Текст книги "Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина"

На самом деле вы можете себе представить, чтобы вор-карманник под следствием орал в камере: менты – козлы, прокурор – сука?! А на допросе следователя называл легавой падлой?! И судью прямо в зале суда бараном?!

Конечно, среди уголовников таких придурков вы не найдете. Они же хоть и не политические гении, но понимают, что следак может обидеться и пристегнуть еще пару статей к делу, прокурор тоже запросит у судьи максимальный срок, а судья согласится с прокурором.

Но это уголовники! У них же одна цель после того, как их прихватили, – получить меньший срок. Им большой срок ни к чему. Он им не выгоден.

Но зато он выгоден нашим «оппозиционерам». Понимаете это? Стоимость брендов «Душенов», «Лимонов» после отсидки владельцев брендов выросла. Одно дело – банальные националисты во главе толпы придурков. Другое дело – пострадавший за политику. А это уже серьезные деньги.

Вам становится ясно, почему такие «жертвы», как Мухин и Кунгуров, вели себя под следствием так странно? Словно они сами себя посадить хотели.

И все время, пока продолжался суд, Юрий Игнатьевич клеймил судейский корпус РФ самыми последними словами: преступники в мантиях, бараны, идиоты. Скажите, нормальный человек так может поступать? Бейся по процессуальным вопросам, отбивай статьи обвинения, предъявляй доказательства, оспаривай выводы следствия, но веди себя корректно. Не зли судью. После суда, когда получишь оправдательный или устраивающий тебя мягкий приговор, – тогда можешь оторваться на всю катушку.

Он и выпросил, в конце концов. Получил четыре года условно. Но его подельники – по четыре года реальных сроков. Это был удар по имиджу серьезный. Организатор будет дома наслаждаться званием жертвы режима, хлебая борщи, приготовленные женой, а соратники – на зоне баланду. Приговор крайне унизительный.

И теперь он обжалует его. И соратники обжалуют. Одновременно он продолжает на своем сайте гневно клеймить судейский корпус последними словами. Чего он добивается: чтобы ему условку на реальную отсидку заменили или чтобы соратникам приговор не смягчили? Он на самом деле не догадывается, что своим поведением отсекает смягчение приговора людям, которых сам и подвел под статью глупостью, или просто слегка подловатый?

Я приведу хорошенькую цитату из его книги «Убийство Сталина и Берии»: «Взяв власть, большевики все оказались в одной лодке – поражение всем им грозило смертью. Тем не менее даже по этому соображению они разделились на два идейных направления. Первое возглавлял Лев Давидович Троцкий, кстати примкнувший к большевикам лишь в 1917 г., накануне взятия ими власти. Это был правоверный марксист, свято убежденный, что в одной стране, согласно «теории Маркса», социализм построить невозможно. Поэтому он Россию рассматривал лишь как «вязанку хвороста» в огне мирового революционного пожара. Сколько при этом погибнет русских, его не волновало – у него голова болела о пролетариате всего мира. Россия была им обречена на жертву. Второе идейное направление возглавлял Ленин. Он умозрительно, силой своего ума пришел к отрицанию положения Маркса о всемирности социалистической революции, он обосновал возможность победы социализма в одной стране. Но, оторванный от реального народа России, он сам себе не вполне верил. В откровенном интервью, данном писателю А.М. Горькому, он высказал явное неверие в то, что большевики смогут удержать власть в России в окружении враждебных капиталистических стран. К Ленину очень близко примыкал Сталин, но этот исконно русский человек (хотя и грузинского происхождения) ни в коей мере не собирался отдавать Россию на заклание ни за какие пролетарские коврижки. Он тоже был марксист, он тоже стремился помочь пролетариату во всем мире и помогал, если мог, но ни в коем случае не собирался этого делать за счет судьбы народов СССР. Сталин знал и недостатки, и достоинства русского народа и действительно был уверен в возможности устройства в России государства справедливости».

