Текст книги "Духовный мир животных"

Коллективный интеллект

У насекомых, ведущих общественный образ жизни, наблюдается разделение труда. Ученые уже давно используют такое понятие, как «суперорганизм», в котором каждая особь является лишь частью чего-то большего. В лесу типичными представителями этого феномена являются рыжие лесные муравьи. Они строят гигантские муравейники. Самый большой, который я видел на своем участке, имел в диаметре пять метров. Внутри обычно находится несколько самок, называемых королевами. Они откладывают яйца и заботятся о поддержании численности муравейника. Их обслуживают рабочие муравьи, которых может насчитываться до миллиона. Последняя социальная каста – это крылатые самцы, которые вылетают из муравейника вместе с королевами для спаривания, после чего погибают. Рабочие муравьи живут до шести лет, что необычно долго для насекомых. Однако королевы значительно превосходят их в этом, так как способны жить до двадцати пяти лет. Муравьям требуется много солнца для поддержания рабочей температуры в муравейнике, поэтому они селятся преимущественно в хорошо освещенных хвойных лесах.

Лесные муравьи получили широкое распространение в Центральной Европе, так как здесь имеются большие посадки сосен и елей, что расширяет их жизненное пространство. То, что муравьи находятся под охраной, объясняется не их редкостью, а тем, что они выполняют функцию «лесной полиции», помогая лесникам избавляться от вредителей типа короеда и различных гусениц. Правда, самих муравьев эта репутация не волнует ни в малейшей степени. Наряду с вредными они поедают и полезных насекомых, в том числе и очень редкие защищенные виды. Наше разделение животных на вредных и полезных им неизвестно. Однако это ничуть не умаляет того восхищения, которые люди испытывают, глядя на муравьиное царство.

Пчелы, их родственницы, ведут схожий образ жизни, который изучен особенно хорошо. Им тоже свойственно строгое разделение труда, предопределенное от рождения. Их матка вырастает из самой обычной личинки, но если все остальные личинки вскармливаются смесью нектара и пыльцы, то привилегированная, из которой появится царствующая особа, получает особую смесь – пчелиное маточное молочко, или «королевское желе». Оно изготавливается в специальных железах рабочих пчел. Если обычные личинки превращаются во взрослое насекомое за 21 день, то турбодиета матки позволяет ей оформиться уже на 16-й день. Она покидает свое место жительства только один раз в жизни. Это ее свадебный полет, в ходе которого она спаривается с самцами (трутнями). После возвращения в улей она всю оставшуюся жизнь (от четырех до пяти лет) каждый день откладывает до двух тысяч яиц, делая короткий перерыв лишь на зиму. Рабочие же пчелы непрерывно трудятся всю свою короткую жизнь. В первые дни после появления на свет они заботятся о личинках, через полторы недели начинают заниматься складированием нектара и его превращением в мед и только спустя три недели им разрешают вылет в поля и луга, где они на протяжении еще трех недель собирают нектар. После этого они умирают. Лишь зимующие пчелы, которые в холодное время года образуют тесный рой вокруг матки, имеют возможность пожить чуть дольше. У трутней только одна задача – оплодотворить матку. Поскольку это происходит один раз в жизни, да и то выпадает на долю далеко не каждого, они большую часть времени лениво слоняются по улью.

Таким образом, вся жизнь до мельчайших проявлений запрограммирована заранее. Пчелы внутри улья обмениваются информацией об источниках нектара и о расстоянии до них с помощью танцев. Они перерабатывают нектар в мед, добавляя в него секрет своих желез и высушивая затем полученную смесь на своих крошечных язычках. Они выделяют вместо пота воск и искусно формируют из него соты. Хотя ученые отдают должное этим достижениям, но такой крошечный мозг, по их мнению, не может достичь высших форм мышления, поэтому все заговорили о «суперорганизме», а его когнитивные способности назвали коллективным интеллектом. В таком организме все особи демонстрируют такую степень сотрудничества, что достижения каждой из них можно рассматривать как работу клеток одного большого организма. Если каждая конкретная особь не обладает сознанием, то совокупность их реакций на стимулы окружающего мира можно расценивать как проявление интеллекта. Индивидуум при этом лишается каких бы то ни было индивидуальных черт и становится кирпичиком, частью большой мозаики. Не зря профессиональные пчеловоды говорят о пчелином рое как о едином существе.

