Текст книги "Взломать старение. Почему теперь мы сможем жить дольше"

Согласно нашим расчетам, опубликованным в 2018 году, скорость роста риска возрастзависимых заболеваний хоть и отличается немного в зависимости от специфики заболевания, но нарастает по похожей схеме в геометрической прогрессии и удваивается каждые восемь лет. Это значит, что любое снижение рисков хронических болезней или смерти в результате медицинского вмешательства против каждой из болезней очень быстро нивелируется за счет экспоненциального роста рисков всех остальных заболеваний с возрастом.

Вот почему даже полное искоренение только какого-то одного из многочисленных заболеваний, связанных с возрастом, дало бы крайне незначительный эффект. Если бы завтра появилась таблетка, которая за один день излечивает от всех видов рака, продолжительность жизни людей увеличилась бы всего на два или три года. Эта ситуация известна в демографии как парадокс Тойбера[10]10
  https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/23507421.


[Закрыть]. В первый год, конечно, произойдет значительное снижение смертности, однако вскоре люди, не умершие от онкологических заболеваний, доживут до болезни Альцгеймера и других неизлечимых на сегодняшний день заболеваний.

Последовательное искоренение отдельных заболеваний, несмотря на стремительно нарастающий риск возникновения всех остальных в результате старения, – пример применения «линейной» логики для решения «экспоненциальной» проблемы. Это не сработает. Любое вдумчивое обсуждение проблем лечения хронических заболеваний может закончиться только одним выводом: «Carthago delenda est» («Карфаген должен быть разрушен»). Только замедление старения или эффективное омоложение (что даже лучше), а вовсе не борьба с каждым из возрастзависимых заболеваний по отдельности, может привести к значительному увеличению продолжительности и качества жизни.

Пускай Чан-Чунь не спас от смерти «Сотрясателя Вселенной», а мумии всемогущих фараонов переселились из темных гробниц в просторные залы музеев. Древняя мечта продолжает жить, и поиски долголетия или даже бессмертия не останавливаются ни на час. Главная разница между прежними попытками и нынешними в том, что по мере роста населения планеты смертность и продолжительность жизни – это теперь уже не личный, а социальный вопрос.

Сегодня от контроля над процессами старения зависит стабильность пенсионных систем, экономического развития, экологического равновесия и решение демографических проблем. Призыв «Memento mori» в наше время звучит не из церквей, а из штаб-квартир Всемирного банка и ООН: когда количество пожилых граждан превысит количество молодых, структура общественных отношений навсегда изменится, а необходимость поддерживать достойную жизнь пенсионеров грозит обернуться неподъемной экономической ношей.

Лучшие люди города и мира: группа компаний Alphabet (бывшая Google), Джефф Безос из Amazon, ведущие венчурные фонды Venrock, Fidelity, ARCH Venture Partners – возглавляют технологическую революцию на рынке интервенций против старения. Сэм Альтман, в его бытность главой Y Сombinator, начал предоставлять финансирование стартапам в этой сфере в размере от $500 000 до $1 млн, считая, что компания, которой удастся внедрить терапию, добавляющую два здоровых года к человеческой жизни, будет стоить $100 млрд. Bank of America прогнозирует рост рынка долголетия до $600 млрд к 2025 году. В 2015-м, в день рождения дочки, Марк Цукерберг и его жена Присцилла Чан (Meta) дали обязательство пожертвовать в течение 10 лет $3 млрд на лечение и предотвращение важнейших болезней человека, в том числе связанных с возрастом.

Очевидно, что такие серьезные траты людей, склонных к хорошо продуманным шагам, – не просто «налог на мечту», а искренняя вера в успех мероприятия. Человечество действительно как никогда близко к победе над проблемами, которые сокращали или отбирали жизнь все тысячелетия обозримых времен. Первые лекарства, воздействующие на базовые механизмы старения, уже находятся на стадии клинических исследований. То есть уже через 5–10 лет в руках медиков появятся абсолютно новые терапевтические возможности, а значит, сильно изменятся представления о жизни и старости уже ныне живущих и пока еще ничего не подозревающих об этом людей.

