Текст книги "Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина"

Согласитесь, что доверия к информации маршала, изложенной в официальном письме министру обороны, должно быть чуть больше, чем к рассказам Сирожи, уже удивившего нас полетом над Пенемюнде.

Вы еще не начали подозревать, что Сирожа в 1942 году на Кавказе не был? Следовательно, ни в каких радистских войсках начальником рации при Сергее Матвеевиче Штеменко не служил и вся его боевая биография, с большой долей вероятности, является вымыслом.

Согласитесь, описание заброски на Пенемюнде через Иран, в котором отважные немцы-антифашисты за пару месяцев походя вскрыли всю немецкую агентурную сеть, – такого крутого сюжета даже в бондиане найти невозможно.

Пребывание с отцом на Кавказе, во время которого сынка Берии не замечали в упор полковники и генералы, хотя он постоянно с рацией под ногами путался, – это тоже из области нереального. Ну не мог не знать Штеменко, что с ним во всех операциях участвует сын самого наркома НКВД! Сам бы не догадался поинтересоваться, кто этот красивый грузинский юноша, мелькающий в его свите, так вестовые подсказали бы.

Рассказы о том, как Сталин во время Тегерана и Ялты советовался с юным лейтенантом… Я откашляюсь.

Таким образом, вся героическая фронтовая биография Серго Лаврентьевича Берии, мало того что не имеет никаких документальных подтверждений, даже свидетелей нет, которые видели его в форме лейтенанта хотя бы в глубоком тылу. По крайней мере, нет свидетелей, которые оставили такие свидетельства. А все, что С. Берия сам рассказал, – даже для комикса использовать нельзя.

Продолжение боевого пути сына наркома НКВД, уже курсанта Академии связи, выглядит после этого совсем не по-приключенчески, но, ради полноты картины, поглядим:

«Военные знают, что учеба в академии или военном училище предполагает непременную стажировку в войсках. В условиях же военного времени нас ждала фронтовая стажировка. Летом сорок четвертого всех нас, слушателей Ленинградской электротехнической академии, направили на фронт в распоряжение армейских групп. Нам предстояла стажировка в подразделениях связи батальонов, полков, дивизий, армий. Но судьба распорядилась иначе. Некоторым из нас довелось оказаться за линией фронта. А дело было так. В Словакии возникла чрезвычайная ситуация. Как и в Варшаве, англичане устроили там восстание. Цель – все та же: освободительное движение, частично находившееся под влиянием англичан, противопоставить наступающим частям Красной армии. Наши союзники таким образом пытались сделать там то, что не удалось достичь Черчиллю на Тегеранской конференции, – отрезать нас от стран Восточной Европы. Предполагалось, что с помощью таких превентивных восстаний удастся ослабить влияние на население частей генерала Л. Свободы, наступавших вместе с нашими войсками, а впоследствии ввести своих людей в правительство.

Какие-то словацкие части входили и в состав вермахта, но это были охранные, вспомогательные подразделения. Скажем, к боевой авиации немцы их не допускали, и словаки летали на транспортных машинах. Вспомнил об этом вот почему. Когда наша группа базировалась во Львове, а прошло всего несколько дней после освобождения города, на местный аэродром без предупреждения приземлилась целая словацкая авиадивизия. К счастью, ни одна машина от нашей противовоздушной обороны не пострадала. Уже тогда мы поняли, как относятся словаки к Красной армии. Наши симпатии к ним возросли еще больше, когда мы оказались на их земле.

Наши части еще даже не приступили к штурму карпатских перевалов, а Словацкое восстание началось. Для его подавления немцы подготовили несколько дивизий, в том числе две танковые, и начали сжимать кольцо. Надо было спасать этих людей. В одну из групп, предназначенных для заброски в тыл врага, был направлен и я, тогда капитан.