И еще: «Сталин был похож на Ленина, но его фанатизм распространялся не на Маркса, а на конкретный советский народ – Сталин фанатически служил ему».

Хватит даже этого для того, чтобы называть гражданина Ю.И. Мухина такими словами, которые не положено читать студенткам-первокурсницам. Человек, который называет себя коммунистом (а он называет), так откровенно оболгавший Ленина, никакой другой характеристики не заслуживает.

Закономерно, что Мухин пришел к отрицанию марксизма. Его социализм марксизма не знает. Больше того, он и Сталину приписал отрицание марксизма.

История уже знает одного такого «социалиста». Бывшего венского художника. Тот тоже в «Майн кампф» написал, что в его социализме Марксу не место.

Вот такая гоп-компания из самых активных бериефилов. Крайне занимательно будет разбирать их творчество, уже понимая, что они из себя представляют. Но перед тем как приступить к непосредственно биографии и деяниям Лаврентия Павловича, еще один персонаж. Сынок САМОГО. Серго Лаврентьевич Берия.

Глава 3
Сын Сирожа

Прошу вас не спешить подозревать меня в глумлении над заслуженным ученым-конструктором, сыном Л.П. Берии, прочитав название главы. Сирожами действительно называют взрослых мужчин, даже мужчин преклонного возраста, которые ведут себя как неразумные дети. Пусть Серго Берия, конструктор, постоит в стороне, мы обратим на него внимание как на мемуариста.

Нужно отметить, что источников по биографии Л.П. Берии крайне мало. Это закономерно. При жизни его биография не была интересна писателям по вполне понятным причинам. Во-первых, мимо него пролетело самое героическое время в истории Советского государства – революция и Гражданская война. Наши историки-сталинизды, разумеется, попытаются и туда его притянуть за уши, но получится, как дальше увидим, у них это хоть и с натужным ревом, но плоховато.

Потом – карьера чекиста, партаппаратчика, руководство спецслужбами. Больше кабинетная деятельность. Да еще такая, что «посторонним вход воспрещен». А уж после 1953 года!..

Другое дело – Климент Ворошилов – человек-легенда. Царские тюрьмы и ссылки, работа с Лениным, оборона Царицына, Первая конная… И то к нему после смерти биографы потеряли интерес, а беллетристы и историки стали мазать грязью.

Отсутствие при жизни написанных повестей и рассказов о подвигах не характеризует самого Лаврентия Павловича ни плохо, ни хорошо. Такая у него была работа и такая служба.

Поэтому те, кто писал о нем злобные пасквили, пользовался в основном слухами и сплетнями да плодами собственной больной фантазии.

И те, кто сочинял хвалебную бериеаду, так же стены этого здания слепили из слухов, сплетен, своих фантастических галлюцинаций. Но у писателей-сталиниздов была хоть какая-то основа для фундамента, поэтому сегодня мы даже по Первому ТВ-каналу можем смотреть вполне доброжелательные к Берии документальные фильмы. А уж в книгах сталиниздов он герой всех времен и народов.

А основу они получили из книги его сына «Мой отец Лаврентий Берия». В принципе все, что о Берии наворотили сталинизды, является во многом только творческой переработкой воспоминаний его сына. Только они не заметили, что сваи для фундамента взяли трухлявые. Впрочем, может, и заметили. Но деваться было некуда. Других не имеется в наличии.

Вот несколько цитат:

«Меня нередко спрашивают, кто я, сталинист или антисталинист. Так вот, я не считаю себя ни сталинистом, ни антисталинистом. Я против Системы, породившей Ленина, Сталина, Троцкого, Бухарина, Рыкова… Этот список читатель может продолжить без труда. Вспомните хотя бы репрессии. Ведь не в тридцать седьмом они начались и даже не в тридцать четвертом. Гораздо раньше! А сколько невинных жертв на совести тех, кто пришел уже после Сталина? Да и не в цифрах дело. Виновата Система! А потом уже Сталин, Троцкий, кто-то другой. Но и Сталин – это однозначно – виновен. И те, кто его окружал, виноваты. Но коль Сталин стоял во главе, то и ответственности на нем, разумеется, больше».

