Текст книги "Прекрасная Елена"

Петер Хакс
Прекрасная Елена
Оперетта для актеров
По Мейлаху и Галеви

Предварительное замечание:

Все анахронизмы в декорациях и костюмах возбраняются. Автор требует иллюзии: иллюзии существования какого-то более совершенного и более вожделенного мира, в котором не только порок, но и добродетель привлекательна. Разумеется, действие происходит не в эпоху Гомера. Оно разыгрывается в античности поэзии. Эта античность полна солнца, изящества и наивности. Она может слегка отдавать Второй империей и не быть столь уж непосредственной, как действительная античность.

Действующие лица

Юпитер

Меркурий

Венера

Минерва

Юнона

Парис

Елена

Калхас

Агамемнон

Ахилл

Аякс I

Аякс II

Менелай

Партенида

Леэна

Гомер

Бакхида

Старший раб

Эвфикл

Филокем

Богатый крестьянин

Галатея

Орест

Хор верующих, свита Ореста, рабыни, женщины Спарты

Народ

Галатею можно играть как переодетую Венеру

1. Гора Ида

Среди пожелтевших трав – Парис, тот самый пастух. Парис молод, ему не больше двадцати. Он хорош собой и неотразимо обаятелен. Одет в костюм обычного пастуха; его очарование таково, что ему идет все, что он носит. На голове, разумеется, соломенная шляпа. Входят три дамы-богини: Юнона, Минерва и Венера. Каждая из них очень красива. Юнона – пышная брюнетка в красном хитоне с золотой короной. Минерва – синеволосая красавица в синем наряде со шлемом, щитом и копьем. Венера – чувственная блондинка в белых развевающихся одеждах. За спиной Париса появляется Меркурий.

Меркурий. Не изумляйся, о Парис, но внемли воле небожителей. Я – Меркурий, посланец богов, а эти дамы тоже божественного происхождения. Юнона – жена Юпитера, Минерва – та, что в шлеме, а третья – Венера.

Парис. Хоть бы и так. Мне что за дело?

Меркурий Они поспорили, кто из них самая красивая, и ты должен уладить их спор.

Парис. Я?

Меркурий. Ты пастух, и, следовательно, у тебя нежное сердце. А поскольку ты сам очень хорош собой, дамы согласились подчиниться твоему приговору. Итак, Юпитер повелевает тебе взять это золотое яблоко (вылавливает его из воздуха) и вручить той, которую ты пожелаешь объявить самой красивой.

Парис. Исключено.

Меркурий. Ты отказываешься?

Парис. Категорически. Ведь если я объявлю одну из этих барышень самой красивой, я тем самым назову двух остальных уродливыми, и, приобретя одну приятельницу, наживу себе двух… неприятельниц.

Меркурий. Неужели тебе не случалось говорить девушке, что она красивее всех на свете?

Парис. Сто раз. Но не в присутствии других.

Меркурий. Не скандаль, мой любезный. Такова воля Юпитера. И хотя высокая миссия определенно таит в себе некоторые опасности, но столь же определенно сулит кое-какие выгоды.

Парис. Будь по-вашему.

Он берет яблоко и направляется к богиням. Пока Меркурий поет нижеследующие куплеты, Парис и дамы-небожительницы исполняют пантомиму.

Меркурий (берет с неба лиру, садится у рампы и поет)

 
На горе на Иде спорят
Три богини, ей-же-ей,
Кто из них, другим на горе,
Всех прекрасней и милей?
Эвоэ, мои богини,
Если юноша хорош,
Эвоэ, мои богини,
Для него на все пойдешь.
 

Парис подходит к богиням. Они начинают горячо убеждать его.

 
Вот он – юноша прелестный.
Пусть рассудит без помех.
От него услышать лестно,
Кто из трех прекрасней всех.
 

Парис

 
Что ж, –
 

Меркурий

 
…сказал судья суровый…
 

Парис

 
Будем вчестную играть.
Попрошу вас снять покровы.
 

Меркурий

 
Эвоэ, пришлось их снять.
 

Богини начинают разоблачаться. С невероятной быстротой на сцену опускается облако, на котором стоит ведомственная печать.

 
О-ля-ля, мои богини,
Тут Коринф или Париж?
О-ля-ля, мои богини,
Как пред вами устоишь?
 

Парис (выбегает из-за облака). Они слишком красивы. Столько красоты в один прием меня смущает. Может, лучше говорить с ними по очереди?

Облако уплывает. Богини снова одеты. Парис знаком подзывает Юнону.

Меркурий. Вот Юнона.