Народ у нас подобрался серьезный. Все имели достаточный опыт прыжков с парашютом, прошли специальную подготовку, большинство уже успело поработать в глубоком немецком тылу. Кроме спасения людей этим специальным диверсионным группам предстояло захватить и удерживать карпатские перевалы, помогая нашим частям.

Кроме операторов, двух солдат, физически очень крепких ребят, в нашу группу включили, например, двух офицеров-пограничников. Оба – майоры. Отлично владели любым оружием, приемами рукопашного боя.

Меня назначили начальником радиостанции, которая должна была поддерживать постоянную связь с Генеральным штабом и с остальными группами, заброшенными в Словакию».

Вот фронтовая судьба у человека была! Все по тылам да по тылам по вражеским с радиостанцией, с разведчиками и диверсантами! Учили-учили его в академии на командира-связиста, отправили на фронт стажироваться в этой должности, но судьба-злодейка послала с парашютом за спиной начальником радиостанции словакам помогать.

Мне кажется, если бы война чуть дольше продлилась, то пришлось бы сыну Берии десантироваться над Берлином, заменять попавшую в гестапо и потом вывезенную Штирлицем в Швейцарию радистку Кэт.

Теперь, когда мы разобрались с творцами биографии «лучшего менеджера XX века» и с основным источником, который они использовали, можно перейти и к самому Лаврентию Павловичу.

Только еще маленький штришок к биографии сына «последнего рыцаря Сталина».

7 сентября 2012 года в «Московском комсомольце» было опубликовано интервью с бывшей женой Серго Берии, Марфой Пешковой. Вполне доброжелательное к сыну Берии, кстати. Вот что Марфа рассказала о причинах их развода. Уже в то время, когда Сирожа страшно страдал от репрессий в Свердловске, после расстрела отца, к нему в гости приехала жена, и вот жена описала в интервью ситуацию:

«Когда я однажды приехала из Москвы и мы с Серго вышли погулять, вдруг появляется разъяренная девица, которая идет прямо на нас и кричит ему: «Ты с кем?» Я ничего понять не могу. Он стоит красный, молчит. Я пролепетала: «Я – жена!» Она ему кричит: «Ты же мне паспорт показывал, что ты не женат!» И действительно, у него в новом паспорте штампа не было. Ему дали фамилию матери Гегечкори и отчество Алексеевич».

Зря разведчика Сирожу обучали методам конспирации в разведшколе – никакого толку. Хорошо, что к Штирлицу его не забросили, моментально и сам провалился бы, и нашего резидента подставил бы.

Но каков проказник? И кто ж его таким воспитал, интересно?

Глава 4
Сын гор

Опять же, не примите название главы за иронию в адрес Лаврентия Павловича. Не в его адрес это. Как я уже писал, скудость биографических сведений подвигла авторов бериеады почти на литературный подвиг. Из ничего практически сотворить почти образ Прометея – близко к подвигу.

Применялись самые изощренные приемы, например такой: «Горы тоже что-то дали Берии. Ведь он в полном смысле слова был сыном гор. А горы способны создать характер гордый, независимый, широкий и мудрый. Горец знает, что мир, окруженный горами, не тесен – как может показаться на первый взгляд. Потрудись, взойди на вершину, и тебе откроются захватывающие перспективы, ты будешь видеть далеко и видеть многое. Но все это – лишь после немалых усилий» (Кремлев С. Берия. Лучший менеджер XX века).

Так это всего лишь Кавказские горы! А вы только представьте себе, какие гиганты мысли и духа живут в Гималаях! Там-то вершинки повыше. Мне, родившемуся среди невысоких дальневосточных сопок, обидно на судьбу, так обделившую меня возможностью развития, лишив воспитательного влияния горной местности. О жителях русской равнины я уже и не говорю. Никогда вам не дотянуться до горцев, приземленные вы люди.

Мы же попробуем чуть-чуть угол зрения на жизнь Берии изменить, с кавказских вершин спустимся на нашу русскую равнину и попробуем рассмотреть ее с такого ракурса.