При этом интересно наблюдать, как идея продления жизни за счет медицинских технологий вызывает отпор даже среди самых, казалось бы, прогрессивных людей – лидеров успешных и амбициозных высокотехнологичных компаний. На вопрос, не хочет ли Илон Маск жить вечно для того, например, чтобы лично поучаствовать в колонизации Марса, предприниматель отметил, что лично он не хочет бессмертия и надеется лет на 100, быть может, немного больше. Не нуждающийся в представлении Билл Гейтс в 2015 году заметил в интервью на Reddit, что «пока не решены проблемы малярии и туберкулеза, кажется эгоистичным то, что богатые люди финансируют исследования с целью увеличения продолжительности жизни».

Чаще всего звучат аргументы, связанные с перспективой усиления социального неравенства, с недостаточным фокусом на решении современных социальных проблем, или обсуждаются риски, которые могут быть вызваны перенаселением, климатическими и экологическими катастрофами. Отторжение идеи похоже на религиозное табу: бессмертие возможно только в комплекте с апокалипсисом (в виде перенаселения или всемирного потепления) или подрывом устоев общества, порядка и справедливости (богатые получат таблетку от старости первыми или таблетка от старости достанется не всем).

Противодействие невозможно объяснить рационально: то же самое мы слышим в отношении проектов, связанных с освоением Солнечной системы. Точно так же известные, уважаемые и образованные люди, лидеры мнений, осуждают расходование немалых средств на пилотируемую космонавтику «до тех пор, пока не решены проблемы бедности и экологии на нашей планете».

Удивительно, что аргументы против продления жизни в связи с угрозой перенаселения приходится слышать постоянно, несмотря на то что и качество, и продолжительность жизни на нашей планете коррелируют с численностью населения. В Антверпене и Лионе, одних из самых больших городов Европы в XVII веке, три четверти населения были слишком бедны, чтобы платить налоги, и, следовательно, нуждались в помощи в случае кризисов. Валовый национальный продукт на душу населения вырос в 4 раза за XX столетие. В 1820 году 75 % человечества жили меньше, чем на один доллар в день, в то время как в 2001 году это относилось только к каждому пятому человеку на нашей планете. В развитых странах, обеспечивающих большую часть мировой потребности в продовольствии, в сельском хозяйстве занято менее 10 % людей. В конце концов, достаточно подумать о посещении зубного всего каких-нибудь 100 лет назад, чтобы поверить, что мы живем в лучшее из времен!

Что же стоит за страхами и мрачными прогнозами? Чтобы ответить на этот вопрос, в следующей главе мы обратимся к проверенному инструменту – научной фантастике.

Гуманитарный императив или дух времени?

Как заглянуть в будущее?

Во вселенной эпопеи «Основание» Айзека Азимова группа исследователей во главе с математиком Гэри Селдоном разработала новую теоретическую дисциплину – психоисторию. Новая область знаний была основана на применении методов статистической физики к анализу исторических событий галактического масштаба и предсказанию будущего. Книга была написана под влиянием классического труда Эдуарда Гиббона «Истории упадка и крушения Римской империи» и описывает гипотетическую цивилизацию будущего, способную контролировать ход своей истории.

Именно «Основание» принесло Азимову признание. А прежде, чем стать классиком научной фантастики, Азимов был биохимиком, а потому тонко чувствовал возможности и ограничения научного метода. Вот почему доктор Селдон, как альтер эго автора, хорошо понимал, что новое возникает из суммы частей и, несмотря на то что невозможно предугадать поступки каждого человека, поведение больших масс людей гораздо более предсказуемо, а значит, исторические процессы можно описать универсальными математическими законами. В Галактической Империи Азимова когда-то проживало 500 квинтиллионов (миллионов триллионов) людей.

Если пользоваться терминологией Азимова, то как раз психоистория составляла предмет интереса профессора моей альма-матер, МФТИ, Сергея Капицы (сына нобелевского лауреата Петра Капицы, известного популяризатора науки, создателя и ведущего передачи «Очевидное-невероятное»). С учетом того, что вплоть до начала этого века на Земле успело прожить, сменяя друг друга, свыше 100 млрд людей, Сергей Петрович предложил модель, описывающую самые общие законы развития нашей цивилизации.