Юнона

 
Приз мне вручишь?
Щедро фрукт твой оплачу:
Царство в Азии получишь,
Если приз я получу.
 

Она предлагает Парису корону.

Меркурий

 
Эвоэ, мои богини,
Если юноша хорош,
Для него на все пойдешь.
Вот Минерва.
 

Минерва

 
Без сомненья,
Ты в постели царь и бог.
Хочешь первым быть в сраженьях?
Дай мне яблоко, дружок!
 

Она предлагает Парису свое копье.

Меркурий

 
Эвоэ, мои богини,
Если так герой хорош,
Для него на все пойдешь.
 

Но вот к Парису приближается Венера. Она обвивает руками его шею и что-то шепчет на ухо. Юнона и Минерва с оскорбленным видом отходят к рампе. Вместе с Меркурием они медленно и печально, как уличные певцы, поют последнюю строфу.

Меркурий, Юнона, Минерва

 
Коль Венере будешь другом,
В дар Елену пожелай,
Хоть давно ее супругом
Стал Месье де Менелай.
Эвоэ, мои богини,
Если юноша хорош,
Эвоэ, мои богини,
Для него на все пойдешь.
 

Парис падает на колени перед Венерой, вручает ей яблоко. Живая картина.

Занавес.

2. Большой храм Юпитера в Спарте

Перед воротами храма парадная лестница, белая и пустая. На ней лежат несколько букетов. Ворота открываются, из храма выходит Калхас, великий авгур. Величественная статуя Юпитера в глубине храма имеет с ним несомненное сходство.

Калхас (с отвращением глядя на лестницу). Цветы.

К храму спешит закутанная в черное старушенция, за ней семеро золотушных детей, они кладут на ступени букетики. Потом отступают назад и поют с придурковатой бодростью.

Хор верующих

 
Юпитер, мы к тебе с надеждой и мольбой
Пришли толпой.
И пусть никто-никто из храма не уйдет!
Веди нам счет.
Рыжебородый бог, ты наш небесный царь,
Все, что народ сберег, кладем на твой алтарь.
Они кладут поклоны и уходят.
 

Калхас (рычит). Филокем!

Филокем, храмовый служка, шаркая сандалиями, выходит из калитки. Он, в самом деле, обнищавший старик. Ясно, что уменьшение числа пожертвований на храм в первую очередь отразилось на его и без того маленьком жалованье.

Разумеется, он пытается бороться со своим положением, демонстрируя крайнюю неряшливость и нежелание работать, но он не принадлежит к числу тех, у кого есть основания любить этот мир.

(Рычит.) Убери этот хлам на склад.

У Калхаса римский профиль. Никто, в том числе и он сам, при виде его не подумал бы, что сан жреца Юпитера имеет нечто общее с религией. Он воинствующий реакционер, целеустремленный, гордый, самоуверенный, враждебный всякому чувству. Однако, от римского стоика его отличат то, что эти свойства не проникают до самой глубины его души. Для проявления достоинства ему необходимы достойные ситуации, для целомудрия – отсутствие искушений. Впрочем, автору неизвестно, обстояло ли дело иначе со стоиками. Филокем собирает дары, Калхас осматривает приношение: цветы, два голубя, маленькая головка сыра, немного фруктов.

Слишком много цветов. Слишком много. Ах, где вы, тучные годы изобилия? Где тельцы? Где овны?

Филокем. Верующие, великий авгур? Да ведь они все приносят жертвы Венере. Она приобрела огромную популярность с тех пор, как на горе Иде одержала верх над Юноной и Минервой и сама сделала эту историю достоянием гласности. Нельзя ли и нам пустить в ход какой-нибудь остроумный анекдот о Юпитере, чтобы вернуть ему популярность?

Калхас. Популярность? Ах ты, пес! Юпитеру – популярность? Юпитер не нуждается в популярности, он вызывает страх и трепет.

Филокем разочарованно уходит через калитку. Калхас вздыхает.

Но вызывает ли еще? Увы…

К храму приближается процессия паломников: богатый крестьянин из провинции в сопровождении рабов. Рабы тащат корзины с фруктами, горшки с медом, крупную дичь, вертела с птицей. По знаку хозяина все кладут это добро на землю.

Что я вижу? Клиенты. (Кричит.) Филокем!

Шаркая сандалиями, выходит Филокем. Калхас скрывается за колоннами. Крестьянин обращается к Филокему.

Крестьянин. Я на верном пути, господин? Это храм Юпитера?

Филокем. Ты сказал это, сын мой.

