Текст книги "Федор. Сказка о жизни. Записано Вальтером"

И вдруг Федора осенило. Этот легкий, как пух молодого воробушка голос.

Она здесь. Она пришла ко мне.

Наконец-то! Я уж испугалась, что ты полностью и безвозвратно превратился в этого лихого пернатого. А ну-ка, сядь, пожалуйста, снова на ветку, чтобы я смогла получше рассмотреть тебя!

Федор занял указанное место.

Безымянная, я не ожидал услышать русскую речь.

Одно мгновение царила тишина.

Тебе, как новичку, простительно. Я всегда говорю на языке страны, которую посещаю. Он определяет способность донести мысли и волнения души до окружающих. Общаясь, люди познают друг друга и себя.

А вот насколько твои выкрутасы и нарушения всех правил простительны – об этом мы поговорим.

Федор перестал качаться на ветке. Нарушения?

Полет на вертолете прошлым летом. Случай на льду. Хождение по снам. Театр «У Тополя». Предотвращение ухода Марии. А вчера – спасение в институте. Может, мне еще пару примеров привести?

Воробей беспокойно переступил с ноги на ногу.

Покраснеть тебе не удастся. Это даже у большинства людей больше не получается. Ставить свою миссию под вопрос, вытворяя глупости, тебе точно не в плюс. Кроме того, ты прекрасно знаешь правило – не вмешиваться в жизнь людей! Ты – мои глаза и уши! Этим о твоей задаче все сказано!

Синева в глазах Василия колыхнулась, и свежий ветерок унес обдающий их, подымающийся от земли смрад.

Но ведь им нужна помощь! Федор не мог спокойно усидеть на месте и перебрался на подоконник.

Дети мои могут только сами себе помочь! Для этого им все дано. Я вдохнула в них разум и коснулась их души во имя единения женского и мужского в божественном – в любви. В самом прекрасном и бескорыстном чувстве, на которое способен человек. Любовь одна есть смысл жизни и мать привязанности и счастья в этом мире. И нет ничего более высокого и значимого!

Они идут по страдному пути познания, чтобы повзрослеть и встать на ноги, опознав в себе божество и зверя и навсегда укротив последнего. Осознать и приручить сексуальность было бы большим шагом к успеху замысла. К сожалению, далеко не у всех вдохновленное мною прижилось с установленным природой.

Зная о продиктованных природой стремлениях самки вдохновлять любовь и дарить жизнь, физически более сильный, но слегка притупленный тестостероном в чувственных восприятиях самец посчитал нужным ограничить доступность самки для других самцов, дабы она вынашивала гарантированно исключительно его семя и потомство. Сначала он добивался этого силой, а затем, подучившись письму, еще и словом. Чтобы придать слову силу, далеко превосходящую физическую, он назвал его божьим и увековечил в писаниях, ставших основой веры и религии.

А чтобы самка не вздумала тоже что-либо писать, самец решил оставить ее на возможно долгое время темной и необразованной. Тем более, что образование влечет за собой просвещение и свободное мышление и, открывая двери диспуту, усугубляет осложнением взаимоотношений с самкой тяжесть возложенной самцом на свои плечи ноши защитника и кормильца.

Не будем уходить далеко во время. Начал он с Лилит, первой жены Адама. Утверждая, что женщина и мужчина равны, она не желала подчиняться мужу и бежала от него, за что была превращена в ночную дьяволицу, убивающую детей и издевающуюся над мужчинами в их снах, в мать демонов и бесов.

Затем Бог создал из ребра Адама вторую жену, добрую и послушную Еву. Ей тоже не повезло. Она оказалась виновной в изгнании из Эдемского сада и, в наказание, навсегда подчиненной мужу.

Дорогой Ки, я никого, никогда, ни из какого сада не изгоняла. Мои дети все еще живут в саду и могут его сделать вновь таким, каким он некогда был. Если успеют.

Пишущий самец не был глуп и понимал, что если уж писать от имени Бога, то не только о том, как подчинить себе Еву – дарящую жизнь, но и о том, как жить. Надо отдать ему должное, писал он в стремлении к лучшему, и в трудах его есть приемлемые правила человеческого общежития. Но многие из его слов божьих до того неоднозначны, что позволяют излагать их по ситуации, целесообразности или согласно устоявшейся традиции.