Вы думаете, что если я принялся разбираться с мифами о Берии, то и в его биографии буду искать грязные женские трусы, пахнущие калом, как это описано в «Московской саге» В. Аксенова? Бросьте. 13 лет на виду у Сталина человек с явными патологическими наклонностями продержаться не смог бы. Ничего такого в биографии Лаврентия Павловича и близко быть не могло.

У меня сложилось впечатление, что сам Берия старался свою биографию, особенно дореволюционную и первых лет после революции, не особо афишировать.

А может, и не старался. Просто там нечего было афишировать. Поэтому ему самому приходилось свое прошлое иногда и приукрашивать, чтобы оно выглядело хоть более-менее достойно на фоне таких титанов, как Молотов, Каганович, Ворошилов. По большому счету, судить о биографии Берии возможно будет объективно только после того, как станут доступны материалы его уголовного дела, к которому наверняка приобщены изъятые у него документы о его рождении, образовании, характеристики и переписка.

Те, кто создавал миф о Берии, пользовались в основном его автобиографией, изложенной в письме с просьбой отпустить с чекистской работы продолжить образование, и воспоминаниями сына.

Сам Лаврентий Павлович о родителях и своем детстве в автобиографии немногословен: «Родился я 17 марта 1899 г. в селе Мерхеули (в 15 верстах от города Сухума) в бедной крестьянской семье. Ввиду того, что мое обучение было в тягость родителям, будучи еще учеником Сухумского городского училища, я готовил учеников младших классов, помогая таким образом семье, и это продолжалось с перерывами до 1915 г. В 1915 г. я переехал в Баку; с этого момента и начинается моя самостоятельная жизнь. Уже с этих пор, учась в техническом училище, я имею на своем обеспечении старуху мать, глухонемую сестру и племянницу 5 лет».

Вот я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы к личности Берии относиться как можно спокойнее, без откровенного глумления. Но… Зачем-то свою мать, которая прожила еще почти сорок лет после 1915 года, он назвал старухой. Чтобы показать, как ему было тяжело тянуть на себе всю свою семью, какое у него детство было бедное и трудное, а в 16 лет уже он кормильцем стал?

Такое впечатление, что Лаврентий немного был не в курсе, как жили в бедных крестьянских семьях. Он бедность с чем-то другим перепутал. Особенно это бросается в глаза, когда открываешь книгу его сына, там странности валом валятся друг на друга:

«Своего деда по отцу Павле я помню смутно. Остались в памяти черная дедова бурка, башлык, да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайно трудолюбивом и деятельном.

В родной Мингрелии жизнь его не сложилась. В Абхазию он вынужден был перебраться из-за преследований жандармов. Насколько я знаю, связано это было с крестьянскими выступлениями. Горное село Мерхеули, хоть и находилось в Абхазии, было мингрельским. Видимо, этим и объяснялся выбор деда».

Смотрите, какой-то мингрельский мужик участвовал в крестьянских выступлениях (хоть бы какая конкретика сохранилась в семейной памяти Берии? Поместье княжеское сожгли или просто морды друг другу набили?), его начали прессовать за это жандармы, и этот мингрельский мужик сбежал от жандармов в Абхазию. И те его не стали догонять, коней поворотили и вернулись в Мингрелию. Верите этому? Вон Ворошилов примерно в эти же годы только небольшую забастовку на заводе провел, так его жандармское управление в Петербурге на учет взяло, и он несколько лет вообще ни на какую работу устроиться не мог, по всему промышленному югу России на него ориентировки стояли. А тут целое крестьянское выступление – и так легко Павле отделался.

Дальше еще одна несуразность: «Бабушка, Марта Джакели, хотя и состояла в каком-то родстве с Дадиани, владельцем Мингрелии, тоже была очень бедной женщиной. Первый муж ее умер, и она, имея сына и дочь, вышла замуж за Павле. Тем и закончилась его холостяцкая жизнь. Знаю по рассказам самой бабушки Марты, что покорил ее крестьянин Павле храбростью и красотой».