«Оправдать Сталина невозможно, да я к этому, насколько понял читатель, и не стремлюсь».

«Ленинские работы и письма из так называемого секретного фонда – а пока опубликована лишь часть их – вполне позволяют утверждать обратное. «Арестовать…», «Расстрелять…», «Повесить…», «Расстреливать на месте…», «Арестовать несколько сот и без объявления мотивов…». Мы столько писали и говорили о животворном наследии Владимира Ильича. Почему же стыдливо молчим об этом «наследии»? Не было ведь у власти ни Сталина, ни НКВД с Ягодой и Ежовым во главе… А может, дело даже не в Ленине, по крайней мере не только в нем, а в той структуре власти, которую он представлял, в той страшной и бесчеловечной Системе, порожденной большевизмом? Но и в Ленине, разумеется, тоже».

Согласитесь, что такое мог написать только антисоветчик-антисталинист. Явный номинант на премию имени А. Солженицына. И во всех книгах бериеады есть ведь ссылки на этого автора. Вот вам и «научность»! Это же отрывки из книги сына Лаврентия Павловича. Интересный сынок у «последнего рыцаря Сталина» вырос.

Но, может быть, Серго Лаврентьевич честно написал про то, как он видел Систему, каковой она была на самом деле? Он же очевидец, так сказать. Это мы из нашего капиталистического будущего идеализируем Ленина и Сталина, а сын Берии своими глазами наблюдал ту реальность и честно изложил виденное?

Вот насчет честности как раз вопросов очень много к нему. Мы поглядим, как он собственную биографию расписал, чтобы оценить честность.

Начнем с героического. Война. Фронт. Сирожа-разведчик. Госпожа Прудникова в качестве эпиграфа к главе о Сироже в книге «Последний рыцарь Сталина» даже такие строки из поэмы К. Симонова «Сын артиллериста» взяла: «Раньше других я должен сына вперед послать…»

Очень так пафосно звучит. У читателя сразу возникает подозрение, что Лаврентий Павлович решил своим любимым сыном пожертвовать и послать его биться с немцами в смертельном бою.

И Елена Анатольевна дальше пафос усиливает: «Члены советского правительства, в том числе и члены политбюро, не прятали своих детей от фронта. Начиная с самого Сталина, у которого все три сына – двое родных и приемный – воевали в действующей армии. Яков и Артем Сергеев были артиллеристами, Василий – летчиком. Летчиками были и сыновья Микояна, и Тимур Фрунзе, и Леонид Хрущев, и многие другие. Но даже на этом фоне сын Берии выделяется из общего ряда».

Вау! Что может быть опаснее на войне, чем военный летчик и артиллерист? Наверное, Серго пошел лейтенантом в пехоту? Прямо в окоп на переднем крае? Нет, это мы с вами мелко мыслим. Были профессии, конечно, еще опаснее. Разведчики в тылу врага.

Вот в такие разведчики Серго Берия и пошел служить. Он поступил в разведшколу учиться на радиста.

Здесь стоп. Теперь представьте командира разведслужбы, принимающего решение о заброске в тыл к немцам разведгруппы, в составе которой находится сын члена Государственного комитета обороны. Представили? Конечно, вы не сможете представить, чтобы в разведке начальниками служили олигофрены.

Нет, серьезно. Далеко не одна наша заброшенная в тыл к немцам разведгруппа погибала, связь с ней терялась, и судьбы многих разведчиков даже до сих пор еще не выяснены. Специфика этой службы. И вот если бы Серго Берия был заброшен в тыл врага, а потом связь с его разведгруппой прекратилась бы, то что Сталин должен был сделать с самим Лаврентием Берией? Самое малое – вывести из состава ГКО, посадить под домашний арест и круглосуточное наблюдение на предмет установления возможных выходов на него немецких шпионов.