И во всем написанном явно не хватало любви.

Мар и я родила мальчика. Повзрослев, он говорил людям о чувстве, стоящем выше божества. Те из них, кто умеет слушать, будут слышать Его голос всегда.

И тут писари внесли неточность – на этот раз в слово Сына моего.

Вслушайся! Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всей крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.

С определением «ближнего» у них до сих пор неразбериха. Но, если вспомнить «ближнего» из 10-ой заповеди христианства, то он точно не самка. Более того, любимую жену Сына записали в блудницы.

Один раз – как говорит твоя красноволосая любимица – я подтолкнула их в бочок.

И познала человеческую боль. Боль, нанесенную зверем.

Зверь питается традициями, замешанными на религии, вечной куртизанке господствующих. Там, где присутствует зверь, нет разума и любви, а только стремление к власти над ближним. Там даже нет ответа на вопрос: Власть над кем и зачем? Темнота, приходящая с этой властью, сродни той в душе стремящегося к ней. Ведь выход во власть и удержание ее означают насилие. Выйти в нее значит поступиться любовью и заболеть душой.

Взор ищет будущее. Невозможно идти спиной вперед, руководствуясь правилами прошедшего. Из прошлого в путь нужно взять созданное прекрасное, как подтверждение своих возможностей, и память о причинах страдания, как напоминание о своем несовершенстве.

На Земле нет ничего более разумного, чем обустройство жизни живущих на ней.

Женщина и мужчина созданы друг для друга, и не только в смысле совместимости половых органов. И они знают об этом, пройдя совместно бесконечно долгий путь. Им осталось осознать, что им известно друг о друге все. Им смолоду нужно научиться открывать свои души не только любви, но и любимым, и смотреть на жизнь глазами тех, кого любишь. Умение дарить себя – это высшая степень откровения и правды.

В этом мире нет ничего более святого, чем создание условий для развития души. Только глядя в нее и познавая божество и зверя, можно полюбить себя, преодолеть зверя и без предвзятости дарить внимание, понимание и наконец любовь.

А для этого людям необходимо время, свободное от забот о телесном существовании. И мир уже сегодня в состоянии дать им это время.

А если они не справятся?

Тогда им придется идти по Долине одиночества. Не в сад, так в ад. Земной, созданный ими самими. У них всегда была возможность выбора.

А как же с религией? Федор снова перебрался на ветку.

Ты знаешь, нужно уметь прощать. Как-никак, а в основах своих религия всегда взывала к лучшему в человеке. У нее достаточно опыта и знаний, чтобы совместно с наукой посвятить себя душе человеческой. Она способна изъять из тысячелетий ценное и написать новое. Ее храмы – прекрасные места уединения и созерцания божественного в человеке. Ее место в жизни будет оправдано, если она не просто начнет говорить, когда нельзя молчать, а кричать, когда понадобится.

Ну а вера – это дело личное.

А что же с бессмертием души?

Об этом отдельный разговор. Один человек написал: еще немного, одно мгновение покоя на крыльях ветра, и другая женщина меня родит.

Одно тебе скажу: те, кто перечит слову моему, – неизлечимые оптимисты.

Я рада тому, как мои дети взрослеют. Но они переступили порог природы не готовыми к этому, не осознав себя и последствий своих действий. Им следует поспешить. Старшие должны позаботиться о младших, подавая пример, достойный подражания. А вожаками они должны выбрать лучших, способных смотреть в будущее.

Мне пора. На другом берегу Течения Жизни – люди называют его Гольфстримом – дела совсем плохи. Придется как-то донести до «избранных», быть поаккуратней с Картинками и с утратившим смысл профитом.

Ты знаешь, как уходить.

* * *

Мощные крылья ветра уносили его.

Он еще раз оглянулся и увидел Василия, жадно терзающего тело воробья.

Федор, по имени Ки, уходил из Жизни, ожидая большего от нее.

Надо еще заглянуть к Вальтеру!