Крестьянин. Надеюсь, вы дадите мне точные сведения. Видите ли, я первый раз в Спарте, боюсь заблудиться.

Калхас (решает лично обслужить важного клиента). Не беспокойся, сын мой. Это храм великого Юпитера, а я сам – великий Калхас, его авгур.

Крестьянин. Слава Юпитеру, я попал правильно. В порту мне сказали, что к храму Венеры нужно идти прямо до храма Юпитера, и от него – третий храм по правой руке. (Рабам.) Идемте.

Рабы поднимают свою поклажу, уходят. Крестьянин радостно вскрикивает.

Верно, вон там. Вижу красный светильник. (Калхасу.) Премного вам обязан, сударь. (Уходит.).

Калхас. Великий боже, почему ты молчишь, глядя на все это непотребство?

Чудовищный удар грома.

Филокем Гром, великий авгур. Кузнец починил и принес наш гром.

Калхас. Наконец-то. По крайней мере, хоть что-то получим.

Кузнец Эвфикл тащит огромную медную тарелку, с помощью которой делается гром.

Вы заставили нас долго ждать, мастер.

Эвфикл. А куда спешить? Гром был обещан к последним сатурналиям, ну и вот он.

Калхас. Что ж, хорошо. Забери его, Филокем.

Дряхлый Филокем хватается за гром, пытаясь отобрать его у мускулистого кузнеца.

Эвфикл. Колоссальная работа, доложу я вам. Гром никуда не годился. Неужто вот он (указывает на Филокема) должен все время колотить по нему, как глухой?

Калхас. К сожалению, должен, мастер. Народ дичает. Сегодня они больше не слышат того, что еще вчера повергало их ниц.

Поднимает один из букетов и всучивает его кузнецу.

Вот вам за труды.

Эвфикл. Фиалки?

Калхас. Да. Мы сами не получаем ничего лучше.

Эвфикл (рассматривает букетик, лежащий на его огромной ладони, роняет его на землю, наступает на него ногой. Вытаскивает из заднего кармана штанов свиток). Счет.

Калхас. А куда спешить?

Эвфикл (сплевывает). Рассуждаете, как ремесленник.

Калхас. Сейчас не время торговаться. Отнесите гром в святилище и хорошенько опробуйте. (Всем своим видом дает понять, что очень занят.) Сегодня у меня очень напряженный день. Назначена встреча царей с великим ежегодным оракулом, а еще прежде состоится праздник Адониса, который по своей очаровательной прихоти соизволила учредить наша прелестная властительница… Я заплачу вам, как только выберу хоть одну свободную минуту.

Он исчезает в храме. Появляется Елена со своими девушками. Подыскать актрису на роль Елены сравнительно легко. В этой женщине самая нежная молодость должна сочетаться с чувственной зрелостью; она чрезвычайно умна, но мыслит совершенно по-женски; флегматична, но чувствительна; непревзойденно хороша собой и при этом обладает своеобразным шармом – большего от нее не требуется.

Девушки

 
Ах, погиб он смертью ужасной,
Любовник Венеры прекрасной.
Бог войны растерзал его тело,
И на розах кровь заалела.
 

Елена

 
Адонис, это крик разлуки,
Мы плачем вновь.
Нет горше, нет страшнее муки,
Ах, умерла, мертва любовь.
Процессия останавливается.
Мы страсть Венеры и страданье
Пришли почтить, пришли воспеть.
И в нас горел огонь желанья,
Увы, он перестал гореть.
О, пресветлая богиня,
О любовь, вернись!
Ибо жизнь есть любовь,
А любовь есть жизнь.
 

Девушки исчезают в храме. У входа в храм появляется Калхас. Он склоняется перед царицей, приглашая ее войти в храм. Но она удерживает его.

Елена. На одно слово, великий Авгур.

Калхас. Охотно, дочь Леды. Но жертвоприношение…

Елена. Жертвоприношение подождет. (Нерешительно.) Этот случай на горе Иде… Не хочу сказать, что я целый день о нем думаю, но я целый день не думаю о нем. Поймите, очень утомительно с утра до вечера не думать о некоторых вещах. Особенно перед сном… Говорят, Венера обещала этому пастуху любовь самой прекрасной в мире женщины? Это правда?

Калхас. Похоже, что так.

Елена. Кто бы это мог быть?

Калхас. Ваше величество никогда не простит мне, если я допущу, что…

Елена. … что это – я?

Калхас. Что это не вы, а другая особа.

Елена. Жестокие боги. Либо я – не самая красивая женщина в мире, либо – прелюбодейка. Снова оно.

