закрыть], а на постриженную голову ему возлагали скуфью, которую он никогда не должен был снимать (что не разрешалось делать и другим), поскольку она указывала на его священническое достоинство[371]371
  Дмитриевский. Ставленник. С. 123–127; Голубинский. История канонизации святых. I. С. 580–582 и прим.; Олеарий. 1. III. Р. 249, 260. С 1798 г. скуфья становится знаком особого священнического достоинства.


[Закрыть].

Ставленая грамота была действительна только для одной определенной церкви, где ставленник был выбран. Ставленые грамоты особо обозначали право «вязать и решить», что необязательно было связано с правом священнослужения[372]372
  Имеется несколько экземпляров тогдашних ставленых грамот: АЮ. С. 405–407. № 365; АЮБ. III. С. 435–437; Труды и летописи ОИДР. VIII. С. 150–152.


[Закрыть]. Как показывает биография Аввакума, он получил священническую власть во всей ее полноте. Спеша ее использовать, он, как надо думать, лишь недолго пробыл в Суздале, невзирая на то, что там было девять монастырей и тринадцать приходских церквей[373]373
  Они перечислены в различных документах: Архив П. М. Строева. II. Стб. 1098–1118.


[Закрыть]

Молодой поселянин, вручивший соответствующую мзду епископскому штату, но поддерживаемый материально своей паствой, получил теперь возможность приступить к пастырским обязанностям, возвышавшим его над самыми сильными мира сего, обязанностям, которые служили во славу Божию и должны были приносить обильную пользу человеческим душам.

II
Лопатищи

Лопатищи в настоящее время представляют собой село из ста с лишним домов[374]374
  В середине XIX века там было 78 дворов и 529 жителей.


[Закрыть]. Оно тянется по обеим сторонам широкой долины, которая, сужаясь к северу, одним своим концом выходит к разрыву между двумя цепями возвышенностей: здесь Волга и пристань Работки. Недалеко проходит дорога, связывающая Нижний Новгород с Макарьевским монастырем. Долина орошена рядом маленьких речек, на ней расположены цветущие луга, почва плодородная, леса близко.

В начале XVII века Лопатищи были маленькой деревней, непосредственно подчиненной Московскому государству. Заселилась деревня недавно. Жители добывали себе пропитание не столько земледелием, сколько рыбной ловлей, охотой на бобров и сбором дикого меда[375]375
  Нижегородские платежницы. С. 187, 194, 224.


[Закрыть]. В 1621 г. там было лишь 19 дворов и 24 семейства. Но уже появилась церковь, и деревня была переименована в сельцо. Царь вместе с Григоровым передал его Федору Волынскому, и тот поселил в Лопатищах свое го управляющего, слуг и девять работников, организовав там три усадьбы. Сельское хозяйство было еще там слабо развито: 45 га принадлежало владельцу, и 100 га – крестьянам. Господствовало трехполье, но община имела еще луга, дававшие 150 стогов сена и богатые диким медом леса, где заготовлялись дрова и бревна для строительства[376]376
  Писцовая книга № 292. Л. 84 об. – 85.


[Закрыть].

Лопатищи под управлением Волынского, а может быть, скорее, благодаря своему благоприятному географическому положению, стали быстро разрастаться. Переписчики 1646 г. находят там уже не 19, а 60 крестьянских дворов с числом мужских душ, равным 223, включая сюда и детей. За 25 лет население утроилось. Вместе с прилегающими деревнями приход насчитывал уже 259 дворов и 541 душу мужского пола; в общем, включая детей, было 1000 жителей[377]377
  Писцовая книга № 296. С. 463–467.


[Закрыть].

Новый пастырь мужественно приступил к исполнению своих обязанностей. Но порученные его попечению души были грубыми и трудно поддающимися духовному воздействию. Это были преимущественно новоселы; в описи 1646 г. мы находим лишь пять семей, уже живших в Лопатищах в 1621 г. Это, кстати сказать, наиболее многочисленные семьи, в восемь, пять, четыре и три человека. Семьи эти хорошо обосновались, достигли добрым поведением и упорным трудом относительного благополучия. На них можно было положиться. Но было еще двенадцать бобылей! Они не участвовали в расходах общины, не были тесно связаны с ней материально, и у них не было культурных навыков, способных сдерживать разные страсти. Основная же масса состояла из наполовину укрепившихся тут людей, вынужденных упорно бороться за свое место под солнцем. Слишком они были погружены в тяжелую работу по распашке целины, чтобы заботиться об очищении глубинных слоев своих душ! На долю Аввакума падал весь труд: ему надлежало тут взять на себя извечный труд Церкви, как в Божественном, так и в человеческом плане, труд, стремящийся мало-помалу поднять к Небу скорбное человечество!