Но маленьким летающим насекомым абсолютно безразлично, что мы о них думаем. А с тех пор, как я держу пчел, все больше понимаю, что наши взгляды ошибочны. В этих маленьких головках происходит значительно больше, чем мы полагали. Например, пчелы способны распознавать людей. Того, кто им досаждает, они атакуют, а тот, кто оставляет их в покое, может подойти значительно ближе. Профессор Свободного университета Берлина Рандольф Менцель обнаружил еще более поразительные вещи: молодые пчелы, впервые покидающие улей, пользуются солнцем как своеобразным компасом. С его помощью они создают мысленную карту окружающей местности и запоминают маршруты полетов. Короче говоря, они имеют представление о том, как выглядит мир вокруг них, что во многом похоже на людей, так как у нас в голове тоже есть подобные карты. Но и это еще не все. С помощью движений брюшка во время танцев рабочие пчелы, возвращаясь в улей, сообщают остальным о направлении и расстоянии до источника пищи, например рапсового поля, а также о том, насколько оно богато нектаром. Рандольф Менцель и его сотрудники убрали источник нектара. Разочарованные пчелы ни с чем вернулись назад и запросили у других рабочих пчел данные о новых координатах. Однако исследователи убрали и второй источник. Пчелы опять вернулись с пустыми руками. Но Менцель заметил еще кое-что. Некоторые пчелы все же попробовали еще раз слетать к первому источнику, а заметив, что там по-прежнему пусто, напрямик полетели ко второму. Как у них это получилось? Из танца они могли узнать только направление и расстояние от улья до второго источника. Единственное объяснение может заключаться в том, что пчелы осмыслили информацию о втором источнике и поняли, как его найти, находясь у первого. Можно также сказать, что они вспомнили, подумали и вывели новую информацию из старой. И коллективный интеллект тут ни при чем. Эти мысли родились в их собственных маленьких головках. И не только эти. Пчела, планируя будущее и размышляя о тех вещах, которых она не видела, осознает себя как существо. Как говорит Рандольф Менцель, «пчела знает, что она собой представляет». И ей для этого не нужен целый рой.

Задние мысли

Если уж даже пчелы понимают, кто они такие, и планируют свое будущее, то что тогда говорить о птицах и млекопитающих? Наблюдая за животными, я все время задаю себе вопрос, осознают ли они в принципе значение своих действий. Непрофессионалу – а я, несмотря на то что уже долго занимаюсь этой темой, все же остаюсь любителем – это трудно определить. Я хочу не просто читать результаты исследований, а на собственном опыте понимать, как мыслит то или иное животное. Возможно, вы сочтете, что я замахнулся слишком высоко, потому что нам трудно даже понять, как мыслят люди. Но однажды во время завтрака дети помогли мне понять, что я, пусть и на какой-то миг, все же соприкоснулся с чем-то подобным.