Калхас. Что?

Елена. Роковое предназначение.

Калхас. А как же иначе. Обычные люди живут, а выдающиеся личности следуют своему предназначению.

Елена. Поверьте, я предпочла бы жизнь спокойной скромной гражданки, жены честного купца из Митилены. А вместо этого… Судите сами. В двенадцать лет меня похищает… как же его… Тезей, в четырнадцать… да вы знаете, всей Греции известно о моей бурной молодости. Наконец, после стольких крушений, я уверовала, что достигла, наконец, тихой пристани…

Калхас. Выйдя замуж за Менелая.

Елена. Он превосходный, порядочный человек. Я сделала все, чтобы его полюбить. Поверьте, мне, я действительно сделала все, чтобы его полюбить.

Калхас. И очень благоразумно поступили.

Елена. Когда моему приемному отцу Тиндарею пришлось срочно выдавать меня замуж, сколько же тогда было блестящих претендентов на мою руку. Филоктет, Идоменей, Патрокл, Одиссей, все знаменитые герои, непобедимые и прославленные, а Менелай был самым состоятельным из них.

Калхас. Ваше величество не должны недооценивать этого обстоятельства.

Елена. Разве я недооцениваю? Разве я не сделала все, чтобы полюбить этого превосходного человека? Но когда я слышу, что Венера обещала какому-то пастуху любовь самой прекрасной в мире женщины… Вы же сами говорите, что не исключено, что я и есть…

Калхас. Благородная душа властвует над всеми страстями.

Елена. Да, но как быть с роковым предназначеньем?

Калхас. Разумеется, предназначенье кое-что извиняет.

Елена. Но все равно меня осудят.

Калхас. Да.

Елена. И когда я прикажу пронести мои носилки по бульварам, подданные будут снимать шляпы, но едва повернусь к ним спиной, кто-нибудь из них закричит вслед: это не царица, а та еще птица.

Калхас. Чтобы избежать этого…

Елена. И в общем, этот подданный будет прав. Но разве здесь есть моя вина? Ведь я дочь птицы, кем же мне быть, как не птицей?

Веселая мелодия флейты.

Калхас. Войдем скорее в храм, благородная царица. Сюда идет принц Орест.

Елена. Мой племянник?

Калхас. Да, сын Агамемнона. А с ним две ученицы дионисийского театра и еще несколько весьма сомнительных особ.

Елена. Ужасно. Но вы не слишком браните его, не надо. Ведь он потомок старого греховодника Атрея, сказывается наследственность. Проклятие Атридов. Войдем в храм.

Калхас. Пожалуй, я подожду вашего племянника и задержу его здесь. Насколько я его знаю, он только и думает, как бы помешать священному обряду.

Елена (еще раз оглядывается). Гляди-ка, Партенида. Смело одевается эта Партенида. Только подобные женщины умеют одеваться с таким вкусом, смелостью. (Она кое-что изменяет в своем туалете, отвергает изменение, берет себя в руки, входит в храм.)

Появляется Орест, с ним Партенида и Леэна, несколько юношей из числа золотой молодежи Спарты, флейтистки, танцовщицы. Эти дети очень богаты и веселы. У нас нет оснований осуждать их за веселье. Позже они дадут нам повод предъявить к ним претензии. Но сейчас мы видим их дерзкими, радостными и настроенными оппозиционно.

Орест (зовет). Эй, Калхас! (Поет.)

 
Ах, тусоваться так прикольно
В баре, где кутит весь Коринф.
Очень пикантны
Весьма фривольны
Дамы из бара «Лабиринт».
К вашим услугам, как всегда,
Резвы и веселы, как дети.
 

Калхас

 
Милые дамы, вам не сюда,
Я храню свою добродетель.
 

Все

 
Обойди весь свет,
Лучше бара нет.
Дзинь-ля-ля, дзинь-ля-ля,
Ойя кефале, кефале, о-ля-ля!
 

Орест

 
Papa мой скуп, как всем известно,
Карманных денег не дает.
Но по счетам уплатит честно
Великий греческий народ.
Ах, Партенида и Леэна,
Я приглашаю вас на ужин.
 

Калхас

 
Отцу достойная он смена.
Вот речь не мальчика, но мужа.
 

Все

 
Обойди весь свет,
Лучше бара нет.
Дзинь-ля-ля, дзинь-ля-ля,
Ойя кефале, кефале, о-ля-ля!
 

Калхас, которого заставили танцевать со всеми, обессилено валится на лестницу. Его приводят в чувство красным вином, которое вливают ему в рот прямо из бурдюка.