А еще раньше сам Л.П. Берия лично пристрелил бы того начальника, который принял решение послать его сына в такую разведку. Если бы, конечно, лучшие московские психиатры подтвердили, что этот враг народа вменяем, а не нуждается в госпитализации с диагнозом «Обострение шизофрении».

Вот именно, поверить в такую героическую службу сына Берии может только шизофреник или конкретный лох. А впулить лохам такое мог только потерявший всякий стыд разводила.

Такой, как сам Серго. И такие писатели, которые это растиражировали.

В разведшколу Сирожа вполне мог поступить и учиться там на радиста. Только, понимаете, фишка в том, что не всех радистов с рациями посылают отстукивать морзянку в тыл жестокого и коварного врага. А кто будет передавать радиограммы заброшенным в тыл? Естественно, другие радисты, которые обучались в тех же разведшколах. Не после же кружка радиолюбителей из Дома пионеров туда кадры набирать? Так что поступление Сирожи в разведшколу на специальность «радист» еще не значит, что отец сына послал прыгать с парашютом в тыл к немецко-фашистским захватчикам.

Вполне мог Сирожа, выучившись на радиста, сидеть на Лубянке в теплом кабинете, как военнослужащий, и отстукивать радиограммы. И даже медали за доблестное отстукивание мог получать при таком папе.

Конечно, ни в какой конкретно разведшколе сам Серго учился, ни фамилий командиров и сослуживцев, сначала курсантов, а потом тех, с кем на задания ходил – ничего сын Берия вспомнить не смог. Или не захотел? Может, хранил военную суровую тайну? Все может быть, только в своей книге и потом в интервью он столько военных суровых тайн разболтал, что у меня возникает подозрение – забыл из-за старческого склероза имена друзей-однополчан и командиров. Или… хватило ума их не выдумать, чтобы не быть во вранье уличенным.

Но фантазия у старика была! Сказки бы ему сочинять, был бы грузинским Андерсеном.

Там такая история про его борьбу с фашизмом: после разведшколы его, как самого продвинутого радиста и шифровальщика, еще и немецкий язык знавшего, вместе с другими разведчиками, немцами по национальности, решили использовать для выполнения очень важного задания: «Наша группа должна была десантироваться на территории Германии, в районе Пенемюнде. Именно там, как теперь известно, находился ракетный центр фон Брауна. Легенды у моих спутников-немцев, кстати, были отработаны до мелочей. Мне предстояло, как радисту, передавать в Центр информацию об испытаниях нового оружия».

Так и встает перед глазами картина: суровый отец Берия, протирая запотевшие от волнения стеклышки пенсне, дает напутствие сыну. А сын, стоя перед отцом по стойке смирно, украдкой поправляя лямки парашюта, слушает мужественные слова отца: «Серго, шансов вернуться живым у тебя почти нет, но Родине без секретов ракетной техники немцев никак нельзя прожить. Нам еще Юру Гагарина в космос запускать. Поэтому я и жертвую тобой, своим единственным сыном. В плен не сдавайся, если что. Всегда держи ТТ с патроном наготове. Или лимонку в кармане. Ну а если вдруг контузит взрывом ракеты «Фау» и тебя враг захватит в бессознательном состоянии, то пусть тебя вдохновляет подвиг Зои Космодемьянской. Ни слова правды фашистам! Только дезинформацию! И ни в коем случае не говори, что ты Берия, если гестапо догадается, что ты на немецком с грузинским акцентом разговариваешь! Ну, скажи, что твоя фамилия Кикабидзе, например».

Немного все портит в этом задании только то, что пока не до ракет «Фау» было нашим военным. В 1941 году у Брауна летала только «Фау-1», еще не баллистическая. Гитлер ею англичан пугал, но так как ракета летала почти не совсем быстро, как ракета, то английские летчики-истребители быстро наловчились ее сбивать. А до первого боевого пуска «Фау-2», уже баллистической, оставалось целых три года. И то ее дальность не превышала 320 км. Кидать в Пенемюнде разведгруппы с сыном Берии в составе – чего-то выглядит не очень логичным.