Нам трудно представить себе начало этого пастырского служения. Хотя он и стремился к реформе, Аввакум все же, возможно, не имел перед собой четкой программы действий. В основном он довольствовался инструкциями, полученными им при его поставлении в священники. Его задача заключалась в том, чтобы применить их как к самому себе, так и к другим. Мы можем с большой долей вероятности представить себе Аввакума добрым семьянином, усердным священником и ревностным пастырем, борющимся за духовное и материальное процветание своей паствы.

III
Аввакум – отец семейства

В крестьянской общине священник был домохозяином, как и все крестьяне. Он имел свой, разделенный в зависимости от качества почвы земельный участок. Из этого участка надлежало извлекать средства пропитания; ему нужны были лошадь со сбруей, телега, сельскохозяйственные орудия. Каждый год на праздник святых Петра и Павла он получал участок для покоса.

В общем его жизнь мало чем отличалась от жизни окружающих крестьян: он пахал и косил, жена его жала и веяла, дети, по мере сил и возможностей, помогали по хозяйству. Он мог нанимать батраков, мог также и сам стать батраком или просто оказать помощь соседу, который, в другой раз, платил ему тем же. Он должен был платить подати и различные взносы. Отнюдь не соответствовало обычаям русского народа создавать для священника какие-либо особые привилегии. Вместе с тем, помимо дохода от своего участка, священник пользовался также сборами в натуре, получал время от времени подарки, а также пользовался доходами за совершенные им исповеди, браки, погребения, сорокоусты и т. д. Если он был хорошим хозяином и если у него в доме было достаточно рабочих рук и не слишком много голодных ртов, то жил он побогаче зажиточных крестьян.

Можно полагать, что так было и с Аввакумом. У него была большая семья. В 1644 году, согласно его словам, у него родился первый сын или, по крайней мере, первый ребенок, родившийся живым. Его назвали Иваном[378]378
  Иван упоминается в Житии часто. По точному заверению своего отца 15 сентября 1653 г. ему было 9 лет (Никольский. С. 159. № 2).


[Закрыть]. В 1645 году, по-видимому в июне, у него родилась дочь Агриппина[379]379
  В том же документе указывается, что Агриппине было 8 лет. Память св. Агриппины приходится 23 июня, но правило приношения в храм на 8 день, по-видимому, меньше соблюдалось в отношении девочек, чем мальчиков.


[Закрыть]. Однако у него были работники: его младшие братья. Если Евфимию было лишь около 10 лет, другие были в полной силе, им было около 20 лет[380]380
  См. выше гл. II.


[Закрыть]. Может быть, один из них был уже женат. Чтобы обслужить всю эту семью, доброй Анастасии не хватало рук, невзирая на все ее мужество. Была тут еще молодая вдова, именем Евфимия, которая исполняла обязанности кухарки[381]381
  Житие. Л. 278.


[Закрыть]. Марина, племянница Аввакума, которую ему предстояло потом увезти в Сибирь[382]382
  Никольский. С. 159. № 2.


[Закрыть], возможно, у него в то время еще не жила. Во всяком случае, его домочадцев было не менее десяти человек. Он был для всех них отцом; один он распоряжался семейным имуществом. Ему верили как самому Богу, и так же боялись его. Со всех сторон он был окру жен теми особыми знаками внимания, которые знает только крестьянский быт. Даже сама хозяйка дома, второе лицо в семье, называла его с уважением по имени и отчеству: Аввакум Петрович![383]383
  И сейчас еще существует добрый русский обычай, чтобы жена звала мужа по имени и отчеству. В отношении Аввакума мы находим ряд примеров в Житии.


[Закрыть]

Каждый вечер после ужина он становился в избе под иконами и совершал длинную домашнюю службу: повечерие, канон Исусу Сладчайшему[384]384
  Канон состоит, согласно православной литургике, из 9 песен, из которых вторая всегда пропускается.


[Закрыть], Акафист Пресвятой Богородице, в котором содержатся двенадцать кондаков и двенадцать икосов[385]385
  Икосы и кондаки представляют собой песнопения и молитвословия, посвященные какому-либо празднику или святому. Кондак – короче, икос – длиннее.