Орест. Подумать только, Калхас! Какая неожиданная встреча! А мы как раз направлялись к тебе с визитом.

Калхас. В самом деле? Ну, это лишнее.

Орест. Я сопровождал этих дам из труппы Феспиды; мы оказались неподалеку от храма. «Здесь – говорю я, – живет мой друг Калхас». – «Знаменитый Калхас?» – изумляется Партенида. – «Он самый». – «Познакомь нас с ним», – предлагает Леэна. И тут мы замечаем вас. Я кричу: «Эй, Калхас!» Остальное вам известно. Милые дамы, вот человек, которого вы искали.

Партенида. Какой красивый мачо!

Леэна. Он превосходит мои самые смелые ожидания.

Калхас. Вы слишком любезны, сударыни, в самом деле.

Партенида. Послушайте, великий авгур, нам ужасно хочется принять участие в жертвоприношении.

Калхас. В жертвоприношении? Но это невозможно.

Леэна. Ваши возражения?

Калхас. Согласно традиции, только дамы света…

Орест. Дамы света?

Калхас. Да, милостивый государь.

Орест. Ни одна дама света не заслуживает этого звания больше, чем Партенида и Леэна.

Они известны всему свету.

Хихиканье.

Партенида. В сущности, это же наш праздник.

Калхас. Как так, милая дама?

Партенида. Сами подумайте, милый авгур. Праздник Адониса – это праздник Венеры, не правда ли?

Калхас. Да как вам сказать…

Орест. Не спорьте.

Вы хотите вашим праздником подорвать авторитет Венеры.

Калхас. В какой-то мере. Вспомните, принц, как началась эта история. Адонис конечно, был возлюбленным Венеры. Но бог Марс, обратившись в дикого вепря, растерзал его; отсюда обнадеживающая мораль.

Хихиканье.

Леэна (льстиво оказывая Калхасу весьма ощутимые знаки внимания).

Таково ваше искреннее мнение, милый Калхас?

Калхас (серьезно).

Более того, милое дитя. Это мое официальное мнение.

Партенида (так же, как Леэна).

А что вы думаете об этом как человек?

Калхас (слабея).

Как человек? Что за вопрос? Как человек, я, может быть…

Страшный гром.

Ну, в чем дело?

Из крошечного окошечка на фронтоне храма высовываются Эвфикл и Филокем.

Филокем. Мы пробуем гром.

Калхас. Так о чем, бишь, я? Как человек я, конечно, предан вашей владычице Венере не менее…

Страшный гром.

Калхас (рычит).

Что вы там делаете?

Филокем. Он работает.

Калхас. Я заметил. Он отбил у меня охоту продолжать беседу. Повторяю, сударыни, я не могу и не хочу допускать вас к участию в церемонии.

Орест. Не сердитесь, девочки. Не пускают, и не надо. Мало ли других храмов и других веселых домов, кроме храмов.

Напевая «дзинь-ля-ля», компания удаляется.

Калхас Как я ненавижу эту Венеру, Стикс ее поглоти! Я ее враг, тем более, что, не будь я ее врагом, у меня достало бы охоты быть ее другом. Вот шлюха! Блудница почище всех прочих. Она, видите ли, родилась из морской пены, тоже мне, семейные обстоятельства. У нее и матери-то нет! (Вспоминает о своих обязанностях.) Ах да, жертвоприношение!

Направляется в храм. Его окликает Парис, появившийся на сцене все еще под видом бедного пастуха.

Парис. Сударь.

Калхас. Что вам, любезный?

Парис. Я ищу великий храм.

Калхас. Венеры.

Парис. Как вы узнали?

Калхас. По вашей гладкой коже и большому носу и по тому, что вы пастух.

Парис. Вывод хороший, но неверный. Я ищу большой храм Юпитера.

Калхас. Большой? Не малый? Послушайте, любезный, у нас в портовом квартале есть несколько малых храмов. Там работают вполне солидно. Там вы получите все, что вам нужно: предсказание погоды, глистогонное для овец, любовный напиток. Так что, прошу прощения. Я очень занят, у меня жертвоприношение… (Хочет войти в храм.)

Парис. Жертвоприношение подождет.

Калхас сегодня уже слышал эти слова, произнесенные с той же аристократической интонацией, и в недоумении останавливается. Парис вынимает из кармана очень большую золотую монету, подкидывает ее вверх.

Я не беден.

Калхас. Ах, мой дорогой друг, это совсем другое дело. У вас есть золото, и вы хотите к Юпитеру. Что ж, это я.