Ну ладно, допустим, что сам Лаврентий Павлович мыслил на перспективу, космосом. Может, он даже к тому времени уже и уполномоченного НКВД прикрепил наблюдать за физическим и интеллектуальным развитием будущего космонавта Юры Гагарина.

Как бы то ни было, сына члена ГКО погрузили в бомбардировщик, повезли выбрасывать над Пенемюнде. Прямо в логово фашистского зверя.

С первого раза выбросить Сирожу в Пенемюнде не получилось. Не получилось и второй раз. Видно, как он сам предположил, явки оказались проваленными.

Я ничего не выдумываю. Читайте его книгу и интервью с ним. Именно так – явки оказались проваленными.

По-видимому, папа Сирожи развел в разведорганах немыслимый бардак. Сначала разведгруппу погрузили в бомбардировщик с рациями и паролями, бомбардировщик долетел до Пенемюнде, и только потом стали выяснять, как там с явками дело обстоит. Пока бомбардировщик нарезал круги над особо охраняемым районом, нашпигованным зенитками и барражирующими мессершмиттами, наконец дозвонились по рации до содержателей конспиративных квартир и установили, что там уже сидят люди папаши Мюллера.

Тогда эту гоп-компанию грузинских немцев забросили в Иран, чтобы они оттуда через Турцию прокрались в Германию, прямо в Пенемюнде.

Вы думаете, что Балаев бессовестно что-то извращает с целью оболгать Берию? Да вот вам слова самого Сирожи из одного интервью:

«С. Б. Мы вылетели к намеченной цели на петляковской машине. Внизу простиралось окутанное туманом Балтийское море: даже на бреющем полете ничего нельзя было рассмотреть, поэтому выброситься нам не разрешили. Через три-четыре дня мы предприняли вторую попытку. Целый час кружили над заданным районом, но вновь последовал приказ о возвращении назад: оказывается, произошел провал явки. В конце концов, заслали нас туда довольно сложным путем – через иранский Курдистан, где уже были налажены контакты. Из Ирана нам предстояло попасть в Турцию, а оттуда, с помощью курдов, переправиться в Германию. По ходу операции не все получилось, как было задумано, и лишь одному из нас удалось добраться до цели…

Корр. Сколько длилась ваша одиссея?

С. Б. Около трех месяцев. После ухода нашего товарища мы остались вдвоем, но вскоре к нам присоединилась группа курдов и персов из десяти человек.

Корр. Вы были радистом?

С. Б. Исключительно. Место, откуда я передавал шифровки, дважды бомбили самолеты без опознавательных знаков. Было предположение, что англичане вышибали нас из этого района как конкурентов.

Корр. Каков был характер передаваемой вами информации?

С.Б. Наша группа установила почти всю сеть немецкой агентуры в Иране. Непосредственно разведкой я не занимался, но добытые товарищами данные шли в центр через меня: я одновременно и шифровал, и передавал. Мы с ребятами переживали, что в боевых операциях не участвуем, так как не понимали сути выполняемой работы. Все разъяснилось во время Тегеранской конференции, когда наши специалисты во всем Иране чувствовали себя как дома…»

Я понимаю, что настоящим советским разведчикам, как бешеной лошади, семь верст не крюк. Тем более что на такой грандиозный марш-бросок из Ирана до Германии их должно было вдохновлять присутствие в команде сына самого Берии. Но как-то у них на лету уже и задание поменялось. Вылетали шпионским способом тырить секреты фон Брауна, но задержались в Иране и там вскрыли сеть немецкой агентуры. При этом еще и не понимали сути выполняемой работы. Ну, то есть вскрывали немецкую агентуру и думали: вот на хрена мы вскрываем эту немецкую агентуру, на хрена она кому сдалась?! Жила себе, никому не мешала…

И вот эти сказки Сирожи Гегечкори на полном серьезе пересказали писатели-бериефилы, это вошло в фильмы про Берию…