Я рассказывал им о вороне, которая каждое утро поджидала нас возле места для выгула лошадей. Птица вместе с еще несколькими сородичами постоянно находилась где-то поблизости. Очевидно, это была ее территория. Поскольку у нас, к сожалению, все еще разрешают стрелять по воронам, эти умные птицы опасаются людей и обычно держат дистанцию в добрую сотню метров. Но эта группа ворон со временем привыкла к нам и считала тридцать метров вполне допустимым расстоянием – за исключением одной, которая стала чуть ли не ручной. В удачные дни она подпускала нас даже на пять метров, и это не могло не трогать. Мы разговаривали с ней, и она каждый раз получала немного зерна, которое мы клали на балку возле ворот конюшни. Ага, корм! Ну разумеется, привязанность вороны объяснялась не просто доверчивостью или любопытством. Она знала, что с нашим появлением ей обязательно что-то перепадет. Тем не менее мы каждый день радовались ей, хотя и не слишком обольщались на этот счет. В тот день, о котором идет речь, мне удалось сделать наблюдение, которое поначалу показалось просто забавным. Дело было в декабре, луг раскис от продолжавшихся целую неделю дождей, и при каждом шаге из-под резиновых сапог вылетали брызги грязи. Такие прогулки не доставляют удовольствия, особенно когда дождь вместе с боковым ветром хлещут по лицу. Но, так или иначе, лошадей надо кормить. Они ждут свой завтрак, да и немного движения на свежем воздухе не повредит. Чтобы молодая кобыла сразу же не принялась за порцию старой, мне приходится всегда ждать и при необходимости вмешиваться, если Бриджи решит угоститься в стойле у Ципи. Обычно достаточно одного моего присутствия, чтобы она вела себя прилично. А пока лошади завтракают, у меня есть время понаблюдать за местностью. Или за вороной.

Тем утром она прилетела из ближайшего леска, так как наверняка уже давно заметила мою оранжево-зеленую куртку и белое ведро для корма в руках. Но вместо того, чтобы сразу лететь к своему наблюдательному пункту – столбу неподалеку от загона, – она уселась прямо на землю метрах в двадцати от меня. Мне сразу бросилось в глаза то, что у нее в клюве что-то есть. Теперь я разглядел: это был желудь. Ворона пыталась спрятать лакомство. Она проковыряла клювом ямку в земле, засунула в нее желудь и сверху прикрыла пучком травы. Маскировка была превосходной. И тут ворона повернулась ко мне. Неужели она пыталась понять, наблюдал ли я за ней? Она сразу же достала желудь из тайника и начала копать ямку в другом месте. Одну? Да нет, несколько. И возле каждой делала вид, что прячет желудь. Наконец желудь исчез в последней ямке. Птица явно была довольна. Ведь она потратила столько сил, чтобы меня обмануть. Только теперь она подлетела и уселась на балку, чтобы поклевать зерна.

Но когда я рассказал эту историю за завтраком, дети сказали, что это прекрасный пример планирования будущего. Только тут до меня дошел весь смысл происшедшего! Я-то просто веселился, глядя, как птица прячет от меня свой корм, а ведь на моих глазах происходила демонстрация глубокого интеллекта. Да, птица пыталась понять, видел ли я, где она спрятала желудь, и старалась ввести меня в заблуждение. Но при этом она думала еще кое о чем. Желудок вороны имеет ограниченную вместимость. Если бы она съела желудь, то, наверное, утолила бы голод. Но ей хотелось еще и зерна. Со съеденным желудем в желудке вороне пришлось бы прятать множество зерен, а это слишком утомительно. Поэтому она решила для начала припрятать желудь, а уж потом наполнить желудок зерном, после чего полетела к своим товарищам на соседний луг. Я уверен, что за желудем она вернулась немного позже. Ворона прекрасно распланировала время и оптимально использовала имеющийся корм. Для этого ей нужно было подумать о будущем. А для меня данный эпизод стал замечательным стимулом, чтобы впредь еще тщательнее обдумывать все, что я увидел. Кто знает, возможно, и вы сталкивались с чем-то подобным и теперь задним числом можете разгадать, что происходило в действительности.

Немного математики

В своей книге «Тайная жизнь деревьев» я писал о том, что деревья умеют считать. Они отмечают, сколько весной было дней, в которые температура поднималась выше двадцати градусов, и только по достижении определенного количества у них начинают распускаться почки. Логично предположить, что уж если на это способны растения, то животные и подавно. Люди уже давно мечтают о том, чтобы так и было. Не раз появлялись сообщения о неких чудо-животных вроде «умного Ганса». Этот жеребец знал буквы, умел читать и считать. Так, во всяком случае, уверял его владелец Вильгельм фон Остен. В 1904 году берлинская публика валом валила, чтобы поглядеть на него. Комиссия из Института психологии подтвердила наличие у животного способностей, но не нашла им объяснений. В конце концов мошенничество все же было раскрыто. Все дело было в еле заметных движениях головы хозяина, на которые реагировал умный Ганс. Как только фон Остен оказывался вне поля зрения жеребца, его способности тут же улетучивались.