Интуитивно кажется, что цивилизация устроена настолько сложно, что никакое разумное математическое описание исторических процессов просто невозможно. Даже если бы кто-то рискнул, для решения такой задачи пришлось бы одновременно измерять и анализировать огромное количество параметров, результат был бы примерно такой же, как с долгосрочным прогнозом погоды.

На помощь приходит свойство сложных систем, хорошо известное в физических науках. Речь идет об универсальности: как бы сложно ни было бы устроено взаимодействие между частями, масштабные изменения требуют вовлечения огромного количества людей и значительного времени, а значит, единицей исторического процесса является не личность, а очень большой коллектив. Сергей Капица считал, что исторические изменения требуют совместных действий (грубо, по порядку величины) около 100 000 людей. Это же означает, что детали взаимодействия между участниками исторического процесса эффективно усредняются и перестают зависеть от индивидуальных особенностей людей или случайных обстоятельств. Количество – это само по себе качество, а идея, овладевшая умами миллионов, становится материальной силой.

Похожий аргумент срабатывает при обсуждении свободы воли. Каждый поступок отдельного человека представляется результатом решения, которое может быть произвольным, то есть случайным. Но, если понаблюдать за одним человеком или коллективом в течение долгого времени, мы увидим, что в среднем решения принимаются исходя из культурных норм или даже генетической предрасположенности. Таким образом, поведение человека может быть непредсказуемым в ближайшие 10 минут, но практически предопределенным в среднем, например за месяц или год, если мы знаем этого человека достаточно хорошо.

Сильная взаимосвязь между компонентами системы означает, что, зная одну какую-то величину, можно легко оценить значения всех остальных. Хорошим примером может быть высокая корреляция рыночной стоимости различных компаний (или акций), торгуемых на бирже. В хорошие времена все акции дорожают, в плохие – все падают в цене. Корреляции существуют между акциями отдельных компаний и между биржевыми индексами – например, между индексами S&P 500 и Dow Jones, S&P 500 и NASDAQ и т. д. Вот почему состояние экономики как целого можно «считать», наблюдая любой индекс X, данные о котором так же регулярно показывают в новостях, как и информацию о погоде.

Другим примером взаимозависимости параметров сложных систем является пропорциональность числа видов (а не особей!), населяющих территорию и площади доступной среды обитания. Этот любопытный эффект объясняет исторический успех империй: большие государства не только пользовались плодами труда многочисленных подданных, но и могли похвастаться разнообразием специальностей.

В каждой, даже маленькой, стране есть мэры и полицейские. В очень больших странах, кроме того, встречаются балерины и космонавты. Пилотируемая космонавтика есть в США (население – более 300 млн человек) и в Китае (более 1,4 млрд). В космос летали на своих кораблях и граждане Советского Союза (свыше 300 млн жителей). Можно предположить, что при существующем уровне развития техники специальность «конструктор пилотируемых космических аппаратов» востребована в экосистемах, насчитывающих от нескольких сотен миллионов жителей, то есть скоро на орбиту на своих космических кораблях полетят представители Индии и Европейского союза, а граждане России, скорее всего, со временем будут летать на чужих.

Вернемся к обсуждению человеческой цивилизации как целого. Человечество – это та самая сложная система с огромным количеством обратных связей, а значит, оно тоже должно следовать универсальным закономерностям. Любой дисбаланс между подсистемами, например между богатым и изнеженным городом и нищей, но воинственной степью, немедленно становится предметом «арбитража» – в виде успешной торговли или разорительной войны. В этих условиях все подсистемы «выравнивают» свои ключевые показатели, становятся зависимыми и похожими друг на друга. Вот почему для описания свойств всей конструкции в целом окажется достаточно знания одного из множества возможных свойств. Подходящей величиной для описания общего состояния здоровья или прогресса цивилизации является численность населения планеты.

От чего же она зависит? В самом простом случае скорость роста популяции увеличивается пропорционально количеству способных к размножению особей – в нашем случае числу одновременно живущих на планете людей. Если доступные для размножения ресурсы ничем не ограничены, такая группа животных может расти очень быстро, в геометрической прогрессии. Так, например, колонии бактерий кишечной палочки и золотистого стафилококка в лабораторных условиях удваиваются каждые 20 или 30 минут соответственно. Экспоненциальный рост (возрастание в геометрической прогрессии) встречается и за пределами естественных наук или биологических систем: по статистике, в прошлом веке средства, инвестируемые на бирже, удваивались каждые 6–12 лет.