И завершилась героическая борьба Сирожи Берии с гитлеровским нашествием тоже героически: «В армии Серго прослужил до октября 1942 года, сначала в составе разведгруппы, потом у генерала Штеменко. В октябре 1942 года в войска поступил приказ наркома обороны (то есть Сталина) откомандировать на учебу в военные академии офицеров-фронтовиков – по сто человек с фронта. Казалось бы, разведчику, да еще сыну Берии, естественно было пойти на разведывательный факультет, но Серго хотел стать военным инженером, заниматься радиолокацией. И он был направлен на учебу в Ленинградскую военную академию связи. Шел второй год блокады, и, хотя такого голода, как первой зимой, уже не было, Ленинград по-прежнему оставался фронтовым городом» (Прудникова Е.А. Последний рыцарь Сталина).

Все. К осени 1942 года Сирожа со своей рацией навоевался. Правда, загадкой осталось, с какого именно фронта его отозвали на учебу, если Штеменко при штабах фронтов не служил. Он был офицером Генерального штаба, но, видно, отцовские знакомства помогли, и Сирожу вместо какого-то фронтовика отправили героически учиться и голодать в Ленинград.

Ну что здесь сказать?! Герой. Единственное, чего Берия постеснялся, – это представить сына к званию Героя Советского Союза. Поскромничал. Такая у них семья была скромная.

Кстати, госпожа Прудникова ничего не наврала, она только пересказала то, что написал сам Сирожа. И про академию. Нужно отметить, что она еще написала книги о самой Великой Отечественной войне, погружалась в атмосферу и пропитывалась духом, так сказать. Степени погруженности и пропитки ей не хватило до осознания элементарной вещи: держать в прифронтовом городе высшее военное учебное заведение могли только явные вредители. Прилетит шальной снаряд в лекционный зал академии – и капец подготавливаемым командным кадрам РККА! Поэтому Академия связи имени С.М. Буденного из Ленинграда была в 1941 году эвакуирована в город Томск, которому ни пушечные обстрелы, ни налеты бомбардировщиков, ни даже «Фау-2» не грозили. Так что Сирожа спокойно продолжал учиться на локаторщика в далеком от фронта сибирском городе. На нормальном курсантском пайке и без тревог по поводу налета ночных бомбардировщиков.

Но ведь если САМ, сын САМОГО пишет в мемуарах: «Тогда, в сорок третьем, я находился в Ленинграде…», когда рассказывает о поездке Сталина с его боевым отцом на фронт, то зачем Прудниковой, даже погруженной и пропитанной, что-то проверять?! Ведь мы все с вами, наверное, в жизни сталкивались с женщинами подобного рода, которым можно хоть что на уши вешать, даже подвиги Геракла себе приписать, а они будут только моргать широко раскрытыми изумленными и доверчивыми глазами, счастливые от того, что встретили на своем пути настоящего героя. Только эти женщины не сочиняют, как Елена Анатольевна, исторических исследований.

Будь Прудникова на самом деле историком, она обязательно нашла бы сайт Военной академии связи имени маршала С.М. Буденного и там прочла: «23 ноября 1941 года было принято постановление ГКО об эвакуации академии в город Томск. Первые эшелоны прибыли туда 18 декабря 1941 года, а с 12 января 1942 года на всех факультетах в новых условиях начались нормальные занятия по учебному плану. В апреле 1944 года ГКО страны принял решение о реэвакуации академии».

Скажите, ну какой он Серго?! Сирожа!