[Закрыть], канон Ангелу Хранителю и вечерние молитвы. Затем следовало знаменитое «Достойно» – похвала Пресвятой Богородице, составленная Ефесским Собором:

«Достойно есть яко воистинну блажити Тя, Богородице, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего, честнейшую Херувим и славнейшую воистинну серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем»[386]386
  Аввакум цитирует это песнопение в его исходной редакции (РИБ. Т. 39. Стб. 685), в отличие от новой редакции Никона.


[Закрыть].

Затем читалось Трисвятое и ряд трогательных молитв:

– Нескверная, неблазная, нетленная Пречистая Богоневесто Владычице (…) яже ненадежным едина надежда и побеждаемым, помощница, готовое заступление к Тебе пребегающим и всем христианом прибежище (…) приими мое еже от скверных устен приносимое Тебе моление и своего Сына и нашего Владыку и Господа (…) умоли, яко да (…) обратит мя на покаяние и своим заповедем делателя искусна явит мя (…)[387]387
  Часослов. М.: Печатный двор, 1652. Л. 25–25 об., см. также л. 37 об., 47. – Прим. ред.


[Закрыть]

– Даждь нам, Владыко, на сон грядущым покой души и телу…[388]388
  Там же. Л. 26. См. также л. 38, 48. – Прим. ред.


[Закрыть]

– Боже Вечный и Царю всякаго создания (…) прости ми грехи, яже согреших во дни сем (…) и очисти, Господи, смиренную ми душю от всякия скверны плоти и духа. И даждь ми, Господи, в нощи сей сон преити в мире, да (…) благоугожду пресвятому имени твоему во вся дни живота моего (…). Избави мя, Господи, от помышлении суетных, оскверняющих мя, и похотей лукавых[389]389
  Псалтырь с восследованием. М.: Печатный двор, 1651. Л. 217 об. – Прим. ред.


[Закрыть].

Наконец, следовала последняя, самая прекрасная молитва:

– Ненавидящих и обидещих нас прости, Господи человеколюбче. Благотворящим благо сотвори. Братиям и всем сродником нашим, иже и уединившимъся, даруй им вся яже ко спасению прошения и живот вечныи. В болезнех сущыя посети и исцели, в темницах сущих свободи. По водам плавающим правитель буди и иже в путех шествующим исправи и поспеши. (…) Помилуй, Господи, давших нам милостыню и заповедавших нам недостойным молитися о них, прости их и помилуй. Помилуй, Господи, труждающихся и служащих нам, милующих и питающих нас и даруй им вся яже ко спасению прошения и живот вечныи. Помяни, Господи, прежде отшедшыя отцы и братию нашю и всели их, идеже присещает свет лица Твоего.

После этого следовало 50 поклонов за живых и за мертвых. Наконец, после благословения отца все ложились спать в мире с Богом и людьми. Но Аввакум и Анастасия добавляли сюда еще и необязательные молитвы: несколько молитв и «Верую».

«… Огонь погасим, да и я, и жена, и иные охотники нуже пред Христом кланятца в потемках: я 300 поклон, 600 молитв Исусовых, да сто Богородице, а жена 200 поклон, да 400 молитв, понеже робятка у нее пищат»[390]390
  Аввакум в ответ на вопрос некоего Бориса о домашней службе рассказывает, как он ее совершал раньше, еще будучи свободным (Послание из Пустозерска Борису и «прочим рабам Бога Вышняго»). По-видимому, он думает больше всего о Юрьевце, но описанные подробности подходят и к Лопатищам (РИБ. Т. 39. Стб. 854). Эти молитвы все еще читаются в православной церкви.


[Закрыть].

Супружеская жизнь была столь же строго регламентирована, как и домашняя молитва. Полное воздержание требовалось по средам и пятницам, в субботы и воскресенья, в посты, особенно в Великий пост, по-видимому, все праздники и на Пасху – «ибо тогда надлежит молиться, а не предаваться удовольствиям плоти». Во всяком случае, даже в разрешенные дни никогда не следовало забывать очищать себя от осквернения, ранее чем прикасаться к святым предметам: это очищение должно было быть как физическим, так и духовным: 50 или 100 поклонов. Супруга должна быть послушной. Пред лицом мужа она должна быть молчаливой, кроткой и веселой. Ибо, как крест храму, муж – глава жены; жена же должна повиноваться мужу, как Церковь Христу[391]391
  РИБ. Т. 39. Стб. 542–545.