В 1798 году Томас Мальтус опубликовал свой ставший знаменитым трактат «Очерк о законе народонаселения»[11]11
  Thomas Malthus. An Essay on the Principle of Population. London: Printed for J. Johnson, in St. Paul's Church-Yard, 1798.


[Закрыть], где предположил, что население на планете растет экспоненциально, а способность производить продукты питания – лишь линейно. В результате неизбежного сокращения пищевых ресурсов в расчете на душу населения каждые 25 лет возникает так называемая мальтузианская ловушка – перенаселение, от которого общество избавляется только в результате эпидемий и войн.

Если бы только Мальтус мог знать, насколько был не прав! Оказывается, население планеты растет еще быстрее! В 1960 году в журнале Science была опубликована статья физика из Иллинойсского университета в Урбане-Шампейне Хайнца фон Ферстера и его коллег Патрисии Мора и Лоуренса Амиота[12]12
  Foerster, H. von, P. Mora, and L. Amiot. Doomsday: Friday, 13 November, A. D. 2026. At this date human population will approach infinity if it grows as it has grown in the last two millennia. Science, 1960 № 132, p. 1291–1295.


[Закрыть], где на основе исторических демографических данных с самого начала нашей эры было выведено эмпирическое уравнение роста численности населения Земли, прозванное уравнением Судного дня:

Особенностью уравнения Судного дня является предсказываемая им сингулярность, то есть наступление момента времени, когда значение растущей величины устремится в бесконечность. Этот день приходится на пятницу, 13 ноября 2026 года. «Сингулярное» поведение наблюдается во многих демографических и экономических моделях, а ожидание сингулярности послужило основой целого ряда как восторженно-оптимистических, так и апокалиптических предсказаний.

Если исходить из этого уравнения, то рост народонаселения подчиняется гиперболическому закону. Гиперболический рост быстрее экспоненциального – каждое следующее удвоение численности жителей Земли занимает вдвое меньше времени.

Что же лежит в основе и каковы пределы гиперболического роста? Ответ на этот вопрос и попытался найти Сергей Капица. Суть его концепции заключается в следующем: овладев сначала разговорным, а потом и письменным языком, человек получил способность работы в составе огромных групп людей; одновременно возникли навыки накопления и передачи негенетической информации.

В то время как гены и навыки непосредственно можно передать лишь небольшому числу потомков или соплеменников, обмен информацией практически неограничен и пропорционален количеству возможных взаимодействий-контактов между людьми, то есть квадрату размера популяции. Это математическая основа гиперболического роста, при котором популяция начинает расти тем быстрее, чем больше людей живет одновременно.

По оценкам Сергея Капицы[13]13
  Капица С. П. Общая теория роста населения Земли. – М.: Наука, 1999.


[Закрыть], новый режим роста возник примерно 1,4 млн лет назад. Эту точку в истории нашей планеты можно считать точкой бифуркации, или «взрывом интеллекта», то есть естественной границей палеонтологии и археологии. Ископаемых данных мало, но несколько условно этот момент во времени можно отождествить с появлением Homo erectus (человека прямоходящего). Точность этого отождествления спорна, да и не важна: современные археологические находки и генетические исследования заставляют думать, что на планете сосуществовали, воевали и поедали друг друга сразу несколько видов разумных обезьян. Гораздо важнее то, что с тех пор население растет, следуя универсальным законам, уже около 1,5 млн лет, на которые пришлись похолодания и потепления.

Человеческая цивилизация растет и не испытывает ни ресурсных, ни климатических ограничений. В математической экологии известно, что размер популяции меньше у животных бо́льшей массы. Численность людей и сопутствующих людям животных, таких как мыши и коровы, на планете превышает математически прогнозируемую на четыре порядка. Согласно оценкам ученых из Вейцмановского института (Израиль), опубликованным в журнале Nature в 2020 году[14]14
  Emily Elhacham, Liad Ben-Uri, Jonathan Grozovski, Yinon M. Bar-On & Ron Milo. Global human-made mass exceeds all living biomass. Nature volume 588, p. 442–444 (2020). https://www.nature.com/articles/s41586–020–3010–5.