Можно было бы и успокоиться с вкладом младшего Берии в Победу, но не тут-то было. Нужно было еще Сталину помочь переговоры с союзниками провести, а то бы облажался пока еще маршал, так и не стал генералиссимусом. Е.А. Прудникова так ведет свое повествование: «Во время учебы Серго несколько раз отзывали по личному указанию Сталина для выполнения правительственных заданий. Об одном из них он вспоминает: «После выполнения первого задания Сталин часто интересовался мной, вызывал, вел беседы на различные темы. Чувствовалось, что он собирается использовать меня для какой-то цели. Параллельно он держал в поле зрения еще нескольких молодых людей, с которыми я вроде бы случайно встречался у него. Однажды меня отозвали из академии и вместе с теми «случайными» знакомыми послали в Тегеран. Там нам пришлось устанавливать подслушивающую аппаратуру в апартаментах Черчилля и Рузвельта. Круглосуточно прослушивались и записывались все беседы, которые они вели. Были, конечно, люди, которые лучше меня владели английским языком, но Иосиф Виссарионович решил, что тут надо иметь своего человека. Каждое утро, прежде чем выйти на новый раунд переговоров, он получал текст всех закулисных раздумий своих многоопытных союзников. Читая переводы подслушанных бесед, Сталин, бывало, вызывал меня и спрашивал: «Ну какая тебе здесь слышится интонация – будет настаивать Черчилль (или Рузвельт) на своем или сможет уступить?» Он хотел знать не только содержание, но и акценты в намерениях тогдашних «друзей»…» В том же качестве Серго присутствовал и на Ялтинской конференции».

Все. Я пока больше писать не в состоянии. Нужно отсмеяться. Как только Сталин не догадался Сирожу сам представить к званию полковника внешней разведки – я ума не приложу?! Тугодум, а не верховный. Хотя почему к полковнику?! К генералу сразу надо было!

Ладно. Отдышались и продолжим дальше исследовать боевую биографию Сирожи Гегечкори.

Можно допустить, что и учеба в разведшколе, и вылеты на задание в бомбардировщике с часовым барражированием на бреющем полете над Пенемюнде, особо охраняемым объектом в Германии, – это результат того, что старик плохо помнил некоторые факты из героической молодости. Немного приукрасил. Допустим.

Допустим и то, что никто из участников Тегеранской и Ялтинской конференций не заметил нахождения вблизи Сталина юного Сирожи, благодаря мудрым советам которого и был обеспечен успех в переговорах. Я напоминаю, что в Тегеране Сироже было всего 18 лет. Но уже мудрым был. Знатоком человеческих душ и всяческих связанных с этим нюансов. Сам Сталин с ним советовался по этим вопросам. Воспоминаний участников этой конференции довольно много. Но нигде нет даже намека на присутствие сына Берии.

Допустим, что тоже секретность и прочая необходимая в той ситуации таинственность.

Но вот в 1942 году Сирожа летит на Кавказ в свите своего отца. И не просто мандаринов покушать летит, а радистом при генерале Генштаба Штеменко. А генерал Штеменко в 1953 году очень сильно переживал и нервничал, потому что ему предъявили отношения «вась-вась» с Лаврентием Павловичем. И для своего оправдания он написал и отправил 21 июля Н.С. Хрущеву обстоятельное письмо, в котором изложил все факты хоть какого-то соприкосновения с Л.П. Берией.

Вот что в его письме было про Кавказ в 1942 году: «Впервые я встретился с этим Берия, будь трижды проклято его имя, в 1942 году во время его поездки в Закавказье. Для работы к нему была прикомандирована группа из Генштаба, возглавляемая генерал-лейтенантом Бодиным. В составе этой группы был и я. В Закавказье были около двух месяцев. За этот период все задания по работе я получал от своего непосредственного начальника генерала Бодина. С Берия никаких непосредственных дел не имел. Видел его несколько раз на совещаниях и один раз при выезде для осмотра оборонительных рубежей в район Махачкала, Грозный».

И все. Сынка опять никто не заметил. Я не думаю, что генерал Штеменко стал бы в той ситуации, в которой он оказался после ареста министра МВД, утаивать факт, что во время войны младший Берия служил у него радистом. Штеменко дураком не был, он понимал, что если хоть о малейшей мелочи, связанной с Берией, он запамятует, то все его оправдания не будут стоит ломаного гроша. Обвинят в том, что факты скрыл.