Ничего не напрягает? Конечно, Серго Лаврентьевич на старости лет, когда стал писать мемуары, кажется, немного умом тронулся. Перепутал времена и эпохи. Если бы он написал, что его бабушка познакомилась с дедушкой в ночном клубе за барной стойкой, то текст выглядел бы не более странным.

Абхазская деревня конца XIX века. «Очень бедная женщина». Вдова. С двумя детьми. Выбирает себе мужа покрасивее и похрабрее. Бу-га-га!

Да будь Марта Джакели такая же красивая, как и Тамара Гвердцители, но в ту историческую эпоху к ней, к бедной вдове с двумя детьми, Павле Берия, даже если бы он был не очень храбрый и совсем некрасивый, мог посвататься… никогда не мог и ни при каких условиях.

В этой жизни все бывает, но чудеса в жизни одного человека не происходят непрерывной чередой. Сначала он от жандармов смог убежать за соседнюю речку, и они его не стали дальше преследовать, потом он покорил красотой и храбростью бедную вдову с двумя детьми. Это для семейных преданий еще может сойти, но за реальные факты – увольте.

Самое вероятное, Марта Джакели, оставшись без мужа, имела определенное состояние. Не богатство, конечно, но такое, которое позволяло с этим приданым найти мужа. Причем не вдовца, а ранее не женатого, бездетного мужчину. То есть семья родителей Л.П. Берии к бедным крестьянам при таком раскладе относиться не могла. И что здесь криминального? Да ничего! Вон Г.М. Маленков вообще из дворян. А Скрябин-Молотов?!

Но только в семействе Берия зачем-то все прибеднялись…

Ну а Елена Анатольевна Прудникова прибедняться своему кумиру помогла: «Что такое бедная крестьянская семья в Грузии – разговор особый. Это совсем не то, что называют бедностью в наше время, и даже не то, что называлось бедностью в России того времени. До революции, например, крестьянская семья могла считаться бедной, но при том иметь лошадь, или корову, или даже и то и другое. А в Грузии тех лет у половины крестьянских хозяйств вообще не было скота. Сам Лаврентий Берия не любил вспоминать детство, но сохранился рассказ его жены о том, в какой обстановке выросла она. В нескольких строчках содержится картина яркая и точная – что такое бедность в Грузии начала XX века. «…Отец мой имел в собственном владении два гектара земли, деревянный дом из трех комнат, под крышей которого постоянно стояли деревянные чаны на случай дождя. Не было рабочего скота, не было коровы и даже домашней птицы, т. к. не хватало кукурузы, собранной с этого клочка земли, даже для людей в семье; мясо или кружку молока я видела только в большие праздники, а сахар я первый раз в жизни попробовала в возрасте одиннадцати лет… Отец мой, в моей памяти, будучи уже совсем стариком, целый день босый и раздетый лил пот на этот небольшой участок земли…»

Конечно, сам Лаврентий не любил вспоминать детство, но, во-первых, я едва на стуле усидел, когда впервые прочитал вышеприведенный отрывок из книги «Берия – последний рыцарь Сталина». Бедные грузины! Но только какое отношение бедность семьи Гегечкори имеет к бедности семьи Берия?

И конечно, грузинская бедность была не такой, какой она была вообще в России. «Мама окончила сельскую школу в мингрельской деревне, затем гимназию» (Берия С.Л. Мой отец Лаврентий Берия).

Уж простите, Елена Анатольевна, но вы либо не умны, либо нагло врете. Вы же тоже книгу сына Берии читали, да и цитировали из письма Нино Маленкову и Хрущеву, в котором она описывала суровые тяготы жизни гимназистки!