[Закрыть], общий вес антропогенной массы (то есть совокупности всех материалов, производимых человеком, – от мусора до машин и зданий) буквально в последние годы впервые превысил биомассу на планете (более 1,1 тератонны). Это значит, что теперь не человек приспосабливается к природным условиям, а сама природа должна изменяться, подстраиваясь под траекторию развития человеческой расы.

Знаменитый физик Нильс Бор как-то заметил, что сделать точный прогноз очень трудно, особенно если это касается будущего. В 2021 году (время написания книги) уже понятно, что связанный с перенаселением апокалипсис в 2026 году не состоится. О чем же на самом деле говорит нам уравнение Судного дня?

Капица предположил, что ограничение роста все же происходит, но вовсе не в результате войн или эпидемий, как предполагал 200 лет назад Мальтус. Так как гиперболический рост связан с накоплением и передачей знаний от человека к человеку, возможности роста фактически становятся ограничены только физическими возможностями человека. Теория предсказывает, что рост должен замедлиться незадолго до приближения сингулярности, как только все быстрее сокращающееся характерное время, связанное с удвоением знания, начнет приближаться к времени, необходимому для смены поколения людей – носителей этого знания.

Сингулярности бывают только в наших теориях. В реальном мире вместо сингулярности произойдет (и на самом деле происходит) качественная смена режима роста населения планеты. Анализ данных по динамике населения планеты за последние тысячи лет показывает, что рост количества жителей Земли начал замедляться, как только время удвоения численности населения сократилось до 45 лет. Гиперболический рост остановился в силу физиологического ограничения: вплоть до совсем недавнего времени средняя продолжительность жизни человека составляла те же 40–45 лет.

Та самая сингулярность на самом деле является точкой, начиная с которой дальнейший гиперболический рост населения планеты невозможен. Математическая сингулярность в реальном мире стала точкой бифуркации – демографического перехода к другому качеству развития цивилизации. Модель Капицы предсказывает, что рост человечества замедлится, население планеты выйдет на плато в 12–14 млрд людей, а переходный период начался во второй половине XX века и займет 50–100 лет (то есть происходит на наших глазах и закончится за время жизни одного поколения людей).

Теоретическая история профессора Капицы нам дорога не только потому, что невероятно технопозитивна. Во-первых (и это самое важное), теория предсказала и объяснила демографический переход и стабилизацию населения планеты 50 лет назад, когда признаки демографических изменений были минимальными, а большинство футурологов опасалось перенаселения и катастроф.

Во-вторых, максимально возможное количество живущих на планете людей, оказывается, зависит не от количества доступной пищи или влияния человеческих масс на биосферу. Ничего подобного! Предельная численность жителей планеты ограничена скоростью взросления и передачи знаний следующему поколению людей, то есть вполне себе биологически, социально и даже генетически предопределенными (а значит, и модифицируемыми!), в первую очередь продолжительностью жизни. В теории Капицы мировые проблемы в точке демографического перехода, который мы сейчас все переживаем, находят свое решение в области биотехнологии и медицины.

В романах Азимова Гэри Селдон предсказал распад Галактической Империи и сотни лет кризиса. Недаром считается, что дистопии продаются лучше, а в жизни все гораздо прозаичнее. Профессор Капица спрогнозировал, что в результате демографического перехода численность населения становится устойчивой по отношению к случайным колебаниям численности (например, в результате эпидемий, голода и войн). А значит, войн станет меньше – человечество вступает в эпоху устойчивого развития при стабильной численности.

Гиперболический рост является результатом совместной деятельности людей. Чем больше людей живет на планете, тем больше скорость изменений. Вот почему каждое следующее удвоение численности населения, а наряду с ним и любой другой важной переменной происходит за вдвое меньшее время. На человеческом языке это означает, что сам ход истории ускоряется, что ведет к нарушению выработанных за тысячелетия ценностных и этических представлений общества, правил сосуществования и преемственности между поколениями. Сергей Капица назвал это интуитивное свойство человеческой истории ускорением исторического (или субъективно ощущаемого) времени.