К концу XX века накопилось достаточное количество достоверных фактов, которые подтверждали умение считать у многих видов животных. Правда, речь в большинстве случаев шла о корме и сравнении большего или меньшего его количества. Я считаю, что для животных это слишком банально. Если животное из меньшего и большего количества еды выбирает большее, то разве это не является неизбежным следствием эволюции? Намного интереснее вопрос, умеют ли они считать по-настоящему.

Возможно, приблизиться к ответу помогут наши козы. В данном случае на них обратил внимание не я, а мой сын, который попытался понять, что происходит в голове у Берли, Флокке и Вито. Когда мы отправились в отпуск, Тобиас взял на себя заботу о нашем маленьком Ноевом ковчеге. Обычно козы получали небольшую порцию зерна в полдень, и это было для них главным событием дня. Едва завидев нас, они с жадными глазами неслись за угощением. А вот утром и вечером, когда мы кормили только лошадей, стоявших тут же, на лугу, они нас практически не замечали.

Тобиас начал кормить животных в соответствии со своим ритмом жизни, причем каждый день в разное время. Бывало так, что козы получали свою порцию зерна уже под вечер, а лошади – вообще поздно вечером. Но, независимо от времени дня, Берли и ее семейство с громким блеянием неслись к нему только при втором появлении на лугу. Выходит, что козы умеют считать? Вообще-то от зерна они бы никогда не отказались, но теперь требовали его в необычное время дня. Понимали ли они, что угощение причитается им только в том случае, когда Тобиас появляется на лугу второй раз за день? Если бы это был просто голод, они бы клянчили корм каждый раз, как кто-то из членов семьи показывается в поле зрения. Но козы делали это только один раз за день, неизменно выбирая среднее из трех посещений.

А как обстоят дела с подобными проявлениями интеллекта у других братьев наших меньших? То, что птицы семейства врановых не уступают в этом отношении человекообразным обезьянам, уже никого не удивляет. Поэтому давайте обратимся к голубям. Эти птицы заполонили наши города, и я соглашусь, что нет ничего хорошего в том, чтобы, стоя на платформе вокзала, получить кляксу помета на новый пиджак, как это недавно случилось со мной. Но вряд ли голуби заслужили распространившееся в последнее время название «летучих крыс». То, что они прочно обосновались в пешеходных зонах городов, объясняется их интеллектом. Профессор Рурского университета в Бохуме Онур Гюнтюркюн рассказывает о поразительных вещах. Его коллега тренировал голубей распознавать картинки с абстрактными узорами. После тренировки птицы могли различать ни много ни мало 725 различных изображений, причем расклассифицированных на «хорошие» и «плохие». Картинки предъявлялись им попарно. Если они выбирали хорошую, то получали корм, а если тыкали клювом в плохую, то им не просто не давали угощения, но и вдобавок выключали свет (чего голуби терпеть не могут). В результате птицы стали выбирать только хорошие изображения. Контрольные эксперименты показали, что обошлось без жульничества и птицы действительно выучили все изображения наизусть.

Еще один пример математических способностей продемонстрировала наша собака Макси. В данном случае речь шла о чувстве времени. Ночью она всегда крепко и спокойно спала, но незадолго до половины седьмого просыпалась и начинала тихонько скулить, приглашая меня на прогулку. Почему в 6:30? Потому, что в это время всегда звенел будильник и вся семья просыпалась, чтобы, позавтракав, отправиться на учебу и работу. У Макси были, похоже, хорошие внутренние часы, которые, однако, всегда спешили на пять минут. С ней мы могли бы вполне сэкономить на будильнике. Но в выходные дни все было иначе. Будильник был выключен, и мы могли выспаться. Причем все. По субботам и воскресеньям Макси не будила нас и даже спала дольше, чем мы. Это прекрасное доказательство того, что собаки умеют считать. Конечно, вы можете возразить, что животное просто замечало изменения в нашем поведении и видело, что по выходным мы не собираемся вставать. Но это исключено, потому что в рабочие дни Макси всегда будила нас еще до срабатывания будильника, когда все спали, а вот в выходные вела себя по-другому. Почему она по этим дням не просыпалась и тоже спала дольше обычного, мы так и не поняли.