Парис. Юпитер?

Калхас. Я Калхас, великий авгур Юпитера.

Парис. В таком случае, милостивый государь, вы тот, кого я ищу.

Калхас сияет. Но Парис продолжает.

Меня послала Венера.

Калхас. Венера? Ко мне?

Парис. Вы не получали письма от Венеры?

Калхас. Мы не состоим в переписке.

Парис. Странно. Голубка должна была опередить меня. Наверное, встретила по дороге своего возлюбленного. Видите ли, Венера дает поручения только влюбленным, что несколько осложняет организационную сторону дела.

Музыка. Он смотрит на небо и говорит обрадованно.

А, вот и она.

Калхас. Где?

Парис. Вон там. Маленькая точка, которая увеличивается на глазах.

Калхас. Это, по-видимому, воробей.

Парис. Или жаворонок?

Калхас. Пусть будет жаворонок.

Парис. Или иволга.

Калхас. Как вам угодно, может быть и иволга.

Парис. Но почему не голубка?

Калхас. Не голубка. Не желаю никаких голубок.

Голубка садится на палец Париса.

Парис. Вот она, моя голубка, а вот и письмо.

Он берет письмо из клюва голубки и протягивает его Калхасу. Голубка хлопает крыльями.

Калхас. Чего она хочет?

Парис. Она спрашивает, будет ли ответ. (Голубке.) Нет, ответа не будет.

Голубка улетает.

Парис (глядя ей вслед).

Смотри-ка, она летит в другом направлении. Ну конечно, еще одно поручение. У этой Венеры обширная переписка. (Калхасу, читающему письмо.) Так что она пишет?

Калхас (читает)

 
Явится скоро с власами златыми юноша в город.
Дорог он стал и любезен Пеннорожденной.
Судит о красоте он весьма непредубежденно.
Мы же в награду ему красавицу дать обещали.
Пусть познакомит Калхас его с царицей Еленой,
И к ложу ее проведет. Таков богини приказ.
 

(Он роняет письмо, вглядывается в Париса и говорит, подавленный роковой неизбежностью.)

Принц Парис.

Парис. Вы мне поможете?

Калхас. Следуйте за мной.

Парис. Полагаю, вы исполните приказ богини.

Калхас. Что все это означает? Почему она пишет мне, слуге Юпитера?

Парис. У вас большие связи при дворе. Вы исполните приказ?

Калхас. Но как я могу? Менелай – мой друг.

Парис. Так вы отказываетесь?

Калхас. Юпитер – главное божество, Венера – подчиненное…

Парис. Значит, нет.

Калхас. Однако же, милость великих не защищает нас от интриг посредственностей. Я подчиняюсь.

Парис ухмыляется.

Держитесь в тени храма. Я представлю вас царице. (Подходит к рампе и мрачно продолжает.) И сообщу царю о ваших грязных намерениях. (Вынимает табличку для письма, пишет, бормочет.) «Может похитить пастух овцу у рогатого волка…» Да, именно так. (Кричит.) Филокем! (Продолжает писать. Замечает, что Филокем не появляется. Кричит сердито.) Филокем!

У маленькой калитки храма Филокем передает корзину с цветами, пожертвованными сегодня утром, цветочнице Галатее. Галатея – очень миловидная, очень дерзкая девчонка из веселых кварталов Спарты. Филокем торгуется.

Филокем. Шесть оболов.

Галатея (дает ему пять маленьких медных монет). Пять.

Филокем (хнычет). Ты обещала шесть, а мне теперь некогда торговаться.

Галатея. Раз тебе некогда торговаться, Филокем, я даю пять.

Калхас. Филокем!

Филокем (с обиженным видом прячет пять оболов). Воистину, Галатея, ты мошенница.

Галатея, помахивая корзинкой, уходит. Филокем направляется к Калхасу.

Парис (от нечего делать стряхивает с одежды дорожную пыль; приблизившись к цели, он раздумывает, будет ли стоить овчинка выделки.). Что-то должно же в ней быть. Возможно, у нее красивые ступни. Или маленькие уши. И даже если в ней нет ничего, у нее есть определенная репутация, и, завоевав ее, я завоюю мир! О Венера!

Ворота храма отворяются. Во главе процессии юных дев появляется Елена. Она замечает Париса, живописно облокотившегося на колонну; не в силах оторвать от него взгляда, она останавливается, пропуская процессию вперед.

Елена. Калхас!

Калхас (подходит к ней). Царица?

Елена. Кто этот красивый молодой человек?

Калхас. Чужеземец.