Жизнь наших родителей еще не так уж сильно отличалась от жизни пращуров. Профессию и уклад выбирали один раз на всю жизнь: сын кузнеца становился кузнецом – иными словами, люди часто в буквальном смысле повторяли биографию своих родителей. И только в последние 100–200 лет скорость общественных и технологических изменений так выросла, что люди начали замечать прогресс.

Скорость преобразований продолжает расти, и на сегодня она увеличилась настолько, что профессиональные навыки, полученные в молодости, могут утратить свою актуальность за 5–10 лет после окончания института. На наших глазах почти исчезли некоторые виды бизнеса, где раньше было занято значительное количество людей, например туристические агентства. Среднее время жизни крупнейших компаний из списка S&P 500 сократилось за последние 100 лет с 65 до 15 лет.

Демографический переход – это наглядная демонстрация того, как человечество преодолевает сингулярность в уравнении Судного дня. Вблизи особых точек корреляции, или, говоря проще, взаимозависимости, между различными процессами нарастают и поэтому в ближайшие десятилетия произойдут одновременные и многочисленные изменения общественного устройства и отношений.

Традиционалисты опираются на опыт прошлых лет и отчаянно сопротивляются на всех уровнях – от борьбы с глобализацией до усилий по сохранению института традиционной семьи, но каждый раз оказываются на неправильной стороне истории, а потому неизбежно проиграют. Еще в середине прошлого века США считались (и до сих пор имеют соответствующую репутацию) крайне религиозной страной: более 90 % американцев ассоциировали себя (или не отваживались говорить обратное) с какой-либо из религиозных конфессий. Доля людей, определяющих себя как атеистов, агностиков или не имеющих определенной религиозной принадлежности, начала увеличиваться в конце 1950-х и в 1960-х годах, удвоилась[15]15
  https://www.sciencedaily.com/releases/2010/08/100826083620.htm.


[Закрыть] в 1990-х годах и к 2019 году достигла 26 %, продолжая расти.

Изменения демографической структуры подрывают все устои общества. Так, например, институт брака, ранее рассчитанный на долгую жизнь после свадьбы (в прежние времена брак заключался в 13–15 лет и длился до конца жизни) и ощутимую вероятность смерти женщины при родах, просто не выдерживает стремительного роста продолжительности жизни. Вот почему сейчас 42–45 % первых браков заканчиваются разводом в среднем за семь лет. В последующих браках ситуация еще хуже – 60 % из них заканчиваются разводом.

Теперь, когда женщины в развитых странах рожают мало, в подавляющем большинстве случаев успешно переносят роды и продуктивно работают долгие годы после рождения детей, как никогда важным становится обеспечение равных прав мужчин и женщин на работе и в обществе. Еще пару столетий назад об этом можно было бы не думать просто в силу физиологических причин. Неслучайно, таким образом, борьба за право голоса и гражданские права женщин позволила добиться первых значимых практических результатов только в последние полвека, в непосредственной близости от демографического перехода.

Демографические данные показывают, что стабилизация численности населения сопровождается резкой сменой структуры популяции (распределения одновременно живущих людей по возрастам), одновременным резким увеличением продолжительности жизни и резким снижением рождаемости. Оказывается, увеличение продолжительности жизни – это решение, выбранное нашим видом в качестве средства от перенаселения!

С начала прошлого века средняя продолжительность жизни практически удвоилась. В развитых странах одновременно уменьшилось и количество детей в одной семье. Примерно к началу 2030-х годов общее число граждан в возрасте свыше 60 лет впервые превзойдет число подростков до 16 лет. Это означает, что в ближайшие годы произойдет демографический переход, а возрастная структура общества перевернется в пользу пожилых. И намечающееся «серебряное цунами» не менее драматично, чем широко обсуждаемое изменение климата.

Больше всего пожилых жителей в первое время будет, очевидно, в Китае. В 2018 году жителей в возрасте 60 лет и старше там насчитывалось примерно 250 млн, а к 2053 году ожидается уже больше 450 млн. Число 80-летних перевалило за 25 млн и, согласно прогнозам, будет увеличиваться на 1 млн каждый год.