Просто ради развлечения

Могут ли животные развлекаться? Просто совершать действия, которые не имеют определенного смысла, но доставляют радость? Для меня это важный вопрос, потому что он помогает понять, испытывают ли животные положительные эмоции только при выполнении каких-то важных задач, служащих сохранению их вида (например, секс как средство продолжения рода). Если бы это было так, то радость и счастье стали бы фактором поощрения, побочным продуктом выполнения программы, обусловленной инстинктами. Мы же, в отличие от животных, способны вызвать в себе положительные эмоции одним только воспоминанием о приятном моменте. Мы сами можем доставлять себе радость, и одним из средств для этого являются развлечения на досуге, например отпуск, проведенный на море, или катание на лыжах в Альпах. Можно ли считать это нашей исключительной особенностью, отличающей нас от животных?

Сразу же приходят в голову вороны, катающиеся на санках по наклонной крыше. Известное видео из интернета демонстрирует птицу этого вида, которая затаскивает к коньку крыши крышку от банки, запрыгивает на нее и съезжает вниз по скату Доехав донизу, она повторяет все сначала. В чем смысл? Непонятно. Неужели она просто развлекается? В этом смысле мы ничем не отличаемся от нее, съезжая с холма на прикрепленных к ногам устройствах из дерева или пластика.

Зачем ворона тратит энергию на деятельность, которая не приносит ей никакой пользы? Ведь суровая эволюция требует отказываться от бесполезных поступков и исключает из гонки всех, кто не способен действовать эффективно. Но люди уже давно отказались подчиняться этому непреложному закону, потому что располагают избытком энергии (во всяком случае, в развитых государствах), который можно использовать для развлечений. Почему бы не поступить так же умной птице, которая запасла на зиму достаточное количество корма и теперь может часть калорий использовать для игр? Очевидно, вороны тоже способны расходовать избыточные ресурсы на развлечения, не имеющие смысла, и получать от этого удовольствие.

А что с собаками и кошками? Все, у кого дома есть эти животные, могут рассказать об их склонности к играм. Наша Макси любила, чтобы ее догоняли и ловили. Понимая, что может бегать намного быстрее меня, она всегда давала мне шанс, чтобы игра не становилась слишком скучной. Она бегала вокруг меня широкими кругами и время от времени бросалась ко мне, но прежде, чем я успевал ее схватить, резко меняла направление. Было видно, как ей нравится такое развлечение. Я до сих пор с удовольствием вспоминаю то время. Но все же мне хотелось бы иметь другие примеры, которые могли бы послужить доказательством склонности животных к играм, совершенно бессмысленным с точки зрения целесообразности. Ведь Макси могла делать это, чтобы укрепить наши отношения. Любые игры внутри группы животных служат средством укрепления социальных связей и таким образом отвечают эволюционным целям. Вкладываемая в них энергия способствует возникновению прочных отношений, которые способны противостоять внешним угрозам.

Давайте вновь обратимся к воронам. Не раз сообщалось, что они любят дразнить собак. Для этого они подкрадываются сзади и щиплют животное за хвост. Разумеется, собака слишком неповоротлива, чтобы развернуться и схватить птицу, а та через некоторое время вновь начинает игру. Здесь уже не может быть речи об укреплении социальных связей. Также нельзя сказать, что птицы тренируют какие-то способности, так как в их обязательный репертуар не входит уворачивание от собак, стоящих к ним задом. Похоже, здесь дело совсем в другом: ворона способна поставить себя на место собаки. Она видит, что та злится от собственной неповоротливости, и эта реакция веселит птицу. Как доказывают видео из интернета, такие случаи далеко не редки.