Как-то девочка из бедной крестьянской семьи и – гимназистка… Что-то нескладно получилось у самой Нино Гегечкори, когда она писала о своем детстве.

В Российской империи того времени гимназическое образование для мужчин было доступным далеко не для всех слоев даже среднего класса. Средний класс отдавал своих сыновей в реальные училища. Но уж для девочек гимназия! Так мы дойдем и до того, что в Смольном дочки бедных крестьянок учились.

Но давайте еще раз слово Елене Анатольевне предоставим: «Очень рано начал работать – как только смог зарабатывать первые копейки. Еще в Сухуми бегал по урокам, писал для неграмотных и не владеющих русским языком письма и прошения, чуть позже летние месяца проводил на заработках в нефтяной компании Нобеля. А когда перебрался в Баку, мать и сестра последовали за ним – и это дает дополнительные основания думать, что Марта к тому времени окончательно разошлась с мужем. Вскоре на их попечении каким-то образом оказалась и маленькая Сусанна, дочь сына Марты от первого брака. Трудно сейчас сказать, как немолодая женщина и учащийся-подросток ухитрялись прокормить такое семейство, чем они жили, но ясно одно: в материальном отношении Берии приходилось куда хуже, чем тому же Джугашвили в этом возрасте, хотя и тот был бедняком из бедняков – будущий Сталин, по крайней мере, жил один. А как говорят в народе, «одна голова не бедна».

Это называется – «трамвай прибыл на конечную остановку». Дальше ехать некуда. Портрет страдальца от царского режима маслом и в полный рост.

Оказывается, хуже, чем Лаврентий Павлович, в Грузии никто не жил. Даже Сталин на его фоне жировал.

На самом деле, разумеется, ничего трагического в биографии юного Берии не было. Способный мальчик. Надежда родителей. Родители люди небогатые, но и не такие бедные, как родители Кагановича или Ворошилова, к примеру, старались сыну дать образование, какое только позволяли средства. Средств хватило на реальное училище.

Дальше парень поступил уже в Бакинское техническое училище. Его окончание позволяло выбиться из крестьянского сословия, точнее, думаю, из мещанского сословия, подняться сразу на несколько ступенек по социальной лестнице. Поэтому родители и напрягались. Сын-кормилец рос.

Вроде бы ничего же в этом не было плохого. Если бы не стремление самих Берий казаться большими пролетариями, чем они были на самом деле. И если бы не стремление наших историков-бериеманов изобразить страдания молодого Вертера, то есть Берии, так, чтобы читатели умилялись и слезами сочувствия заливались.

Такая же картина с революционной биографией. Вот что писал сам Лаврентий Павлович: «В том же 1915 г. начинается впервые и мое участие в партийной жизни, тогда еще в зачаточной форме. В октябре этого года нами – группой учащихся Бакинского технического училища – был организован нелегальный марксистский кружок, куда вошли учащиеся из других учебных заведений. Кружок просуществовал до февраля 1917 г. В этом кружке я состоял казначеем. Мотивами создания кружка были: организация учащихся, взаимно материальная поддержка и самообразование в марксистском духе (чтение рефератов), разбор книг, получаемых от рабочих организаций, и прочее. Одновременно был избран старостой своего класса (нелегально). В марте 1917 г. я совместно с тов. В. Егоровым, Пуховичем, Аванесовым и еще одним товарищем (фамилию не помню) организовываем ячейку РСДРП (большевиков), где я состою членом бюро…»

Один из первых исследователей биографии Берия А. Топтыгин заподозрил, что Лаврентий Павлович в карьеристских целях придумал какую-то ячейку РСДРП(б), чтобы большевистский стаж с дооктябрьского периода исчислялся, но его опровергает Елена Анатольевна: «Помилуй бог, какая выдумка! Какая карьера! Это в 1923 году-то, когда все в стране стоит вверх дном и вообще непонятно, какого рода власть сформируется из этого месива! Представьте: двадцатичетырехлетний Лаврентий сидит и просчитывает: «А напишу-ка я в автобиографии, что уже шесть лет среди большевиков. Авось они победят – о-го-го, кем я могу стать…» Сие, знаете ли, картинка совсем из других времен, и не надо путать развитой социализм с военным коммунизмом».