Таким образом, в первую очередь дивный новый мир обещает быть старым. Как общество, мы не знаем, как жить в окружении стариков. Тысячелетиями преклонный возраст уже в силу своей исключительной редкости являлся основанием авторитета, а зачастую сулил политическую власть и если не богатство, то гарантированную поддержку от молодых членов семьи или рода. В XIX и особенно в XX веке нарастающие потребности старых и часто одиноких людей подготовили почву для появления государственных пенсионных систем. Во многих странах государство и налогоплательщики (в основном молодые!) оплачивают медицинские расходы, стремительно возрастающие в конце жизни.

До недавнего времени пенсионные обещания было легко раздавать без всякого риска: молодых было много, а стариков – мало, и это не фигура речи. Первая государственная пенсионная программа, предложенная канцлером Германской империи Отто фон Бисмарком, предусматривала поддержку граждан с 70 лет, в то время как средняя продолжительность жизни в те времена составляла всего 45 лет.

Утрата работоспособности все большей доли людей в силу преклонного возраста станет тяжким испытанием для пенсионной и медицинской систем. Предложения увеличить пенсионный возраст скорее свидетельствуют не об улучшении здоровья и продуктивности граждан предпенсионного возраста, а о нарастающих опасениях государственных чиновников по поводу бюджетных проблем.

В завершение разговора про психоисторию профессора Капицы обращу внимание на три момента. Во-первых, эволюционные биологи и рассерженные биохакеры любят говорить, что программа старения работает в интересах коллектива, всех особей одного вида. Якобы старики не должны конкурировать с молодыми за ресурсы и мешать прогрессу. Решение Капицы подтверждает, что сейчас стратегические интересы нашего вида лежат как раз в области увеличения продолжительности жизни каждого своего представителя. И это касается каждого из нас, включая и вас, раз уж вам довелось родиться в момент демографического перехода.

Во-вторых, адепты «технологической сингулярности» (не путать с демографической сингулярностью в модели Ферстера) обещают, что уже в ближайшем будущем человек не сможет угнаться за постоянно наращивающим свой темп технологическим прогрессом и рискует сойти с исторической сцены вслед за денисовцами и «прочими неандертальцами».

Рискну утверждать, что пока не стоит сбрасывать человека со счетов. Вместо того чтобы сдаться и исчезнуть, в момент демографического перехода человек демонстрирует свои недюжинные адаптивные возможности, меняется сам и меняет свою жизнь так, чтобы научиться сохранять здоровье и обучаемость в течение десятилетий. Это должно дать нам и нашим детям способность переизобрести себя каждые 10–15 лет и продолжать приспосабливаться к новой реальности. Ну а что станет возможным еще через несколько десятков лет – невозможно даже представить.

И в-третьих, замечу, что теория Капицы – это не просто история про неуклонный рост населения на нашей планете. Это одна из первых хороших теорий прогресса. Нас становится больше, и мы живем в лучшее из времен вовсе не потому, что на планете становится больше того или иного ресурса. Цивилизация растет все быстрее потому, что новые знания порождают еще больше новых знаний на стыке между науками или другими человеческими практиками.

В попытке осознать, почему увеличение продолжительности жизни происходит именно сейчас, мы обнаружили пример той самой эмерджентности: в результате сложнейших взаимодействий между компонентами современной технологической цивилизации – людьми, компаниями и странами, – возникает новое свойство – тот самый прогресс в виде неостановимого роста суммы материальной инфраструктуры и одновременно знаний и практик, которые передаются из поколения в поколение не в генах, но устно, а сейчас еще и посредством книг и других небиологических носителей. Вот почему культурные ценности надолго переживают своих создателей.

Как муравьи строят муравейник, а на самом деле экосистему, защищенную от факторов внешней среды, так и человек уже более миллиона лет строит свой «муравейник». Так же, как нет ни одного муравья, у которого в голове или где-то еще есть план всей конструкции, так нет и человека или группы людей, которая устанавливала бы цели или хотя бы обладала полным объемом знаний человечества. Общество, как и муравейник в целом, обладает коллективным интеллектом, который существенно превосходит по потенциалу сумму его частей – отдельных муравьев или людей. И те исследователи, общественные деятели и предприниматели, которые решают задачи в интересах этого суперколлектива, в большей степени могут рассчитывать на удачу, признание, вмешательство провидения или «мирового правительства» (нужное подчеркнуть).