А уж не знать, что в соседнем с ним кабинете сидит отстукивает морзянку сын самого Лаврентия Павловича!.. Простите, никогда в это не поверю.

Тем более сам Серго написал так: «…я попал на Северный Кавказ с группой офицеров Генерального штаба, оказавшись в непосредственном подчинении Сергея Матвеевича Штеменко. Вместе с ним, как начальник радиостанции, участвовал впоследствии во всех операциях, проводившихся в тех местах. И должность, и звание – лейтенант – были более чем скромные, но увидеть тогда довелось немало. Я обеспечивал связь с Закавказским фронтом и Генеральным штабом и благодаря своей должности смог бывать на самых ответственных участках, так как Штеменко был человеком энергичным, предпочитал все видеть собственными глазами».

Вот как можно было бегать мимо такого геройского начальника радиостанции, спотыкаться о него и в упор не замечать. Да еще фамилия у радиста – Берия!

Но если уж в письме Штеменко не мог вспомнить о радисте Сироже, то точно вспомнил бы на допросе у следователя. А его ведь и допрашивали, как свидетеля, по делу Берии. Выясняли его отношения с Лаврентием Павловичем и роль Берии в обороне Кавказа, где нарком НКВД, являясь представителем Ставки, занимался чем-то похожим на саботаж обороны. Но и в протоколе допроса нет ни слова о радисте Сироже.

И не только службой радистом при Штеменко Сирожа похвастался. Он еще рассказывает, как они с отцом в 1942 году прилетели на Кавказ, застали там панику и развал обороны. Лаврентий Палыч хоть и командовал только милиционерами да разведчиками, но мигом сориентировался в деле вождения полков: «Отец, как все мыслящие руководители той поры, прекрасно понимал, что время буденных, ворошиловых и им подобных ушло безвозвратно». Сразу взял дело обороны Кавказа в свои руки и отразил натиск врага. В главе об участии Берии в войне мы посмотрим на это «отражение», пока о том, как Сирожа с отцом посетили штаб Буденного:

«Я видел Буденного, находящегося, как мне показалось, в состоянии прострации. Когда отец приехал к нему, тот начал убеждать: «Незачем эти мандариновые рощи защищать, надо уходить!» Отец, хотя и знал, что, как военачальник, представлял собой маршал Буденный, был поражен. Командующий фронтом не мог внятно объяснить, где какие части находятся, кто ими командует. Когда он докладывал отцу об обстановке, тот сразу понял, что больше говорить не о чем. Прервав разговор, отец начал вызывать к себе командиров всех рангов и выяснять, что же там происходит в действительности.

На моих глазах делали карту боевых действий, а маршал Буденный сидел в сторонке с отсутствующим взглядом. Мне показалось, что он вообще толком не понимает, о чем идет речь».

Уж не знаю, что там была за обстановка, если Семен Михайлович, заслуживший еще в Первую мировую пять Георгиевских крестов, впал в прострацию, а Л.П. Берия, в своей прежней жизни ничего громче выстрела из нагана не слышавший, быстро сориентировался и приказал карту рисовать, но фишка в том, что в прострацию, если бы такая встреча состоялась, впал бы сам Лаврентий Павлович.

Потому что кулак у Буденного был довольно тяжелый, после удара по наглой морде начальник милиционеров долго искал бы пятый угол. Проблема в том, что не смог Семен Михайлович в те дни на Кавказе поймать за хвост этого горного орла. А очень хотел.

После ареста Берии в 1953 году и выхода Постановления ЦК КПСС, в котором он был назван иностранным агентом, Буденный начал кое-что переосмысливать из прошлого, связанного с Берией, с обороной Кавказа. И написал на имя министра обороны СССР официальное письмо, я его текст тоже приведу в соответствующей главе. В этом письме он и изложил то, как очень хотел встретиться с Лаврентием Павловичем и посмотреть ему в глаза, но тот поспешил из Тбилиси смыться в Москву, не захотел явиться на рандеву.