Нет, если я до этого только подозревал, что Прудникова крашеная блондинка, то теперь в этом абсолютно уверен.

Елена Анатольевна, ну какой такой военный коммунизм в 1923 году, если уже два года как НЭП идет?! Вы с какой полки головкой вниз упали? И чего там стоит в стране в 1923 году вверх дном и кому еще непонятно, какая власть формируется? Уже третий год как нашествие Антанты отбили, уже год как СССР образован, а Прудникова все никак не может понять – какая власть в стране формируется. Сформирована уже власть. Нормальная. Большевистская. Начался этап мирного строительства в стране. Самое время делать карьеры.

Подарите кто-нибудь Елене Анатольевне нормальный школьный учебник по новейшей истории России. А то так и проживет в звании историка-публициста, азбуки не зная…

Но если вы думаете, что среди гомо сапиенсов блондинки – самые глупые существа, то я должен вас разочаровать.

Я сейчас про Юрия Игнатьевича Мухина. Еще один сбрендивший на Берии. Он то заявление-автобиографию Лаврентия Павловича, куски из которого я цитировал, в своей книге «Убийство Сталина и Берии» привел полностью, предварив его такими словами: «Лаврентию Берия на момент написания этого документа было всего 24 года. Но он уже (по занимаемой должности) был не менее чем генерал-лейтенант (генеральские звания ввели в СССР в конце 30-х). И он просит. То, что он просит, ему настолько нужно, что он пишет не просто заявление, а всю свою биографию, чтобы показать, насколько он хороший и заслуженный. Он всеми силами старается убедить того, кого он просит, чтобы ему обязательно предоставили просимое».

Назвать должность заместителя председателя ЧК Грузии генеральской, конечно, можно. Но в 1923 году чекистам для генеральского форсу не только лампасов на кожаных штанах не хватало. Юрий Игнатьевич, который старательно из своего героя лепил альтруиста-созидателя, сделал из заявления-автобиографии такой вывод: «Как видите, Берия ни в грош не ценил свою генеральскую должность, плевать хотел на «государственные перспективы», которые открывались перед ним, совсем еще молодым человеком. Он хотел учиться! Он хотел стать студентом, а затем инженером-строителем. Не нужна была ему власть, он был творцом, он хотел строить и любоваться творениями своих рук».

Вот что правда, то правда, при Ф.Э. Дзержинском и еще очень долго после него «генеральские должности» в ЧК ценились настолько мало, что туда народ шел по приказу партии. В это сейчас даже почти невозможно поверить, но были времена, когда в самую главную спецслужбу государства народ категорически не хотел идти добровольно и туда направлялись коммунисты по путевкам. Вот оттуда, кстати, довольно приличный процент еврейства среди чекистов. Не потому, что они были самыми лучшими коммунистами. А потому, что большинство русских коммунистов были из рабочих. И эти коммунисты-рабочие могли отмазаться от командирования в ЧК тем, что они на заводе нужны. А еврею-коммунисту отмазаться было невозможно. Среди евреев-коммунистов рабочих было мало.

А служба в ЧК в материальном плане была незавидной. Кожанку на складе еще могли выдать и наган с кобурой. Но оклады – мизерные, пайки – не выше рабочего. Особняков и дач генеральских не полагалось. Штат сотрудников – маленький, а контрреволюции – полно было, поэтому работали сутками без выходных. Плюс – бандитские пули. В воспоминаниях знаменитого полярника Папанина есть интересный момент. Папанин был комендантом Крымской ЧК, они выявили у себя двух коллег, которые присвоили часть реквизированного барахла. Своих шлепнули из маузеров безжалостно.