Елена

 
Все тайна в нем, в нем все секрет,
И незнаком он мне.
Но, право же, его портрет
Видала я во сне.
 

Калхас. Как, царица, стихи?

Елена. Не знаю. А я говорила стихами?

Калхас. Несомненно.

Елена. Странно. Говорила стихами, сама того не замечая. Но кто же он?

Калхас. Пастух.

Елена. Пастух! (Но недаром же она женщина и царица. Она берет себя в руки и говорит вполне небрежным тоном.) Что ж, если он всего-навсего пастух, то неопасен. Оставьте нас, дорогой авгур, мне пришел в голову невинный каприз немного поболтать с этим пастухом, который бесспорно хорош собой.

Калхас. Как Венере… то есть как вашему величеству будет угодно. (Удаляется, бормоча про себя.) Но, мои милые, хоть я сам и заварил всю эту кашу, я сумею испортить вам аппетит. (Уходит в храм.)

Елена (про себя). Почему я в таком смятенье? Мне кажется, произошло нечто роковое. О, мое предназначенье!

Парис (про себя). Это и есть та женщина, которая должна полюбить меня? Но я сам ее люблю. О, богиня Венера, такого уговора не было.

Елена (с трудом). Прелестный молодой человек…

Парис. Принцесса.

Елена (про себя). Я едва ворочаю языком. Язык бунтует против моей воли и слушается только сердца. (Парису.) Прелестный молодой человек, кто вы?

Парис. Пастух.

Елена (про себя). О боги! Снова надо нести какую-нибудь чепуху. (Парису.) Где же ваше стадо, пастух?

Парис. Где-то там. В горах.

Елена. Почему вы его оставили?

Парис. Принцесса, сегодня состоится публичное толкование оракула Юпитера. Я тоже хочу попробовать свои силы, ибо питаю надежду отличиться.

Елена. Своей красотой?

Парис. Своим умом.

Елена (находит, наконец, манеру держаться. Эта небрежная снисходительная манера светской дамы позволяет ей продолжать разговор.). Не следует забывать о вашей красоте. Я не стала бы возвращаться к этой теме, не будь вы пастухом. Но в вашем случае это не имеет значения. Вы очень красивы.

Парис. О Венера!

Елена. Давайте посмотрим. (Делает ему знак. Парис становится на плоский пустой цоколь, словно предназначенная для него статуя.) Очень красивая внешность. Нежные глаза. Обернитесь. Теперь повернитесь в профиль. Какая непринужденность! Я не нахожу в нем никаких недостатков. Теперь взгляните направо. Немного поднимите голову. Не открывайте рта. Восхитительно.

Парис. О Венера!

Елена. Не открывайте рта. (Рассматривает его долго и пристально.) Не могу оторвать от него взгляда. Меня тянет к нему, как на канате. О предназначение! В каком невыразимо приятном облике ты явилось на этот раз! Сколько силы в этой слабости! Если я немедленно не удалюсь, то в следующую секунду брошусь ему на шею.

Бросается ему на шею. Издалека слышна музыка марша. Елена высвобождается из его объятий, снова становится царицей.

Милостивый государь, меня призывают дела государственной важности.

Парис. Я еще увижу вас?

Елена. Может быть.

Калхас (появляется). Царица, оракул Юпитера.

Елена. Прежде чем занять свое место на троне, мне нужно немного подкраситься.

Она вместе с Калхасом исчезает в храме, Парис уходит. Отовсюду стекается народ Спарты, заполняет площадь перед храмом, поет.

Хор

 
Под музыку на колесницах
Должны герои появиться.
 

Эвфикл

 
Трубы играют
Доспехи бряцают
Эй, народ, посторонись!
 

Группа во главе с Галатеей

 
Ждет вся наша компания,
Что кто-нибудь нечаянно
Ухнет с телеги вниз.
 

Между тем приносят троны и ставят на лестнице храма. На площадь, стоя на боевых колесницах, торжественно въезжают цари; благородными конями правят возничие. Колесницы останавливаются, цари поют свои куплеты и сходят на землю, колесницы проезжают дальше. Первыми на колеснице для двойни появляются два Аякса, драчуны и забияки низкого пошиба, комические персонажи, как Геракл из комедии.

Аяксы

 
Мы два железных дуба
Аяксы раз и два
 

Возничие (делают указующий жест, исполненный идиотизма)

 
Да, Аяксы раз и два.
 

Аяксы

 
Нам только драки любы,
Нас различишь едва.
Горды мы силой грубой,
К чему нам голова?
 