[Закрыть]. Бедная Анастасия почти все время была беременной. Мы знаем, что у нее было девять детей, которым были наречены имена: Иван, Агриппина, Прокопий, Корнилий[392]392
  Никольский. С. 159. № 2.


[Закрыть], Афанасий, Акилина[393]393
  РИБ. Т. 39. Стб. 923.


[Закрыть], Ксения, еще один ребенок или даже двое детей, умерших в Сибири[394]394
  Житие. Л. 233, 218. // Часослов. М.: Печатный двор, 1652. Л. 48 об. – 49. – Прим. ред.


[Закрыть]. Может быть, были и еще дети, умершие в раннем возрасте, которых отец не упоминал.

Жена Аввакума была доброй женщиной, кроткой и скромной. Образования она не получила. Она могла вступать в пререкания со служанкой без особых на то оснований[395]395
  Житие. Л. 274 об.


[Закрыть], иногда она уступала материальным нуждам[396]396
  РИБ. Т. 39. Стб. 920.


[Закрыть] в предпочтение духовным. Но она была, невзирая на это, желанной подругой для Аввакума. Борясь сперва рядом с ним, затем разделенная с ним, она, как мы увидим из дальнейшего, стойко и мужественно выносила все испытания, непоколебимо веря в правоту своего дела. Без колебаний, без долгих рассуждений, она призывала его пожертвовать семьей ради того, что представлялось ему долгом. Простые слова ее, собранные мужем, который глубоко ее ценил, составляют самые прекрасные места Жития непоколебимого протопопа[397]397
  Житие. Л. 223, 223 об., 236 об., 237.


[Закрыть]. Без Анастасии Аввакум, может быть, не был бы самим собой. В моменты сомнений не поколебался ли бы он, как многие другие? Не обладая гордой самоуверенностью и некоторым восторгом от собственных усилий, что свойственно общественному деятелю, она, может быть, проявила еще большее мужество, чем он, в своей твердости, а также и больше добродетели, поскольку труднее поддерживать в самом себе духовные силы, чем проявлять их активно. И он, который довольно низко ставил женщину, у которой «волос долог, а ум короток», и который не допускал возражений со стороны женщин, проявлял к ней, наряду с любовью, и нечто большее: уважение. Она была его сотаинницей. Без нее он не принимал никакого серьезного решения. Даже издалека, он заботился о ней. Он рекомендует ее боярыне Морозовой: «Напрасно покидаешь и Марковну, Марковна – доброй человек; я ее знаю»[398]398
  Барсков. С. 35: 2–3.


[Закрыть].

В русских деревнях внешних радостей было мало. В доме лопатищского священника, где никогда не подавалась водка, жизнь была еще строже. Его принципом было есть и пить ровно столько, чтобы быть в живых[399]399
  РИБ. Т. 39. Стб. 436.


[Закрыть]. Он стоял на недосягаемой высоте над чувственностью, ненавидел леность и боролся с гордостью[400]400
  Там же. Стб. 688, 480–481.


[Закрыть]. Без всякого излишнего снисхождения он поправлял ошибки. На устах у него были лишь кротость и послушание. Он хотел, чтобы жизнь у всех протекала в страхе Божьем. Но этот суровый человек проявлял к своим духовным детям удивительную нежность. Даже вступив в борьбу, погруженный целиком и полностью в битву за веру, окруженный учениками, которые ждали от него всего, он не перестает ни на минуту думать о них. В тюрьме он заботиться о том, чтобы друзья не оставили их своими заботами[401]401
  Там же. Стб. 955.


[Закрыть]. В трогательных выражениях он умоляет за них царя[402]402
  РИБ. Т. 39. Стб. 756.


[Закрыть]. Он неожиданно предоставляет им снисхождение, почти преувеличенное, почти погрешительное[403]403
  Там же. Стб. 396; Житие. Л. 261.


[Закрыть]. Он плачет над теми страданиями, которые они переживают вместе с ним в Сибири или которые они испытывают в своих земляных тюрьмах. И он в своем Житии передает, без всякого стыда, свои отцовские чувства.

Аввакум является одним из тех редких волевых людей, семейные заботы которого не мешали его героической деятельности. И к тому же он является редким героем, не пожертвовавшим и семьей ради своего дела. Это обусловливается его исключительной жизненной силой, его обширным умом и его огромным сердцем. Уж это одно должно было бы избавить его от того имени фанатика, которым награждали его некоторые.