Так что те, кто имел такую возможность… Черт! Да Юрий Игнатьевич тоже, как и Прудникова, «забыл», что в 1923 году, когда Берия писал заявление, на дворе в полном разгаре был НЭП, восстанавливалась промышленность, нужны были специалисты и советская власть им платила высоченные оклады. Улавливаете это? Понимаете, почему чекист с «генеральской» должности рвался бросить карьеру и идти в студенты? Нет, я не утверждаю. Но если человек в качестве революционного подвига приводит избрание его нелегальным старостой класса, то поневоле начинаешь внимательней вчитываться в строки автобиографии.

«В июне 1917 г. я в качестве техника-практиканта поступил в гидротехническую организацию армии румынского фронта и выезжаю с последней в Одессу, оттуда в Румынию, где работаю в лесном отряде села Негуляшты. Одновременно являюсь выборным от рабочих и солдат председателем отрядного комитета и делегатом от отряда, часто бываю на районных съездах представителей районов в Пашкани (Румыния). На этой работе я остаюсь до конца 1917 г. и в начале 1918 г., по приезде в Баку, продолжаю усиленным темпом работу в техническом училище, быстро наверстывая пропущенное».

То есть валяйся ты в канаве, эта революция и большевистская партия, Берия продолжил «усиленным темпом работу в техническом училище». Нелегальным старостой, что ли? Или учеба – как подвиг, работа усиленным темпом? Вот есть люди, которые ничего наполовину делать не могут, даже на занятия в школу идут, сурово насупив брови, с песней «Смело, товарищи, в ногу…». А в это время ровесник Лаврентия Павловича Георгий Маленков, его будущий коллега по работе в правительстве, уже комиссарит на фронте в стрелковом полку, между прочим.

«В январе 1918 г. поступил в Бакинской совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, работая здесь в секретариате Совета сотрудником, выполняя всю текущую работу, и этой работе отдаю немало энергии и сил… меня ЦК РКП затребовал из армии и назначил управляющим делами ЦК Азербайджана. На этой должности я остаюсь до октября 1920 г., после чего Центральным Комитетом назначен был ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Эту работу я и товарищ Саркис (председатель комиссии) проводили в ударном порядке вплоть до ликвидации комиссии (февраль 1921 г.)».

«Отдаю немало энергии», «в ударном темпе» – скромность из товарища Лаврентия брызжет яркими лучами. Примечательно, что в то время, когда идет катавасия гражданской войны, член большевистской партии Л.П. Берия ухитряется закончить училище и даже поступить в институт. Правда, Азербайджанский ЦК его через две недели отозвал из института и заставил пойти работать в ЧК. Тяга к образованию и строительству – это хорошо, конечно, но для кого он собирался что-то строить в то время, если еще проанглийские марионетки властвовали на Кавказе? Для обывателя в стремлении получить образование любой ценой в самые опасные годы для советской власти нет ничего зазорного, но не для члена революционной партии. Не напрасно прокурор Руденко приобщил это заявление с автобиографией к материалам уголовного дела, характеризует оно члена КПСС Л.П. Берию весьма красноречиво.

Так как история не сохранила фактов какого-либо участия молодого Берии в становлении советской власти на Кавказе, то нынешним бериефилам пришлось в книгах описывать весь процесс борьбы с интервенцией и внутренней контрреволюцией в том регионе, тонко намекая, что Лаврентий Павлович не мог в этой борьбе не участвовать, вот примерно так, как это сделал С. Кремлев, описывая одну из важных боевых операций, и прилепил к этому описанию такой вывод: «Нет никаких сведений о том или ином участии молодого Берии в разработке и проведении операции в Энзели. Но не знать о ней он не мог и наверняка усвоил ее уроки, тем более что поучиться здесь будущему чекисту было чему».