За ними выступает Ахилл, благородный герой. Он хорошо и богато вооружен, это профессиональный милитарист.

Ахилл

 
Я смерти не боюсь,
Я – герой Ахилл.
 

Возничие

 
Он – герой Ахилл.
 

Ахилл

 
От крови весь дымлюсь,
Всех я победил.
На двор лишь соберусь, –
Уж город сокрушил.
Я смерти не боюсь,
Я – герой Ахилл.
 

Теперь появляется Менелай, одна из тех трагических фигур, которые опередили свое время. Родись он на 3000 лет позже, из него вышел бы образцовый страховой агент. Ему и тогда бы наставили рога, но он не был бы повинен в том, что из-за него разразилась мировая война.

Менелай

 
Несчастье мужей законных –
Красивая жена.
 

Возничие

 
Красивая жена.
 

Менелай

 
Я уж в летах преклонных,
Увы, молода она!
Не знал я ночей бессонных,
Теперь я не знаю сна.
Несчастье мужей законных –
Красивая жена.
 

Наконец появляется царь царей Агамемнон. Он большой политик, сильно позолоченный и исполненный величия. Его манеры свидетельствуют о гордости и достоинстве.

Агамемнон

 
Себя называть не желаю.
Я – Агамемнон.
Все греки узнают, я знаю,
Мой баритон.
Царей трепетать заставляю,
Слово мое – закон.
Еще раз всем повторяю:
Я – Агамемнон.
 

Агамемнон направляется к самому высокому трону. Прочие цари уже заняли свои места. Входит Елена и садится на трон рядом с Менелаем. Среди народа Орест со своей компанией. К нему приближается Калхас, указывает свободное место на трибуне.

Калхас. Займите ваше место, принц.

Орест. О нет! Мое место – среди простого народа.

Калхас. Какая скромность!

Орест. Рара́ поручил мне награждать аплодисментами его ораторский талант. Кто-то же должен это делать.

Агамемнон. Все собрались?

Орест. Браво.

Агамемнон. Слишком рано, мой мальчик, слишком рано. (По-деловому.) Собрание открыто. Предоставляю слово Менелаю.

Менелай. Ты предоставил мне слово, брат. Благодарю и уступаю его тебе.

Орест (Партениде и Леэне). Это слабо, признаю, но вы послушайте рара́.

Агамемнон. Цари и народы Греции! Сегодня мы собрались, дабы внимать оракулу великого Юпитера. Предсказания оракула исполнены непогрешимой мудрости, если понять их правильно. Они всегда исполняются. И мы всегда правильно их понимали, когда они исполнялись; их так же легко понять после того, как они исполнятся, как невозможно понять до того. Ныне мы постановили ввести в высшей степени смелое новшество: хотим попытаться понять предсказание оракула до того, как оно сбудется.

Народ. А-а-а!

Агамемнон. Для этого нам, разумеется, понадобится определенное свойство… Как бишь, оно…

Орест (подсказывает). Ум.

Агамемнон. Вот такое дело. У нас есть сильные мужчины. Я – сильный, вспыльчивый Ахилл – сильный, и два Аякса тоже, даже Менелай, если угодно… Но чего у нас нет, так это людей с умом.

Галатея. Правильно! Правильно!

Агамемнон. Греция глупеет.

Галатея. Правильно! Правильно!

Орест (Партениде.) Зачем ему клака, когда он говорит так доходчиво?

Агамемнон. Я замечаю в толпе Партениду и Леэну. К сожалению, возвышенный характер торжества не позволяет мне предоставить им слово. Какой вопрос я задал бы им, если бы мог задать им вопрос? Что ж, я спросил бы их, поскольку они хорошо знакомы со многими влиятельными людьми, знают ли они людей с умом?

Партенида и Леэна хихикают.

Я уверен в их ответе. У нас есть: цари, полководцы, жрецы, владельцы рудников, плантаторы, купцы, поэты, философы, писатели, кто угодно, но людей с умом нет.

Народ. Правильно! Правильно!

Агамемнон (с удовольствием принимает овацию, продолжает). И все же, клянусь бессмертными богами, должны же они где-то быть. В других-то странах они есть. Даже у восточных варваров есть. Я утверждаю: они есть и у нас, и мы должны их обнаружить.

Орест. Золотые слова.

Агамемнон. Итак, мы открываем олимпиаду ума. Приз – лавровый венок из рук царицы. Каждый, кто чувствует в себе силы истолковать безошибочный текст бога – ибо текст безошибочен, лишь толкователи могут заблуждаться, – имеет право свободно высказаться. Цари, поэты, пастухи…