Ну а что такого? Правда? После этого уже и дневники Берии вполне можно сочинить. Но у доверчивого читателя в результате этих литературных ухищрений формируется мнение, что молодой Берия и установил у себя на родине советскую власть и всех белых гадов там победили под его чутким руководством.

Я еще не думал писать эту книгу, готовил только для своего блога серию постов о Берии, собирал информацию, просматривая сборник документов «Политбюро и дело Берия» под редакцией О.Б. Мазохина, и наткнулся на то, что вы не сможете найти ни в одной книги бериеады:

«Секретно товарищу Хрущеву Н.С.

21 октября 1919 года в Сухуми были арестованы и преданы военно-полевому суду за участие в вооруженном восстании солдаты 2-го пехотного полка Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая, Н. Нозадзе и Л. Берия.

9 июля 1920 года полномочный представитель РСФСР в Грузии С.М. Киров обратился с нотой к министру иностранных дел грузинского меньшевистского правительства и на основании ст. 10 договора между Россией и Грузией потребовал освобождения из Кутаисской тюрьмы Николая Нозадзе, Ноя Тодуа, Георгия Чубинидзе, Баграта Цомая и Лаврентия Берия, осужденных военно-полевым судом к каторжным работам за участие в вооруженном выступлении в октябре 1919 года.

Используя этот документ, Меркулов в книге «Верный сын партии Ленина – Сталина», изданной в 1940 году в Тбилиси, безусловно с ведома Берия, фальсифицировал исторические факты и ложно утверждал, что С.М. Киров принимал деятельные меры к освобождению Л.П. Берия из Кутаисской тюрьмы.

В настоящее время документально установлено, что в ноте С.М. Кирова от 9 июля 1920 года за № 327 упоминается не Л.П. Берия, а Лаврентий Игнатьевич Берия – солдат второго пехотного полка, который подвергался аресту вместе с солдатами этой же части Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая и Н. Нозадзе.

Следственные документы на солдат Л.И. Берия и других хранятся в делах 421 и 424 фонда 142 Центрального государственного архива Октябрьской революции ГССР. Эти данные нами получены после осуждения Берия.

Р. Руденко

20 января 1954 г.».

Генеральный прокурор только один момент еще упустил, про С.М. Кирова и освобождение из тюрьмы Берия писал и в автобиографии: «В Тифлисе меня арестовывают вместе с Центральным комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания освобождают всех с предложением в 3-дневный срок покинуть Грузию. Однако мне удается остаться, поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР к товарищу Кирову, к тому времени приехавшему в город Тифлис. В мае 1920 г. я выезжаю в Баку в регистрод за получением директив в связи с заключением мирного договора с Грузией, но на обратном пути в Тифлис меня арестовывают по телеграмме Ноя Рамишвили и доставляют в Тифлис, откуда, несмотря на хлопоты товарища Кирова, направляют в Кутаисскую тюрьму. Июнь и июль месяцы 1920 г. я нахожусь в заключении, только после четырех с половиной дней голодовки, объявленной политзаключенными, меня этапным порядком высылают в Азербайджан».

Думаю, что у самого последнего тугодума почти моментально в голове сверкнет: кто-то состряпал для Лаврентия Павловича легенду, добавив в биографию эпизод нахождения в Кутаисской тюрьме и освобождение из нее при содействии С.М. Кирова. Но добавленный эпизод подозрительно удлиняет биографию, поэтому что-то из нее удаляют. А вот – что? Это загадка. И кажется, разгадать ее уже невозможно, но все же в свете этого документа работа Л.П. Берии в мусаватистской разведке, о которой он сам же писал, но в том плане, что он туда был внедрен от социалистической партии Гуммет: «Осенью того же 1919 г. от партии Гуммет поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 г., после убийства товарища Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне», – вызывает уже подозрение, что не совсем необоснованно его обвинили именно в том, что он был агентом мусаватистов, которых англичане контролировали более, чем полностью.